Серегин Михаил. Пациент мафии

   Неожиданно Темин явственно услышал позвякивание ключей и характерное щелканье входного замка. Он мгновенно достал из-под пиджака револьвер, из кармана – глушитель и быстрыми движениями навернул его на ствол. Когда из прихожей донесся шум открываемой двери, Темин уже был на ногах и стоял возле двери кухни, прижавшись к стене и подняв вверх ствол своего «люгера».
   Хлопнула дверь, и в коридоре быстро цокнули каблучки. Однако тут же звук шагов оборвался, и наступила напряженная тишина. Темин мысленно выругал себя – конечно же, хозяйка почувствовала запах кофе. Он вжался в стену и замер.
   Превратившись в слух, он уловил момент, когда женщина сняла туфли и осторожными шагами приблизилась к дверям кухни. Когда она заметила беспорядок на столе и, вместо того чтобы вернуться, порывисто направилась дальше, Темин обрушился на нее всей тяжестью своего тела и, обхватив одной рукой за шею, другой приставил к ее виску пистолет. Она попыталась вскрикнуть, но из пережатого горла не вырвалось ни звука. Тонкие пальцы отчаянно вцепились в руку Темина, но он только сильнее надавил дулом пистолета и с угрозой сказал:
   – Молчи! Пристрелю!
   Не давая женщине возможности даже пошевелить головой, Темин буквально доволок ее до комнаты и швырнул на диван. В этот момент настойчиво и резко прозвучал телефонный звонок. Женщина посмотрела на телефон с безумной надеждой, делая попытку встать. Темин рассчитанным движением ударил ее ребром ладони по напряженной тонкой шее. Тело женщины обмякло и рухнуло на диван.
   Темин, опустив пистолет, сумрачным взглядом рассматривал лежащую без чувств хозяйку квартиры. На вид ей было около тридцати лет. Худощавое миловидное лицо сохраняло отпечаток усталости и тревоги. Задравшийся рукав жакета обнажил до локтя левую руку женщины, и Темин с неприятным чувством заметил на нежной коже предплечья старый бесформенный шрам. Похожий шрам таился и у основания шеи, скрытый одеждой. Видимо, женщина намеренно подбирала такую одежду, которая бы максимально скрывала следы старой травмы. Скорее всего это следы ожогов, подумал Темин.
   Через некоторое время женщина зашевелилась, застонала и открыла глаза. Взгляд ее, вначале бессмысленный, остановился на фигуре Темина и наполнился страхом.
   – Где твой приятель? – негромко спросил Темин. – Где Ладыгин?
   Женщина с усилием села и стыдливо одернула рукава. Комната плыла перед ее глазами. Превозмогая невольный страх, она исподлобья посмотрела на Темина и спросила срывающимся голосом:
   – Кто вы такой?!
   – Я – бандит, – хмуро ответил Темин. – Отвечай теперь на мой вопрос – где Ладыгин?
   По лицу женщины проскользнула тень.
   – Зачем он вам нужен? – произнесла она.
   Темин поднял пистолет и направил его в лицо хозяйки.
   – Я пришел сюда не за тем, чтобы выслушивать твои вопросы! – злобно сказал он. – Или ты отвечаешь, или я вышибу тебе мозги!
   – Но я не знаю, где он, – тихо сказала женщина.
   – Когда вы с ним встречаетесь?!
   – Не знаю…
   Темин опять опустил пистолет и некоторое время разглядывал женщину, точно выбирая место, куда ударить.
   – Откуда у тебя эти шрамы? – наконец спросил он.
   Женщина вспыхнула.
   – Какое вам дело до моих шрамов?
   – Дело в том, – жестко сказал Темин, – что обычно люди стараются не повторять неприятных моментов. Попавшие в автокатастрофу боятся автомобилей, тонувшие стараются не подходить к реке, обожженные боятся огня… Ты боишься огня?
   – Да, я боюсь огня, – твердо ответила женщина. – И что из этого следует?
