Шелби Филип. Оазис грез

   В этот вечер, как он и сказал Кате, Арманд разговаривал с Дэвидом, который по-прежнему находился на юге Франции.
   – Местные жители утверждают, что он находится здесь, – сообщил ему Дэвид, имея в виду британского банкира. – Он орнитолог-любитель. Видимо, для него привычно отправляться в холмы на три-четыре дня. Мне остается лишь ждать его возвращения.
   – Может быть, ждать его не стоит? – высказал предположение Арманд.
   Он быстро передал Дэвиду смысл разговора с Катей и сообщил о странных обстоятельствах смерти Майкла Сэмсона.
   – Хотел бы получить дополнительную информацию о нем, – закончил разговор Арманд. – Не можешь ли ты сделать это с места своего нынешнего пребывания?
   – Я нахожусь в часе езды от Канн, где у меня есть несколько людей, которые могли бы помочь в этом. Женева сделает остальное.
   – Может быть, это ложный след, Дэвид? Не хотелось бы упускать Мортона.
   – Не упущу. Местным полицейским он не очень нравится. Держит себя как надменный выскочка. Они поддержат меня.
   – Будь осторожен.
   В прозвучавшем ответе Дэвида Арманду послышалась слабая улыбка.
   – Удачи, Арманд.
   – Ваше предчувствие оправдалось, – сказал примерно через сорок восемь часов Дэвид Арманду. – С Майклом Сэмсоном связано больше… или меньше, в зависимости от того, как вы относитесь к этому.
   Он передал то, что удалось обнаружить.
   – Его следы пропадают на Мальте, – задумчиво произнес Арманд, впитав в себя все, что сообщил ему Дэвид.
   – Верно то, что «Мэритайм континентал» получил биографические данные на Сэмсона из банка «Сауэр» в Цюрихе. А «Сауэр», в свою очередь, получил их из двух французских банков, в том числе от «Креди Фонсье», его первого места работы. Они мне сообщили, что его документы об учебе во Франции и о пребывании на Мальте изъяты.
   – А что имеется в Политехническом училище?
   – Тут вышла закавыка. Они приняли Сэмсона по документам из американского университета в Бейруте.
   – И что же? – подтолкнул его Арманд.
   – Но по архивным данным АУБ, Сэмсон является гражданином Мальты.
   – Сколько же мальтийцев училось в этом университете? – спросил Арманд.
   – За последние семьдесят лет трое.
   – Этот сукин сын такой же мальтиец, как я! И мы еще содрали с него не все слои.
   – Вы думаете, что может существовать связь между Сэмсоном и тем, что произошло в «Мэритайм континентале»?
   – Пока что я могу биться об заклад, что Сэмсон не является мальтийцем. Он создал себе это продуманное и очень удачное прикрытие. Зачем? Ответ может иметь какое-то отношение к «Мэритайм континенталу». Мы узнаем об этом больше после того, как закончим с Мортоном и будем готовы двинуться дальше.
   – Куда мне предстоит поехать? – мягко спросил Дэвид.
   – Полагаю, что это очевидно – на Мальту.
 
   Алехандро Лопес не относился к людям, которые привлекали к себе внимание. Он был худощавым и жилистым до такой степени, что мог показаться просто тощим, с гладкой смуглой кожей, из-за чего его можно было принять за араба, грека или жителя юга Италии. Женщины затруднялись определить, сколько ему лет. Под осторожными черными глазами нависли мешки, но густая шевелюра черных волос и отличные белые зубы могли отнести его к молодым людям. Однако все сходились на том, что Алехандро Лопес был очаровательным джентльменом, несомненно, хорошо воспитанным и много путешествовавшим человеком и удивлялись, почему он так и не попал в семейную ловушку.
   Лопес был торговцем вином. Его предприятие процветало в британском протекторате Гибралтар. Там он был всем известен, к нему относились приветливо. Лопес поставлял для английского гарнизона прекрасное вино по оптовым ценам и даже доставал к особым случаям вина определенной выдержки. В его магазине и на складах работали с дюжину человек, которые все соглашались, что Лопес был справедливым и щедрым хозяином. Хозяйка дома, в котором он жил, овдовела и подумывала о вторичном замужестве, положив на него глаз.
