Шхиян Сергей. Покушение

   Я сразу сбросила остатки сонной одури и приподнялась на подушке. В избе был темно, даже перед образами не горела масляная лампадка, и что-либо разглядеть было невозможно.
   – Не ради корысти я иду на такое подлое дело, а токмо во имя деток малых. Ты сама мать и должна понять, что не моя в том воля, а весь грех на людей, пославших меня. Не детки бы малые, голодные, никогда бы не согласился на такое подлое дело, – уговаривал он то ли богородицу, то ли свою совесть.
   Мне стало интересно узнать, как коробейник собирается меня убить, правда, помогать ему в этом гнусном деле, даже во имя голодных деток, я не собиралась.
   Между тем Сидор, окончив покаянную молитву, начал готовиться к предстоящему преступлению. Убийцей он был неопытным и не придумал ничего лучшего, как зарубить меня топором. То, что я могу закричать и всех разбудить, ему в голову почему-то не приходило. Расчет у коробейника был наивный, но в чем-то правильный. Он меня бьет топором по голове и тут же убегает. Когда утром хозяева найдут постоялицу мертвой, то из страха быть обвиненными в убийстве, скроют его преступление.
   Я лежала не шевелясь, боясь спугнуть его мысли, надеялась, что он вспомнит заказчиков, и я хоть что-нибудь узнаю об этих настойчивых людях. Однако Сидору было не до воспоминаний. Теперь он просил уже Господа укрепить его силы и набирался решимости для последнего решительно поступка.
   Конечно, самым простым было поднять шум и разбудить хозяев. Можно было бы встретить убийцу выстрелом или ударом ножа. Однако оба варианта мне не подходили. Если поднять шум, то неминуемо начнется разбирательство и мне не помогут даже два чужих паспорта. Пришлось пойти на хитрость. Я решилась на самое простое, что можно было сделать в такой ситуации, перебралась со своей лавки на соседнюю, на которой раньше спал сам Сидор. Причем, сделала это как раз вовремя. Замешкайся я на минуту, чтобы не погибнуть самой, пришлось бы убить коробейника.
   Сидор между тем встал с колен и начал пробираться к моей лавке. Ему не нужно было даже особенно осторожничать, в избе стоял такой храп, что своими разноголосыми руладами заглушал все остальные звуки. Коробейник подошел к лавке, решительно замахнулся и, словно бросаясь в омут головой, ударил точно в то место, где должна была лежать моя голова. Заглушенный пуховой подушкой, топор глухо ударился о лавку. Неопытный в разбойных делах коробейник находился в таком взвинченном состоянии, и даже не почувствовал, что попал по подушке и топор не встретил никакого сопротивления.
   Совершив черное дело Сидор, испуганно перекрестился, и не думая об осторожности, бросился к выходу. Слышно было, как громко хлопнула входная дверь и почти тотчас по сухой земле застучали тележные колеса. Я какое-то время лежала неподвижно из опасения, что кто-нибудь проснется. Потом села на лавке, перекрестилась и, опустившись на колени, торопливо прочитала молитву, возблагодарив Господа за спасение. Больше терять время было нельзя. Пока недруги считают меня убитой, нужно было убраться как можно дальше от опасного места и постараться сбить их со следа.
   Первым делом я нащупала древко топора. На мое счастье, лезвие неглубоко вонзилось в лавку, я без шума освободила его из древесины и спрятала топор под лавку. Потом начала поспешно собираться: обулась, оставила под образами оговоренную плату за постой и, прихватив корзинку со своими вещами, вышла из избы.
   Ночь еще не кончилась, но небо уже светлело, погас Млечный Путь, и на нем остались только самые яркие звезды. Деревня еще спала, не лаяли даже собаки. Возвращаться в Москву я не рискнула и решила дальше идти пешком.

