Страница:
Олег Шовкуненко
Битва во мгле
Часть I
Глава 1
Вот она, жизнь: сегодня ты король, завтра нищий; сегодня – рыбак, завтра – наживка; сегодня – любовник, завтра – рогоносец. Мир прихотлив и изменчив, особенно если ты игрок, азартный игрок с судьбой.
Кристиан Жерес больше не был майором, больше не был военным, больше не был героем. Его звезда погасла так же молниеносно, как и взошла, оставив на небосклоне славы яркий, но, увы, исчезающий след. Пройдет год или два – и никто не вспомнит великолепного майора, равно как и его непревзойденную роту. А может, все будет не так? Может, их имена запомнятся на столетия и станут в ряд с самыми достойными сынами Земли?
Переполненный решимостью, Жерес распахнул дверь своего бывшего офиса. Собственно говоря, название «офис» было слишком шикарным для крохотной конуры, пристроенной к боковой стене солдатской казармы. Однако именно эта комнатушка была тем самым местом, которое уже много лет он считал своим домом. Здесь заканчивались маршруты всех походов, сюда приходили друзья поздравить с победой и помянуть погибших. Несколько секунд Кристиан предавался воспоминаниям, листая в памяти лица, даты и события. Но затем в мозгу сработало реле времени, оповещая о том, что первый из отпущенных трех дней приближается к середине. Отогнав пелену видений, майор подошел к телефону и набрал номер своей роты. Трубку поднял командир второго взвода лейтенант Николай Строгов.
– Рота Жереса. – Голос с неподражаемым русским акцентом невозможно было спутать. В словах офицера звучали достоинство и сила, которые бесспорно подчеркивали особое положение «Головорезов» майора во Втором Корсиканском парашютно-десантном полку.
Сердце майора гордо забилось. Он снова среди своих. Здесь нет места предательству и подлости, лицемерию и лжи. Его солдаты, как и прежде, верят в своего командира! Жерес проглотил подкативший к горлу комок.
– Не так громко, Ник. Мое имя сейчас совсем непопулярно. Поэтому в будущем отвечай по форме, без всякой отсебятины. Для тебя же будет лучше.
– Слушаюсь, господин майор, – отчеканил Строгов, очень довольный тем, что поддержал своего командира в трудную минуту. – Рад, что вы вернулись.
– А вы уже и не ждали?
– Мы-то ждали, – бравурные нотки исчезли из голоса Николая, – а вот господа из штаба…
Вот оно как! Жерес призадумался. Парижский ветер долетел и до Корсики. Быстро и некстати. Со штабом полка майор связывал кое-какие планы… Кристиан очнулся. Сейчас главное совсем другое.
– Ник, где сейчас наши люди?
– Десантники трамбуют асфальт на плацу, взвод поддержки на обслуживании техники, а разведчиков уже три часа истязают какие-то парижские психоаналитики. Да, господин майор, совсем забыл, два дня назад поступил приказ о переводе десятерых наших на Коморские острова. Парни уже пакуют вещи.
«Две новости: хорошая и плохая, – моментально оценил ситуацию Кристиан. – Хорошая – все мои солдаты в расположении полка. Плохая – табу, охранявшее целостность и неприкосновенность роты, снято. Тех, кого не вышибли из армии, отправляют с глаз долой, как можно подальше и как можно надольше. Надо спешить, времени может оказаться еще меньше, чем я рассчитывал».
– Лейтенант Строгов, – майор придал своему голосу холодный, металлический оттенок, которым отдаются приказы особой важности, – к двенадцати ноль-ноль собери всех, слышишь – всех! Мне нужны все наши командиры, не важно: живые или мертвые, здоровые или больные. Явка без опозданий. Выполняй!
Не дожидаясь ответа, Жерес положил трубку. До назначенного времени оставался один час. Всего час для того, чтобы собраться с духом! Мысленно он уже десятки раз проводил этот военный совет, взвешивал аргументы, тасовал факты, подбирал слова, и все же сейчас у него бешено колотилось сердце. Майор отлично знал своих «головорезов», верил в них и надеялся на поддержку, однако то, что он собирался им сообщить, было воистину невероятным…
От волнения Жересу стало нестерпимо душно. Он снял галстук, а затем и китель. Любому военному, не привыкшему просиживать штаны в штабных кабинетах, нет ничего милее полевого камуфляжа. В нем мужчина чувствует себя более уверенным, мужественным и защищенным. Поэтому Кристиан с величайшим наслаждением переоделся в полевую униформу. Выгоревшая под африканским солнцем натуральная ткань приятно холодила тело и успокаивала нервы. Поправляя ворот, майор мимоходом взглянул в зеркало. Ну и рожа! Под глазами мешки, впавшие скулы, наждачная небритость. Еще подумают, что с бодуна. Нет, так не годится! Он круто повернул к умывальнику. Жереса никто и никогда не увидит побежденным!
