Серегин Михаил. Дембельский аккорд

   Плавно покачиваясь на своих здоровенных колесах, к химикам приближался полноприводной армейский «КамАЗ». Тент с кузова был убран, поэтому задранные вперед и вверх стволы спаренной зенитной установки весело поблескивали. Вокруг них громоздились штабеля зеленых и желтых ящиков, ящичков, коробок и прочей тары. Поверх всего этого богатства торжественно восседала охрана – шесть увешанных оружием бородачей в полосатом заграничном камуфляже. Еще один, в десантной тельняшке и серо-синих пятнистых штанах, пристроил на крыше грузовика пулемет, поблескивая по сторонам зеркальными стеклами очков. Белая «Нива», скакавшая по ухабам перед носом передвижного арсенала, казалась болонкой, весело выводящей на арену дрессированного слона.
   – Это... опаньки, мать... товарищ лейтенант... – Валетов выпучил глаза. – Это все нам или против нас?
   – Мысли сходятся, – проворчал Мудрецкий. – Сейчас разберемся. Простаков! А лезьте-ка вы, товарищ младший сержант, в «бээрдээму», положите ваш нежный пальчик на тангенту и приготовьтесь ее нажать. Если нас опять накололи – я хочу, чтобы вы успели сказать об этом дорогому нашему командованию.
   – Товарищ лейтенант, а почему я? – Лехе весьма не хотелось лезть в узковатый для его сибирских габаритов люк. Кроме того, случись и в самом деле какая-ниубдь неприятность, младший сержант Простаков очень хотел бы принять личное участие, а не наблюдать со стороны. – Вон и Фрол может, он с этим делом лучше...
   – Не лучше. Лезь и выполняй приказ! – Увидев страдальческие глаза подчиненного, Юрий сжалился и все-таки пояснил: – Видел дуру в кузове? Если что, нашу броню она пробьет и не задумается. А ты у нас самый здоровый, тебе ее снаряд – как Валетову пуля. Может, сразу и не помрешь, успеешь что-нибудь вякнуть в ухо товарищу генералу. Понял?
   – Так точно, – Простаков шумно сглотнул и полез на броню.
   – Вот и ладненько. Валетов, спекулянт, пошли гостей встречать. – Мудрецкий поправил кепку, передвинул автомат поудобнее. – Посмотришь, на чем нас кидают, ты особенности местной торговли уже изучил.
   – Я не спекулянт, я бизнесмен! – гордо заявил Фрол.
   – Один хрен, когда-нибудь сядешь, – изрек ехидное пророчество взводный. – У нас мимо этого с большими деньгами и наглой мордой не пролетишь. Ладно, пошли бизнес делать...
   Все оказалось на редкость чинно и вежливо. Встреча перед воротами, дружеские рукопожатия, улыбки – хоть для телевидения снимай... Особо ценным кадром были бы совершенно ошалевшие лица бородачей на «КамАЗе» и их полные неподдельного изумления глаза: видимо, им еще никогда не приходилось продавать оружие федеральным войскам. Сдавать – может быть, покупать чего-нибудь себе – не один и не два раза, но так, чтобы полный грузовик какому-то лейтенанту... Но дисциплина была на высоте. Нужно – значит, нужно. Пулеметчик лениво покуривал, разглядывал через очки бронированное чудо химической смекалки.
   Ошалевшие лица боевиков окончательно убедили Мудрецкого в честности намерений его партнеров по выживанию в здешних тяжелых условиях. В самом деле, готовились бы напасть на приехавших из России лохов – чему было бы так удивляться? Наивности? Тогда скорее уж скалились, ухмылялись бы. Юрий еще раз проверил свои рассуждения, посмотрел на Воху и Закира и наконец махнул рукой:
   – Кисляк, открывай! Пусть заезжают, не отсюда же таскать! Так, Закир, подгоняй свою телегу к во-он тому домику, прямо в него и разгрузимся. Твои как, сами или лучше моим бойцам впрячься?
