– Сказали не... побираться здесь... ой, ой...
– Вот именно.
– Ребята, мне кажется, он вас уже понял. Можете кончать.
Голос Джейка звучал совершенно спокойно.
Самый крупный из юнцов перестал пинать скрючившегося попрошайку и сделал шаг в сторону Джейка.
– А не твое это дело, говнюк.
– Сматывай, – поддержал его второй. – А то тебе самому понадобятся костыль и банка.
– Кончайте, – негромко посоветовал Джейк.
– А долбал я тебя в рот и в ухо.
Первый юнец снова пнул попрошайку в ребра.
Джейк двигался очень быстро. Схватив громилу за левую руку, он заломил ее за спину. Затем, развернув вскрикнувшего от, боли противника, он сильно его толкнул. Тот перелетел узкий переулок и врезался лицом в закопченную каменную стену дома напротив.
Джейк кивнул второму бандиту.
– Пожалуй, тебе самое время уйти куда-нибудь.
– А вот же хрен тебе, ублюдок.
Бандит бросился на Джейка.
Сделав шаг в сторону, Джейк выкинул вперед ногу.
Тяжелый ботинок попал парню в коленную чашечку. Бандит коротко взвыл, выругался, покачнулся и упал на пытающегося подняться дружка.
Краем глаза наблюдая за ними, Джейк наклонился к нищему.
– Ты можешь встать?
Бразильский ветеран одарил Джейка ехидной тонкогубой улыбочкой.
– Само собой, Кардиган.
Он вскочил на ноги.
Двое бандитов уже добежали до выхода из переулка.
Сунув в руку Джейка какую-то бумажку, нищий ловко обогнул его и бросился прочь.
В записке – а это была записка – говорилось: «А ведь попрошайка мог быть и камикадзе. Езжай-ка ты домой, в БЛА».
Глава 8
Глава 9
Глава 10
– Вот именно.
– Ребята, мне кажется, он вас уже понял. Можете кончать.
Голос Джейка звучал совершенно спокойно.
Самый крупный из юнцов перестал пинать скрючившегося попрошайку и сделал шаг в сторону Джейка.
– А не твое это дело, говнюк.
– Сматывай, – поддержал его второй. – А то тебе самому понадобятся костыль и банка.
– Кончайте, – негромко посоветовал Джейк.
– А долбал я тебя в рот и в ухо.
Первый юнец снова пнул попрошайку в ребра.
Джейк двигался очень быстро. Схватив громилу за левую руку, он заломил ее за спину. Затем, развернув вскрикнувшего от, боли противника, он сильно его толкнул. Тот перелетел узкий переулок и врезался лицом в закопченную каменную стену дома напротив.
Джейк кивнул второму бандиту.
– Пожалуй, тебе самое время уйти куда-нибудь.
– А вот же хрен тебе, ублюдок.
Бандит бросился на Джейка.
Сделав шаг в сторону, Джейк выкинул вперед ногу.
Тяжелый ботинок попал парню в коленную чашечку. Бандит коротко взвыл, выругался, покачнулся и упал на пытающегося подняться дружка.
Краем глаза наблюдая за ними, Джейк наклонился к нищему.
– Ты можешь встать?
Бразильский ветеран одарил Джейка ехидной тонкогубой улыбочкой.
– Само собой, Кардиган.
Он вскочил на ноги.
Двое бандитов уже добежали до выхода из переулка.
Сунув в руку Джейка какую-то бумажку, нищий ловко обогнул его и бросился прочь.
В записке – а это была записка – говорилось: «А ведь попрошайка мог быть и камикадзе. Езжай-ка ты домой, в БЛА».
Глава 8
Привратник пятиэтажного отеля «Алжир» сломался во дни незапамятные и упал на мостовую. Никому и в голову не пришло подобрать его или попробовать отремонтировать. Покрытый ржавчиной, вспоротый и выпотрошенный, исписанный похабщиной на различных языках, он так и валялся слева от входа.
С полчаса назад пошел крупный, холодный дождь; капли звонко стучали по пустой оболочке привратника. Неровная мостовая была скользкой и черной.
Аэротакси Гомеса появилось в поливающем землю дождем ночном небе, прошмыгнуло среди пешеходных эстакад, окружавших отель и другие, столь же обветшалые, заброшенные Богом и людьми части Парижа.
Выскочив из порядком разболтанной машины сразу, как только она коснулась земли, Гомес бросился к отелю, на бегу огибая павшего привратника.
– Madre[31], – только и мог сказать он, когда его респираторная система подверглась атаке всей вони, накопившейся в маленьком круглом вестибюле. Преобладал запах давно не мытого тела, но заметны были также ароматы протухшей пищи, мочи, дохлых грызунов, сильных антисептиков и увядших цветов.
Клерк, толстый негр-киборг, обмяк, навалившись грудью и головой на конторку из искусственного мрамора. Медная правая рука безжизненно свесилась через край конторки.
Прищурившись, Гомес секунд десять изучал его.
– Дышит.
Придя к такому оптимистическому выводу и обнаружив лестницу, он начал подниматься. Был здесь и лифт, но механизм этот не вызывал большого доверия.
По пути к третьему этажу, где имел резиденцию Эдди Ангиль, запашок был еще круче. Наркотики, из тех, которые курят, рвота, еще какая-то трудно определяемая мерзость.
На площадке второго этажа Гомес чуть не свалился, зацепившись о забытую – а может, выкинутую кем-то металлическую ногу.
– Довольно беспечно, – заметил он, проходя мимо.
На хлипкую неодеревянную дверь номера 383 кто-то прилепил большую стереоскопическую фотографию голой женщины. Другой кто-то обвел ее груди корявыми красными кружочками.
– Никуда не денешься, Париж так и остается столицей художников.
Пожав плечами, Гомес постучал в дверь чуть правее голой коленки.
Ответа не последовало.
Он постучал еще раз.
Теперь послышался скрипучий голос:
– Кто там?
– Гомес. Меня послал Лаймхауз.
– Кто-кто?
– Я Гомес. А послал меня Лаймхауз.
– Минутку.
Через минуту с той стороны двери послышалось какое-то поскребывание. Прошла еще одна минута, и дверь открылась.
– Входи, Гомес. Я нездоров.
Гомес вошел боком, стараясь не прикоснуться к Ангилю, который, покачиваясь, стоял на пороге. Коротышка, не больше пяти футов четырех дюймов, с седыми волосами, он был облачен в замызганную сине-белую полосатую рубашку, мешковатые трусы и один носок.
