От ее прикосновения Татьяна вздрогнула и повернулась. Дыхание уже почти выровнялось.
– Кто он тебе? – кивнула в сторону находящегося в нокауте субъекта Татьяна.
– Да я его вообще не знаю! Скот какой-то! – поправляя порванную на плече ткань, ответила та.
– Пошли отсюда, а то этот молокосос скоро реанимируется, и придется еще раз его укладывать, – предложила женщина, и девица согласно кивнула головой.
Они свернули за угол, и тридцатипятилетняя блондинка встала на свое место.
– Ну, я пришла, – чуть улыбнувшись уголками губ, объявила она молодой девушке.
Сейчас, когда освещения стало больше, она с любопытством рассмотрела объект своего недавнего заступничества. Девушка была шатенкой с короткой стрижкой. Татьяна отметила, что внешне та выглядит очень эффектно. Милашка, одним словом. И фигурка ну просто точеная!
– Ты… работаешь? – слегка запнувшись, вдруг спросила незнакомка.
Они поняли друг друга.
– Да, – самую малость помедлив, ответила Татьяна.
– Ты всегда тут? – вновь поинтересовалась девица.
– Ну, вечером, а что?
– Да так, ничего, – обнажив в улыбке красивые ровные зубы, ответила симпатулька и неожиданно представилась: – Меня Света зовут. Спасибо, что спасла меня от этого козла. Сейчас я убегаю, но мы еще увидимся.
Длинноногая красавица перебежала на другую сторону дороги и, одной рукой придерживая порванное плечо пиджака, второй призывно замахала рукой темной «волжанке». Машина остановилась около голосующей красотки.
Сделав ручкой на прощание Татьяне, она величественно села в салон рядом с водителем, и через несколько секунд авто исчезло, влившись в поток машин.
Женщина, невольно грустно вздохнув о чем-то своем, вновь принялась расхаживать взад-вперед, с надеждой глядя на бегущие мимо автомобили.
После потасовки кайф сбился и начало немного давить на виски.
Татьяна отошла в сторону и пересчитала заработанные за сегодня деньги. Прикинув в уме все свои долги, она решила, что Тоньке отдаст только половину суммы: нужно оставить денег, чтобы отстегнуть за место – с «ребятишками» шутки плохи! Да и на дозняк нормальной отравы наскрести!
Татьяна вдруг вспомнила, что в холодильнике давно пусто и пора платить за квартиру.
«Ладно, прорвусь!» – с последней каплей оптимизма в душе заверила женщина сама себя и вернулась к кромке тротуара.
Но после этого заверения, как назло, машины продолжали бежать мимо, и не собираясь останавливаться.
«К вокзалу податься? – подумала Татьяна, почесав укушенную последним осенним комаром ногу. – Но там Зариф может выцепить меня, скажет: "Пять сотен гони!" Сколько я ему уже должна? Месяц?»
Рассуждая таким образом, Татьяна продолжала топтаться на месте.
«А свалить, если по-хорошему, нужно. Вдруг этот недоносок с приятелями вернется!» – вспомнила она о недавнем инциденте.
Женщина проводила взглядом последнюю вереницу авто, дружно стартанувших после зеленого сигнала светофора, и уже было собралась перейти на другую сторону, как рядом с ней остановилась тачка. Рядом с молчаливым водителем сидел человек, которого блондинка сегодня встретить никак не хотела.
– Привет, старушка, – противная улыбка скользнула по резиновым губам лысоватого тощего субъекта лет тридцати на вид. Разговаривая с женщиной, он даже не удосужился выйти из машины, лишь ниже опустил стекло дверцы. Хотя дневное светило давно покинуло горизонт, свое солнцезащитное забрало длинноволосый и не думал поднимать на лоб, как обычно поступают вечером с темными очками остальные граждане.
Татьяна, хоть давно уже привыкла к выходкам Марка, невольно насупилась. Заметив это, длинноволосый хлыщ тут же принялся «раскаиваться»:
– Танька! Ты чего надулась? Это ж я любя! Ты же у нас самый бесценный экземпляр! Даже в двадцатиградусный мороз, как стахановец, – на боевом посту!
Женщина молча ждала, когда сутенер перестанет глумиться. Тому и в самом деле быстро надоел словесный понос, и уже совсем другим тоном он осведомился:
– Ну так как у нас с «бабульками»?
Женщина достала приготовленную сумму.
– Когда остальное? – деловито осведомился сутенер.
– Поимей совесть! Я сегодня первый день после болезни!
– Совести у меня до хрена, а денег мало, – паясничая, цокнул языком хлыщ. – Ты бы поменьше… – тут он красноречиво ткнул себя пальцем в сгиб левой руки, вполне определенно намекая на пристрастие Татьяны к наркотикам, – и с финансами будет полный порядок.
Татьяна до боли сжала зубы.
«Сволочь проклятая! Еще жить меня учит, козел!» – злая мысль обожгла мозг. Остатки кайфа уходили напрочь.
Сутенеру надоело совестить блондинку, и он бросил ей уже другим тоном:
– Если хочешь заработать, кати к вокзальной гостинице. Там джентльменов по случаю теплой погоды немерено в парк вывалило.
Он похабно усмехнулся и, приставив согнутый указательный палец к определенному месту так, что тот явно изображал горбатый нос, спародировал:
– Дэвушка! Можно вас?
– Две сотки! – сам себе ответил паяц уже тоненьким, девичьим голосом.
– На совсэм? – снова поинтересовался «джигит».
– На час, – вновь прозвучал тонкий голосок.
Изобразив таким наглядным образом предполагаемый монолог, он довольно заржал. Татьяна улыбнулась – до того натурально получилось!
– Так что дуй туда, не теряй времени, – еще раз посоветовал ей Марк и, не попрощавшись, укатил.
Около вокзальной гостиницы действительно кипела жизнь.
Татьяна еще не успела дойти до нее, как двое парней обратили на нее внимание. Один из них попытался приклеиться. Но едва узнал, что за любовь придется платить деньги, тут же охладел, сочтя, наверное, что белокурая красотка не в его вкусе.
Виски вновь начало ломить, и Татьяна, поморщившись, первым делом направилась к закусочной на углу. Заведение с красивым женским именем «Вероника» по своей сути было дорогой круглосуточной наливайкой.
Сам зал, отделанный светлым кафелем под мрамор, величиной был едва с будку чистильщика обуви. Напротив стойки бара были привинчены два вращающихся табурета. На остальное места в закусочной просто не было.
Словом, все было рассчитано на то, чтобы клиенты соблюдали негласный девиз заведения: «Цени время – свое и чужое!» или «Выпил – уступи место другому».