   – Как хочешь. – Пожатие плечами было совершенно равнодушным. – Твой генерал приезжает... Хочешь, чтобы нас тут не было, когда он приедет – давай все вместе работать будем, быстрее получится. Да, слушай, а «рогатку» тебе куда сгрузить? Кран есть? Она почти целую тонну весит, просто так не перетащишь. Собирать-разбирать – долго возиться, понял?
   – Сейчас придумаем чего-нибудь, сейчас чего-нибудь изобретем... – Мудрецкий начал лихорадочно обшаривать взглядом позиции своего взвода, разыскивая подручные средства. Не было средств, все на постройку укреплений пустили... Не ехать же, в самом деле, опять к строителям. Далеко, долго, спирт кончился. Вот так привалит тебе счастье, которого не ждал, а его и ухватить нечем. Или некем. Простаков, конечно, парень здоровый, но тонна железа одним куском – этого на весь взвод вместе с прибывшим потенциальным противником за глаза хватит... Хотя, если хорошенько подсчитать, не так уж много на каждого придется, да еще и Леху принять в расчете за пятерых... Нет, за троих. Потому как минус двое – Валетов с Бабочкиным надорвутся еще до того, как вцепятся. Особенно Фрол – тот вообще от одного вида грыжу заработает.
   Обвешанная железом «шишига» с лязгом и стоном освободила дорогу, и «КамАЗ» уверенно вкатился во двор, свысока поглядывая на свою старшую, но так и не подросшую сестричку. Мудрецкий на секунду задумался о проблемах акселерации у советских грузовиков... а потом радостно улыбнулся и потер ладони. Борт со свисавшими ботинками бородачей проплыл гораздо выше кузова старого верного «ГАЗ-66». И зачем нам, спрашивается, подъемный кран?! Нам не поднимать, нам опускать нужно!
   – Так, все, кроме часовых – на разгрузку! Младший сержант Валетов за старшего! – При этих словах своего командира Фрол гордо расправил плечи и посмотрел на прыгающих на землю боевиков так, словно ему сейчас предстояло обучать этих «духов» действиям при вспышке ядерного взрыва. – Пошел, пошел, руководи! Резинкин, Простаков – ко мне! Бабочкин – в «бээрдээм», на рацию!
   Захлюпали по двору берцы разной степени разношенности, из люка с дизельным ворчанием начал выдвигаться громадный силуэт Лехи.
   – Слушай, хозяин, а ты сам товар будешь смотреть? – весело поинтересовался Воха. – Потом скажешь – плохой привезли, не того хотел... Два раза ездить не получится, сейчас разгрузимся – Закир совсем уедет. Или ты хочешь, чтобы он тут остался? – Мэр ехидно подмигнул.
   – Да пусть остается, если захочет, – отмахнулся Юрий. – Не до него сейчас. А если плохой товар – это не я вас искать буду, я просто с Валетова спрошу, пускай он сам с вами разбирается. Знаешь, что тогда будет?
   – Знаю, уже знаю! Все хорошо будет, я шутил, командир! – поспешно заверил Воха. – Если твой Фрол торговаться станет, я ему всю деревню должен буду! Слушай, пошли туда, все равно надо показать, что где лежит. Не обижайся, там не все ваше, ребята себе немножко оставили...
   – Ну, это уже не мое дело, лишь бы мне хватило, – резонно заметил Мудрецкий. – Слушай, Закир, так вы что – прямо с «зушкой» в кузове везде ездите? Чтобы за наших принимали, что ли?
   – Какой там кузов, дорогой! – опередил племянника мэр. – Это не его пушка, это моя пушка. Теперь твоя будет. Я ее еще в прошлую войну у одного офицера купил – думал, мало ли, пригодится. А сейчас куда ее? Только место в гараже занимает, а еще найдет кто-нибудь – что я скажу? Скажу: вечером в лесу нашел, утром сдать хотел, чтобы не будить никого?
   – А я что скажу? – поинтересовался Юрий. – Скажу, здесь в сарае валялась, раскопал да приспособить решил? Вот прямо такую и нашел – новенькую, смазанную, с полным боекомплектом, семь лет она меня тут дожидалась... или сколько там прошло?