На хромом ночном столике, рядом с застланной серыми, мятыми простынями кроватью, красовались неопровержимые свидетельства недавнего тэк-сеанса – брейнбокс, тараканообразные чипы и электроды для подключения к голове.
– Что, добавил еще и тэк к длинному перечню своих пороков? Ангиль, видимо, собирался что-то ответить, но вместо этого зашелся долгим, натужным кашлем.
– Вот уж хрен, Гомес, не такой я мудак, – сумел он наконец выговорить. – Нет, все это дерьмо – хозяйство моей подружки.
– А где она сама?
– Гуляет где-то.
– Ты бы сел куда-нибудь, – предложил Гомес. – Нам надо поговорить о деле.
– Ведь ты не любишь меня, никогда не любил.
– Точно, но сейчас у тебя есть нужная мне информация. Во всяком случае – так говорит Лаймхауз.
Левая нога Ангиля неожиданно подломилась. Он осел, сильно накренился влево, покачнулся назад и резко, неловко плюхнулся на мятую постель. Единственное в комнатушке окно располагалось прямо за кроватью. Стекло в окне отсутствовало, и промозглый ночной ветер колыхал грязное полотенце, служившее занавеской.
Ангиль поежился.
– Ты нигде тут не видел мои долбаные портки?
Гомес окинул взглядом полутемное помещение.
– Это не они валяются там, под стулом?
– Они самые. Ты бы не мог – я же и вправду очень болен, – ты бы не мог кинуть их мне? – попросил информатор. – Неприятно как-то сидеть при гостях с голой задницей.
– Всегда-то ты выпендриваешься, Эдди.
С трудом преодолев отвращение, Гомес двумя пальцами извлек драные брюки из-под скособоченного стула и швырнул их Ангилю.
– А теперь расскажи поподробнее про этот обрывок видеозаписи, который ты передал Лаймхаузу.
– Он назвал тебе мою цену?
Кивнув, Гомес пододвинул к себе тот самый стул, под которым прежде лежали брюки. Он намеревался уже сесть на этот стул, когда заметил на сиденье толстый слой чего-то зеленого и липкого. Оттолкнув отвратительный предмет, он сказал:
– Про цену поговорим потом, когда я уверюсь, что у тебя есть нечто большее, чем тот огрызок.
– Само собой, у меня есть больше.
Ангиль пытался натянуть брюки, сидя на кровати. Он тяжело дышал, даже такое усилие давалось ему с трудом.
Гомес отвернулся.
– Очень расплывчатый фильмик. Ты утверждаешь, что эти два типа, которые беседуют, медики из Парижской городской полиции.
– Так оно и есть, не сомневайся. Кусок, который ты видел, – часть значительно большей сцены, – пояснил Ангиль, продолжая сражаться с брюками. – Один мой коллега снял эту ленту для совершенно другой цели.
– А откуда мне знать, – резонно заметил Гомес, – вдруг эти двое парней – тоже твои коллеги, разыгрывающие полицейских?
Слегка поскуливая, Ангиль в конце концов натянул штаны.
– Нет, они действительно полицейские, более того, полицейские высокого ранга, – заверил он. – И, что особенно важно для тебя, Гомес, они говорят про другое письмо Неизвестного Солдата.
– Не про ту записку, оставленную на обрезках Бушона?
– Нет, про совсем другое письмо. Письмо, присланное непосредственно в полицию.
– Неизвестный Солдат никогда так не делает, Эдди. Это не в его привычках.
– Как бы то ни было, на этот раз он так сделал. Когда мне рассказали, о чем говорится в этом видеофильме, я понял, что это то, что надо. Ведь я уже знал, зачем ты появился в Париже.
Ангиль дышал часто, неглубоко.
– Я очень старался, Гомес, я ноги до самой жопы стер – и все для тебя. Я добыл копию этого самого письма.
– И ее-то ты и продаешь?
Кивнув, Ангиль снова зашелся кашлем.
– Ее. За полторы тысячи.
– А почему бы мне, аккредитованному оперативнику, не пойти прямо в полицию и не попросить у них это чертово письмо? Дешевле обойдется.
– А потому, Гомес, что они даже не признаются, что у них есть такое письмо. Ты же слышал, как они говорят насчет того, чтобы скрыть его.
– Что меня беспокоит, – задумчиво сказал Гомес, – не считая, конечно, жуткой вони в этой комнате, так это то, что тебе нельзя доверять. Я знаю кое-что про твою деятельность в прошлом, Эдди, и должен сказать – ты не самый честный мужик в этом городишке.
– Слушай, бери за тысячу, – предложил Ангиль. – Мне очень нужна капуста, и побыстрее. Какого хрена, я же сам выложил за эту бумажонку пять сотен.
Гомес кивнул.
– Идет.
Он вытащил из кармана куртки пачку купюр, положенную туда заранее, – ровно тысячу долларов.
– Где письмо?
Ангиль чуть приподнял с кровати свой тощий зад.
– В брюках. Потому-то я так о них и беспокоился.
Сунув руку в карман, он извлек оттуда сложенный лист бумаги.
– Давай мне деньги, а потом я... долбаная вошь!
Он совсем выпрямился и теперь в ужасе смотрел на что-то, происходящее за спиной собеседника.
Мгновенно развернувшись, Гомес успел еще увидеть, как дверь комнатушки начинает рассыпаться в светящуюся пыль.
В розовой беседке, рядом с фонтаном, на белом металлическом стуле сидела молодая чернокожая женщина, одетая в изящное старинное платье. Рядом с ней стоял вполне современный белый металлический столик с портативным видеофоном.
Под ногами Джейка похрустывали камешки.
– Добрый вечер, – сказал он, подойдя к беседке.
– Добрый вечер, сэр, – ответила негритянка, приветливо улыбаясь. – Меня зовут Онита, и сегодня мне предстоит познакомить вас со всемирно известным заведением «Великая иллюзия». Прежде чем перейти к непосредственному удовлетворению всех ваших сексуальных потребностей, я обязана, в соответствии с французским законодательством, проинформировать вас, что, в то время как лично я – живое, из плоти и крови, человеческое существо, ни одна из проституток, с которыми вы познакомитесь за время своего пребывания здесь, не является настоящей. Некоторые из них – самые современные андроиды, а другие воспроизводятся непосредственно у вас в мозгу с использованием абсолютно законных методов мозгового стимулирования. Хотя мы и настаиваем на кратком, совершенно безболезненном робо-медицинском обследовании каждого из посетителей, однако мы не берем на себя ни юридической, ни моральной ответственности за какие-либо осложнения физического или ментального порядка, могущие возникнуть у вас во время либо после удовлетворения страсти в нашем заведении. Если вы все слышали и полностью поняли, подтвердите, пожалуйста, это, сказав «да».
