Страница:
Ренана кинула взгляд на Ирми, улыбнулась и зарделась. Ирми озорно подмигнул ей:
"А сейчас мы вам покажем, как работать с такринатором – это несложно!" – Ирми снова ласково улыбнулся Ренане.
"Мы в Неве-Меирии уже начали загружать всем желающим в компьютеры специальные программы силонокулл-защиты. Конечно, тем, кто об этом просит, кого нам удалось убедить… Правда, пока таких немного, но… – объяснил Бенци. – Вчера туда завезли оборудование для установки воронок. Валяются по улицам прямо на тротуарах столбы и эти уродливые гроздья… Воронок в гроздьях явно больше, чем тут в Меирии, да и выглядят мощнее. Не понимаю, почему рав Давид, ваш дедушка, да и старики в посёлке ни за что не хотят верить ни в силонокулл, ни в то, что его пытаются у них насадить силой, а то и пиратски. Им сказали, что просто собираются установить новую аппаратуру оповещения – они и поверили: мол, это же власти сказали! Правда, рав Давид согласился каждый вечер проводить занятия хора мальчиков, но считает, что это к делу не относится!.. Он так и заявил, что это никак не связано с нашими, как он говорит, бредовыми идеями и паникой". – "А что с твоей секцией борьбы, Ирми? Ты её, наконец-то, зарегистрировал?" – вдруг спросил Ноам. – "Ага! Щас! – неожиданно зло выдохнул Ирми. – У кого, скажи на милость, я её мог зарегистрировать? Ты не знаешь, кто этой регистрацией ведает?
Мы с Максом давно поняли: Тумбель нам никогда не позволит открыть такую секцию, тем более – в Неве-Меирии! Фанфаризаторы считают, что силовая борьба – только для элитариев, а фиолетовым агрессивным фанатикам не положено!" – "Может, он где-то и прав… Драки вообще ничего не решают, тем более – между своими! А уж учиться этому в полулегальной секции… – по меньшей мере, некрасиво!" – "Это что, эти самые… Ширли, прости, пожалуйста… которые тебя избили тогда, а теперь тебя же и клеймят бандитом, свои?! Бандитом, более злостным, чем твоя сестра, которая всё-таки врезала… ладно… не надо об этом…" – "Вот именно, мальчики! Мы же решили, что ту историю больше не вспоминаем…" – сверкнул Бенци глазами, и все замолкли.
После продолжительной паузы Ноам вскинул голову и упрямо закончил: "Я всё-таки верю, что "Цлилей Рина" ещё восстановят… Когда их дурацкий силонокулл себя исчерпает… Ведь мы никого не трогаем, никому не угрожаем и не навязываем…
Должны же понимать!.." – "Негде её там уже восстанавливать – после Великой Реконструкции!.. Такой Парк загубили, разорили!.. Такие аллеи и Лужайки – во что превратили!.. – пробурчал Ирми, сердито глядя в сторону. – Там уже… э-э-э…
Они нашу Лужайку с самого начала поместили вовнутрь Зоны, и что там теперь – ещё увидим… или уже не увидим… А насчёт исчерпания, то… черпать устанешь…" "Хорошо… – не глядя на старшего сына, проговорил Бенци, и в его голосе послышалась лёгкая горечь. – Ребята, завтра получите новые аппараты, а сейчас, девочки, возвращайтесь в общежитие. Ирми вас подбросит…" – "А как мы получим?.." – растерянно прошептала Ширли. – "Утречком подвезём прямо в ульпену", – заверил их Бенци, делая Ирми знак. Тот встал и направился к выходу, девочки за ним.
Ширли беспомощно оглянулась в сторону Ноама, он, очевидно, почувствовал её взгляд, поднял голову и ободряюще улыбнулся. Ирми и девочки вышли.
"А вы, мальчики, – Бенци пристально посмотрел на близнецов: – поможете нам.
Шмулик, твоя помощь особенно понадобится!"
2. Хамсин-сюита в стиле брейк-данс
Длинная дорога на Турнир Ширли, наконец-то, дала себя уговорить (не без влияния Доронов и Ирми), и накануне Турнира Моти привёз её домой. Приняв ванну, она вышла к родителям на кухню, где мама хлопотала с ужином. Ширли спросила: "Мам, чем тебе помочь?" – "Да нет, доченька, сиди, сиди: ты у нас дорогая гостья… Всё уже почти готово…" – "А где братья?" – "Придут, как обычно, под утро… Они ж у нас дубоны!" Ширли потянулась и с блаженным видом произнесла: "Наконец-то, нормально ванну приняла!" – "А что? В Юд-Гимеле с этим проблемы?" – "Ага… С тех пор, как Меирия стала Юд-Гимелем, пошли перебои с водой, с электричеством. Никогда не знаешь, когда чего отключат". – "У них там, наверно, сети старые, вот и выходят из строя… Менять-то было недосуг. Деньги на другие вещи тратили…" – пробормотала Рути, старательно отводя глаза. – "Угу! – иронически обронила Ширли, – у них там, где ты родилась и выросла, между прочим… раньше, да и до недавнего времени, все сети работали, как часы. А как установили эти дурацкие воронки, как стали их подключать, так все сети сразу состарились и одряхлели.
Вот так вот – мгновенно! И ведь не говорят, когда им придёт в голову их врубить!
Ни порядка, ни системы…" – "Доченька, не надо, – сказал недовольно Моти, входя на кухню, – повторять чужие слова. Откуда вы знаете, что это связано с присоединением посёлка к Эрании и с подключением системы воронок?" – "Ребята знают…" – "Да откуда они-то знают! Предположения на пустом месте – и больше ничего! Адон Рошкатанкер заботится обо всём городе, и Юд-Гимелю, недавно ставшему частью Эрании, он обеспечивает то же обслуживание, что и всем остальным районам! Значит, руки не дошли! Видишь, сколько забот с этим Турниром! А какие гости на него к нам приедут!" – "Мы тоже догадываемся, что это связано с Турниром, вернее – с тем, что они замыслили после Турнира…" – тихо пробормотала Ширли. – "Только не надо повторять глупости о наших избранниках!
Мало ли, что говорят иные… э-э-э… антистримеры!.." – не глядя на дочь, проговорил Моти, густо покраснев. – "Ладно, – мрачно промолвила девушка, опустила голову, пробормотала: – Я вообще лучше буду молчать в этом доме!.. Если уж не могу ничего сказать, даже в отсутствие наших семейных дубонов…" Рути с Моти переглянулись. Весь ужин дочка молчала, не глядя на родителей, а, поев, встала, буркнула спасибо и ушла к себе.
Моти с утра нервничал, но такое его состояние после возвращения из Австралии стало и для него, и для домашних привычным делом. Все уже успели позабыть о Моти спокойном, Моти бесшабашно-весёлом, Моти, безмятежно мурлычущем какую-нибудь песенку, даже о Моти рассеянном. На него к тому же подействовала размолвка с дочерью накануне за ужином. Рути старалась ни в чём ему не перечить, предупреждала каждое его желание. Только днём шёпотом предложила отдохнуть.
