Страница:
Впрочем, это прозвище действительно было применимо к Петру Николаевичу, но не в насмешливом, а в уважительном смысле. Если он был неважным политиком и средненьким стратегом, то зато он был превосходным организатором. И вместе с командующим армией, произведенным им в генерал-майоры Денисовым, проделал колоссальный труд по реорганизации донских вооруженных сил.
К моменту избрания Краснова на небольшой освобожденной территории белоказачьи формирования составляли около 17 тыс. человек с 21 орудием и 58 пулеметами. Им противостояли 70 тыс. красных при 200 орудиях. Свои полки выставляла каждая станица, и их численность колебалась от нескольких сот до нескольких тысяч бойцов. Часто шли воевать и местные крестьяне - таких принимали в казаки, выделяли земельный пай. Офицеры были свои, станичные. Если не хватало, приглашали со стороны, присматриваясь к ним - подойдут или нет. Да и сами офицеры, особенно старшие, испытавшие за последний год столько оскорблений, предательств и разочарований, первое время относились к повстанцам недоверчиво. Не хватало седел, поэтому, несмотря на всеобщее желание воевать конными, большинство армии составляла пехота. Пулеметы и орудия, захваченные у красных, становились собственностью полка - в каждой станице были свои пулеметчики и артиллеристы. Точно так же общей собственностью полка и станицы считалась вся военная добыча. Часть - отряду, часть - по домам или в станичную казну. Большой бедой был недостаток боеприпасов: 10-20 патронов на винтовку, 5-20 снарядов на орудие. Их брали только в бою. Остальное снабжение поставляла станица. Позиции были близко от родных жилищ. Приходили и приезжали родные, приносили еду. Потом станицы начали прикомандировывать к отрядам хозяйственных стариков, торговцев или кооператоров, которые заботились о снабжении, ведали распределением добычи.
Воевали по казацкой старинке: наступление жидкой цепью с фронта, а какой-нибудь балкой, оврагом обходят главные силы. Когда большевики дрогнут, начнут отступать - с гиком бросается конница, гонит и уничтожает. Иногда заманивали врага в "мешок" ложным отступлением. Штабы были маленькие, 2-3 человека, обозы тоже небольшие. Личной удалью, храбростью, умом выделялись новые герои, новые военачальники - полковник Гуселыциков, творивший чудеса с Гундоровским и Мигулинским полками; генерал Мамонтов (правильно, кстати, Мамантов, написание исказилось в гражданскую, да так и привыкли). Он не был казаком, но сроднился с ними в войну, да и им пришелся по нраву, стал казацким вожаком, эдаким былинным атаманом. Командуя фронтом, был трижды ранен в атакующих цепях, но все равно продолжал водить подчиненных в лихие схватки.
Война шла зверская. Отступающие красные изощрялись в жестокости. В нескольких станицах были изнасилованы все девушки - в качестве "контрибуции". Священников пытали до смерти. Казаки находили родных и близких распятыми, сожженными заживо. К пленным пощады не было. На царицынском направлении привязывали казаков к крыльям ветряных мельниц и пускали кружиться. Закапывали в землю по шею. Отшибали внутренности, бросая о землю. Казаки отвечали красным взаимной злобой. Правда, воевали они "за порядок", поэтому если уж взяли в плен, не изрубили, то без суда не убивали. Но суды создавали в каждой станице и строго следили, чтобы они сурово карали "воров и злодеев". Комиссарам и коммунистам приговор был однозначным. Беспощадны были и с пленными казаками, служившими у красных, - их считали изменниками Дону. Поймав председателя Донревкома Подтелкова и секретаря Кривошлыкова с 73 красными казаками, которые с большой суммой денег ехали в верховья Дона, чтобы агитировать тамошние станицы "за революции", двух первых приговорили к повешению, остальных к расстрелу. Рядовым красноармейцам везло больше. И чем больше времени проходило от взрыва восстания, чем упорядоченнее становилась донская жизнь, тем мягче им определялось наказание. Посылали в шахты, на полевые работы, чистить и восстанавливать то, что большевики порушили в Ростове и Новочеркасске.
Сразу после освобождения Новочеркасска Денисов направил на север группу войск ген. Фицхелаурова. Преследуя красных, генерал 11 мая с боем взял г. Александро-Грушевский, а вслед за тем конными частями очистил весь угольный район и призвал рабочих к нормальному труду. Для соединения с разрозненными очагами повстанцев, действовавших самостоятельно, ему было предписано развивать наступление на север и восток. У Фицхелаурова насчитывалось 9 тыс. чел. при 11 орудиях. 28 мая он атаковал станицу Морозовскую, где сконцентрировались части Щаденко в 18 тыс. штыков при 60 пушках. После четырехдневных боев Щаденко стал пятиться на восток, к Царицыну. И возле станции Суровиково столкнулся с повстанческой группировкой Мамонтова (8 тыс. чел. при 7 пушках). Сначала пришлось туго Мамонтову - он вел упорные бои по реке Чир, и части Щаденко вышли ему в тыл. Мамонтов оборонялся на два фронта из последних сил, последними боеприпасами. Но в тыл Щаденко уже выходили казаки Фицхелаурова. Сдавленная с двух сторон, красная группировка была разгромлена, ее остатки бросили железную дорогу, вдоль которой действовали, и ушли степями прорываться к своим.
Это была первая стратегическая победа казаков. Она позволила соединиться в единый фронт повстанцам южных и северных округов. Вскоре Фицхелаурову удалось связаться с отрядом полковника Алферова, воевавшим в Хоперском округе, а Мамонтову - с полковниками Стариковым и Секретевым, возглавлявшими борьбу в Усть-Медведицком округе. В тех краях еще ничего не знали ни об освобождении Южного Дона, ни об избрании атамана. Таким образом, к середине июня все донское казачество объединилось под общим командованием. Мелкие отряды собрали в 5 войсковых групп - Алферова, Мамонтова, Быкадорова, Фицхелаурова и Семенова, связанных с Новочеркасском телеграфом и телефоном.
Армия приступила к систематической очистке от красных донской территории. 13 июня на 2 пароходах из Новочеркасска отправился отряд полковника Дубовского в 2 тыс. штыков. Он прошел вверх по Дону, вместе с местными повстанцами выбил красных из богатых прибрежных станиц и восстановил судоходство в среднем течении реки.