   – Из этого следует, что ты все равно выложишь мне все! – безжалостно сказал Темин. – Я зажму тебе рот и буду поджаривать на огне твои пальцы, пока ты не дашь мне знак, что готова…
   – Господин бандит! – стараясь говорить рассудительным тоном, произнесла женщина. – Я не совсем вас понимаю. Раз вы добрались до меня, значит, не нашли Ладыгина ни дома, ни на работе. Здесь, как видите, его тоже нет. Чего же вы хотите от меня? Или вы подозреваете, что у нас имеются запасные убежища, тайные явки? По-моему, это просто глупо!
   – Вот как? – недобро усмехнулся Темин. – Людям не обязательно иметь убежища. Ладыгин может быть у друзей, у родственников…
   Его слова прервал телефонный звонок. Угрожающе махнув пистолетом, Темин схватил трубку, но ответил не сразу, дождавшись, пока женщина замрет под прицелом его «люгера».
   – Ты слышишь меня? – надрывалась трубка.
   Темин открыл рот и внушительно произнес:
   – Я тебя слышу. Это Ладыгин?
   Ответ его удовлетворил – по губам Темина скользнула злорадная усмешка. Ладыгин тоже хотел знать, кто он такой.
   – Это неважно, – ответил он с ледяным спокойствием и как бы между прочим спросил: – Ты хочешь, чтобы твоя баба осталась жива, или тебе все равно?
   Ладыгину было не все равно. Он оказался понятливым и сразу заговорил о деле. Темин сказал:
   – Сейчас ты подъезжаешь к ней домой. Разумеется, один. Если приведешь с собой «хвост», я раздумывать не стану. А об остальном поговорим на месте.
   Ладыгин не возражал, но, показывая характер, предупредил, что не простит Темину, если с Мариной что-то случится. Темин сдержанно рассмеялся – сейчас все козыри были у него на руках – и сказал:
   – Мне нужен ты. За нее можешь пока не волноваться.
   Они закончили разговор. Темин положил трубку и вопросительно посмотрел на женщину.
   – Теперь будем ждать, – сказал он. – Но я не люблю неожиданностей. У тебя есть бельевая веревка?
   – Вы хотите повеситься? – с отвращением спросила Марина.
   – Я хочу связать тебя, – деловито пояснил Темин. – Мне нужно проследить, не приведет ли твой дружок с собой «хвост». А ты можешь выкинуть какой-нибудь номер. Поэтому, чтобы не отвлекаться, я должен тебя связать.
   – Ну так ищите сами! Еще не хватало, чтобы я об этом заботилась!
   – Мне просто не хотелось лишнего насилия, – с досадой сказал Темин. – Я люблю разумных людей. Но если ты предпочитаешь насилие, то шагай в ванную! Кажется, там я видел у тебя веревки.
   Марина была вынуждена подчиниться. Темин связал ее по рукам и ногам и опять усадил на диван. Порывшись в столе, он нашел рулон широкого скотча и безжалостно заклеил пленнице рот.
   – Извини, маленько попорчу твою красоту, – язвительно сказал он. – Не терплю бабьего визгу.
   Марина ответила ему ненавидящим взглядом.
   – Теперь, кажется, все! – заключил Темин. – Теперь молись, чтобы твой дружок не совершил ошибки!
 
   Поднимаясь из подземелья метрополитена, я чувствовал себя скверно. Окружавшая меня толпа пассажиров рассосалась постепенно, и я остался один. Одинокий, убитый горем человек – как и требовалось по сценарию.
   Правда, выйдя со станции, я не удержался и машинально огляделся по сторонам. Никаких целей я не преследовал, понимая, что незримых наблюдателей мне все равно не заметить. Но я ожидал увидеть какой-то знак угрозы, предостережение, какие-то зловещие изменения привычного пейзажа. Такое у меня было в этот момент настроение.
   Но я увидел лишь шумный перекресток четырех улиц, забитый машинами, троллейбусами и автобусами, ровные ряды домов, зеленую полосу лесопарка в отдалении – и более ничего.