Глава 19

   Оказавшись за околицей, я сняла капор, ненавистный чепчик, спрятала волосы под военный парик и опять превратилась в молодого человека. Путешествовать в мужском платье было много удобнее, чем в женском. Одинокая женщина неминуемо должна была привлекать к себе внимание.
   Скоро стало совсем светло, и я, наконец, смогла пересчитать деньги, полученные от Евстигнея. Их было почти триста рублей, точнее двести восемьдесят. Вместе с моей сотней, получилась достаточная сумма, чтобы доехать до Шуи даже на казенных перекладных лошадях. Я не спеша шла пешком в тишине и одиночестве.
   Дорога пока совсем пуста. Мне это было на руку. Лесных разбойников я не боялась, с меня хватало и собственных преследователей. Утро было не по-летнему холодным. Осень еще не началась, но ее приближение уже чувствовалось во всем. Огрубели листья на деревьях, ниже и холоднее стало небо. Скоро взошло солнце, но теплее не стало. Мне пришлось, чтобы согреться, ускорить шаг, однако от быстрой ходьбы скоро начало ломить поясницу. Не считая периодической тошноты, это был первый заметный признак беременности. Сколько могла, я терпела, а когда идти стало невмоготу, присела отдохнуть на поваленное дерево.
   Где-то не очень далеко за лесом, послышался колокольный звон. Колокола, судя по звуку, были дешевые, и я подумала, что это звонят к заутрене в какой-нибудь небольшой сельской церкви. В этот день был праздник успения богородицы.
   Помолившись матушке Заступнице, я снова вышла на дорогу, и вскоре до меня донесся звон дорожных колокольчиков. Я сошла за обочину и оглянулась. Со стороны Москвы по дороге мчалась тройка лошадей, запряженная в легкую карету. Я, не трогаясь с места, ждала, когда она проедет мимо, но карета вдруг остановилась.
   Мне это не понравилось, и я сунула руку за пазуху, нащупывая рукоять пистолета. Тут дверца открылась и из нее выглянула молодая женщина. Мне ничего не оставалось, как подойти. На наемного убийцу путница не походила, женщина была бледна, взволнованна и выглядела напуганной.
   – Доброе утро, сударыня, – вежливо поздоровалась я, заглядывая внутрь кареты, нет ли там кого-нибудь более опасного, чем незнакомая дама.
   – Доброе утро, сударь, – ответила она, – если оно, конечно, доброе!
   – У вас что-нибудь случилось? Изволите испытывать неудовольствие?
   – Ах, какие уж тут могут быть удовольствия, когда у нас кругом разбойники! – испуганно воскликнула она. – Вы не заметили на дороге нечего подозрительного?
   – Нет, кругом тихо, вы первая кого я встречаю нынешним утром. А с чего вы решили, что тут есть разбойники?
   – Так, – дама махнула рукой с платком в сторону, откуда приехала, – они насмерть убили какого-то бедного человека.
   – Что вы говорите! Какой ужас! – без особого трепета воскликнула я. – А вы уверены, что кого-то убили, может, он сам умер?
   – Сам умер! – вмешался в разговор кучер. – Да ты что, барин, его порубили в капусту! Весь в кровище лежит на дороге!
   Теперь мне стало страшно, и я невольно осмотрелась по сторонам.
   – Видать какой-то худой купчишка, – продолжил кучер, – лошаденка и телега у него плевые, на них даже не позарились, а деньги, поди, забрали.
   Мне стало не только страшно, но и интересно.
   – А каков он собой? Я под утро встречала высокого коробейника на телеге, кажется он был в синей поддевке…
   – Видать, он и есть, мужик сам собой здоровый, да видно против душегубов не сдюжил…
   – Ах, Иван, ну, зачем ты меня пугаешь! – плачущим голосом перебила его дама. – Ты же прекрасно знаешь, какая я чувствительная! Вы, сударь, куда изволите направляться?
   – В Шую, – машинально ответила я.
   Похоже, рок в эту ночь настиг не меня, а моего незадачливого убийцу. Видно, Матерь Божья в свое успение не пожелала услышать лукавую молитву предателя.