Водные процедуры принесли свежесть не только телу, но и душе. С чувством уверенности майор вынул из кармана мундира коммуникатор. Диск из черного матового металла умещался на ладони и тянул приблизительно на полфунта. Его поверхность была изрезана едва заметными бороздками, сходящимися к центру по плавным спиралям. Края окаймлял многополосный подвижный рант с экзотическими символами. Неизвестные литеры напоминали искореженные геометрические фигуры, высеченные небрежными ударами миниатюрного зубила. Задумчиво глядя на диковинное связное устройство, офицер провел пальцем по его холодной поверхности. Похоже на бомбу с таймером. Вещичка как раз в нашем стиле!
Кристиан запер дверь и опустил жалюзи на окнах. После этого, усевшись за письменный стол, он приложил указательный палец к центру диска и слегка надавил. Майор не поверил своим глазам, когда его палец на полдюйма погрузился в доселе твердый металл. Внутри что-то заскреблось, щелкнуло, и неведомая сила плавно оттолкнула его кисть от крохотного прибора.
«Профессор Торн говорил, что перед началом работы коммуникатор анализирует ДНК пользователя, – вспомнил Кристиан. – Наверное, именно это только что и произошло».
В следующую секунду прибор ожил. Он приглушенно загудел, а странные письмена засияли фосфоресцирующим светом. С помощью подвижных колец майор ввел параметры сеанса и установил категорию вызова – экстренный. Жерес ожидал чего угодно, но только не того, что произошло далее. Подобно хрупкой яичной скорлупе металлическая поверхность лопнула точно по спиральным насечкам. Сквозь образовавшиеся трещины начал просачиваться бледный зеленоватый свет. С легкими щелчками пластинки, составлявшие ранее единую, казалось бы, несокрушимую поверхность, стали прятаться под боковой рант. Металл отступал, открывая взгляду живую зеленовато-голубую плоть. Это было похоже на маленького моллюска, вытащенного из своего панциря и заточенного в клетку из тончайших золотых проводков. Блестящие контакты покрывали тщедушное тельце, выкачивая из него энергию.
– Черт побери, – философски произнес Жерес, – ничто не может заменить живое существо. Оказывается, только симбиоз машины с этим бедолагой позволяет мне пробить миллионы километров пространства и поболтать с приятелем Торном.
Но прошла минута, другая, пятая, десятая… Коммуникатор молчал, связи не было. Кристиан, не мигая, смотрел на живой пульсирующий огонек, как бы заклиная его совершить чудо. Десяток самых разнообразных мыслей ураганом пронесся в его голове. Самая первая из них явилась одновременно и самой ужасной: «Все кончено! Мы не успели! Торн мертв! Корабль не придет! Помощи ждать неоткуда!»
На смену панике пришло желание забыться. Представить, что все оказалось невероятным сном, нужно лишь только проснуться… Жерес зажмурился. Сейчас! Раз, два, три… один мощный рывок, и мир вновь станет таким, как раньше, таким, каким он существует для миллиардов людей на Земле! Но нет, ничего не вышло. Сквозь пелену опущенных век маленький зеленый светлячок продолжал предательски сиять, напоминая о реальности всего происходящего. Ну раз так, тогда будем бороться! Кристиан сжал кулаки. Стремясь выстроить свой собственный план, майор мысленно вернулся к самому началу…
Кристиан Жерес больше не был майором, больше не был военным, больше не был героем. Его звезда погасла так же молниеносно, как и взошла, оставив на небосклоне славы яркий, но, увы, исчезающий след. Пройдет год или два – и никто не вспомнит великолепного майора, равно как и его непревзойденную роту. А может, все будет не так? Может, их имена запомнятся на столетия и станут в ряд с самыми достойными сынами Земли?
