Серегин Михаил. Пациент мафии

   В кольце мотоциклистов произошло движение. В освещенное пространство выступили два колоритных, внушительного вида человека. Промокшие патлы свисали им на плечи, обтянутые кожаными жилетками, на которых красовались бесчисленные значки и эмблемы. Громадные голые ручищи были покрыты замысловатыми татуировками. У обоих были огромные животы и тяжелые челюсти. Когда они подошли ближе, я услышал отчетливый запах пива.
   – Куда грузим? – басом спросил один из них, добродушно оглядывая меня.
   – В машину, на заднее сиденье, – распорядился я. – Только надо брать осторожно – под плечи и таз, – у него может быть перелом позвоночника.
   – Все может быть, – философски согласился громила и, оттерев меня плечом, склонился над неподвижным телом.
   Вдвоем с приятелем они без видимого усилия подняли раненого и без особой осторожности запихнули его на заднее сиденье «Жигулей». Истерическая девчонка тоже юркнула в машину и завопила: «Поехали!»
   – Отвези его в ближайший травмопункт, – негромко сказал я Марине. – Чем быстрее, тем лучше. Не уверен, что ты успеешь, но попробовать надо…
   – Ты остаешься здесь?! – с ужасом произнесла Марина.
   – Я останусь, – упрямо сказал я. – Завтра я тебе позвоню.
   – Ты окончательно сошел с ума! – сердито заключила Марина. – Ты… чокнутый!
   – Поезжай скорее, – мягко сказал я. – Время уходит…
   Марина повернулась и торопливо, точно убегая от меня, зашагала к машине. С треском захлопнулись дверцы, заурчал мотор, и «Жигули» растворились во тьме. Я проводил их глазами, и потом обернулся к ночным мотоциклистам. Они уже разворачивали свои машины, наполняя окрестности невыносимым треском.
   Теперь я смог получше рассмотреть эту странную банду. Их было около двадцати человек. Молодых среди них совсем немного, большинству уже, пожалуй, за тридцать. Все мощные, агрессивно настроенные. Я обратил внимание, что мотоциклы у них очень дорогие, марки «Харлей Дэвидсон», а спины кожаных курток и жилетов украшает однотипная эмблема – череп с крылом, обрамленный сверху и снизу надписями по-английски. «Ангелы ада» и «Аллигаторы».
   О ночных мотоциклистах мне приходилось слышать, но сталкивался я с ними впервые. Как себя поведут эти ребята, можно было только гадать. Особенно душевными они мне не показались. Но, отчасти услужив им, я все-таки надеялся на ответную любезность.
   – Эй, Комар! – раздался знакомый хрипловатый голос. – Посмотри, что стало с машиной этого недоноска!
   Я пошел на голос и вскоре оказался лицом к лицу с тем, кого я посчитал здесь главарем. Он грозно посмотрел на меня, восседая на своем грохочущем чудовище, и недобро спросил:
   – Чего тебе?
   У него тоже были волосы до плеч и борода. На шее болтался гитлеровский железный крест. Эмблема «ангелов» красовалась и на его голом мощном плече.
   Я не успел ответить. Еще один мотоциклист, подкатив сзади и едва не смяв меня рубчатым колесом, воскликнул с веселым недоумением:
   – Эй, а ты чего тормознулся, чудила? Нравятся прогулки под дождем?
   Я оглянулся. На меня, жизнерадостно скалясь, смотрел парень в железной каске времен Второй мировой. Кожаная жилетка была у него надета прямо на голое тело. Вокруг пояса, на манер патронташа, обмотана тяжелая мотоциклетная цепь.
   Назвался груздем – полезай в кузов, подумал я без всякой иронии и сказал, стараясь говорить тоном небрежным и убедительным:
   – Может, подбросите меня, ребята? Бородач презрительно хохотнул и мрачно прохрипел:
   – Подбросить мы тебя можем!.. А ловить нужно будет? Ты уж сразу скажи!
   Я рассмеялся, чтобы показать, что с чувством юмора у меня все в порядке.