   – Пешком? Но это же, кажется, очень далеко! – воскликнула она, удивленно рассматривая цивильное платье старшенького сына Барановых, в которое я была одета.
   – По дороге у меня пала лошадь, – объяснила я, – потому вынужден пешком добираться до станции.
   – Тогда может быть, поедем вместе? Вы, какой никакой, а мужчина.
   Думаю, что любому мужчине оценка, «какой никакой» очень бы не понравилась, но я восприняла ее без потери самоуважения и охотно согласилась составить испуганной путнице компанию.
   – Охотно, сударыня, и если будет в том нужда, сумею вас защитить! – пообещала я. – Позвольте рекомендоваться Десницкий Сильвестр Ефимович, – я замялась, не сразу придумав, за кого себя выдать, и назвалась, – студент.
   – Студент? – переспросила она, явно не зная значения этого нового слова, и подумала про себя. – А он премиленький!
   – А я Елена Павловна Будякина, супруга Владимирского почтмейстера Александра Потаповича! Ездила в Москву к докторам.
   – Очень приятно познакомиться, – сказала я, забираясь в карету. – Чем изволите болеть?
   – Ничем, – засмеялась Елена Павловна, разом забывая недавний страх, и кокетливо улыбнулась, – ходила по лавкам, меня муж просто так в Москву не пускает, приходиться сказываться больной.
   – И я его понимаю, сударыня! – исполняя роль галантного студента, воскликнула я. – Как же отпускать от себя без охраны такую красоту!
   – Ах, вы еще совсем молоденький и уже такой коварный! – засмеялась она. – А ведь я могу поверить вам на слово! Еще скажите, что полюбили меня с первого взгляда!
   Господи, ну что мы за народ женщины, подумала я, перед первым встречным готовы выскочить из платья! Однако грешила на Елену Павловну я напрасно. Снимать платье она пока не спешила, но, видимо, соскучившись по мужскому обществу, кокетничала с огромным удовольствием. Разговор у нас сразу принял игривый характер и, как водится, строился на намеках и недомолвках. Я, играя роль мужчины, вошла в образ, и с удовольствием с ней болтала.
   Скоро мы въехали в какое-то небольшое село с деревянной церковью и красиво рубленой колокольней. Именно отсюда и слышался на дороге колокольный звон. Нарядно одетые в честь двунадесятого праздника крестьяне собирались к церкви. Останавливаться мы не стали, только минуя ее, перекрестились на купол с крестом.
   – Я так спешила к успению вернуться домой, – грустно сказала почтмейстерша, – что не побоялась выехать в ночь. За что чуть не поплатилась. Зато встретила вас, Сильвестр!
   Каким образом она рассчитывала, выехав ночью из Москвы, в тот же день добраться до Владимира, Елена Павловна не объяснила. Я же, как женщина, вполне ее, понимая, приставать с подсчетами не стала. Видно, ей очень не хотелось возвращаться домой, и таким способом она обманывала и успокаивала свое чувство долга.
   – У вас уже, наверное, есть невеста? – лукаво спросила Елена Павловна, переводя разговор на более интересную, чем дом и муж, тему.
   – Нет, невесты у меня определенно нет, – засмеялась я.
   – Но непременно есть симпатия! – подхватила она. – Расскажите мне все, какая она? Кто?
   – В точности как вы, молодая, красивая, глаза голубые, волосы пепельные, только она замужем, – описала я словами свою спутницу.
   – Фи, какой пассаж, и за кем? – натянуто улыбнулась попутчица.
   – За Владимирским почтмейстером, – серьезно ответила я.
   – Так ведь это я за ним замужем, ах вы, проказник! – тотчас развеселилась она. – Что, студенты все такие шутники?