Заявившиеся под утро, как и сказала Рути, близнецы проспали до часу дня, а потом, как всегда, врубили на полную громкость свой любимый силонокулл. Рути только обмолвилась: "А нельзя ли дать нам отдых перед Турниром? Ещё успеем наслушаться!..
Папа, между прочим, отдыхает…" – "Ничего с ним не станет! Вам надо приучить свой слух к современным звучаниям и гармониям. Чтобы знали, чем вас порадуют передовые группы!" – заявили братья, но всё-таки убавили громкость.
Ширли заперлась в своей комнате и до выхода из дому так там и просидела, стараясь ничем не обнаруживать своего присутствия. Чтобы успокоиться перед Турниром и запастись нервной энергией, она долго лежала в пенистой ванне, с тоской вспоминая утраченные записи, которые она теперь могла слушать только через та-фон – спасибо Ноаму и Ирми с Рувиком. Но для лежания в ванне это не подходило: уж что-нибудь одно – или ванна, или наушник с музыкой. До Ренаны дозвониться не удалось, хотя она пыталась несколько раз. Рисовать ей сегодня почему-то совершенно не хотелось. Точно так же, охваченная неясным тревожным предчувствием, она не могла заставить себя раскрыть книгу, почитать что-нибудь лёгкое и развлекательное.
Девушка долго стояла перед раскрытым шкафом, задумчиво перебирая одёжки из тех, что ещё не перетащила в общежитие. Наконец, упрямо закусив губу и встряхнув головой, она решительно закрыла шкаф. Она наденет то, в чём приехала из Меирии: любимую вышитую Ренаной кофточку переливающихся сине-фиолетовых тонов, и новенькую юбку-брюки глубокого сине-фиолетового тона. На ушах позванивали серебряные серёжки в виде крохотных свирелек, подарок Яэль и Йоэля.
Около шести вечера она медленно спустилась в салон и присела рядом с Рути, которая нервно двигала спицами и делала вид, что с интересом смотрит в экран телевизора, где калейдоскопом крутились лица, лица, лица, скорее – какие-то странные физиономии, которые и лицами-то не назовёшь, оскаленные в торжествующих ухмылках морды. Рути взглянула на дочь и робко обронила: "Доченька, у тебя нет чего-нибудь… другого… ну, не такого вызывающе фиолетового?" – "А что?.. Тебе не нравится вышивка?.. Что в ней плохого? Немодно у элитариев?" – тут же вскинулась девушка. – "Ну, не знаю… Неприлично так выделяться. Все в жёлто-зелёной гамме, модных, красивых тонов, или в красно-бордово-розовом, а ты… Ведь сидеть будем в секторе Далет! Все элитарии Арцены будут на тебя смотреть и осуждать".
Моти сидел напротив, прикрыв глаза. Перед ним на маленьком столике стоял стакан остывшего кофе, рядом валялись два надкусанных печенья. На то, как оделась дочь, идя на Турнир, он, казалось, не обращал никакого внимания.
Сверху с грохотом скатились близнецы. Их прикид ничем не отличался от того, в котором они выступали в ОФЕЛЬ-ШОУ. Разве что на свежих, из-под утюга, рубашках ещё не проявился рисунок, который так шокировал Рути во время передачи, в тот момент, когда Гай на всю Арцену заявил, что они оба считают Тимми Пительмана своим вторым отцом за всё хорошее, что он для них сделал. Моти вздрогнул и открыл глаза, глянул на сыновей и спросил: "Что, уже пора?" – "Иди, ополосни лицо, дорогой! И допей свой кофе, он и холодный тебя освежит", – ласково пробормотала Рути. Она уже была одета в длинную блузу свободного покроя и непонятного цвета и темнозелёные брюки. Седеющие, но всё ещё пышные волосы были собраны в низкий хвост, стелясь по покатым пухлым плечам. Моти медленно встал и поплёлся к себе переодеться. Близнецы завопили: "Скорее! Скорее! Опоздаем!! Не успеем!!!" Рути и Ширли молча направились к выходу, а за ними, толкаясь, рванули близнецы.
Вскоре вышел Моти, и семья стала усаживаться в машину. Моти пристально глянул на близнецов и знаком указал дочери, чтобы села с ним рядом. Его удивило, что на этот раз сыновья не возразили. Рути старалась занять меньше места, чтобы не стеснять капризных мальчишек. Заводя машину, Моти тихонько, чтобы не слышали сыновья, спросил: "Ширли, ты случайно, или намеренно надела фиолетовое? Ты что, не знаешь, что этот цвет в глазах наших элитариев символизирует… э-э-э… антистримерство?" – "Папочка, ты забыл, что я учусь в ульпене и живу в Меирии.
Мне эта символика подходит. Но если уж тебя это так интересует, то я просто надела то, что мне идёт и нравится. Мне и Яэль сказала, что мне очень идут цвета этой гаммы. И вообще… неужели противостояние между разными музыкальными направлениями вышло на уровень цветовой гаммы?" – "Э-э-э… Ты же должна понимать: не зря говорят о струе подобающей цветовой гаммы!.. Подобающей!
Понимаешь?" – "Папа, разве вам недостаточно, что я какое-то время посижу с вами?
Вон, мальчики – те ни минуты с вами сидеть не будут!.. Кстати, почему они-то не в своей дубоньей форме?" – "У них спроси, если тебе так интересно… Ладно, закрыли тему. Не хочу тебя принуждать…" Тихое упрямство дочери в который раз поразило Моти. Он подумал: "Подростки… с ними никогда не бывало просто…"
На обширную, залитую светом площадь, которая когда-то была площадью перед Парком, а потом главным прогулочным променадом вдоль Забора, где установили уже упоминавшийся Фонтан Как-у-всехного Согласия Дова Бар-Зеэвува, задолго до начала Турнира начала стекаться масса возбуждённых эранийцев и многочисленных гостей города. Респектабельные посетители старой "Цедефошрии" с плохо скрываемой неприязнью взирали на шумный поток так не похожих на них чужаков, никогда ранее не приближавшихся к элитарной "Цедефошрии". Это были жители только что присоединённой к Эрании Меирии и их гости из ближних и дальних пригородов, в том числе из Неве-Меирии и Шалема.
Далетарии окружили Фонтан живописными кучками, сверкающими и переливающимися всеми оттенками таинственных зыбучих топей. Они не сводили глаз с заполняющих площадь перед Фонтаном необычных гостей и хихикали, как бы каким-то своим шуткам; ключевым словом в них было – фиолетовые. И верно: на многих молодых мужчинах и юношах были кипы всех оттенков фиолетово-лилового, либо бледно-серебристого или глубокого лазурного оттенка с неизменным фиолетовым орнаментом. Многие девушки накинули ажурные или полупрозрачные фиолетовые накидки ярких густо-фиолетовых оттенков.
Высоко наверху по всей территории площади были установлены огромные видеоэкраны, тупо темневшие в вышине. Спереди, за волнующимся морем голов, рук, плеч таинственно зияло тусклым мраком угольно-чёрное пространство. Пёстрая толпа постепенно разделялась на различно окрашенные потоки и ручейки, которые стремились куда-то в мерцающую слабыми точками глубину, каждый к своим секторам – согласно купленным билетам. Среди этих потоков естественным образом выделялись два шумных людских потока: один причудливо и изысканно переливался всеми оттенками классического болота, тогда как другой походил на закатное небо, окрашенное всеми оттенками фиолетового. Оба потока сошлись перед погружённым в полумрак пространством и начали разбегаться в стороны.
