Сербжинская Ирина. Тропою волка

   – Сколько охраны? – поинтересовался Сульг, что-то соображая.
   – На три телеги? Пять человек.
   Тирк взглянул на Сульга, прекрасно понимая причину его замешательства: с припасами действительно дело обстояло туго. Вчера вечером после стычки с небольшой группой агрхов норлоки обыскали трупы кочевников и обнаружили немного съестного, но, как ни голодны были, употребить в пищу припасы агрхов не решились.
   – Обоз – это то, что надо, – снова настойчиво загудел Илам. – Может, позаимствовать у них кое-что из припасов? Если, конечно, телеги гружены не сеном. Еды у нас маловато. На переход еле-еле хватит, в обрез. А если почтовая станция на тракте уже закрылась на зиму, то совсем плохо.
   Сульг заколебался.
   – Мы им заплатим, – вздохнул Тирк. – Если, конечно, они везут не репу или брюкву.
 
   Казалось, что вынырнувших из сумрака норлоков люди испугались больше, чем если бы перед ними появились волколаки. Немногочисленная охрана обоза сгрудилась вокруг телег, ощетинившись рогатинами. У одного из них, самого старшего по виду, бородатого и одноглазого, имелся даже меч. Он сразу же положил руку на рукоять, настороженно поглядывая на норлоков.
   Тиларм покосился на него с некоторым недоумением.
   – Мы вас не тронем, – успокаивающе произнес Сульг. – Кто старший?
   Одноглазый выступил вперед. Он был высок и широкоплеч и, хотя в каштановой бороде его густо поблескивала седина, производил впечатление сильного, крепкого человека, вполне способного постоять за себя. Широкая ладонь его по-прежнему покоилась на рукояти меча – это не очень понравилось Тирку. Предчувствуя скорое развитие событий, он тронул коня и подъехал поближе.
   – Я, господин... – Одноглазый покосился на норлоков, соображая, как к ним обращаться. По оружию он распознал воинов и теперь пытался понять, повезло ли им натолкнуться на вооруженный отряд или же наоборот. – Господин...
   – Как тебя зовут? – Сульг заметил у одноглазого под серой курткой из домотканой ткани кольчугу и длинный нож, висевший на поясе. Рядом стоял рослый светловолосый парень, оружием ему служил крестьянский цеп. Сульг перевел взгляд на троих, стоявших возле телег: кроме рогатин у них имелись еще и топоры. На поясе у каждого висели охотничьи ножи. Да, эти люди прекрасно знали об опасности, которая грозит путникам, застигнутым ночью на Вересковой пустоши. И тем не менее они отправились в путь.
   – Куда вы направляетесь?
   – Я Хатгард, господин воин. – Одноглазый оправился от замешательства. – Мы везем продовольствие в усадьбу «Три зеленых дуба». Это усадьба нашего хозяина и...
   Сульг и Тирк быстро переглянулись. Усадьба «Три зеленых дуба» была им известна, она располагалась довольно далеко – обозу придется идти всю ночь.
   – Так поздно? – недоверчиво спросил Тирк. – Что за нужда погнала вас через Вересковую пустошь? Или в усадьбе голодают?
   – Вовсе нет, господин. Боги и небеса не допустят голода в усадьбе, где живет его светлость. – Хатгард поглядел на Сульга. – Если можно, мы хотели бы отправиться дальше. Уже темнеет.
   – Вот именно. Вы что, не знаете, что ночью здесь охотятся волколаки?
   – Знаем, – угрюмо сказал одноглазый. Он наконец снял руку с меча и глядел на Сульга спокойным взглядом уверенного в себе человека. – Но нам выбирать не приходится. Не доставим продовольствие в усадьбу к утру – нас всех повесят. У его светлости праздник начала зимы – гости и бал. Утром прискакал нарочный с приказом: велено срочно собрать обоз, продовольствия требуется больше, чем обычно. Праздничный обед... К его светлости съехалось очень много гостей. – Он озабоченно глянул на темные холмы. – Нам бы только миновать пустошь. А на Моховом тракте нас встретит охрана из усадьбы.
