— Даже не думай! Мы уйдем сами… Гердочка-Герда, ты только, пожалуйста, не посчитай, — вдруг начала оправдываться Диана, — что сегодняшней ночью я расплачивалась с Андреем за ксиву и за машину. Никогда-никогда я не продала бы себя даже за миллион. Но ведь я обычная баба, из крови и плоти, которая не была с мужиком уже больше трех лет. А мне нужны мужские гормоны, мне нужен самец. Вот я его и заполучила. Но ни в каком другом плане, кроме животного секса, этот Андрей меня не вставляет.
   — Я понимаю, Диана. И не бери эту ночь больше в голову. Забыли, — улыбнулась я. Похмелье, не выдержав дождика, окончательно отпустило меня. — Кстати, у меня ведь такие же проблемы. Ну, те, что ты решала сегодняшней ночью. Вот только, со мной всё гораздо сложнее, — вздохнула я…
   …и этим же вечером впервые набрала заветный номер диспетчера Ласковой Смерти.
   — Да. Отвечайте. Вас слушают, — после первого же гудка проскрипел старческий голос. А я даже вспотела от напряжения, пока произносила короткую, заранее отрепетированную фразу.
   — Это Герда. Надеюсь, Олег меня еще не забыл. Я очень хочу, чтобы он позвонил мне в Санкт-Петербург. — Я продиктовала номер своего сотового телефона. — Вы записали?
   — Да, записал. — Для контроля старческий голос повторил номер. Всё верно. — Я передам.
   — Спасибо. — Сказать «до свидания» я не успела. Старик отключился. Весь разговор не занял и тридцати секунд.
   Сутки я провела, как на иголках. Вторую ночь почти не спала, боясь не услышать сигнал своей «Нокии», хотя положила ее у самого уха. Потом целый день металась по тесной квартире с трубкой в руке, не в состоянии отвлечься хоть на какое-то дело. Взялась стряпать пиццу с грибами — бросила к черту! Решила пришить уже несколько дней болтавшуюся на одной нитке пуговицу на блузке — сразу воткнула в палец иглу. Хотела привести в божеский вид свои ногти — так и не отыскала куда-то запропастившийся маникюрный набор.
   Дина-Ди звала покататься на «Ауди»:
   — Найдем какую-нибудь пустынную дорогу, сядешь за руль и для начала поучишься трогаться с места и не ездить по синусоиде, — соблазняла она. — Это будет первым уроком. Надо ж тебе научиться водить. А то, что же это такое: права на кармане, машина под окнами, а сама даже не знает, где педаль газа.
   — Внизу, — раздраженно отмахивалась я. — Диана, отвянь. Не сегодня.
   А у самой в голове свербила единственная (но до чего же болезненная!) мысль:
    «А вдруг он не позвонит?!! Вдруг я ему абсолютно до лампочки?!! Тьфу, какая-то Герда! Да таких герд у этого мачо…»
   Он позвонил, когда я утратила уже последние крохи надежды.
   — Вика, привет.
   Я сразу же узнала его голос. И я не поверила, что это, действительно, он. Откуда ему было знать мое новое имя? И всё-таки голос…
   — Олег? — прошептала я в трубку. — Откуда ты знаешь, что Вика?
   — Я просто интересовался, как ты. Заодно узнал твое имя. — Он разумно не произнес: «твое новое имя».— Это мне не составило никакого труда.
   «Олег интересовался, как я! Он меня не забыл! Я ему не до лампочки!» — У меня сладко заныло где-то внизу живота.
   — Извини, что звоню только сейчас, но со вчерашнего вечера было никак. Забот полон рот. У тебя какие-то проблемы, малышка?
   — Проблема в одном. — Емкую формулировку этой проблемы я составила еще вчера и в течение суток прогнала ее в памяти, наверное, тысячу раз. — Так вот, моя единственная проблема в том, что все эти дни я прожила с единственной мыслью в своей несуразной башке, и всё остальное — хоть всемирный потоп, хоть конец света — мне по боку. Эта мысль намертво въелась мне не только в сознание, но и в печенки, и в душу. Она пропитала меня насквозь. Она не дает мне заснуть. Она не дает мне общаться с людьми, не позволяет подумать о деле. Она не дает мне жить, черт побери! Знаешь, что это за мысль?