   – Восемь, – все-таки вставил слово Закир. Дядя покосился на него, но ничего не сказал, и повеселевший командир бородачей продолжил: – Скажешь, нашел – может быть, поверят, только потом еще искать начнут. Подумают, тут еще что-нибудь есть. Это тебе надо, лейтенант?
   – Совершенно не нужно, – кивнул Мудрецкий. – Да еще и сдать прикажут, и толку мне с нее? Может, я ее все-таки вам оставлю?
   – Не получится, – после секундного размышления цокнул языком Воха. – Я бы нашел, кому продать, вывезти не получится. На первом же блоке отберут. А ты – специальная группа, мало ли что у тебя есть. Когда ты сюда приехал, кто видел, что у тебя есть?
   – Летчики видели, – припомнил Юрий. – Комендант видел, когда нас в этих халупах размещал... Ага, дошли все-таки! Ползком не могли, чтобы быстрее было?
   Резинкин смущенно переминался с ноги на ногу, Простаков смотрел угрюмо, то и дело оглядываясь через плечо.
   – Товарищ лейтенант, тут вот какое дело. – Леха еще раз оглянулся и продолжил доклад: – Вон тот, в тельняшке, это он меня глушил. Я его точно запомнил – вот попросите, чтобы очки снял, у него под глазом от меня подарочек должен быть! Так это что получается, мы их сами впустили?..
   – А что, нам кто-то должен был помогать? – удивился Мудрецкий. – Конечно, сами! Сейчас еще и разгрузиться поможем. Все улажено, извинения нам принесли... точнее, привезли. – Юрий тоже посмотрел на «КамАЗ», из которого сплошным потоком двигались ящики и коробки. Судя по всему, коммерсанту Валетову налаживать прием товара было явно не в новинку. – Теперь, орлы, слушайте внимательно. Во-он там около ворот стоит наша «шишига», на ней много чего понавешано. Это что-то навешанное теперь лишнее. Ваша боевая задача – это самое лишнее убрать. До такой степени, чтобы можно было откинуть задний борт и вкатить туда наше новое двуствольное приобретение. На все про все десять минут, а лучше пять, понятно?
   – Чего уж не понять... то есть так точно, товарищ лейтенант, – кисло отозвался Простаков. Резинкин только застонал, вспоминая, с каким трудом навешивалось все это железо на любимый грузовик. Потом представил себе, сколько работы и в каком темпе ему сейчас предстоит, и застонал еще громче.
   – Не скрипи, Резина! – строго заметил взводный. – Кому сейчас легко? Разве что Валетову, как всегда. Я почему вас двоих и посылаю – у одного сила, у другого мозги на шестеренках, что-нибудь техническое придумаете. Смекалку нужно проявлять при выполнении приказа, поняли, воины? И находчивость! Так что через десять минут, если я нахожу что-нибудь лишнее на заднем борту, заставлю грузить пушку вручную. Вдвоем. Все, время не ждет! А мы пока что пойдем и посмотрим все-таки, что нам нынче для души привезли, а что на сладкое.
   Того, что для души, было выгружено немало. Столько, что истосковавшегося в ожидании подобного зрелища Мудрецкого чуть не прошибла скупая мужская слеза. Впрочем, и без нее тут было вдосталь всего, что предназначено для прошибания, пробивания и прожигания различных предметов и преград.
   – Во, товарищ лейтенант, поглядите, что я для вас отложил! – Фрол радостно показал четыре толстенных пятнистых трубы, прислонившиеся к облупившейся стене. – Вы же такие вроде бы любите – помните, как мы на трассе по братве стреляли?
   – Век не забуду, а надо будет – и повторю. – Юрий краем глаза поймал вытянувшиеся лица Вохи и Закира и мысленно пообещал Валетову прощение и забвение как минимум трех внеочередных нарядов. Будущих. Знал спекулянт, что и при ком говорить... – Ага, а вот и младшие сестрички наших «шмелей»!