На хрупкую, черноглазую девушку, облачённую в бледно-синюю с густо-фиолетовой отличной вышивкой блузку, и словно случайно оказавшуюся в потоке, бурлящем всеми оттенками зыбучих топей, на счастье Рути, почти никто в возбуждённой толпе не обращал внимания.
Блохи осторожно лавировали в плотной возбуждённой толпе. Галь сказал: "Мы с братом должны хотя бы с самого начала подойти на пост. Но к вам мы обязательно будем наведываться. Вот и за сестрой проследить не мешало бы! А то… уже начались вольности… начиная с одежды…" – "Кстати, насчёт одежды… На посту вам полагается быть в форме? Или как?" – осторожно спросил Моти. – "Dad, не задавай лишних вопросов. Экипировка появится в нужный момент – и ни секундой ранее! А сейчас… постойте!.. Мы хотим разобраться, какая трасса ведёт к нашему сектору", – и, прищёлкнув каблуками почти по-военному, мальчики нырнули в толпу.
Ширли мягко высвободила локоть из маминой ладони и вдруг заявила: "Я хотела бы подойти в фиолетовый сектор, где сидят мои друзья. Уж там-то цвет моей одежды ни вопросов, ни неприятных ассоциаций не вызовет. Я же чувствую, мама, что это тебя напрягает. Ты, конечно, прости меня, но я не могу принять этот модный цвет классического болота, да и бордово-красная гамма меня не вдохновляет. Короче, эта ваша струя подобающей цветовой гаммы…" То ли братья не успели отойти далеко, то ли почти сразу вернулись, но как бы в ответ на сказанное лично матери тихим голосом Ширли тут же услышала яростный фальцет одного из братьев: "Что-о?!
Daddy! Ты слышишь, что она говорит?! Посмей только! – подошёл Галь вплотную к сестре: – Ты будешь сидеть с нами и голосовать так, как вся семья будет голосовать! Мы тебе укажем, какие кнопки на войтеромате полагается нажимать далетариям!" – "А я к далетариям никакого отношения не имею!" – дёрнула плечом Ширли. Рути быстро и удивлённо спросила, явно отводя огонь сыновнего гнева на себя: "А что, мы все должны как-то одинаково голосовать? Разве разным людям не естественно иметь разные вкусы, пристрастия и интересы?" – "А ты что думала, ма!
Мы же одна семья! Daddy работает в фирме СТАФИ (бывшей "Лулиании"), и наша ячейка – в элитарном секторе Далет новой "Цедефошрии"! Элитарии все, как один, – за нашу струю подобающей цветовой гаммы! Да как это элитарий, тем более – далетарий посмеет не принять культуру самого прогрессивного, самого-самого-самого!.." – захлёбываясь от возбуждения, нестройно прокричали близнецы. Рути возразила: "А если я хочу отдать голос нашему с папой любимому камерному оркестру?.. Мы в молодости любили ходить на его концерты, помнишь, Мотеле?" Моти мечтательно улыбнулся жене – и тут же беспомощно оглянулся на сыновей, поймав их насмешливые улыбки. А Рути продолжала: "Или любимому джазу, или вокальному дуэту… Хуже они с тех пор не стали!" – "Ну, маманька, это же сентиментальщина… прошлый век!" – "Или… э-э-э… рок-мюзиклу! Скорей всего, именно мюзиклу! В нём есть всё, что я люблю и ценю в музыке, и в современности ему не откажешь. И исполнители там просто великолепные!" – "Насчёт современности… это ты, пожалуй, хватанула через край. Но речь не о том!.. Ты что, не собираешься отдать свой голос "Звёздным силоноидам"?" – "Конечно, нет! Я не понимаю их… э-э-э… музыки. Что поделать!
Это я-то, профессиональный музыкант, не понимаю!" – "Ну, если ты не принимаешь, если тебе, великой profy, кажется слишком сложной над-мелодическая, над-ритмическая, космическая музыка, так есть ведь ещё группа "Шавшевет" – далетарный рэпп под стиральные доски ихних бабушек. Очень звучный инструмент! Или, на худой конец "Петек Лаван"!" – "Это что, указание на цвет их кнопки?" – рассеянно спросил Моти. Галь озадаченно взглянул на него, раздумывая, не издевается ли отец над этой группой, потом ответил: "Я ещё не разобрался, какого цвета кнопка у этого ансамбля… Гай, а ну-ка, сгоняй, принеси программку, там всё расписано", – послал он брата, который тут же нырнул в толпу.
Рути спросила: "А чего это ты им раскомандовался?" – "Мать, ты что! Он у меня всегда был как бы в денщиках. А теперь и наш командир Кошель Шибушич распорядился. Ты что, не знаешь субординации?" – "Ладно, вы с ним сами разберётесь. Ты лучше расскажи, какие ещё группы ты любишь. Просто интересно…
Ведь не только же…" – смешалась мать. – "Ещё есть Виви Гуффи. Но он уж точно – только для продвинутой в культурном отношении молодёжи. Ему аккомпанируют всё те же… Не буду предварять, сами услышите!" – прервал сам себя Галь. Из толпы вынырнул немного встрёпанный Гай и развернул перед отцом программку: "Вот видишь?
"Шавшевет" – кнопка желто-зелёная… "Шук Пишпишим" почему-то отсутствует… И "Шампаньев"… тоже почему-то нет в списке… Постой… Галь, это почему?" – "Ты что, не знаешь, что они уже объединились в одну группу?!.. Про "Шампаньев" давно уже вслух упоминать категорически не рекомендуется! – грозно сверкнул на брата глазами и понизил голос Галь. – Ты что, совсем забылся?! Недоработочка с твоей стороны!
Вот только не знаю, кто у них теперь солист. И что интересно! – они решили это в процессе состязания по классическому боксу! Кто-то кого-то в нокаут отправил – и стал солистом в группе! Ясно, это солист "Шавшевет" – он и повыше, и помощнее будет. И прыгучесть у него – даже я завидую!" – "Что? – у Моти от изумления отвисла челюсть. – Какая прыгучесть?! Что значит – помощнее! Это же музыканты!..
Значит, и выбор солиста должен происходить на музыкальном конкурсе… с участием специалистов!.." – "Daddy, ты отстал! У нас в "Далетарии" давно уже все вопросы решаются на ковре или на ринге. Кто сильней и ловчей – тот и солист!" – снисходительно посмотрел Галь на отца. Тому только и осталось недоуменно плечами пожать и переглянуться с женой, которая от изумления, смешанного со слабым испугом, побледнела.
Галь, глядя в программку и кого-то энергично отводя плечом, продолжил: "Итак, победил солист "Шавшевет", поэтому это название и дали объединённой группе. Вам, учитывая ваш… э-э-э… уровень, я рекомендую группу "Шавшевет". Их кнопка, как я уже сказал, жёлто-зелёная, но цвет ярче и веселее, чем у "Звёздных силоноидов".
