Шелби Филип. Оазис грез

   – Вы хотите сказать, что Арманд рассказал вам О содержании бумаг моего отца?
   – Он не мог поступить иначе, верно?
   Катя покраснела, допустив такую оплошность.
   – Значит, получается, что все могут знать, что происходит, кроме меня. Благодарю вас за откровенность, мистер Кэбот. Доброй ночи!
   – Мисс Мейзер! – Катя взглянула через плечо. – Не позволяйте своей гордыне становиться поперек дороги. Здесь речь идет не о людях, которые делают вид, что руководят революцией. Здесь идет смертельная схватка. Весь город – одно большое ухо. Не говорите ничего лишнего.
   Дэвид почувствовал, как взгляд Кати пригвоздил его к стойке бара.
   – Спасибо за совет, мистер Кэбот. Почему бы нам не подождать и не посмотреть, что вы раскопаете? Может быть, вы измените мотив своей песни?

ГЛАВА 12

   – Фремонт слушает!
   – В Лондоне скверная погода, – понеслись слова Дэвида Кэбота. Голос по кабелю, проложенному на дне моря, звучал тише обычного, показывая Дэвиду, что связь с Армандом налажена.
   – Как поживает наш друг в банке «Риджент»?
   – Похоже, что Кеннет Мортон, заведующий отделом иностранной валюты, взял отпуск за свой счет, – немногословно ответил Дэвид.
   – Без оплаты?
   – Без оплаты. Он сослался на то, что его отец находится при смерти на юге Франции.
   – Это правда?
   – В его семье имеются французские корни, и его отец действительно ушел в отставку и поселился в Провансе. Но Мортон отправился в поездку налегке, чемоданы оставил в своей квартире. Похоже, совсем ничего не взял из своего гардероба. Перед дверью стояли три бутылки молока, что говорит либо о его рассеянности, либо о том, что он сорвался с места сломя голову.
   – Вы думаете, что правильно последнее предположение?
   – Да.
   – Когда вы позвоните опять?
   – Когда приеду в Прованс.
   – Дэвид, проявляй осторожность. Если Мортон еще там не появился, то его может разыскивать кто-нибудь еще. Или ждать, не проявит ли интереса третье лицо.
   – Я всегда настороже, Арманд. Вы это знаете.
   – Повесели меня, прими дополнительные меры предосторожности.
   – Обязательно. Как там мисс Мейзер?
   От любого другого этот вопрос прозвучал бы в подтрунивающем тоне. Дэвид спрашивал на полном серьезе.
   – Мы пока что успели поговорить о немногом с момента ее приезда сюда.
   – Думаю, вам тоже следует быть с ней начеку, Арманд. Эта девушка строптивая. Не позволяйте ей одурить себя.
   Это было мнение профессионала, и Арманд соответственно отнесся к нему. Несмотря на это, тон Дэвида подействовал на него раздражающе.
   – Я позабочусь о ней. Наступила пауза.
   – Когда все закончится, вы оба увидите, что получилось, – мягко заметил Дэвид. – Просто постарайтесь пока что держать ее в стороне. До свидания, Арманд.
   Арманд медленно положил трубку на рычаг. Что имел в виду Дэвид своими последними замечаниями? Почему у него с Катей должно что-то произойти?
   Арманд был раздосадован. Слова Дэвида укололи его как заноза, которую он не мог вытащить.
   «Или, возможно, Дэвид что-то заметил, увидел что-то такое, что отчетливо написано на моем лице и что каждый может прочитать, кроме меня самого?»
 
   Катя и Джасмин сидели на террасе гостиницы «Финикия». Поскольку хозяева ни за какую цену не смогли получить выхода на пляж, то возле отеля построили огромный неправильной формы плавательный бассейн, выложенный плитками трех оттенков голубого цвета. На одном его конце, прямо за террасой, находилась толстая стеклянная стена, так что посетители бара и обеденной площадки на открытом воздухе могли наблюдать акробатические движения пловцов под водой. Катя улыбнулась, посмотрев на тройку мускулистых молодых людей в плавках, походивших просто на веревочки, которые подплыли к стеклу и похотливо ухмылялись.