Однако чем дальше, тем больше начинали мешать явления анархии и партизанщины. Большевизм успел крепко отравить души. Некоторые полки митинговали, выносили резолюции об освобождении только своего округа или не желали идти дальше своей станицы. Атаманы станиц устанавливали таможенные границы и кордоны, "реквизируя" проходящие через их землю обозы. Краснов предавал военно-полевому суду за подобное самоуправство, а попутно начал реорганизацию партизанской армии на регулярных началах. Была объявлена мобилизация 25 возрастов. Станичные ополчения сводились в номерные полки. Орудия и конница из них выделялись в артиллерийские батареи и кавалерийские части. Полки постепенно объединялись в бригады, дивизии, корпуса.
Из казаков 19-20-летнего возраста началось формирование особой, Молодой (или Постоянной) армии. Они не были на германском фронте, не знали комитетов и комиссаров, не подвергались разлагающему влиянию пропаганды. В трех лагерях из них создавались 2 пехотные бригады, 3 конные дивизии, артиллерийские и специальные части по довоенным штатным расписаниям, довоенным уставам и учебным программам. Это была гвардия Дона, задел на будущее, основа надежной кадровой армии. Создавался свой флот. Пассажирские пароходы оборудовались пулеметами и пушками на платформах. За лето состав флота дошел до 5 речных и 3 морских судов. Для подготовки личного состава моряков в Таганроге был устроен береговой батальон.
Возобновлялась подготовка будущих офицеров. В казачьей столице вновь открылось Новочеркасское военное училище с пехотным, кавалерийским, артиллерийским и инженерными отделениями, Донская офицерская школа, авиационная школа, военно-фельдшерские курсы и Донской кадетский корпус с отделением для малолетних сирот. Печатались уставы и наставления Российской армии, делались попытки их дополнения и исправления с учетом опыта мировой войны.
Для снабжения армии была организована суконная фабрика, военно-ремесленные школы. Русско-Балтийский завод в Таганроге переводился на выпуск собственных боеприпасов. Атаман вел переговоры об устройстве собственного порохового завода и других фабрик с привлечением немцев и крупных московских предпринимателей. От немцев за полтора месяца получили около 12 тыс. винтовок, 46 орудий, 88 пулеметов, свыше 100 тыс. снарядов и 11 млн. патронов. Что ни говори, в безделье и неорганизованности атамана никак нельзя было упрекнуть. И Всевеликое Войско Донское с каждым днем набирало силу.
24. Загадки шестого июля
Если осенью 17-го коммунисты были еще не в состоянии удержаться одни у руля государства, и вынуждены были поделиться властью с другими левыми, то в дальнейшем их шаги к установлению однопартийного режима прослеживаются очень четко. Запрет кадетов. Разгон Учредительного Собрания. Разгром анархистов. А когда от чехословацкой "искры" полыхнуло восстание от Самары до Омска, то даже это оказалось подходящим предлогом для продолжения этой политики. Сославшись на то, что в ряде городов выступления возглавили эсеры с меньшевиками, 15 июня большевики протащили постановление ВЦИК об исключении из состава ВЦИК этих партий. Протащили при активной поддержке левых эсеров! Невольно обращает внимание, что все социалистические партии, будто загипнотизированные, помогали громить своих коллег, пока не наступала их собственная очередь!
У руля государства остались всего две партии. Но очень ненадолго. События левоэсеровского мятежа в Москве представляют любопытную детективную историю. Давайте попробуем разобраться в ней сами, просто выстроив в цепочку известные факты.
Германский посол Мирбах принадлежал к крылу политиков, считавших, что большевиков пора свергнуть. Они, мол, сыграли свою роль, заключив Брестский мир, а теперь их соседство с зонами германских интересов способно нанести больше вреда, чем пользы.
В мае представитель французской миссии Ж. Садуль предупредил лично Дзержинского, что, по данным Генштаба Франции, готовится провокация: покушение на германского посла, после чего немцы потребуют ввести в Москву для охраны посольства свой батальон; он будет состоять из офицеров и унтер-офицеров, и за счет рядовых, военнопленных, легко может быть развернут в дивизию. Дзержинский на предупреждение не отреагировал.
У левых эсеров были серьезные противоречия с большевиками, главным образом по крестьянскому вопросу. Ведь они выступали как партия крестьянства, а большевики с конца весны начали готовить удар по деревне. Тем не менее, до июля противоречия не доходили до открытых конфликтов. Наоборот, лидер левых эсеров М. Спиридонова сказала на II съезде своей партии: "Порвать с большевиками - значит порвать с революцией".
4 июля в Большом театре открылся 5-й съезд Советов. Противоречия сразу всплыли подготовка большевиков к продразверстке, Брестский мир, правомочность смертной казни. Карелин потребовал переизбрать мандатную комиссию на паритетных началах и проверить представительство, т. к. коммунисты, по его подсчетам, протащили на съезд больше делегатов, чем имели на это право (773 из 1164). Выступление Ленина носило откровенно оскорбительный характер - "они были не с нами, а против нас" , "шли в комнату, а попали в другую", "скатертью дорожка" . Партию левых эсеров он назвал окончательно погибшей, провокаторами, единомышленниками Керенского и Савинкова. Однозначно резанул: "Предыдущий оратор говорил о ссоре с большевиками, а я отвечу: нет, товарищи, это не ссора, это действительный бесповоротный разрыв".
6 июля сотрудниками ВЧК Блюмкиным и Андреевым был убит германский посол Мирбах. Чтобы встретиться с ним, они предъявили документы за подписью Дзержинского с печатью ВЧК, хранившейся у его заместителя, левого эсера Александровича. Когда лейтенант Мюллер из состава посольства стал стрелять из револьвера, убийцы бежали, забыв документы.
Извещенный об убийстве, в посольство приехал Дзержинский вести расследование. Он объявил свою подпись поддельной и забрал документы в качестве "вещественного доказательства". После чего сказал Карахану из Наркомата иностранных дел, что восстал полк ВЧК. Откуда он это узнал, непонятно - Свердлову сообщили на съезд гораздо позже, после захвата мятежниками Лубянки. Неизвестно почему, Дзержинский заявил, что убийца Блюмкин наверняка прячется в восставшем полку - и уехал его арестовывать. В сопровождении всего трех чекистов!
Там его арестовали. Вместе с ним в Покровских казармах оказались Лацис и Смидович.