   — Знаю.
   — Ну и?
   — «Когда я опять встречусь с этим Олегом? И встречусь ли с ним вообще? — усмехнулся Олег. — Небось, ему на такое ничтожество, как какая-то Вика, глубоко наплевать? Он, наверное, отдает предпочтение невысоким и полным блондинкам среднего возраста. С кривыми ногами и незапятнанным прошлым. Куда мне, уродине, до этих фотомоделей? И всё же, как было бы здорово встретиться с этим парнем хоть на часок. Хоть на денек. Хоть на недельку. Но только всё дело в том, что он в Москве, а я в Петербурге. Как бы мне вытащить его к себе в гости? Или напроситься в гости к нему? Вот было бы здорово!» Вика, я угадал?
   — На этот раз с первой попытки. — Если бы кто-нибудь в этот момент видел выражение моего лица, то решил бы, что я либо даун, либо отхватила джек-пот в лотерее. — Если не считать перебора с блондинками среднего возраста, то всё один к одному. Так как насчет встречи?
   — Не торопись. Начнем с того, что на тебя мне отнюдь не наплевать, и это я уже доказал в самом начале…
   — Признаться, ты меня просто шокировал тем, что узнал мое имя.
   — И не перебивай, пожалуйста, старших. Давай слушай дальше. Так вот, я тоже мечтаю о встрече с тобой, но ни о какой твоей поездке в Москву сейчас не может быть речи — ты умная девочка, поэтому не буду тебе объяснять, почему. Зато примерно через неделю я буду по делам у вас в Петербурге. К сожалению, всего один день — утром прилетаю, вечером улетаю, — но почти весь этот день мы сможем провести вместе. Ты согласна?
    Еще бы нет!!!Я ответила:
   — Да.
   — Накануне я тебе позвоню. По этому номеру?
   — Да. — Я была на седьмом небе от счастья при мысли о том, что через какую-то ничтожную неделю Олег опять будет рядом со мной. И я была искренне разочарована, что нам на то, чтобы побыть вместе, отведен всего один день.
   — Тогда постарайся не отключать трубку. Договорились?
   — Да, — снова ответила я и при этом подумала, что даже по телефону я сейчас выгляжу блаженной дурочкой, и Олег у себя в Москве, слушая мои односложные «да»,наверное, улыбается и сокрушенно покачивает головой.
   — Ну что же, пока прощаемся, Вика. Если чго случится, звони. Знаешь, куда.
   — Да, знаю.
   — До встречи. Целую, малышка. — Он сказал это так, словно поцеловал меня на самом деле.
   — До встречи. Целую, — прошептала я в уже издававшую короткие гудки трубку и отправилась будить Дину-Ди.
   Я хотела задать ей два вопроса, которые вполне можно было отложить до завтрашнего утра, но мне сейчас было просто необходимо с кем-нибудь поговорить. Конечно, не об Олеге — это было моим, и только моим, сокровенным, которым я не собиралась делиться даже с закадычной подругой. Просто я хотела договориться с Дианой о том, что с завтрашнего утра мы начинаем приучать себя называть друг друга новыми именами: она — Тамара, я — Вика. Притом, не только вслух. Мы даже думать должны друг о друге: она обо мне, как о Виктории Энглер; я о ней, как о Тамаре Астафьевой. Пусть даже для нас Диана и Герда умрут окончательно. А то как бы однажды не запороть косяка, запутавшись в именах и вызвав этим ненужное подозрение у кого-нибудь, страдающего повышенной бдительностью.
   Второй вопрос, на который мне не терпелось получить ответ: если начать завтра прямо с утра, и посвящать этому всё свободное время, можно ли всего за неделю обучиться вождению столь хорошо, чтобы уверенно, не напрягаясь, ездить по запруженному транспортом Петербургу? Ведь уже через неделю, возможно, мне предстоит целый день исполнять роль шофера Олега.