   – Вы устраиваетесь понемногу, – заметила Джасмин.
   – А как же иначе?
   Джасмин восторженно хлопнула в ладошки.
   – Вы скоро станете настоящей жительницей Бейрута! Мы все фаталисты.
   Катя улыбалась и маленькими глоточками отпивала очень охлажденное вино «Кортон-Шарлеман», которое Джасмин заказала к обеду. Она не думала, что ее размолвка с Армандом породит стену молчания, но получилось именно так. К тому времени, когда Джасмин позвонила и пригласила ее на обед, Катя готова была взорваться.
   – Если вы найдете, что я говорю слишком прямо, предупредите меня об этом, – начала разговор Джасмин, прислонив к руке официанта свою согнутую ложечкой ладонь, когда он давал ей прикурить сигарету. Катю поразила чувственность этого элементарного жеста. – Люди говорят мне, что я слишком прямолинейна, но мне плевать. Вы можете не говорить мне ничего такого, чего не хотели бы сообщать мне.
   – Прекрасно.
   – Не секрет, что на вас легло ужасающее бремя, – продолжала Джасмин. – Но по правде говоря, окружающая вас тайна придает вам печать великолепия. Могу заверить вас, что вы на языке у всего Бейрута!
   Катя покривилась:
   – Я видела, что люди глазеют на меня, когда шла сюда. Не уверена, что мне это нравится.
   Джасмин оглянулась по сторонам, оценивая обстановку.
   – Но, может быть, это связано с вашей одеждой. Катя непонимающе уставилась на нее. Она выбрала простую белую юбку и голубую шелковую блузку в горошек, что вполне соответствует данному случаю, подумала она. Пока она не увидела, во что одеты другие женщины, пока не приехала Джасмин в желтовато-зеленом креповом платье.
   – Вашу одежду можно быстренько подправить, – продолжала Джасмин. – Я хочу сказать, что мне понятны ваши переживания. Смерть Александра, все, что случилось потом, в общем… хочу, чтобы вы знали, что я готова оказать вам любую помощь. Сейчас не время истязать себя, Катерина. Уверена, что Арманд принимает нужные меры, чтобы покончить с этим идиотизмом. Но он человек практического склада. Он не всегда знает, что нужно женщине. Поэтому, если вам понадобится совет или вы захотите с кем-то поделиться мыслями, звоните мне. Я хочу стать вашим другом.
   Катю это удивило и растрогало. Она решила пренебречь мнением Арманда и довериться своему собственному первому впечатлению о Джасмин как о порядочной и доброй женщине.
   – Это очень любезно с вашей стороны, – отозвалась Катя.
   Когда официант принес салат из омаров, Джасмин подняла свой бокал:
   – Чин-чин, дорогая моя. За удачу!
   На протяжении всего обеда Джасмин поддерживала беседу, рассказывала о людях, сидевших за другими столиками, сообщала о них сочные подробности. Она потчевала Катю байками о различных балах-карнавалах, которые намечались, и уговаривала ее, даже если все ее время уже расписано, принять участие в этих празднествах. Катя не смогла найти в себе решимости отказаться.
   Солнечный свет и охлажденное вино возымели свое действие. Салат оказался великолепный, порция обильной. Катя поражалась, наблюдая, как Джасмин аппетитно уписывает все до последнего кусочка, но сохраняет подтянутую фигуру с тонкой талией. Джасмин прочитала ее мысли.
   – В Бейруте женщины проводят все свое время на улице и в воде. Мы любим танцевать, и нам приходится вышагивать многие мили, когда мы отправляемся за покупками.