Полк ВЧК под командованием Попова восстал довольно странно. К нему присоединилась часть полка им. Первого Марта, силы составляли 1800 штыков, 80 сабель, 4 броневика и 8 орудий. У большевиков в Москве было 720 штыков, 4 броневика и 12 орудий. Но, вместо того чтобы атаковать и одержать победу, пользуясь внезапностью и почти троекратным перевесом, полк пассивно "бунтовал" в казармах. Все действия свелись к захвату небольшими группами здания ВЧК и телеграфа, откуда по всей стране разослали обращение, объявляющее левых эсеров правящей партией. Но никаких призывов свергать большевиков на местах или прийти на помощь восставшим - только лишь не принимать распоряжений за подписью Ленина и Троцкого.
Вместо того чтобы возглавить восстание, все руководство левых эсеров почему-то спокойно отправилось на съезд. И дало себя поймать в элементарную ловушку. Большевики объявили заседание по фракциям, левые эсеры - в фойе, а сами в зале, потом тайно, через оркестровую яму, покинули Большой театр, сменили эсеровскую часть охраны своей - и 353 делегата, в том числе весь ЦК левоэсеровской партии, оказались заложниками. Мятежникам пообещали, что в случае артобстрела Кремля или иных подобных действий заложников расстреляют.
Пока восставший полк сидел в казармах, из подмосковных летних лагерей подошли латыши, за ночь вооружили рабочие отряды, обложили кольцом, а наутро открыли по мятежникам огонь из пушек. Хотя и у тех вроде были заложники во главе с Дзержинским. Повстанцы бежали в сторону Курского вокзала, там их встретили заслоны. Они повернули на Владимирское шоссе. Часть перебили, часть захватили. Ленин писал: "арестованных много сотен человек".
9 июля съезд Советов, уже состоящий из одних большевиков, единогласно принял решение об изгнании из Советов левых эсеров. Кроме того, приняли решения о продразверстке, о создании в деревнях комитетов бедноты с большими полномочиями (потому что большинство сельских советов были избраны из самых толковых, хозяйственных крестьян и никак не могли быть опорой коммунистам). А 10 июля принимается конституция РСФСР. Тоталитарное правление в России началось!
А вот еще интересные факты.
Вручая командиру латышских стрелков Вацетису награду в 10 тыс. руб. за подавление мятежа, Троцкий обмолвился, что тот прекрасно действовал как солдат, но своим усердием сорвал какую-то важную политическую комбинацию.
Дзержинский после подавления мятежа подал в отставку. Временно его обязанности исполнял Петерс.
Хотя в ходе разгрома мятежников многих перебили и расстреляли, руководство партии левых эсеров получило очень мягкие приговоры - от нескольких месяцев до трех лет, да и то скоро амнистировали (а за недосдачу хлеба давали 10 лет!).Но один из видных эсеровских деятелей все-таки был расстрелян. Товарищ председателя ВЧК Александрович.
А вот убийца Мирбаха Блюмкин не был даже арестован! И продолжал служить в Ч К! Его лишь временно откомандировали на юг. Специализировался на особо важных операциях ВЧК и ОГПУ в Бурятии, Монголии, Одессе. Активно участвовал в провокации по заманиванию в Россию и поимке Савинкова в 24-м, в заграничных террористических акциях. И служил до 1930 г., когда погорел на нелегальных связях с Троцким, за что и был расстрелян.
После гражданской войны все оппозиционные партии "разоблачались" и добивались на публичных процессах, правые эсеры в 1922 г., меньшевики в 1930 г. Левые эсеры процесса не удостоились - их без шума извели в лагерях и перестреляли в тюрьмах.
Не знаю, как у вас, а у меня из совокупности приведенных фактов напрашивается единственный вывод - что весь левоэсеровский мятеж был просто-напросто грандиозной провокацией. Только таким образом эти факты увязываются воедино - и Дзержинский, едущий в Покровские казармы, и пассивно бунтующий полк, и поведение левоэсеровского руководства, и непосвященный Вацетис, завершивший все одним ударом, и живой Блюмкин, и расстрелянный Александрович, который слишком много знал. Кого-то втянули втемную, кто-то примкнул по идейным соображениям, считая, что борется за левых эсеров, кого-то обманули лидеры... Но поднять целый полк чекистов, и чтобы среди них не нашлось ни одного стукача?.. В общем, партию опоганили убийством посла и мятежом, чтобы лишить народной поддержки и раздавить на "законном" основании.
Что касается "важных политических комбинаций", тут остается только гадать. Самым вероятным представляется версия, что коммунисты хотели показать немцам непрочность Брестского мира и получить от них прямую военную помощь. Тот самый волшебный батальон, легко превращаемый в полнокровную дивизию. В июле-августе большевики действительно сообщали в Берлин, что готовы принять в Москве немецкую часть. Только, мол, надо бы переодеть ее в красноармейскую форму или в штатское. Согласитесь, когда восстали Сибирь , Дон, Урал, Кубань, когда чехословаки с белогвардейцами шли по Волге на север, иметь в столице германскую дивизию было бы не лишним. Но в июле-августе грянула "вторая Марна", в которой Германия понесла тяжелое поражение, похоронившее ее последние шансы на успех. И немцам стало не до игрушек с Москвой.
25. Борис Викторович Савинков
Это был человек действия. Умный, жестокий, смелый, выкованный подпольем и жизнью террориста. Патриот - но искренне считающий, что цель оправдывает средства. Привыкший без колебаний ради этой цели обрекать на смерть врагов и посылать на смерть друзей. Впрочем, и сам постоянно рисковавший жизнью. Он родился в Харькове в 1879 г. Отец - судья, уволенный за революционные убеждения, мать неоднократно арестовывали, брата сослали в Сибирь. Савинков учился в Варшаве, потом в Петербурге, был исключен за студенческие беспорядки и завершал образование в Германии. В России работал с социал-демократами, был арестован и выслан в Вологду. Оттуда бежал в Швейцарию, где вступил в боевую организацию эсеров. Нелегально вернувшись на родину, принял участие в убийствах министра внутренних дел Плеве, великого князя Сергея Александровича, в покушениях на Николая II, Дубасова, Дурново, Столыпина, Чухнина. В 1906 году был арестован в Севастополе, приговорен к смерти, но бежал, завербовав в свою организацию разводящего караула.