    Впрочем, я очень надеялась, что не только шофера.
 
   Либо Тамара оказалась гениальным инструктором, либо я — талантливой ученицей (а, скорее, в совокупности и то, и другое),но уже на шестой день наших занятий по вождению я абсолютно уверенно, без мандража, присущего почти каждому «чайнику», за рулем нашего «Ауди» колесила по Питеру и, ничуть не смущаясь, влезала в самые дремучие и непреодолимые пробки, форсируя их с напористой наглостью истинного профессионала. Тамара сидела рядом, слушала музыку и за четыре с лишним часа, пока мы сжигали бензин на самых непроходимых участках питерских улиц, не сделала мне ни одного замечания, не сунулась ни с единым советом.
   — Всё, ты созрела, Виктория Энглер, — наконец заключила она. — Водишь тачку не хуже Шумахера. Больше я тебе не нужна, езди одна. А сейчас покатили домой, я хочу лечь в постельку. Я сегодня не выспалась.
   «Потому, что всю ночь проблудила где-то с Андреем, — улыбнулась я, по встречным трамвайным путям обгоняя попутный трамвай и этим маневром избавляя нас от стояния в длинной очереди к светофору. — Вернулась домой в начале седьмого утра, больше часа отмокала под душем, потом гремела на кухне посудой и в результате подняла меня из постели чуть свет»
   — Как погуляли? — безразличным тоном поинтересовалась я.
   — Беспонтово, — столь же безразлично ответила Тома. — От этого душного вафела меня уже начинает тошнить, я в свою очередь порядком добыла его, так что сегодня мы пришли к соглашению расстаться друзьями.
   — Что же, практично, — заметила я.
   — А чего ты еще ожидала? Чтобы я ему нарожала детей? Хрена с два, Герда…
   — Не Герда, а Вика, — автоматически поправила я, как поправляла постоянно забывавшуюся Тамару по несколько раз на дню.
   — Не Вика, а Энглер… Так вот, хрена с два, Энглер! Что хотела, от Андрея я получила. Что хотел, Андрей получил от меня. Друг другом довольны. Всё, финишная черта… А как у тебя? Олег не звонил?
   — Пока еще рано. Он обещал через неделю, а прошло только шесть дней. Может, сегодня…
   Как Томка просекла, что я связывалась по телефону с Олегом и что собираюсь с ним встретиться, пес ее разберет. Я давно уже смирилась с тем, что скрыть от этой паршивки хоть что-нибудь практически невозможно, и всегда довольно спокойно относилась к ее сверхпроницательности. Но на этот раз, когда она, вразрез всем поняткам, вдруг начала мандрычить меня расспросами об Олеге, я сперва удивилась — ведь не обмолвилась о нашем с ним разговоре ни единым словечком. Потом, осознав, что заштриховать от Тамары свою сердечную тайну не удалось, буквально взбесилась. А потом, успокоившись, рассказала ей и о том, что мы с Олегом должны встретиться в Питере, и о том, что он предварительно должен мне позвонить. По сути, а что здесь скрывать? Чего здесь такого, чем нельзя поделиться с подругой?
   — …А может быть, завтра, — пробормотала я, помолчав. И, словно дразня сама себя, мысленно продолжила: «Или послезавтра. Или не позвонит вообще. Что же, смирюсь. Переварю и этот облом. Переваривала и не такое. Но сама в Москву звонить больше не стану. Вышвырну к черту из памяти номер диспетчера! Постараюсь вышвырнуть следом за ним и Олега».
   Но к таким радикальным мерам прибегать, слава богу, мне не пришлось. Вечером, когда мы с Тамарой на сон грядущий пили на кухне шанеру, [37]вдруг надумал очнуться от спячки валявшийся на столе у меня под рукой телефон. Заверещал спросонья настолько пронзительно, что от неожиданности я обожгла чифирем нёбо.