А "Петек Лаван" – у них густо-розовая кнопка с отливом в молочный цвет. Ну, как бы стакан молока, в который попали капли крови. Это мы вас информируем – для точности и… э-э-э… образности. А всякие там джазы, камерники, мюзиклы… У них… а чёрт-их-знает, какие у них цвета. Посмотрите сами в программке… мне неохота… Какие-нибудь оранжевые, синие, персиковые, витаминные…" – "Да-да, мы с мамой сами почитаем… Идите, вас, наверно, там ждут", – пробормотал Моти, беря из рук сына программку и продолжая шагать по направлению к нужному сектору.
– "Учтите, все элитарии – за силонокулл или Виви Гуффи, "Шавшевет" или "Петек Лаван". Иначе как-то некрасиво получится… Несовременно! Посмешищем себя сделаете, не впишетесь в статистический колокол, построенный аналитиками "OFEL-INFO" на основе представительной выборки!" – "А если у нас другие вкусы?" – "Пожалуйста!
Только не знаю, как вам удастся проголосовать на войтеромате – и не вписаться в элитарную статистическую кривую…" – со странной, загадочной улыбкой, в которой туманно мерцала угроза, проговорил Галь, Гай привычно согласно закивал.
"А как будут голосовать ваши дубоны? Как командир прикажет, или дана команда вольно?" Галь пристально глянул на отца, но решил не обострять дискуссию и ответил: "Ну, у нас богатый выбор!" – и он поднял вверх два растопыренных пальца, а Гай поддакнул, но поднял и показал пятерню. Моти важно кивнул: "Да-а! Не просто богатый – богатейший! У далетариев, из которых, как нам известно, вышли знаменитые офелелюбивые "Шавшеветы" – выбор ещё богаче!" – "Послушай, dad! – угрожающе прошипел Галь, но, оглянувшись по сторонам, замолк и изобразил напряжённую улыбку. – Я понимаю, что мы с братом немножко недоработали с вами.
Но это поправимо, для этого проводится наш Турнир. Он вам наглядно покажет культурные предпочтения масс!"
В образовавшееся в некотором отдалении от Фонтана скопище голов, покрытых кипами и шляпками всех оттенков от густо-фиолетового до чёрного, энергично проталкивалась Ширли, чтобы встретиться с друзьями.
Первыми увидели лавирующую в густой толпе Ширли близнецы и испустили призывный клич. Рувик вспыхнул. Ренана хотела было привычно одёрнуть близнецов, но тут и сама увидела подругу и протолкалась к ней. Девочки пылко расцеловались.
Запыхавшаяся Ширли только и успела выдохнуть: "Я тебе пыталась дозвониться весь день…" – "Ничего, зато мы встретились!" Ширли обратила внимание на красивую кружевную шаль ярко-фиолетового оттенка, с изысканной небрежностью накинутую на плечи Ренаны. А Ренана обратила внимание на фиолетово переливающуюся блузку Ширли: "О, знакомая кофточка! В такой кофточке надо сидеть с нами!" – "И так еле смогла к вам прорваться! Пока братишки растолковывают родителям цвета кнопок на войтеромате, и на меня ноль внимания…" – вздохнула Ширли. – "А что! Пошли с нами, Ширли! Цвет у тебя, что надо! В самый раз для нашего сектора!" – предложил ей Рувик и тут же покраснел. Шмулик ей весело подмигнул: "Не унывай! Всё будет хорошо!" – "Фиолет – что за ласковый цвет! Самый ласковый, самый красивый!
Фиолет, он любимый мой цвет!" – пропел Рувик, поглаживая свою темнофиолетовую кипу с ярколиловым орнаментом, которая зеркально отражала рисунок кипы Шмулика.
У обоих близнецов за спиной ритмично покачивались большие и пухлые футляры.
Только теперь Ширли увидела, что у Шмулика его футляр слегка изменил форму.
Ренана поняла, о чём думает Ширли, и ласково прошептала: "Никто на это не обратит внимания! Я ему скажу, помогу поправить…" Рувик протянул Ширли маленькую книжечку: "На, вот, возьми. Когда ввинтится силуфокульт, открой, почитай… Поможет, ручаюсь!" Ширли благодарно улыбнулась мальчику, зажав в ладони книжечку псалмов, грустно улыбнулась Ренане, та ласково погладила её по руке: "Не грусти…"
К Доронам сквозь толпу пробились встревоженные Моти и Рути Блох, которые искали свою внезапно исчезнувшую в густой толпе дочь и очень обрадовались, увидев её.
Ширли вспыхнула и тут же, сгорая от смущения, зачастила: "О-ой! Папа, мама, вот – познакомьтесь: мои друзья Дороны!" Моти улыбнулся шагавшему позади детей Бенци и оба одновременно произнесли: "А мы знакомы!" – "О-о, Рути! А тебя я давно не видел! Ты ничуть не изменилась! – улыбнулся Бенци и повёл рукой, указывая на своих детей: – Знакомься: моя команда! Старшая дочка Ренана, надеюсь, вы о ней слышали от Ширли?" – "О, да!.. Ещё бы… – натужно улыбаясь и глядя куда-то вбок, выговорила Рути, искоса глядя на девушку, которая, в свою очередь, прямо, но без вызова, посмотрела на скошенные куда-то вбок глаза матери своей подруги и школьной подруги своей матери. – И не только от Ширли", – еле слышно выдохнула Рути. Бенци, как бы ничего не замечая, продолжил: "А это мои близнецы Шмуэль и Реувен, учатся в музыкальном йешиват-тихоне в Неве-Меирии. Они у нас музыканты, а Рувик – и он приобнял сына за плечи, – ещё и поэт!" Моти и Рути с интересом посмотрели на близнецов и с вежливыми улыбками кивнули покрасневшим от смущения мальчикам. Моти обронил: "Очень приятно!" – "А вот – мой первенец Ноам", – и Бенци, просияв гордой улыбкой, кивнул на подошедшего старшего сына. Рути уставилась на парня странным, немного ревнивым взглядом, поджав губы и едва кивнув ему. Ноам смутился, он решил, что матери любимой девушки он не очень понравился.
Рути между тем придирчиво оглядывала всех по очереди детей Нехамы и Бенци, попутно спрашивая: "А что Нехамеле?" – "Ну, мы же перебрались в Неве-Меирию. Она сейчас там с младшими детьми… Ей-то ни к чему этот Турнир, а малышам и тем более, особенно Бухи… – объяснил Бенци и тут же спросил, старательно скрывая иронию, но слегка поджав губы: – А ваши орлы где?" – "О, они у нас в охране Турнира! – с иронической гордостью заявил Моти. – А твой… э-э-э… Ноам? Он что, не служит?" – "Он в военной йешиве, у них на курсе только через год по программе начинается служба…" – "А-а-а!.." -протянул Моти, вслед за женой придирчиво глянув на окончательно смутившегося парня.
Рути меж тем, намётанным материнским глазом оценив взгляды, которые Рувик украдкой кидал на её дочь, подумала: "Я так понимаю, моя дочь нравится не только этому, прямо скажем, некрасивому мальчику… до чего же его этот нос уродует!..