Был талантливым литератором. Под псевдонимом "В. Ропшин" опубликовал несколько повестей и романов, сотрудничал во многих русских и зарубежных изданиях. С 1911 г. в эмиграции. В мировую войну служил военным корреспондентом во Франции. После революции вернулся в Россию. Был комиссаром 7-й армии Юго-Западного фронта, управляющим военным и морским министерством. Поддерживал начинания Корнилова, но в дни "корниловского мятежа" остался на стороне Временного правительства в качестве генерал-губернатора Петрограда. Тем не менее, за сочувствие "корниловской программе" был уволен в отставку и исключен из эсеровской партии.
Савинков был одиночкой. Монархисты ненавидели его за прошлое, социалисты за связь с "корниловщиной", а офицеры - за ненадежность этой связи. В ноябре 17-го он приехал на Дон. Корнилов, Каледин и Алексеев заключили с ним соглашение о взаимодействии. Не из симпатий к нему. Просто решили, что такого человека лучше иметь союзником, чем врагом. Вернувшись с Дона в Москву, Савинков сумел достать денег в чехословацкой и французской миссиях и начал создавать "Народный союз защиты родины и свободы", беспартийную организацию, объединяющую всех, готовых с оружием выступить против большевиков. Основами программы союза были Отечество, гражданские свободы, земля - народу, а власть - Учредительному Собранию.
Главнокомандующим Северной Добровольческой армией, формируемой на базе Союза, заочно считался Алексеев, начальником штаба стал полковник Перхуров. К маю у Савинкова насчитывалось около 5 тыс. человек - офицеры, студенты, интеллигенция. Только благодаря его опыту и идеальной системе конспирации (каждый знал лишь свою пятерку и непосредственного начальника) огромная организация смогла несколько месяцев существовать под носом ВЧК. Хотя сам факт нахождения Савинкова в Москве вызывал вполне однозначные эмоции у большевистских вождей и охота за ним велась непрерывно.
Первоначально планировалось восстание в Москве в первых числах июня. Оно имело все шансы на успех. Но после тщательного анализа Савинков отверг этот вариант, хотя и не сомневался в победе. Город оказался бы в кольце, а запасов продовольствия в столице не было. Миллионное население обрекалось на голод. Поэтому был разработан другой план - начать борьбу в городах Поволжья, облегающих Москву с севера - Рыбинске, Ярославле, Муроме, Костроме и Казани. И, опираясь на них, наступать на Москву, соединившись по Волге с чехословаками и самарскими белогвардейцами. Операция переносилась на месяц. Отряды офицеров начали конспиративно перемещаться в Поволжье.
Несмотря на все меры предосторожности, чекисты все же вышли на след организации. 29.05 - 30.5 в Москве был схвачен штаб резервного полка капитана Аваева, прокатились многочисленные аресты. В июне была разгромлена казанская организация. Все же Союз сохранил основные силы, в поволжских городах в него вступали новые члены, и началось... В ночь с 5 на 6 июля под руководством Перхурова восстал Ярославль. Выступление небольшой группы белогвардейцев сразу охватило весь город. Население принялось громить большевистские учреждения. Убивали ненавистных комиссаров, не успевших сбежать. Впрочем, Перхуров очень быстро начал работу по восстановлению законности и правопорядка. Первым же "Постановлением главноначальствующего" от 6.07.18 восстанавливались органы власти дооктябрьского периода, земское и городское самоуправление, отменялись законодательные акты советской власти, восстанавливались суды, избранные до октябрьского переворота, прокурорский надзор и все органы судопроизводства, обязанные руководствоваться прежним сводом российских законов.
Серьезной ошибкой Савинкова было то, что восстания в разных городах произошли не одновременно. Организационная нестыковка? Или он считал, что Ярославль оттянет на себя красные силы из соседних регионов? Перхуров, начав неожиданно для большевиков, быстро победил, а в остальных городах враг оказался начеку и изготовился к бою. Он и дополнительно был уже мобилизован событиями в Москве 6 июля - ни малейшего отношения к его организации не имевшими!
7-го июля офицерский отряд полковника Бреде под личным руководством Савинкова штурмовал в Рыбинске артиллерийские склады, где хранилось больше 200 новых пушек, огромное количество боеприпасов. Штурм был отбит, а отряд разгромлен. 8-го отряды Новичкова и Сахарова начали восстание в Муроме, где размещались большевистская Ставка и Высший военный совет. Бои шли сутки - и тоже кончились победой красных. Удалось добиться временного успеха в Ростове но это уже не имело никакого значения.
Ошибся Савинков и в расчетах на поддержку крестьянства. Советская власть еще не успела крестьянину насолить. Продразверстки и продотрядов еще не было, северные нехлебородные губернии еще не грабили. К тому же здесь раньше была область помещичьего земледелия, и крестьяне традиционно, со времен крепостного права, ненавидели "барина". Повстанцы Ярославля оказались в изоляции. Уже 7.07 подошли красные войска с артиллерией. Началась осада. С каждым днем подтягивались новые силы - латыши из Москвы, матросы из Питера, рабочие отряды из столиц, Иваново-Вознесенска и Шуи. Посылались регулярные части с Восточного фронта. Наконец, из Рыбинска было подвезено огромное количество артиллерии, которую не сумел захватить Савинков. Открылась адская бомбардировка Ярославля.
Нельзя не признать исключительного мужества бойцов Северной Добровольческой армии. Она ведь состояла не из боевых отборных офицеров, как у Корнилова. И не из вояк с детства, как казаки. Сражалось обычное городское население - гимназисты, служащие, приказчики, мастеровые, торговцы. Обычные городские жители больше двух недель в огненном аду отбивали атаки многократно превосходящего врага, удерживали пылающий, круглосуточно засыпаемый снарядами Ярославль. Обороной руководили генералы Афанасьев, Веревкин, Карпов, полковник Томашевский. В осажденном городе действовало и гражданское правительство из городского головы Лопатина, меньшевиков Машковского и Абрамова, кадета Кижнера, эсера Мамырина и земца Черносвитова. Во второй половине июля стало ясно, что Ярославль обречен. Красные ворвались на улицы. Бои шли на баррикадах. Повстанцы, не только офицеры, но и гражданские, поголовно уничтожались. А чехословаки и белогвардейцы были слишком далеко... Кому удавалось, бежали из города. Остальные дрались до конца с героизмом обреченных. Горстка штатских "эсеров" несколько дней обороняла храм Николы Мокрого. Отряд во главе с генералом Карповым попытался спастись, сдавшись находившейся в городе германской комиссии по делам пленных и сделавшись юридически военнопленными Германии. Их попросту отняли у немцев и перебили.