Переполненный решимостью, Жерес распахнул дверь своего бывшего офиса. Собственно говоря, название «офис» было слишком шикарным для крохотной конуры, пристроенной к боковой стене солдатской казармы. Однако именно эта комнатушка была тем самым местом, которое уже много лет он считал своим домом. Здесь заканчивались маршруты всех походов, сюда приходили друзья поздравить с победой и помянуть погибших. Несколько секунд Кристиан предавался воспоминаниям, листая в памяти лица, даты и события. Но затем в мозгу сработало реле времени, оповещая о том, что первый из отпущенных трех дней приближается к середине. Отогнав пелену видений, майор подошел к телефону и набрал номер своей роты. Трубку поднял командир второго взвода лейтенант Николай Строгов.
– Рота Жереса. – Голос с неподражаемым русским акцентом невозможно было спутать. В словах офицера звучали достоинство и сила, которые бесспорно подчеркивали особое положение «Головорезов» майора во Втором Корсиканском парашютно-десантном полку.
Сердце майора гордо забилось. Он снова среди своих. Здесь нет места предательству и подлости, лицемерию и лжи. Его солдаты, как и прежде, верят в своего командира! Жерес проглотил подкативший к горлу комок.
– Не так громко, Ник. Мое имя сейчас совсем непопулярно. Поэтому в будущем отвечай по форме, без всякой отсебятины. Для тебя же будет лучше.
– Слушаюсь, господин майор, – отчеканил Строгов, очень довольный тем, что поддержал своего командира в трудную минуту. – Рад, что вы вернулись.
– А вы уже и не ждали?
– Мы-то ждали, – бравурные нотки исчезли из голоса Николая, – а вот господа из штаба…
Вот оно как! Жерес призадумался. Парижский ветер долетел и до Корсики. Быстро и некстати. Со штабом полка майор связывал кое-какие планы… Кристиан очнулся. Сейчас главное совсем другое.
– Ник, где сейчас наши люди?
– Десантники трамбуют асфальт на плацу, взвод поддержки на обслуживании техники, а разведчиков уже три часа истязают какие-то парижские психоаналитики. Да, господин майор, совсем забыл, два дня назад поступил приказ о переводе десятерых наших на Коморские острова. Парни уже пакуют вещи.
«Две новости: хорошая и плохая, – моментально оценил ситуацию Кристиан. – Хорошая – все мои солдаты в расположении полка. Плохая – табу, охранявшее целостность и неприкосновенность роты, снято. Тех, кого не вышибли из армии, отправляют с глаз долой, как можно подальше и как можно надольше. Надо спешить, времени может оказаться еще меньше, чем я рассчитывал».
– Лейтенант Строгов, – майор придал своему голосу холодный, металлический оттенок, которым отдаются приказы особой важности, – к двенадцати ноль-ноль собери всех, слышишь – всех! Мне нужны все наши командиры, не важно: живые или мертвые, здоровые или больные. Явка без опозданий. Выполняй!
Не дожидаясь ответа, Жерес положил трубку. До назначенного времени оставался один час. Всего час для того, чтобы собраться с духом! Мысленно он уже десятки раз проводил этот военный совет, взвешивал аргументы, тасовал факты, подбирал слова, и все же сейчас у него бешено колотилось сердце. Майор отлично знал своих «головорезов», верил в них и надеялся на поддержку, однако то, что он собирался им сообщить, было воистину невероятным…
От волнения Жересу стало нестерпимо душно. Он снял галстук, а затем и китель. Любому военному, не привыкшему просиживать штаны в штабных кабинетах, нет ничего милее полевого камуфляжа. В нем мужчина чувствует себя более уверенным, мужественным и защищенным. Поэтому Кристиан с величайшим наслаждением переоделся в полевую униформу. Выгоревшая под африканским солнцем натуральная ткань приятно холодила тело и успокаивала нервы. Поправляя ворот, майор мимоходом взглянул в зеркало. Ну и рожа! Под глазами мешки, впавшие скулы, наждачная небритость. Еще подумают, что с бодуна. Нет, так не годится! Он круто повернул к умывальнику. Жереса никто и никогда не увидит побежденным!
Водные процедуры принесли свежесть не только телу, но и душе. С чувством уверенности майор вынул из кармана мундира коммуникатор. Диск из черного матового металла умещался на ладони и тянул приблизительно на полфунта. Его поверхность была изрезана едва заметными бороздками, сходящимися к центру по плавным спиралям. Края окаймлял многополосный подвижный рант с экзотическими символами. Неизвестные литеры напоминали искореженные геометрические фигуры, высеченные небрежными ударами миниатюрного зубила. Задумчиво глядя на диковинное связное устройство, офицер провел пальцем по его холодной поверхности. Похоже на бомбу с таймером. Вещичка как раз в нашем стиле!