   Перейдя через улицу, я направился к дому Марины, размышляя о том, к чему приводят двусмысленные поступки, неискренность, слабость и желание не показаться смешным. То есть поступки, диктуемые эгоизмом и самолюбием. Если бы не моя дурацкая попытка использовать чужую беду, чтобы как-то уладить личные проблемы, жизнь Марины не подвергалась бы опасности, а сам я сейчас не шел бы как теленок на бойню. Если с Мариной что-нибудь случится, мне не будет никаких оправданий. Кто бы он ни был, этот мерзавец, я уничтожу его, если случится самое страшное. Я сам подохну на нем, но не выпущу.
   Преисполнившись мрачной решимости, я пошел быстрее и, подходя к дому, поднял глаза на балкон Марининой квартиры. Мне показалось, что я вижу силуэт человека, наблюдающего за дорогой. Вот и отлично, подумал я, пусть видит, что я иду совершенно один.
   В подъезде дома я вспомнил о засаде, которую обещал устроить Чернихин, и специально поднялся на верхний этаж по лестнице, надеясь обнаружить ее признаки. Но или засаду отменили, или она слишком хорошо замаскировалась, чтобы ее выявил такой дилетант, как я.
   Наконец я добрался до верхней площадки и, не раздумывая, нажал на кнопку звонка. Шагов в прихожей я не слышал – бандит был предельно осторожен. Долгое время ничего не происходило, и я догадался, что меня рассматривают в дверной глазок. Наконец щелкнул замок, и голос из-за двери произнес: «Заходи!»
   Я толкнул дверь и вошел в полутемный коридорчик. Тень вооруженного пистолетом человека двинулась в сторону комнатной двери, и тот же голос сказал:
   – Захлопни дверь и проходи в комнату!
   Я выполнил требование и последовал за бандитом. Когда я увидел связанную Марину, кровь буквально ударила мне в голову и я едва не бросился с голыми руками на негодяя. Он предупреждающим жестом поднял пистолет, на стволе которого был глушитель, и сказал:
   – Тихо, тихо! Я буду стрелять не в тебя – в нее! Веди себя благоразумнее, если не хочешь, чтобы оборвалась такая молодая жизнь.
   Я был вынужден смириться. Теперь я мог рассмотреть шантажиста подробнее и убедился, что это не кто иной, как «шеф» из загородного дома. Он несколько растерял военную выправку и сменил коричневый костюм на серый, да вдобавок замаскировал попорченную внешность наклейками и черными очками, но это несомненно был он. Теперь «шеф» торопился взять реванш.
   – Прежде всего освободи женщину! – потребовал я. – Я выполнил твои условия, а она тебе не нужна.
   – Пока еще нужна, – отрезал «шеф». – Я в тебе не очень уверен. Когда подойдет время, я ее освобожу, а пока ты должен ответить на мои вопросы.
   – Я не буду отвечать, если ты не снимешь с нее веревки!
   «Шеф» покачал головой и непреклонно сказал:
   – Я ничего не сделаю, пока ты не ответишь на вопросы. И не качай права. Ты меня загнал в угол. Я с большим удовольствием продырявлю тебе башку, да и твоей девке тоже. Мое терпение на исходе, и я не шучу. Марина бросила на меня умоляющий взгляд, и я решил пока спрятать геройство в карман. Скрипнув зубами, я повернулся к «шефу».
   – Давай свои вопросы! Только откуда ты знаешь, что у меня есть на них ответы?
   – Посмотрим, – заявил «шеф». – Прежде всего меня интересует, на кого ты работаешь? Можешь отвечать откровенно, потому что все равно твоя карьера там окончена. Тебе главное – сохранить жизнь, верно?
   – Верно, – согласился я. – Поэтому с чистой совестью отвечаю – я сам по себе. Конечно, я мог бы ответить, что работаю на своих пациентов, но в данной ситуации это прозвучит неуместно.
   – Не виляй! – оборвал меня «шеф». – Речь не о твоих пациентах! По чьему заданию ты копаешь под «ИнтерМЭТ»?
   – А разве я под него копаю? – удивился я. – Меня интересовала судьба Казариной. Она пострадала из-за моей небрежности, и я чувствовал свою вину. Вот и все. Остальное произошло само собой.
