Шовкуненко Олег. Битва во мгле

   55-й получил страшный удар в спину и рухнул лицом вниз. Падая, он успел вогнать одну из своих клешней в амортизатор ближайшего противника и потащить его за собой. Поступок был смел, но абсолютно бесполезен. Даже наоборот. Подсечка не удалась. Нападавший сохранил равновесие и, воспользовавшись случаем, блокировал манипулятор агента.
   – Один есть! – знакомый голос громом прозвучал на общей волне. – Фогюс, хватай второй.
   Последствия этого приказа 55-й испытал в ту же секунду. На его второй манипулятор обрушилась вся масса машины под номером 43.
   Эффективными могли оказаться только экстренные меры. Понимая это, агент приступил к трансформации.
   Он начал перевод «Сахая» на четыре точки опоры, одновременно заряжая излучатели. Жерла пушек уже вот-вот готовы были оторваться от поверхности земли, когда в игру вступили новые игроки. Они не стали выкручивать стальные суставы 55-го, нет! Запрыгнув на спину поверженной машины, они принялись крошить ее сверхпрочную броню.
   Виртуальным зрением агент видел, как не выдержала крышка распределительного щита. Под ударами плазменных резаков она отлетела в сторону, открывая генеральные порты всех жизненно важных систем.
   Это конец! Оценка ситуации была однозначной. Шансов на спасение больше не оставалось. Единственный выход – смерть. В ответ на желание своего пилота центральный слит боевой машины активировал программу самоуничтожения. Двенадцать желтых квадратов появились перед глазами агента. Личный код пилота высвободит из глубин реактора силу, которая превратит в прах его самого, а также ненавистных углеродных выродков, дерзнувших посягнуть на Великое Пророчество.
   Цифры и буквы занимали отведенные им желтые поля. С каждым новым знаком в душе агента росла гордость. Он умрет, неся смерть, как и подобает истинному служителю веры! Только две пустые клетки отделяли его от этого великого мига. Агент ввел очередной символ…
   О ужас, тот не появился на экране! Вместо этого виртуальное поле заполнила подбоченившаяся фигура рогатого существа в красных цветастых трусах. Хитро подмигнув пилоту, чудище повернулось к нему спиной. Пришелец стянул свои роскошные панталоны и продемонстрировал мохнатую хвостатую задницу.
   – Компьютерный вирус «Судьба придурка» приветствует тебя, дружок. Ням-ням!
   Это были последние слова, которые услышал агент. Окружающий мир пустился вскачь. Каждое мгновение несло с собой потерю одного из чувств. Пилота парализовало, он оглох, онемел и ослеп. Последней каплей стало отключение сознания, которое погасло, словно задутая свеча.

Глава 8

   – Как вам мое творение, господин лейтенант? – осведомился Легардер, победоносно глядя на Строгова. – Прошибает, подобно хорошенькой дозе!
   – Когда очухается, спросим. – Николай попробовал ремни, стягивающие тело Франка Кадиса. – Пока что он – единственный ценитель твоего творчества.
   – Вижу, что ему понравилось.
   – Ему-то, может, и понравилось, а как насчет «Сахая»? Ты уверен, что мы сможем разблокировать его системы?
   – Не знаю. – Легардер сразу съежился. – Хотя информатика и увлекала меня всю жизнь, но эта программа была моей первой самостоятельной пробой… и… и… она как-то странно отразилась на центральном слите.
   – Жулик ты, Виктор, а не полицейский, – усмехнулся Николай. – Первая программа, и сразу вирус!
   Легардер с наигранным смущением опустил глаза.
   – Ладно, чего стушевался? В крайнем случае, пустим 55-го на запчасти. Тоже нужное дело.
   Шелест раздвижной двери заставил землян обернуться. В модуль вошла доктор Дэя в сопровождении Фельтона и Фалека. Камуфлированная униформа, усталые лица, оружие. Николай помнил их совсем другими…
   – Добрый день, господа.
   Тихий голос женщины был напоминанием о прошлом, в котором еще жили Марк, Такер, Жерес и многие другие. Они не виделись всего несколько дней, но за это время минула целая вечность. Протянутую руку Николай задержал в своей ладони дольше необходимого.
   – Мне очень жаль… – только и смог он выдавить из себя. – Марк был и моим другом.
   – Я знаю. – Лурийка, ища в себе силы, совсем по-земному закрыла глаза. – Он всегда будет с нами.