   После того как подали кофе «капуччино», Джасмин заметила:
   – Итак, скажите, есть ли какие новости из Нью-Йорка?
   – Ну, полагаю, что некоторые из них недурные, – ответила Катя. – Знаете ли вы Эмиля Бартоли?
   – Слышала о нем, – ответила Джасмин. – Некоторые банкиры, которые любят называть его Бартоли Борджия, в восторге от того, что он оказался замешан.
   – Это честный, порядочный человек, на долю которою выпали адские испытания! – Катя нахмурилась перед тем, как рассказать ей о двух своих телефонных разговорах с Эмилем. Когда в управлении районного прокурора Нью-Йорка узнали, что Катя удрала в Бейрут, то Бартоли арестовали вновь. И потребовалась максимально убедительная аргументация его адвокатов для того, чтобы его выпустили под залог потрясающей суммы – пять миллионов долларов. Бартоли не знал, кто внес эти деньги. Не знала этого в тот момент и Катя, пока путем исключения не вышла на фамилию единственного человека, у которого не только была такая сумма, но было и желание, не колеблясь, внести ее, – Арманда. Когда она спросила его об этом, то Арманд лишь улыбнулся и пожал плечами.
   Катю огорчило, что она стала причиной новых унижений Эмиля, но отношение к этому самого банкира удивило ее.
   – Вы поступили совершенно правильно, – сказал он ей. – Арманд пытался выяснить, не оставил ли Александр какие нити для нас. Вы должны позаботиться о своих интересах. Но у вас обоих общая цель. Арманд могущественный союзник. У него имеются связи во всем мире. Работайте вместе с ним, Катя. Теперь он наш единственный шанс. – Эмиль сообщил также, что своим бегством Катя укрепила убеждение в суде, что она каким-то образом замешана в растрате.
   – Но это уже не имеет значения, – закончил он разговор.
   – Что вы имеете в виду?
   – Федеральные инспекторы решили прекратить нормальную деятельность банка, затем продать активы, чтобы расплатиться с пострадавшими клиентами. Сэведж запротестовал, но Вашингтон не захотел и слушать.
   Катя поразилась:
   – Но это означает продажу здания!
   – Это означает гораздо большее, Катя, – с грустью подытожил Эмиль. – Это покончит с существованием «Мэритайм континентала».
   – Они не смеют делать этого!
   – Ох, моя дорогая Катя! Боюсь, что смеют и сделают.
   – А что будет с вами?
   – Мне придется ждать оправдания, – спокойно ответил Эмиль. – Сейчас только вы можете помочь мне, Катя. Вы и Арманд!
   – Я не оставлю вас в беде!
   – Знаю, что не оставите. Вы ведь дочь своего отца.
   – Господи! – воскликнула Джасмин. – Есть ли у Арманда представление о том, что надо делать?
   – Его человек по имени Дэвид Кэбот занимается выяснением этого в Лондоне.
   Катя пожалела сразу же, как только сказала это. «Весь город – одно большое ухо. Не говорите ничего лишнего». Отзвуки совета Дэвида несли в себе безошибочное порицание, но Катя не могла понять почему.
   – Кто такой Дэвид Кэбот? – торопливо спросила она, надеясь отвлечь внимание Джасмин от того, что она сболтнула. – Арманд сказал, что он руководит какой-то организацией безопасности.
   Джасмин теребила золотую цепочку, висевшую на шее.
   – Дэвид… – произнесла она, позволив этому имени прозвучать без помех. – Ах, да. Он руководит «Интерармко», одной из лучших в мире частных фирм безопасности. Но кто он такой? Разрешите мне кое-что сказать вам, моя дорогая. Все гадают, кто же такой Дэвид.
   – Не понимаю.
   – Даже в этой стране Дэвид остается загадкой, хотя со временем здесь раскрываются самые глубокие тайны. Видите ли, в один прекрасный день двадцать лет назад Дэвид просто появился в доме Арманда. В течение длительного времени никто не знал, как это произошло и почему. Потом мы узнали, что Арманд взял его под свою опеку. В это дело были вовлечены высокопоставленные чиновники, включая английского посла. Детали практически невозможно было узнать.