   – Если вас растерзают волколаки, праздничного обеда вашей светлости не видать как своих ушей, – хмуро сказал Сульг. К своему удивлению, он чувствовал что-то вроде расположения к этому немногословному человеку с выправкой воина. Но тащиться ночью через Вересковую пустошь, охраняя людей и обоз... Через час будет уже совсем темно. За это время можно успеть добраться до реки, переправиться через брод и оказаться в безопасности.
   Он еще раз оглядел телеги, возле которых стояли люди, и прикусил губу. Рогатины и ножи вряд ли спасут их, если волколаков окажется больше трех. Хатгард пристально следил за его взглядом.
   – Сестра нашего Нума, господин, – торопливо пояснил он, заметив, что глаза норлока на мгновение задержались на первой телеге, где, кутаясь в рогожу, сидела девчонка, рыжие волосы которой полыхали костром даже в сумерках.
   – Хочет поглядеть на замок в праздничном убранстве. Любопытная, как кошка, даже путешествие по Вересковой пустоши ночью ее не напугало.
   Сульг отмахнулся от его слов и спрыгнул с коня.
   – Нам придется взять у вас немного еды, – сказал он, перебрасывая поводья Тиларму. – Мы заплатим.
   – Как же так? – начал было Хатгард, но, взглянув на всадников, хранивших молчание, произнес: – Хорошо.
   Сульг оценил его благоразумие и кивнул.
   Нуме, высокому и крепкому молодому парню, потребовалось усилие, чтобы сдержаться, и в какой-то момент преданность своему милорду поборола в нем осторожность.
   – Что мы скажем его милости? – довольно резко произнес он, отважно встречая сумрачный взгляд Сульга. – Он будет очень недоволен.
   – Его милости вы скажете, что на вас напали норлоки, – теряя терпение, посоветовал Азах, покидая седло. – И вам даже не придется врать.
   – Нуме обещали должность помощника конюшего в усадьбе, – пробормотал Хатгард, коротко взглядывая на Сульга. – Это хорошая работа и большая удача для него, поэтому он... Помолчи, Нума! – приказал он строго.
   Тот сердито дернул плечом, его плащ распахнулся, и Тирк с удивлением обнаружил, что парень тоже вооружен мечом, скрытым до времени под полой плаща. Тирк чертыхнулся про себя и подъехал поближе. Стоявшие поодаль люди тоже придвинулись к первой телеге, не сводя настороженных глаз с норлоков.
   – На землях его милости грабителям придется туго, – пообещал Нума, сверкая глазами. – Он не любит воров, тех, кто покушается на то, что принадлежит ему!
   – Закрой рот! – свирепо рявкнул Хатгард, кидая на норлоков обеспокоенный взгляд. – Извините его... он молод, а известие о том, что он будет служить в замке, на глазах его милости, вскружило ему голову.
   – Хороший совет, – произнес Сульг очень спокойным голосом, останавливаясь напротив парня и глядя ему прямо в глаза. – Потому что, если ты не заткнешься, вас станет меньше на одного человека.
   Рука Нумы непроизвольно дернулась к оружию. Делать этого ему не следовало ни при каких обстоятельствах: норлок среагировал незамедлительно. Прежде чем Сульг успел осознать, что делает, меч его со свистом вылетел из ножен. Хатгард бросился вперед, отталкивая Нуму, немногочисленная охрана схватилась за топоры. Закричала девчонка, отбросив плащ, вскакивая на телеге, бросилась с кулаками, кто-то из норлоков, не глядя, отшвырнул ее в сторону. Захрапели испуганные запахом крови смирные деревенские лошади.
   – Проклятье! – с досадой выругался Сульг, когда короткая схватка закончилась. – Почему эти ублюдки схватились за оружие?!