Девушка за стойкой, выслушав клиентку, тотчас по памяти назвала ей сумму к оплате и повернулась за нужной бутылкой. Женщина получила заказанную порцию коньячного напитка и лимон. Отсчитав деньги, она тут же получила сдачу и в довесок красноречивый взгляд молоденькой продавщицы.
Татьяна плюхнулась на один из крутящихся табуретов и демонстративно повернулась к ней спиной. Но цедить напиток не было никаких сил, и волей-неволей она быстро опорожнила свою порцию и, отправив в рот лимон, покинула забегаловку. Едва она вышла, как случилась вторая неприятная встреча за вечер. Завернув за угол, женщина нос к носу столкнулась с тем самым Зарифом, которого так не хотела видеть.
Тот немедленно расплылся в золотозубом оскале, который должен был обозначать радушную приветственную улыбку.
– Ба! Кадетка! – Он тут же сграбастал Татьяну в объятия. Учуяв, что от той пахнет свежачком, не переставая показывать улице полный драгметалла рот, поинтересовался: – Ты чего это, красота наша, на градусы переключилась?
– Да нет, – невольно стушевалась та, – просто башка что-то болит.
– Кстати, ты не забыла?.. – глядя на женщину, не преминул напомнить о долге Зариф.
– Зариф, честное слово, не забыла! Вот сейчас трудиться иду! Скажи, где завтра тебя найти? – Честно глядя ему в глаза, Татьяна думала, как бы ей побыстрей отделаться от некстати встретившегося знакомого.
– У меня к тебе встречное предложение. – Не переставая улыбаться, Зариф взял ее под руку и отвел в сторону. – Ко мне тут земляки приехали, тудым-сюдым привезли. Сейчас кумарнули на славу – очень хороший тудым-сюдым! – Зариф кинул быстрый взгляд по сторонам и продолжил: – Я им женщин обещал привести. Гости, сама понимаешь. Так вот, я тебе предлагаю: ребят обслужи – я тебе долг прощу и еще кумару хорошего дам. Да и сейчас с ними кайфанешь! Что скажешь?
Татьяна понимала, что подписываться на этот вариант ей никак не стоит. Земляки Зарифа будут иметь ее во все дыхательно-пихательные места всю ночь, и назавтра она будет чувствовать себя разбитой донельзя. У гостиницы она может заработать значительно больше. Но магическое слово «кумар» уже плотно засело в мозгу, и женщина, почти не раздумывая, согласилась.
На деле все оно так и получилось. Даже еще хуже, чем предполагала Танька. Земляков оказалось не двое, а трое – последний как бы «случайно» зашел в гости попозже.
Но к тому времени женщина уже находилась под изрядным кайфом. Сначала кольнулись, потом покурили – да не той дешевки, что смолили в подъезде у Тоньки малолетки, а хорошего «плана», ну а потом… потом началось такое, что можно увидеть только в крутом порнофильме…
Татьяна, плохо соображая, выбралась на свежий воздух. Зариф, вышедший проводить ее, огляделся вправо-влево и на прощание сунул пакетик ей в руку.
– На вот, еще кумарнешь сегодня.
– Если что, «отрава» пока у тебя есть? – уточнила Татьяна, все еще не отошедшая от действия наркотиков.
– Да есть пока.
Еще раз стрельнув глазами по сторонам, Зариф всем своим видом давал понять, что ему жутко некогда. Действительно, ему не терпелось отделаться от нее.
– Ну, пока. – Мужчина напоследок на секунду одарил созерцанием своего золотого оскала измученную блондинку и захлопнул подъездную дверь.
Чуть шатающейся походкой женщина направилась к остановке. Потом, сообразив, что для городского транспорта еще рановато, Татьяна развернулась на сто восемьдесят градусов и зашагала через депо к автомагистрали.
Небо уже посерело, и некоторые дворники, из особо ранних, махали своими метлами вовсю.
Ее слегка пошатывало, в голове не было ни одной умной или глупой мысли – вообще никаких. Она просто шла к дороге, где можно поймать машину и доехать до дома. Там попить чаю и вырубиться. Все! На большее женщина уже была сегодня не способна.
Пройдя через переход над железнодорожным полотном, она неожиданно наткнулась взглядом на скрюченную женскую фигурку в кустах.
Татьяна невольно остановилась и тупо уставилась на молодую девушку, блондинку, как и она, лежавшую лицом вниз.
Несколько секунд женщина соображала, что же, словно магнитом, приковало ее внимание. Потом до нее дошло: еще не наклоняясь к бедняге, Татьяна уже заранее поняла, что та мертва. Слишком уж неестественной была поза, в которой лежала девица. И уж совсем ненужным было темно-бурое в утреннем сумраке пятно, краешек которого вылез в пыль около тоненькой девичьей шеи.
Татьяна мгновенно протрезвела.
«Черт побери!» – сказала она себе, оглядываясь по сторонам, и неожиданно увидела, как по этой же тропинке к ней идут двое железнодорожников.
Между ними и женщиной оставалось не более пятнадцати метров.
Они о чем-то оживленно разговаривали, не глядя в ее сторону. Но вот один поднял глаза и с интересом посмотрел на эффектную блондинку. Второй тотчас последовал его примеру.
Да, пока еще мужики с удовольствием глазели на ее ладную фигурку.
«Черт! Как дура застыла! Нужно было сразу хода давать! – раздраженно подумала женщина. – Ну хоть теперь не тормози!»
Она попыталась было сдвинуться с места, но взгляд волей-неволей упал на мертвое тело.
Мужчины уже почти вплотную подошли к ней, и один из них перевел взгляд туда же, куда не отрываясь смотрела женщина…
Когда Татьяна пришла домой и наконец улеглась спать, ей приснился кошмар из прошлого.
– Таньша! – звал голос, мучительной болью врезаясь в сознание. – Как же ты так?!
Лица зовущего Татьяна не видела, но понимала, что это Сергей – ее первая и последняя любовь, за которого ей так и не привелось выйти замуж.
Потом вдруг вместо голоса совершенно явственно возникло лицо майора Хомякова, который, несмотря на свою мягкую и пушистую фамилию, на самом деле был очень жестким человеком.
– Соколова! Сколько раз тебя можно учить?! Нигде и ни при каких обстоятельствах ты не должна светиться! Твоя роль – сугубо женская!
Хомяков стоял почему-то у классной доски, и в руках у него была указка. Говорил он менторским тоном.
– Иначе… а иначе, – вдруг он напыжился, непонятно почему уперев колено в указку, неожиданно превратившуюся в бильярдный кий, – а иначе… – Он вдруг завопил трубным басом: – Мы тебя сломаем, как… как когда-то давно…
– И ты станешь старушкой, – гадко улыбаясь, закончил за него неизвестно откуда появившийся Марк в своих вечных темных очках.
