Страница:
Когда басмаческое движение, так и не слившись в единую силу, было основательно расколото, один из главных лидеров, Иргаш, погиб в междоусобице и опасность общего восстания ослабела, Фрунзе резко сменил тактику по отношению к басмачеству. От заигрывания с курбаши и их переманивания на свою сторону внезапно перешел к борьбе на уничтожение. Приказал вылавливать басмаческих соглядатаев, за доставку продуктов повстанцам - расстреливать. Был создан Андижанско-Ошский боевой участок, ядром которого стали Татарская бригада и интернациональная бригада из бывших военнопленных. Учитывая национальную рознь в этом районе, стали формироваться летучие конные отряды из местных русских игра на национальных отношениях раскручивалась теперь в другую сторону. Направлялись дополнительно артиллерия, броневики, бронепоезда. Отряд Хал-ходжи, вырезавший сводную часть красных, Татарская бригада загнала в горы и преследовала, пока курбаши не погиб в камнепаде. Остатки его войск сдались. На станции Нарын был окружен и уничтожен отряд Баграмова - часть перебили, 2 тыс. взяли в плен.
Когда погиб "союзник" Мадамин-бек (вроде бы попав в басмаческую засаду, а там кто знает?), Фрунзе перестал церемониться и с теми басмачами, которых переманил на сторону красных. 1-й Тюркский полк бывшего курбаши Ахунджана вызвали в Андижан, вывели на площадь якобы для парада и оцепили войсками. Ахунджана, приглашенного в штаб, арестовали, а полк после короткого боя разоружили.
Принимались меры против вторжения семиреченских казаков, ушедших в Китай. Их стали усиленно разлагать. Командиров пленных казаков упросили написать своим собратьям письмо-обращение. В любой редакции. Согласились даже на то, что командиры Приилийского и Алатовского полков написали, что, мол, "настал момент забыть все прошлое. Заблуждались как та, так и другая сторона". Письмо дополнилось и коммунистическими воззваниями, опыта в составлении прокламаций большевикам было не занимать: обещали прощение, уговаривали "прекратить кровопролитие и вернуться домой". И часть казаков, затосковавших на неуютной чужбине, потекла на родину.
12.06.20 восстал против большевиков гарнизон г. Верного (Алма-Аты) и 27-й полк 3-й Туркестанской дивизии - около 5 тыс. чел. Роман Д. Фурманова, одного из активных участников этих событий, "Мятеж" - весьма любопытный документ. Разве не интересны приводимые в нем воззвания восставших?
"Товарищи красноармейцы! За кого вы бились два года? Неужели за тех каторжников, которые работают теперь в особом отделе и расстреливают ваших отцов и братьев? Посмотрите, кто в Семиречье у власти: Фурманы, Шегабутдины разные жиды, киргизы. А трудовые крестьяне снова в рабстве..."
"...А насчет разверстки не беспокойтесь. Все это проделки мусульманско-мадьярских комиссаров. Скоро увидите, как будут они болтаться на деревьях. Настоящая революция трудовиков наступит через месяц. Горные орлы, доблестные герои, бившие Анненкова и Щербакова, сумеют бить и жидо-мусульманско-мадьярских комиссаров..."
А вот, например, портрет одного из вождей "кулацкого" мятежа:
"...Красноармейские иссаленные, во все цвета заштопанные штаны, как на шесте мешок, болтались на худых долгих ногах, сползая, словно хвостиками, двумя подвязками, на босые широкие ступни с черными и, верно уж, вонючими, пропотелыми пальцами. Рубашка коротка ему, долговязому, чуть прикрыла пуп и влезла рукавами на самые локти сухих, нездоровых рук. Волосенки жидкие... видно, что голову наспех, у забора обдергивали-стригли полковые ножницы. Лицо в густых, заплесневелых веснушках, желто-бурые впалые, иссохшие щеки... верно, чахоточный..."
Это - "мироед", восставший против рабоче-крестьянской власти!
Роман Фурманова интересен и тем, что приоткрывает нам психологию тогдашних большевиков: вероломство, коварство, обман преподносятся как вполне нормальные явления, более того - они возводятся в ранг доблести. Ложь приравнивается к подвигу. Коммунисты водили восставших вокруг да около, кормили обещаниями, тянули переговоры, а сами тем временем стягивали войска. Из Семипалатинска, из Ташкента, 4-й кавполк той же 3-й Туркестанской дивизии. Им, естественно, рассказали о "контрреволюции", свившей гнездо в Верном. О том, что мятежники продались закордонным казачьим генералам. 19.06 4-й кавполк, сняв посты восставших, ворвался в город... Мятеж был ликвидирован. Если повстанцы так и не пролили крови, - несмотря на все угрозы в воззваниях, ни один из комиссаров и особотдельцев не пострадал, то в ответ 12 чел. расстреляли, остальных кого арестовали, кого разослали по другим городам и губерниям.
Ликвидировав и ослабив большинство противников в Туркестане, Фрунзе стал готовить войну против Бухары. Он усилил Амударьинскую флотилию, доведя ее до 38 единиц с 26 орудиями на борту. Сюда же добавились гидроотряд и 6 катеров, присланных по его просьбе из Самары. Главной задачей флотилии было пресечь сообщение Бухары с другими государствами Востока, шедшее в основном водным путем - по Амударье в Афганистан. Таким образом эмир Сейид-Алим лишался возможной поддержки. Эмират с 1868 г. находился в русской таможенной черте, а через его земли проходила железная дорога, вдоль которой располагались русские поселки и станции, обладавшие правом экстерриториальности. Теперь они стали "пятой колонной", центрами экспорта революции. Через них в Бухару шли оружие, деньги, агитационные материалы. В них находили убежище все противники власти эмира. На базе левого крыла исламской партии младобухарцев спешно была сколочена "бухарская коммунистическая партия" численностью 5 тыс. чел, во главе с Файзуллой Ходжаевым. Партия, само собой разумеется, тут же взяла курс на вооруженное восстание на съезде в советском Новом Чарджуе (Чарджоу). В экстерриториальных поселках начала формироваться "Бухарская красная армия". К августу она достигла 7 тыс. чел.
Уже 12.08 Фрунзе издал директиву своим войскам:
"В связи с ожидаемым выступлением бухарского народа на путь открытой борьбы со своим эмиром и его правительством приказываю..."