   — Проклятье!.. Алло.
   — Вика, привет. Не узнала?
    Олег!!! Еще бы я не узнала этот голос! Да, признаться, никто, кроме Олега, звонить сейчас мне на трубу и не мог.
   — Узнала. Привет.
   — Завтра я буду у вас в Петербурге. Пересечемся? Не передумала?
    Вот еще: передумала! Да я всю неделю жила ожиданием этого!
   — Пересечемся, — замирающим голосом ответила я и, словно наждачной бумагой, провела языком по саднящему нёбу. — Где и когда?
   — В «Пулково». В восемь утра. В зале прибытия.
   — В восемь утра. В зале прибытия, — повторила я и радостно подмигнула Тамаре. — Заметано. Буду.
 
   …Я была там в начале восьмого. Впрочем, ждать почти не пришлось. Олег нарисовался уже минут через десять.
   — Привет. — Его появление в зале я каким-то образом проморгала, и он возник напротив меня столь неожиданно, что я даже вздрогнула. — Я думал, придется ждать мне, а получилось наоборот… Осторожно, колючая. — Олег протянул мне длинную красную розу, и я, забирая ее у него из руки, украшенной знакомым мне перстнем с рубиновым голышом, [38]подумала, что лучше б он меня сейчас попросту крепко обнял. И не надо мне никаких роз, тем более что к цветам я совсем равнодушна. За всю жизнь мне подносил их лишь Монучар, и нельзя сказать, чтобы это было связано с приятными воспоминаниями.
   — Привет. — С дурацкой улыбочкой на губах я окинула Олега оценивающим взглядом и не нашла ничего умнее, чем ляпнуть: — А ты точно такой же, как и тогда, в Новомосковске.
   На нем, действительно, как и в ту памятную ночь, были тщательно отутюженные черные брюки, удачно гармонировавшие с небрежно расстегнутой на несколько верхних пуговиц белой рубашкой, открывающей взору треугольник шерстистой груди с толстенным золотым ланцугом. [39]
   Длинные темные волосы зачесаны назад. На щеках и на подбородке легкий налет иссиня-черной щетины — у Олега сегодня еще не было возможности побриться.
   — Разве такой же? — На его губах обозначилась легкая ироническая улыбка. — Ты не права. Тогда у меня в руках был автомат, а сейчас вот… — Он приподнял перед собой небольшой черный кейс. — Только это. Согласись, что куда безобиднее. И тогда, в Новомосковске, я был по самые гланды загружен работой, а сегодня, считай, у меня выходной. Предстоит ненадолго заскочить в парочку мест, а потом, до вечера, я полностью твой. Ты на машине или нам придется искать такси?
   …На «посещение парочки мест» у Олега ушло ровно полдня, и всё это время я, как исполняла обязанности его личного шофера, терпеливо дожидалась «босса» на стоянках возле дверей сперва одного богатого офиса, потом другого…
   Где-то в начале четвертого я уже начала закипать в предвкушении того, что этот день, которого я ждала с таким нетерпением, обернется для меня полнейшим обломом и сведется к тому, что Олегу придется до позднего вечера заниматься делами, а я буду, как круглая дура, выступать в роли его бесплатной прислуги. Потом отвезу его в аэропорт, он махнет мне на прощание рукой и сольется обратно в Москву. Оставив в моей душе горькую оскомину разочарования в человеке, которого еще утром я почти любила, и закрепив мою уверенность в том, что по-прежнему я ковыляю по жизни в статусе безнадежного аутсайдера Но вот к «Ауди» размашистым шагом торопливо подошел Олег, распахнул заднюю дверцу, небрежно швырнул на сиденье кейс, а сам стремительно нырнул на переднее кресло рядом со мной
   — Куда на этот раз прикажете, босс? — сварливо поинтересовалась я и повернула ключ зажигания.