   Никого не удивляло, что значительную часть времени Лопес проводил за пределами Гибралтара. Считалось вполне естественным, что ему надо повсюду ездить, чтобы наводить справки о виноградниках, присутствовать на дегустациях. И действительно, паспорт Лопеса был залеплен штампами дюжины стран Средиземноморья, начиная от Португалии и кончая Турцией.
   У себя в кабинете он много времени тратил на телефонные разговоры. Благодаря военному присутствию Англии, Гибралтар превратился в одну из стран Европы с наиболее эффективной системой в области коммуникаций. Хотя из-за испанской допотопной связи телефон было дьявольски трудно заполучить, британские друзья Лопеса позаботились о том, чтобы он получил доступ к специальным линиям связи. В конце концов надежная телефонная связь жизненно необходима торговцу, который ведет дела по всему Средиземноморью.
   Она незаменима также и для убийцы, а Алехандро Лопес представлялся нанимавшим такого рода «специалистов» одним из лучших в мире.
   Он находился в своем кабинете, просматривая счета, когда смазливая секретарша сообщила ему, что на проводе находится какой-то джентльмен, который спрашивает о шампанском определенного года выдержки. Лопес поблагодарил ее и взял трубку. Учитывая краткость разговора, секретарша заключила, что ее хозяин не смог выполнить этого заказа.
   Лопес отобедал в обычное время. Но вместо того чтобы отправиться в один из ресторанов, которые он посещал, он встретился с полковником, которому поставлял в офицерский клуб один из лучших сортов шотландского виски.
   В середине легкого обеда из дуврской камбалы, Лопес прикинулся, что ему надо позвонить по телефону. Хозяин оказался достаточно любезным и позволил ему поговорить по своему телефону в библиотеке, без посторонних. Именно оттуда он связался с Бейрутом.
   – Говорит Чарльз, – произнес Лопес спокойным, лишенным акцента или какой-либо интонации голосом.
   Голос на другом конце провода звучал холодно и издалека.
   – Надо сделать кое-что еще.
   – Что именно?
   Голос назвал вызывающие ужас подробности и закончил словами:
   – Поскорее. Так скоро, как только сможешь. Лопес быстренько мысленно прикинул.
   – Это обойдется дороже. На двадцать процентов.
   – Деньги будут переведены телеграфом в Цюрих сегодня вечером. Вторая часть суммы за это дело.
   – Спасибо, Бейрут. Когда дело будет сделано, вы об этом узнаете.
   Когда Лопес возвратился к столу, хозяин спросил его:
   – Надеюсь, хорошие новости? Тот улыбнулся и вздохнул:
   – Боюсь, что мне опять придется отправиться в поездку.
 
   На кровати на куче смятых простыней лежал Майкл и смотрел, как Джасмин наводит макияж.
   – Не думаю, что они пустят тебя в «Гиппопотама» в такой одежде, – заметила Джасмин, глядя на голый торс Майкла в свое маленькое зеркальце.
   – Пустят, если узнают, что мне принадлежит пятьдесят процентов стоимости клуба, – лениво отозвался он.
   – Где бы у вас ни возникала такая собственность, постарайтесь оставаться очень молчаливым партнером, – посоветовала она ему.
   Он пристально посмотрел на нее.
   – Приятно возвратиться назад, Джасмин. Встретиться с тобой. Снова стать Майклом Саиди.
   В отсутствие Майкла Джасмин присматривала в Бейруте за его разрастающимся состоянием, сделанным на торговле наркотиками и на белой работорговле. Хотя ее и подмывало искушение оттяпать у него несколько миллионов долларов, которые так были нужны для осуществления планов с Луисом, она все же удержалась и не сделала этого. Майкл еще некоторое время был полезен для нее… Поэтому она создала подставную корпорацию по скупке небольших кусков недвижимости, акций ночных клубов, ресторанов, магазинчиков мод, даже рысистых лошадей. Все это входило в заключительную часть ее плана по возвращению в бейрутское общество Майкла Саиди, бизнесмена, добившегося успеха своим трудом.
   Даже она поразилась, как удачно изменил черты лица Майкла хирург по пластическим операциям в Рио-де-Жанейро. Она взяла фотографию Майкла, сделанную в Нью-Йорке, и заставила его встать рядом. Потом она проделала такую же операцию с фотографией, сделанной до его отъезда из Бейрута. Переход оказался великолепным. Никто не скажет, что возмужавший Майкл Саиди не стал именно тем человеком, которым он сегодня является. Да, в том, что касается остального мира, Майкл Сэмсон умер окончательно.