   – Какая была необходимость убивать их всех? – сердито сверкая глазами, приступил Тиларм к Азаху.
   Тот раздраженно передернул плечами.
   – Если бы у них хватило ума не кидаться на нас с топорами, остались бы живы! – зло огрызнулся он. – И ты не хуже меня видел, что с оружием они управляться умеют! Что, по-твоему, мне оставалось делать? Ждать, пока они снесут мне голову? Нечего было так рьяно бросаться на защиту мешков с капустой!
   – Похоже, его милость остался без праздничного обеда, – философски заметил Илам, обозревая плавающие в крови трупы, потом почесал в затылке и хмыкнул.
   – Теперь пойдут слухи, что норлоки убивают крестьян! – продолжал сердиться Тиларм. – Не хватало еще, чтобы охрана усадьбы объявила на нас охоту!
   – Кто будет разбираться в Приграничном районе? – снисходительно поинтересовался Кейси. Он вытер лезвие и убрал меч в ножны. – Не кипятись так. Никто этого не хотел.
   Сульг глянул на тело Хатгарда, потом на труп Нумы и поморщился.
   – Проклятье... я не ожидал, что этот придурок схватится за меч...
   – Одним слухом больше, одним меньше... – Тирк спрыгнул с коня. – И так уже что только не говорят. Ладно, хватит грызться из-за пяти крестьян.
   – Норлоки... волколаки... – недовольно пробурчал Илам. – Все равно навряд ли они добрались бы до усадьбы. У хозяина «Трех дубов» с головой не все в порядке, иначе он не отправил бы своих людей ночью через пустошь.
   Он покосился на рассерженного Тиларма и примирительно добавил:
   – Скорее всего, решат, что их растерзали волколаки. Эти твари все равно окажутся здесь с минуты на минуту: явятся на запах свежей крови.
   Сульг решил, что пора положить конец препирательствам.
   – Берите что-нибудь из припасов и поскорее. Пора уходить, – скомандовал он. – Опасно здесь оставаться: сильно пахнет кровью. Илам прав, волколаки, наверное, уже несутся сюда.
   Тот кивнул, ножом разрезал веревки на первой телеге и откинул рогожу.
   – Вот и я о том же...
   Тирк убрал свой Соранг в ножны у седла, настороженно вглядываясь в темнеющую даль, потом бросил взгляд за спину приятеля и прищурился.
   – Оглянись, – вполголоса сказал он.
   Сульг обернулся. Возле одной из телег на земле, возле тела Нумы, сидела рыжая девчонка.
   Он пожал плечами. Неожиданная задержка в пути беспокоила его все сильнее.
   Девчонка заметила его взгляд и подобрала ноги, не сводя с Сульга злых глаз.
   – Ублюдки! – прошипела она, выказывая недюжинную отвагу.
   – Заткнись, – посоветовал он. – Быстрее, Илам! Кейси, да не копайся ты, бери, что лежит сверху, до монастыря всего два дня ходу, не успеешь помереть с голоду!
   – Ага... – отозвался тот, сосредоточенно шаря под рогожами. – Не успею... очень даже успею...
   – Шевелитесь, шевелитесь! – нетерпеливо подгонял Сульг. – Все?
   Тирк сел в седло, тронул коня и приблизился к приятелю, ведя в поводу его гнедого.
   – Сократим путь. Проедем немного по дороге, потом свернем между двумя холмами.
   Тирк снова глянул за плечо Сульга и обменялся с ним быстрым понимающим взглядом. Тот, как ни был озабочен неожиданным происшествием, не смог сдержать усмешки.