"А сейчас мы вам покажем, как работать с такринатором – это несложно!" – Ирми снова ласково улыбнулся Ренане.
"Мы в Неве-Меирии уже начали загружать всем желающим в компьютеры специальные программы силонокулл-защиты. Конечно, тем, кто об этом просит, кого нам удалось убедить… Правда, пока таких немного, но… – объяснил Бенци. – Вчера туда завезли оборудование для установки воронок. Валяются по улицам прямо на тротуарах столбы и эти уродливые гроздья… Воронок в гроздьях явно больше, чем тут в Меирии, да и выглядят мощнее. Не понимаю, почему рав Давид, ваш дедушка, да и старики в посёлке ни за что не хотят верить ни в силонокулл, ни в то, что его пытаются у них насадить силой, а то и пиратски. Им сказали, что просто собираются установить новую аппаратуру оповещения – они и поверили: мол, это же власти сказали! Правда, рав Давид согласился каждый вечер проводить занятия хора мальчиков, но считает, что это к делу не относится!.. Он так и заявил, что это никак не связано с нашими, как он говорит, бредовыми идеями и паникой". – "А что с твоей секцией борьбы, Ирми? Ты её, наконец-то, зарегистрировал?" – вдруг спросил Ноам. – "Ага! Щас! – неожиданно зло выдохнул Ирми. – У кого, скажи на милость, я её мог зарегистрировать? Ты не знаешь, кто этой регистрацией ведает?
Мы с Максом давно поняли: Тумбель нам никогда не позволит открыть такую секцию, тем более – в Неве-Меирии! Фанфаризаторы считают, что силовая борьба – только для элитариев, а фиолетовым агрессивным фанатикам не положено!" – "Может, он где-то и прав… Драки вообще ничего не решают, тем более – между своими! А уж учиться этому в полулегальной секции… – по меньшей мере, некрасиво!" – "Это что, эти самые… Ширли, прости, пожалуйста… которые тебя избили тогда, а теперь тебя же и клеймят бандитом, свои?! Бандитом, более злостным, чем твоя сестра, которая всё-таки врезала… ладно… не надо об этом…" – "Вот именно, мальчики! Мы же решили, что ту историю больше не вспоминаем…" – сверкнул Бенци глазами, и все замолкли.
После продолжительной паузы Ноам вскинул голову и упрямо закончил: "Я всё-таки верю, что "Цлилей Рина" ещё восстановят… Когда их дурацкий силонокулл себя исчерпает… Ведь мы никого не трогаем, никому не угрожаем и не навязываем…
Должны же понимать!.." – "Негде её там уже восстанавливать – после Великой Реконструкции!.. Такой Парк загубили, разорили!.. Такие аллеи и Лужайки – во что превратили!.. – пробурчал Ирми, сердито глядя в сторону. – Там уже… э-э-э…
Они нашу Лужайку с самого начала поместили вовнутрь Зоны, и что там теперь – ещё увидим… или уже не увидим… А насчёт исчерпания, то… черпать устанешь…" "Хорошо… – не глядя на старшего сына, проговорил Бенци, и в его голосе послышалась лёгкая горечь. – Ребята, завтра получите новые аппараты, а сейчас, девочки, возвращайтесь в общежитие. Ирми вас подбросит…" – "А как мы получим?.." – растерянно прошептала Ширли. – "Утречком подвезём прямо в ульпену", – заверил их Бенци, делая Ирми знак. Тот встал и направился к выходу, девочки за ним.
Ширли беспомощно оглянулась в сторону Ноама, он, очевидно, почувствовал её взгляд, поднял голову и ободряюще улыбнулся. Ирми и девочки вышли.
"А вы, мальчики, – Бенци пристально посмотрел на близнецов: – поможете нам.
Шмулик, твоя помощь особенно понадобится!"
2. Хамсин-сюита в стиле брейк-данс
Длинная дорога на Турнир Ширли, наконец-то, дала себя уговорить (не без влияния Доронов и Ирми), и накануне Турнира Моти привёз её домой. Приняв ванну, она вышла к родителям на кухню, где мама хлопотала с ужином. Ширли спросила: "Мам, чем тебе помочь?" – "Да нет, доченька, сиди, сиди: ты у нас дорогая гостья… Всё уже почти готово…" – "А где братья?" – "Придут, как обычно, под утро… Они ж у нас дубоны!" Ширли потянулась и с блаженным видом произнесла: "Наконец-то, нормально ванну приняла!" – "А что? В Юд-Гимеле с этим проблемы?" – "Ага… С тех пор, как Меирия стала Юд-Гимелем, пошли перебои с водой, с электричеством. Никогда не знаешь, когда чего отключат". – "У них там, наверно, сети старые, вот и выходят из строя… Менять-то было недосуг. Деньги на другие вещи тратили…" – пробормотала Рути, старательно отводя глаза. – "Угу! – иронически обронила Ширли, – у них там, где ты родилась и выросла, между прочим… раньше, да и до недавнего времени, все сети работали, как часы. А как установили эти дурацкие воронки, как стали их подключать, так все сети сразу состарились и одряхлели.
Вот так вот – мгновенно! И ведь не говорят, когда им придёт в голову их врубить!
Ни порядка, ни системы…" – "Доченька, не надо, – сказал недовольно Моти, входя на кухню, – повторять чужие слова. Откуда вы знаете, что это связано с присоединением посёлка к Эрании и с подключением системы воронок?" – "Ребята знают…" – "Да откуда они-то знают! Предположения на пустом месте – и больше ничего! Адон Рошкатанкер заботится обо всём городе, и Юд-Гимелю, недавно ставшему частью Эрании, он обеспечивает то же обслуживание, что и всем остальным районам! Значит, руки не дошли! Видишь, сколько забот с этим Турниром! А какие гости на него к нам приедут!" – "Мы тоже догадываемся, что это связано с Турниром, вернее – с тем, что они замыслили после Турнира…" – тихо пробормотала Ширли. – "Только не надо повторять глупости о наших избранниках!
Мало ли, что говорят иные… э-э-э… антистримеры!.." – не глядя на дочь, проговорил Моти, густо покраснев. – "Ладно, – мрачно промолвила девушка, опустила голову, пробормотала: – Я вообще лучше буду молчать в этом доме!.. Если уж не могу ничего сказать, даже в отсутствие наших семейных дубонов…" Рути с Моти переглянулись. Весь ужин дочка молчала, не глядя на родителей, а, поев, встала, буркнула спасибо и ушла к себе.
***
Моти с утра нервничал, но такое его состояние после возвращения из Австралии стало и для него, и для домашних привычным делом. Все уже успели позабыть о Моти спокойном, Моти бесшабашно-весёлом, Моти, безмятежно мурлычущем какую-нибудь песенку, даже о Моти рассеянном. На него к тому же подействовала размолвка с дочерью накануне за ужином. Рути старалась ни в чём ему не перечить, предупреждала каждое его желание. Только днём шёпотом предложила отдохнуть.
Заявившиеся под утро, как и сказала Рути, близнецы проспали до часу дня, а потом, как всегда, врубили на полную громкость свой любимый силонокулл. Рути только обмолвилась: "А нельзя ли дать нам отдых перед Турниром? Ещё успеем наслушаться!..
