Сербжинская Ирина. Тропою волка

   Инес бросила на Сульга теплый взгляд.
   – Правда?!
   – Случайно, – торопливо сказал он. – Совершенно случайно!
   – Замечательный поступок! – Инес немного помедлила, глядя на Риппита, примостившегося на ступеньках лестницы, и снова защелкала спицами.
   Сульг выждал немного и уставился на рютхи, стараясь поймать его взгляд.
   – Иди отсюда, – прошипел он сквозь зубы, беспокойно оглядываясь на Инес. – Убирайся!
   Он махнул рукой, едва не опрокинув кувшин.
   Инес подняла глаза: Сульг тут же постарался улыбнуться рютхи.
   Тирк, который видел всю эту сцену, захохотал. Рютхи проговорил что-то, и Инес кивнула.
   – Он говорит, что ты ему понравился.
   – Очень... э-э-э... хорошо, – с трудом выговорил Сульг, пытаясь испепелить улыбающегося Риппита взглядом.
   – Понравился? – двусмысленным тоном переспросил Илам и прищурился. – Ха... понравился!
   – Рютхи – хороший народ, – сказала Инес. Она встала и свернула вязанье. – Добрый и миролюбивый. Мы рады, что они поселились здесь, на мысе.
   – Э... да... – кивнул Фарах, на минуту отрываясь от беседы с Тирком. – Кто поселился у нас на мысе? Кто-то поселился у нас на мысе, а я не знаю?
   – Ты напился, Фарах, – глубокомысленным тоном сообщил Илам, тщетно пытаясь поймать вилкой последнюю грушу в тарелке. – Ты напился!
   – Глупости... ты же слышал, что она сказала? Кто-то поселился у нас на мысе!
   Инес вздохнула, глядя на мужа.
   – Я распоряжусь насчет завтрашнего обеда, – сказала она и направилась в кухню.
   Сульг торопливо глянул на дверь – рютхи тоже исчез.
   – Наконец-то... – пробормотал он и задумался, подперев голову рукой, потом перевел взгляд на Фараха: тот дремал, сидя в кресле. Сульг потянулся за пустым кувшином, заглянул внутрь и принюхался.
   – Илам, – с трудом выговорил он. – Это последнее вино – отрава. Просто отрава. Если бы я не знал Фараха так хорошо, то подумал бы, что он решил от нас избавиться таким образом. Или он, или эта старуха, Дари.
   Тирк несколько минут обдумывал его слова.
   – Скорее всего, Дари, – предположил он наконец. – Она вполне могла отравить вино. Вполне. Отвратительная женщина...
   Илам постучал по кувшину вилкой.
   – Нормальное вино, – невнятно пробурчал он. – Разве что малость крепковато.
   – Ладно. Если ты хочешь и дальше давиться этим пойлом – на здоровье, – решительно сказал Сульг. Он тут же оглянулся на Фараха, но тот крепко спал, уронив голову на грудь. – А с меня хватит.
   – Здравая мысль, – одобрил Тирк: алкоголь действовал на него гораздо медленнее, чем на остальных. – Давай, двигай наверх, пока можешь, – посоветовал он Сульгу. – Имей в виду, я тебя тащить не собираюсь.
   – Я, пожалуй, тоже, – сообщил Илам, с трудом выговаривая слова, – пойду...
   Он приподнялся в кресле, но почувствовал, что пол стремительно ушел у него из-под ног. Он попытался было ухватиться за стол, но не успел, зато смахнул кувшины, которые с грохотом полетели на пол.
   На пороге комнаты появились Инес и Дари. Дари окинула норлоков пронзительным взглядом и поджала губы.
   – Что вы тут натворили? – спросила Инес, окинув взглядом комнату. – Что за грохот?
   – Они немного... э-э-э... перебрали, – пояснил Тирк, пытаясь за шиворот поднять Илама с пола.
   – Немного? – переспросила она.
   Сульг развел руками: все происходящее внезапно показалось ему чрезвычайно смешным.