– Да, но, по правде говоря, я...
– Следующий вопрос, который нужно разрешить с самого начала, сэр, это то, каким образом вы будете платить за свои вечерние удовольствия, – продолжала молодая женщина. – Хотя мы и предпочитаем наличные авансом, но принимаем также кредитные карточки «Уорлд кард», «Дисней чардж» и...
– Онита, я не клиент.
– Если вы испытываете временные финансовые трудности, сэр, наш кредитный отдел всегда к вашим услугам.
– Я хочу сказать, что пришел сюда поговорить с мадам Нана.
– Она никогда не встречается ни...
Мелодично зазвенел видеофон.
Онита повернула аппарат так, чтобы Джейк не мог видеть экран.
– Да, мадам?
– У тебя там Джейк Кардиган? – спросил слегка хрипловатый женский голос.
– Это вы? – спросила Онита, снизу вверх глянув на Джейка.
Джейк кивнул.
– Да, он самый.
– Я так и думала, – продолжал голос. – Направь его, милая, прямо ко мне.
– Хорошо, мадам.
Выключив аппарат, Онита снова улыбнулась Джейку, на этот раз – даже еще приветливее.
– Мадам Нана желает видеть вас, сэр. Наверное, вы – какая-нибудь знаменитость?
– Да нет, уж скорее – наоборот. Как к ней попасть?
Онита указала рукой.
– Идите по этой тропинке до куста в форме тигра. Затем направо, потой тропинке, а когда дойдете до арки, сделанной из полевых цветов, остановитесь и ждите. За вами придут. А я точно не могла где-нибудь о вас слышать?
Джейк ухмыльнулся.
– Вряд ли, – сказал он. – Но ведь и я не знаю, с кем вы общаетесь в свое свободное от работы время.
Он пошел по указанной тропинке.
С полчаса назад пошел крупный, холодный дождь; капли звонко стучали по пустой оболочке привратника. Неровная мостовая была скользкой и черной.
Аэротакси Гомеса появилось в поливающем землю дождем ночном небе, прошмыгнуло среди пешеходных эстакад, окружавших отель и другие, столь же обветшалые, заброшенные Богом и людьми части Парижа.
Выскочив из порядком разболтанной машины сразу, как только она коснулась земли, Гомес бросился к отелю, на бегу огибая павшего привратника.
– Madre[31], – только и мог сказать он, когда его респираторная система подверглась атаке всей вони, накопившейся в маленьком круглом вестибюле. Преобладал запах давно не мытого тела, но заметны были также ароматы протухшей пищи, мочи, дохлых грызунов, сильных антисептиков и увядших цветов.
Клерк, толстый негр-киборг, обмяк, навалившись грудью и головой на конторку из искусственного мрамора. Медная правая рука безжизненно свесилась через край конторки.
Прищурившись, Гомес секунд десять изучал его.
– Дышит.
Придя к такому оптимистическому выводу и обнаружив лестницу, он начал подниматься. Был здесь и лифт, но механизм этот не вызывал большого доверия.
По пути к третьему этажу, где имел резиденцию Эдди Ангиль, запашок был еще круче. Наркотики, из тех, которые курят, рвота, еще какая-то трудно определяемая мерзость.
На площадке второго этажа Гомес чуть не свалился, зацепившись о забытую – а может, выкинутую кем-то металлическую ногу.
– Довольно беспечно, – заметил он, проходя мимо.
На хлипкую неодеревянную дверь номера 383 кто-то прилепил большую стереоскопическую фотографию голой женщины. Другой кто-то обвел ее груди корявыми красными кружочками.
– Никуда не денешься, Париж так и остается столицей художников.
Пожав плечами, Гомес постучал в дверь чуть правее голой коленки.
Ответа не последовало.
Он постучал еще раз.
Теперь послышался скрипучий голос:
– Кто там?
– Гомес. Меня послал Лаймхауз.
– Кто-кто?
– Я Гомес. А послал меня Лаймхауз.
– Минутку.
Через минуту с той стороны двери послышалось какое-то поскребывание. Прошла еще одна минута, и дверь открылась.
– Входи, Гомес. Я нездоров.
Гомес вошел боком, стараясь не прикоснуться к Ангилю, который, покачиваясь, стоял на пороге. Коротышка, не больше пяти футов четырех дюймов, с седыми волосами, он был облачен в замызганную сине-белую полосатую рубашку, мешковатые трусы и один носок.
На хромом ночном столике, рядом с застланной серыми, мятыми простынями кроватью, красовались неопровержимые свидетельства недавнего тэк-сеанса – брейнбокс, тараканообразные чипы и электроды для подключения к голове.
– Что, добавил еще и тэк к длинному перечню своих пороков? Ангиль, видимо, собирался что-то ответить, но вместо этого зашелся долгим, натужным кашлем.
– Вот уж хрен, Гомес, не такой я мудак, – сумел он наконец выговорить. – Нет, все это дерьмо – хозяйство моей подружки.
– А где она сама?
– Гуляет где-то.
– Ты бы сел куда-нибудь, – предложил Гомес. – Нам надо поговорить о деле.
– Ведь ты не любишь меня, никогда не любил.
– Точно, но сейчас у тебя есть нужная мне информация. Во всяком случае – так говорит Лаймхауз.
Левая нога Ангиля неожиданно подломилась. Он осел, сильно накренился влево, покачнулся назад и резко, неловко плюхнулся на мятую постель. Единственное в комнатушке окно располагалось прямо за кроватью. Стекло в окне отсутствовало, и промозглый ночной ветер колыхал грязное полотенце, служившее занавеской.
Ангиль поежился.
– Ты нигде тут не видел мои долбаные портки?
Гомес окинул взглядом полутемное помещение.
– Это не они валяются там, под стулом?
– Они самые. Ты бы не мог – я же и вправду очень болен, – ты бы не мог кинуть их мне? – попросил информатор. – Неприятно как-то сидеть при гостях с голой задницей.
– Всегда-то ты выпендриваешься, Эдди.
С трудом преодолев отвращение, Гомес двумя пальцами извлек драные брюки из-под скособоченного стула и швырнул их Ангилю.
– А теперь расскажи поподробнее про этот обрывок видеозаписи, который ты передал Лаймхаузу.