   – Просто фантастика, не правда ли? – лениво заметил Майкл, следя глазами за пальцами Джасмин, которыми она провела по своей икре вдоль бедра, поправляя чулок. – Арманд перевернул на Ближнем Востоке все вверх тормашками, стараясь накрыть эту новую «организацию по работорговле», но не может догадаться заглянуть к себе во двор. Не может сообразить, что я и есть тот призрак, за которым он гоняется… Господи, представляю, какое на его лице появится выражение, если он узнает правду!
   – Возможно, но заранее не торжествуй и не недооценивай Арманда, – предупредила его Джасмин. – Немало людей уже поплатились за такую недооценку.
   – Но ты же никогда не позволишь ему подойти ко мне слишком близко, правда, Джасмин? – мягко произнес Майкл, протягивая руку к ее ноге.
   – Я хочу, чтобы ты кое-что сделал, – сказала Джасмин, отстраняя его руку и меняя тему разговора. – В Бейрут приехала дочь Александра Мейзера.
   Майкл уже слышал об этом в Бейрутском агентстве печати, но не стал прерывать Джасмин.
   – Похоже, что она намеревается докопаться до дна того, что произошло в «Мэритайм континентале». С нашей стороны было бы мудро быть в курсе того, как у нее идут дела. Что ты думаешь об этом?
   – А как нам это сделать? – спросил Майкл, заранее зная ответ.
   – Не скромничай, – нетерпеливо отозвалась Джасмин. – Пусти в ход свои безотказные чары.
   – Даже если для этого придется с ней переспать? Глаза Джасмин сверкнули.
   – Она молода, практически одинока в этом городе, который ей абсолютно непонятен. А в довершение ко всему, совсем неопытная. Я склонна думать, Майкл, что некоторая доброта и дружеские чувства к ней окажутся достаточными, чтобы свести тебя с мисс Катериной Мейзер.
   Он задумчиво посмотрел на нее.
   – Ты беспокоишься за нее, правда?
   – От нее могут быть осложнения, – отрезала она. – Постарайся, чтобы осложнения не оказались самыми худшими.
   – А что ты скажешь об Арманде?
   Джасмин прошлась по комнате, шурша шелком. На ней были чулки и пояс с резинками, но не было трусиков. Она остановилась возле Майкла, пылко взглянула на него, схватила его голову и притянула ее к своему паху.
   – Он превратился в проблему, – прошептала она. – Просто настоящая трагедия…
 
   Самыми занятыми были недели перед бейрутским карнавалом, и текущий год не стал исключением. Игровые салоны переполнились. В полночь Арманд совершал свой обычный обход казино, исполнял ритуал, которого ждали от него и служащие, и игроки. На жаргоне казино это называлось «надеть личину». Для каждого появлялась возможность лично подойти к Арманду, высказать замечания, поднять вопросы, затронуть проблемы.
   Свой обход он начал с основных салонов, останавливаясь возле каждого стола, чтобы обменяться взглядами с крупье. Он шепнул несколько ободряющих слов бейрутским «кондорам» – дамам преклонного возраста, накрашенным и в париках, выдержка которых давала фору даже наиболее закаленным дилерам. После шести или семи часов игры «кондоры» просто разогревались. Арманд быстро прошел через «Американский зал», чтобы взглянуть на туристов с корабля, которые толпились возле игровых автоматов. Потом он заглянул в индивидуальные комнаты и понаблюдал за лихорадочной игрой бизнесменов из Гонконга. Во всем свете нельзя было найти похожих на них игроков. Капризы карточной игры доводили их до исступления. Они без конца пили и курили и, несмотря на прохладную, приятную температуру комнаты, отчаянно потели. Они скрежетали и щелкали зубами, издавали негромкие завывания, как бы моля богов послать им удачу. Арманд наблюдал за их игрой целых полчаса, в течение которого в кованые сундуки «Казино де Парадиз» добавился еще миллион долларов.
   Точно по графику Арманд появился на кухне, в самый разгар горячки с ужином. Каким-то образом, несмотря на крики, толкотню и тарарам всей атмосферы, там все равно будут приготовлены и поданы четыре сотни великолепных блюд. Шеф-повара отзывались на его приветствия рассеянным помахиванием рук. Арманд не обижался на них за это. Лучшие шеф-повара были напряжены, как рысистые кони, и столь же чувствительны к любому резкому слову, как был хрупок майсенский фарфор, в котором подавались их творения. Из кухни и вспомогательных комнат он двинулся в прохладную темноту винного подвала.