   – «Муха-два», – подтвердил Закир. – Слушай, командир, а они тебе надо, ты правду скажи? Вот ты что, с танками воевать будешь? Нету у нас танков, честно говорю! Больше пока нету, совсем!
   – Ага, зато у нас есть, а тебе надо, чтобы и у нас танков тоже не было... – проворчал себе под нос Мудрецкий. И добавил погромче: – Сегодня не собираюсь, а завтра мало ли что! Вот сегодня вертолеты прилетали, чуть не разнесли; к вечеру, может, генерал обидится и вправду танки на меня двинет, а завтра минометами накроют... Кстати, а миномета у вас нет?
   – Есть один. – Закир горестно посмотрел на уменьшающуюся груду ящиков в кузове и на растущую – под стеной. – Ну вот миномет тебе зачем, скажи?! Ты же химик! У тебя что, и мины химические есть? Прямо с собой захватил?
   – Вот что, ребята, – решительно вмешался мэр. – Миномет я вам не дам. Еще поранитесь или выстрелите не туда... Слушай, лейтенант, ты счастливый, наверное?
   – Да не сказал бы, – растерянно хлопнул глазами Юрий. – Чего уж, если я здесь оказался... А с чего вы взяли-то?
   – Да вот, знаешь, как у вас говорят? – хитро прищурился Воха. – Наглость – второе счастье! Не наглей, дорогой, тебе и так много даем, а денег не видим! Знаешь, сколько я за эту дуру отдал? – Мэр кивнул на два тонких ствола. – А тебе просто так отдаю, почти совсем бесплатно! По дружбе, понял, да? Чтобы ты тут мог спать спокойно, ничего не бояться, и даже если опять вертолет прилетит – чтобы ты его сам напугал. А то еще сверху выстрелят, в твои банки попадут – кто это нюхать будет?! Вертолет, да?! Ладно, «мухи» поделим. Дам тебе четыре штуки, чтобы «шмелям» не скучно было. Со своей армией ты все равно воевать не будешь, а если и начнешь – больше тебе и не нужно будет. Совсем не нужно. Одну выстрелишь, и хватит, все равно тебя пушками расстреляют. Или минометами. Что еще скажешь, лейтенант?
   – Да что сказать... – Мудрецкий посмотрел на ящики. Желтые – с патронами, вон та зеленая полоска – трассирующие, а черно-лиловая и красная – это что? Вроде бы бронебойные. Точно, они, судя по надписи – к пулемету. Коробки с лентами, точно такие же, как в «бээрдээме», дело знакомое. А в зеленых ящиках – гранаты... куда столько?! Ладно, пригодятся. Рыбу глушить, например. Пластиковые пакеты с сигнальными ракетами... ну, это как раз необязательно, своих полный сундук... А это еще что за диковина?
   – Сигнальные мины, – подсказал из-за плеча Закир. – Свистит, ракетами вверх стреляет. Поставишь растяжки, никто незамеченным не подойдет. Нам такое не надо, мы «лягушки» ставим, – ухмыльнулся бородач. Подчиненные отозвались сдержанным хмыканьем. – Вон те картонные коробки – это тебе гуманитарная помощь. Сухпай натовский, не тушенка со сгущенкой. – Боевики откровенно заржали.
   – Ладно, ладно, посмотрим. – Юрий еле удержался от того, чтобы напомнить, кто хорошо смеется. Народ дикий, могут и неправильно понять – еще за оружие схватятся, чтобы первыми выстрелить. – Эй, Воха, а как насчет бронежилетов?
   – Ну, дожила Российская армия, однако: броников на всех не хватает! – со смешком отозвался с «КамАЗа» пулеметчик в тельняшке. Со смешком, но без малейшего акцента. По крайней мере без местного – но все-таки в говоре было что-то странно знакомое. – Здесь твои жилетки, не плачься, просто не сгрузили еще.
   На землю и друг на друга с еле заметным звоном шлепнулись семь толстых зеленых тюфячков. Выгоревших, потрепанных, старых, но дареному коню... Мудрецкий заметил на некоторых рыжие подпалины и дал себе обещание: никогда, никогда, никогда не интересоваться их происхождением! Главное – есть во что своих солдат одеть.