   Непроницаемое лицо «шефа» исказилось нетерпеливой гримасой.
   – Ничто не происходит само собой! – прикрикнул он. – Чем дольше ты будешь выкручиваться, тем дольше будет мучиться твоя баба… Вину он чувствовал! На исповеди будешь рассказывать эти сказки!
   – Понимаю, что тебе это недоступно, – серьезно ответил я. – Чувство вины и прочее. Но все так и было. Хоть бейся головой об стену. А махинации «ИнтерМЭТа» интересуют меня как прошлогодний снег, хотя, возможно, это звучит не слишком патриотично…
   Я чуть было не сказал ему о неудачном покушении на Казарину, но что-то удержало меня. Хотя теперь я был совершенно уверен, кто была та девушка, размозжившая свой череп об асфальтированную дорожку больничного двора.
   – Та-ак! – протянул «шеф» разочарованно. – Ты упорный парень, доктор. Ну, я, честно говоря, другого и не ожидал. Будь у меня побольше времени… А теперь пусть решает руководство…
   Похоже, у него это был пунктик – «руководство», – он, наверное, воображал себя членом огромной корпорации.
   – Сядь вон туда, за стол! – распорядился «шеф». – И помни, я держу девчонку на мушке. Веди себя крайне осторожно!
   Я подчинился и опустился на стул, избегая смотреть Марине в глаза – мне было невыносимо стыдно. А «шеф», сняв трубку висевшего на стене телефона, набрал номер.
   – Это я, – сказал он торопливо, избегая называть своего начальника по имени. – Я – Темин! Ладыгин и его девка в моих руках. На вопросы не отвечают. Что делать?
   Он напряженно вслушивался в далекий зудящий голос.
   Значит, фамилия этого типа Темин, подумал я. Интересно, она настоящая или псевдоним? Хотя какое теперь это имеет значение. Теперь важно, что ответит невидимое «руководство». Что, если оно прикажет немедленно нас расстрелять? Меня прошибло холодным потом. Я прикинул расстояние от стола до телефона. Пожалуй, не успею. Хотя попытаться придется. Я на миллиметр приподнялся со стула и, напрягая мышцы, стал готовиться к последнему броску.
   Темин выслушал инструкции и почтительно проговорил в трубку:
   – Понял. Немедленно выезжаю.
   Я впился в него глазами. Темин повесил трубку и озабоченно обернулся ко мне.
   – Тебе пока везет, доктор, – сказал он. – Руководство хочет видеть вас обоих. Может быть, вам удастся договориться. – Он махнул пистолетом. – Значит, все остается в силе. Если будете дурить – застрелю. Сначала ее, а потом тебя. Надеюсь, ты не допустишь этого. А теперь можешь ее развязать.
   Я поспешно вскочил и бросился к Марине. Пальцы плохо меня слушались, и я провозился с узлами чересчур долго. Наконец путы полетели на пол, и я осторожно взялся за скотч, которым был заклеен рот Марины. Он отклеивался с трудом, причиняя ей боль. Темин, поигрывая пистолетом, снисходительно наблюдал за нами.
   Когда я покончил со скотчем, он снова прицелился в Марину и приказал мне отойти.
   – Теперь ты пойдешь вперед, – объяснил он. – Тихо-мирно пойдешь вперед, а мы с девочкой пойдем следом. Я буду с ней рядом, совсем близко, чтобы не промахнуться. Ты должен об этом помнить и вести себя хорошо. Я на тебя надеюсь. Вот, даже доверяю тебе ключи от машины. Ты сядешь за руль.
   Он вытащил из кармана связку ключей и хотел швырнуть мне.
   – Я не умею водить машину, – сказал я.
   Темин недоверчиво улыбнулся.
   – Ты шутишь, доктор? – сказал он.
   – По-моему, шутки закончились, – возразил я. – На самом деле я никогда не сидел за рулем.