   – Ладно... Разберемся с ними завтра. Тирк уймись, тебе его не поднять. И потом, не можешь же ты тащить его вверх по лестнице? Пусть уж лежит здесь... Фарах тоже будет спать в столовой. Я так и знала, что этим все закончится, когда увидела, сколько выпито. Представляю, как они будут чувствовать себя завтра... – Она подняла чудом уцелевший кувшин, опрокинутый Иламом, и поставила на стол. – Дари, убери осколки и вытри вино на полу. Пара кувшинов все же разбита. – Инес поглядела на мужа, потом на Илама, который крепко спал, лежа на полу возле стола, потом взглянула на Тирка – тот виновато развел руками. – Ну да что с них взять, раз они пьяные? Дари, когда уберешь здесь, принеси сюда одеяла...
   Служанка пробормотала что-то и удалилась, шаркая башмаками, испепеляя норлоков сердитым взглядом.
   На следующее утро Тирку пришлось отправляться на завтрак одному.
   Когда в дверь их комнаты стукнул Ютис и сообщил, что еда уже ждет на столе, Тирк проснулся и понял, что он совершенно выспался и завтрак – это как раз то, что нужно. Он приподнял голову с постели, огляделся, подумал и запустил в спящего Сульга подушкой.
   – Вставай! – скомандовал он весело. – Завтрак на столе, ты слышал? Давай, шевелись, а то Илам опять все сожрет! Сегодня нужно будет промять лошадей, боюсь, они застоялись.
   Он вскочил с кровати и отдернул синюю занавеску. В окно ударило солнце.
   – Какой завтрак, – простонал Сульг и накрыл подушкой голову. – Проваливай отсюда! И, если можешь, выйди на цыпочках. Ты грохочешь, как армейский полк.
   – Я грохочу, как армейский полк? – удивился Тирк, быстро одеваясь.
   – Слушай, скажи на милость, какая необходимость так орать? – страдальческим голосом спросил Сульг из-под подушки.
   – Когда это я орал? – поинтересовался Тирк. Он взял белый фаянсовый кувшин и налил воды в таз для умывания.
   – Да вот сейчас. Разве нельзя говорить шепотом? Ты что, не понимаешь, что каждое твое слово отдается у меня в голове?! И вообще: у нас тут не комната, а проходной двор! Я обязательно скажу об этом Фараху. С утра топала кошка, как взбесившийся грифон... проклятое животное! Терпеть не могу кошек... Теперь ты!
   – Понятно, – отозвался Тирк, застегивая рубаху и приглаживая мокрые темные волосы. – Не надо было мешать ежевичное вино с яблочным.
   – Без тебя знаю, – буркнул Сульг, переворачиваясь на живот. – Мы все вчера немного перебрали.
   – Немного? – Тирк хмыкнул. – Да уж... Пить все подряд мог только такой придурок, как ты. Поднимайся! Инес говорила, что сегодня на завтрак будет горячая ветчина.
   Сульг отбросил подушку и уселся в постели.
   – У тебя есть хоть капля сострадания? – сердито спросил он, щурясь на яркое солнце. – Тогда заткнись, а то меня вытошнит сейчас прямо на ковер! Подумай, что скажет Инес! Она нас выгонит, и это будет на твоей совести! Задерни занавески и проваливай!
   Он снова упал в кровать и спрятал голову под подушку.
   – Но тебе придется это сделать! – настойчиво сказал Тирк.
   – Что еще?
   – Спуститься в столовую. Съесть что-нибудь горячее.
   – Ни за что! – твердо ответил Сульг из-под подушки. – Не могу даже думать об этом.
   – Знаешь, что будет, если ты не явишься к завтраку? Знаешь?
   – Ну? Что такого ужасного произойдет?
   – Инес пришлет сюда Дари, вот что произойдет. Эта старуха притащит тебе завтрак, но я не удивлюсь, если вдобавок она огреет тебя подносом по голове.
   Сульг замер.
   – Да... так все и будет... – приглушенно проговорил он из-под подушки. – Ладно, иди, я сейчас встану... по крайней мере, попробую. Слушай, а Иламу-то сейчас, наверное, еще хуже, чем мне... Тьфу ты...