– Он назвал тебе мою цену?
Кивнув, Гомес пододвинул к себе тот самый стул, под которым прежде лежали брюки. Он намеревался уже сесть на этот стул, когда заметил на сиденье толстый слой чего-то зеленого и липкого. Оттолкнув отвратительный предмет, он сказал:
– Про цену поговорим потом, когда я уверюсь, что у тебя есть нечто большее, чем тот огрызок.
– Само собой, у меня есть больше.
Ангиль пытался натянуть брюки, сидя на кровати. Он тяжело дышал, даже такое усилие давалось ему с трудом.
Гомес отвернулся.
– Очень расплывчатый фильмик. Ты утверждаешь, что эти два типа, которые беседуют, медики из Парижской городской полиции.
– Так оно и есть, не сомневайся. Кусок, который ты видел, – часть значительно большей сцены, – пояснил Ангиль, продолжая сражаться с брюками. – Один мой коллега снял эту ленту для совершенно другой цели.
– А откуда мне знать, – резонно заметил Гомес, – вдруг эти двое парней – тоже твои коллеги, разыгрывающие полицейских?
Слегка поскуливая, Ангиль в конце концов натянул штаны.
– Нет, они действительно полицейские, более того, полицейские высокого ранга, – заверил он. – И, что особенно важно для тебя, Гомес, они говорят про другое письмо Неизвестного Солдата.
– Не про ту записку, оставленную на обрезках Бушона?
– Нет, про совсем другое письмо. Письмо, присланное непосредственно в полицию.
– Неизвестный Солдат никогда так не делает, Эдди. Это не в его привычках.
– Как бы то ни было, на этот раз он так сделал. Когда мне рассказали, о чем говорится в этом видеофильме, я понял, что это то, что надо. Ведь я уже знал, зачем ты появился в Париже.
Ангиль дышал часто, неглубоко.
– Я очень старался, Гомес, я ноги до самой жопы стер – и все для тебя. Я добыл копию этого самого письма.
– И ее-то ты и продаешь?
Кивнув, Ангиль снова зашелся кашлем.
– Ее. За полторы тысячи.
– А почему бы мне, аккредитованному оперативнику, не пойти прямо в полицию и не попросить у них это чертово письмо? Дешевле обойдется.
– А потому, Гомес, что они даже не признаются, что у них есть такое письмо. Ты же слышал, как они говорят насчет того, чтобы скрыть его.
– Что меня беспокоит, – задумчиво сказал Гомес, – не считая, конечно, жуткой вони в этой комнате, так это то, что тебе нельзя доверять. Я знаю кое-что про твою деятельность в прошлом, Эдди, и должен сказать – ты не самый честный мужик в этом городишке.
– Слушай, бери за тысячу, – предложил Ангиль. – Мне очень нужна капуста, и побыстрее. Какого хрена, я же сам выложил за эту бумажонку пять сотен.
Гомес кивнул.
– Идет.
Он вытащил из кармана куртки пачку купюр, положенную туда заранее, – ровно тысячу долларов.
– Где письмо?
Ангиль чуть приподнял с кровати свой тощий зад.
– В брюках. Потому-то я так о них и беспокоился.
Сунув руку в карман, он извлек оттуда сложенный лист бумаги.
– Давай мне деньги, а потом я... долбаная вошь!
Он совсем выпрямился и теперь в ужасе смотрел на что-то, происходящее за спиной собеседника.
Мгновенно развернувшись, Гомес успел еще увидеть, как дверь комнатушки начинает рассыпаться в светящуюся пыль.
* * *
Из непроглядной ночной тьмы Джейк вошел в ярко освещенный публичный дом «Великая иллюзия», который оказался резким контрастом с поливаемой холодным дождем эстакадой, и очутился в жаркой, душной атмосфере тщательно распланированного искусственного сада. Аппаратура искусно создавала иллюзию, что вокруг расстилаются многие акры отлично подстриженной травы, пересеченные паутиной тропинок, выложенных безупречно белой галькой. Рядами тянулись кусты цветущих роз, живые изгороди из каких-то тропических растений, подстриженных в форме изготовившихся для прыжка пантер, ревущих львов, бегущих волков. Посреди сада возвышался фонтан, увенчанный статуей женщины, льющей из вазы воду темно-синего цвета. Душный аромат тепличных цветов густо пропитывал воздух.В розовой беседке, рядом с фонтаном, на белом металлическом стуле сидела молодая чернокожая женщина, одетая в изящное старинное платье. Рядом с ней стоял вполне современный белый металлический столик с портативным видеофоном.
Под ногами Джейка похрустывали камешки.
– Добрый вечер, – сказал он, подойдя к беседке.
– Добрый вечер, сэр, – ответила негритянка, приветливо улыбаясь. – Меня зовут Онита, и сегодня мне предстоит познакомить вас со всемирно известным заведением «Великая иллюзия». Прежде чем перейти к непосредственному удовлетворению всех ваших сексуальных потребностей, я обязана, в соответствии с французским законодательством, проинформировать вас, что, в то время как лично я – живое, из плоти и крови, человеческое существо, ни одна из проституток, с которыми вы познакомитесь за время своего пребывания здесь, не является настоящей. Некоторые из них – самые современные андроиды, а другие воспроизводятся непосредственно у вас в мозгу с использованием абсолютно законных методов мозгового стимулирования. Хотя мы и настаиваем на кратком, совершенно безболезненном робо-медицинском обследовании каждого из посетителей, однако мы не берем на себя ни юридической, ни моральной ответственности за какие-либо осложнения физического или ментального порядка, могущие возникнуть у вас во время либо после удовлетворения страсти в нашем заведении. Если вы все слышали и полностью поняли, подтвердите, пожалуйста, это, сказав «да».
– Да, но, по правде говоря, я...
– Следующий вопрос, который нужно разрешить с самого начала, сэр, это то, каким образом вы будете платить за свои вечерние удовольствия, – продолжала молодая женщина. – Хотя мы и предпочитаем наличные авансом, но принимаем также кредитные карточки «Уорлд кард», «Дисней чардж» и...
– Онита, я не клиент.
– Если вы испытываете временные финансовые трудности, сэр, наш кредитный отдел всегда к вашим услугам.
– Я хочу сказать, что пришел сюда поговорить с мадам Нана.
– Она никогда не встречается ни...
Мелодично зазвенел видеофон.
Онита повернула аппарат так, чтобы Джейк не мог видеть экран.
– Да, мадам?