   – Черт бы тебя побрал, доктор! – пробормотал Темин. – Такого темного человека, как ты, я в жизни не встречал… Ну ладно, машину поведет твоя баба – уж она-то с правами! Не открутится… А теперь выходи первым!
   Я посмотрел на Марину. В ее глазах плескался страх; но она попыталась мне улыбнуться. Я улыбнулся ей в ответ деревянными губами, повернулся и вошел в прихожую. У дверей я обернулся.
   – Открывай-открывай! – бросил Темин.
   Он шел позади Марины, придерживая ее за локоть. Правая рука с пистолетом покоилась за отворотом пиджака. Я повернул рычажок замка и вышел на лестничную площадку.
   Она была пуста. Где же эта чертова засада, с ожесточением подумал я, неужели Чернихин позволит нас увезти? По всему выходило, что это будет поездка в один конец.
   – В лифт, доктор! – негромко скомандовал Темин. – Быстро в лифт!
   Я нажал на кнопку вызова. Двери немедленно распахнулись – кабина уже находилась на восьмом этаже. Я шагнул внутрь, и пол кабины бухнул под моими ногами. Темин втолкнул в кабину Марину и встал спиной к двери, настороженно поглядывая на меня. На всякий случай он продемонстрировал мне рукоятку пистолета.
   – Первый этаж, доктор!
   Я послушно нажал на кнопку. Лифт дернулся и поплыл вниз с тихим гудением. Я смотрел в печальные глаза Марины и пытался взглядом объяснить ей все, чего по своей тупости не умел рассказать словами. К сожалению, в моем распоряжении было совсем мало времени.
   Лифт замер на площадке первого этажа. Темин шагнул в сторону, прижал к себе Марину и кивком приказал мне выходить. Я шагнул в раскрывшиеся двери.
   Молодая мама с младенцем на руках и такой же молодой и счастливый папаша в дурацких шортах, майке навыпуск и кроссовках «Найк» посторонились, давая нам пройти. Опустив голову, я направился к дверям подъезда.
   Короткий вскрик заставил меня обернуться. Марина падала на пол, а молодой парень, толкнувший ее, наваливаясь на нее всем телом, падал вслед за ней. Рука Темина уже выхватывала из-за пазухи пистолет. Я с диким криком бросился на него. Но в этот момент что-то бабахнуло, и из свертка с младенцем пошел дым.
   Темина отбросило назад, он ударился спиной о двери лифта и, выронив пистолет, сполз на бетонный пол. Глаза его закатились.
   За моей спиной громыхнули двери, и в подъезд ворвались двое мужчин. Оттеснив меня в сторону, они присели возле распростертого на полу тела Темина и с поразительной быстротой защелкнули на его запястьях наручники. Я узнал одного из мужчин – небритого, в тренировочных штанах.
   Фальшивый папаша уже помогал Марине подняться. Осторожно придерживая ее за талию, он озабоченно спросил:
   – Вы не ушиблись?.. Простите, что пришлось сбить вас с ног, но я опасался, что этот тип успеет выстрелить…
   – Ничего страшного… – почти беззвучно прошептала Марина, отыскивая меня взглядом.
   Я шагнул к ней – она неожиданно всхлипнула и повисла у меня на шее. Я чувствовал себя как человек, который среди тысячи забот и невзгод начисто забывает о своем дне рождения и которому внезапно преподносят роскошный и трогательный подарок. Я бережно прижал к себе Марину, точно стан ее был из хрупкого фарфора.
   – Ты правда не ушиблась?
   – Ах, какие пустяки! – сквозь слезы сказала она. – Ведь мы живы!
   Мы действительно были живы. Мастерски сработавшая засада уже шла к выходу. Девушка небрежно помахивала дымящимся свертком.
   – Что это было? – озадаченно спросил я.
   – Спецружье, – бросил сквозь зубы небритый мужик, шаривший по карманам Темина. – Стреляет резиновой пулей. Гражданин Темин теперь в глубоком нокауте… Миша, – обратился он к своему напарнику. – Давай, наверное, сюда чемоданчик… Будем приводить клиента в чувство.