   Разомкнув ледяные пальцы, она направилась к носилкам Кадиса. Место женщины тут же заняла грузная сутулая фигура.
   – Живой, чертяка! – Фельтон сжал Николая в костоломных объятиях. – Когда нам сообщили, что толпа взбесившихся «Сахаев» набросилась на нашего проводника, я сразу догадался, что это ты. Знаешь, Кадис вел себя очень странно: говорил, словно автомат, ходил, как на протезах, да и узнавал далеко не всех. Сейчас, припоминая, можно много чего вспомнить.
   – Я предупреждал тебя. В Кадисе таилась тьма. – Оттеснив инженер-лейтенанта, Фалек протянул Строгову свою когтистую лапу.
   – Попробуй уследи за каждым, когда вокруг творится такое! На Агаве все странные, у всех психоз, галлюцинации и еще черт знает что. – Пьер опустил голову. – Хотя все же каюсь. Больше никогда не стану пренебрегать подсказками твоих инстинктов.
   – Вот и договорились! – Николай по-дружески положил руки на плечи коллег. – Какие новости? Говорят, вы раздобыли живого свидетеля?
   – Да уж! Это Тьюри постарался. Харририанин свалился, можно сказать, ему прямо на голову.
   – Ты уверен, что это не подстава? – Строгов испытывающе взглянул на Фельтона. – После некоторых событий я перестал доверять подаркам судьбы.
   – Все нормально. В объятия Мишеля его вышвырнула аварийная система биологической очистки города, включение которой спровоцировали мы сами.
   Николай подозрительно посмотрел на своего старого товарища.
   – Да-да, это точно! Чтобы сорвать нашу высадку, противник включил противометеоритную защиту. Для этого пришлось запитать город. Когда энергоснабжение восстановилось, система очистки включилась автоматически. – Пьер поморщился. – Видел бы ты, что там творится!
   – Могу себе представить. Насколько я понимаю, последние три года у мусорщиков Ульфа был длительный отпуск.
   – Ага! Такой длительный, что город потонул в останках сорока семи миллионов харририан. Их сейчас можно черпать карьерным экскаватором практически вдоль всех стен Ульфа.
   – Там-то сержант Тьюри и обнаружил хранителя Дадека четырнадцатого, – Фалек продолжил рассказ за Пьера.
   – Четырнадцатого? Он что, четырнадцатый сын своих родителей?
   – Нет. На Агаве более ценна должность, чем индивидуум.
   «Как это ново! – подумал Николай. – У нас в России этот принцип усвоили давным-давно».
   – Дадек – это четырнадцатое поколение хранителей чистоты.
   – Ассенизатор он. – Пьер расставил все на свои места. – И ты представить себе не можешь, как это замечательно!
   Строгов ничего замечательного в этом не находил. Слабо соображая, куда клонит Фельтон, он выжидательно сложил руки на груди.
   – Ты что, не понимаешь? У нас теперь есть ключи от города!
   – Великолепно! – улыбнулся Николай. – Однако эта информация, судя по всему, радует только тебя. По виду Фалека не скажешь, что он счастлив.
   Старый эктон действительно стал напоминать кота, которому только что надавали по морде. Его уши прижались к лысому черепу, а остатки рыжей шерсти встали дыбом.
   – Я туда не полезу! – категорично заявил он. – Не могут жить эктоны в канализации. Обоняние наше…
   – А люди, значит, могут? – инженер-лейтенант перебил его самым бесцеремонным образом. – И харририане тоже могут?
   По тону Пьера Николай понял, что эта тема не нова и уже обсуждалась обеими сторонами.
   – Стоп-стоп! – Строгов уловил главное. – Какие харририане? Вы что, мне не все рассказали?
   – Расскажешь тут, когда некоторые только и норовят улизнуть, когда их помощь просто необходима.
   – Свою позицию могу объяснить я. – Фалек бросил хищный взгляд в сторону инженер-лейтенанта.
   – А может, вы оба заткнетесь? – не выдержал Николай.
   Его окрик подействовал. Два спорщика затихли, хотя и продолжали буравить друг друга горящими глазами.
   – Пьер, что ты имел в виду, говоря о харририанах?
   – А то и имел… – Фельтон слегка расслабился. – Ты, наверное, уже догадался, что Дадек не единственный абориген Агавы, выживший в катаклизме. Несколько тысяч его соплеменников продолжают прятаться в подземельях Ульфа.