   – Взял его под свою опеку? – недоверчиво переспросила Катя.
   – Да, – ответила Джасмин. – Постепенно выяснилось, что Дэвид с родителями плыл вдоль сирийского побережья и на их судно напали пираты. Из их семьи выжил один Дэвид. Неизвестно, имел ли Арманд отношение к его спасению или кто-то привез его к нему потом. Как бы там ни было, но в результате этой трагедии Дэвид остался сиротой.
   После случившегося Арманд взял заботу на себя о жизни Дэвида, определил его школу, а потом в колледж. Говорят о том, что Дэвид работал в сыскных агентствах перед тем, как возглавил эту частную компанию безопасности – «Интерармко».
   – Невероятная история, – пробормотала Катя.
   Джасмин молчаливо согласилась. Эта история показалась бы еще более невероятной, если бы она поведала Кате о крестовом походе Арманда против белого рабства и подлинных обстоятельствах его встречи с Дэвидом Кэботом.
   Джасмин взглянула на свои часы:
   – Но довольно об этих ужасных историях. Просто будьте осторожны и не рассказывайте Дэвиду Кэботу о своих делах. Не уверена, что этот человек может быть послушен даже Арманду.
   Мысли у Кати все еще путались, когда Джасмин попросила у официанта счет и сказала:
   – Теперь мы должны пройтись по магазинам и кое-что купить вам.
   – Джасмин, правда, не думаю…
   – Не желаю и слышать отговорок. Идемте.
   Две женщины покинули террасу и направились в просторный холл гостиницы «Финикия».
   – Пристойно ли обращается с вами Арманд?
   – Он… он очень добр. Джасмин рассмеялась:
   – Дорогая моя, если судить по тому, как вы выглядели в казино, то можно заключить, что он больше чем добр к вам!
   Катя нахмурилась. С учетом всего, что произошло, она совершенно сбилась с толку относительно своих чувств к Арманду. Захлестнувшая ее волна девичьих воспоминаний, возрастающее влечение к нему несколько ослабли по причине некоторого к нему недоверия. У нее сохранились болезненные воспоминания о другом мужчине, которому она позволила войти в свою жизнь… и который предал ее, несмотря на улыбки и поцелуи.
   Катя не могла отрицать, что между нею и Армандом что-то существовало, какая-то крепкая связь, которую трудно было определить, но которая усиливалась и видоизменялась. Но какой бы ни была эта связь, куда бы она ни влекла ее, Катя дала себе слово не поддаваться и не сдаваться. Для нее слишком много было поставлено на карту, чтобы позволить случиться такому.
   – Вы с Армандом в хороших дружеских отношениях? – спросила Катя, прерывая наступившее молчание. – Я хочу сказать, помимо родственных отношений.
   – Вы хотите спросить, не любовники ли мы? – подзадорила Джасмин и засмеялась при виде выражения на лице Кати. – Не поражайтесь, такое случается. Но в данном случае нет, такой близости у нас не было.
   – Извините, это не мое дело.
   – Не скромничайте. Я не отрицаю, что нахожу Арманда весьма привлекательным. Только слепая и глухая женщина не заметила бы этого. Но я замужем. Из того что вы уже увидели в Бейруте, вы можете заключить, что это сплошной Содом и Гоморра. Не отрицаю, что многие женщины находит удовольствие на стороне, не в своих супружеских кроватях. Но я просто не принадлежу к их числу. – Джасмин помолчала. – И даже если бы мне захотелось этого, я не остановила бы свой выбор на Арманде.
   – Почему?
   – На какую именно его черту вы обратили внимание в тот вечер в казино?
   Катя подумала:
   – На то, что, похоже, он всех знает.