   Тирк задумался. Ему никогда не приходилось страдать от похмелья, но он видел, что приятелю плохо, и искренне хотел помочь.
   – Кофе? – предложил он.
   – Яду! – простонал из-под подушки Сульг.
   Тирк засмеялся и вышел.
 
   Дни на Холодном мысе текли неспешно, плавно переходя один в другой. Когда наконец холодный ураган с моря все чаще стал сменяться влажным ветром, пахнувшим рыхлой землей и мокрой корой деревьев, Сульг начал задумываться о том, что уже совсем скоро придется покинуть гостеприимную усадьбу. Близилось время ежегодного паломничества монахов, значит, пора было собираться на Сарамитскую равнину. По пути обязательно придется завернуть в один из трактиров на торговом тракте: белл Беренгер оставлял там письмо всякий раз, когда нужно было что-то передать норлокам. Сульг не сомневался, что купец уже распланировал несколько переходов через горы.
   Отдых на Холодном мысе подходил к концу. И если бы не этот проклятый рютхи, что ходил по пятам, как пришитый, можно сказать, что они хорошо провели здесь время. При мысли о рютхи Сульг едва удержался от того, чтобы не заскрипеть зубами. Тот по-прежнему таскался за норлоком, как пришитый. В последнее время, пронюхав о скором отъезде своего спасителя, он долго толковал о чем-то с Инес. После одного такого разговора она подозвала к себе норлока и сообщила, что Риппит намерен подарить ему защитный талисман народа рютхи. От подарка Сульг наотрез отказался, несмотря на укоризненный взгляд хозяйки усадьбы, а Риппит, огорченный отказом не на шутку, казалось, перестал вообще покидать дом. Он часами сидел на ступеньке лестницы, мастеря что-то из мелких птичьих перьев, или, примостившись возле очага, тихонько разговаривал с Инес, поджидая, когда норлоки спустятся в столовую.
   – Как можно жить, когда это создание шныряет по дому? – вполголоса пожаловался Сульг за столом, пользуясь тем, что хозяйка на минуту скрылась в кухне. – Он невыносим! А эта его последняя идея? Инес говорит, что у этих проклятых рютхи существует совершенно дурацкий обычай – посыпать перед дальней дорогой свое жилище порошком какой-то сушеной травы. Якобы это приносит удачу и отводит злых духов. Она говорила об этом с таким умилением, что у меня не хватило совести сказать, что единственный злой дух, которого я встретил за свою жизнь, – этот проклятый Риппит! Чтоб ему пусто было!
   – Чем он тебе мешает? – поинтересовался Тиларм. – Я с ним говорил как-то... кстати, язык рютхи чем-то похож на сарамитский... он сказал про этот обычай. Они делают это, во-первых, чтобы вернуться назад невредимым, во-вторых, чтобы в отсутствие хозяев злые духи...
   – Прекрасно! Если тебе нравится якшаться с ним – на здоровье! Только не надо его защищать, когда я...
   – Да наплюй ты на него, – добродушно посоветовал Фарах, расправляясь с огромным куском мяса, тушенного с грибами. – Он совершенно искренне желает тебе добра!
   – А мне совершенно искренне хочется его прирезать! И если б не Инес, я бы так и сделал! Пусть только попробует посыпать мою комнату какой-нибудь дрянью!
   – Ну так прирежь, если так уж хочется! – безо всякого юмора посоветовал Азах, недоумевая при виде огорченного лица приятеля.
   – Сколько уже можно о рютхи? – рассердился Тиларм и уставился на Сульга. – Тебе больше поговорить не о чем? Мы сегодня ведем лошадей к кузнецу или нет? Или опять отложим все на последний день, а потом ничего не успеем, как это бывало уже сто раз?
   – Ведем, ведем, – пробурчал Илам с полным ртом. – Чего ты разошелся? Какой последний день? Увидишь, все будет сделано еще до обеда!
   – Сделаем... – сказал Сульг, отвлекаясь от мыслей о Риппите. – Мы с Тирком и Кейси поведем лошадей в кузницу. Это займет не так уж много времени. А вы...