Папа, между прочим, отдыхает…" – "Ничего с ним не станет! Вам надо приучить свой слух к современным звучаниям и гармониям. Чтобы знали, чем вас порадуют передовые группы!" – заявили братья, но всё-таки убавили громкость.
Ширли заперлась в своей комнате и до выхода из дому так там и просидела, стараясь ничем не обнаруживать своего присутствия. Чтобы успокоиться перед Турниром и запастись нервной энергией, она долго лежала в пенистой ванне, с тоской вспоминая утраченные записи, которые она теперь могла слушать только через та-фон – спасибо Ноаму и Ирми с Рувиком. Но для лежания в ванне это не подходило: уж что-нибудь одно – или ванна, или наушник с музыкой. До Ренаны дозвониться не удалось, хотя она пыталась несколько раз. Рисовать ей сегодня почему-то совершенно не хотелось. Точно так же, охваченная неясным тревожным предчувствием, она не могла заставить себя раскрыть книгу, почитать что-нибудь лёгкое и развлекательное.
Девушка долго стояла перед раскрытым шкафом, задумчиво перебирая одёжки из тех, что ещё не перетащила в общежитие. Наконец, упрямо закусив губу и встряхнув головой, она решительно закрыла шкаф. Она наденет то, в чём приехала из Меирии: любимую вышитую Ренаной кофточку переливающихся сине-фиолетовых тонов, и новенькую юбку-брюки глубокого сине-фиолетового тона. На ушах позванивали серебряные серёжки в виде крохотных свирелек, подарок Яэль и Йоэля.
Около шести вечера она медленно спустилась в салон и присела рядом с Рути, которая нервно двигала спицами и делала вид, что с интересом смотрит в экран телевизора, где калейдоскопом крутились лица, лица, лица, скорее – какие-то странные физиономии, которые и лицами-то не назовёшь, оскаленные в торжествующих ухмылках морды. Рути взглянула на дочь и робко обронила: "Доченька, у тебя нет чего-нибудь… другого… ну, не такого вызывающе фиолетового?" – "А что?.. Тебе не нравится вышивка?.. Что в ней плохого? Немодно у элитариев?" – тут же вскинулась девушка. – "Ну, не знаю… Неприлично так выделяться. Все в жёлто-зелёной гамме, модных, красивых тонов, или в красно-бордово-розовом, а ты… Ведь сидеть будем в секторе Далет! Все элитарии Арцены будут на тебя смотреть и осуждать".
Моти сидел напротив, прикрыв глаза. Перед ним на маленьком столике стоял стакан остывшего кофе, рядом валялись два надкусанных печенья. На то, как оделась дочь, идя на Турнир, он, казалось, не обращал никакого внимания.
Сверху с грохотом скатились близнецы. Их прикид ничем не отличался от того, в котором они выступали в ОФЕЛЬ-ШОУ. Разве что на свежих, из-под утюга, рубашках ещё не проявился рисунок, который так шокировал Рути во время передачи, в тот момент, когда Гай на всю Арцену заявил, что они оба считают Тимми Пительмана своим вторым отцом за всё хорошее, что он для них сделал. Моти вздрогнул и открыл глаза, глянул на сыновей и спросил: "Что, уже пора?" – "Иди, ополосни лицо, дорогой! И допей свой кофе, он и холодный тебя освежит", – ласково пробормотала Рути. Она уже была одета в длинную блузу свободного покроя и непонятного цвета и темнозелёные брюки. Седеющие, но всё ещё пышные волосы были собраны в низкий хвост, стелясь по покатым пухлым плечам. Моти медленно встал и поплёлся к себе переодеться. Близнецы завопили: "Скорее! Скорее! Опоздаем!! Не успеем!!!" Рути и Ширли молча направились к выходу, а за ними, толкаясь, рванули близнецы.
Вскоре вышел Моти, и семья стала усаживаться в машину. Моти пристально глянул на близнецов и знаком указал дочери, чтобы села с ним рядом. Его удивило, что на этот раз сыновья не возразили. Рути старалась занять меньше места, чтобы не стеснять капризных мальчишек. Заводя машину, Моти тихонько, чтобы не слышали сыновья, спросил: "Ширли, ты случайно, или намеренно надела фиолетовое? Ты что, не знаешь, что этот цвет в глазах наших элитариев символизирует… э-э-э… антистримерство?" – "Папочка, ты забыл, что я учусь в ульпене и живу в Меирии.
Мне эта символика подходит. Но если уж тебя это так интересует, то я просто надела то, что мне идёт и нравится. Мне и Яэль сказала, что мне очень идут цвета этой гаммы. И вообще… неужели противостояние между разными музыкальными направлениями вышло на уровень цветовой гаммы?" – "Э-э-э… Ты же должна понимать: не зря говорят о струе подобающей цветовой гаммы!.. Подобающей!
Понимаешь?" – "Папа, разве вам недостаточно, что я какое-то время посижу с вами?
Вон, мальчики – те ни минуты с вами сидеть не будут!.. Кстати, почему они-то не в своей дубоньей форме?" – "У них спроси, если тебе так интересно… Ладно, закрыли тему. Не хочу тебя принуждать…" Тихое упрямство дочери в который раз поразило Моти. Он подумал: "Подростки… с ними никогда не бывало просто…"
***
На обширную, залитую светом площадь, которая когда-то была площадью перед Парком, а потом главным прогулочным променадом вдоль Забора, где установили уже упоминавшийся Фонтан Как-у-всехного Согласия Дова Бар-Зеэвува, задолго до начала Турнира начала стекаться масса возбуждённых эранийцев и многочисленных гостей города. Респектабельные посетители старой "Цедефошрии" с плохо скрываемой неприязнью взирали на шумный поток так не похожих на них чужаков, никогда ранее не приближавшихся к элитарной "Цедефошрии". Это были жители только что присоединённой к Эрании Меирии и их гости из ближних и дальних пригородов, в том числе из Неве-Меирии и Шалема.
Далетарии окружили Фонтан живописными кучками, сверкающими и переливающимися всеми оттенками таинственных зыбучих топей. Они не сводили глаз с заполняющих площадь перед Фонтаном необычных гостей и хихикали, как бы каким-то своим шуткам; ключевым словом в них было – фиолетовые. И верно: на многих молодых мужчинах и юношах были кипы всех оттенков фиолетово-лилового, либо бледно-серебристого или глубокого лазурного оттенка с неизменным фиолетовым орнаментом. Многие девушки накинули ажурные или полупрозрачные фиолетовые накидки ярких густо-фиолетовых оттенков.
Высоко наверху по всей территории площади были установлены огромные видеоэкраны, тупо темневшие в вышине. Спереди, за волнующимся морем голов, рук, плеч таинственно зияло тусклым мраком угольно-чёрное пространство. Пёстрая толпа постепенно разделялась на различно окрашенные потоки и ручейки, которые стремились куда-то в мерцающую слабыми точками глубину, каждый к своим секторам – согласно купленным билетам. Среди этих потоков естественным образом выделялись два шумных людских потока: один причудливо и изысканно переливался всеми оттенками классического болота, тогда как другой походил на закатное небо, окрашенное всеми оттенками фиолетового. Оба потока сошлись перед погружённым в полумрак пространством и начали разбегаться в стороны.