   – Да вы меня подбросьте, а там уж я сам доберусь!
   – Далеко тебе? – спросил бородач, делаясь серьезным.
   – До леса, – быстро ответил я. – Там должен домик быть, а вокруг забор. Вот мне туда.
   Бородач пристально посмотрел на меня и, отвернувшись, смачно сплюнул.
   – На хрен тебе этот дом, – с подковыркой сказал он. – Поехали с нами, не пожалеешь!
   – Точно приглашаем, доктор! – заржал «ангел» в солдатской каске. – Мы тебе такой пивбар покажем – умрешь на месте!
   Разговор явно сворачивал не в ту сторону, и я поспешил объясниться:
   – Нет, мужики, мне обязательно нужно в тот дом. Речь идет о жизни и смерти. Из-за меня человек погибнуть может.
   – Подумаешь, важность! – невозмутимо сказал главный. – Одним больше, одним меньше… Выбрось все из головы! Жизнь – это бордель. Отрывайся!
   Его бетонное равнодушие напугало меня – шлепать пешком по ночному шоссе под проливным дождем было скверной перспективой. Я понимал, что меня, как в сказке, испытывают. Я должен был найти нужные слова, какую-то магическую формулу, понятную этим людям. Но, кажется, загадка была мне не по зубам.
   – Послушайте, мужики, войдите в мое положение! Я из-за вашего коллеги остался без машины – неужели трудно довезти? В конце концов, я готов заплатить…
   – Много заплатишь? – с издевкой спросил бородач. – Я в «зеленых» беру, учти!
   Мотоциклисты, растянувшиеся вдоль дороги, нетерпеливо крутили рукоятки газа, некоторые выписывали по асфальту короткие круги, полосуя темноту ослепительными лучами.
   – Багама! – завопил кто-то истошным голосом. – Я застыл уже! Когда тронемся?
   Бородач, которого, видимо, и звали Багамой, улыбнулся мне ослепительной улыбкой:
   – Извини, друг, нам в другую сторону!
   Я смерил его холодным взглядом и сплюнул на асфальт не менее смачно, чем он. Потом повернулся и зашагал в ночь – туда, где мерцали огоньки. Сзади что-то крикнули, но я не обернулся.
   Мой костюм промок уже до нитки, и в каждом полуботинке образовалась персональная лужа. Мне казалось, что я превратился в губку, пропитавшуюся водой. На душе у меня лежал тяжелый камень безысходности. Вся затея казалась теперь полной бессмыслицей. Я шел только потому, что мне не хотелось больше общаться с «ангелами».
   Вдруг сзади взревели моторы, и через пару секунд мотоциклисты нагнали меня, зажав опять в кольцо своих рокочущих машин. Бородатый Багама фамильярно хлопнул меня по плечу, выбив из него фонтан брызг, и спросил:
   – Ты что, чудила, в самом деле пешком до леса собрался?
   Я сбросил его руку и зло сказал:
   – Не твое дело!
   – Грубит! – с сожалением сказал кто-то за моей спиной. – Подраться хочет!
   Я понял, что не сумею даже повернуться, как меня разнесут на клочки. У этих ребят было весьма своеобразное понятие о человеческих отношениях. Вокруг была ночь и разверзшиеся хляби. Спасения ждать неоткуда. Нужно было что-то говорить, и я не нашел ничего лучшего, как блеснуть полузабытой информацией из столичных газет.
   – Я вроде читал, – с удивлением поведал я, – что байкеры – люди спокойные и справедливые и просто так на людей не кидаются… Так сказать, солдат ребенка не обидит…
   – Ну-у, ты начитанный! – сказал с уважением Багама. – Только учти, что мы тебе не вонючие байкеры, которые на керосинках ездят! Обрати внимание – мои люди все как один на «Харлеях». Мы единственный филиал «Ангелов ада», официально зарегистрированный! Так что ты, пожалуйста, нас с погаными байкерами не путай! Опять же можешь получить по морде!
   Атмосфера, и без того наполненная электричеством, все более сгущалась. Я чувствовал себя как муха, попавшая в паутину.