   Следом за брониками из кузова выскочил и сам пулеметчик. Легко спрыгнул, пружинисто, только лента в «пэкаэме» звякнула. Зеркальные очки повернулись к Мудрецкому... Точно, под левым глазом наблюдалась характерная припухлость. Точнее даже, на левой скуле и частично на щеке. Солидная такая припухлость, кое-где даже кожа треснула – что, учитывая калибр простаковского кулака, было неудивительно.
   – Так, лейтенант, кто у тебя на «зушке» сидеть будет? – поинтересовался полосатый. – Пока ты надумаешь, как ее сгружать, я расчет обучить успею. Стрелять пусть сами учатся, дело нехитрое, снарядов у тебя завались, – пулеметчик кивнул на самую большую горку зеленых ящиков – продолговатых, узких, заставленных сверху здоровенными зелеными жестяными коробками с выштампованными пятиконечными звездами. – Вон там, в верхнем ящике, еще и машинка должна быть, ленты выравнивать. Сразу говорю: когда набивать будете, каждую ленту чтобы нормально через нее прогоняли, а то перекосит, если вообще не порвет на фиг. Давай, учить буду, пригодится. – Пулеметчик ухмыльнулся, показав стальной клык. – Может, потом меня же из этой «рогатки» и уделаете.
   – А ты не лезь! – Мудрецкий постарался, чтобы его собственная ухмылка вышла как можно противнее. – Мы в рейды не ходим, так что за тобой гоняться не будем... Сколько человек нужно?
   – Троих вообще-то. Наводчика и двоих заряжать... Хотя погоди, ты же ее на «шишигу» ставить будешь, а там втроем не развернешься. – Инструктор в тельняшке поправил свои очки и болезненно поморщился. – Ничего, наводчик тоже заряжать может, так что давай двоих. Только подбери таких, чтобы вместе привыкли работать. Есть у тебя сработавшаяся пара?
   – Есть, как не быть... Да вот они! Багорин, Заморин, ко мне! Вот тебе пара, можно...
   Что можно сделать с земляками-»черпаками» из Владивостока, лейтенант не успел сказать. Где-то неподалеку протяжно заскрипело, а потом грохнуло так, что со стены на ящики посыпались последние остатки штукатурки. На месте ворот взвилась белесая клубящаяся туча. Торчащие из нее огрызки забора покачались немного и рухнули.
   – Японский бог! – заорал Валетов.
   – Аллах! – поправил его Закир.
   – К бою!!! – подвел итог богословского спора Мудрецкий. – Взвод, к бою!
   Где-то за крутящейся пылью зарокотал мотор, а потом послышался мерный металлический лязг. Инструктор в тельняшке подскочил к ящику с «мухами», выхватил длинный зеленый цилиндр и рванул. Труба увеличилась вдвое.
   – Ушли сзади! – Полосатый смахнул очки с физиономии. Стало заметно, что закрывать левый глаз при стрельбе ему не придется – красно-лиловая блямба надежно обеспечивала нужный оптический эффект. – Сейчас я его...
   – Кого? – на всякий случай уточнил присевший за колесом Закир. Справа и слева от него спешно занимали позиции химики и боевики. Все автоматы были повернуты в одну сторону – туда, откуда во двор накатывалось что-то грозно рычащее и лязгающее. – Зря не стреляй! Если танк, в лоб не возьмешь!
   Это оказался не танк. В оседающем облаке обозначился высокий темный квадрат, надвинулся, блеснул стеклами и оказался кабиной «шишиги». На подножке, безуспешно отмахиваясь от пыли, висел Простаков. Железного щита за машиной не наблюдалось.
   – Отбой, свои! – Мудрецкий сплюнул, стараясь не попасть на только что полученное имущество и многочисленные камуфлированные ноги. – Это опять мои чего-то учудили. Сейчас разберусь.
   – Погодите, товарищ лейтенант! – Валетов приподнялся из-за своего укрытия – штабеля гранатных и патронных ящиков. – А «муху» на чей счет записывать будем?