Сейид-Алим в ответ на эти выходки сначала запретил советским гражданам выходить за черту своих поселений. Потом приказал завалить арыки, подающие воду в русские сеттльменты, и запретил своим дехканам возить туда продукты. Начал мобилизацию. Бухарская армия, по разным источникам, составляла 45-60 тыс. чел. Но это вместе с отрядами вассальных беков. А регулярная армия эмира насчитывала 16 тыс. штыков и сабель. Фрунзе собрал против нее 17 тыс. плюс 7 тыс. "Бухарской красной армии". На его стороне было огромное качественное преимущество. Современные орудия, броневики и аэропланы против боевых слонов. Обстрелянные красноармейцы с опытом одной или двух войн против плохо обученных, малодисциплинированных сарбазов.
По мере нарастания напряженности эмир приказал солдатам разобрать "источник всех бед" - железную дорогу. Не тут-то было. По ней курсировали бронепоезда, пресекая огнем всякую попытку приблизиться к полотну. Исходным пунктом сосредоточения войск Фрунзе избрал станцию Новый Каган - в 20 км от Бухары. И 28.08 начал разыгрываться обычный коммунистический сценарий агрессии. В местечке Сахар-Базар под Чарджуем вспыхнуло "восстание". Из советского, Нового Чарджуя, "на помощь братьям" выступила "Бухарская красная армия". Без боя заняла Старый Чарджуй, за ним - Шахрисабз, Керман. Восставший народ, конечно же, немедленно организовал правительство, обратившееся за помощью к Советскому Туркестану. Вот тут чуть не случилось осечки. На заседании Турккомиссии ЦИК война не получила поддержки! Голоса разделились. Фрунзе и Куйбышев подверглись резкой критике за то, что "спровоцировали своими действиями бухарцев на выступление". Но такая реакция коллегиальных властей Фрунзе мало смутила. Его части уже стояли на исходных позициях, и он отдал приказ:
"В ряде местностей Бухары вспыхнуло революционное движение. Полки нарождающейся Бухарской Красной армии двинулись на помощь родному народу. Красные полки рабоче-крестьянской России обязаны стать подле них. Приказываю всей нашей вооруженной мощью прийти на помощь бухарскому народу в этот час решения..."
Вечером 29.08 красные перешли в наступление и уже к ночи были у стен Бухары. Через несколько часов после начала войны эмир оказался отрезанным и от вассалов, и от тех войск, которые послал на подавление мятежа. Следующим утром начался штурм. Город был укреплен старинной глинобитной стеной высотой 5 метров с 11 воротами и 130 башнями. Снаряды красных стену пробить не могли, и первый день приступа не принес успеха большевикам. Хотя на отдельных участках схватка доходила до рукопашной, везде их отбили. Потери составили свыше 500 чел.
31.08 Фрунзе начал массированную бомбардировку Бухары из всех орудий. Снарядов не жалели: имея в распоряжении железную дорогу, их нетрудно было подвозить. В Ташкенте остался Куйбышев, занимавшийся срочной переброской на фронт всего необходимого. Он выслал и запрошенные Фрунзе резервы - курсантскую бригаду, дополнительные бронемашины. К вечеру красная артиллерия сделала пролом в стене. Ночью бухарцы заделали его, но все равно на следующий день последовал новый штурм. Бронемашины подкатились под самые стены города, неуязвимые для защитников. В одном месте под их прикрытием саперы взорвали стену. В пролом ворвался отряд особого назначения... К 6 часам при сильной артиллерийской поддержке были захвачены Мазар-Шарифские ворота. В 10 часов части Татарской бригады овладели Каршинскими воротами. Бой перекинулся на улицы. Город горел, жители разбегались. Остатки защитников укрылись во внутренней крепости - Арке.
2.09 красные пошли на штурм Арка. После двенадцатичасового боя крепость пала. Эмир накануне ночью выбрался из города через Северные ворота, еще остававшиеся свободными, и бежал в кишлак Дюшамбе. Где-то как-то подзабыв, что пришли в это государство на помощь "братьям по классу", красные провели в Бухаре капитальную "реквизицию" - вывезли в Самаркандский банк 7 вагонов золота и драгоценностей, захваченных из сокровищниц эмира в Бухаре и Шахрисабзе. Не забывали герои-освободители и себя. Интернациональная бригада, переброшенная затем на Южный фронт, щеголяла там саблями, усыпанными редкими по величине драгоценными камнями с золотыми эфесами и ножнами тончайшей работы. А в поездах, шедших из Туркестана в Москву (вплоть до поезда самого Фрунзе), чекисты стали устраивать повальные обыски, надеясь урвать и себе часть разграбленных ценностей.
Сейид-Алим заявил, что отдает эмират в подданство Великобритании. Практических последствий этот акт не имел. Каким образом англичане добрались бы до Бухары? Через враждебный им Афганистан? Вместо эмирата образовалась Бухарская Народная советская республика. Как думаете, кто ею руководил председатель Совета Народных Назиров, 24-летний Файзулла Ходжаев или советский полпред? Им стал не кто иной, как В. В. Куйбышев. А Фрунзе нацелил новую республику на войну. С оставшимися басмачами - Куршир-матом, Муэтдином, Исраилом, Ибрагим-беком. Чтобы выбить у них религиозные и национальные козыри. Дескать, теперь против них сражаются вообще не русские, а бухарцы. Азиатская война руками азиатов...
97. Кубанский десант
11 августа 1920 г., когда Польше приходилось совсем худо, Франция опубликовала заявление:
"Принимая во внимание военные успехи и усиление правительства генерала Врангеля, а также его заверения относительно верности прежним обязательствам России, французское правительство решило признать правительство ген. Врангеля фактическим правительством Южной России".
Это было первое (и единственное) официальное признание Западом белогвардейских правительств. Поскольку даже Колчак такового не удостоился, то можно полагать, что белых так "зауважали", лишь увидев большевиков, рвущихся в Европу. И Англия одумалась, решив возобновить поставки Врангелю. Да и Польша, до того игнорировавшая белогвардейцев, только теперь разглядела в них союзников и начала присылать через Румынию части ген. Бредова, еще с февраля интернированные в ее лагерях.