На хрупкую, черноглазую девушку, облачённую в бледно-синюю с густо-фиолетовой отличной вышивкой блузку, и словно случайно оказавшуюся в потоке, бурлящем всеми оттенками зыбучих топей, на счастье Рути, почти никто в возбуждённой толпе не обращал внимания.
***
Блохи осторожно лавировали в плотной возбуждённой толпе. Галь сказал: "Мы с братом должны хотя бы с самого начала подойти на пост. Но к вам мы обязательно будем наведываться. Вот и за сестрой проследить не мешало бы! А то… уже начались вольности… начиная с одежды…" – "Кстати, насчёт одежды… На посту вам полагается быть в форме? Или как?" – осторожно спросил Моти. – "Dad, не задавай лишних вопросов. Экипировка появится в нужный момент – и ни секундой ранее! А сейчас… постойте!.. Мы хотим разобраться, какая трасса ведёт к нашему сектору", – и, прищёлкнув каблуками почти по-военному, мальчики нырнули в толпу.
Ширли мягко высвободила локоть из маминой ладони и вдруг заявила: "Я хотела бы подойти в фиолетовый сектор, где сидят мои друзья. Уж там-то цвет моей одежды ни вопросов, ни неприятных ассоциаций не вызовет. Я же чувствую, мама, что это тебя напрягает. Ты, конечно, прости меня, но я не могу принять этот модный цвет классического болота, да и бордово-красная гамма меня не вдохновляет. Короче, эта ваша струя подобающей цветовой гаммы…" То ли братья не успели отойти далеко, то ли почти сразу вернулись, но как бы в ответ на сказанное лично матери тихим голосом Ширли тут же услышала яростный фальцет одного из братьев: "Что-о?!
Daddy! Ты слышишь, что она говорит?! Посмей только! – подошёл Галь вплотную к сестре: – Ты будешь сидеть с нами и голосовать так, как вся семья будет голосовать! Мы тебе укажем, какие кнопки на войтеромате полагается нажимать далетариям!" – "А я к далетариям никакого отношения не имею!" – дёрнула плечом Ширли. Рути быстро и удивлённо спросила, явно отводя огонь сыновнего гнева на себя: "А что, мы все должны как-то одинаково голосовать? Разве разным людям не естественно иметь разные вкусы, пристрастия и интересы?" – "А ты что думала, ма!
Мы же одна семья! Daddy работает в фирме СТАФИ (бывшей "Лулиании"), и наша ячейка – в элитарном секторе Далет новой "Цедефошрии"! Элитарии все, как один, – за нашу струю подобающей цветовой гаммы! Да как это элитарий, тем более – далетарий посмеет не принять культуру самого прогрессивного, самого-самого-самого!.." – захлёбываясь от возбуждения, нестройно прокричали близнецы. Рути возразила: "А если я хочу отдать голос нашему с папой любимому камерному оркестру?.. Мы в молодости любили ходить на его концерты, помнишь, Мотеле?" Моти мечтательно улыбнулся жене – и тут же беспомощно оглянулся на сыновей, поймав их насмешливые улыбки. А Рути продолжала: "Или любимому джазу, или вокальному дуэту… Хуже они с тех пор не стали!" – "Ну, маманька, это же сентиментальщина… прошлый век!" – "Или… э-э-э… рок-мюзиклу! Скорей всего, именно мюзиклу! В нём есть всё, что я люблю и ценю в музыке, и в современности ему не откажешь. И исполнители там просто великолепные!" – "Насчёт современности… это ты, пожалуй, хватанула через край. Но речь не о том!.. Ты что, не собираешься отдать свой голос "Звёздным силоноидам"?" – "Конечно, нет! Я не понимаю их… э-э-э… музыки. Что поделать!
Это я-то, профессиональный музыкант, не понимаю!" – "Ну, если ты не принимаешь, если тебе, великой profy, кажется слишком сложной над-мелодическая, над-ритмическая, космическая музыка, так есть ведь ещё группа "Шавшевет" – далетарный рэпп под стиральные доски ихних бабушек. Очень звучный инструмент! Или, на худой конец "Петек Лаван"!" – "Это что, указание на цвет их кнопки?" – рассеянно спросил Моти. Галь озадаченно взглянул на него, раздумывая, не издевается ли отец над этой группой, потом ответил: "Я ещё не разобрался, какого цвета кнопка у этого ансамбля… Гай, а ну-ка, сгоняй, принеси программку, там всё расписано", – послал он брата, который тут же нырнул в толпу.
Рути спросила: "А чего это ты им раскомандовался?" – "Мать, ты что! Он у меня всегда был как бы в денщиках. А теперь и наш командир Кошель Шибушич распорядился. Ты что, не знаешь субординации?" – "Ладно, вы с ним сами разберётесь. Ты лучше расскажи, какие ещё группы ты любишь. Просто интересно…
Ведь не только же…" – смешалась мать. – "Ещё есть Виви Гуффи. Но он уж точно – только для продвинутой в культурном отношении молодёжи. Ему аккомпанируют всё те же… Не буду предварять, сами услышите!" – прервал сам себя Галь. Из толпы вынырнул немного встрёпанный Гай и развернул перед отцом программку: "Вот видишь?
"Шавшевет" – кнопка желто-зелёная… "Шук Пишпишим" почему-то отсутствует… И "Шампаньев"… тоже почему-то нет в списке… Постой… Галь, это почему?" – "Ты что, не знаешь, что они уже объединились в одну группу?!.. Про "Шампаньев" давно уже вслух упоминать категорически не рекомендуется! – грозно сверкнул на брата глазами и понизил голос Галь. – Ты что, совсем забылся?! Недоработочка с твоей стороны!
Вот только не знаю, кто у них теперь солист. И что интересно! – они решили это в процессе состязания по классическому боксу! Кто-то кого-то в нокаут отправил – и стал солистом в группе! Ясно, это солист "Шавшевет" – он и повыше, и помощнее будет. И прыгучесть у него – даже я завидую!" – "Что? – у Моти от изумления отвисла челюсть. – Какая прыгучесть?! Что значит – помощнее! Это же музыканты!..
Значит, и выбор солиста должен происходить на музыкальном конкурсе… с участием специалистов!.." – "Daddy, ты отстал! У нас в "Далетарии" давно уже все вопросы решаются на ковре или на ринге. Кто сильней и ловчей – тот и солист!" – снисходительно посмотрел Галь на отца. Тому только и осталось недоуменно плечами пожать и переглянуться с женой, которая от изумления, смешанного со слабым испугом, побледнела.
Галь, глядя в программку и кого-то энергично отводя плечом, продолжил: "Итак, победил солист "Шавшевет", поэтому это название и дали объединённой группе. Вам, учитывая ваш… э-э-э… уровень, я рекомендую группу "Шавшевет". Их кнопка, как я уже сказал, жёлто-зелёная, но цвет ярче и веселее, чем у "Звёздных силоноидов".