– А потом умрешь, – вдруг хором заорали они.
– Кадетка, зайди ко мне завтра, – неожиданно вплелся в этот хор новый голос. Он принадлежал капитану, который допрашивал ее по поводу обнаруженного ею утром трупа.
Этот голос был последней каплей. Татьяна Соколова проснулась и резко села на постели. Голову ломило, по лбу ползла противная холодная капля.
«Кадетка» – почему ее так окрестили? Потому, что она раньше работала на «компетентные» органы? Но кто мог об этом узнать, кроме посвященных? Те люди особой болтливостью не отличаются. Может, она сама кому ляпнула по пьянке?
Татьяна потрясла головой, отгоняя лишние, уже несущественные мысли – окрестили так окрестили! Какая разница, какое погоняло тебе приклеят?!
Голова болела нестерпимо. «Дурь», что дал Зариф, она спрятала от греха подальше у перехода под кирпичом, пока деповские работники бегали на вокзал вызывать милицию, а женщину оставили сторожить труп. Испугалась, а вдруг обыщут? Заметят, что под кайфом, и обыщут? Но обошлось. Правда, и забрать припрятанное не получилось. Кирпич оказался сбит в сторону, и заветного пакетика не было и в помине.
Следователь опрашивал ее недолго. Ничего не сказал по поводу ее состояния, но велел зайти на следующий день. Наверное, все же усек, что она под кайфом.
Да еще вокзальный мент, козел, ввалился не вовремя и давай орать на все отделение: «Ба! Кадетка! Какими судьбами?!»
Наверняка потом следака просветил, кто она такая!
Татьяна глянула на часы – было еще только начало пятого вечера. В дырку на старом одеяле, которое занавешивало окно, бил тонкий, но очень яркий солнечный лучик, рисуя на деревянном крашеном полу спальни белый неровный овал.
Женщина зевнула и направилась к холодильнику. Есть хотелось дико. Уже потянув ручку, она вспомнила, что уже почти неделю тот отключен!
Татьяна выглянула в окно кухни, щуря еще не проморгавшиеся ото сна глаза.
Солнце от души грело своими лучами землю, но от летнего зноя уже, конечно, не осталось ничего. И тем не менее мужчины еще только начинали надевать пиджаки, а женщины – носить юбки подлиннее.
Листья на деревьях уже, правда, подавали цветом сигнал о том, что осень вступила в свои законные права и сухой солнечной погоде скоро конец. Но пока природа дарила людям последние деньки, с такой ностальгией вспоминаемые февральским вечером, под завывания вьюги!
Соколова еще раз покосилась в окно, затем прошлепала обратно в спальню и оделась. Накинув легкую куртку, женщина спустилась вниз и быстренько дошла до мини-маркета, находящегося с торца девятиэтажки.
«Слава богу, народу нет», – облегченно вздохнула женщина. Не придется торчать в очереди.
Придирчиво осмотрев содержимое морозильника, Татьяна выбрала оптимальную еду:
– Килограмм пельменей, майонез. – Она покосилась на витрину, заставленную самым разнообразным алкоголем, и неожиданно для себя добавила: – И бутылку «Фронтовой».
Продавщица, примерно ее возраста, с совершенно безучастным лицом поплыла к морозилке, в которой покоились упаковки с пельменями. Уже открыв дверцу, она вяло уточнила:
– Вам какие?
– «От Максима», – глянув на названия, ответила Татьяна.
Продавщица все с тем же унылым выражением на физиономии проплыла обратно к прилавку и кинула на него замороженный пакет. Затем прибавила к нему банку майонеза и бутылку водки.
– Еще что? – От ее вопроса за версту веяло смертной тоской.
Татьяна только собралась открыть рот и ответить ей, что, слава богу, больше в их магазине ей ничего не надо, как звучно сработали тормоза и по стеклам витрины ударили громкие звуки музыки.
Кадетка и продавщица покосились в ту сторону одновременно.
Салатного цвета «Москвич» последней модели остановился у магазина. Открылась его дверца, и из чрева новенького авто появилось на свет божий прелестное создание, тут же направившееся танцующей походкой к мини-маркету.
Еще глядя сквозь витрину, Соколова узнала в спешащей красотке вчерашнюю девушку.
«Света, кажется», – припомнила она ее имя, отдавая женщине в зеленом халате деньги.
– Приве-ет, – Света, узнав Татьяну, радостно разулыбалась, – ты тут какими судьбами?
– Это мой дом, – кивнула Соколова в сторону девятиэтажки. – А ты отдыхаешь, как я погляжу? – Вновь кивок, только теперь в сторону салатной машины.
– Работаю, – криво усмехнувшись, лаконично ответила девушка. – Извини, времени мало.
И тут же переключила внимание на продавщицу:
– Двухлитровую колу, только холодную, пожалуйста, и блок «Кента», – на прилавок упала пятисотрублевка.
Пока продавщица вновь плыла к холодильнику, Света вернулась к разговору с новой знакомой:
– Ты не против вечером в кабак сходить? Я угощаю.
– Не против, конечно, – усмехнулась Татьяна, – только ты слишком много внимания уделяешь тому маленькому эпизоду.
– Ничего не много! – не приняла возражений шатенка. – До вечера!
Получив заказ и сдачу, она поспешила вернуться в ожидавшую ее машину. Та сорвалась с места и, сокрушая окрестности децибелами, понеслась дальше.
Вернувшись домой, Татьяна зажгла газ и поставила воду для пельменей. Вдруг она вспомнила, что забыла купить сигареты. Пришлось еще раз бежать в магазин. Вернувшись, женщина кинула в успевшую закипеть к тому времени воду порцию замороженных кругляшей и распечатала синюю пачку «ЛМ».
«А Света, выходит, коллега!» – неожиданно подумалось ей.
«Только бабок она гребет раз в десять побольше тебя», – тут же ехидно вмешался внутренний голос.
«Ну и пусть себе гребет, мне-то что», – равнодушно осадила его Татьяна, помешивая ложкой в кастрюле.
Неожиданно мысли ее вернулись к убитой девушке. Перед глазами вновь встала утренняя картина: хмурые менты, судмедэксперт, что-то бубнящий в диктофон, мужик с фотоаппаратом, несколько зевак, успевших появиться к тому времени.
Девушку зарезали. Точнее сказать – убили ударом ножа. Под ключицу – быстро и точно.
Орудия убийства сначала видно не было – жертва упала на живот. Ну а когда труп перевернули, в глаза бросилась черная рукоятка дешевого китайского ножа, однако от этого не менее смертоносного в опытных руках убийцы.