   — Теперь приказываешь ты, Вика. — Олег развернулся ко мне. Его горячая загорелая ладонь вдруг легла на мое бедро прямо у самой кромки символической юбочки, единственное предназначение которой сводилось к тому, чтобы скрывать от окружающих цвет моих трусиков. И в ту же секунду, не оставив за собой и следа, сгинули в небытие и раздражение на погрязшего в заботах Олега, и невеселые думки о том, что все надежды на сегодняшний день окажутся пустыми иллюзиями, и недовольство ролью патологической неудачницы, которую мне отвела жизнь.
   Я затаила дыхание, боясь упустить хоть крупицу почти стершегося из памяти ощущения, которое вдруг возродили мягкие теплые пальцы, поглаживающие кожу у меня на ноге.
   — Извини, малышка, что испоганил тебе полдня, но, слава богу, с делами покончено. Я теперь в твоем полном распоряжении. До десяти вечера, когда мне надо быть в «Пулково». Хочешь, сменю тебя за рулем? А, Вика?
   Если бы его ладонь не соскользнула с моего бедра, я, наверное, так никогда и не ответила бы на этот вопрос. Сидела бы, застыв, словно статуя, и набирала бы обороты. От этого, на первый взгляд безобидного поглаживания по ноге у меня уже сносило крышу, и я готова была навалиться на Олега прямо в машине.
   — Вика, очнись!
   — Да, да, конечно, — сумела я взять себя в руки. И сразу же поспешила придумать себе оправдание: — Я сегодня почти не спала и сейчас слегка торможу. Как бы не вырубиться и не въехать кому-нибудь в задницу. Так что, и правда, давай-ка меняться местами…
   «Куда прикажете, леди?» — если бы тогда он мне задал подобный вопрос, устроившись за рулем, я, ни секунды не сомневаясь, сказала бы: «В Агалатово». Выпроводила бы Томку часа на три погулять, соорудила бы чай с бутербродами, накормила бы голодного Олега, а потом, сама «голодная» (а вернее, за долгих пять лет изголодавшаяся до эпизодических помутнений в мозгу)…
    А потом… А потом… А ПОТОМ!!!
    «Куда прикажете, леди?».
   Увы, вместо этого он предложил:
   — Буквально в пяти минутах езды отсюда есть неплохой ресторан. Начнем с него. Ты не против?
   Я была против. Еще как против! Но безвольно ответила:
   — Нет. Рули в этот свой неплохой ресторан, — убеждая себя в том, что это ж проверенный жизнью, стандартный порядок вещей: сперва романтический ужин — потом безумная ночь, исполненная сексуальных услад. Правда, в нашем случае всё гораздо банальнее: сперва «неплохой ресторан в пяти минутах езды» — потом приглашение в гости на агалатовскую квартиру. Я бросила взгляд на часы — половина четвертого. А в «Пулково» мы должны быть к десяти. Времени хватает и на кабак, и на всё остальное. Но с другой стороны, этим временем разбрасываться не стоит.
   — Так мы едем в твою забегаловку или нет? — поторопила я замешкавшегося Олега, и он аккуратно тронул «Ауди» с места.
   До уютного, довольно-таки дорогого итальянского ресторана, который отрекомендовал мне Олег, оказалось, действительно, ровно пять минут езды. Плюс еще пять — на поиск свободного места на забитой припаркованными машинами улице. И еще пять на то, чтобы от этого свободного места вернуться назад, к ресторану.
   Устраиваясь за столиком, я еще раз бросила взгляд на часы — без десяти четыре. И мысленно отвела на обед не более часа. «Если я всё же хочу затащить этого мачо в постельку, не позже пяти мы должны отсюда свалить», — тогда подумала я, даже не подозревая, что уже минут через сорок и думать забуду и о поездке на агалатовскую квартиру, и о постельке, и о том, как же страстно желаю с Олегом прервать свое пятилетнее воздержание.