   – И кого в первую очередь?
   – Женщин.
   – Вот видите! Арманд должен выполнять обязанности хозяина. И он хорошо их выполняет. Особенно в отношении женщин брачного возраста.
   Катя обдумывала эти слова, когда они повернули и вошли в коридор, такой же широкий, как железнодорожный туннель, по стенам которого протянулись дорогие магазинчики.
   – Мы можем начать здесь, – объявила Джасмин и вошла в фирменный магазинчик «Курреж». Вокруг нее забегали продавщицы, как потерявшиеся гусята. – Хочу представить вам Катерину Мейзер, знакомую месье Фремонта.
   Продавщицы немедленно отхлынули в Кате. Но той удалось отбиться от них и отвести в сторону Джасмин.
   – У меня нет таких денег! Джасмин показала Кате на ее одежду:
   – А где вы приобрели это?
   – Арманд послал меня в магазины и сказал, чтобы я просто расписывалась на чеках. Он сказал, что сам позаботится об оплате, а я ему верну долг позже.
   – Конечно, все было заранее обговорено. Неужели вы думаете, что они не знают об этом?
   Катя посмотрела на услужливых продавщиц и поняла, что могло произойти. Арманд просто снял трубку телефона и договорился о ее кредитовании по всему городу.
   – Джасмин, на этой вещи не обозначена цена. – Катя показала на мини-юбку.
   – В таких магазинчиках цены на товары не указываются, – весело сообщила ей Джасмин. – Более того, в чеках, которые вы подписываете, обозначены только названия вещей. Цены проставляются позже. Ужасно любезно, не правда ли?
 
   Через несколько дней после беседы с Катей Джасмин устроила обед для очень узкого круга лиц – трех человек. Из-за характера намечавшейся за столом беседы, чрезвычайно доверительной, она отпустила слуг и решила сама приготовить кое-что. Ей нравилась арабская кухня, и она наготовила целый поднос меззы – набора ближневосточных закусок, а также с дюжину разных самбусаков – пирожков с мясом по-левантийски.
   Хотя Джасмин имела в фешенебельном районе Бейрута – Ра – квартиру в два этажа, ей нравился этот дачный домик на холмах с видом на Джуни в двадцати километрах к северу от столицы. В этом опорном пункте христиан в течение многих столетий над всей округой господствовала гора. На ее вершине, на высоте две тысячи пятьсот футов, установлена статуя Девы Марии, распростершей руки к городу и заливу. По склонам холмов разбросаны виллы богачей и знаменитостей. Им же принадлежали полоски пляжей внизу, у моря. А в промежутке раскинулся сам город с театрами, ресторанами и магазинами, ориентированными, главным образом, на богачей. За окном во всю стену виднелась залитая солнцем поверхность Средиземного моря.
   – У тебя что-то совсем пропал аппетит, – заметила Джасмин, обращаясь к Пьеру. – Не посадила ли Клео тебя опять на диету?
   И Джасмин, и Луис обратили внимание на непривычную бледность Пьера, да и впервые за все время, которое они могли припомнить, воротничок не туго обтягивал его шею.
   – Возможно, небольшая простуда. – Пьер наблюдал, как Джасмин наливает кофе и ликер, и добавил: – Но я не думаю, что вы пригласили меня на обед, чтобы спросить о моем здоровье.
   Джасмин не обратила внимания на его насмешку. Они с Пьером всегда прилично относились друг к другу, но до недавнего времени у них мало что было общего, кроме кровного родства.
   – Получилось так, что я кое-что узнала такое, что касается всех нас троих, – сообщила им Джасмин. – Похоже, что Арманд ни при каких обстоятельствах не поддержит кандидатуру Луиса в президенты.
   Луис побледнел, его десертная вилка застучала по тарелке.
   – Что? Когда это выяснилось? Кто вам сказал? Весь день Луис пытался выяснить, почему Джасмин пригласила на обед Пьера. Но он даже и предполагать не мог, что она сделала это по такой причине, как эта.