– У тебя там Джейк Кардиган? – спросил слегка хрипловатый женский голос.
– Это вы? – спросила Онита, снизу вверх глянув на Джейка.
Джейк кивнул.
– Да, он самый.
– Я так и думала, – продолжал голос. – Направь его, милая, прямо ко мне.
– Хорошо, мадам.
Выключив аппарат, Онита снова улыбнулась Джейку, на этот раз – даже еще приветливее.
– Мадам Нана желает видеть вас, сэр. Наверное, вы – какая-нибудь знаменитость?
– Да нет, уж скорее – наоборот. Как к ней попасть?
Онита указала рукой.
– Идите по этой тропинке до куста в форме тигра. Затем направо, потой тропинке, а когда дойдете до арки, сделанной из полевых цветов, остановитесь и ждите. За вами придут. А я точно не могла где-нибудь о вас слышать?
Джейк ухмыльнулся.
– Вряд ли, – сказал он. – Но ведь и я не знаю, с кем вы общаетесь в свое свободное от работы время.
Он пошел по указанной тропинке.
Глава 9
Как только в отверстии, секунду назад бывшем дверью комнаты, появился первый, весьма мощного сложения громила, Гомес швырнул в него тот самый липкий стул. Затем, низко пригнувшись, он повернулся и бросился к кровати. Одной рукой запихивая деньги назад в карман, он выхватил из скрюченной пятерни Ангиля сложенный листок бумаги.
От сильного удара ножками стула прямо в грудь первый бандит пошатнулся и наткнулся на второго, находившегося еще в коридоре.
Ни на мгновение не останавливаясь, Гомес вскочил на неприбранную кровать. Сорвав с окна завешивающее его полотенце, он полез наружу. Как он успел заметить, подлетая к «Алжиру» на аэротакси, рядом с окнами третьего этажа, всего в каких-то шести футах от них, проходила пешеходная эстакада.
Гомес выскочил из окна и боком упал на скользкую от дождя мостовую. Несколько футов он проскользил, а отчасти прокатился, но затем сумел остановиться. Тогда он сел и первым делом спрятал копию письма Неизвестного Солдата. Выхватив парализатор, он встал и посмотрел вверх.
– Гомес.
Ангиль пытался перелезть через подоконник. Его силуэт четко рисовался в освещенном изнутри окне.
– Помоги мне.
– Отодвинься в сторону, чтобы я мог выстрелить.
И тут информатор закричал. Вся верхняя часть туловища его, от шеи до пояса, словно взорвалась. В ночную темноту полетели клочья тела, костей, одежды.
Гомес бегом кинулся прочь.
Очевидно, один из ворвавшихся в комнатушку громил выстрелил в Ангиля сзади из игольчатого пистолета, послав в него десятки острых зазубренных стрелок.
Гомес бежал и бежал, стараясь побыстрее оказаться как можно дальше от уютного, гостеприимного отеля «Алжир». Неожиданно он заметил впереди нечто до боли знакомое.
Там стояли еще два бандита, как две (или их уже четыре?) капли воды похожие на тех, оставленных в «Алжире». Бок о бок, широко расставив ноги, заложив руки за спину. И оставалась до них какая-то сотня ярдов.
Резко остановившись, Гомес взглянул назад.
– Вот черт!
Еще одна подобная парочка красовалась и там, на расстоянии в двести ярдов.
Эстакада тянулась над землей на высоте примерно третьего этажа, так Что мысль перебраться через ограждение и спрыгнуть вниз не казалась особенно удачной. Хотя, возможно, он сумел бы спуститься по одной из опор.
Сложновато будет одновременно слезать по этим решеткам и прятаться от черных стрелков, напомнил он себе.
Тем временем стоящие впереди здоровенные детины, не торопясь, чуть ли не лениво извлекали из-под своих черных курток лазганы. При этом они почему-то улыбались.
Назад Гомес не стал и смотреть – и так ясно, что вторая парочка занята тем же самым.
Попавший в переплет сыщик уже почти решил попытаться начать дипломатические переговоры, когда его внимание привлек какой-то звук справа, все нараставший и нараставший.
Гомес рискнул взглянуть, что там такое.
К эстакаде приближался большой аэробус, машина явно намеревалась сесть прямо перед ним.
Когда аэробус переваливал через ограждение эстакады, парализующая пушка, установленная на его передней кабине, развернулась. Шипящий луч рыжеватого цвета по очереди поразил двоих бандитов позади. Оба – по очереди же – закричали, замерли и повалились на землю.
По боку аэробуса, который теперь парил всего в футе над поверхностью эстакады между Гомесом и двумя оставшимися бандитами, крупными буквами шла надпись: «НЬЮЗ ИНК.».
Неожиданно сыщика осенила догадка, кто именно скорее всего находится в этом летучем сундуке.
Однако, когда дверь салона гостеприимно распахнулась, Гомес не медлил. Он побежал к ней – зигзагами, чтобы тем, которые остались в отеле, было труднее попасть в него, буде у них возникнет такое желание. Он прямо влетел в салон.
Все-таки это лучше, чем быть подстреленным.
Во всяком случае, несколько лучше.
– Привет, Джейк, – сказала владелица публичного дома.
Ее кабинет изображал собой залитую солнцем лесную поляну; казалось, что стеклянный письменный стол и три стеклянных кресла стоят на земле, поросшей травой и засыпанной сосновыми иглами.
Остановившись на краю поляны, Джейк внимательно оглядел тощую женщину.
– Ты снова переменила имя, Лулу, – несколько укоризненно сказал он.
– Деловая необходимость.
– В Большом Лос-Анджелесе шесть лет тому назад ты была мадам Блубэрри, – напомнил сыщик. – А пятью годами раньше в Мексике ты называла себя...
– Зачем вспоминать такое далекое прошлое, – прервала его мадам Нана. – Тем более что здесь все считают меня тридцатиоднолетней.
Глубоко затянувшись, она выпустила кольцо дыма.
– Садись, Джейк.
Джейк остался стоять.
– Садись, пожалуйста. Мы – старые друзья, и для приятной беседы всегда найдется время.
– Я несколько раз арестовывал тебя за содержание нелегальных публичных домов в БЛА, и это вряд ли делает нас старыми добрыми друзьями, Лулу.
Внимательно глядя на женщину, Джейк осторожно опустился на стеклянный стул.
– Вламываясь в одно из моих заведений из-за какой-нибудь неполадки с лицензией, ты всегда оставался джентльменом.
Джейк ухмыльнулся.
– В то время ты называла меня несколько иначе.