   Рыжая, конечно же, дожидалась момента, когда он повернется спиной. И лишь только норлок повернулся, она бросилась на него с рычанием, словно зверь. Ожидавший этого Сульг мгновенно перехватил ее руку: так и есть, длинный охотничий нож. Вооружилась на случай волколаков или сняла только что в суматохе с одного из убитых и решила свести счеты? Как бы то ни было, в храбрости ей не откажешь. Рыжая шипела, как дикая кошка, пытаясь вырваться, и орала что-то на местном диалекте. Сульг знал это наречие плохо и не мог разобрать, что именно она выкрикивала ему в лицо, однако, судя по тому, как смущенно ухмыльнулся Тиларм, это было что-то малопристойное. Сульг с силой встряхнул ее, нож, блеснув, упал под ноги. Чужая ненависть нисколько не задела норлока, рыжая мгновенно это поняла и опять заорала что-то, брызгая слюной. Сульг стиснул крепче пальцы на тонкой руке, услышал, как хрустнула сломанная кость, и отшвырнул девчонку на землю.
   Тирк протянул ему поводья. Сульг вскочил в седло, вглядываясь в даль: солнце скрылось в серых туманах, горы затянула мгла. Они безнадежно опаздывали, и промедление могло стоить им жизни.
   – Готовы? – Он глянул на своих норлоков, тут же забыв о произошедшем. – Уходим. Потеряли время, – произнес он с досадой. – Придется гнать до реки, не жалея лошадей. Кейси, живее!
   Кейси бросил Иламу небольшой мешок, который тот ловко поймал на лету, и через мгновение уже сидел в седле.
   Последним от обоза, ведя своего коня, подошел Азах.
   – А с этой что делать? – спросил он, понизив голос.
   Сульг с досадой глянул в сторону: девчонка по-прежнему сидела на земле, прижимая к груди сломанную руку, и следила за норлоками ненавидящими глазами. Он пожал плечами: человеческая судьба мало заботила его, однако же бросать рыжую на растерзание волколакам было бы слишком жестоко.
   – Меч при тебе? – так же вполголоса спросил он.
   Азах кивнул.
   – Чего тогда спрашиваешь?
   Норлок перевел взгляд на девчонку. Она мгновенно все поняла и завозилась на земле, пытаясь отползти под телегу. Азах шагнул к ней, на ходу медленно вытягивая меч из ножен.
   Сульг досадливо поморщился.
   – Погоди, – остановил он его. – Ладно... возьми ее к себе на седло. Внизу какое-то селение... три дома... выкинешь ее там и все.
   Азах, если и удивился, виду не подал: вскочил в седло, тронул коня и на ходу ухватил рыжую за шиворот.
   Хозяева пустоши очень скоро дали о себе знать: над равниной пролетел долгий заунывный вой. Усталые лошади, заслышав его, встрепенулись и помчались к реке так, что невысокий кустарник у подножия холма слился в одну сплошную черную полосу. Поднимая брызги, они перемахнули реку и вынеслись на берег. Вскоре возле громадного темного холма показалось крошечное селение – несколько убогих лачуг, крытых соломой. Норлоки пронеслись мимо изгородей, словно тени в ночи, и исчезли.
 
   В Лутаке второй день шел дождь.
   Сульг глядел в заляпанное грязью оконце с таким рассеянным и отвлеченным видом, словно все происходящее вокруг его совершенно не интересовало или интересовало в очень малой степени. Он рассеянно играл тяжелой монетой, пропуская ее между пальцев, – старинный галеон с утопленным в тусклое благородное золото кусочком драгоценной бирюзы. Такие деньги давным-давно вышли из обращения, но при желании сбыть его можно было весьма и весьма выгодно: золото есть золото. Однако Сульг не хотел расставаться с редкой монетой. Он не признался бы в этом даже самому себе, но иногда ему казалось, будто золотой галеон исчезнувшей северной Империи приносит удачу. Золотая монета хранилась в его кармане уже несколько лет. Кто знает, может, благодаря этому они до сих пор еще живы? Живы, все до одного. «Разные вещи называются счастьем, – подумал он лениво. – Вернуться домой, в Доршату, – счастье... Но если Тирк сейчас дожмет эту осторожную и хитрую лису Беренгера, это тоже будет неплохо: за переход по горам в такое время года платят недешево». Сульг зевнул, вытянул ноги под столом и обвел скучающим взглядом нижний зал трактира. Кейси, сидевший возле очага в другом конце комнаты и незаметно наблюдавший за ходом встречи, усмехнулся: он прекрасно знал, что Сульг внимательно слушает разговор, который ведет Тирк, и ни один нюанс нелегких переговоров не ускользает от его внимания.