   – Несколько дней назад, в казино, я разговаривала с Армандом, – продолжала Джасмин, пропуская мимо ушей кучу вопросов своего мужа. – Арманд тебя не поддержит, дорогой.
   – Знает ли об этом Туфайли? – выпалил Луис. Джасмин уныло взглянула на него.
   – Если ты спросишь об этом погромче, то он узнает. – Потом обратилась к Пьеру: – Рано или поздно Арманд кого-то поддержит. Вопрос заключается в том, кого именно. Неопределенность нас не устраивает, ни тебя, ни центральный банк.
   – Банк не занимается политикой, – ответил Пьер высокопарным тоном.
   – Пора бы уже и заняться! – отрезала Джасмин. – Управляющий банком целиком зависит от президента. Если Арманд поддержит не того человека, то, как ты думаешь, долго ли ты просидишь?
   Мысль, что казавшееся ему неуязвимым место может зашататься, неприятно подействовала на Пьера. Никому не надо дозволять заменить его, никому! Вопрос не заключался только в том, что он там делает. Если придет новый человек и проведет проверку финансового состояния… Пьера всего передернуло.
   – Что же ты от меня хочешь?
   – Одно из двух, – ответила Джасмин. – Либо уговори Арманда прекратить глупости и оказать поддержку Луису, либо обеспечь нас деньгами в таких размерах, которые не уступали бы вкладам зуамов.
   – Я не могу сделать ни того, ни другого! – вскричал Пьер. – Арманд не прислушивается ко мне. И вы это знаете. Что же касается денег, то у меня их вообще нет.
   – Вы, Пьер неумелый лгунишка, – засмеялся Луис. – Вы покупаете землю для своей ведьмы. Несомненно, у вас что-то осталось в загашнике.
   – Мои дела вас не касаются! Если вам так приспичило с деньгами, почему не убедить Арманда пустить акции «СБМ» в общую продажу?
   – Я пыталась сделать это, – спокойно заметила Джасмин, заставив вздрогнуть обоих мужчин. – Именно это я и предложила ему. Он категорически отклонил это предложение.
   Джасмин подождала, чтобы смысл сказанного дошел до сознания обоих.
   – Да он просто спятил! – вырвалось у Пьера, он покачал головой.
   – Возможно, – отозвалась она. – Но это безумие может всем нам дорого обойтись, Пьер. Думаю, тебе стоит вернуться к мысли достать нам нужные деньги. В общем-то это не так уж и много с учетом того, что других управляющих в банке на протяжении твоей жизни не будет.
   Пьер не ответил. Он наблюдал, как в гавани зажглись фонари и осветились суда.
   – Боюсь, что мне надо уходить, – наконец, выговорил он. – Прежняя договоренность…
   – Если ты подождешь меня минутку, то я пойду вместе с тобой. Луис, подойди ко мне.
   Она подождала, пока они не пришли в свою спальню и остались там одни. Там она порывисто сжала его лицо руками.
   – Луис, я хочу, чтобы ты не терял самообладания. Ничего не говори, ничего не делай…
   – Все кончено, верно? – произнес он убитым тоном. – Уговорить Арманда пустить акции в общую продажу было для нас последней надеждой…
   – Ну, нет, только не для меня, – успокаивающе произнесла она. – Еще многое может произойти…
   Луис с испугом посмотрел на нее:
   – Что ты имеешь в виду?
   – Бейрут очень опасное место. Здесь никто не находится в безопасности, даже если проявляет повышенную осторожность. Сумасшедший, который на кого-то точит зуб, может мгновенно прикончить кого-нибудь.
   – Неужели ты это говоришь серьезно?