   Пока мы болтали, тройка резво бежала по дороге, легко поглощая версту за верстой. Уже солнце поднялось довольно высоко и начало заметно теплеть. Елена Павловна время от времени выставляла в открытое окно разгоряченное приятным разговором лицо, и встречный ветер шаловливо ласкал ее выбившиеся из-под чепчика волосы. Она была мила, легкомысленна и будь я настоящим мужчиной, непременно воспользовался такой ситуацией. Барынька скучала, я ей, как молодой человек, нравилась и, думаю, она не отказалась бы от небольшого дорожного приключения.
   Однако наша веселая поездка вдруг оказалась нарушена, во всяком случае, для меня. Нашу карету настигли два всадника, но вместо того чтобы обогнать, поехали с двух сторон вровень с окнами. Я заметила их не сразу, а когда увидела, инстинктивно откинулась на спинку сиденья, чтобы они не смогли разглядеть мое лицо. Елену Павловну, напротив, неожиданные попутчики заинтересовали, и мне показалось, что я был тотчас ею забыт.
   – Ой, посмотрите, Сильвестр, кто это! – воскликнула она и выглянула в окно.
   Я думаю, что без преувеличения могла сказать, что убийцы и, скорее всего, ничуть бы в том не ошиблась. Более грубые, отвратительные рожи, чем у этих людей, сложно было даже представить. Оба они были мужчинами атлетического сложения, к тому же, несмотря на штатскую одежду, вооружены саблями. Из седельной кобуры того, что ехал слева торчали рукоятки пары пистолетов. Думаю, что и у второго такого добра тоже хватало.
   – Сударыня, вам нечего волноваться, – громко сказал всадник, скакавший с ее стороны кареты, – мы с товарищем ищем одну женщину…
   – Одну на двоих? – по инерции игриво воскликнула почтмейстерша и весело рассмеялась. – Случайно, не меня?
   Ее собеседник снисходительно усмехнулся, это я смогла заметить из-за пышного чепчика спутницы и, отрицательно, покачал головой.
   – Нет, сударыня, это не вы. Мы ищем немолодую женщину в темном капоте. Вам такая, случайно, не попадалась на дороге?
   Я была в полной уверенности, что Елена Павловна ответит, что никаких женщин не видела, но почтмейстерша неожиданно для меня вспомнила, что еще затемно, ранним утром видела именно такую женщину, как он описывает.
   – Да, какая-то мещанка в темной одежде шла по дороге, только тогда было еще темно, и я толком не разглядела, – взялась многословно объяснять Елена Павловна, лучась доброжелательством и женским обаянием.
   Я вжалась в спинку сидения, чтобы меня нельзя было рассмотреть в полутьме кареты и, на всякий случай, сунула руку под сюртук, ощупывая рукоятку пистолета.
   – И куда та женщина шла? – наклоняясь с лошади к самому окошку, спросил мордоворот.
   – Нам навстречу, – ответила моя красотка, высовываясь в окошко, чтобы собеседник мог лучше рассмотреть, как она хороша. – А вам она очень нужна? – судя по нежности в голосе, с улыбкой спросила она.
   – Весьма нужна, нам без нее просто не жить, – ответил всадник, распрямляясь в седле.
   Я опять осторожно выглянула из-за кружевного чепчика красотки. Всадники перекинулись поверх кареты многозначительным взглядами, придержали коней, и, не сказав Елене Павловне на прощание ни слова, поскакали назад.
   – Невежи, чем же я им не понравилась! – обижено сказала почтмейстерша. – В кое веки встретишь настоящих мужчин и надо же… А вы, Сильвестр, с вами что-то случилось? На вас просто нет лица! – наконец вспомнила она обо мне.
   – Все хорошо, просто я вас приревновал, – натянуто улыбнулась я. – Вы чуть не изменили мне с первыми встречными!
   – Ах, проказник, вам бы все шутить, ну не дуйтесь на меня. Хотите, я дам вам поцеловать ручку?!
   Не знаю почему, но все, что теперь делала и как говорила хозяйка кареты, казалось мне фальшивым. Даже то, что она отправила убийц назад в Москву. Как-то все это получилось у нее чересчур легко и просто.