 
   Однако в кузнице им пришлось задержаться дольше, чем они планировали. Тирк попросил мальчишку, помощника кузнеца, сбегать в дом Фараха и предупредить Инес, что они опоздают к обеду. Уже начинало смеркаться, когда они наконец направились обратно, ведя в поводу лошадей. В воздухе пахло дымком очагов, лошадьми и рыхлой оттаявшей землей.
   – Скоро мы должны быть у сарамитов, – озабоченно проговорил Сульг, размышляя вслух о том, что им предстоит сделать. – По пути надо заехать кое-куда... собрать новости... белл Беренгер говорил, что пришлет птицу с письмом в трактир Риоха.
   – Надо торопиться, в прошлый раз сарамиты ждали нас лишний день, – заметил Тирк.
   – Вот и я говорю... Накинем пару дней на всякие непредвиденные обстоятельства...
   Они подошли к дому. Во дворе стоял Тиларм в наброшенной на плечи куртке Фараха и, нахмурив брови, разговаривал с шорником: тот должен был перед отъездом привести в порядок сбрую и починить седла.
   Внезапно Кейси толкнул Сульга плечом:
   – Гляди! Это не твой спасенный?
   Сульг поднял голову. Перед уходом он оставил окно в комнату чуть приоткрытым, и ветер надувал белую занавеску, словно парус. В глубине мелькнула фигурка Риппита.
   – Он в твоей комнате, – уточнил Кейси. – Точно, это он!
   – Похоже, он жить без тебя не может, – заметил Тирк, предусмотрительно забирая у приятеля поводья.
   Сульг вломился в дом, по пути прихватив Тиларма за шиворот, и стрелой взлетел по лестнице: Риппит как раз аккуратно прикрывал за собой дверь.
   – Так, – сдержанно проговорил Сульг, переводя взгляд с Тиларма на рютхи. – Спроси, какого черта этот недомерок полез в мою комнату?! Что он там делал? Почему у него такой отвратительно довольный вид?
   На лестнице послышались шаги: поднимались остальные. Тирк заглянул в комнату и присвистнул.
   – Как и говорила Инесс, – сообщил он. – Он засыпал какой-то травой наши постели и вещи.
   – Я же тебе рассказывал! – воскликнул Тиларм. – Не один раз говорил: это обычай рютхи…
   – Милый обычай, что и говорить! – сквозь зубы процедил Сульг, сверля разъяренным взглядом рютхи. – И это ты называешь «ничего особенного»? То, что этот проклятый...
   Тиларм тряхнул головой.
   – Не понимаю, что ты разошелся? – недоуменно спросил он. – Ну насыпал он тебе везде травы – ну и что? Агис-лекарка мне рассказывала... Этот обряд, конечно, лишен магии, но рютхи утверждают...
   – Послушай, – перебил его Сульг, – мне наплевать на обычай! Передай этому... чародею, чтоб держался подальше от моей комнаты! Потому что, если он еще раз когда-нибудь сунет туда свой нос... я его...
   Илам, похохатывая, распахнул дверь своей комнаты и выругался, тут же испуганно глянув через перила лестницы вниз: нет ли поблизости Инес.
   – Проклятье! – рявкнул он. – Этот коротышка здесь тоже побывал! Отвратительный запах! – Он торопливо захлопнул дверь.
   – Он что, решил всех облагодетельствовать? – озадаченно спросил Азах. – Не только тебя?
   – Зачем ты его спас? – приступил Илам к Сульгу. – Эти два месяца на Холодном мысе – единственное спокойное время, когда можно было жить спокойно и спать тоже спокойно. А теперь? Как можно чувствовать себя нормально, когда эти карлики шныряют туда-сюда и засыпают все кругом какой-то вонючей травой?
   – Ну... – протянул Тиларм, глядя на Риппита. Тот довольно улыбнулся, глядя на норлока снизу вверх. – Он сделал это для нашей безопасности.