   – И если что-то подобное произойдет, то подозрение падет на тех, у кого очевидны мотивы, о ком люди уже шептались. Например, Пьер, который содержит молодую женщину, очень дорогую женщину, который опасается, что его лишат синекуры из-за того, что Арманд не поддержит тебя…
   – Джасмин…
   – Ш-ш… Я не говорю, что это произойдет, а лишь может произойти. – Она запечатлела легкий поцелуй на его губах. – Я вернусь поздно. Не беспокойся и не жди меня.
 
   Боги ниспослали Луису строгие красивые черты лица, которыми они обычно награждают только себя. Высокий овал, сильный подбородок, чувственный рот неизменно заставляли женщин взглянуть на него еще раз. А когда они повторно и более внимательно смотрели на него, то его маслянистые и чарующие глаза отказывались их отпускать. На близком расстоянии их пленял аромат исходивший от него благовоний фирмы «Грасс». Откинутая голова, хрипловатый смех, когда приоткрывались белоснежные зубы, завершали победное пленение. Но боги не удовлетворялись тем, что наградили Луиса Джабара красотой. Они просто осчастливили его, позволив родиться в богатой, но и продажной ливанской семье.
   Его отец был то пиратом, то купцом – ответ зависел от того, кому надо было отвечать. Старший Джабар построил грузовой флот, ветхие суда которого бороздили воды Средиземноморья, перевозя любые грузы, лишь бы за это хорошо платили. Меркантильные способности папочки освободили Луиса от необходимости зарабатывать себе на пропитание. К тому же он оказался единственным ребенком мужского пола из пятерых детей и в качестве такового получил неограниченный доступ к денежным ресурсам семьи.
   Луис учился в американском университете в Бейруте и жил в роскошном районе города – Манара, названном так в честь известной достопримечательности этого места – маяка. Он прекрасно научился играть в гольф в бейрутском клубе гольфа, и для него был открыт счет в уникальном супермаркете «Гуддиз». Хотя он и не нуждался в содействии, чтобы не прекращалась вереница наложниц в его кровати, но он не чурался и услуг рыжеволосых красоток с осиными талиями.
   После окончания университета Луис, который массу времени проводил в изысканных кафе района Ра в Бейруте и обсуждал там текущие события с людьми, которые почитали себя за интеллектуалов, решил отравиться в Париж и начать карьеру журналиста. Проблемы языка не существовало, поскольку все хорошо воспитанные ливанцы французский знали в совершенстве. Немалое количество ливанских фунтов, щедро потраченное на выпивку для американских репортеров, позволило ему сойтись с некоторыми сотрудниками газеты «Интернэшнл геральд трибьюн», которые могли оказаться полезными.
   Луис просто влюбился в Париж. Он восторгался широкими бульварами и массой модных магазинчиков и дорогих лавок и бесконечным числом превосходных ресторанов. Особенно его восхищали женщины. Поселившись в большой квартире в фешенебельном районе правобережья, он целыми сутками изучал город, получая помощь от ливанских сородичей, которые стали большими французами, чем сами местные жители.
   Он быстро откинул всякие мысли о том, чтобы стать журналистской рабочей лошадкой. Луис вернулся к своему старому приему – угощать выпивкой, на этот раз в баре гостиницы «Ланкастер», в двух шагах от «Трибьюна», газетчиков, которые практически обосновались там. Прокуренное, шумное и всегда заполненное интересными людьми, это помещение превратилось для Луиса во второй дом. В то время Луис полагал, что счастливее нельзя быть. Но у богов, видно уставших от своих щедрот, были для него другие намерения.
   В Бейруте Луис часто сиживал за столами в «Казино де Парадиз». В Париже он стал завсегдатаем в казино в «Ангайе». Играл он в азартную игру баккара, играл умело, рискованно, был отчаянным картежником, которые так нравятся хозяевам казино, потому что, выигрывал он или проигрывал, всегда оставался полезным для казино. Но в одну памятную ночь, когда Луис особенно разошелся и считал, что сам черт ему не брат, крыша над ним рухнула.