   – Это по-настоящему хорошая новость, – обрадовался Строгов. – А что еще рассказал наш новый знакомый? Что здесь происходит? С кем мы воюем?
   – С призраками, пришельцами из древних легенд, – хмыкнул Пьер.
   – Не понял.
   – Я тоже. Пока толком Дадек ничего не объяснил. Языковой барьер, знаешь ли. Дэя – единственная, кому удалось перемолвиться с ним несколькими словами.
   Все трое посмотрели в сторону самодельного хирургического стола, возле которого колдовали Дэя с Легардером.
   – А что же ты? – Николай удивленно вернул взгляд на товарища. – Ведь в отсутствие Грабовского лавры полиглота всегда доставались тебе.
   – Не думай, что я не пробовал. – Фельтон кисло скривился. – На борту «Интеги» у меня не было проблем с языком фа-хри. Ты ведь знаешь, программа загрузки прошла успешно.
   Строгов утвердительно кивнул:
   – Да, но на практике все оказалось не так гладко. После первой же попытки контакта наш гость забился в угол, и вытянуть его оттуда смогла только Дэя.
   – Чем же ты его так напугал?
   – Какая-то оккультистская муть, связанная с подсознанием и тайным смыслом слов. – Офицер пожал плечами. – Скажи, пожалуйста, какой такой тайный смысл может быть заложен в фразе: «Я очень рад, что тебе не оторвали башку»?
   – Действительно… – Николай широко улыбнулся. – Этой фразой я тысячи раз начинал знакомство с новыми цивилизациями.
   – Господин лейтенант! – окрик Легардера привлек внимание Строгова. – Доктор Дэя хочет с вами поговорить.
   – Что такое? – Николай с собеседниками подошел к столу. – Он пришел в себя?
   – Еще нет. – Дэя укоризненно посмотрела на Виктора. – Виртуальный шок оказался необычайно глубоким.
   – Но надежда есть?
   – Надежда всегда есть. Только надо себе четко представить, что произойдет после того, как это существо очнется. И нужно ли нам, чтобы оно очнулось.
   – Что вы хотите этим сказать?
   – Все очень просто, – Дэя понизила голос. – Это не Кадис. Вернее, это то, что осталось от капрала Франка Кадиса после того, как в него забралась эта штука.
   Николай молчал, ожидая продолжения.
   – Я помню результаты обследований Катрин Рене: все странные отклонения в анализах, все аномалии реакций и рефлексов. – Готовясь к главной части, лурийка придала своему голосу твердость: – Так вот, в данном случае я вижу только их. Нормальные человеческие показатели напрочь отсутствуют.
   В ответ на недоверчивый взгляд Строгова доктор категорично продолжила:
   – Да, сейчас у меня нет медицинского оборудования. Да, мои выводы основываются на данных внешнего осмотра и показаниях индивидуального диагностера Кадиса. Но для медика моего уровня достаточно и этого. Я уверена, что при вскрытии мы найдем мозг капрала полностью измененным, если вообще найдем.
   При слове «вскрытие» Фельтон поежился.
   – Вы считаете, что одних подозрений достаточно, чтобы приступить, так сказать, к прямым исследованиям?
   – К своим подозрениям я могу добавить еще кое-что.
   Дэя подошла к изголовью самодельного стола и запустила руки в шевелюру Кадиса. Подобно пловцу, разгребающему воду, она ловко проделала в волосах капрала широкий пробор. Длинный розовый шрам стал полной неожиданностью для Николая. Это были уже не теории или подозрения. Это был факт, от которого стыла кровь.
   – Спасибо, доктор, вы нас убедили, – лейтенант кивнул.
   Для того чтобы окончательно закрыть тему, Дэя добавила:
   – У Катрин тоже был шрам, но только этот не идет ни в какое сравнение с тем. Мадам Рене сделали небольшой надрез, а Кадису раскроили всю голову.
   – Когда вы хотите сделать операцию? – Строгов тяжело вздохнул, понимая, что речь здесь идет не об операции. Капрала препарируют, как обычную лабораторную крысу.
   – Разве у нас есть время для волокиты? Профессор Картен и доктор Ломэни уже спешат сюда по моему вызову.
   – Стойте! Что вы делаете? – Пьер переводил непонимающий взгляд с Дэи на Николая и обратно. – Вы хотите искромсать живого пленного? Он ведь владеет столь необходимыми для нас сведениями!