   Беспечные грезы о сексе и блаженное романтическое настроение лопнули, словно мыльные пузыри, а на их место сразу же заступили куда более привычные мне заботы о том, как бы выжить. Это произошло в тот момент, когда Олег, поливая соевым соусом «анчолли» спагетти «ареццо-кампариа»», как бы между прочим заметил:
   — А знаешь, что кое-кем и ты, и Диана уже приговорены? Если ничего не предпримете, не доживете даже до октября.
   — Что-то подобное я и предполагала. — Я поковырялась вилкой в салатике, из графина долила себе в бокал соку. — Стоит мне выполнить свою миссию, как я сразу же становлюсь отработанным материалом, который не только не принесет уже никаких дивидендов, но еще и способен доставить большие головняки. А от такого балласта надо, не мешкая, избавляться. Так, как в свое время уже хотели избавиться от Дианы. Если бы я тогда не просчитала Андрюшины замыслы, Дина-Ди уже почти три недели кормила бы червяков в Новомосковске. А вместо этого она наслаждается жизнью и не гнушается — вернее, до вчерашнего дня не гнушалась — спать с этим двуличным обсоском, который ее и заказывал. Прагматичная до нелепости. Я не устаю ей поражаться… Кстати, скажи мне, Олег — то, что мы не доживем даже до октября, это опять происки этого форшмака?
   Олег смерил меня задумчивым взглядом, слегка улыбнулся, чуть заметно покачал головой.
   — Ты железная девушка, Вика. Только что я поставил тебя в известность, что вам вынесен смертный приговор, а ты принимаешь это с таким безразличием, будто в аэропорту прослушиваешь информацию о том, что задерживается вылет твоего самолета. Браво!
   — Хм. Ничего удивительного. Просто привыкла. С тринадцати лет мне выносят эти проклятые смертные приговоры. С завидным постоянством. И еще ни один, как ты видишь, не приведен в исполнение. Так чего ты можешь мне рассказать об Андрюшиных планах?
   — Хотя бы то, что это вовсе не Андрюшины планы. Бери выше, Вика.
   Я молчала, продолжая бессмысленно ковыряться вилкой в салате. Олег терпеливо ждал, когда я, наконец, скажу хоть что-нибудь.
   Я сказала:
   — Это я тоже предполагала — то, что Андрей, какого бы папу он из себя ни изображал, всего лишь сынок, при этом приемный. По своему амплуа он исполнитель. Он — руки, ноги, мышцы, всё, что угодно, но только не мозг. И до этого уровня ему не дорасти даже к старости. А кто же тогда папа, Олег? — Я воткнула в него пронзительный взгляд исподлобья. — Ты знаешь?
   Он лениво кивнул. Но не произнес при этом ни слова.
   — Знаешь, но не хочешь назвать мне его имени?
   Он загадочно улыбнулся. На этот раз отрицательно покачал головой. И опять я не дождалась от него ни единого слова.
   — Знаешь, но не хочешь помочь мне?
   — Если бы не хотел, — наконец обрел он голос, — то не завел бы об этом сейчас разговор. Мы бы вышли из ресторана. Сели б в машину. Доехали б до какой-нибудь дешевой гостиницы. Там сняли бы номер с огромной кроватью и душем, и до девяти часов вечера на этой кровати неплохо проводили бы время. Потом бы ты отвезла меня в «Пулково», мы попрощались бы, и, скорее всего, навсегда. Так бы и было, если бы я находился в том сладком неведении, в каком сейчас находишься ты. Или если бы я видел в тебе лишь красивую девушку, с которой не откажусь поваляться в кровати, а на следующий день уже не смогу вспомнить, как ее звали. Таких у меня было много… Очень много, — повторил Олег. Он умел говорить красиво — настолько красиво, что его слова могли бы выдавить слезу и из булыжника. И главное — самое главное! — что у меня не вызывало ни капли сомнения то, что он сейчас искренен, что он и не думает рисоваться, показать себя лучше, чем есть. Зачем ему это, если и без того я весь день не свожу с него восхищенного влюбленного взгляда? Лишнее. — Ты не такая, — признался он. — Я не хочу, чтобы ты, как другие, прошла мимо меня; чтобы уже через месяц, только-только вернувшись из Гибралтара, ты бы была подхоронена к какой-нибудь бабке на кладбище. И готов поддержать тебя в той раскорячке, [40]в которой ты оказалась.