То, что убийца не новичок в этом деле, Соколова поняла сразу, не раздумывая. Просто по внешнему осмотру, чисто интуитивно. Так хороший спец любой профессии по двум-трем фразам или просто посмотрев на работу другого человека, сразу узнает собрата равного с ним класса или более высокого мастера.
Татьяне никого в жизни не приходилось самолично убивать: боже упаси! Но представление об этом она имела…
Женщина услышала шипение и очнулась от своих думок. Быстро метнулась к плите и убавила газ. Густая пена из-под крышки все же сползла по стенке кастрюли. Татьяна мысленно обматерила себя за нерасторопность и убрала крышку совсем.
Еще немного, и она повернула ручку газа, затушив конфорку. Наложила пухленьких пельмешей в тарелку, заправила еду майонезом и налила себе полстакана водки.
Выдохнув, отправила дозу в рот. Поморщилась и принялась с аппетитом жевать горячие пельмени.
«Блондинка с кинжалом в груди», – неожиданно промелькнуло в голове то ли название детектива, то ли строчка из блатной песни.
«Интересно, кто же ее?..» – Татьяна покосилась на пузырек и налила себе еще полстакана. Закрыла остаток водки пробкой и убрала в холодильник.
Управившись с выпивкой, она одним духом прикончила остаток пельменей в тарелке и невольно вздохнула от сытого кайфа.
На вопрос, заданный самой себе минуту назад, она даже и не пыталась ответить. Это была просто вспышка секундного любопытства, точнее – жалости к несчастной жертве. Тем более что убита молодая девушка.
«А менту зачем я понадобилась? – все же невольно вернулась к утренней теме женщина, прикуривая сигарету. – Вроде на все вопросы, положенные в таких случаях, я ответила? Может, он на меня мокруху повесить хочет? Ему по херу, лишь бы дело закрыть!» – неожиданно обожгла мозг страшная мысль.
«Да нет, – успокоила себя Кадетка, – медик сказал, что девчонку не позже двух ночи убили, а я в это время с земляками Зарифа кувыркалась вовсю! Свидетели найдутся!»
«Что же красотка такого натворить могла, что ее на пику посадили?» – вновь задала себе вопрос женщина. Впрочем, ломать голову над причиной гибели незнакомки Кадетка не стала.
«Интересно, горячая вода есть?» – мысль свернула в область, далекую от всякого криминала. Женщина поднялась с табурета и крутанула кран с красной пипкой. Сначала с полминуты текла теплая вода, затем все же пошла горячая.
Татьяна без промедлений отправилась в ванную.
Наплескавшись вволю, она, вполне довольная жизнью, плюхнулась в старенькое кресло и включила телик.
Телевизор «Самсунг» вкупе с одноименным холодильником были единственно стоящими вещами в квартире и Таниной гордостью. Куплены они были еще пять лет назад, когда ее рабочий тариф был больше, а траты на наркоту – меньше.
Тогда она работала на телефоне. Но конкуренция в последние годы ужесточилась, сама Татьяна немного постарела, и ей пришлось перекочевать на перекресток. К себе домой она клиентов старалась не таскать, за редким исключением.
По «ящику» шли новости. За пятнадцать минут Татьяна узнала, что на Ближнем Востоке по-прежнему арабы воюют с евреями, а на Дальнем Востоке – беда с подготовкой к отопительному сезону. Местные чиновники слезно рыдают, что средств выделено было мало, а федеральные просят дать отчет: на что же, собственно, были израсходованы направленные в местный бюджет финансы? Ну а жители реагируют по-привычному. Кто-то горлопанит у правительственных учреждений, добиваясь справедливости, а те, что посмекалистей, запасаются дровами. Поскольку горький опыт прошлых лет уже научил их, что горлом тут ничего не возьмешь. В общем, картина обыденная для России. Когда Татьяна услышала, что рухнул очередной самолет, она с тоской переключилась на другой канал.
Здесь шел фильм с участием Адриано Челентано. Кадетка тут же забыла обо всех заботах и всецело отдалась голубому экрану.
Когда очаровашка-итальянец спел финальную песню и действие закончилась, Соколова поймала себя на мысли, что голова, дико болевшая спросонья, теперь совсем в норме.
Она посмотрела на циферблат будильника: стрелки показывали почти восемь вечера. На «пятачок» идти было еще рановато.
«К Тоньке сходить? Часть денег отдать?» – подумала женщина.
Решив так и поступить, она привела себя в порядок, открыла холодильник и плеснула в стакан еще граммов сто водки. Запив ее водой, Татьяна уселась напротив зеркала наводить рабочий макияж.
– Привет, – тон женщины, зашедшей к Антонине, сегодня стал более уверенным.
– Принесла? – глядя на нее жадными глазами, первым делом спросила та.
– Половину, – ответила Кадетка, доставая купюры.
– Брать будешь? – буркнула продавщица зелья, пересчитывая деньги. Она на секунду оторвалась от этого занятия и кинула ожидающий взгляд на клиентку.
Татьяна решила на сегодня тормознуться, тем более что и денег осталось – кот наплакал!
– Нет, пока не буду, – покачала она головой.
– Ну и правильно, – подозрительно быстро согласилась с ней Тонька, – организм от всего отдыхать должен!
Насколько искренне прозвучало ее высказывание по поводу отказа Соколовой от дозы, Татьяна судить не бралась.
– Представляешь, около вокзала девку шлепнули, – неожиданно поделилась она с барыгой, уже спешащей проводить ставшую неинтересной на сегодня клиентку, – молодая, симпатичная.
– За что? – первым делом поинтересовалась та.
– А я откуда знаю? – пожала плечами Татьяна, выходя из комнаты в длиннющий общий коридор.
– Вот она, жизнь! – грустно вздохнула на ее слова Тонька и уже деловым тоном добавила: – Тань! Коридорную дверь за собой закрой.
Блондинка хлопнула фанерной дверью и зацокала по лестнице. Малолеток в этот раз в подъезде не было.
Темнеть только начало. Кадетка остановила машину. Частник, мужчина лет сорока, окинул ее веселым сальным взглядом и, похабно улыбнувшись, подмигнул:
– Садись, красотка.
– Красавец, – в тон ему ответила женщина, – доставишь на перекресток Астраханская – Казачья?
– Чем платим?
– А чем хочешь? Может, договоримся?
Рабочий вечер начался…
Татьяна устала топтаться на долбаном перекрестке. Как назло, через час после того, как она появилась на своем месте, испортилась погода. Сначала подул ветер, затем стих, но начал накрапывать мелкий дождичек.
Водители стремглав проносились мимо, не обращая на женщину никакого внимания. Так продолжалось минут двадцать, и Танька хотела уже послать всех подальше и двинуть домой, сушить «мослы» и допивать водку, как заметила спешащую к ней через дорогу женскую фигурку.