Однако Врангель тоже находился в тяжелом положении. "Военные успехи", отмеченные Францией, конечно, были, но они не носили решающего характера. Русская армия, вышедшая из Крыма, осталась запертой в Северной Таврии. Красные имели численный перевес и непрерывно подтягивали свежие силы. Фактически белым удавалось держаться лишь постоянными перегруппировками одних и тех же частей, что изматывало войска, а интенсивность боев вела к большим потерям. Становилось ясно, что такая война рано или поздно до добра не доведет. Чтобы добиться перелома, взять в свои руки стратегическую инициативу, требовались какие-то новые, кардинальные решения. И с июля начал разрабатываться план крупного десанта на Кубань.
План вовсе не был авантюрным, как его впоследствии классифицировала советская история. Он основывался на объективных предпосылках и, с точки зрения закономерностей гражданской войны давал надежду на крупный успех. Хотя политика казачьего геноцида коммунистами больше не проводилась, но "нормальная" советская власть тоже была штукой несладкой. И те же дезертиры, те же "зеленые" снова пошли в леса и плавни. То там, то здесь вспыхивали восстания. По большевистским данным, на Кубани насчитывалось около 30 крупных отрядов общей численностью 13 тыс. чел. Самый значительный - "армия возрождения России" ген. Фостикова - достигал 5,5 тыс. чел. с 10 орудиями и 35 пулеметами. Одержав ряд побед над красными, Фостиков занял Баталпашинский и часть Лабинского отделов. В общем, ситуация напоминала 1919 г. на Дону, когда в тылу у врага полыхало Вешенское восстание и прорыв к нему относительно небольших сил привел к крупному разгрому красных и освобождению значительной территории.
Для связи к Фостикову Врангель направил полковника Меклинга с группой офицеров, а чтобы не возникло более недоразумений с казачеством, 4.08 заключил договор с правительствами Дона, Кубани, Терека и Астрахани, находившимися в Крыму, согласно которому казачьим войскам обеспечивалась полная независимость во внутреннем устройстве, их представители вводились в состав южнорусского правительства, а главнокомандующему предоставлялась вся полнота власти над казачьими вооруженными силами. Кубанское правительство состояло из тех же самостийников, но, очутившись в Крыму, они стали гораздо сговорчивее.
Подготовка велась долгая и основательная, однако в Кубанской операции все с самого начала пошло наперекосяк. Несколько раз она откладывалась. Из-за необходимости вывести с фронта кубанские части, естественно, кем-то заменив их. Из-за ликвидации красных прорывов, угрожавших самому существованию армии. Из-за ожидания первых эшелонов бредовцев, чтобы обеспечить десант регулярной пехотой. Вопрос с пехотой вообще стоял очень остро, поэтому значительную ее часть составили юнкера Корниловского и Алексеевскою училищ.
Скрытность операции на этот раз почти не соблюдалась. Уроженцам Кубани из других частей даже предоставили возможность перевода в части, предназначенные для десанта. Казаки, отъезжая "домой", грузились на корабли с семьями, со всем скарбом. Ехали члены Рады, общественные деятели. О десанте открыто говорилось на базарах. Правда, большевики оказались все же не готовы к его встрече. Возможно, приняли столь откровенную шумиху за очередную дезинформацию и ожидали высадки в другом месте - снова на Дону, на фланге фронта. А возможно, просто прохлопали ушами из-за обычной халатности. Однако кое-какие части они все же стянули к Тамани, Новороссийску, Ейску. В десант назначались конные дивизии Бабиева и Шифнер-Маркевича, пехотные части Казановича: всего 8 тыс. чел. при 17 орудиях, под общим командованием ген. Улагая. Вместе с прочими желающими ехать на Кубань набралось аж 16 тыс. Суда грузились в Керчи и по ночам выходили в Азовское море, рассредоточиваясь там.
В ночь на 14.08 эскадра соединилась и двинулась к станице Приморско-Ахтарской. Подавив огнем кораблей слабое сопротивление врага, белые начали высадку. Авангард конницы под личным командованием Улагая тут же рванулся в направлении на Тимашевскую, чтобы с ходу овладеть этим важным железнодорожным узлом, выводящим на подступы к Екатеринодару. Большевики поначалу запаниковали, ударились в бегство. У населения при этом забирали всех лошадей, чтобы не достались белым. Там, где успевали, старались угнать и мужское население. Казаки, уже приученные белыми и красными мобилизациями, при таких попытках прятались по плавням. Против десанта сперва бросили лишь малочисленную 1-ю Кавказскую кавдивизию с 9 орудиями. Она смогла некоторое время продержаться и клевать белых наскоками. К ней подтягивались подкрепления - бронепоезд, кавбригада Балахонова. Но потом завершила высадку дивизия Бабиева и под станицами Ольгинская и Бриньковская разгромила большевиков. Бригада Балахонова вырвалась, а 1-я кавдивизия была уничтожена, как и бронепоезд. Сам командующий 9-й красной армией Левандовский едва сумел спастись.
Белые войска стали расходиться широким веером. На левом фланге генерал Бабиев вел свои части на станицу Брюховецкую. В центре пехота Казановича пошла следом за авангардом Улагая на Тимашевскую. А на правом фланге дивизия Шифнер-Маркевича устремилась на юг, на Гривенскую. Вершиной "веера" стала Приморско-Ахтарская, где остались штаб, вся "гражданская" часть десанта и небольшое прикрытие. Все начальники подобрались лихие и безудержно гнали вперед. Начальник штаба ген. Драценко безуспешно предостерегал Улагая об опасности такой тактики, требовал обратить внимание на фланги. Высадка затянулась на 4 дня. Когда она завершилась, наступающие белые части были уже в 50-80 км от штаба и тыловой базы. В общем-то Улагай и его начальники дивизий попытались повторить тактику 18-го года: стремительный марш вперед, победа, общее восстание - и большевики бегут. Но в 20-м и Кубань была уже не та, и красные не те. Подведя с севера дополнительные силы, они решили перерезать основание "веера". Сбили слабый заслон, оставленный в Бриньковской, и двинулись на юг, к железной дороге Приморско-Ахтарская - Тимашевская, чтобы отсечь главные силы от тыловой базы. Драценко приказал Бабиеву немедленно восстановить положение. Тот вернулся, отбросил большевиков и снова, оставив лишь слабый заслон юнкеров, пошел на Брюховецкую. 18.08 он занял ее. Одновременно части Улагая и Казановича взяли Тимашевскую, Шифнер-Маркевича Гривенскую, Новониколаевскую и ряд других крупных станиц. Развивая наступление, белые подошли на 40 км к Екатеринодару. Советские учреждения в панике бежали оттуда. Ожидали, что вот-вот Кубань взорвется общим восстанием. С востока активизировались повстанцы Фостикова, намереваясь пробиться на соединение с Улагаем.