   – А как ты надеешься их получить? Будешь истязать тело несчастного Франка в надежде на то, что чужой разум смилостивится над ним и выложит все начистоту? Или у тебя есть другой способ?
   – Не знаю, – Фельтон терзался сомнениями, – но лоботомия – это крайний метод!
   – Все наши методы крайние. В этой войне не может быть полумер или компромиссов.
   – Николай очень прав… – Тихий задумчивый голос Фалека заставил всех вздрогнуть. Пока шла перепалка, эктон подошел к телу капрала и простер лапы у него над головой. – Не поймем мы друг друга, сколько бы ни старались.
   Протяжный рык старика напомнил Строгову вой бездомной собаки. Боль, тоска и безысходность посетили душу лейтенанта. Фалек не ошибается, с этим врагом невозможно договориться или достичь перемирия. Драка будет продолжаться вечно, пока проигравший не исчезнет с лица земли. И одному богу известно, сколько жизней еще заберет это безумие.
   – Делайте свое дело, доктор. – Николай положил ладонь на связанные руки Кадиса. – Прощай, солдат. Не думал я, что смерть будет для тебя столь ужасной, но, видно, на твою долю выпало умереть дважды.

Глава 9

   Атмосфера в переполненной штабной машине напоминала погребальную церемонию. Тяжелые вздохи, робкие шорохи, приглушенные голоса. Хотя кого-либо из присутствующих сложно было упрекнуть в сентиментальности и мягкотелости, однако первым взять слово не решался никто. Предмет, который находился в центре силового походного стола, никоим образом не способствовал началу разговора. Да и немудрено. Далеко не каждый может драть глотку, уткнувшись в еще теплые человеческие мозги, запросто вываленные в пластиковую коробку от обычного сухпайка. От этого зрелища невозможно было отделаться. Плотно засев в памяти, оно свербящей занозой бередило сознание. Куда бы Мишель ни отводил свой взгляд, он все равно рано или поздно возвращался к истерзанным останкам Кадиса.
   – Господа, я думаю, что нам все же следует начать, – повинуясь скорее велению должности, чем желанию, капитан Лафорт первым нарушил молчание.
   – Поддерживаю капитана. – Риньон осторожно подвинул пластиковую коробку поближе к Дэе. – Доктор, объясните, пожалуйста, зачем вы притащили сюда эту дрянь?
   Окровавленный сосуд проплыл прямо перед носом Мишеля и оказался в полном распоряжении лурийки. Без тени сомнений она запустила ладонь внутрь. С трепетом первобытного человека, наблюдающего за колдовством всесильного шамана, сержант следил за пальцами Дэи. Женщина цепко впилась в скользкие человеческие извилины. Темная загустевшая кровь потекла по руке мистическими литерами, подпитывая живописные картины на коже доктора.
   «Бр-р-р! – передернул плечами Тьюри. – Как это у Грабовского не тряслись коленки, когда он обнимал эту дьяволицу?»
   Но дьявольщина только начиналась. Удерживая содержимое черепушки Кадиса в ладони, Дэя глубоко вонзила в него острые когти свободной руки. Тьюри съежился. Его стало мутить. Сержант хотел отвести взгляд, но не смог. Тошнотворные ощущения заглушило недоумение, перешедшее затем в настоящий стопор. Под безжалостным напором человеческий мозг развалился на куски. Окровавленные лохмотья упали на стол, обнажая черный угрюмый камень. Твердые острые грани являли собой полную противоположность живой материи. Закрученные лучи словно угрожали всему миру, стремясь вонзиться во все, что шевелится, чувствует или дышит.
   – Господи, да это же Звезда Нума! – удивленно воскликнул Фельтон. – Кажется, почти такую же штуковину вы, доктор, откопали и в голове Катрин Рене?
   – Это вы верно заметили, Пьер. Почти такую же, – Дэя сделала акцент на слове «почти». – Различие состоит в размерах и в структуре. А форма и материал идентичны.
   – Какой материал? – невесело поинтересовался Строгов.
   – Основную часть Звезды составляет кремний. Также имеются свинец и осмий. Далее следует половина всех известных науке тяжелых и транстяжелых элементов.
   – Сколько времени потребуется на изучение этой штуки?
   – Смотря что вы хотите узнать.
   – Все.
   – Все? – Доктор призадумалась. – Два или три дня. Главное – собрать соответствующее оборудование. Да и то обещать, что мы узнаем все, я бы не рискнула.