– Кто он тебе? – кивнула в сторону находящегося в нокауте субъекта Татьяна.
– Да я его вообще не знаю! Скот какой-то! – поправляя порванную на плече ткань, ответила та.
– Пошли отсюда, а то этот молокосос скоро реанимируется, и придется еще раз его укладывать, – предложила женщина, и девица согласно кивнула головой.
Они свернули за угол, и тридцатипятилетняя блондинка встала на свое место.
– Ну, я пришла, – чуть улыбнувшись уголками губ, объявила она молодой девушке.
Сейчас, когда освещения стало больше, она с любопытством рассмотрела объект своего недавнего заступничества. Девушка была шатенкой с короткой стрижкой. Татьяна отметила, что внешне та выглядит очень эффектно. Милашка, одним словом. И фигурка ну просто точеная!
– Ты… работаешь? – слегка запнувшись, вдруг спросила незнакомка.
Они поняли друг друга.
– Да, – самую малость помедлив, ответила Татьяна.
– Ты всегда тут? – вновь поинтересовалась девица.
– Ну, вечером, а что?
– Да так, ничего, – обнажив в улыбке красивые ровные зубы, ответила симпатулька и неожиданно представилась: – Меня Света зовут. Спасибо, что спасла меня от этого козла. Сейчас я убегаю, но мы еще увидимся.
Длинноногая красавица перебежала на другую сторону дороги и, одной рукой придерживая порванное плечо пиджака, второй призывно замахала рукой темной «волжанке». Машина остановилась около голосующей красотки.
Сделав ручкой на прощание Татьяне, она величественно села в салон рядом с водителем, и через несколько секунд авто исчезло, влившись в поток машин.
Женщина, невольно грустно вздохнув о чем-то своем, вновь принялась расхаживать взад-вперед, с надеждой глядя на бегущие мимо автомобили.
После потасовки кайф сбился и начало немного давить на виски.
Татьяна отошла в сторону и пересчитала заработанные за сегодня деньги. Прикинув в уме все свои долги, она решила, что Тоньке отдаст только половину суммы: нужно оставить денег, чтобы отстегнуть за место – с «ребятишками» шутки плохи! Да и на дозняк нормальной отравы наскрести!
Татьяна вдруг вспомнила, что в холодильнике давно пусто и пора платить за квартиру.
«Ладно, прорвусь!» – с последней каплей оптимизма в душе заверила женщина сама себя и вернулась к кромке тротуара.
Но после этого заверения, как назло, машины продолжали бежать мимо, и не собираясь останавливаться.
«К вокзалу податься? – подумала Татьяна, почесав укушенную последним осенним комаром ногу. – Но там Зариф может выцепить меня, скажет: "Пять сотен гони!" Сколько я ему уже должна? Месяц?»
Рассуждая таким образом, Татьяна продолжала топтаться на месте.
«А свалить, если по-хорошему, нужно. Вдруг этот недоносок с приятелями вернется!» – вспомнила она о недавнем инциденте.
Женщина проводила взглядом последнюю вереницу авто, дружно стартанувших после зеленого сигнала светофора, и уже было собралась перейти на другую сторону, как рядом с ней остановилась тачка. Рядом с молчаливым водителем сидел человек, которого блондинка сегодня встретить никак не хотела.
– Привет, старушка, – противная улыбка скользнула по резиновым губам лысоватого тощего субъекта лет тридцати на вид. Разговаривая с женщиной, он даже не удосужился выйти из машины, лишь ниже опустил стекло дверцы. Хотя дневное светило давно покинуло горизонт, свое солнцезащитное забрало длинноволосый и не думал поднимать на лоб, как обычно поступают вечером с темными очками остальные граждане.
Татьяна, хоть давно уже привыкла к выходкам Марка, невольно насупилась. Заметив это, длинноволосый хлыщ тут же принялся «раскаиваться»:
– Танька! Ты чего надулась? Это ж я любя! Ты же у нас самый бесценный экземпляр! Даже в двадцатиградусный мороз, как стахановец, – на боевом посту!
Женщина молча ждала, когда сутенер перестанет глумиться. Тому и в самом деле быстро надоел словесный понос, и уже совсем другим тоном он осведомился:
– Ну так как у нас с «бабульками»?
Женщина достала приготовленную сумму.
– Когда остальное? – деловито осведомился сутенер.
– Поимей совесть! Я сегодня первый день после болезни!
– Совести у меня до хрена, а денег мало, – паясничая, цокнул языком хлыщ. – Ты бы поменьше… – тут он красноречиво ткнул себя пальцем в сгиб левой руки, вполне определенно намекая на пристрастие Татьяны к наркотикам, – и с финансами будет полный порядок.
Татьяна до боли сжала зубы.
«Сволочь проклятая! Еще жить меня учит, козел!» – злая мысль обожгла мозг. Остатки кайфа уходили напрочь.
Сутенеру надоело совестить блондинку, и он бросил ей уже другим тоном:
– Если хочешь заработать, кати к вокзальной гостинице. Там джентльменов по случаю теплой погоды немерено в парк вывалило.
Он похабно усмехнулся и, приставив согнутый указательный палец к определенному месту так, что тот явно изображал горбатый нос, спародировал:
– Дэвушка! Можно вас?
– Две сотки! – сам себе ответил паяц уже тоненьким, девичьим голосом.
– На совсэм? – снова поинтересовался «джигит».
– На час, – вновь прозвучал тонкий голосок.
Изобразив таким наглядным образом предполагаемый монолог, он довольно заржал. Татьяна улыбнулась – до того натурально получилось!
– Так что дуй туда, не теряй времени, – еще раз посоветовал ей Марк и, не попрощавшись, укатил.
Около вокзальной гостиницы действительно кипела жизнь.
Татьяна еще не успела дойти до нее, как двое парней обратили на нее внимание. Один из них попытался приклеиться. Но едва узнал, что за любовь придется платить деньги, тут же охладел, сочтя, наверное, что белокурая красотка не в его вкусе.
Виски вновь начало ломить, и Татьяна, поморщившись, первым делом направилась к закусочной на углу. Заведение с красивым женским именем «Вероника» по своей сути было дорогой круглосуточной наливайкой.
Сам зал, отделанный светлым кафелем под мрамор, величиной был едва с будку чистильщика обуви. Напротив стойки бара были привинчены два вращающихся табурета. На остальное места в закусочной просто не было.
Словом, все было рассчитано на то, чтобы клиенты соблюдали негласный девиз заведения: «Цени время – свое и чужое!» или «Выпил – уступи место другому».