В этот день под Анапой Врангель высадил еще один десант - 1,5 тыс. бредовцев, юнкеров и черкесов под командованием ген. Черепова. Но красные уже успели прийти в себя и стягивали против десантов силы, многочисленные, хоть и разбросанные по всему Северному Кавказу и Азовско-Черноморскому побережью. С севера после ликвидации отряда Назарова подходили 9-я и 2-я Донская стрелковые дивизии. Собирались полки и бригады, стоявшие гарнизонами против повстанцев. Перебрасывались войска из Азербайджана, запасные части. В городах шли сплошные мобилизации, "неделя борьбы с Врангелем" сменялась "неделей красного добровольца". Для общего руководства из Баку был срочно вызван Орджоникидзе. А чтобы не дать Врангелю подбросить на Кубань новые части, в Таврии началось еще одно наступление 13-й и 2-й Конной армий.
Черепову вообще удалось продвинуться только на 8-10 км от берега. На него навалилась 22-я красная дивизия. Прибыл связной от "зеленых", которых в этих местах хватало и состоявших теперь в основном из белогвардейцев, укрывшихся в горах после падения Новороссийска. Однако продержаться до их подхода десант не сумел, расстреливаемый 20-30 красными орудиями. Присоединившаяся группа из 15 "зеленых" предлагала провести отряд в обход артиллерии врага горными тропинками. Черепов не решился им довериться. Через пять дней десант, понесший большие потери, был эвакуирован.
Начались и активные операции против Улагая. Воспользовавшись уходом белых кораблей прикрытия (посчитавших свою задачу выполненной), к Приморско-Ахтарской подошла красная Азовская флотилия и устроила интенсивную бомбардировку. Одновременно с севера возобновилось наступление на железную дорогу с целью отсечь десант от тыловой базы. Заслон юнкеров, выбитый из Бриньковской, еле держался. Штаб, оставшийся в Приморско-Ахтарской, давно потерявший связь с главными силами, и гражданское население, приехавшее с десантом, вот-вот могли быть отрезаны, прижаты к морю и уничтожены. Пришлось составлять огромный железнодорожный состав, чтобы пробиться к Тимашевской, к своим войскам. Поезд, набитый тысячами людей, еле тащился. У станицы Ольгинской штабу пришлось вылезать из вагонов и вместе с истекающими кровью юнкерами ложиться в цепь, отбивая атаки. Едва проскочили - сразу после этого красные перерезали дорогу. И отсекли десант от берега.
28.08 наступление на Улагая развернулось и с фронта. Тимашевская, атакованная 2-й Донской дивизией и отдельной бригадой, несколько раз переходила из рук в руки, но осталась за красными. Под усиливающимся напором советских частей войска Улагая стали пятиться. На какое-то время еще получилось нормализовать положение. В пос. Ачуев создавалась новая приморская база, сооружалась пристань. Штаб и тыл были переведены в ст. Гривенскую. В ночь на 25.08 Врангель высадил третий десант, на Тамани - около 3 тыс. чел. под командованием ген. Харламова, чтобы занять переправы через Кубань у Темрюка и ожидать подхода частей Улагая, откатывающихся на запад. Это дало бы по крайней мере возможность сохранить на Кубани крупный плацдарм. Своей задачи Харламов выполнить не сумел. Занял Таманскую, выбил красных с полуострова, а на перешейках они его остановили.
Тем временем в результате упорных боев большевики заняли станицу Степную, где проходила единственная дорога через обширные болота. Группа Улагая оказалась разрезанной надвое. Ее северную часть, дивизию Бабиева, потерявшую связь со штабом, оттесняли к болотистым лиманам и плавням, в места, неудобные для действий конницы. Несмотря на ожесточенные контратаки, вернуть Степную не удалось. По Кубани и р. Протоке красные направили на трех пароходах десант около 1 тыс. чел. под командованием Ковтюха. Пройдя ночью, под прикрытием тумана, линию фронта, он нанес удар по Гривенской, по тылам и штабу Улагая. Одновременно 9-я советская дивизия перешла в наступление на Новониколаевскую в 18 км вос-точнее, где держались части Казановича и Шифнер-Маркевича. Ков-тюх, вызвав панику, ворвался на окраины станицы. Пленных не брали, истребляли, кого могли. Опомнившись от неожиданности, работники штаба и охрана организовали оборону. Станица оказалась разделенной пополам. Началось отступление белых из Новониколаевской, ускоренное боем в тылу. Когда подошли строевые части, Ковтюха из станицы выбили, но по пятам уже двигались красные полки, и снова за Гривенскую завязались бои.
Под прикрытием арьергардных сражений десанты стали эвакуировать. Общего восстания на Кубани не получилось. Правда, к Улагаю во время его наступления примкнули свыше 10 тыс. казаков, но большинство из них были безоружными, и использовать их на фронте не смогли. Когда продвижение остановилось, приток добровольцев резко сократился. Даже по объявленной мобилизации станицы с 30-тысячным населением давали по 120-150 чел. А в период отступления желающих вовсе не стало. В последних числах августа началась посадка на корабли северной группы Бабиева, а в южной - безоружных добровольцев, тылов и гражданской публики.
1.09 красные прорвали оборону на таманских перешейках, подтянув большое количество артиллерии. У белых из трех находившихся на фронте орудий два вышли из строя. Понеся большой урон, бредовцы и донской полк, потерявший командира, стали отходить. Страшно пострадали юнкера, прикрывавшие эвакуацию. Часть войск была отрезана и пробивалась группами по 30-50 чел. К середине следующего дня таманский десант эвакуировали. Миноносец "Жаркий" подбирал отставших защитников, прикрывая их огнем от красной кавалерии. Еще несколько дней он курсировал у берегов, спасая укрывшихся в тростниках людей. Пленных большевики на Тамани не брали.