   – Доставка товара на таких условиях обойдется мне недешево, – проговорил купец недовольно. Жесткие курчавые волосы, черные, с сильной проседью, крупный нос и смуглый цвет кожи выдавали в нем шарда, уроженца Восточного побережья. Одет он был без особой роскоши, но одежда, что виднелась из-под плаща, была добротной и удобной. Зато его спутник, молодой юноша-шард с шапкой иссиня-черных курчавых волос, нарядился по последней моде, принятой в Лутаке. В начале беседы он откинул полу новенького плаща, чтобы показать тончайшего льна рубаху, украшенную круглым накладным воротником, щедро расшитым лунным жемчугом и алым кораллом. Пояс с серебряными накладками был настоящим произведением искусства, а мягкие короткие сапоги с кисточками, скорее всего, прибыли в Лутаку из-за моря. Юный шард тратил немало сил, чтобы всем своим видом показать, насколько тяготит его общество, до беседы с которым вынужден опуститься его дядя. Он с негодованием наблюдал за тем, как норлоки пытаются вытянуть деньги из дядиного кошелька, и глаза его сверкали так же ярко, как камни в перстнях, что украшали его холеные руки.
   Сульг убрал галеон в карман и от нечего делать принялся подсчитывать в уме стоимость воротника юного модника. Шард не замедлил одарить норлока презрительным взглядом, покосившись на заляпанную грязью одежду и небритую физиономию. Сульг в ответ лениво зевнул, блеснув клыками, и юноша поспешно отвел взгляд. «Шард скорее расстанется с женой, чем с деньгами», – вспомнил Сульг старую поговорку, искоса наблюдая за тем, как племянник белл Беренгера из последних сил удерживается от того, чтобы не вмешаться в разговор. – Если этот дурак появится здесь ближе к вечеру, то лишится своих перстней вместе с пальцами».
   – Очень, очень дорого мне это обойдется, – недовольно повторил купец и побарабанил пальцами по столу. Перед ним стояли глиняные кружки и кувшин с пивом, но пока что никто так и не притронулся к угощению.
   Тирк располагающе улыбнулся:
   – Нам тоже, белл Беренгер, нам тоже. После каждого перехода по горам мы вынуждены менять лошадей, а они так дороги в этих краях. К тому же позвольте вам напомнить, достопочтенный, ведь вы занимаете не только проводников своему каравану, но и охрану.
   Белл Беренгер снова забарабанил пальцами по столу.
   – Охрану, да... Если караван задержат таможенники, меня лишат лицензии на торговлю и обложат огромным штрафом, – хмуро сообщил он.
   Тирк сочувствующе кивнул.
   – Лишат лицензии... да, это печально. Но что вам сказать, белл Беренгер? Мы все рискуем: вас оштрафуют, а нас, проводников, повесят. Таков закон! Контрабандистов в Лутаке не любят. Весьма неприятно...
   Сульг услышал нотки искреннего сожаления в голосе друга и прикусил губу, стараясь сохранить серьезный вид.
   – В прошлый раз вы брали дешевле, – обронил купец.
   – Белл Беренгер, – со вздохом сказал Тирк, и его светло-серые глаза смотрели на своего собеседника честно и прямо, – вы, без сомнения, слышали о несчастном Мардине, не так ли? Он сарамит, а их трудно обвинить в трусости. Более того, вся его охрана состояла из сарамитов...