Девушка за стойкой, выслушав клиентку, тотчас по памяти назвала ей сумму к оплате и повернулась за нужной бутылкой. Женщина получила заказанную порцию коньячного напитка и лимон. Отсчитав деньги, она тут же получила сдачу и в довесок красноречивый взгляд молоденькой продавщицы.
Татьяна плюхнулась на один из крутящихся табуретов и демонстративно повернулась к ней спиной. Но цедить напиток не было никаких сил, и волей-неволей она быстро опорожнила свою порцию и, отправив в рот лимон, покинула забегаловку. Едва она вышла, как случилась вторая неприятная встреча за вечер. Завернув за угол, женщина нос к носу столкнулась с тем самым Зарифом, которого так не хотела видеть.
Тот немедленно расплылся в золотозубом оскале, который должен был обозначать радушную приветственную улыбку.
– Ба! Кадетка! – Он тут же сграбастал Татьяну в объятия. Учуяв, что от той пахнет свежачком, не переставая показывать улице полный драгметалла рот, поинтересовался: – Ты чего это, красота наша, на градусы переключилась?
– Да нет, – невольно стушевалась та, – просто башка что-то болит.
– Кстати, ты не забыла?.. – глядя на женщину, не преминул напомнить о долге Зариф.
– Зариф, честное слово, не забыла! Вот сейчас трудиться иду! Скажи, где завтра тебя найти? – Честно глядя ему в глаза, Татьяна думала, как бы ей побыстрей отделаться от некстати встретившегося знакомого.
– У меня к тебе встречное предложение. – Не переставая улыбаться, Зариф взял ее под руку и отвел в сторону. – Ко мне тут земляки приехали, тудым-сюдым привезли. Сейчас кумарнули на славу – очень хороший тудым-сюдым! – Зариф кинул быстрый взгляд по сторонам и продолжил: – Я им женщин обещал привести. Гости, сама понимаешь. Так вот, я тебе предлагаю: ребят обслужи – я тебе долг прощу и еще кумару хорошего дам. Да и сейчас с ними кайфанешь! Что скажешь?
Татьяна понимала, что подписываться на этот вариант ей никак не стоит. Земляки Зарифа будут иметь ее во все дыхательно-пихательные места всю ночь, и назавтра она будет чувствовать себя разбитой донельзя. У гостиницы она может заработать значительно больше. Но магическое слово «кумар» уже плотно засело в мозгу, и женщина, почти не раздумывая, согласилась.
На деле все оно так и получилось. Даже еще хуже, чем предполагала Танька. Земляков оказалось не двое, а трое – последний как бы «случайно» зашел в гости попозже.
Но к тому времени женщина уже находилась под изрядным кайфом. Сначала кольнулись, потом покурили – да не той дешевки, что смолили в подъезде у Тоньки малолетки, а хорошего «плана», ну а потом… потом началось такое, что можно увидеть только в крутом порнофильме…
Татьяна, плохо соображая, выбралась на свежий воздух. Зариф, вышедший проводить ее, огляделся вправо-влево и на прощание сунул пакетик ей в руку.
– На вот, еще кумарнешь сегодня.
– Если что, «отрава» пока у тебя есть? – уточнила Татьяна, все еще не отошедшая от действия наркотиков.
– Да есть пока.
Еще раз стрельнув глазами по сторонам, Зариф всем своим видом давал понять, что ему жутко некогда. Действительно, ему не терпелось отделаться от нее.
– Ну, пока. – Мужчина напоследок на секунду одарил созерцанием своего золотого оскала измученную блондинку и захлопнул подъездную дверь.
Чуть шатающейся походкой женщина направилась к остановке. Потом, сообразив, что для городского транспорта еще рановато, Татьяна развернулась на сто восемьдесят градусов и зашагала через депо к автомагистрали.
Небо уже посерело, и некоторые дворники, из особо ранних, махали своими метлами вовсю.
Ее слегка пошатывало, в голове не было ни одной умной или глупой мысли – вообще никаких. Она просто шла к дороге, где можно поймать машину и доехать до дома. Там попить чаю и вырубиться. Все! На большее женщина уже была сегодня не способна.
Пройдя через переход над железнодорожным полотном, она неожиданно наткнулась взглядом на скрюченную женскую фигурку в кустах.
Татьяна невольно остановилась и тупо уставилась на молодую девушку, блондинку, как и она, лежавшую лицом вниз.
Несколько секунд женщина соображала, что же, словно магнитом, приковало ее внимание. Потом до нее дошло: еще не наклоняясь к бедняге, Татьяна уже заранее поняла, что та мертва. Слишком уж неестественной была поза, в которой лежала девица. И уж совсем ненужным было темно-бурое в утреннем сумраке пятно, краешек которого вылез в пыль около тоненькой девичьей шеи.
* * *
Татьяна мгновенно протрезвела.
«Черт побери!» – сказала она себе, оглядываясь по сторонам, и неожиданно увидела, как по этой же тропинке к ней идут двое железнодорожников.
Между ними и женщиной оставалось не более пятнадцати метров.
Они о чем-то оживленно разговаривали, не глядя в ее сторону. Но вот один поднял глаза и с интересом посмотрел на эффектную блондинку. Второй тотчас последовал его примеру.
Да, пока еще мужики с удовольствием глазели на ее ладную фигурку.
«Черт! Как дура застыла! Нужно было сразу хода давать! – раздраженно подумала женщина. – Ну хоть теперь не тормози!»
Она попыталась было сдвинуться с места, но взгляд волей-неволей упал на мертвое тело.
Мужчины уже почти вплотную подошли к ней, и один из них перевел взгляд туда же, куда не отрываясь смотрела женщина…
* * *
Когда Татьяна пришла домой и наконец улеглась спать, ей приснился кошмар из прошлого.
– Таньша! – звал голос, мучительной болью врезаясь в сознание. – Как же ты так?!
Лица зовущего Татьяна не видела, но понимала, что это Сергей – ее первая и последняя любовь, за которого ей так и не привелось выйти замуж.
Потом вдруг вместо голоса совершенно явственно возникло лицо майора Хомякова, который, несмотря на свою мягкую и пушистую фамилию, на самом деле был очень жестким человеком.
– Соколова! Сколько раз тебя можно учить?! Нигде и ни при каких обстоятельствах ты не должна светиться! Твоя роль – сугубо женская!
Хомяков стоял почему-то у классной доски, и в руках у него была указка. Говорил он менторским тоном.
– Иначе… а иначе, – вдруг он напыжился, непонятно почему уперев колено в указку, неожиданно превратившуюся в бильярдный кий, – а иначе… – Он вдруг завопил трубным басом: – Мы тебя сломаем, как… как когда-то давно…
– И ты станешь старушкой, – гадко улыбаясь, закончил за него неизвестно откуда появившийся Марк в своих вечных темных очках.