К моменту избрания Краснова на небольшой освобожденной территории белоказачьи формирования составляли около 17 тыс. человек с 21 орудием и 58 пулеметами. Им противостояли 70 тыс. красных при 200 орудиях. Свои полки выставляла каждая станица, и их численность колебалась от нескольких сот до нескольких тысяч бойцов. Часто шли воевать и местные крестьяне - таких принимали в казаки, выделяли земельный пай. Офицеры были свои, станичные. Если не хватало, приглашали со стороны, присматриваясь к ним - подойдут или нет. Да и сами офицеры, особенно старшие, испытавшие за последний год столько оскорблений, предательств и разочарований, первое время относились к повстанцам недоверчиво. Не хватало седел, поэтому, несмотря на всеобщее желание воевать конными, большинство армии составляла пехота. Пулеметы и орудия, захваченные у красных, становились собственностью полка - в каждой станице были свои пулеметчики и артиллеристы. Точно так же общей собственностью полка и станицы считалась вся военная добыча. Часть - отряду, часть - по домам или в станичную казну. Большой бедой был недостаток боеприпасов: 10-20 патронов на винтовку, 5-20 снарядов на орудие. Их брали только в бою. Остальное снабжение поставляла станица. Позиции были близко от родных жилищ. Приходили и приезжали родные, приносили еду. Потом станицы начали прикомандировывать к отрядам хозяйственных стариков, торговцев или кооператоров, которые заботились о снабжении, ведали распределением добычи.
Воевали по казацкой старинке: наступление жидкой цепью с фронта, а какой-нибудь балкой, оврагом обходят главные силы. Когда большевики дрогнут, начнут отступать - с гиком бросается конница, гонит и уничтожает. Иногда заманивали врага в "мешок" ложным отступлением. Штабы были маленькие, 2-3 человека, обозы тоже небольшие. Личной удалью, храбростью, умом выделялись новые герои, новые военачальники - полковник Гуселыциков, творивший чудеса с Гундоровским и Мигулинским полками; генерал Мамонтов (правильно, кстати, Мамантов, написание исказилось в гражданскую, да так и привыкли). Он не был казаком, но сроднился с ними в войну, да и им пришелся по нраву, стал казацким вожаком, эдаким былинным атаманом. Командуя фронтом, был трижды ранен в атакующих цепях, но все равно продолжал водить подчиненных в лихие схватки.
Война шла зверская. Отступающие красные изощрялись в жестокости. В нескольких станицах были изнасилованы все девушки - в качестве "контрибуции". Священников пытали до смерти. Казаки находили родных и близких распятыми, сожженными заживо. К пленным пощады не было. На царицынском направлении привязывали казаков к крыльям ветряных мельниц и пускали кружиться. Закапывали в землю по шею. Отшибали внутренности, бросая о землю. Казаки отвечали красным взаимной злобой. Правда, воевали они "за порядок", поэтому если уж взяли в плен, не изрубили, то без суда не убивали. Но суды создавали в каждой станице и строго следили, чтобы они сурово карали "воров и злодеев". Комиссарам и коммунистам приговор был однозначным. Беспощадны были и с пленными казаками, служившими у красных, - их считали изменниками Дону. Поймав председателя Донревкома Подтелкова и секретаря Кривошлыкова с 73 красными казаками, которые с большой суммой денег ехали в верховья Дона, чтобы агитировать тамошние станицы "за революции", двух первых приговорили к повешению, остальных к расстрелу. Рядовым красноармейцам везло больше. И чем больше времени проходило от взрыва восстания, чем упорядоченнее становилась донская жизнь, тем мягче им определялось наказание. Посылали в шахты, на полевые работы, чистить и восстанавливать то, что большевики порушили в Ростове и Новочеркасске.
Сразу после освобождения Новочеркасска Денисов направил на север группу войск ген. Фицхелаурова. Преследуя красных, генерал 11 мая с боем взял г. Александро-Грушевский, а вслед за тем конными частями очистил весь угольный район и призвал рабочих к нормальному труду. Для соединения с разрозненными очагами повстанцев, действовавших самостоятельно, ему было предписано развивать наступление на север и восток. У Фицхелаурова насчитывалось 9 тыс. чел. при 11 орудиях. 28 мая он атаковал станицу Морозовскую, где сконцентрировались части Щаденко в 18 тыс. штыков при 60 пушках. После четырехдневных боев Щаденко стал пятиться на восток, к Царицыну. И возле станции Суровиково столкнулся с повстанческой группировкой Мамонтова (8 тыс. чел. при 7 пушках). Сначала пришлось туго Мамонтову - он вел упорные бои по реке Чир, и части Щаденко вышли ему в тыл. Мамонтов оборонялся на два фронта из последних сил, последними боеприпасами. Но в тыл Щаденко уже выходили казаки Фицхелаурова. Сдавленная с двух сторон, красная группировка была разгромлена, ее остатки бросили железную дорогу, вдоль которой действовали, и ушли степями прорываться к своим.
Это была первая стратегическая победа казаков. Она позволила соединиться в единый фронт повстанцам южных и северных округов. Вскоре Фицхелаурову удалось связаться с отрядом полковника Алферова, воевавшим в Хоперском округе, а Мамонтову - с полковниками Стариковым и Секретевым, возглавлявшими борьбу в Усть-Медведицком округе. В тех краях еще ничего не знали ни об освобождении Южного Дона, ни об избрании атамана. Таким образом, к середине июня все донское казачество объединилось под общим командованием. Мелкие отряды собрали в 5 войсковых групп - Алферова, Мамонтова, Быкадорова, Фицхелаурова и Семенова, связанных с Новочеркасском телеграфом и телефоном.
Армия приступила к систематической очистке от красных донской территории. 13 июня на 2 пароходах из Новочеркасска отправился отряд полковника Дубовского в 2 тыс. штыков. Он прошел вверх по Дону, вместе с местными повстанцами выбил красных из богатых прибрежных станиц и восстановил судоходство в среднем течении реки.