   Купец сердито сдвинул черные густые брови. Он прекрасно знал несчастного Мардина, этого безумца, рискнувшего провести свой караван зимой через Гремящее ущелье. Караван, с вооруженной до зубов сарамитской охраной, вошел в ущелье и бесследно сгинул. Теперь только весной, когда откроется дорога, другие караванщики, возможно, найдут обглоданные горными шакалами кости бесстрашных сарамитов.
   – А какие убытки понес почтенный Фиох! Его караван даже не успел войти в ущелье! Головорезы подстерегающие в засаде, порядком потрепали его охрану, – продолжал Тирк. – Словом, множество опасностей...
   Сульг рассеянно кивнул с таким видом, словно и не он расплатился накануне с этими самыми головорезами, нанятыми в Лутаке, чтобы хорошенько припугнуть караванщиков. Почтенный Фиох, конечно, понес убытки, зато остальные в следующий раз будут сговорчивее.
   В Ашуре наступала зима, а это значило, что морские порты вот-вот закроются и до весны ни одно судно больше не подойдет к берегам Рунона. Все нужные товары давно были доставлены в провинцию, и единственными нитями, которые связывали этот суровый край с остальным миром, становились два торговых тракта. На самом деле существовал и третий, но пользовались им редко: слишком уж близко от Мятежного края он проходил. Пустить по нему караван значило обречь себя на разорение. Два других тракта, с почтовыми станциями и постоялыми дворами, действовали исправно, но зимой купцы пользовались ими неохотно: вывозимые из Лутаки предметы роскоши облагались огромными налогами. Самые отчаянные из торговцев мечтали о том, чтобы пускать караваны через горы, в обход пограничных постов Лутаки и Рунона, подкарауливающих в предгорьях беспошлинные караваны, – тогда не облагаемая налогами прибыль была бы поистине баснословной. Достаточно доставить товар три-четыре раза за зиму, чтобы стать вполне обеспеченным человеком. Но с наступлением холодов горы, отделяющие Ашуру от крупного портового города Лутаки, становились неприступными – и не только потому, что перевалы заносило глубоким снегом. С наступлением зимы в горах хозяйничали хетхи – обитатели Мятежного края, – и только безумец мог рассчитывать на то, что пройдет через перевалы живым.
   Тем не менее за прошлую зиму караваны белл Беренгера уже четыре раза возвращались невредимыми после перехода по зимним горам. Тонкие шерстяные ткани, теплые плащи из шерсти лам, зерна кофе и необработанный янтарь – все это приносит хорошую прибыль, и почтенный белл почти смирился с необходимостью снова нанимать проводниками норлоков, которые, хоть и драли втридорога, однако все четыре раза доводили его контрабандные караваны до Рунона в целости и сохранности. А ведь случаи, когда нанятая охрана бросала на полдороге ею же разграбленный караван, были не редкостью...
   Белл Беренгер вновь подумал о деньгах, и лицо его омрачилось.
   – Мы можем пронести товар подземными путями, – вмешался в разговор молодой шард, яростно сверкая черными глазами. Цена, названная норлоками, привела его в крайнее раздражение. – Всем известно, что в горах существуют подземные тоннели: они остались после того, как оттуда ушли гномы. Конечно, провести лошадей по ним невозможно, но если нагрузить тюками рабов-гоблинов… Они очень выносливы и...
   Сульг понял, что настала пора вмешаться. Он снова зевнул, искусно изобразив, что долгий разговор его утомил, и сделал вид, что собирается встать. Он и в самом деле с радостью покинул бы трактир: каждый раз, бывая здесь, ему приходилось делать над собой усилие, чтобы притерпеться к резким запахам внутри помещения. Норлоки были весьма чувствительны к запахам, а в трактире, почти пустом в этот ранний час, крепко пахло грубой едой, несвежим пивом, человеческим потом и мокрой одеждой. Сульг старался не обращать на это внимания, но мечтал при первой же возможности оказаться на свежем воздухе.