Кристиан запер дверь и опустил жалюзи на окнах. После этого, усевшись за письменный стол, он приложил указательный палец к центру диска и слегка надавил. Майор не поверил своим глазам, когда его палец на полдюйма погрузился в доселе твердый металл. Внутри что-то заскреблось, щелкнуло, и неведомая сила плавно оттолкнула его кисть от крохотного прибора.
«Профессор Торн говорил, что перед началом работы коммуникатор анализирует ДНК пользователя, – вспомнил Кристиан. – Наверное, именно это только что и произошло».
В следующую секунду прибор ожил. Он приглушенно загудел, а странные письмена засияли фосфоресцирующим светом. С помощью подвижных колец майор ввел параметры сеанса и установил категорию вызова – экстренный. Жерес ожидал чего угодно, но только не того, что произошло далее. Подобно хрупкой яичной скорлупе металлическая поверхность лопнула точно по спиральным насечкам. Сквозь образовавшиеся трещины начал просачиваться бледный зеленоватый свет. С легкими щелчками пластинки, составлявшие ранее единую, казалось бы, несокрушимую поверхность, стали прятаться под боковой рант. Металл отступал, открывая взгляду живую зеленовато-голубую плоть. Это было похоже на маленького моллюска, вытащенного из своего панциря и заточенного в клетку из тончайших золотых проводков. Блестящие контакты покрывали тщедушное тельце, выкачивая из него энергию.
– Черт побери, – философски произнес Жерес, – ничто не может заменить живое существо. Оказывается, только симбиоз машины с этим бедолагой позволяет мне пробить миллионы километров пространства и поболтать с приятелем Торном.
Но прошла минута, другая, пятая, десятая… Коммуникатор молчал, связи не было. Кристиан, не мигая, смотрел на живой пульсирующий огонек, как бы заклиная его совершить чудо. Десяток самых разнообразных мыслей ураганом пронесся в его голове. Самая первая из них явилась одновременно и самой ужасной: «Все кончено! Мы не успели! Торн мертв! Корабль не придет! Помощи ждать неоткуда!»
На смену панике пришло желание забыться. Представить, что все оказалось невероятным сном, нужно лишь только проснуться… Жерес зажмурился. Сейчас! Раз, два, три… один мощный рывок, и мир вновь станет таким, как раньше, таким, каким он существует для миллиардов людей на Земле! Но нет, ничего не вышло. Сквозь пелену опущенных век маленький зеленый светлячок продолжал предательски сиять, напоминая о реальности всего происходящего. Ну раз так, тогда будем бороться! Кристиан сжал кулаки. Стремясь выстроить свой собственный план, майор мысленно вернулся к самому началу…
Глава 2
57 часами ранее
Жерес осторожно приоткрыл один глаз. Пейзаж африканской саванны тут же выключился, уступая место зрелищу его маленькой обшарпанной квартирки по улочке Леверт. Рассеянный взгляд майора с трудом сфокусировался на будильнике.
«Два часа, и за окном ночь. Телефон молчит как мертвый. На соседней подушке… – Жерес машинально пошарил рукой, – сегодня никого нет. Так какого дьявола я проснулся?»
Несмотря на полное отсутствие видимых раздражителей, Кристиан был уверен, что его разбудили. Вдобавок ко всему с головой творилось что-то странное. Нет, это не похмелье. Все обстоит гораздо хуже, у майора начались галлюцинации. Еле уловимый голос шептал в самой глубине черепа бесконечную мелодичную скороговорку. Жерес попытался понять ее, но слова ускользали от сознания, превращаясь в едва различимый таинственный шорох. Возникшее ощущение было тревожным, настораживающим, но вместе с тем смутно знакомым. Майор поморщился и попытался что-либо вспомнить, однако голова, подобно старой ржавой машине, отказывалась работать без смазки. Все попытки запустить ее закончились лишь нарастающей болью в висках.
В конце концов, Жерес пришел к справедливому выводу, что глоток холодного пива – это как раз тот смазочный материал, без которого не обойтись. Он надел комнатные тапки и пошлепал к холодильнику. Пробираясь через темную гостиную, Кристиан зацепил свое коллекционное туземное копье и с грохотом обрушил на себя портрет Катрин.