К 7.09 из Ачуева завершилась и эвакуация главных сил Улагая. Она прошла в полном порядке. Несмотря на тяжелые условия - шторм разрушил пристань, было вывезено все, и личный состав, и лошади, и артиллерия, и даже броневики. Русская армия снова была заперта в Крыму и Таврии. Единственным положительным результатом операции стало получение существенных пополнений. Несмотря на потери, особенно жестокие среди пехоты и юнкеров (вместо 100 в ротах осталось по 30-40 чел., в одной - 8), десант вернулся в удвоенном составе. Привезли и 6 тыс. лошадей, давая возможность усилить конницу.
Когда погиб "союзник" Мадамин-бек (вроде бы попав в басмаческую засаду, а там кто знает?), Фрунзе перестал церемониться и с теми басмачами, которых переманил на сторону красных. 1-й Тюркский полк бывшего курбаши Ахунджана вызвали в Андижан, вывели на площадь якобы для парада и оцепили войсками. Ахунджана, приглашенного в штаб, арестовали, а полк после короткого боя разоружили.
Принимались меры против вторжения семиреченских казаков, ушедших в Китай. Их стали усиленно разлагать. Командиров пленных казаков упросили написать своим собратьям письмо-обращение. В любой редакции. Согласились даже на то, что командиры Приилийского и Алатовского полков написали, что, мол, "настал момент забыть все прошлое. Заблуждались как та, так и другая сторона". Письмо дополнилось и коммунистическими воззваниями, опыта в составлении прокламаций большевикам было не занимать: обещали прощение, уговаривали "прекратить кровопролитие и вернуться домой". И часть казаков, затосковавших на неуютной чужбине, потекла на родину.
12.06.20 восстал против большевиков гарнизон г. Верного (Алма-Аты) и 27-й полк 3-й Туркестанской дивизии - около 5 тыс. чел. Роман Д. Фурманова, одного из активных участников этих событий, "Мятеж" - весьма любопытный документ. Разве не интересны приводимые в нем воззвания восставших?
"Товарищи красноармейцы! За кого вы бились два года? Неужели за тех каторжников, которые работают теперь в особом отделе и расстреливают ваших отцов и братьев? Посмотрите, кто в Семиречье у власти: Фурманы, Шегабутдины разные жиды, киргизы. А трудовые крестьяне снова в рабстве..."
"...А насчет разверстки не беспокойтесь. Все это проделки мусульманско-мадьярских комиссаров. Скоро увидите, как будут они болтаться на деревьях. Настоящая революция трудовиков наступит через месяц. Горные орлы, доблестные герои, бившие Анненкова и Щербакова, сумеют бить и жидо-мусульманско-мадьярских комиссаров..."
А вот, например, портрет одного из вождей "кулацкого" мятежа:
"...Красноармейские иссаленные, во все цвета заштопанные штаны, как на шесте мешок, болтались на худых долгих ногах, сползая, словно хвостиками, двумя подвязками, на босые широкие ступни с черными и, верно уж, вонючими, пропотелыми пальцами. Рубашка коротка ему, долговязому, чуть прикрыла пуп и влезла рукавами на самые локти сухих, нездоровых рук. Волосенки жидкие... видно, что голову наспех, у забора обдергивали-стригли полковые ножницы. Лицо в густых, заплесневелых веснушках, желто-бурые впалые, иссохшие щеки... верно, чахоточный..."
Это - "мироед", восставший против рабоче-крестьянской власти!
Роман Фурманова интересен и тем, что приоткрывает нам психологию тогдашних большевиков: вероломство, коварство, обман преподносятся как вполне нормальные явления, более того - они возводятся в ранг доблести. Ложь приравнивается к подвигу. Коммунисты водили восставших вокруг да около, кормили обещаниями, тянули переговоры, а сами тем временем стягивали войска. Из Семипалатинска, из Ташкента, 4-й кавполк той же 3-й Туркестанской дивизии. Им, естественно, рассказали о "контрреволюции", свившей гнездо в Верном. О том, что мятежники продались закордонным казачьим генералам. 19.06 4-й кавполк, сняв посты восставших, ворвался в город... Мятеж был ликвидирован. Если повстанцы так и не пролили крови, - несмотря на все угрозы в воззваниях, ни один из комиссаров и особотдельцев не пострадал, то в ответ 12 чел. расстреляли, остальных кого арестовали, кого разослали по другим городам и губерниям.
Ликвидировав и ослабив большинство противников в Туркестане, Фрунзе стал готовить войну против Бухары. Он усилил Амударьинскую флотилию, доведя ее до 38 единиц с 26 орудиями на борту. Сюда же добавились гидроотряд и 6 катеров, присланных по его просьбе из Самары. Главной задачей флотилии было пресечь сообщение Бухары с другими государствами Востока, шедшее в основном водным путем - по Амударье в Афганистан. Таким образом эмир Сейид-Алим лишался возможной поддержки. Эмират с 1868 г. находился в русской таможенной черте, а через его земли проходила железная дорога, вдоль которой располагались русские поселки и станции, обладавшие правом экстерриториальности. Теперь они стали "пятой колонной", центрами экспорта революции. Через них в Бухару шли оружие, деньги, агитационные материалы. В них находили убежище все противники власти эмира. На базе левого крыла исламской партии младобухарцев спешно была сколочена "бухарская коммунистическая партия" численностью 5 тыс. чел, во главе с Файзуллой Ходжаевым. Партия, само собой разумеется, тут же взяла курс на вооруженное восстание на съезде в советском Новом Чарджуе (Чарджоу). В экстерриториальных поселках начала формироваться "Бухарская красная армия". К августу она достигла 7 тыс. чел.
Уже 12.08 Фрунзе издал директиву своим войскам:
"В связи с ожидаемым выступлением бухарского народа на путь открытой борьбы со своим эмиром и его правительством приказываю..."
Сейид-Алим в ответ на эти выходки сначала запретил советским гражданам выходить за черту своих поселений. Потом приказал завалить арыки, подающие воду в русские сеттльменты, и запретил своим дехканам возить туда продукты. Начал мобилизацию. Бухарская армия, по разным источникам, составляла 45-60 тыс. чел. Но это вместе с отрядами вассальных беков. А регулярная армия эмира насчитывала 16 тыс. штыков и сабель. Фрунзе собрал против нее 17 тыс. плюс 7 тыс. "Бухарской красной армии". На его стороне было огромное качественное преимущество. Современные орудия, броневики и аэропланы против боевых слонов. Обстрелянные красноармейцы с опытом одной или двух войн против плохо обученных, малодисциплинированных сарбазов.