   – Безопасности? – Илам покрутил головой. – Ха... безопасности. Ну вот что. Из-за этого коротышки нам всем придется спать с мечами под подушкой! Придется все время быть начеку! А все ты! – Он уничтожающе ткнул пальцем в сторону Сульга. – Охота была тебе спасать кого попало! А мы теперь это расхлебываем!
   Послышались шаги, и Сульг поспешно отступил от рютхи, ожидая появления Инес, но по лестнице взбежал Ютис.
   – Обед на столе, – сообщил он, с любопытством переводя взгляд с улыбающегося Риппита на норлоков. – А хозяйка просила передать, что они пообедали раньше.
   Илам тут же забыл о произошедшем.
   – Обед, это хорошо! – заявил он, спускаясь вслед за Ютисом. – А что, булочки с творогом сегодня будут?
   Дымящиеся тарелки, румяные булочки, обсыпанные изюмом, и гора поджаренных чесночных хлебцев с маслом быстро привели его в благодушное настроение. Все приступили к еде, и лишь когда Дари поставила на стол кувшины с пивом, Кейси вспомнил про Риппита.
   – Чем он засыпает наши комнаты, хотел бы я знать? – поинтересовался он, аккуратно разламывая истекающий маслом хлебец. – Тиларм, ты же с ним разговариваешь? Разбираешь их язык? Попытайся вдолбить ему, что норлоки не выносят резких запахов. Это все равно что поливать охотничью собаку благовониями – в конце концов она потеряет нюх. И что это за трава, которая так отвратительно воняет?
   – Да уж, – мрачно сказал Сульг, ковыряясь у себя в тарелке. – А я бы хотел знать, почему Инес терпит его в доме?
   – Трава... кстати, да... – задумчиво протянул Тиларм. – Кажется, в Доршате растет подобная. Ее листья собирают ранней весной, заливают прокаленным маслом и настаивают от полнолуния до полнолуния. Этот настой вытягивает гной из раны. Интересно, используют ли рютхи эту траву для лекарственных целей?
   – Неужели и сегодня мы будем говорить об этом коротышке? – недовольно пробурчал Илам. – Это стало нашей любимой темой за едой. Он нас изводит. Выживает с Холодного мыса.
   – Наконец-то ты это понял, – пробурчал Сульг. – И если мы его не прикончим втихомолку где-нибудь в углу, то следующей зимой я сюда не поеду.
   – Если хочешь, возьму это на себя, – безмятежно сказал Азах, выбирая себе булочку. – Он тоже мне порядком надоел.
   Тирк обеспокоенно покосился на него: слова Азаха обычно никогда не расходились с делом.
   – Инес вряд ли обрадуется, если ты прикончишь ее садовника, – осторожно проговорил он.
   – Травы... – Тиларм рассеянно уставился в тарелку. – Кейси! – окликнул он. – Где твоя сумка?
   Кейси насторожился.
   – Что? Опять?! Зачем тебе моя сумка?! Кто у нас ранен на этот раз?
   – Ты это о чем? – настороженно спросил Азах, прекращая жевать булочку.
   – А что, ты уже не помнишь?! Когда Сульга ранили в Ашуре зачарованным клинком агрха, этот ненормальный, – ткнул вилкой в сторону Тиларма Кейси, – располосовал на бинты мои лучшие рубашки!
   – При чем тут рубашки? – Тиларм оттолкнул тарелку и поднялся из-за стола. – Я засунул в твою сумку справочник по травам – в моей не было места. Я сейчас вернусь, – бросил он и направился к лестнице.
   Кейси с беспокойством глядел ему вслед.
   – Не понимаю, почему эту проклятую книжку нужно было пихать именно в мою сумку! Не могу постичь, зачем вообще нужно таскать за собой эти увесистые фолианты!
   Кейси пожевал хлебец и покачал головой.
   – Если он порвет хоть что-то из моей одежды – я за себя не отвечаю, – предупредил он.
   – Что за справочник? – поинтересовался Азах. – Это не та тяжелая книжка, которой ты запустил утром в этого проклятого рютхи?
   Тирк так удивился, что забыл про еду.
   – Что?
   – А я не рассказывал? – оживился Азах. Глаза его заблестели. – Этот... как его? Риппит... всю ночь шнырял по дому! А утром его занесло в нашу комнату. Наверное, с этими самыми травами!