   – Слушайте, – сказал я обреченно, – если уж вам так обязательно нужно набить кому-нибудь морду – поехали со мной. Я вам предоставлю достойных соперников. Бейте им морды в полное удовольствие! Они это заслужили. Правда, у них имеется огнестрельное оружие, а это вас, наверное, не устроит…
   – Постой, ты о чем? – с затаенным восторгом проговорил Багама. – Куда это с тобой?
   – Туда, – ответил я.
   – Ха! А ты что же, намеревался набить им морды в одиночку? Этим нехорошим людям?
   – Намеревался, – хмуро подтвердил я.
   – Вот это уже разговор! – удовлетворенно заметил Багама. – Ну-ка, проясни маленько, что это за люди и чего ты от них хочешь.
   Я внимательно посмотрел на его загоревшееся азартом лицо и подумал, что терять мне особенно уже нечего, а эта страшноватая когорта, может быть, послана мне судьбой. Может быть, я неверно истолковывал знак судьбы, но я истолковал его именно так.
   – Это опасные люди, – предупредил я. – Они уже убили двоих и похитили женщину. Если она еще жива, я должен освободить ее.
   – И как же ты собирался сделать это один? – с насмешкой спросил Багама. – Сколько их там, знаешь?
   – Точно не знаю, может быть, человек пять, – предположил я. – Мне бы проникнуть в дом, а там, глядишь, чего-нибудь бы сообразил…
   – Молодец, мыслишь оригинально! – похвалил Багама. – Я никогда раньше не встречал такого продуманного плана…
   Он обернулся к своим «аллигаторам» и гаркнул:
   – Дом у леса – знаете? Отдельно стоит, двухэтажный…
   – Ну, есть такой! – откликнулись из толпы. – Там какой-то крутой живет – на «Тойоте» ездит!
   – На «Волге»! – возразил другой. – На серой «Волге».
   – На «Волге» он уже давно не ездит! – настаивал первый. – Он, кстати, недавно тут проезжал – в «Тойоте»!
   Меня словно ошпарило – все-таки, кажется, я был на верном пути, если тут появлялась серая «Волга». Багама между тем поднял руку, призывая к порядку.
   – Заткнитесь! – рявкнул он. – Развлечься хотите?
   – А почему нет? Давно пора! Конечно! – раздались со всех сторон голоса.
   – Тогда слушайте! – рыкнул Багама. – Сейчас едем туда. Вот этому скромному юноше нужно помочь. Он хочет умыкнуть невесту. Там ее стерегут злые люди с ружьями. Это несправедливо?
   Вокруг загоготали и засвистели. Все это было похоже на кошмарный сон. На фильм ужасов с зомби и привидениями.
   – Тогда погнали! – дико завопил Багама, вращая безумными глазами. – Юпи-йа!
   Вокруг словно все взорвалось – «Харлеи» сорвались с места и один за другим полетели в темноту, словно их выстреливала гигантская катапульта.
   Возле меня, тарахтя, остановился мотоцикл «аллигатора» в солдатской каске. Ухмыляясь, он большим пальцем ткнул себе за спину, приглашая меня подсаживаться на багажник. Я немедленно воспользовался приглашением – причем мне показалось, что я сел на батарею парового отопления – таким жестким и ребристым было сиденье.
   – Меня зовут Робинзон, – доброжелательно сообщил мотоциклист и так неожиданно стартовал с места, что, если бы не жесткая полуспинка у меня за спиной, я неминуемо оказался бы на асфальте.
   Уже через пятнадцать секунд я понял, что езжу на мотоциклах в последний раз, и если не расплющусь в лепешку этой ночью, то всю оставшуюся жизнь буду обходить их за километр. Мы пронзали ночь с неистовым ревом, точно идущий в пике бомбардировщик. Колеса, по-моему, вообще не касались земли. Дождевые капли с пулеметным стуком барабанили по стальной каске Робинзона и рикошетом отскакивали мне в лицо.