Однако чем дальше, тем больше начинали мешать явления анархии и партизанщины. Большевизм успел крепко отравить души. Некоторые полки митинговали, выносили резолюции об освобождении только своего округа или не желали идти дальше своей станицы. Атаманы станиц устанавливали таможенные границы и кордоны, "реквизируя" проходящие через их землю обозы. Краснов предавал военно-полевому суду за подобное самоуправство, а попутно начал реорганизацию партизанской армии на регулярных началах. Была объявлена мобилизация 25 возрастов. Станичные ополчения сводились в номерные полки. Орудия и конница из них выделялись в артиллерийские батареи и кавалерийские части. Полки постепенно объединялись в бригады, дивизии, корпуса.
Из казаков 19-20-летнего возраста началось формирование особой, Молодой (или Постоянной) армии. Они не были на германском фронте, не знали комитетов и комиссаров, не подвергались разлагающему влиянию пропаганды. В трех лагерях из них создавались 2 пехотные бригады, 3 конные дивизии, артиллерийские и специальные части по довоенным штатным расписаниям, довоенным уставам и учебным программам. Это была гвардия Дона, задел на будущее, основа надежной кадровой армии. Создавался свой флот. Пассажирские пароходы оборудовались пулеметами и пушками на платформах. За лето состав флота дошел до 5 речных и 3 морских судов. Для подготовки личного состава моряков в Таганроге был устроен береговой батальон.
Возобновлялась подготовка будущих офицеров. В казачьей столице вновь открылось Новочеркасское военное училище с пехотным, кавалерийским, артиллерийским и инженерными отделениями, Донская офицерская школа, авиационная школа, военно-фельдшерские курсы и Донской кадетский корпус с отделением для малолетних сирот. Печатались уставы и наставления Российской армии, делались попытки их дополнения и исправления с учетом опыта мировой войны.
Для снабжения армии была организована суконная фабрика, военно-ремесленные школы. Русско-Балтийский завод в Таганроге переводился на выпуск собственных боеприпасов. Атаман вел переговоры об устройстве собственного порохового завода и других фабрик с привлечением немцев и крупных московских предпринимателей. От немцев за полтора месяца получили около 12 тыс. винтовок, 46 орудий, 88 пулеметов, свыше 100 тыс. снарядов и 11 млн. патронов. Что ни говори, в безделье и неорганизованности атамана никак нельзя было упрекнуть. И Всевеликое Войско Донское с каждым днем набирало силу.
24. Загадки шестого июля
Если осенью 17-го коммунисты были еще не в состоянии удержаться одни у руля государства, и вынуждены были поделиться властью с другими левыми, то в дальнейшем их шаги к установлению однопартийного режима прослеживаются очень четко. Запрет кадетов. Разгон Учредительного Собрания. Разгром анархистов. А когда от чехословацкой "искры" полыхнуло восстание от Самары до Омска, то даже это оказалось подходящим предлогом для продолжения этой политики. Сославшись на то, что в ряде городов выступления возглавили эсеры с меньшевиками, 15 июня большевики протащили постановление ВЦИК об исключении из состава ВЦИК этих партий. Протащили при активной поддержке левых эсеров! Невольно обращает внимание, что все социалистические партии, будто загипнотизированные, помогали громить своих коллег, пока не наступала их собственная очередь!
У руля государства остались всего две партии. Но очень ненадолго. События левоэсеровского мятежа в Москве представляют любопытную детективную историю. Давайте попробуем разобраться в ней сами, просто выстроив в цепочку известные факты.
Германский посол Мирбах принадлежал к крылу политиков, считавших, что большевиков пора свергнуть. Они, мол, сыграли свою роль, заключив Брестский мир, а теперь их соседство с зонами германских интересов способно нанести больше вреда, чем пользы.
В мае представитель французской миссии Ж. Садуль предупредил лично Дзержинского, что, по данным Генштаба Франции, готовится провокация: покушение на германского посла, после чего немцы потребуют ввести в Москву для охраны посольства свой батальон; он будет состоять из офицеров и унтер-офицеров, и за счет рядовых, военнопленных, легко может быть развернут в дивизию. Дзержинский на предупреждение не отреагировал.
У левых эсеров были серьезные противоречия с большевиками, главным образом по крестьянскому вопросу. Ведь они выступали как партия крестьянства, а большевики с конца весны начали готовить удар по деревне. Тем не менее, до июля противоречия не доходили до открытых конфликтов. Наоборот, лидер левых эсеров М. Спиридонова сказала на II съезде своей партии: "Порвать с большевиками - значит порвать с революцией".
4 июля в Большом театре открылся 5-й съезд Советов. Противоречия сразу всплыли подготовка большевиков к продразверстке, Брестский мир, правомочность смертной казни. Карелин потребовал переизбрать мандатную комиссию на паритетных началах и проверить представительство, т. к. коммунисты, по его подсчетам, протащили на съезд больше делегатов, чем имели на это право (773 из 1164). Выступление Ленина носило откровенно оскорбительный характер - "они были не с нами, а против нас" , "шли в комнату, а попали в другую", "скатертью дорожка" . Партию левых эсеров он назвал окончательно погибшей, провокаторами, единомышленниками Керенского и Савинкова. Однозначно резанул: "Предыдущий оратор говорил о ссоре с большевиками, а я отвечу: нет, товарищи, это не ссора, это действительный бесповоротный разрыв".
6 июля сотрудниками ВЧК Блюмкиным и Андреевым был убит германский посол Мирбах. Чтобы встретиться с ним, они предъявили документы за подписью Дзержинского с печатью ВЧК, хранившейся у его заместителя, левого эсера Александровича. Когда лейтенант Мюллер из состава посольства стал стрелять из револьвера, убийцы бежали, забыв документы.
Извещенный об убийстве, в посольство приехал Дзержинский вести расследование. Он объявил свою подпись поддельной и забрал документы в качестве "вещественного доказательства". После чего сказал Карахану из Наркомата иностранных дел, что восстал полк ВЧК. Откуда он это узнал, непонятно - Свердлову сообщили на съезд гораздо позже, после захвата мятежниками Лубянки. Неизвестно почему, Дзержинский заявил, что убийца Блюмкин наверняка прячется в восставшем полку - и уехал его арестовывать. В сопровождении всего трех чекистов!
Там его арестовали. Вместе с ним в Покровских казармах оказались Лацис и Смидович.