   – То есть как это на чей? Команду «к бою!» лейтенант подавал, значит, по его приказу была использована! – моментально вник в ситуацию Воха. – Так что это ваша «муха»!
   – Э, нет, так дело не пойдет! – Фрол сдаваться не собирался. – Была команда «взвод, к бою!», а ваш... как тебя звать, мужик?
   – Искандер, – ухмыльнулся инструктор и подмигнул неповрежденным глазом. – Можно просто Саша.
   – Так вот, ваш Искандер в нашем взводе не числится. Значит, он или за вашу схватился, и тогда вопроса нет, или за нашу – тогда вы нам две должны!
   – Почему две? – опешил мэр. – Почему две, если одну взял?!
   – А па-а па-анятиям, поял-нет? – наглым до беспредела голосом объяснил Валетов, непроизвольно начиная раздвигать пальцы. – Западло у своих без спросу брать, поял-нет?
   – Помолчи немного, Валет, или хотя бы базар фильтруй, – вмешался в назревающий конфликт Мудрецкий. Протянул руку к предмету спора: – Дай-ка ее сюда, сейчас мы этот вопрос решим.
   – Ты только складывать не вздумай... – снова оскалился полосатый, но тут же утих под пристальными взглядами сразу с трех сторон – взявшегося за «муху» лейтенанта, покачивающего головой мэра и спрыгнувшего с подъехавшей «шишиги» Простакова. Следом из кузова вывалился Резинкин, с интересом поглядел на поднимающихся с земли бойцов обеих враждующих сторон.
   – Не учи офицера, – почти ласково заметил Юрий. – Вон там у тебя двое есть, сейчас пушку перегрузим – их и будешь учить. Ну-ка, отойдите на всякий...
   Мудрецкий вскинул зеленую трубу на плечо, повернулся в сторону Терека, задрал жерло к небу и прижал спусковую кнопку. Рявкнуло, зашипело, харкнуло огнем. Дымная струйка унеслась куда-то к солнышку. Прошло несколько очень долгих секунд, и где-то туго ухнул взрыв.
   – Интересно, там никого не накрыло? – пробормотал Воха. – А то опять Дагестан обижаться будет, скажет – мы обстреляли...
   – Товарищ лейтенант, зачем вы так, – проныл Фрол. – Я бы договорился, было бы пять штук...
   – Лучше пусть будет три, но ни разу не потребуются, понял? Держи сувенир, в хозяйстве пригодится. – Мудрецкий протянул надувшемуся Валетову опустевшую, кисло воняющую трубу. Повернулся к хмурому Простакову и смущенно переминающемуся с ноги на ногу Валетову. – Ну, докладывайте, чего натворили? Вы что, взорвать эту плиту решили?
   – Да вы что, товарищ лейтенант, чем бы вдруг? – прогудел Леха. – Я аккуратненько хотел, ну, ножовочкой, зубилом там, а... – Сибиряк осекся, поняв, что сейчас он чуть было не «перевел стрелки» на лучшего армейского друга. Витек поморщился, но все-таки героически шагнул вперед:
   – Виноват, товарищ лейтенант, вы же сказали – за десять минут... Ну, я и решил надпилить, за ворота зацепить и дернуть. – Резинкин оглянулся туда, где осевшая пыль аккуратным слоем покрыла результаты трудового подвига. – Видите, получилось, а то два часа провозились бы... Ну, не знал я, что тут заборчик такой хлипкий! Да он и так не совсем целый был. Если надо, товарищ лейтенант, так мы все на место поставим! Точно, Леха?
   – Точно, точно, я тебе сегодня сам все вставлять буду, – пообещал Простаков. – Потом. После отбоя. Я тебе говорил – давай я кувалдой лучше собью!
   – Так, больше предложений нет? Тогда аккуратненько – аккуратно, я сказал! – подкатываем «шишигу» под вот этот высокий борт, после чего борт открывается, и мы тихо и осторожно перетаскиваем зенитку на новое место жительства... Воха, колеса у нее сохранились? – уточнил Мудрецкий.