   Расплывчатой светящейся лентой прокатились мимо жилые кварталы поселка, потом снова на нас упала темнота, и только рубиновые огоньки мотоциклов маячили впереди, как искры рассыпавшейся на ветру сигареты.
   Я сидел на своей батарее ни жив ни мертв, вжавшись в мокрую кожаную спину Робинзона, и мысленно прощался со всеми, кто мне был дорог. Однако время шло, а мы все еще ни во что не врезались. Я понемногу осмелел и даже попытался завязать разговор.
   – Частенько, наверное, попадаете в аварии? – прокричал я в ухо Робинзону.
   – Не, не часто! – мотнул он железной головой. – На такой скорости часто нельзя!
   И он довольно захохотал.
   – А не боитесь ввязываться в это дело? – спросил я. – Опасно ведь!
   – Мы так вопрос не ставим! – гордо прокричал он в ответ. – Бояться должны нас! С нами бесполезно иметь дело. Мы, как русский бунт, бессмысленный и беспощадный!
   Он, похоже, был в этой компании остряком.
   Впереди что-то произошло. Растянувшиеся длинной цепью мотоциклы замедляли движение и постепенно сворачивали к обочине. Один за другим замолкали моторы. Мы подъехали к группе последними. Перед нами расступились, чтобы пропустить поближе к главарю.
   Я ошарашенно озирался, не веря, что прекратилось это безумное, самоубийственное движение. Багама окликнул меня:
   – Эй, доктор! Мы на месте. Это тот самый дом?
   Я посмотрел туда, куда показывал его палец. Впереди шоссе ныряло в лес, который сейчас казался зловещей непроглядной чащей. А налево убегала полоса асфальта, ведущая к воротам двухэтажного особняка, скрытого за высоким забором.
   – Не уверен, – ответил я. – Честно говоря, я вижу его впервые.
   Багама хохотнул:
   – Ты мне голову морочишь, что ли? Выражайся яснее!
   – Если бы заглянуть внутрь… – неуверенно заметил я. – Там должен непременно быть один человек, которого я знаю…
   Моя неуверенность не понравилась Багаме. Он собирался сказать мне что-то резкое, но Робинзон пришел мне на помощь.
   – Багама! Мы с доктором сходим и посмотрим! – предложил он. – Всего-то делов! Если не тот – потихоньку вернемся, а если тот – откроем ворота…
   – Ну, черт с вами! – махнул рукой главарь. – Только быстро!
   Робинзон оттолкнулся ногой, поворачивая «Харлей» к боковой дороге, и на малой скорости подъехал к воротам особняка. Слезши с седла, он поставил мотоцикл на распорку и махнул мне рукой, предлагая следовать за ним.
   Мы подошли к забору, и Робинзон нагнулся, предлагая мне взобраться на его плечи.
   – Запрыгнешь наверх, – распорядился он, снимая с пояса длинную мотоциклетную цепь. – Зафиксируешься и сбросишь мне цепочку, понял?
   Делать было нечего. Перекинув через шею грязную тяжелую цепь, я влез на спину Робинзону и, подтянувшись, перебрался с нее на забор. К счастью, он не был снабжен архитектурными излишествами, которые сейчас в ходу, – битым стеклом, острыми штырями и колючей проволокой – и я смог довольно плотно усесться на нем, перекинув ноги по обеим сторонам стены. Затем я обмотал цепь вокруг запястья и сбросил конец Робинзону. Придерживаясь за нее и упираясь подошвами в стену, он взобрался наверх и уселся рядом со мной.
   – Собачек нет? – радостно спросил он.
   – Да вроде не лают, – сказал я.
   – Хорошие собаки не лают, – назидательно заметил он. – Они рвут горло.
   Уверенный тон Робинзона привел меня в уныние. Я посмотрел в полутьму двора с сомнением. Мне мерещились фосфоресцирующие глаза хороших собак. Робинзон внимательно рассматривал дом.
   На втором этаже было совершенно темно. На первом этаже окна, прикрытые довольно плотными шторами, излучали призрачный бордовый свет. По оцинкованной крыше барабанил дождь. В соснах гудел ветер.