– За что, Кэт? – простонал он, потирая ушибленную голову. – Я, конечно, не ангел, но дубовой рамой по башке… это уж слишком.
Водрузив на прежнее место любимый профиль, майор устроил себе разнос: «Так тебе и надо! Это не родные джунгли, это дикий Париж! Здесь только и жди ловушек, капканов да засад, тем более, если бываешь дома всего пару раз в году».
Пиво приятно пенилось на губах, помогая вести борьбу с духотой июльской ночи. Жерес медленно цедил благодатный напиток, задумчиво уставившись в распахнутое окно. Столица мира даже сейчас оставалась неугомонной. Сияя рекламными огнями и взрываясь смехом гуляющей толпы, она приглашала каждую одинокую душу забыть все печали и с головой броситься в водоворот беззаботной, безудержной жизни. Кристиан вспомнил точно такую же шальную ночь двадцать лет назад. Тогда вместе с двумя товарищами он впервые в жизни мертвецки напился. Это была их последняя штатская ночь…
Пивная банка со звоном полетела в сторону, и в следующую секунду тело майора напряглось, готовое к броску. В квартире он был не один. Кристиан чувствовал чье-то присутствие в дальнем темном углу. До выключателя не дотянуться, поэтому он пошире распахнул дверцу холодильника. В тусклом свете крохотной лампочки из полумрака вырисовались черты маленького чернокожего человека в замусоленной набедренной повязке. Майор мог бы узнать его из тысяч других туземцев спустя сотни лет. Он вспомнил все!
– Доброй ночи, мсье Жерес, – гость говорил очень спокойно на отличном французском. – Простите за мой экзотический наряд, но я подумал, что в таком виде вам будет легче меня вспомнить. – Сын народа квени сделал несколько шагов по направлению к майору. – У нас не так много времени для долгих бесед, в связи с этим хотелось бы избежать вопросов о том, как я в столь поздний час очутился в вашей квартире.
За свою долгую военную карьеру Кристиан повидал многое и был готов к еще большему. Поэтому, приложив некоторые усилия, он справился с растерянностью.
– Никаких проблем, тем более что я ваш должник. А появляться из ниоткуда – это, как я понимаю, в вашем стиле.
– Вижу, вы меня вспомнили. – Гость расплылся в широкой улыбке, обнажая ряд белых, довольно хищных зубов. – Давайте успокоимся, сядем и поговорим.
Учитывая всю необычность ситуации, майор скрепя сердце расстался с дверцей холодильника и в наступившей темноте проделал путь до стола. Он с облегчением вздохнул, когда свет настольной лампы мягко наполнил комнату. Теперь Кристиан мог ясно видеть своего собеседника. Абсолютно ничего не изменилось во внешности этого человека. Как будто не минуло шести лет, и как будто только вчера они плечом к плечу брели по проклятым горам Берега Слоновой Кости.
– Хотите чего-нибудь выпить? – Жерес придвинул стул.
– Если возможно, то минеральной воды.
Припомнив содержимое холодильника, Кристиан отрицательно покачал головой:
– Только кола или пиво.
Гость скорчил гримасу:
– Тогда спасибо, ничего не надо.
Кристиан проявил солидарность и тоже остался без выпивки, хотя сухость во рту и звон в ушах по-прежнему давали о себе знать. Стоп! Майора осенила догадка. Все эти идиотские головные боли и галлюцинации, от которых он проснулся сегодня ночью, сопровождали и первую их встречу. Немой вопрос отразился у Кристиана на лице, и туземец поспешил успокоить хозяина дома:
– Простите, мсье Жерес, за некоторые неприятные ощущения, связанные с моим появлением. Во избежание возможных инцидентов я был вынужден контролировать ваш мозг. Учитывая ваш темперамент, реакцию и меткость, наша встреча могла закончиться, еще не начавшись. – Объясняя, гость положил перед собой небольшой приборчик, напоминающий обычную электрическую батарейку.
– Вполне резонное решение, – согласился Жерес, в свою очередь выкладывая на стол девятимиллиметровый МАВ РА15.
– Где вы взяли пистолет? Он у вас что, хранится в трусах? – Маленький человек нервно заерзал на стуле.