   – Что ж, ведите свой караван сквозь горы. – Он улыбнулся и развел руками. – Рад был повидать вас, белл Беренгер. Надеюсь, что в этот раз ваше путешествие закончится благополучно и белл Лютинед встретит вас дома целым и невредимым. Всего хорошего.
   – Подземными ходами... – снова яростно начал молодой шард. Тирк устремил на него взгляд, полный неподдельного внимания. Мальчишка покраснел, но продолжал отважно глядеть в серые глаза норлока.
   – Помолчи, Удо, – недовольно одернул его купец. – Подземными ходами... Только безумец рискнет пробираться ими. Гномов там больше нет, это правда...
   – Так что же? – снова встрял Удо.
   – Кобольды, юный белл, – любезно пояснил Сульг. – Полчища кобольдов. Очень неприятные существа. Теперь они хозяйничают под землей.
   Купец снова забарабанил пальцами по столу. Он старался свыкнуться с мыслью, что проводники-норлоки в очередной раз сильно облегчат его кошелек; это было неприятно, но иного выхода для себя он пока не видел.
   – Вы говорите, белл Беренгер, что хотели бы встретить ваш караван в городе до наступления полнолуния, – выждав необходимую паузу, продолжил Тирк как ни в чем не бывало, мгновенно заметив, что купец мысленно уже оплакал свои денежки и готов к дальнейшим переговорам. – Думаю, стоит обсудить детали...
   Слушая негромкий голос приятеля, Сульг усмехнулся про себя: хладнокровие и выдержка Тирка были поистине сверхъестественными. Позапрошлой зимой, первый раз побеседовав с купцом в течение десяти минут, Сульг почувствовал, что голова у него пошла кругом. После этого переговорами с клиентами стал заниматься Тирк, вкрадчивый и хитрый как лиса. Он умел вести разговор часами, с полным вниманием выслушивая сетования купцов на плохую торговлю и выказывая прекрасную осведомленность о стоимости любого товара. Тирк помнил обменные курсы многих валют Побережья, вникал в хитроумные коммерческие операции, и Сульг с изумлением замечал, что он умел располагать к себе даже недоверчивых шардов. Когда же дело касалось платы проводникам, Тирк становился тверже стали и умел выдержать цену. В результате если клиентам и удавалось сбить цену, то ровно настолько, насколько он планировал в самом начале беседы.
 
   Хлопнула дверь на кухню, выбежал поваренок, прошмыгнул на улицу. Вместе с ним в нижний зал ворвалось облако пряных и густых ароматов с кухни, Сульг поморщился.
   В последнее время в Лутаке и Руноне стало необыкновенно модно использовать при приготовлении пищи экзотические пряности с берегов Восточного ветра. Главными ароматами, без которых не мыслилась ни одна кухня приличного дома, были шафран, гвоздика и корица, а прошлую зиму в Лутаку попал и мускатный орех. Заморские приправы считались предметом роскоши и стоили дорого, так что можно было только гадать, каким образом попали на кухню небогатого трактира сухие листья лавра, которыми пахнуло из открытой двери.
   Кухонная дверь хлопнула еще раз, выпуская пожилую служанку с подносом в руках. Проходя в нижний зал, она посторонилась, давая дорогу двум новым посетителям, появившимся на пороге.
   Сульг скользнул по ним равнодушным взглядом: Азах и Тиларм прошли мимо, ничем не выдав своего знакомства и, взбежав по деревянной лестнице на второй этаж, устроились за столом возле перил. Сульг снова вытащил золотой галеон, прислушиваясь к разговору Тирка и белл Беренгера и размышляя, что за новости принесли друзья. С тех пор, как у норлоков появились деньги, Сульг счел возможным платить за интересующую его информацию и свел знакомство с множеством нужных людей.