По мере нарастания напряженности эмир приказал солдатам разобрать "источник всех бед" - железную дорогу. Не тут-то было. По ней курсировали бронепоезда, пресекая огнем всякую попытку приблизиться к полотну. Исходным пунктом сосредоточения войск Фрунзе избрал станцию Новый Каган - в 20 км от Бухары. И 28.08 начал разыгрываться обычный коммунистический сценарий агрессии. В местечке Сахар-Базар под Чарджуем вспыхнуло "восстание". Из советского, Нового Чарджуя, "на помощь братьям" выступила "Бухарская красная армия". Без боя заняла Старый Чарджуй, за ним - Шахрисабз, Керман. Восставший народ, конечно же, немедленно организовал правительство, обратившееся за помощью к Советскому Туркестану. Вот тут чуть не случилось осечки. На заседании Турккомиссии ЦИК война не получила поддержки! Голоса разделились. Фрунзе и Куйбышев подверглись резкой критике за то, что "спровоцировали своими действиями бухарцев на выступление". Но такая реакция коллегиальных властей Фрунзе мало смутила. Его части уже стояли на исходных позициях, и он отдал приказ:
"В ряде местностей Бухары вспыхнуло революционное движение. Полки нарождающейся Бухарской Красной армии двинулись на помощь родному народу. Красные полки рабоче-крестьянской России обязаны стать подле них. Приказываю всей нашей вооруженной мощью прийти на помощь бухарскому народу в этот час решения..."
Вечером 29.08 красные перешли в наступление и уже к ночи были у стен Бухары. Через несколько часов после начала войны эмир оказался отрезанным и от вассалов, и от тех войск, которые послал на подавление мятежа. Следующим утром начался штурм. Город был укреплен старинной глинобитной стеной высотой 5 метров с 11 воротами и 130 башнями. Снаряды красных стену пробить не могли, и первый день приступа не принес успеха большевикам. Хотя на отдельных участках схватка доходила до рукопашной, везде их отбили. Потери составили свыше 500 чел.
31.08 Фрунзе начал массированную бомбардировку Бухары из всех орудий. Снарядов не жалели: имея в распоряжении железную дорогу, их нетрудно было подвозить. В Ташкенте остался Куйбышев, занимавшийся срочной переброской на фронт всего необходимого. Он выслал и запрошенные Фрунзе резервы - курсантскую бригаду, дополнительные бронемашины. К вечеру красная артиллерия сделала пролом в стене. Ночью бухарцы заделали его, но все равно на следующий день последовал новый штурм. Бронемашины подкатились под самые стены города, неуязвимые для защитников. В одном месте под их прикрытием саперы взорвали стену. В пролом ворвался отряд особого назначения... К 6 часам при сильной артиллерийской поддержке были захвачены Мазар-Шарифские ворота. В 10 часов части Татарской бригады овладели Каршинскими воротами. Бой перекинулся на улицы. Город горел, жители разбегались. Остатки защитников укрылись во внутренней крепости - Арке.
2.09 красные пошли на штурм Арка. После двенадцатичасового боя крепость пала. Эмир накануне ночью выбрался из города через Северные ворота, еще остававшиеся свободными, и бежал в кишлак Дюшамбе. Где-то как-то подзабыв, что пришли в это государство на помощь "братьям по классу", красные провели в Бухаре капитальную "реквизицию" - вывезли в Самаркандский банк 7 вагонов золота и драгоценностей, захваченных из сокровищниц эмира в Бухаре и Шахрисабзе. Не забывали герои-освободители и себя. Интернациональная бригада, переброшенная затем на Южный фронт, щеголяла там саблями, усыпанными редкими по величине драгоценными камнями с золотыми эфесами и ножнами тончайшей работы. А в поездах, шедших из Туркестана в Москву (вплоть до поезда самого Фрунзе), чекисты стали устраивать повальные обыски, надеясь урвать и себе часть разграбленных ценностей.
Сейид-Алим заявил, что отдает эмират в подданство Великобритании. Практических последствий этот акт не имел. Каким образом англичане добрались бы до Бухары? Через враждебный им Афганистан? Вместо эмирата образовалась Бухарская Народная советская республика. Как думаете, кто ею руководил председатель Совета Народных Назиров, 24-летний Файзулла Ходжаев или советский полпред? Им стал не кто иной, как В. В. Куйбышев. А Фрунзе нацелил новую республику на войну. С оставшимися басмачами - Куршир-матом, Муэтдином, Исраилом, Ибрагим-беком. Чтобы выбить у них религиозные и национальные козыри. Дескать, теперь против них сражаются вообще не русские, а бухарцы. Азиатская война руками азиатов...
97. Кубанский десант
11 августа 1920 г., когда Польше приходилось совсем худо, Франция опубликовала заявление:
"Принимая во внимание военные успехи и усиление правительства генерала Врангеля, а также его заверения относительно верности прежним обязательствам России, французское правительство решило признать правительство ген. Врангеля фактическим правительством Южной России".
Это было первое (и единственное) официальное признание Западом белогвардейских правительств. Поскольку даже Колчак такового не удостоился, то можно полагать, что белых так "зауважали", лишь увидев большевиков, рвущихся в Европу. И Англия одумалась, решив возобновить поставки Врангелю. Да и Польша, до того игнорировавшая белогвардейцев, только теперь разглядела в них союзников и начала присылать через Румынию части ген. Бредова, еще с февраля интернированные в ее лагерях.
Однако Врангель тоже находился в тяжелом положении. "Военные успехи", отмеченные Францией, конечно, были, но они не носили решающего характера. Русская армия, вышедшая из Крыма, осталась запертой в Северной Таврии. Красные имели численный перевес и непрерывно подтягивали свежие силы. Фактически белым удавалось держаться лишь постоянными перегруппировками одних и тех же частей, что изматывало войска, а интенсивность боев вела к большим потерям. Становилось ясно, что такая война рано или поздно до добра не доведет. Чтобы добиться перелома, взять в свои руки стратегическую инициативу, требовались какие-то новые, кардинальные решения. И с июля начал разрабатываться план крупного десанта на Кубань.