– Нет, в трусах у меня хранится более мощная штука, а пистолет… – Майор грозно посмотрел на квени: – В этом доме нежданных визитеров ждут еще и не такие сюрпризы.
– Первая наша встреча была более дружелюбной. По крайней мере, оружием вы не угрожали. – Гость с опаской покосился на трусы Кристиана.
– Тогда, у подножия Тонкуи, вы как-то больше вписывались в окружающую обстановку, не говорили по-французски и, между прочим, среди ночи не вламывались в мою квартиру. – Офицер сделал вид, что не заметил взгляда дикаря, который, судя по всему, не понимал шуток.
– Но я же… – Квени хотел ответить, но Жерес поднял руки:
– Простите, я обещал не затрагивать эту тему. Если вы отключите эту штуку, – он кивнул на металлический цилиндр, – мы сможем перейти к делу. Кстати, на какую разведку работаете?
Успокоившись, гость улыбнулся.
– Генератор отключен. В нем больше нет нужды, так как вы полностью владеете собой.
Майор оценил свои последние ощущения и согласно кивнул, разрешая гостю начать.
– Меня зовут Торн, и на Земле вряд ли найдется существо более далекое от войны, чем я. Моя специальность – социология, психология, история, политика и ряд других наук, тесно с ними связанных.
«Ну, все правильно, – подумал Жерес. – Шпионаж как раз в этом замечательном списке».
Тем временем гость продолжал:
– Я являюсь членом одной весьма влиятельной организации. – Торн гордо вскинул голову. – Пока назовем ее кратко: Союзом. Хотя мы и в состоянии влиять на все сферы человеческой деятельности, Союз руководствуется политикой невмешательства и существует как абсолютно мирное объединение. Его основными задачами являются наблюдение и стабилизация мировой общественно-политической обстановки.
Вопрос «Верить или не верить» майор решил оставить на потом. Ему казалось весьма необычным обсуждать глобальные проблемы планеты, сидя ночью, в одних трусах, да еще в компании с полуголым призраком из далекого прошлого.
– Понимаю, вам сложно представить существование структуры, по своим возможностям превосходящей все государства в мире, ведь Союз остается абсолютно секретным. Правда, о нас ходит огромное количество разнообразных слухов, но, к счастью, пока полностью бездоказательных. Огласка вызвала бы весьма негативную реакцию большинства правительств и крайне затруднила бы нашу работу. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Пока смутно. Однако совершенно ясно, что этот разговор должен остаться между нами. Угадал?
Торн согласно кивнул.
«Хорошо, что я сегодня трезвый, – подумал Кристиан. – А то бы обязательно сблевал. Вся эта политика у меня уже стоит поперек горла!» Чувствуя, что для продолжения беседы он еще не совсем готов, майор постарался выиграть время:
– Что такое наблюдение, это я понимаю, ну а что современные масоны называют стабилизацией?
– Это тоже несложно. Рано или поздно в эволюции технологических цивилизаций могут наступить такие стадии, когда их технические возможности значительно опережают интеллектуальное развитие. Такие моменты особенно опасны, так как непредсказуемы. Их финалом, как правило, становится полное уничтожение жизни на планете.
Судя по всему, Торн уже полностью привык к виду пистолета, лежащего на столе. Его тон и манеры стали напоминать распалившегося столичного профессора социологии во время выездной лекции.
– Так вот, – важно продолжил он. – Наша деятельность направлена как раз на предупреждение и ликвидацию этих, так сказать, чрезвычайных ситуаций всеми возможными методами.
Утонув в потоке общих высокопарных фраз, Жерес решил спровоцировать гостя:
– Послушайте, уважаемый профессор, не могли бы вы объяснить, почему все хотят делать политику, вместо того чтобы просто помогать людям? Например, как насчет борьбы с голодом? В Африке мы с вами повидали такое, что…
Окончание фразы застряло у Кристиана в горле. Одного взгляда на Торна хватило, чтобы понять, что мысли его сейчас очень далеко. Старый знакомый некоторое время смотрел в пустоту, как видно перебирая в уме какие-то факты, а затем расцвел в счастливой улыбке.
– Знаете, Жерес, вы действительно правы! В иерархии Союза мое положение соответствует профессорской должности в каком-нибудь престижном университете. Так что смело можете называть меня профессором!
«Вот черт, разговор двух глухих, каждый о своем и другого не слышит! – с досадой отметил майор. – Бедолага Торн заражен вирусом тщеславия, так же как и все остальные ученые-головастики».