А "Петек Лаван" – у них густо-розовая кнопка с отливом в молочный цвет. Ну, как бы стакан молока, в который попали капли крови. Это мы вас информируем – для точности и… э-э-э… образности. А всякие там джазы, камерники, мюзиклы… У них… а чёрт-их-знает, какие у них цвета. Посмотрите сами в программке… мне неохота… Какие-нибудь оранжевые, синие, персиковые, витаминные…" – "Да-да, мы с мамой сами почитаем… Идите, вас, наверно, там ждут", – пробормотал Моти, беря из рук сына программку и продолжая шагать по направлению к нужному сектору.
– "Учтите, все элитарии – за силонокулл или Виви Гуффи, "Шавшевет" или "Петек Лаван". Иначе как-то некрасиво получится… Несовременно! Посмешищем себя сделаете, не впишетесь в статистический колокол, построенный аналитиками "OFEL-INFO" на основе представительной выборки!" – "А если у нас другие вкусы?" – "Пожалуйста!
Только не знаю, как вам удастся проголосовать на войтеромате – и не вписаться в элитарную статистическую кривую…" – со странной, загадочной улыбкой, в которой туманно мерцала угроза, проговорил Галь, Гай привычно согласно закивал.
"А как будут голосовать ваши дубоны? Как командир прикажет, или дана команда вольно?" Галь пристально глянул на отца, но решил не обострять дискуссию и ответил: "Ну, у нас богатый выбор!" – и он поднял вверх два растопыренных пальца, а Гай поддакнул, но поднял и показал пятерню. Моти важно кивнул: "Да-а! Не просто богатый – богатейший! У далетариев, из которых, как нам известно, вышли знаменитые офелелюбивые "Шавшеветы" – выбор ещё богаче!" – "Послушай, dad! – угрожающе прошипел Галь, но, оглянувшись по сторонам, замолк и изобразил напряжённую улыбку. – Я понимаю, что мы с братом немножко недоработали с вами.
Но это поправимо, для этого проводится наш Турнир. Он вам наглядно покажет культурные предпочтения масс!"
***
В образовавшееся в некотором отдалении от Фонтана скопище голов, покрытых кипами и шляпками всех оттенков от густо-фиолетового до чёрного, энергично проталкивалась Ширли, чтобы встретиться с друзьями.
Первыми увидели лавирующую в густой толпе Ширли близнецы и испустили призывный клич. Рувик вспыхнул. Ренана хотела было привычно одёрнуть близнецов, но тут и сама увидела подругу и протолкалась к ней. Девочки пылко расцеловались.
Запыхавшаяся Ширли только и успела выдохнуть: "Я тебе пыталась дозвониться весь день…" – "Ничего, зато мы встретились!" Ширли обратила внимание на красивую кружевную шаль ярко-фиолетового оттенка, с изысканной небрежностью накинутую на плечи Ренаны. А Ренана обратила внимание на фиолетово переливающуюся блузку Ширли: "О, знакомая кофточка! В такой кофточке надо сидеть с нами!" – "И так еле смогла к вам прорваться! Пока братишки растолковывают родителям цвета кнопок на войтеромате, и на меня ноль внимания…" – вздохнула Ширли. – "А что! Пошли с нами, Ширли! Цвет у тебя, что надо! В самый раз для нашего сектора!" – предложил ей Рувик и тут же покраснел. Шмулик ей весело подмигнул: "Не унывай! Всё будет хорошо!" – "Фиолет – что за ласковый цвет! Самый ласковый, самый красивый!
Фиолет, он любимый мой цвет!" – пропел Рувик, поглаживая свою темнофиолетовую кипу с ярколиловым орнаментом, которая зеркально отражала рисунок кипы Шмулика.
У обоих близнецов за спиной ритмично покачивались большие и пухлые футляры.
Только теперь Ширли увидела, что у Шмулика его футляр слегка изменил форму.
Ренана поняла, о чём думает Ширли, и ласково прошептала: "Никто на это не обратит внимания! Я ему скажу, помогу поправить…" Рувик протянул Ширли маленькую книжечку: "На, вот, возьми. Когда ввинтится силуфокульт, открой, почитай… Поможет, ручаюсь!" Ширли благодарно улыбнулась мальчику, зажав в ладони книжечку псалмов, грустно улыбнулась Ренане, та ласково погладила её по руке: "Не грусти…"
***
К Доронам сквозь толпу пробились встревоженные Моти и Рути Блох, которые искали свою внезапно исчезнувшую в густой толпе дочь и очень обрадовались, увидев её.
Ширли вспыхнула и тут же, сгорая от смущения, зачастила: "О-ой! Папа, мама, вот – познакомьтесь: мои друзья Дороны!" Моти улыбнулся шагавшему позади детей Бенци и оба одновременно произнесли: "А мы знакомы!" – "О-о, Рути! А тебя я давно не видел! Ты ничуть не изменилась! – улыбнулся Бенци и повёл рукой, указывая на своих детей: – Знакомься: моя команда! Старшая дочка Ренана, надеюсь, вы о ней слышали от Ширли?" – "О, да!.. Ещё бы… – натужно улыбаясь и глядя куда-то вбок, выговорила Рути, искоса глядя на девушку, которая, в свою очередь, прямо, но без вызова, посмотрела на скошенные куда-то вбок глаза матери своей подруги и школьной подруги своей матери. – И не только от Ширли", – еле слышно выдохнула Рути. Бенци, как бы ничего не замечая, продолжил: "А это мои близнецы Шмуэль и Реувен, учатся в музыкальном йешиват-тихоне в Неве-Меирии. Они у нас музыканты, а Рувик – и он приобнял сына за плечи, – ещё и поэт!" Моти и Рути с интересом посмотрели на близнецов и с вежливыми улыбками кивнули покрасневшим от смущения мальчикам. Моти обронил: "Очень приятно!" – "А вот – мой первенец Ноам", – и Бенци, просияв гордой улыбкой, кивнул на подошедшего старшего сына. Рути уставилась на парня странным, немного ревнивым взглядом, поджав губы и едва кивнув ему. Ноам смутился, он решил, что матери любимой девушки он не очень понравился.
Рути между тем придирчиво оглядывала всех по очереди детей Нехамы и Бенци, попутно спрашивая: "А что Нехамеле?" – "Ну, мы же перебрались в Неве-Меирию. Она сейчас там с младшими детьми… Ей-то ни к чему этот Турнир, а малышам и тем более, особенно Бухи… – объяснил Бенци и тут же спросил, старательно скрывая иронию, но слегка поджав губы: – А ваши орлы где?" – "О, они у нас в охране Турнира! – с иронической гордостью заявил Моти. – А твой… э-э-э… Ноам? Он что, не служит?" – "Он в военной йешиве, у них на курсе только через год по программе начинается служба…" – "А-а-а!.." -протянул Моти, вслед за женой придирчиво глянув на окончательно смутившегося парня.
Рути меж тем, намётанным материнским глазом оценив взгляды, которые Рувик украдкой кидал на её дочь, подумала: "Я так понимаю, моя дочь нравится не только этому, прямо скажем, некрасивому мальчику… до чего же его этот нос уродует!..