   – А почему вы не поехали во Владимир по Владимирской дороге? – спросила я, символически лобзая надушенную руку Елены Павловны. – Разве по этой дороге можно туда попасть?
   – Конечно можно, глупый! Но сначала я должна заехать в Коржач и Суздаль.
   – Понятно, – кивнула я, хотя ничего мне понятно, как раз и не было.
   Час назад Елена Павловна говорила, что очень спешит к мужу, и поэтому рискнула выехать из Москвы ночью. Теперь оказывалось, ей нужно побывать еще в двух городах!
   – А вы правда видели ночью на дороге женщину? – осторожно спросила я.
   – Ну какие глупости, Сильвестр, вы спрашиваете! – захохотала она. – Как можно ночью из кареты разглядеть на дороге прохожую, да еще увидеть, во что она одета! Такой смешной вопрос могут задать только мужчины!
   – Так вы этих, – я оглянулась назад, – обманули?!
   – Конечно, обманула! Вы же почему-то не хотели, чтобы они вас увидели, вот я и отправила их назад в Москву, – прервав смех, серьезно сказала она.
   – С чего вы решили, что я не хотел? Впрочем, вы правы, я действительно этого не хотел. Мне эти люди показались подозрительными. Не удивлюсь, если окажется, что это они убили того купца.
   – Нет, не они, – покачала она головой.
   – А вы откуда знаете? Хоть они вам и понравились, но мне показалось, что у них рожи отъявленных преступников. Такие могут сделать что угодно, убьют человека и не поведут глазом!
   – Не стану с вами спорить, но того мужчину убили не они.
   – Да откуда вы знаете, что не они?! – рассердилась я.
   – Знаю, потому что его убил мой Иван, – спокойно сказала она и показала пальцем на спину кучера в окне. – Тот купчик же вас предал, за это и поплатился.
   – Сидора убил ваш кучер? – совершенно потеряно спросила я. – Но почему?
   – Я вам это уже сказала, Алевтина Сергеевна, – засмеялась она. – Хотя юноша из вас получился прелестный, но думаю, теперь вам самое время перевоплотиться в барышню. А погиб ваш проводник потому, что был слишком жаден до денег и видел вас в обоих обличиях. Значит, всегда мог опознать.
   – Так вы с самого начала все знали, получается… А кто вы, собственно, такая?!
   – Спокойно, не нужно хвататься за пистолет! Вы ведь доверяете Евстигнею? Тогда доверьтесь и мне! Мне специально пришлось бросить все свои дела и нестись, сломя голову, вас выручать!
   Я оставила попытку вытащить из кармана пистолет, откинулась на спинку сидения и должна была сознаться себе самой, что теперь вообще ничего не понимаю.
   – Но вы хотя бы можете сказать, ради чего вы все это делаете? – взмолилась я.
   – А вы не знаете? – удивилась она.
   – Нет, я вообще уже не понимаю, что происходит вокруг меня!
   – Странно, по-моему, вам все должно быть ясно без объяснений. Мы спасаем вашу жизнь! – серьезно ответила она.
   – Кто «мы» и чего ради вы так стараетесь?! – спросила я, пытаясь услышать, что она будет во время ответа думать.
   – Простите, милая, но я ничего не смогу вам объяснить. Я только выполняю то, что мне поручили. Мне нужно всего-навсего благополучно довезти вас до города Шуи. А там вы будете делать, все, что заблагорассудится.
   Думала в это время Елена Павловна о том, какая я бестолковая и как бывает трудно общаться с дилетантами.
   – А как же муж почтмейстер? – спросила я.
   – О, вы об этом! Но ведь как-то я должна была вам кем-то представиться! Вы ведь тоже не студент! А теперь вам стоит переодеться в женское плате, я для вас приготовила целый гардероб!