   – Пошли! – сказал Робинзон и, перевалившись через стену, спрыгнул вниз.
   Я последовал за ним, терзаемый сомнениями. Теперь я уже окончательно пересек ту грань, которая удерживала меня в рамках закона. Теперь меня можно было заковывать в кандалы, бросать в темницу и поражать в гражданских правах. К счастью, моего спутника не волновали подобные мелочи, и он с любопытством пошел вокруг дома, пытаясь отыскать щелочку, через которую можно бы было заглянуть внутрь помещения.
   Мы обошли дом, но так ничего и не увидели. Робинзон отобрал у меня цепь и сказал:
   – Я вижу один выход. Ты стучись и просись в дом. А я постою рядом. У них наружная дверь открывается во двор – я как раз за ней схоронюсь. А ты не робей – если узнаешь своих, давай мне знак.
   Он расположился возле входной двери, прижавшись спиной к стене. Ободряюще улыбнувшись, сделал нетерпеливый знак рукой. Отступать было некуда. Если здесь сегодня ничего не случится – «ангелы» не вынесут разочарования, понял я.
   Я перекрестился и отчаянно забарабанил в окно, отрезая таким образом все отходные пути. За двойными рамами не раздалось в ответ ни звука. Ни одна тень не мелькнула за кремовыми шторами. Для честных дачников это была довольно необычная реакция. Я забарабанил еще сильнее. И снова воцарилась тишина. Я растерянно оглянулся на Робинзона. Он успокаивающе кивнул мне.
   Вдруг из-за двери прозвучал громкий и недовольный голос:
   – Кто там еще? Чего нужно?
   Дверь оставалась закрытой, голос был мне незнаком – в таком положении приходилось идти на риск. Я чистосердечно признался:
   – Это Ладыгин Владимир Сергеевич! Мне нужно поговорить с хозяином.
   По-моему, человек за дверью остолбенел после такого заявления. А может быть, побежал советоваться с руководством. Во всяком случае, пауза затянулась. А потом в доме погас свет, и в окне колыхнулась штора. Робинзона точно ветром сдуло с крыльца.
   Человек за шторой долго всматривался в мою промокшую фигуру, затем в двери мягко щелкнули замки, и появившийся на крыльце человек грубо сказал:
   – Заходи, быстро! И без дури – я вооружен!
   Все произошло так быстро, что я и опомниться не успел. Дверь захлопнулась, и в спину мне уткнулся ствол пистолета. В комнатах опять зажгли свет, и в прихожую упала желтая полоска, по которой я без труда нашел дорогу. Странным образом я моментально забыл о растворившемся в ночи Робинзоне. Точнее, мне вдруг стало не до него.
   В большой, залитой светом комнате меня ждали. Я сразу узнал кое-кого из собравшихся: у стены на диване, глядя на меня ввалившимися злыми глазами, сидел боксер. Пижамы на нем уже не было – он был наряжен в спортивный адидасовский костюм.
   В стороне, держась за перила лестницы, ведущей на второй этаж, стояла знакомая мне девушка с некрасивым лицом. Она с любопытством и неприязнью разглядывала меня из-под упавшей на лоб челки.
   А посреди комнаты, заложив за спину руки, торчал высокий человек с военной выправкой и властным, резко очерченным лицом. Военная форма смотрелась бы на нем уместнее, но он был одет в строгий темно-коричневый костюм.
   – Как вы сюда попали? – спросил он без предисловий.
   – Ему писака стукнул, шеф! – злобно выкрикнул боксер. – Точно говорю!
   – Кто вас навел? – требовательно сказал шеф, словно не слыша. – Отвечайте!
   – Птичка насвистела, – нахально ответил я.
   – Птичка, значит… – задумчиво повторил шеф и распорядился: – Кулак, принеси гостю стул!
   Я обернулся. Расторопный круглоголовый крепыш, сжимающий в руке пистолет, кивнул и быстро вышел в боковую дверь. Тут же вернувшись, он поставил возле меня стул и покровительственно сказал:
   – Садись, доктор!