   Слово «подвал» не совсем подходило для этого помещения. Коллекция вин в «Казино де Парадиз» превышала сто тысяч бутылок, размещенных в том, что следовало бы назвать пещерой. И действительно, предки Арманда Фремонта вырубили огромное помещение в скале. В результате удалось получить идеальные для крепких вин температуру и влажность. Так же как и достичь многого другого.
   Арманд старательно закрывал за собой каждую дверь. Красные световые точки показывали основные системы сигнализации. По ним он отсчитывал свой путь. Он проходил мимо стеллажей, где содержались марочные вина, о которых мог только мечтать гурман, уходя все дальше в глубь подвала, пока не достиг резной деревянной двери, укрепленной железными перекладинами.
   В Ливане, как и везде на Ближнем Востоке, в больших домах, в замках, мечетях и монастырях – везде существуют задвижки, которые позволяют находящимся внутри скрыться во время нападения или осады или тайком получить подкрепление, пищу и амуницию. У казино было два таких выхода, которые соединяли это место с каменистыми холмами возле кораллового побережья и с целым лабиринтом туннелей, которые в конечном итоге выходили к морю. Один путь вел непосредственно в туннели и был особенно опасным.
   Если человек не знал, какой надо выбрать туннель и где повернуть, то он мог заблудиться там на неопределенное время. Второй путь шел непосредственно к холмам и к ловко замаскированному выходу. Здесь тоже были устроены ловушки и западни для рассеянных или неосторожных людей, которые могли случайно оказаться возле туннеля. Но такая возможность не угрожала человеку, который пришел сюда, чтобы встретить Арманда, поскольку он всю свою жизнь провел среди этих холмов.
   – Добрый вечер, аббат.
   – Привет, Арманд, друг мой.
   Двое мужчин обнялись. Настоятель монастыря, который принял имя Джон, когда пришел сюда послушником, принадлежал к ордену Третьего Креста. Теперь он возглавлял греческий православный монастырь, расположенный среди холмов между Бейрутом и Джунией. В арабском мире он был уникален, потому что ни разу за свою тысячелетнюю историю не подвергся разграблению и ни разу монахи не покидали его.
   С аббатом Арманда познакомил еще его дед. Уже тогда аббат был пожилым человеком. Теперь же он достиг библейского возраста – восьмидесяти лет. Несмотря на это, он руководил орденом с беспрекословным авторитетом. Среди братии этого ордена находились наиболее образованные и опытные люди Ливана, имевшие глубокие познания во многих областях – от инженерного дела до медицины. Это обеспечивало ордену независимое от светского мира существование. В ворота монастыря не пускали никаких посетителей, и для постороннего взгляда орден ничем другим не занимался, кроме обработки полей и поклонения великой славе Господа.
   Арманд часто задумывался над тем, как Господь относился к этой группе людей. Несмотря на все свое смирение и отрешенность от мирских дел, монахи ордена Третьего Креста располагали самой разветвленной и надежной разведывательной сетью в стране. Они ездили по всему Ливану, находились среди людей, которые уважали их или были к ним безразличны. Они могли слушать разговоры на дюжине различных языков и аккуратно записывали их содержание. В конце концов весь собранный материал поступал аббату, а тот делился им только с одним человеком, который, как он был убежден, никогда не предаст страну ради личной выгоды. С Армандом Фремонтом.
   В течение многих лет аббат передавал Арманду очень ценную информацию. Фрагменты вещественных доказательств, тщательно собранные в таинственных местах, старательно изучались, превращаясь в орудие, которым очень умело пользовался Арманд. Против людей, которые ставили себя выше закона, для которых коррупция была обычным явлением, которые интриговали и использовали насилие против тех, кто им грозил или разоблачал их. Именно к ним являлся Арманд и намекал, что ему известны их секреты, ломал их всего несколькими словами; его угрозы превращались в такое же острое оружие, как кинжалы.
   Сотрудничество аббата этим не исчерпывалось. Британия принимала активное участие в никогда не заканчивавшейся битве Арманда с работорговцами. Иногда было достаточно подслушанного слова или неосторожного замечания, чтобы дать Арманду важную нить.