   – Опять в салоп и желтый чепчик? Я уж лучше останусь мужчиной! – решительно отказалась я.
   – Нет, эту одежду выбирала я, так что, надеюсь, она вам понравится! – засмеялась Елена Павловна. – Конечно ничего особенного, но вы станете, похожи на женщину!
   От такого предложения я, само собой, не смогла отказаться. Елена Павловна, не медля, попросила кучера найти подходящее место и остановиться на отдых. Тот съехал с дороги на проселок, и скоро нашел красивую поляну. Мы с Еленой Павловной вышли из кареты размять ноги. Кучер, распряг и пустил пастись лошадей. Мне было любопытно посмотреть, какую одежду приготовила мне мнимая почтмейстерша. Между тем Иван отвинтил от задней части кареты кожаный сундучок, расстелил нам для отдыха ковер и оставил одних.
   Елена Павловна с видом фокусника распахнула крышку… Увы, после платьев, подаренных графом Паленом, московские наряды показались до неприличия скромными и провинциальными. Однако, чтобы не расстраивать Елену Павловну, я сделала вид, что мне все очень нравится.
   Переодевание затянулось на полчаса, после чего мы присели отдохнуть на ковер. Кучер Иван еще не вернулся, и мы просто сидели и болтали. Теперь я чувствовала себя гораздо свободнее и увереннее, чем раньше. Спутница тактично не задавала мне никаких вопросов, но и сама ничего о себе не рассказывала. Говорили мы о моде, качестве тканей, и о том, о чем обычно говорят женщины, о мужском коварстве и непостоянстве. Кучер все не возвращался и Елена Павловна начала беспокоиться.
   – Что-то Иван задерживается, я попросила его немного погулять, пока вы переоденетесь, а он вовсе пропал, – сказала она.
   – Что с ним может случиться, здесь же никого нет, – успокоила я. – Так что вы говорили о мужской подлости?
   – Ах, милая, все мужчины одинаковые и не стоят даже доброго слова, – вздохнула она, – одним словом, – Елена Павловна, не договорила, с тревогой посмотрела на окружающие поляну кусты, и потеряла нить разговора. – Может быть, он далеко ушел и заблудился?
   – Ну да, в трех соснах, – пробурчала я. – Здесь негде теряться.
   Мы попытались продолжить разговор, но он больше не клеился. Елена Павловна волновалась все больше и откровенно трусила. Я решила, что вместо того, чтобы волноваться и ждать, нужно пойти в лес и посмотреть, куда он пропал, и на всякий случай вытащила и уложенного в сундучок сюртука пистолет.
   – Зачем это? – испугано, спросила Елена Павловна, со страхом глядя на пистолет. – Уберите скорее, вдруг он выстрелит!
   – Не выстрелит, – успокоила я, – пойдемте искать вашего Ивана. Не нравится мне, когда пропадаю люди!
   – Наверное, он, просто, заснул, – сказала она, не сводя тревожного взгляда со «смертоносного оружия». – Нужно его просто позвать!
   – Не стоит, – ответила я, чувствуя противный холод страха под ложечкой. – Лучше не поднимать шума. Он не мог далеко уйти!
   Удивительно, но как только я надела платье, у меня сразу же появилась какая-то женская робость. Если в мужской одежде, я бы вошла в лес без колебаний, то теперь, в платье, чувствовала себя беззащитной. Однако, пересилив страх, заставила себя пойти впереди своей спутницы. Мы пробрались сквозь кустарник и двинулись в том направлении, куда ушел кучер.
   – Иван, ау! – не выдержав, крикнула Елена Павловна. – Отзовись!
   – Тише, не нужно кричать, – попросила я, пытаясь по траве понять, куда он мог направиться.
   Она была примята совсем недавно, так что следы были достаточно явственные, и я без труда определила направление. Елена Павловна шла следом и что-то недовольно бормотала под нос. Не знаю зачем, но кучер сразу же пошел вглубь леса, и там я потеряла его след.