   «Спасибо, Олег, — молча поблагодарила его я. — Я безоговорочно верю тому, что ты готов оказать нам с Тамарой, двоим несуразищам, посильную помощь. Я верю даже в то, что в какой-то мере я тебе небезразлична. Я вижу, что ты в курсе того, что мы с Андреем должны через месяц отправиться в Гибралтар за наследством… Так признавайся, что еще знаешь насчет всей этой аферы! А знаешь ты, похоже, немало».
   — Олег, мне нужна информация. — Я нарисовала на лице ослепительную улыбку, хотя, признаться, это было сейчас ой как нелегко. Проще было расплакаться. — Ты готов рассказать мне всё, что знаешь об этом? Или хотя бы то, что можешь мне рассказать?
   — Тебе сейчас нужна не информация, Вика. — Он сосредоточенно накручивал на вилку километровые спагетти, обильно политые соевым соусом. — Ты всё равно сейчас не готова ее обработать и получить от нее хоть какой-нибудь прок. Всё куда проще. Тебе нужны советы. Установка, как действовать. Я готов тебе ее дать. Если, конечно, ты согласна принять ее к исполнению; если ты мне доверяешь.
   Обманутая тысячекратно, я давно стала болезненно щепетильной в вопросе выбора советчиков и консультантов. Я уже миллион лет назад перестала верить в существование бескорыстных доброжелателей. Я никому не доверяла, кроме Тамары. И, пожалуй, самой себе. Но на этот раз я с полной уверенностью ответила:
   — Да, доверяю. — И это было, действительно, так. — Во сколько мне обойдется твоя установка?
   — Ни во сколько.
   — Не верю, как любил говорить Станиславский. Любая, даже ничтожная, информация стоит фанеры. [41]Так во сколько, Олег?
   — Я же сказал: ни во сколько. Потому что, во-первых, сбор информации — не мой профиль. Я ею не торгую, а потому для меня западло брать за нее деньги. Вот если бы ты заказала мне того же Андрея, я бы сразу назвал тебе цену. Только, — Олег плеснул себе на дно бокала каплю вина, — мочить его рано. Он может еще пригодиться. Так что побереги его, Вика. Будь с ним любезна, предупредительна. Приласкай, обогрей. Не дай ему почувствовать той неприязни, что ты испытываешь к нему. Это моя первая установка. Будут сейчас и другие. А пока объясню тебе, почему, во-вторых, я не возьму с тебя ни копейки за то, что сейчас расскажу. Не потому, что ты мне симпатична. И вовсе не потому, что испытываю к тебе очень теплые чувства. «Дружба дружбой, а денежки врозь», — от этого принципа я отрекаться не собираюсь, даже ради тебя. Дело в другом: просто той информации, которой готов с тобой поделиться, у меня сейчас с гулькин нос…
   — Хотя бы это, — перебила я. — Хотя бы приблизительно ты готов нарисовать мне картину того, куда меня затянули?
   — Это долго. Это целый роман.
   — Ты ж говорил, что с гулькин нос, — усмехнулась я, ловя Олега на слове. И при этом мне показалось, что он немного смутился.
   — Действительно, это ничто.
   — Можно высосать что-то полезное и из этого «ничего».
   — М-м-м, резонно, — улыбнулся Олег и небрежным движением пальцев подозвал официанта. — Мы угробим на это весь вечер.
   — Начихать. Закажи мне «американо» и какой-нибудь пирожок. И рассказывай.
   — Чашку некрепкого чая с лимоном, «американо» и пиццу с беконом… Слушай, Вика. Шифруй. А вдруг ты, и правда, сумеешь высосать что-то полезное из этого «ничего»…

II

ВИКТОРИЯ ЭНГЛЕР
15 сентября 1999 г. 20-30 — 21-00