– Профессор, – Жерес специально сделал ударение на этом слове, – если не хотите обсуждать вашу деятельность, то хоть скажите, от нее есть какой-нибудь толк?
Тут Торна начало распирать от гордости, как бывалого бойцового петуха. Майору даже показалось, что маленький ученый стал на голову выше.
– Кто знает, дорогой друг, состоялась бы наша сегодняшняя встреча, если бы в шестьдесят втором году мы не разрешили так называемый Карибский кризис.
Лицо Кристиана вытянулось от удивления.
– Да-да! Стоило приложить немало усилий, чтобы утихомирить разбушевавшегося советского лидера. А наш патруль едва успел отключить электронику на американской субмарине, готовящейся к ракетному залпу.
– Ну даете! А за что вы грохнули Кеннеди? – пошутил Жерес.
Не ожидавший подобного вопроса социолог долго мигал своими голубыми глазами. Наконец он пришел к «абсолютно верному» выводу, что на его фирму стараются навесить громкое политическое убийство. Возмущению новоиспеченного профессора не было границ. Он вскочил из-за стола и, размахивая руками, заметался по кухне.
– Вооруженное насилие – это изживший себя анахронизм, который мы отвергли много лет назад! На свете существует огромное количество других способов решения кризисных ситуаций. Опуститься до убийства – значит поставить себя на уровень диких животных.
Разговор, длившийся уже более часа, начал утомлять майора. Он не привык так долго вести дискуссию, находясь в полном неведении о ее целях. Чтобы сдвинуться с мертвой точки, Кристиан подстегнул развитие сюжета:
– Судя по всему, господин Торн, вы навестили меня как одного из самых агрессивных представителей человечества… – Майор сделал трагическое выражение лица. – Прегрешения забияки Жереса оказались столь велики, что Союз больше не смог этого выносить? Сейчас вы потребуете моего немедленного удаления в глухой горный монастырь или великодушно дадите мне шанс застрелиться?
Ответ прозвучал столь неожиданный, что Кристиан практически потерял дар речи:
– В одном вы правы, господин майор. Вы и ваши люди – настоящие профессионалы в делах войны. Именно поэтому я хотел бы видеть всю вашу роту в полной боевой готовности в составе моей научной экспедиции.
52 часами ранее
Кристиан вел свой автомобиль по утренним парижским улицам. Огромный город нехотя сбрасывал с себя ночное оцепенение. Он превращался в царство стальных монстров, которые, лениво рыча на ранних пешеходов, оспаривали первенство в каменных лабиринтах еще сонных улиц. Свернув на бульвар Де Ла Виетте, синий «Форд Фокус» майора мгновенно утонул в потоке таких же недорогих авто, владельцы коих ни свет ни заря уже неслись ублажать изнеженную столицу.
Майора вызвали в министерство обороны. Скорее всего, очередная экзекуция, к которым он уже стал привыкать. Следуя по знакомому маршруту, Кристиан позволил своим мыслям вернуться в прошлое. Ночная встреча всколыхнула давние воспоминания, придав им новый смысл и особое значение. Шесть лет назад горная гряда на западе Берега Слоновой Кости могла стать могилой для роты «Головорезов», если бы они не встретили этого странного маленького человечка. Он пришел неизвестно откуда, чудесным образом обойдя все минные заграждения и часовых. Его заметили только тогда, когда он вышел из кустов почти в самом центре лагеря.
Маленького чернокожего подвели к Жересу. На фоне рослых штурмовиков представитель семьи квени выглядел нелепо и комически. Его худощавое, ссохшееся тело имело странный, неестественный черно-синеватый оттенок, а непропорционально большая голова как будто росла прямо из плеч. Но что поразило Кристиана больше всего – это глаза. Они были небесно-голубого цвета, идеально круглые, с узкими овальными зрачками. В окружении вооруженных людей абориген держался абсолютно спокойно и даже слегка улыбался. От него исходило дружелюбие и доверие, столь редкие на войне. Жерес понял, что не одинок в своих ощущениях. Его корсиканцы – осторожные и бывалые солдаты – даже не подумали снять с предохранителей свое оружие.