   И Арманд, и аббат скрупулезно соблюдали правила таких встреч. В большинстве случаев винный погреб казино оказывался наилучшим местом встречи. Нога Арманда никогда не переступала порога монастыря. Никогда раньше аббат не просил о встрече с такой срочностью.
   – Друг мой, какое неотложное дело привело нас сюда? – спросил Арманд.
   Аббат обошел вокруг небольшого стола, теребя пальцами тяжелый серебряный крест.
   – Арманд, известно ли тебе, что большинство людей полагает, что направляемый в Америку опиум поступает из Турции?
   – Да, большая его часть.
   – Появился новый источник, – тихим голосом произнес аббат. – Здесь, в Ливане. В долине Бекаа.
   Арманд не мог в это поверить. Ничего подобного прежде он не слышал.
   – Известно ли тебе, где именно в Бекаа? – спросил он. – Кто может стоять за этим?
   – Пока неизвестно. Бекаа – настоящий рассадник воров и убийц. Даже нам трудно получить оттуда точную информацию. Но мы продолжим свои усилия. – Аббат помолчал. – Возрос также приток оружия в страну. Оружие везут отовсюду – из Европы, Советского Союза, даже из Соединенных Штатов.
   Он подал Арманду копию доклада ливанской таможни.
   – Получена нами от одного из правоверных, – заметил он с грустной улыбкой.
   Арманд просмотрел доклад.
   – Тут говорится, что правительству удается перехватывать менее десяти процентов того, что поступает в страну, – пробормотал он, взглянув на аббата. – А это значит, что в руках у неизвестных людей скопились тысячи единиц огнестрельного оружия. И все это оружие будет использоваться.
   – Кем же? – с тревогой спросил аббат.
   – Любым, кто может купить его! – ответил Арманд. – Ты же знаешь, сколько у нас существует сект и отколовшихся групп – друзы, шииты, сунниты, марониты, копты. Легко просматриваются различия между ними, а за различиями скрывается ненависть. Каждая группа имеет своих сторонников, кучи денег. Каждый понимает, что не может позволить вооружаться другому и не бояться нападения и гибели. Поэтому все покупают оружие, аббат. Если этот процесс не остановить, то придется заводить на улицах частную милицию, разбивать город на районы и воевать в порядке самозащиты.
   Аббат испуганно посмотрел на Арманда:
   – Может начаться гражданская война. Самая жестокая и ужасная, одна конфессия против другой, секта против секты… Но кому это нужно?! – воскликнул он. – Это все равно что разжечь пожар, который будет трудно погасить.
   – Кому-то это нужно, – произнес Арманд тихим голосом. – Кто-то стремится погубить Ливан. Кто-то сообразил, насколько хрупка эта страна, как легко можно разжечь здесь ненависть. А когда начнутся убийства, тогда ливанская кровная месть довершит дело. Резня может продолжаться годы.
   Аббат некоторое время помолчал, потом произнес:
   – Боюсь, что это еще не все.
   – А что же? – спросил Арманд.
   – Не что, а кто.
   Грусть и испуг, отразившиеся в глазах его друга, больно кольнули сердце Арманда.
   – Говорите, аббат!
   – Один из наших братьев в Танжере передал нам слух об убийце, который известен под кличкой «Бахус». Возможно, он живет в Испании или в Гибралтаре. Снискал репутацию одного из лучших в мире убийц.
   – Я вам обеспечу любую нужную защиту, – моментально отреагировал Арманд.
   Аббат поднял руку:
   – Ты не понимаешь. Беспокоиться надо не обо мне. Ходят слухи, Арманд, что охота ведется на тебя.
 
   Убедившись, что аббат благополучно удалился, Арманд возвратился в казино. Он постарался не торопиться, минуя толпы с привычным изяществом манер, останавливаясь, чтобы поболтать с гостями. Когда он пришел в «Кристалл», то закрыл за собой дверь на замок и позвонил в Южную Францию. Дэвид Кэбот ответил после первого же звонка.
   Когда Арманд сообщил ему о предостережении аббата, Дэвид произнес:
   – Значит, шакалы вылезают наружу… Мы потревожили их.
   – Но, может быть, это всего лишь слухи, – напомнил ему Арманд.
   – Тогда бы аббат не стал поднимать тревогу, – возразил Дэвид убежденным тоном.
   – Не думаешь ли ты, что это тот же ублюдок, который подловил Александра?
   – Уверен в этом.
   – Стало быть, отсюда следует…
   – Что кто бы ни погубил Алекса, теперь нацелился на вас.