План вовсе не был авантюрным, как его впоследствии классифицировала советская история. Он основывался на объективных предпосылках и, с точки зрения закономерностей гражданской войны давал надежду на крупный успех. Хотя политика казачьего геноцида коммунистами больше не проводилась, но "нормальная" советская власть тоже была штукой несладкой. И те же дезертиры, те же "зеленые" снова пошли в леса и плавни. То там, то здесь вспыхивали восстания. По большевистским данным, на Кубани насчитывалось около 30 крупных отрядов общей численностью 13 тыс. чел. Самый значительный - "армия возрождения России" ген. Фостикова - достигал 5,5 тыс. чел. с 10 орудиями и 35 пулеметами. Одержав ряд побед над красными, Фостиков занял Баталпашинский и часть Лабинского отделов. В общем, ситуация напоминала 1919 г. на Дону, когда в тылу у врага полыхало Вешенское восстание и прорыв к нему относительно небольших сил привел к крупному разгрому красных и освобождению значительной территории.
Для связи к Фостикову Врангель направил полковника Меклинга с группой офицеров, а чтобы не возникло более недоразумений с казачеством, 4.08 заключил договор с правительствами Дона, Кубани, Терека и Астрахани, находившимися в Крыму, согласно которому казачьим войскам обеспечивалась полная независимость во внутреннем устройстве, их представители вводились в состав южнорусского правительства, а главнокомандующему предоставлялась вся полнота власти над казачьими вооруженными силами. Кубанское правительство состояло из тех же самостийников, но, очутившись в Крыму, они стали гораздо сговорчивее.
Подготовка велась долгая и основательная, однако в Кубанской операции все с самого начала пошло наперекосяк. Несколько раз она откладывалась. Из-за необходимости вывести с фронта кубанские части, естественно, кем-то заменив их. Из-за ликвидации красных прорывов, угрожавших самому существованию армии. Из-за ожидания первых эшелонов бредовцев, чтобы обеспечить десант регулярной пехотой. Вопрос с пехотой вообще стоял очень остро, поэтому значительную ее часть составили юнкера Корниловского и Алексеевскою училищ.
Скрытность операции на этот раз почти не соблюдалась. Уроженцам Кубани из других частей даже предоставили возможность перевода в части, предназначенные для десанта. Казаки, отъезжая "домой", грузились на корабли с семьями, со всем скарбом. Ехали члены Рады, общественные деятели. О десанте открыто говорилось на базарах. Правда, большевики оказались все же не готовы к его встрече. Возможно, приняли столь откровенную шумиху за очередную дезинформацию и ожидали высадки в другом месте - снова на Дону, на фланге фронта. А возможно, просто прохлопали ушами из-за обычной халатности. Однако кое-какие части они все же стянули к Тамани, Новороссийску, Ейску. В десант назначались конные дивизии Бабиева и Шифнер-Маркевича, пехотные части Казановича: всего 8 тыс. чел. при 17 орудиях, под общим командованием ген. Улагая. Вместе с прочими желающими ехать на Кубань набралось аж 16 тыс. Суда грузились в Керчи и по ночам выходили в Азовское море, рассредоточиваясь там.
В ночь на 14.08 эскадра соединилась и двинулась к станице Приморско-Ахтарской. Подавив огнем кораблей слабое сопротивление врага, белые начали высадку. Авангард конницы под личным командованием Улагая тут же рванулся в направлении на Тимашевскую, чтобы с ходу овладеть этим важным железнодорожным узлом, выводящим на подступы к Екатеринодару. Большевики поначалу запаниковали, ударились в бегство. У населения при этом забирали всех лошадей, чтобы не достались белым. Там, где успевали, старались угнать и мужское население. Казаки, уже приученные белыми и красными мобилизациями, при таких попытках прятались по плавням. Против десанта сперва бросили лишь малочисленную 1-ю Кавказскую кавдивизию с 9 орудиями. Она смогла некоторое время продержаться и клевать белых наскоками. К ней подтягивались подкрепления - бронепоезд, кавбригада Балахонова. Но потом завершила высадку дивизия Бабиева и под станицами Ольгинская и Бриньковская разгромила большевиков. Бригада Балахонова вырвалась, а 1-я кавдивизия была уничтожена, как и бронепоезд. Сам командующий 9-й красной армией Левандовский едва сумел спастись.
Белые войска стали расходиться широким веером. На левом фланге генерал Бабиев вел свои части на станицу Брюховецкую. В центре пехота Казановича пошла следом за авангардом Улагая на Тимашевскую. А на правом фланге дивизия Шифнер-Маркевича устремилась на юг, на Гривенскую. Вершиной "веера" стала Приморско-Ахтарская, где остались штаб, вся "гражданская" часть десанта и небольшое прикрытие. Все начальники подобрались лихие и безудержно гнали вперед. Начальник штаба ген. Драценко безуспешно предостерегал Улагая об опасности такой тактики, требовал обратить внимание на фланги. Высадка затянулась на 4 дня. Когда она завершилась, наступающие белые части были уже в 50-80 км от штаба и тыловой базы. В общем-то Улагай и его начальники дивизий попытались повторить тактику 18-го года: стремительный марш вперед, победа, общее восстание - и большевики бегут. Но в 20-м и Кубань была уже не та, и красные не те. Подведя с севера дополнительные силы, они решили перерезать основание "веера". Сбили слабый заслон, оставленный в Бриньковской, и двинулись на юг, к железной дороге Приморско-Ахтарская - Тимашевская, чтобы отсечь главные силы от тыловой базы. Драценко приказал Бабиеву немедленно восстановить положение. Тот вернулся, отбросил большевиков и снова, оставив лишь слабый заслон юнкеров, пошел на Брюховецкую. 18.08 он занял ее. Одновременно части Улагая и Казановича взяли Тимашевскую, Шифнер-Маркевича Гривенскую, Новониколаевскую и ряд других крупных станиц. Развивая наступление, белые подошли на 40 км к Екатеринодару. Советские учреждения в панике бежали оттуда. Ожидали, что вот-вот Кубань взорвется общим восстанием. С востока активизировались повстанцы Фостикова, намереваясь пробиться на соединение с Улагаем.