   – О, я и забыл, – отозвался Кейси, мгновенно приходя в хорошее настроение. – Это было ужасное пробуждение: с утра пораньше – этот рютхи. Он что-то пищал вдобавок... Не знаю, что ему было надо, но я счел, что в такой ранний час вряд ли можно рассчитывать на теплый прием. Ну, и швырнул в него первым, что попало мне под руку. А что я еще мог сделать? – Он пожал плечами.
   – Книжкой Тиларма? – недоверчиво переспросил Сульг.
   – Ну да, – без тени раскаяния отвечал Кейси.
   – Ты мстишь ему за рубашки, – обличающе проговорил Илам. – Мстишь!
   – Кейси, я тебе не завидую, – сказал Сульг. – Тиларм тебя сейчас убьет, вот увидишь. Просто убьет!
   – Ха, – сказал Кейси с величественным презрением. – Ты бы лучше заткнулся. Из-за тебя мы подвергаемся таким издевательствам! Первый раз я жду не дождусь, когда мы отсюда уедем!
   Сульг вздохнул.

Глава седьмая
ХЕТХИ

   Даже в неприветливой, холодной Ашуре выпадали иногда ясные, солнечные деньки. Нечасто, но тем радостнее становилось на сердце, когда ветер разгонял серые тучи и небо начинало сиять лазурью. На равнинах царила весна, теплый ветер нес ароматы ранних цветов. Ракита у ручья окуталась желтым облаком, и дальний лес уже стоял в зеленой дымке.
   Первый караван, заботливо снаряженный белл Беренгером, пришел из Лутаки в Рунон, официально открыв летнее движение по государственному тракту. Еще один, гораздо больший, примерно в это же время норлоки провели через горы и сдали с рук на руки доверенному человеку белл Беренгера, встретившему их в предгорьях. Сам белл находился в это время в Лутаке: за минувшие годы он стал весьма уважаемой и влиятельной персоной в городе и нечасто снисходил до личной встречи с проводниками своих нелегальных караванов.
   Получив причитающееся вознаграждение (Тирк, благодаря обширным связям среди торговцев, был прекрасно осведомлен о росте благосостояния достопочтенного белла и хладнокровно повышал цену за каждый приведенный караван), норлоки отправились в путь на Сарамитскую равнину. Близилось время весеннего паломничества монахов Сторожевой башни к священным камням, поэтому приходилось торопиться: дела в Лутаке задержали норлоков дольше, чем они планировали вначале, а по дороге к сарамитам необходимо было повидаться с теми, кто снабжал изгнанников информацией, собирая слухи, ходившие в Ашуре.
   Ночь уже перевалила за полночь, когда Сульг проснулся. Костер давно догорел, подернулся серым пеплом, в лесу было темно и тихо. Дежурил Тиларм: сидел возле погасшего костра, выстругивал палочку, мурлыча что-то под нос. Увидев, что Сульг уже не спит, он встал и отряхнулся от стружек:
   – Проснулся? А я как раз собрался тебя будить. Азах уже на ногах. Ваши лошади оседланы.
   Сульг поплескал в лицо ледяной водой из ручья – она мигом прогнала остатки сна. Из темноты появился Азах, что-то жуя на ходу. В поводу он вел двух коней.
   – Постараемся вернуться как можно скорей. – Сульг сел в седло, разбирая поводья. – Самое большее – часа через два. – Он кивнул Тиларму и тронул гнедого.
   До большого села, что лежало возле реки, было неблизко, но отдохнувшие лошади шли вдоль леса бойкой рысью, а в поле перешли на галоп. Через час скачки между темных холмов блеснула река, показалось спящее село. На высоком обрывистом берегу Сульг придержал коня и огляделся: небо было непроглядно черным, беззвездным. Царила такая тишина, какая наступает только глубокой ночью, когда засыпает, кажется, весь мир и торопится досмотреть свои сны, зная о том, что скоро придется пробуждаться. В селе бодрствовали лишь сторожа на вышках: невысокие бревенчатые сооружения в разных концах села появились после последнего набега агрхов. Жителям пришлось дорого заплатить тогда за свою беспечность. И хотя с той поры агрхов больше не видели в этой местности, но каждую ночь на сторожевых вышках зажигались факелы и люди поочередно несли дежурство, охраняя покой своих односельчан.