   – Сохранились, сейчас сделаю, – встрял Искандер и впервые посмотрел на лейтенанта с каким-то подобием уважения. – Перекатим, я ее опять на домкраты вывешу. Правильно, командир?
   – Совершенно верно, – кивнул Юрий. – Эй, двое из ларца! Багорин, Заморин! Чего выстроились, помогите человеку! Это теперь ваша техника, работайте! Резина, не стой, подкатывай машину, Кислый толком не причалит... хватит на сегодня разрушений, нам еще где-то спать нужно будет!
   – Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант! – донеслось откуда-то издалека. Мудрецкий огляделся и обнаружил машущую из люка «БРДМ» ладонь. – Товарищ лейтенант, рация!
   В три прыжка Юрий пересек двор, четвертым взлетел на броню, пятый пришлось совершать вертикально, ногами вперед – в люк.
   – Сорок два тридцать пятый, ты там уже готов? Я у тебя минут через десять буду, так что давай, готовься. Искупайся сходи, вазелин достань. – Судя по голосу, генерал Дубинин не шутил. Впрочем, и у лейтенанта Мудрецкого, когда он нажимал тангенту, настроение было более чем серьезное.
   – Триста второй, я Сорок два тридцать пять, вы направляетесь на объект с особым режимом, – с интонациями вокзального громкоговорителя откликнулся Юрий. – Не забудьте подготовить документы, удостоверяющие личность и допуск на объект, а также средства индивидуальной защиты. Повторяю – допуск и средства защиты. Без противогаза я на территорию никого не пущу, у меня спецбоеприпасы окснаренные. Как поняли, прием...
   – Не понял, Тридцать пятый, что у тебя с боеприпасами? – забеспокоился «вэвэшник». – Что ты там бормочешь, говори нормально! Прием!
   – Специальные боеприпасы находятся в окончательно снаряженном состоянии, – раздельно повторил Мудрецкий. – Положено, чтобы средства защиты были у всех. Постоянно носить необязательно, но по инструкции я должен буду проверить подгонку и состояние противогаза у каждого, кто захочет пройти на объект. Как поняли, Триста второй? Прием.
   – Это как же ты проверять-то будешь, а? – Генеральский голос утратил недавний боевой пыл. – Что я в эту хрень со шлангом влазить должен? Ты сам-то понял, что сказал? Прием!
   – Так точно, понял, товарищ Триста второй! Не хотите – не надевайте, только я буду проверять окуриванием. – Юрий постарался, чтобы это прозвучало не слишком ехидно. – Лучше уж чуть-чуть резину понюхать, чем потом в госпиталь загреметь, если у меня чего-нибудь замкнет. Предупреждаю – в случае попытки нарушения режима на объекте доклад будет в пяти экземплярах. И особистам, и генералу Сидорову. Я за вас отвечать не намерен, Триста второй, если у вас чего-нибудь отвалится или вылезет!
   Молчание в эфире затягивалось. Были слышны какие-то потрескивания, да где-то на пределе слышимости какая-то Рябина посылала какую-то Ромашку за огурцами для гиацинтов и грозилась высушить, если это опять окажутся ломы. На том захватывающем моменте, когда Ромашку уже обещали насадить на этот самый лом, генерал Дубинин снова включился:
   – Так, Сорок два тридцать пять, хотел я с тобой разобраться по-человечески, но придется по закону. Сиди где сидишь, я сначала к твоему соседу загляну, а потом тебя прямо туда вызову. Понял?
   – Понял, Триста второй, понял. Только вызывать будете не меня, а кого-нибудь еще, я по вашему приказу объект оставить не могу. – Юрий подумал и добавил для пущей убедительности: – Сами знаете: вы хоть и старше по званию, но из другого ведомства. У нас свое начальство. Вот если оно мне прикажет...
   – Прикажу, прикажу, Тридцать пятый, – хохотнул в наушниках генерал-лейтенант Крутов. – Только чуть позже, часа через два. Не раньше. И чтобы через два часа я мог к тебе без противогаза зайти. Как понял, Тридцать пятый? Прием!