   Миша кивнул и, выбежав на улицу, вскоре вернулся с небольшим чемоданчиком. Раскрыв его, он быстрыми уверенными движениями извлек из ячейки ампулу, надломил ее и наполнил содержимым маленький шприц. Далее он на удивление ловко сделал Темину инъекцию в вену и поднес к его носу ватку, смоченную нашатырем.
   Темин захрипел, закашлял и открыл глаза. Он ошеломленно таращился по сторонам, силясь понять, что с ним происходит.
   – Встать сможешь? – деловито спросил его небритый.
   Темин кивнул, напряженно глядя на незнакомого человека, и попытался подняться. Скованные руки мешали ему. Он посмотрел на браслеты и все наконец понял.
   – Давай-давай-давай! – поторопил его небритый, бесцеремонным рывком поднимая с пола. – Не дело по подъездам валяться!
   Он толкнул Темина в спину, и тот, понурясь, шагнул к выходу. На секунду его глаза задержались на моем лице.
   – Эх, и темный ты человек, доктор! – неодобрительно сказал он. – Я таких еще не видел.
   На улице нас ожидали две машины. Темина посадили на заднее сиденье вишневых «Жигулей». Чернихин, сидевший за рулем, подозвал и меня.
   Я сел рядом с ним и сказал искренне:
   – Ловко у вас получается, Сергей Вениаминович!
   – Ну, за вами-то разве угонишься! – иронически ответил он. – Но стараемся соответствовать…
   Потом он обернулся к Темину и спросил:
   – Как себя чувствуете?
   – Какое вам дело до моих чувств? – грубо сказал тот.
   – А такое, что вы нам еще понадобитесь, – спокойно объяснил Чернихин. – Куда вы хотели везти сейчас Ладыгина?
   – Это не ваше дело! – ответил Темин, тоскливо глядя в окно.
   – Уже наше, – возразил Чернихин. – Поэтому я рекомендую вам закончить начатое. Обещанное нужно выполнять. Сейчас вы сядете вместе с Ладыгиным в ваш автомобиль и поедете…
   – Никуда я не поеду! – перебил его Темин.
   Сергей Вениаминович покачал головой.
   – Ах, Темин, Темин! На вашем месте не стоило бы быть таким спесивым. На вас – убийство Казарина, фотографа, попытка убийства Казариной…
   Темин невольно вздрогнул при этих словах и уставился на Чернихина. Тот кивнул и серьезно сказал:
   – Да, попытка сорвалась. Казарина ранена, но жить будет. А ваша подручная…
   – Умерла! – брякнул я. – Бросилась с крыши.
   Чернихин оторопело уставился на меня, а на лице его появилась брезгливо-негодующая гримаса.
   – Владимир Сергеевич! – воскликнул он. – Кто вас тянет за язык?!
   Я пристыженно замолчал. Чернихин собирался сблефовать, а я испортил ему всю картину. Мне стало ужасно неловко.
   – Мария умерла? – пораженно проговорил Темин, и в его голосе впервые проскользнули человеческие нотки. – Вы говорите – она умерла?
   – Да-да! Умерла! – раздраженно сказал Чернихин. – Разбилась вдребезги!
   Темин замолчал и низко опустил голову. Он молчал долго, минуты две, а потом вздохнул и безразлично сказал:
   – Ладно, я поеду… Говорите, чего надо сделать.
   Чернихин будничным тоном, словно не было никакого инцидента, продолжил с того места, на котором его прервали:
   – Поедете туда, где вас ждут. Кстати, где это?
   – Особняк около Путилковского шоссе, – буркнул Темин.
   – Вместе с вами в багажнике поедут двое наших людей. Кроме того, мы будем сопровождать вас на машинах. Ваша задача – обеспечить переговоры, максимально откровенные, чтобы мы могли записать их на пленку. Кто вас ждет, кто-то из «ИнтерМЭТа», не так ли?
   – Один из совета директоров. Корнеев, – сказал Темин.