   Сульг сильно сомневался, что сторожа смогут заметить агрхов, если те вдруг решат подкрасться ночью: норлоки пробирались в село уже несколько раз и караульным еще ни разу не удавалось их обнаружить.
   – Подъедем со стороны реки. – Азах указал на темный приземистый дом, стоявший немного на отшибе и почти скрытый раскидистыми ветвями двух серебристых тополей. – Надеюсь, он не завел собаку: эти шавки способны перебудить всю округу...
   Сульг молча кивнул. Паромщик, старый Мет, уже третий год собирал для норлоков все слухи и сведения, которые ходили в округе. Пассажиры почти не обращали внимания на хмурого, всегда недовольного чем-то старика, который правил паромом. Переправа через широкую реку была небыстрой, и между путниками почти всегда завязывалась дружеская беседа. Всецело поглощенный своей работой, Мет никогда не вступал в разговоры, однако хорошенько запоминал все, о чем говорили люди, были ли это скупщики шерсти и шкур, вестовые почтовой службы, следующие в Лутаку, или бродячие актеры-кукольники.
   Норлоки знали Мета с того черного дня, когда на его село налетели агрхи. Дым горящих домов чуялся тогда далеко по реке, а, миновав излучину, норлоки увидели и само пожарище. Сульг не хотел рисковать и подъезжать ближе: если там все еще хозяйничали агрхи, следовало хорошенько подумать, прежде чем кидаться на защиту селян: агрхов могло оказаться гораздо больше, чем норлоков. Понаблюдав за селом с обрыва, он пришел к выводу, что кочевники, скорее всего, уже покинули это место. Можно было продолжить путь, обойдя село стороной, но Сульг колебался: не в обычаях агрхов было поджигать дома во время нападения, вполне возможно, разбой устроил кто-то другой. Было бы совсем нелишне выяснить, кто.
   Немного на отшибе от села, почти на берегу, они заприметили небольшой дом, один из немногих уцелевших от пожара. Норлоки осторожно подобрались к нему, незамеченные, вдоль густых прибрежных ракит и проникли во двор.
   Дом оказался пустым. Ни одной души не оказалось во дворе: ни в маленькой темной конюшне, ни в самом доме, куда Илам осторожно заглянул через открытое настежь окно. На всякий случай он пошарил даже под перевернутой лодкой возле сарая и пожал плечами – никого. Они уже собрались было незамеченными убраться из села, когда заскрипели ворота и внезапно появился хозяин.
   Мет, казалось, совершенно не удивился, что во дворе его встретили вооруженные незнакомцы. Он рассказал о том, что на село действительно напали кочевники, а дома загорелись скорее всего от того, что кто-то из жителей в панике перевернул горшок с углями. Мет долго раздумывал, прежде чем сообщить, как обнаружил убитой всю семью своего сына, а под конец коротко сказал, что агрхи покинули деревню так же беспрепятственно, как и вошли в нее. В конце концов Сульгу стало не по себе от его слишком спокойного голоса. Он выслушал паромщика, спросил, в каком направлении исчезли агрхи, и решил, что не будет большой беды, если немного изменить свои планы и задержаться в дороге.
   Связанных агрхов, двоих из тех, кто напал на село, вечером того же дня привезли Кейси и Азах. Они бросили пленников паромщику на крыльцо, и Сульг никогда не интересовался потом, что с ними сталось.
   В следующий раз они встретили Мета почти через год. Кромкой леса норлоки следовали к тракту, ведущему в Лутаку. С высокого берега было хорошо видно, что большинство домов начали отстраивать заново – стало быть, люди будут жить здесь дальше. Сульг поискал взглядом дом паромщика и в ту же минуту заметил самого Мета: он спешил им наперерез на старой, пузатой рыжей кобыле.