– Для деловых разговоров хватит времени. Расскажи мне сперва о себе.
Она откинулась на спинку стула.
– Я очень огорчилась, услышав, что тебя засунули в Холодильник на пятнадцать лет.
– Мне нужен один из твоих клиентов, – прервал ее Джейк. – Парень по имени Зак Рольфе.
– Не только клиент, но и друг, хотя и – должна признаться – несколько извращенный в своих вкусах.
– Хотелось бы побеседовать с ним. Можешь ты устроить мне встречу?
– Никаких проблем, и ты очень хорошо выбрал время, Джейк, – сказала мадам Нана. – Зак любит сперва пообедать. В настоящий момент он находится в одном из наших столовых залов в компании Фелис, Паулетты и Роско. Как только мы кончим вспоминать старые добрые времена, я попрошу одного из своих людей отвести и тебя туда.
Джейк встал.
– Мне кажется, мы уже практически закончили.
– Но ты даже не рассказал мне, как живет твой старый дружок. – Мадам Нана затянулась и выпустила облако дыма. – Этот мексиканский живчик – как там его звали?
– Гомес. Он в самой лучшей форме, – ответил Джейк. – Так где эта столовая?
– Гомес. Да, конечно. Должна была и сама вспомнить. Так ты встречаешься с ним теперь?
Положив обе ладони на спинку стеклянного стула, Джейк подался вперед.
– Брось, Лулу. Если я хоть немного знаю тебя, тебе прекрасно известно, что мы с Гомесом работаем на детективное агентство «Космос» и что сейчас мы в Париже по делу.
Она стряхнула пепел в искусственную траву.
– Ты считаешь, что я такая же, как во времена мадам Блубэрри. Нет, Джейк, теперь я полностью поглощена своим бизнесом, почти не интересуюсь окружающим миром и его делами.
– Я передам Гомесу привет от тебя. Так как насчет этого сопровождающего?
Улыбнувшись, мадам Нана тронула край стола. Где-то в лесу зазвенели колокольчики.
– Марсель отведет тебя в столовый зал. Ты посиди спокойно, пока он придет.
– А как долго он будет сюда добираться?
– Не долго. Минут пять.
В действительности Марсель появился только через десять.
Еще десять минут хромированный робот вел Джейка вдоль окутанных полумраком коридоров, вверх по плавно изгибающимся пандусам – к столовым залам, располагавшимся на одном из самых верхних этажей здания «Великой иллюзии».
– Ваш друг, мсье Рольфе, обедает в зале номер тринадцать.
Марсель остановился, поклонился и указал на широкую розовую дверь.
– Прежде чем входить, обычно принято слегка постучать.
Джейк не успел еще дотронуться до двери, когда по другую ее сторону раздался отчаянный женский крик.
От сильного удара ножками стула прямо в грудь первый бандит пошатнулся и наткнулся на второго, находившегося еще в коридоре.
Ни на мгновение не останавливаясь, Гомес вскочил на неприбранную кровать. Сорвав с окна завешивающее его полотенце, он полез наружу. Как он успел заметить, подлетая к «Алжиру» на аэротакси, рядом с окнами третьего этажа, всего в каких-то шести футах от них, проходила пешеходная эстакада.
Гомес выскочил из окна и боком упал на скользкую от дождя мостовую. Несколько футов он проскользил, а отчасти прокатился, но затем сумел остановиться. Тогда он сел и первым делом спрятал копию письма Неизвестного Солдата. Выхватив парализатор, он встал и посмотрел вверх.
– Гомес.
Ангиль пытался перелезть через подоконник. Его силуэт четко рисовался в освещенном изнутри окне.
– Помоги мне.
– Отодвинься в сторону, чтобы я мог выстрелить.
И тут информатор закричал. Вся верхняя часть туловища его, от шеи до пояса, словно взорвалась. В ночную темноту полетели клочья тела, костей, одежды.
Гомес бегом кинулся прочь.
Очевидно, один из ворвавшихся в комнатушку громил выстрелил в Ангиля сзади из игольчатого пистолета, послав в него десятки острых зазубренных стрелок.
Гомес бежал и бежал, стараясь побыстрее оказаться как можно дальше от уютного, гостеприимного отеля «Алжир». Неожиданно он заметил впереди нечто до боли знакомое.
Там стояли еще два бандита, как две (или их уже четыре?) капли воды похожие на тех, оставленных в «Алжире». Бок о бок, широко расставив ноги, заложив руки за спину. И оставалась до них какая-то сотня ярдов.
Резко остановившись, Гомес взглянул назад.
– Вот черт!
Еще одна подобная парочка красовалась и там, на расстоянии в двести ярдов.
Эстакада тянулась над землей на высоте примерно третьего этажа, так Что мысль перебраться через ограждение и спрыгнуть вниз не казалась особенно удачной. Хотя, возможно, он сумел бы спуститься по одной из опор.
Сложновато будет одновременно слезать по этим решеткам и прятаться от черных стрелков, напомнил он себе.
Тем временем стоящие впереди здоровенные детины, не торопясь, чуть ли не лениво извлекали из-под своих черных курток лазганы. При этом они почему-то улыбались.
Назад Гомес не стал и смотреть – и так ясно, что вторая парочка занята тем же самым.
Попавший в переплет сыщик уже почти решил попытаться начать дипломатические переговоры, когда его внимание привлек какой-то звук справа, все нараставший и нараставший.
Гомес рискнул взглянуть, что там такое.
К эстакаде приближался большой аэробус, машина явно намеревалась сесть прямо перед ним.
Когда аэробус переваливал через ограждение эстакады, парализующая пушка, установленная на его передней кабине, развернулась. Шипящий луч рыжеватого цвета по очереди поразил двоих бандитов позади. Оба – по очереди же – закричали, замерли и повалились на землю.
По боку аэробуса, который теперь парил всего в футе над поверхностью эстакады между Гомесом и двумя оставшимися бандитами, крупными буквами шла надпись: «НЬЮЗ ИНК.».
Неожиданно сыщика осенила догадка, кто именно скорее всего находится в этом летучем сундуке.
Однако, когда дверь салона гостеприимно распахнулась, Гомес не медлил. Он побежал к ней – зигзагами, чтобы тем, которые остались в отеле, было труднее попасть в него, буде у них возникнет такое желание. Он прямо влетел в салон.
Все-таки это лучше, чем быть подстреленным.
Во всяком случае, несколько лучше.