В этот день под Анапой Врангель высадил еще один десант - 1,5 тыс. бредовцев, юнкеров и черкесов под командованием ген. Черепова. Но красные уже успели прийти в себя и стягивали против десантов силы, многочисленные, хоть и разбросанные по всему Северному Кавказу и Азовско-Черноморскому побережью. С севера после ликвидации отряда Назарова подходили 9-я и 2-я Донская стрелковые дивизии. Собирались полки и бригады, стоявшие гарнизонами против повстанцев. Перебрасывались войска из Азербайджана, запасные части. В городах шли сплошные мобилизации, "неделя борьбы с Врангелем" сменялась "неделей красного добровольца". Для общего руководства из Баку был срочно вызван Орджоникидзе. А чтобы не дать Врангелю подбросить на Кубань новые части, в Таврии началось еще одно наступление 13-й и 2-й Конной армий.
Черепову вообще удалось продвинуться только на 8-10 км от берега. На него навалилась 22-я красная дивизия. Прибыл связной от "зеленых", которых в этих местах хватало и состоявших теперь в основном из белогвардейцев, укрывшихся в горах после падения Новороссийска. Однако продержаться до их подхода десант не сумел, расстреливаемый 20-30 красными орудиями. Присоединившаяся группа из 15 "зеленых" предлагала провести отряд в обход артиллерии врага горными тропинками. Черепов не решился им довериться. Через пять дней десант, понесший большие потери, был эвакуирован.
Начались и активные операции против Улагая. Воспользовавшись уходом белых кораблей прикрытия (посчитавших свою задачу выполненной), к Приморско-Ахтарской подошла красная Азовская флотилия и устроила интенсивную бомбардировку. Одновременно с севера возобновилось наступление на железную дорогу с целью отсечь десант от тыловой базы. Заслон юнкеров, выбитый из Бриньковской, еле держался. Штаб, оставшийся в Приморско-Ахтарской, давно потерявший связь с главными силами, и гражданское население, приехавшее с десантом, вот-вот могли быть отрезаны, прижаты к морю и уничтожены. Пришлось составлять огромный железнодорожный состав, чтобы пробиться к Тимашевской, к своим войскам. Поезд, набитый тысячами людей, еле тащился. У станицы Ольгинской штабу пришлось вылезать из вагонов и вместе с истекающими кровью юнкерами ложиться в цепь, отбивая атаки. Едва проскочили - сразу после этого красные перерезали дорогу. И отсекли десант от берега.
28.08 наступление на Улагая развернулось и с фронта. Тимашевская, атакованная 2-й Донской дивизией и отдельной бригадой, несколько раз переходила из рук в руки, но осталась за красными. Под усиливающимся напором советских частей войска Улагая стали пятиться. На какое-то время еще получилось нормализовать положение. В пос. Ачуев создавалась новая приморская база, сооружалась пристань. Штаб и тыл были переведены в ст. Гривенскую. В ночь на 25.08 Врангель высадил третий десант, на Тамани - около 3 тыс. чел. под командованием ген. Харламова, чтобы занять переправы через Кубань у Темрюка и ожидать подхода частей Улагая, откатывающихся на запад. Это дало бы по крайней мере возможность сохранить на Кубани крупный плацдарм. Своей задачи Харламов выполнить не сумел. Занял Таманскую, выбил красных с полуострова, а на перешейках они его остановили.
Тем временем в результате упорных боев большевики заняли станицу Степную, где проходила единственная дорога через обширные болота. Группа Улагая оказалась разрезанной надвое. Ее северную часть, дивизию Бабиева, потерявшую связь со штабом, оттесняли к болотистым лиманам и плавням, в места, неудобные для действий конницы. Несмотря на ожесточенные контратаки, вернуть Степную не удалось. По Кубани и р. Протоке красные направили на трех пароходах десант около 1 тыс. чел. под командованием Ковтюха. Пройдя ночью, под прикрытием тумана, линию фронта, он нанес удар по Гривенской, по тылам и штабу Улагая. Одновременно 9-я советская дивизия перешла в наступление на Новониколаевскую в 18 км вос-точнее, где держались части Казановича и Шифнер-Маркевича. Ков-тюх, вызвав панику, ворвался на окраины станицы. Пленных не брали, истребляли, кого могли. Опомнившись от неожиданности, работники штаба и охрана организовали оборону. Станица оказалась разделенной пополам. Началось отступление белых из Новониколаевской, ускоренное боем в тылу. Когда подошли строевые части, Ковтюха из станицы выбили, но по пятам уже двигались красные полки, и снова за Гривенскую завязались бои.
Под прикрытием арьергардных сражений десанты стали эвакуировать. Общего восстания на Кубани не получилось. Правда, к Улагаю во время его наступления примкнули свыше 10 тыс. казаков, но большинство из них были безоружными, и использовать их на фронте не смогли. Когда продвижение остановилось, приток добровольцев резко сократился. Даже по объявленной мобилизации станицы с 30-тысячным населением давали по 120-150 чел. А в период отступления желающих вовсе не стало. В последних числах августа началась посадка на корабли северной группы Бабиева, а в южной - безоружных добровольцев, тылов и гражданской публики.
1.09 красные прорвали оборону на таманских перешейках, подтянув большое количество артиллерии. У белых из трех находившихся на фронте орудий два вышли из строя. Понеся большой урон, бредовцы и донской полк, потерявший командира, стали отходить. Страшно пострадали юнкера, прикрывавшие эвакуацию. Часть войск была отрезана и пробивалась группами по 30-50 чел. К середине следующего дня таманский десант эвакуировали. Миноносец "Жаркий" подбирал отставших защитников, прикрывая их огнем от красной кавалерии. Еще несколько дней он курсировал у берегов, спасая укрывшихся в тростниках людей. Пленных большевики на Тамани не брали.
К 7.09 из Ачуева завершилась и эвакуация главных сил Улагая. Она прошла в полном порядке. Несмотря на тяжелые условия - шторм разрушил пристань, было вывезено все, и личный состав, и лошади, и артиллерия, и даже броневики. Русская армия снова была заперта в Крыму и Таврии. Единственным положительным результатом операции стало получение существенных пополнений. Несмотря на потери, особенно жестокие среди пехоты и юнкеров (вместо 100 в ротах осталось по 30-40 чел., в одной - 8), десант вернулся в удвоенном составе. Привезли и 6 тыс. лошадей, давая возможность усилить конницу.