   Лурийка вопросительно посмотрела на Фалека. Тот согласно кивнул.
   – У нас нет этих дней. Наше появление на Агаве уже не тайна. Даже трехдневное бездействие сейчас непозволительная роскошь.
   – А почему не поступить проще? – Простой солдатской логикой Тьюри решил потеснить ученые умы. – Почему бы не подсунуть эту находку под нос моему крестнику и не спросить прямо, что тот знает по этому поводу? Кстати, где он, наш ассенизатор четырнадцатый?
   – Все гениальное просто! – Фельтон похлопал Мишеля по плечу. – А? Как вы считаете, господин капитан?
   – Не возражаю. И если доктор не против, я прикажу доставить харририанина сюда. – Лафорт взялся за коммуникатор.
   – Кризис миновал. Я думаю, что Дадек четырнадцатый готов ответить на ваши вопросы.
   Дэя собрала ошметки человеческого мозга обратно в коробку. Затем она привычным движением распылила над кровавыми потеками зеленую маслянистую аэрозоль. Химическая реакция прошла в мгновение ока. Вспенившиеся бурые пятна высохли без следа, оставив в воздухе лишь легкий сладковатый аромат. Поверхность стола и руки женщины вновь сияли чистотой.
   – Я должна была немного прибраться, – ответила лурийка на молчаливые взгляды корсиканцев. – Незачем лишний раз пугать харририанина. Его нервный срыв может только усложнить дело.
   – Согласен. – Строгов стянул со стола коробку и сунул ее под соседнее кресло.
   «Ну, спасибо вам, господин лейтенант! – Тьюри краем глаза покосился себе под ноги. – Только бы не вступить…»
   – Все в порядке. Капрал Делантре сейчас доставит сюда нашего гостя, – Грегуар Лафорт отложил связное устройство и оповестил аудиторию о предстоящем визите.
   – Надо еще разобраться, кто у кого в гостях, – пробурчал Мишель. – Не нравится мне эта планета. Для харририан – она дом родной, а я даже сейчас чувствую себя, как бык на бойне.
   – Что, нервишки шалят? – съязвил Манзони, который до этого то ли размышлял, то ли дремал на соседнем стуле.
   Вальяжное спокойствие итальянца неожиданно ударило Мишелю по нервам. Накопившееся напряжение вырвалось наружу. Тьюри зашипел, как раскаленная сковородка:
   – Пятнадцать часов назад прямо на моих глазах невидимки в клочья разорвали два вот точно таких же шагохода, а вместе с ними почти три десятка живых душ! И это не мартышки с «Фантерскрипта»! Это ребята из четвертого взвода и лучшие техники Фалека!
   На секунду перед Мишелем встали сцены этой жуткой охоты, в которой «головорезам» досталась незавидная роль дичи. Опасность возникла совершенно неожиданно. Сигналом тревоги послужил не вой сирены, не выстрелы и не боевой клич. Все началось с крика, душераздирающего человеческого вопля. Психонейронные трансляторы боевого шлема превратили этот звук в часть сознания Мишеля, одновременно передавая ему все муки и страдания гибнущего товарища. Кто это? Где это? Сержант стоял один посреди пустынного лагеря. Излучатели 55-го молчали. Окружающий пейзаж, как и прежде, был угрюм и недвижим. Однако все же что-то изменилось. Атмосфера наполнилась страхом, которому не могла противостоять даже закаленная в боях воля солдата.
   Невыносимый скрежет стал продолжением человеческих стонов. Тьюри попятился, увидев, как шеренга эктонских шагоходов, составлявшая южную часть периметра, дрогнула. Центральная машина получила чудовищный нокаутирующий удар и рухнула набок. Остекление кабины разлетелось вдребезги, а борта начали гнуться, как будто по ним заходила необъятная кувалда. Корпус гражданского шагохода выдерживал удары лишь несколько минут. Первая трещина означала гибель машины вместе со всем экипажем. Мирный транспортник разлетелся на куски. Невидимое нечто рвало металл на бесформенные полосы, которые вместе с фрагментами человеческих тел засевали равнину зернами смерти. Мир взорвался воплями умирающих, грохотом выстрелов и скрежетом сминаемого металла…
   Очнувшись от жутких воспоминаний, Мишель натолкнулся на озабоченный взгляд Манзони.
   – Ну, чего ты завелся? – Риккардо сконфуженно смотрел на своего коллегу. – Ничего плохого я не имел в виду. Просто пошутил.