   Мы потоптались на месте, обошли почти все деревья, но Ивана не обнаружили.
   – Ну вот, теперь и мы заблудимся! – сказала Елене Павловна, когда я остановилась, не зная, что делать дальше. – Может быть, все-таки лучше его позвать?
   – Думаю, это бесполезно, – ответила я, и увидела мужскую ногу в рыжем сапоге, торчащую из-за толстой березы. – Да вон он лежит!
   – Где! Господи, что с ним такое! Скорее, скорее! – подхватилась товарка и бросилась к лежащему человеку.
   За деревом ничком, лицом прямо в крапиве, лежал не наш кучер, а незнакомый мужчина, одетый в мещанское платье. Его ноги в стоптанных сапогах были широко разбросаны в стороны. Никаких ран на спине или затылке я не увидела. На нашего кучера он совсем не походил.
   – Это не Иван, – воскликнула Елена Павловна, и дрожащим голосом, спросила, – его что, убили?!
   – Не знаю, – ответила я, наклоняясь пред телом, – сейчас проверю.
   – А где же Иван? – задала она обычный в такой ситуации вопрос.
   – Мертв, но еще не остыл, – не ответив, сказала я. – Этого еще только не хватало!
   – Мне страшно, – поделилась со мной спутница, – а как вы думаете, Иван жив? Может быть, он просто заблудился?
   – Не знаю, но боюсь… Вы этого человека раньше никогда не видели?
   Однако Елена Павловна уже не могла говорить, она плакала, зажав платком рот. Я взяла ее за руку и насильно повела назад. Впрочем, отойти мы успели всего на пару десятков шагов, и наткнулись на следующее тело, теперь уже нашего кучера. Он, в отличие от незнакомца, лежал на спине, широко раскинув руки. Над его животом расплылось кровавое пятно. Елена Павловна вскрикнула, зарыдала и побежала в сторону поляны. Я осталась на месте и наклонилась над Иваном. Когда я притронулась к его шее проверить пульс, он открыл глаза, посмотрел на меня и виновато сказал:
   – Вот такие дела, барышня! Подрезал меня ирод!
   – Елена Павловна, – позвала я, – помогите мне!
   – Нет, не могу, я боюсь! – откликнулась она издалека. – Давайте уйдем отсюда, а то нас тоже убьют!
   Я сама попыталась приподнять кучера, но он оказался для меня слишком тяжелым. Нужно было как-то выходить из положения и донести его хотя бы до кареты.
   – Иди сюда, дура, он жив! – закричала я на свою нервную товарку.
   Ругательство подействовало, и она медленно приблизилась. Выглядела она взволнованной, но не очень испуганной.
   – Он ранен в живот, его нужно отсюда вынести! – сердито сказала я. – Помогите мне, я одна не справлюсь!
   – Жив? – спросила она, приближаясь. – Действительно дура, чего я так испугалась!
   – Живой я, – ответил кучер, с трудом ворочая языком. – Вы мне только помогите подняться, я и сам дойду.
   – А кто тот человек, что ему от тебя было нужно? – спросила Елена Павловна, удостоверившись, что Иван и правда жив.
   – Не знаю, он мне не говорил, напал сзади, а там уж как получилось. Сам-то он ушел?
   – Нет, похоже, ты его убил, – ответила я. – Не бойся, мы тебя вытащим!
   – Я и сам смогу дойти, – сказал он, закрывая от слабости глаза.
   В то, что он сможет передвигаться сам, я не поверила, но когда мы все-таки его подняли, он сумел устоять на ногах. Рана на его животе снова начала кровоточить, что едва не повергло Елену Павловну в обморок. Однако все кончилось благополучно. Общими усилиями мы добрались до кареты и положили его на ковер. Дальше я занялась врачеванием. Получилось это у меня значительно ловчее, чем в случае с Николаем Ивановичем. Видимо, сказывался полученный опыт. Первым делом я сняла с него армяк и рубаху.