   – Ну, и отлично, – сказал Чернихин. – Вы проводите переговоры, ничем не показывая, что вы у нас в руках, и по возможности обеспечиваете безопасность Ладыгина. Затевать чего-то не советую. Если вы допустите гибель Ладыгина, вас попросту пристрелят – так сказать, в порядке необходимой самообороны – такое сокровище, как вы, никому не нужно.
   – А как же баба? – хмуро спросил Темин. – Я обещал Корнееву привезти обоих.
   – Женщину мы вам не доверим. Ей и так уже досталось. Придумаете что-нибудь. А вы, Владимир Сергеевич, – обернулся Чернихин ко мне, – вы, когда встанет вопрос, на кого работаете, говорите, что вы – человек Мамаева. Я думаю, это заставит господина Корнеева развязать язык. И не бойтесь. Худшего мы не допустим. Вы уже успели убедиться в нашей надежности.
   Убедиться-то я убедился, но объявлять себя человеком Мамаева у меня не было никакого желания. Это уже здорово припахивало политикой и ставками гораздо большими, чем моя ничтожная жизнь. Даже моя авантюрная натура раскусила это. Но вслух я не стал выражать несогласия. В крайнем случае всегда можно оправдаться, что с перепугу позабыл слова.
   – Итак, план вам понятен? Тогда поехали! – Чернихин выглянул в окошко и окликнул небритого помощника: – Краснов! Садись в машину. А ребята пускай едут за нами.
   Вдруг к автомобилю подбежала запыхавшаяся Марина. Она наклонилась и заглянула в салон.
   – А мне что делать? Я еду с вами?
   – Нет, милая, вы нам не нужны, – с улыбкой заметил Чернихин. – Ступайте домой и примите чего-нибудь успокоительного. Мне лучше всего в таких случаях помогает шнапс.
   Он засмеялся.
   – А вас больше никто не будет беспокоить.
   – А как же Володя? – спросила Марина, с тревогой глядя на меня.
   – Вы имеете в виду господина Ладыгина? – опять хохотнул Чернихин. – Он немного поможет нам и вернется. В конце концов, именно он заварил эту кашу, и без него ее не расхлебать.
   – Когда вернешься, – тихо и строго сказала Марина, глядя мне прямо в глаза, – ты придешь ко мне. Не ища никаких предлогов. Понял?
   – Понял, – со вздохом ответил я ей.
   – Ну, все! Прощайте! Время не терпит. – Чернихин завел мотор. – Краснов, сними с задержанного браслеты. Ваша машина, Темин, синяя «Тойота», номерной знак 64?
   Темин молча кивнул. Чернихин развернул машину и поехал к дороге.
   – Краснов, сейчас с Мишей располагаетесь в багажнике «Тойоты» – с оружием, с радиостанцией. Только не забудьте антенну вывести! Ситуация прежняя – следите за эфиром. Как только доктору грозит опасность – вмешивайтесь. Эксцессов там, я думаю, не будет, публика солидная. Но вообще-то я скорректирую, если что…
   – Кто поведет мою машину? – буркнул Темин.
   – Как кто? Вы и поведете, – удивленно сказал Чернихин.
   – Тогда доктора нужно в наручниках везти, – упрямо заявил Темин. – Кто мне поверит, что я, безоружный, его взял?
   – Мы дадим вам пушку, Темин, – успокоил его Чернихин. – Она, правда, не стреляет, но с виду совсем как настоящая…
   Он остановил машину позади синей «Тойоты» и попросил Темина открыть багажник. Когда тот вылез из машины, Чернихин повернулся ко мне и сказал:
   – Не дрейфьте! Ваша задача – разговорить этого борова. А дальше – наша забота. Если что – просто падайте на пол. Они не успеют с вами расправиться. В общем, ничего страшного не произойдет, если только вы не затеете опять какую-нибудь импровизацию…
   Я не знал, о каком борове он говорит, но перспектива падения на пол меня не воодушевила. Откровенно говоря, я надеялся, что отныне моя роль в этом деле сведется просто к постепенному выуживанию у меня утаенных фактов, и приготовился к работе головой и ручкой. А теперь получалось, что меня ждут новые физические упражнения, из которых падение на пол будет самым безобидным.