Полк ВЧК под командованием Попова восстал довольно странно. К нему присоединилась часть полка им. Первого Марта, силы составляли 1800 штыков, 80 сабель, 4 броневика и 8 орудий. У большевиков в Москве было 720 штыков, 4 броневика и 12 орудий. Но, вместо того чтобы атаковать и одержать победу, пользуясь внезапностью и почти троекратным перевесом, полк пассивно "бунтовал" в казармах. Все действия свелись к захвату небольшими группами здания ВЧК и телеграфа, откуда по всей стране разослали обращение, объявляющее левых эсеров правящей партией. Но никаких призывов свергать большевиков на местах или прийти на помощь восставшим - только лишь не принимать распоряжений за подписью Ленина и Троцкого.
Вместо того чтобы возглавить восстание, все руководство левых эсеров почему-то спокойно отправилось на съезд. И дало себя поймать в элементарную ловушку. Большевики объявили заседание по фракциям, левые эсеры - в фойе, а сами в зале, потом тайно, через оркестровую яму, покинули Большой театр, сменили эсеровскую часть охраны своей - и 353 делегата, в том числе весь ЦК левоэсеровской партии, оказались заложниками. Мятежникам пообещали, что в случае артобстрела Кремля или иных подобных действий заложников расстреляют.
Пока восставший полк сидел в казармах, из подмосковных летних лагерей подошли латыши, за ночь вооружили рабочие отряды, обложили кольцом, а наутро открыли по мятежникам огонь из пушек. Хотя и у тех вроде были заложники во главе с Дзержинским. Повстанцы бежали в сторону Курского вокзала, там их встретили заслоны. Они повернули на Владимирское шоссе. Часть перебили, часть захватили. Ленин писал: "арестованных много сотен человек".
9 июля съезд Советов, уже состоящий из одних большевиков, единогласно принял решение об изгнании из Советов левых эсеров. Кроме того, приняли решения о продразверстке, о создании в деревнях комитетов бедноты с большими полномочиями (потому что большинство сельских советов были избраны из самых толковых, хозяйственных крестьян и никак не могли быть опорой коммунистам). А 10 июля принимается конституция РСФСР. Тоталитарное правление в России началось!
А вот еще интересные факты.
Вручая командиру латышских стрелков Вацетису награду в 10 тыс. руб. за подавление мятежа, Троцкий обмолвился, что тот прекрасно действовал как солдат, но своим усердием сорвал какую-то важную политическую комбинацию.
Дзержинский после подавления мятежа подал в отставку. Временно его обязанности исполнял Петерс.
Хотя в ходе разгрома мятежников многих перебили и расстреляли, руководство партии левых эсеров получило очень мягкие приговоры - от нескольких месяцев до трех лет, да и то скоро амнистировали (а за недосдачу хлеба давали 10 лет!).Но один из видных эсеровских деятелей все-таки был расстрелян. Товарищ председателя ВЧК Александрович.
А вот убийца Мирбаха Блюмкин не был даже арестован! И продолжал служить в Ч К! Его лишь временно откомандировали на юг. Специализировался на особо важных операциях ВЧК и ОГПУ в Бурятии, Монголии, Одессе. Активно участвовал в провокации по заманиванию в Россию и поимке Савинкова в 24-м, в заграничных террористических акциях. И служил до 1930 г., когда погорел на нелегальных связях с Троцким, за что и был расстрелян.
После гражданской войны все оппозиционные партии "разоблачались" и добивались на публичных процессах, правые эсеры в 1922 г., меньшевики в 1930 г. Левые эсеры процесса не удостоились - их без шума извели в лагерях и перестреляли в тюрьмах.
Не знаю, как у вас, а у меня из совокупности приведенных фактов напрашивается единственный вывод - что весь левоэсеровский мятеж был просто-напросто грандиозной провокацией. Только таким образом эти факты увязываются воедино - и Дзержинский, едущий в Покровские казармы, и пассивно бунтующий полк, и поведение левоэсеровского руководства, и непосвященный Вацетис, завершивший все одним ударом, и живой Блюмкин, и расстрелянный Александрович, который слишком много знал. Кого-то втянули втемную, кто-то примкнул по идейным соображениям, считая, что борется за левых эсеров, кого-то обманули лидеры... Но поднять целый полк чекистов, и чтобы среди них не нашлось ни одного стукача?.. В общем, партию опоганили убийством посла и мятежом, чтобы лишить народной поддержки и раздавить на "законном" основании.
Что касается "важных политических комбинаций", тут остается только гадать. Самым вероятным представляется версия, что коммунисты хотели показать немцам непрочность Брестского мира и получить от них прямую военную помощь. Тот самый волшебный батальон, легко превращаемый в полнокровную дивизию. В июле-августе большевики действительно сообщали в Берлин, что готовы принять в Москве немецкую часть. Только, мол, надо бы переодеть ее в красноармейскую форму или в штатское. Согласитесь, когда восстали Сибирь , Дон, Урал, Кубань, когда чехословаки с белогвардейцами шли по Волге на север, иметь в столице германскую дивизию было бы не лишним. Но в июле-августе грянула "вторая Марна", в которой Германия понесла тяжелое поражение, похоронившее ее последние шансы на успех. И немцам стало не до игрушек с Москвой.
25. Борис Викторович Савинков
Это был человек действия. Умный, жестокий, смелый, выкованный подпольем и жизнью террориста. Патриот - но искренне считающий, что цель оправдывает средства. Привыкший без колебаний ради этой цели обрекать на смерть врагов и посылать на смерть друзей. Впрочем, и сам постоянно рисковавший жизнью. Он родился в Харькове в 1879 г. Отец - судья, уволенный за революционные убеждения, мать неоднократно арестовывали, брата сослали в Сибирь. Савинков учился в Варшаве, потом в Петербурге, был исключен за студенческие беспорядки и завершал образование в Германии. В России работал с социал-демократами, был арестован и выслан в Вологду. Оттуда бежал в Швейцарию, где вступил в боевую организацию эсеров. Нелегально вернувшись на родину, принял участие в убийствах министра внутренних дел Плеве, великого князя Сергея Александровича, в покушениях на Николая II, Дубасова, Дурново, Столыпина, Чухнина. В 1906 году был арестован в Севастополе, приговорен к смерти, но бежал, завербовав в свою организацию разводящего караула.