   – У вас такой вид, – заметил шеф, – будто вы добрались сюда пешком… Что же заставило вас бросить все дела и помчаться сюда? Вас послали на поиски беглого пациента?
   – Зачем он мне нужен? – презрительно ответил я, сознательно блефуя. – Все, что мне хотелось узнать, он уже рассказал…
   Шеф бросил на боксера быстрый испепеляющий взгляд.
   – Да он врет, сука! – бешено заорал тот, делая вид, что собирается броситься на меня. – Я тебе пасть порву, падла! Не верь ему, шеф!
   – Хочешь опять на больничную койку? – насмешливо поинтересовался я. – Можно устроить.
   Мне не дали встать со стула. Кулак напомнил о своем присутствии, ткнув мне в затылок дулом пистолета. Я поумерил пыл.
   – Ладно, – сказал шеф. – Мы потом разберемся, кто и что рассказал… А сейчас меня интересует цель вашего визита, доктор. Я подозревал, что вы не случайное лицо в этом деле, но, к сожалению, отнесся к этому подозрению слишком несерьезно… Скажите наконец, какую игру вы ведете? Ведь, наверное, вы не зря появились здесь? Что вы хотите нам предложить?
   – Да ничего особенного, – пожал я плечами. – Хочу предложить вам освободить Казарину. Это свинство – держать женщину взаперти столько времени! Ведь вы убедились, что она не имеет отношения к делам мужа. Для чего вы удерживаете ее?
   Мужчина повернулся ко мне и недоверчиво произнес:
   – Не понимаю, куда вы клоните! Пускай руководство разбирается…
   Он пошел к телефону, стоявшему на столике в углу комнаты. Я оглянулся по сторонам. Лицо боксера не предвещало ничего доброго, пухлогубый Кулак издевательски скалил зубы, не сводя с меня дуло пистолета, и даже невзрачная девчонка смотрела на меня так, что по спине пробегал морозец. По законам жанра мне следовало выбить из рук бандита оружие, перестрелять врагов и освободить пленницу, но я никак не мог решиться на этот шаг. Меня сковывало знание тех последствий, которые влечет за собой выстрел в упор, – лопнувшая черепная коробка, перебитая артерия, спадающееся легкое, – и я понял, что мне не суждено стать суперменом.
   Шеф уже разговаривал по телефону со своим шефом, и голос его был полон почтительных, извиняющихся интонаций.
   – Сам пришел, – говорил он. – Вот и я думаю, что он на кого-то работает… Чего хочет? Хочет, чтобы отпустили Казарину… Да. Да. Больше ничего не говорит. Скользкий тип… Нет, не похоже. Он весь грязный и мокрый. Наверное, на попутках… Ага. И я тоже так думаю.
   Он наконец положил трубку и обернулся ко мне.
   – К сожалению, вынужден вас огорчить, – церемонно сообщил он. – Руководство не согласилось на ваше предложение. Оно кажется им недостаточно серьезным. Ваша фигура слишком загадочна. Мне поручено до утра выяснить, кто вы такой на самом деле. Сейчас мы наденем на вас наручники и отведем в подвал, где подвергнем допросу. Кстати, вы сможете повидаться там с Казариной…
   И он испытующе посмотрел на меня.
   – Приятно иметь дело с таким воспитанным бандитом, как вы, – тоскливо заметил я. – А то только и слышишь – падла, убью!
   Безысходность моего положения скрашивало только одно – теперь я убедился, что Казарина жива. Правда, моя очередная авантюра резко ухудшила ее шансы, впрочем, как и мои. На отчаянных мотоциклистов я уже совершенно не надеялся – у меня даже мелькнула мысль, не являются ли они пособниками этой шайки. Единственным человеком, который теоретически мог мне помочь, оставалась Марина. Она приблизительно знала цель моего похода и могла забить тревогу, узнав о моем исчезновении. Только к тому времени помощь мне может уже и не понадобиться.