   Арманд закрыл глаза. Его спину обдало холодом, как будто кто-то приложил к нему глыбу льда, чтобы отметить место, куда должна угодить пуля.
   – Я возвращусь как можно быстрее, – продолжал Дэвид. – Самое позднее, завтра вечером.
   – Но Мортон…
   – Я договорился о том, что его схватят, как только он вновь покажется. Эта история уже переросла его, Арманд. Вы оказались в опасности как раз потому, что мы разыскиваем Мортона. – Дэвид помолчал. – Не хочу оставлять вас одного. Прихватите домой кого-нибудь из службы безопасности казино. Своих людей я отправлю из Женевы в Бейрут завтра же с утра.
   – Дэвид, относительно Кати…
   – Она вне опасности. К тому же я не хочу, чтобы мы выдали себя. Мы не может дать телохранителей, не сообщив ей о том, что происходит. – Дэвид почувствовал, что у Арманда остаются опасения. – Завтра вечером я приеду, – повторил он. – Если ситуация изменится, то поверьте мне, я позабочусь об ее охране.
   – Спасибо, Дэвид.
   – Позаботьтесь о своей безопасности нынешней ночью, Арманд. А завтра я обеспечу вам такую защиту, что никто не сможет приблизиться к вам на расстояние плевка.
 
   С крыши ресторана отеля «Ориент» в Танжере открывался вид на всю гавань. Удивительно, но пища была здесь достаточно хорошая, хотя список вин, с точки зрения Алехандро Лопеса, оставлял желать много лучшего.
   Несмотря на все это, его экскурсия в Танжер оказалась полезной. Кому надо – были сунуты деньги, кто нужно – пустил слух о наемном убийце, который охотился за Армандом Фремонтом. Лопес был уверен, что к этому моменту до Фремонта дошло ровно столько, сколько хотел Лопес. Достаточно, чтобы непреднамеренно выполнять роль приманки.

ГЛАВА 15

   Ежегодный карнавальный прием у Джасмин Фремонт, который она устраивала за неделю до парада и других праздничных мероприятий, превратился в непременное событие для бейрутского общества. На практике список приглашенных часто использовался, чтобы определить, какое место занимал тот или другой человек по степени своей важности. Те, кто попадал в этот список, обязательно приглашались на все важные события будущего года. А те, кого не оказывалось в этом списке, могли вытаскивать старые сундуки и начинать укладывать вещи, чтобы отправиться куда-нибудь подальше от Бейрута.
   Катя прибыла в самый разгар приема, в одиннадцать часов, одетая в красный креповый жакет, легкие шаровары, с вуалевым шарфом на голове.
   – Вы выглядите чересчур великолепно! – воскликнула Джасмин, беря Катю за руку.
   Сама Джасмин была одета от Эммануэля Хана, в своего рода вязаную трубу из шелкового джерси. Ее украшали только что полученные из Рима украшения, изготовленные у Пако Рабанна. Катя подумала, что такое платье из прозрачного материала является мечтой евнухов любого гарема.
   Джасмин по дороге останавливалась, чтобы представить Катю, которую удивляло, что ее встречали с большим радушием, как где-то пропадавшую родственницу. Люди, казалось, знали о ней все, хотя их она видела впервые.
   – Когда речь заходит о самом главном, то Бейрут оказывается небольшим городом, – шепнула ей Джасмин.
   За залом танцев располагалось помещение, огороженное полированными панелями, картины на которых отражали славные дни Персидской империи. Красные, черные, голубые и золотистые масляные краски мерцали на блестящих поверхностях, отполированных в течение веков. За панелями стоял большой квадратный стол высотой до колена, а вокруг лежали подушки.
   – Вы помните Луиса и Пьера? – заметила Джасмин.
   – Конечно.
   Оба мужчины омыли пальцы в серебряной чаше и поднялись, чтобы приветствовать Катю.
   – Очень рад, что все-таки пришли, – сказал Луис.
   – Эти слова точно передают и мои чувства, – добавил Пьер. – Пожалуйста, не хотите ли вы перекусить?
   Катя взглянула на Джасмин, которая посоветовала:
   – Рекомендую что-нибудь съесть. Вечер только начался.
   Сняв туфли на высоких каблуках, Катя удобно устроилась на подушках.
   – Что бы там ни было, – заметила она, указывая на дымящиеся противни на столе, – запах замечательный.