Был талантливым литератором. Под псевдонимом "В. Ропшин" опубликовал несколько повестей и романов, сотрудничал во многих русских и зарубежных изданиях. С 1911 г. в эмиграции. В мировую войну служил военным корреспондентом во Франции. После революции вернулся в Россию. Был комиссаром 7-й армии Юго-Западного фронта, управляющим военным и морским министерством. Поддерживал начинания Корнилова, но в дни "корниловского мятежа" остался на стороне Временного правительства в качестве генерал-губернатора Петрограда. Тем не менее, за сочувствие "корниловской программе" был уволен в отставку и исключен из эсеровской партии.
Савинков был одиночкой. Монархисты ненавидели его за прошлое, социалисты за связь с "корниловщиной", а офицеры - за ненадежность этой связи. В ноябре 17-го он приехал на Дон. Корнилов, Каледин и Алексеев заключили с ним соглашение о взаимодействии. Не из симпатий к нему. Просто решили, что такого человека лучше иметь союзником, чем врагом. Вернувшись с Дона в Москву, Савинков сумел достать денег в чехословацкой и французской миссиях и начал создавать "Народный союз защиты родины и свободы", беспартийную организацию, объединяющую всех, готовых с оружием выступить против большевиков. Основами программы союза были Отечество, гражданские свободы, земля - народу, а власть - Учредительному Собранию.
Главнокомандующим Северной Добровольческой армией, формируемой на базе Союза, заочно считался Алексеев, начальником штаба стал полковник Перхуров. К маю у Савинкова насчитывалось около 5 тыс. человек - офицеры, студенты, интеллигенция. Только благодаря его опыту и идеальной системе конспирации (каждый знал лишь свою пятерку и непосредственного начальника) огромная организация смогла несколько месяцев существовать под носом ВЧК. Хотя сам факт нахождения Савинкова в Москве вызывал вполне однозначные эмоции у большевистских вождей и охота за ним велась непрерывно.
Первоначально планировалось восстание в Москве в первых числах июня. Оно имело все шансы на успех. Но после тщательного анализа Савинков отверг этот вариант, хотя и не сомневался в победе. Город оказался бы в кольце, а запасов продовольствия в столице не было. Миллионное население обрекалось на голод. Поэтому был разработан другой план - начать борьбу в городах Поволжья, облегающих Москву с севера - Рыбинске, Ярославле, Муроме, Костроме и Казани. И, опираясь на них, наступать на Москву, соединившись по Волге с чехословаками и самарскими белогвардейцами. Операция переносилась на месяц. Отряды офицеров начали конспиративно перемещаться в Поволжье.
Несмотря на все меры предосторожности, чекисты все же вышли на след организации. 29.05 - 30.5 в Москве был схвачен штаб резервного полка капитана Аваева, прокатились многочисленные аресты. В июне была разгромлена казанская организация. Все же Союз сохранил основные силы, в поволжских городах в него вступали новые члены, и началось... В ночь с 5 на 6 июля под руководством Перхурова восстал Ярославль. Выступление небольшой группы белогвардейцев сразу охватило весь город. Население принялось громить большевистские учреждения. Убивали ненавистных комиссаров, не успевших сбежать. Впрочем, Перхуров очень быстро начал работу по восстановлению законности и правопорядка. Первым же "Постановлением главноначальствующего" от 6.07.18 восстанавливались органы власти дооктябрьского периода, земское и городское самоуправление, отменялись законодательные акты советской власти, восстанавливались суды, избранные до октябрьского переворота, прокурорский надзор и все органы судопроизводства, обязанные руководствоваться прежним сводом российских законов.
Серьезной ошибкой Савинкова было то, что восстания в разных городах произошли не одновременно. Организационная нестыковка? Или он считал, что Ярославль оттянет на себя красные силы из соседних регионов? Перхуров, начав неожиданно для большевиков, быстро победил, а в остальных городах враг оказался начеку и изготовился к бою. Он и дополнительно был уже мобилизован событиями в Москве 6 июля - ни малейшего отношения к его организации не имевшими!
7-го июля офицерский отряд полковника Бреде под личным руководством Савинкова штурмовал в Рыбинске артиллерийские склады, где хранилось больше 200 новых пушек, огромное количество боеприпасов. Штурм был отбит, а отряд разгромлен. 8-го отряды Новичкова и Сахарова начали восстание в Муроме, где размещались большевистская Ставка и Высший военный совет. Бои шли сутки - и тоже кончились победой красных. Удалось добиться временного успеха в Ростове но это уже не имело никакого значения.
Ошибся Савинков и в расчетах на поддержку крестьянства. Советская власть еще не успела крестьянину насолить. Продразверстки и продотрядов еще не было, северные нехлебородные губернии еще не грабили. К тому же здесь раньше была область помещичьего земледелия, и крестьяне традиционно, со времен крепостного права, ненавидели "барина". Повстанцы Ярославля оказались в изоляции. Уже 7.07 подошли красные войска с артиллерией. Началась осада. С каждым днем подтягивались новые силы - латыши из Москвы, матросы из Питера, рабочие отряды из столиц, Иваново-Вознесенска и Шуи. Посылались регулярные части с Восточного фронта. Наконец, из Рыбинска было подвезено огромное количество артиллерии, которую не сумел захватить Савинков. Открылась адская бомбардировка Ярославля.
Нельзя не признать исключительного мужества бойцов Северной Добровольческой армии. Она ведь состояла не из боевых отборных офицеров, как у Корнилова. И не из вояк с детства, как казаки. Сражалось обычное городское население - гимназисты, служащие, приказчики, мастеровые, торговцы. Обычные городские жители больше двух недель в огненном аду отбивали атаки многократно превосходящего врага, удерживали пылающий, круглосуточно засыпаемый снарядами Ярославль. Обороной руководили генералы Афанасьев, Веревкин, Карпов, полковник Томашевский. В осажденном городе действовало и гражданское правительство из городского головы Лопатина, меньшевиков Машковского и Абрамова, кадета Кижнера, эсера Мамырина и земца Черносвитова. Во второй половине июля стало ясно, что Ярославль обречен. Красные ворвались на улицы. Бои шли на баррикадах. Повстанцы, не только офицеры, но и гражданские, поголовно уничтожались. А чехословаки и белогвардейцы были слишком далеко... Кому удавалось, бежали из города. Остальные дрались до конца с героизмом обреченных. Горстка штатских "эсеров" несколько дней обороняла храм Николы Мокрого. Отряд во главе с генералом Карповым попытался спастись, сдавшись находившейся в городе германской комиссии по делам пленных и сделавшись юридически военнопленными Германии. Их попросту отняли у немцев и перебили.