– А потом умрешь, – вдруг хором заорали они.
– Кадетка, зайди ко мне завтра, – неожиданно вплелся в этот хор новый голос. Он принадлежал капитану, который допрашивал ее по поводу обнаруженного ею утром трупа.
Этот голос был последней каплей. Татьяна Соколова проснулась и резко села на постели. Голову ломило, по лбу ползла противная холодная капля.
«Кадетка» – почему ее так окрестили? Потому, что она раньше работала на «компетентные» органы? Но кто мог об этом узнать, кроме посвященных? Те люди особой болтливостью не отличаются. Может, она сама кому ляпнула по пьянке?
Татьяна потрясла головой, отгоняя лишние, уже несущественные мысли – окрестили так окрестили! Какая разница, какое погоняло тебе приклеят?!
Голова болела нестерпимо. «Дурь», что дал Зариф, она спрятала от греха подальше у перехода под кирпичом, пока деповские работники бегали на вокзал вызывать милицию, а женщину оставили сторожить труп. Испугалась, а вдруг обыщут? Заметят, что под кайфом, и обыщут? Но обошлось. Правда, и забрать припрятанное не получилось. Кирпич оказался сбит в сторону, и заветного пакетика не было и в помине.
Следователь опрашивал ее недолго. Ничего не сказал по поводу ее состояния, но велел зайти на следующий день. Наверное, все же усек, что она под кайфом.
Да еще вокзальный мент, козел, ввалился не вовремя и давай орать на все отделение: «Ба! Кадетка! Какими судьбами?!»
Наверняка потом следака просветил, кто она такая!
Татьяна глянула на часы – было еще только начало пятого вечера. В дырку на старом одеяле, которое занавешивало окно, бил тонкий, но очень яркий солнечный лучик, рисуя на деревянном крашеном полу спальни белый неровный овал.
Женщина зевнула и направилась к холодильнику. Есть хотелось дико. Уже потянув ручку, она вспомнила, что уже почти неделю тот отключен!
Татьяна выглянула в окно кухни, щуря еще не проморгавшиеся ото сна глаза.
Солнце от души грело своими лучами землю, но от летнего зноя уже, конечно, не осталось ничего. И тем не менее мужчины еще только начинали надевать пиджаки, а женщины – носить юбки подлиннее.
Листья на деревьях уже, правда, подавали цветом сигнал о том, что осень вступила в свои законные права и сухой солнечной погоде скоро конец. Но пока природа дарила людям последние деньки, с такой ностальгией вспоминаемые февральским вечером, под завывания вьюги!
Соколова еще раз покосилась в окно, затем прошлепала обратно в спальню и оделась. Накинув легкую куртку, женщина спустилась вниз и быстренько дошла до мини-маркета, находящегося с торца девятиэтажки.
«Слава богу, народу нет», – облегченно вздохнула женщина. Не придется торчать в очереди.
Придирчиво осмотрев содержимое морозильника, Татьяна выбрала оптимальную еду:
– Килограмм пельменей, майонез. – Она покосилась на витрину, заставленную самым разнообразным алкоголем, и неожиданно для себя добавила: – И бутылку «Фронтовой».
Продавщица, примерно ее возраста, с совершенно безучастным лицом поплыла к морозилке, в которой покоились упаковки с пельменями. Уже открыв дверцу, она вяло уточнила:
– Вам какие?
– «От Максима», – глянув на названия, ответила Татьяна.
Продавщица все с тем же унылым выражением на физиономии проплыла обратно к прилавку и кинула на него замороженный пакет. Затем прибавила к нему банку майонеза и бутылку водки.
– Еще что? – От ее вопроса за версту веяло смертной тоской.
Татьяна только собралась открыть рот и ответить ей, что, слава богу, больше в их магазине ей ничего не надо, как звучно сработали тормоза и по стеклам витрины ударили громкие звуки музыки.
Кадетка и продавщица покосились в ту сторону одновременно.
Салатного цвета «Москвич» последней модели остановился у магазина. Открылась его дверца, и из чрева новенького авто появилось на свет божий прелестное создание, тут же направившееся танцующей походкой к мини-маркету.
Еще глядя сквозь витрину, Соколова узнала в спешащей красотке вчерашнюю девушку.
«Света, кажется», – припомнила она ее имя, отдавая женщине в зеленом халате деньги.
– Приве-ет, – Света, узнав Татьяну, радостно разулыбалась, – ты тут какими судьбами?
– Это мой дом, – кивнула Соколова в сторону девятиэтажки. – А ты отдыхаешь, как я погляжу? – Вновь кивок, только теперь в сторону салатной машины.
– Работаю, – криво усмехнувшись, лаконично ответила девушка. – Извини, времени мало.
И тут же переключила внимание на продавщицу:
– Двухлитровую колу, только холодную, пожалуйста, и блок «Кента», – на прилавок упала пятисотрублевка.
Пока продавщица вновь плыла к холодильнику, Света вернулась к разговору с новой знакомой:
– Ты не против вечером в кабак сходить? Я угощаю.
– Не против, конечно, – усмехнулась Татьяна, – только ты слишком много внимания уделяешь тому маленькому эпизоду.
– Ничего не много! – не приняла возражений шатенка. – До вечера!
Получив заказ и сдачу, она поспешила вернуться в ожидавшую ее машину. Та сорвалась с места и, сокрушая окрестности децибелами, понеслась дальше.
Вернувшись домой, Татьяна зажгла газ и поставила воду для пельменей. Вдруг она вспомнила, что забыла купить сигареты. Пришлось еще раз бежать в магазин. Вернувшись, женщина кинула в успевшую закипеть к тому времени воду порцию замороженных кругляшей и распечатала синюю пачку «ЛМ».
«А Света, выходит, коллега!» – неожиданно подумалось ей.
«Только бабок она гребет раз в десять побольше тебя», – тут же ехидно вмешался внутренний голос.
«Ну и пусть себе гребет, мне-то что», – равнодушно осадила его Татьяна, помешивая ложкой в кастрюле.
Неожиданно мысли ее вернулись к убитой девушке. Перед глазами вновь встала утренняя картина: хмурые менты, судмедэксперт, что-то бубнящий в диктофон, мужик с фотоаппаратом, несколько зевак, успевших появиться к тому времени.
Девушку зарезали. Точнее сказать – убили ударом ножа. Под ключицу – быстро и точно.
Орудия убийства сначала видно не было – жертва упала на живот. Ну а когда труп перевернули, в глаза бросилась черная рукоятка дешевого китайского ножа, однако от этого не менее смертоносного в опытных руках убийцы.