* * *
Худое длинное тело сидевшей за большим письменным столом мадам Нана туго обтягивали черные брюки и черная же неокожаная куртка. Довершали картину очень коротко остриженные черные как смоль волосы, круглая черная повязка, скрывавшая левый глаз, и тонкая черная сигара, которой она ежесекундно затягивалась.– Привет, Джейк, – сказала владелица публичного дома.
Ее кабинет изображал собой залитую солнцем лесную поляну; казалось, что стеклянный письменный стол и три стеклянных кресла стоят на земле, поросшей травой и засыпанной сосновыми иглами.
Остановившись на краю поляны, Джейк внимательно оглядел тощую женщину.
– Ты снова переменила имя, Лулу, – несколько укоризненно сказал он.
– Деловая необходимость.
– В Большом Лос-Анджелесе шесть лет тому назад ты была мадам Блубэрри, – напомнил сыщик. – А пятью годами раньше в Мексике ты называла себя...
– Зачем вспоминать такое далекое прошлое, – прервала его мадам Нана. – Тем более что здесь все считают меня тридцатиоднолетней.
Глубоко затянувшись, она выпустила кольцо дыма.
– Садись, Джейк.
Джейк остался стоять.
– Садись, пожалуйста. Мы – старые друзья, и для приятной беседы всегда найдется время.
– Я несколько раз арестовывал тебя за содержание нелегальных публичных домов в БЛА, и это вряд ли делает нас старыми добрыми друзьями, Лулу.
Внимательно глядя на женщину, Джейк осторожно опустился на стеклянный стул.
– Вламываясь в одно из моих заведений из-за какой-нибудь неполадки с лицензией, ты всегда оставался джентльменом.
Джейк ухмыльнулся.
– В то время ты называла меня несколько иначе.
– Для деловых разговоров хватит времени. Расскажи мне сперва о себе.
Она откинулась на спинку стула.
– Я очень огорчилась, услышав, что тебя засунули в Холодильник на пятнадцать лет.
– Мне нужен один из твоих клиентов, – прервал ее Джейк. – Парень по имени Зак Рольфе.
– Не только клиент, но и друг, хотя и – должна признаться – несколько извращенный в своих вкусах.
– Хотелось бы побеседовать с ним. Можешь ты устроить мне встречу?
– Никаких проблем, и ты очень хорошо выбрал время, Джейк, – сказала мадам Нана. – Зак любит сперва пообедать. В настоящий момент он находится в одном из наших столовых залов в компании Фелис, Паулетты и Роско. Как только мы кончим вспоминать старые добрые времена, я попрошу одного из своих людей отвести и тебя туда.
Джейк встал.
– Мне кажется, мы уже практически закончили.
– Но ты даже не рассказал мне, как живет твой старый дружок. – Мадам Нана затянулась и выпустила облако дыма. – Этот мексиканский живчик – как там его звали?
– Гомес. Он в самой лучшей форме, – ответил Джейк. – Так где эта столовая?
– Гомес. Да, конечно. Должна была и сама вспомнить. Так ты встречаешься с ним теперь?
Положив обе ладони на спинку стеклянного стула, Джейк подался вперед.
– Брось, Лулу. Если я хоть немного знаю тебя, тебе прекрасно известно, что мы с Гомесом работаем на детективное агентство «Космос» и что сейчас мы в Париже по делу.
Она стряхнула пепел в искусственную траву.
– Ты считаешь, что я такая же, как во времена мадам Блубэрри. Нет, Джейк, теперь я полностью поглощена своим бизнесом, почти не интересуюсь окружающим миром и его делами.
– Я передам Гомесу привет от тебя. Так как насчет этого сопровождающего?
Улыбнувшись, мадам Нана тронула край стола. Где-то в лесу зазвенели колокольчики.
– Марсель отведет тебя в столовый зал. Ты посиди спокойно, пока он придет.
– А как долго он будет сюда добираться?
– Не долго. Минут пять.
В действительности Марсель появился только через десять.
Еще десять минут хромированный робот вел Джейка вдоль окутанных полумраком коридоров, вверх по плавно изгибающимся пандусам – к столовым залам, располагавшимся на одном из самых верхних этажей здания «Великой иллюзии».
– Ваш друг, мсье Рольфе, обедает в зале номер тринадцать.
Марсель остановился, поклонился и указал на широкую розовую дверь.
– Прежде чем входить, обычно принято слегка постучать.
Джейк не успел еще дотронуться до двери, когда по другую ее сторону раздался отчаянный женский крик.
Глава 10
Рыжая девица улыбалась, глядя на Гомеса, устраивающегося на соседнем с ней пассажирском сиденье быстро взмывавшего в небо аэробуса «Ньюз инк.».
– Искренне хотелось бы надеяться, Сомес, что ты не сочтешь меня чересчур необъективной, особенно в момент, подобный этому, когда ты так влип, что чуть совсем не доигрался, в результате чего ты должен чувствовать глубокую неудовлетворенность собой и быть крайне подавленным ощущением собственной очевидной неадекватности, да мне, в общем-то, даже и безразлично, что ты не потрудился хотя бы выразить благодарность за то, что мы таскаем для тебя орехи из огня и...
– Каштаны, Нэт.
– А?
– Каштаны; именно их чрезмерно услужливые люди всегда таскают из огня для людей неблагодарных.
Устроившись в кресле поудобнее, он смотрел, как капли дождя бьют по стеклу иллюминатора.
– Даже если оно и так и даже если не обращать внимания на твое брюзжание и неодобрительное отношение к тому, что мне лично кажется подвигом во имя спасения человека, находившегося на волосок от смерти...
– А я тебе что говорил, принцесса? Хрен он, да и все тут.
Управлял аэробусом сверкающий полировкой хромированный робот. Надпись «СОТРУДНИК НЬЮЗ ИНК.» на его широкой груди была выложена из самых настоящих бриллиантов.
– Ты бы занимался своим делом, Сайдбар[32].
– Я телеоператор, принцесса, и вынужден заниматься этой таратайкой только потому, что постоянный ее...
– И на секунду не подумай, Сайдбар, дорогой ты мой, что я не уважаю тебя и не восхищаюсь тобой, несмотря даже на полную мою уверенность, что фирма, создавшая тебя, допустила какую-то крупную ошибку при установке твоего эго, однако мне бы очень хотелось, чтобы ты не прерывал меня больше, когда я беседую со споим старым другом Гомесом.
– Хрен он, – однообразно повторил робот и вернул все свое внимание основной задаче – пилотированию летящего сквозь дождливую парижскую ночь аэробуса.