   – Тарасыч! – распорядился шеф. – Поднимись наверх, там в дальней комнате в коробке браслеты, принеси их сюда!
   Боксер, покривившись и ссутулившись, зашаркал по направлению к лестнице, волком глядя в мою сторону.
   – Вот так, господин доктор! – удовлетворенно заметил шеф. – Боюсь, во время допроса нам будет не до воспитанности. Время поджимает, а цель оправдывает средства. Если вы не будете откровенны, мы будем обращаться с вами очень плохо. Может быть, вам не понадобится даже лечение. Нам приказано применять любые методы.
   – Это руководство «ИнтерМЭТа» отдает такие приказы? – хорохорясь, поинтересовался я.
   – Не вижу смысла скрывать, – пожал плечами шеф. – Именно «ИнтерМЭТа». А они, уверяю вас, очень серьезные люди.
   – Наверное, у них было несчастливое детство, – предположил я.
   Шеф улыбнулся натянутой улыбкой.
   – Вам будет не до шуток, – угрожающе сказал он и вдруг застыл, точно его пронзила внезапная боль.
   Со всех сторон на нас обрушился невероятный грохот. Казалось, будто рушится дом и проваливается земля. Сквозь шторы со стороны двора вспыхнули ослепительные огни. А через несколько мгновений откуда-то из глубины дома послышался треск высаживаемой рамы и звон стекла.
   Шеф изменился в лице и, сунув руку под пиджак, выхватил пистолет.
   – Смотри здесь! – крикнул он Кулаку и бросился бегом в коридор на звук выбитой рамы.
   Едва он скрылся – страшной силы удар обрушился на окно, выходившее прямо на крыльцо. Стекла разлетелись вдребезги, а на подоконнике возникла темная фигура, запутавшаяся в занавесках.
   На лице Кулака отразилась паника – он побледнел, облизнул лихорадочно губы и махнул пистолетом в сторону окна, не решаясь стрелять. Поднимаясь со стула, я нанес ему удар по руке и тут же провел второй – в солнечное сплетение. Бедный Кулак скорчился в три погибели. Пистолет, описав дугу, с грохотом покатился по полу.
   В тот же момент в другой комнате бабахнул выстрел, а на первом этаже затрещали окна одно за другим. Первые «ангелы», размахивая стальными цепями, врывались в дом. Я увидел белое как простыня лицо бандитской подружки. Как в замедленном кино, она устремилась к валявшемуся на полу пистолету. Я успел отшвырнуть ее в сторону и схватить пистолет.
   Наверху послышался отчаянный топот ног. Я поднял голову. У балюстрады стоял боксер и трясущимися руками перезаряжал помповое ружье. Открыв рот, я смотрел на него в каком-то странном оцепенении, пока он не вскинул ружье и не выпалил прямо в меня.
   Горячий ветер опалил мне щеку, и я, автоматически вскинув руку, выстрелил, не целясь, в ответ. Пуля отщепила от перил большую острую щепку и впилась в стену. Боксер метнулся в сторону.
   Комната уже была полна «ангелов». Кто-то оттеснил меня плечом и выхватил из моих рук пистолет. Это был, кажется, Джон.
   – Дай-ка сюда, доктор! – заорал он и, размахивая пистолетом, с ревом бросился к лестнице, методически выпуская в сторону боксера пулю за пулей.
   Тот, прыгая, как заяц, отступил и скрылся за поворотом коридора. Человек пять в кожаных куртках, топоча грубыми башмаками, бежали вверх по лестнице. Внизу ухмыляющийся Робинзон удерживал в своих ручищах бьющуюся девицу. Двое «ангелов» месили цепями окровавленного Кулака. Безуспешно пытаясь закрыться от страшных ударов, он отползал к стене, тонко вереща.
   В дверях появился шеф с пистолетом в руке. Лицо его было перекошено. Увидев бесчинствующую толпу, он остановился, не соображая, куда стрелять. За его спиной тоже замелькали черные куртки. Девушка пронзительно закричала.
   Шеф затравленно посмотрел на нее и швырнул на пол пистолет.