То, что убийца не новичок в этом деле, Соколова поняла сразу, не раздумывая. Просто по внешнему осмотру, чисто интуитивно. Так хороший спец любой профессии по двум-трем фразам или просто посмотрев на работу другого человека, сразу узнает собрата равного с ним класса или более высокого мастера.
Татьяне никого в жизни не приходилось самолично убивать: боже упаси! Но представление об этом она имела…
Женщина услышала шипение и очнулась от своих думок. Быстро метнулась к плите и убавила газ. Густая пена из-под крышки все же сползла по стенке кастрюли. Татьяна мысленно обматерила себя за нерасторопность и убрала крышку совсем.
Еще немного, и она повернула ручку газа, затушив конфорку. Наложила пухленьких пельмешей в тарелку, заправила еду майонезом и налила себе полстакана водки.
Выдохнув, отправила дозу в рот. Поморщилась и принялась с аппетитом жевать горячие пельмени.
«Блондинка с кинжалом в груди», – неожиданно промелькнуло в голове то ли название детектива, то ли строчка из блатной песни.
«Интересно, кто же ее?..» – Татьяна покосилась на пузырек и налила себе еще полстакана. Закрыла остаток водки пробкой и убрала в холодильник.
Управившись с выпивкой, она одним духом прикончила остаток пельменей в тарелке и невольно вздохнула от сытого кайфа.
На вопрос, заданный самой себе минуту назад, она даже и не пыталась ответить. Это была просто вспышка секундного любопытства, точнее – жалости к несчастной жертве. Тем более что убита молодая девушка.
«А менту зачем я понадобилась? – все же невольно вернулась к утренней теме женщина, прикуривая сигарету. – Вроде на все вопросы, положенные в таких случаях, я ответила? Может, он на меня мокруху повесить хочет? Ему по херу, лишь бы дело закрыть!» – неожиданно обожгла мозг страшная мысль.
«Да нет, – успокоила себя Кадетка, – медик сказал, что девчонку не позже двух ночи убили, а я в это время с земляками Зарифа кувыркалась вовсю! Свидетели найдутся!»
«Что же красотка такого натворить могла, что ее на пику посадили?» – вновь задала себе вопрос женщина. Впрочем, ломать голову над причиной гибели незнакомки Кадетка не стала.
«Интересно, горячая вода есть?» – мысль свернула в область, далекую от всякого криминала. Женщина поднялась с табурета и крутанула кран с красной пипкой. Сначала с полминуты текла теплая вода, затем все же пошла горячая.
Татьяна без промедлений отправилась в ванную.
Наплескавшись вволю, она, вполне довольная жизнью, плюхнулась в старенькое кресло и включила телик.
Телевизор «Самсунг» вкупе с одноименным холодильником были единственно стоящими вещами в квартире и Таниной гордостью. Куплены они были еще пять лет назад, когда ее рабочий тариф был больше, а траты на наркоту – меньше.
Тогда она работала на телефоне. Но конкуренция в последние годы ужесточилась, сама Татьяна немного постарела, и ей пришлось перекочевать на перекресток. К себе домой она клиентов старалась не таскать, за редким исключением.
По «ящику» шли новости. За пятнадцать минут Татьяна узнала, что на Ближнем Востоке по-прежнему арабы воюют с евреями, а на Дальнем Востоке – беда с подготовкой к отопительному сезону. Местные чиновники слезно рыдают, что средств выделено было мало, а федеральные просят дать отчет: на что же, собственно, были израсходованы направленные в местный бюджет финансы? Ну а жители реагируют по-привычному. Кто-то горлопанит у правительственных учреждений, добиваясь справедливости, а те, что посмекалистей, запасаются дровами. Поскольку горький опыт прошлых лет уже научил их, что горлом тут ничего не возьмешь. В общем, картина обыденная для России. Когда Татьяна услышала, что рухнул очередной самолет, она с тоской переключилась на другой канал.
Здесь шел фильм с участием Адриано Челентано. Кадетка тут же забыла обо всех заботах и всецело отдалась голубому экрану.
Когда очаровашка-итальянец спел финальную песню и действие закончилась, Соколова поймала себя на мысли, что голова, дико болевшая спросонья, теперь совсем в норме.
Она посмотрела на циферблат будильника: стрелки показывали почти восемь вечера. На «пятачок» идти было еще рановато.
«К Тоньке сходить? Часть денег отдать?» – подумала женщина.
Решив так и поступить, она привела себя в порядок, открыла холодильник и плеснула в стакан еще граммов сто водки. Запив ее водой, Татьяна уселась напротив зеркала наводить рабочий макияж.
* * *
– Привет, – тон женщины, зашедшей к Антонине, сегодня стал более уверенным.
– Принесла? – глядя на нее жадными глазами, первым делом спросила та.
– Половину, – ответила Кадетка, доставая купюры.
– Брать будешь? – буркнула продавщица зелья, пересчитывая деньги. Она на секунду оторвалась от этого занятия и кинула ожидающий взгляд на клиентку.
Татьяна решила на сегодня тормознуться, тем более что и денег осталось – кот наплакал!
– Нет, пока не буду, – покачала она головой.
– Ну и правильно, – подозрительно быстро согласилась с ней Тонька, – организм от всего отдыхать должен!
Насколько искренне прозвучало ее высказывание по поводу отказа Соколовой от дозы, Татьяна судить не бралась.
– Представляешь, около вокзала девку шлепнули, – неожиданно поделилась она с барыгой, уже спешащей проводить ставшую неинтересной на сегодня клиентку, – молодая, симпатичная.
– За что? – первым делом поинтересовалась та.
– А я откуда знаю? – пожала плечами Татьяна, выходя из комнаты в длиннющий общий коридор.
– Вот она, жизнь! – грустно вздохнула на ее слова Тонька и уже деловым тоном добавила: – Тань! Коридорную дверь за собой закрой.
Блондинка хлопнула фанерной дверью и зацокала по лестнице. Малолеток в этот раз в подъезде не было.
Темнеть только начало. Кадетка остановила машину. Частник, мужчина лет сорока, окинул ее веселым сальным взглядом и, похабно улыбнувшись, подмигнул:
– Садись, красотка.
– Красавец, – в тон ему ответила женщина, – доставишь на перекресток Астраханская – Казачья?
– Чем платим?
– А чем хочешь? Может, договоримся?
Рабочий вечер начался…
* * *
Татьяна устала топтаться на долбаном перекрестке. Как назло, через час после того, как она появилась на своем месте, испортилась погода. Сначала подул ветер, затем стих, но начал накрапывать мелкий дождичек.
Водители стремглав проносились мимо, не обращая на женщину никакого внимания. Так продолжалось минут двадцать, и Танька хотела уже послать всех подальше и двинуть домой, сушить «мослы» и допивать водку, как заметила спешащую к ней через дорогу женскую фигурку.