Натали похлопала Гомеса по руке.
– Ты в порядке? – участливо спросила она. – Такая разминочка могла бы уложить пластом человека и в два раза тебя моложе.
Она улыбнулась.
– Человек в два раза моложе игрался бы еще кубиками, в детском манеже, – ответил Гомес. – А какие черти занесли тебя в Париж – а потом заодно и в то самое место, где я работаю?
– Будучи одним из лучших на настоящий момент репортеров-ищеек и главной звездой «Ныоз инк.» – агентства, круглосуточно поставляющего видеоновости, я, естественно, получаю самые интересные задания, а это убийство, предположительно приписываемое Неизвестному Солдату, как раз и относится к такой категории, – ответила рыжая девица. – Вот что действительно поражает меня, так это странные извивы судьбы, постоянно сталкивающие нас с тобой в самых неожиданных уголках земного шара.
– У шара слабовато с углами, Нэт, а Париж трудно назвать неожиданным местом. Здесь непрерывно толкутся миллионы приезжих.
– Верно, но вот я только что говорила Сайдбару, говорила как раз тогда, когда ты довольно-таки неуклюже покидал гостиничный номер Эдди Ангиля: «Это надо же, чтобы мы с Гомесом, все время заявляя, что у нас нет ровно ничего общего, постоянно оказывались в одном и том же месте!»
Гомес настороженно выпрямился.
– Ты направлялась к Ангилю, чтобы поговорить с ним?
– Да. Мне сообщили, что у него есть некий документ, который может подкрепить мою теорию относительно этого убийства, – сказала Натали.
– Документ, говоришь?
Выражение лица Гомеса было самым невинным.
– Я говорю о письме, посланном Неизвестным Солдатом.
– Письмо? Это надо же.
Сайдбар презрительно хмыкнул.
– Письмо, то самое, которое лежит в твоем кармане, хрен ты несчастный.
– Сайдбар, ты все-таки не забывай, что Гомес, хотя он и груб и не выразил ни малейшей благодарности за то, что мы спасли его от судьбы, постигшей несчастного мистера Ангиля, и только благодаря нам он не разбрызган тонким слоем по стене этого крайне сомнительного отеля, а заодно еще и по пешеходной эстакаде, все-таки является нашим гостем, и я не допущу, чтобы мой пилот позволял себе оскорблять...
– Искренне хотелось бы надеяться, Сомес, что ты не сочтешь меня чересчур необъективной, особенно в момент, подобный этому, когда ты так влип, что чуть совсем не доигрался, в результате чего ты должен чувствовать глубокую неудовлетворенность собой и быть крайне подавленным ощущением собственной очевидной неадекватности, да мне, в общем-то, даже и безразлично, что ты не потрудился хотя бы выразить благодарность за то, что мы таскаем для тебя орехи из огня и...
– Каштаны, Нэт.
– А?
– Каштаны; именно их чрезмерно услужливые люди всегда таскают из огня для людей неблагодарных.
Устроившись в кресле поудобнее, он смотрел, как капли дождя бьют по стеклу иллюминатора.
– Даже если оно и так и даже если не обращать внимания на твое брюзжание и неодобрительное отношение к тому, что мне лично кажется подвигом во имя спасения человека, находившегося на волосок от смерти...
– А я тебе что говорил, принцесса? Хрен он, да и все тут.
Управлял аэробусом сверкающий полировкой хромированный робот. Надпись «СОТРУДНИК НЬЮЗ ИНК.» на его широкой груди была выложена из самых настоящих бриллиантов.
– Ты бы занимался своим делом, Сайдбар[32].
– Я телеоператор, принцесса, и вынужден заниматься этой таратайкой только потому, что постоянный ее...
– И на секунду не подумай, Сайдбар, дорогой ты мой, что я не уважаю тебя и не восхищаюсь тобой, несмотря даже на полную мою уверенность, что фирма, создавшая тебя, допустила какую-то крупную ошибку при установке твоего эго, однако мне бы очень хотелось, чтобы ты не прерывал меня больше, когда я беседую со споим старым другом Гомесом.
– Хрен он, – однообразно повторил робот и вернул все свое внимание основной задаче – пилотированию летящего сквозь дождливую парижскую ночь аэробуса.
Натали похлопала Гомеса по руке.
– Ты в порядке? – участливо спросила она. – Такая разминочка могла бы уложить пластом человека и в два раза тебя моложе.
Она улыбнулась.
– Человек в два раза моложе игрался бы еще кубиками, в детском манеже, – ответил Гомес. – А какие черти занесли тебя в Париж – а потом заодно и в то самое место, где я работаю?
– Будучи одним из лучших на настоящий момент репортеров-ищеек и главной звездой «Ныоз инк.» – агентства, круглосуточно поставляющего видеоновости, я, естественно, получаю самые интересные задания, а это убийство, предположительно приписываемое Неизвестному Солдату, как раз и относится к такой категории, – ответила рыжая девица. – Вот что действительно поражает меня, так это странные извивы судьбы, постоянно сталкивающие нас с тобой в самых неожиданных уголках земного шара.
– У шара слабовато с углами, Нэт, а Париж трудно назвать неожиданным местом. Здесь непрерывно толкутся миллионы приезжих.
– Верно, но вот я только что говорила Сайдбару, говорила как раз тогда, когда ты довольно-таки неуклюже покидал гостиничный номер Эдди Ангиля: «Это надо же, чтобы мы с Гомесом, все время заявляя, что у нас нет ровно ничего общего, постоянно оказывались в одном и том же месте!»
Гомес настороженно выпрямился.
– Ты направлялась к Ангилю, чтобы поговорить с ним?
– Да. Мне сообщили, что у него есть некий документ, который может подкрепить мою теорию относительно этого убийства, – сказала Натали.
– Документ, говоришь?
Выражение лица Гомеса было самым невинным.
– Я говорю о письме, посланном Неизвестным Солдатом.
– Письмо? Это надо же.
Сайдбар презрительно хмыкнул.
– Письмо, то самое, которое лежит в твоем кармане, хрен ты несчастный.
– Сайдбар, ты все-таки не забывай, что Гомес, хотя он и груб и не выразил ни малейшей благодарности за то, что мы спасли его от судьбы, постигшей несчастного мистера Ангиля, и только благодаря нам он не разбрызган тонким слоем по стене этого крайне сомнительного отеля, а заодно еще и по пешеходной эстакаде, все-таки является нашим гостем, и я не допущу, чтобы мой пилот позволял себе оскорблять...