   – Хорошо пошутил, причем вовремя, – остановил перепалку сержантов Лафорт. – Самое время поговорить о невидимках. Есть какие-нибудь идеи?
   Взгляд капитана медленно поплыл по десантному отсеку 17-го, по очереди задерживаясь на озадаченных лицах.
   – Какие там еще идеи! – внес свое обычное предложение Фурье. – Спалить всех к чертовой матери и дело с концом! Излучатели «Сахаев» как раз годятся для этой работенки, это вам не жалкие лазеры транспортников!
   – Оригинальное решение, – улыбнулся Строгов. – Как всегда, в стиле первого взвода. Одно маленькое «но». Что произойдет, если мы столкнемся с численно превосходящими силами невидимок? Сумеют ли «Сахаи» противостоять им?
   – Вот-вот, – согласился с сомнениями лейтенанта Симон Дюваль. – Одной из моих машин уже довелось схлестнуться с этими дьяволами, так сказать, врукопашную. Теперь на «Сахае» капрала Рутова красуются три борозды, пропаханные в броне, словно в мягком черноземе.
   – И все-таки не пойму, – вслух подумал Фурье, – как эти уроды могут атаковать боевые машины? Они же мягкие и невесомые.
   – Ни черта себе невесомые! – хмыкнул Дюваль.
   – По данным, которые сняли приборы «Сахаев», можно говорить об изменениях электромагнитного поля внутри невидимок, – попытался прояснить ситуацию Фельтон. – В случае необходимости медузы генерируют поля колоссальной напряженности. При таких условиях с газообразными телами происходит что-то невероятное. Они словно кристаллизуются, что позволяет невидимкам создавать холодное оружие разных конфигураций, по своей твердости превосходящее высокомолекулярную броню.
   – Не думаю, что это главное объяснение их разрушительной мощи, – засомневался Николай Строгов. – Должно быть что-то еще. Вспомните кадры с гибнущего «Фантерскрипта», там ведь тоже поработали невидимки. – Лейтенант задумчиво провел взглядом по стене шагохода. – Этот разжиженный металл, эти странные звуки и тени…
   – Ну извините, других данных у меня нет. – Пьер обиженно развел руками.
   – Об этом я и говорю. – Строгов предупреждающе погрозил пальцем. – Открытое сражение сейчас – дело преждевременное.
   – Что же нам тогда предпринять? – скис Фурье.
   – Искать ответы. Пока мы не поймем, кто противостоит нам, каковы его цели и возможности, мы будем терпеть одно поражение за другим. Вечное бегство станет нашей единственной тактикой и нашим единственным образом существования.
   – Хочу сказать я… – Хранивший молчание Фалек тяжело поднялся со своего места. – Во всем, что происходит, вижу много странного я. Мир раскололся надвое. Все, что считали мы доселе мертвым и безопасным, стремится на планете этой смерть нам принести. Камень и газ врагами нашими стали. Значит это, что живые они, так же, как мы!
   – Конечно! – возбужденно воскликнула Дэя. – Жизнь на основе другого элемента!
   – Разве такое возможно? – удивился Фельтон.
   – Вселенная безгранична так же, как безграничны ее чудеса, – задумчиво произнесла лурийка. – Ряд современных ученых многократно обращался к обсуждению гипотетической теории о развитии жизни в небелковых, неуглеродных формах. Одним из ключевых элементов в этих гипотезах выступал кремний.
   – В мире звезды потухшей кремния множество несметное, – подтвердил эктон.
   – Верно, – кивнула Дэя. – Из кремния удается построить прочные молекулы в виде длинных цепочек, устойчивые к высоким температурам. Кремний частично удовлетворяет требованиям, обязательным для образования высокомолекулярных соединений, и может стать «скелетом» живого существа. Такая жизнь способна развиваться в условиях, совершенно отличных от привычных нам, и принимать странные, непредсказуемые формы.
   – Добро пожаловать на планету ужасов, – мрачно вздохнул инженер-лейтенант. – Ко всем прелестям Агавы теперь добавляются и ее мертворожденные монстры.
   – Это не просто монстры. – Мишелю показалось, что Строгов говорит сам с собой. – Это цивилизация, вырвавшаяся на просторы космоса и сознательно несущая смерть всему живому.
   – И кто сказал, что они с Агавы? – добавил еще одно неизвестное Тьюри. – Может, планета харририан – жертва, такая же, как и остальные девять миров?