Новый знакомый застрекотал на одном из бесчисленных местных диалектов, о котором даже лейтенант Грабовский – их главный ротный полиглот – имел весьма смутное представление. Однако после окончания этого довольно длинного монолога Жерес и все его офицеры были уверены, что им предлагают помощь. Помнится, старшина Готье даже пошутил:
– Теперь в анкетах буду указывать, что я знаю язык квени.
Хотя осмотрительность и подсказывала майору необходимость предварительной разведки, Кристиан принял решение немедленно. Выступаем! Рота уже потеряла более шестидесяти человек, связи не было, их настигал противник. Другого шанса выжить могло и не представиться.
Квени повел «Головорезов» совершенно не в ту сторону, куда планировал направиться майор. Впереди возвышался скалистый перевал, штурмовать который у них не было сил. Вдобавок ко всем бедам к раненым добавились первые жертвы лихорадки. Жерес уже проклинал себя за беспечность и готов был пристрелить незадачливого проводника, но через сутки рота подошла к узкому горному разлому. От неожиданного зрелища глаза Кристиана сами собой полезли на лоб. Согласно последней карте, здесь должна была возвышаться отвесная гранитная стена, а на самом деле взору открывалась гладкая дорога к спасению.
Через пять дней остатки роты добрались до поселка Ва – ближайшего форпоста французских миротворцев. Люди были истощены до предела, треть из них тряслись в приступах горячки. В своем рапорте майор подробно изложил ход операции, за что чуть было не поплатился должностью. Данные разведки и аэрофотосъемка начисто отрицали существование чудесного каньона. А истребленная местная деревушка, лежавшая в пятидесяти километрах восточней, натолкнула командование на совершенно иное толкование маршрута прославленных корсиканцев.
Этот поход не выходил из головы Жереса уже много лет. Он мысленно, шаг за шагом, повторял свой путь, пытаясь найти хоть какое-то объяснение их невероятному спасению. Однако километры видеопленки, груды книг и ворох мельчайших топографических карт всякий раз делали из майора полного идиота. И вот, наконец, он знал ответ! Загадка разрешилась самым невероятным образом: все, что он помнил и во что верил, оказалось ложью.
Повинуясь бессознательному желанию еще раз убедиться в реальности происходящего, он сунул руку в карман кителя. Пальцы коснулись прохладного металла.
«Странно, почему коммуникатор всегда холодный как лед? – подумал Жерес. – Даже теплота моего тела исчезает в нем, словно в какой-то прорве. Черт их разберет, эти высокие технологии».
Кристиан вспомнил о профессоре. Через месяц на Корсике они встретятся вновь. Торн придет за ответом. Интересно, что ожидает услышать наш знаменитый социолог? Жерес хитро улыбнулся. В душе он уже давно дал согласие. В нем всегда побеждал дух авантюризма, который, собственно говоря, и забросил молодого нормандца в ряды искателей острых ощущений. Кто бы мог подумать, что простая летняя экскурсия студента Руанской технической школы затянется на столько лет. Недаром Катрин назвала его мальчишкой и отказалась принять кольцо.
«Катрин! Бог мой, мы не виделись с ней уже больше двух месяцев! – Лицо любимой всплыло в памяти майора. – И кто знает, при таком раскладе увидимся ли в дальнейшем вообще. Нет, несмотря ни на что, сегодня соберусь с духом и обязательно ей позвоню…»
Жерес осторожно приоткрыл один глаз. Пейзаж африканской саванны тут же выключился, уступая место зрелищу его маленькой обшарпанной квартирки по улочке Леверт. Рассеянный взгляд майора с трудом сфокусировался на будильнике.
«Два часа, и за окном ночь. Телефон молчит как мертвый. На соседней подушке… – Жерес машинально пошарил рукой, – сегодня никого нет. Так какого дьявола я проснулся?»
Несмотря на полное отсутствие видимых раздражителей, Кристиан был уверен, что его разбудили. Вдобавок ко всему с головой творилось что-то странное. Нет, это не похмелье. Все обстоит гораздо хуже, у майора начались галлюцинации. Еле уловимый голос шептал в самой глубине черепа бесконечную мелодичную скороговорку. Жерес попытался понять ее, но слова ускользали от сознания, превращаясь в едва различимый таинственный шорох. Возникшее ощущение было тревожным, настораживающим, но вместе с тем смутно знакомым. Майор поморщился и попытался что-либо вспомнить, однако голова, подобно старой ржавой машине, отказывалась работать без смазки. Все попытки запустить ее закончились лишь нарастающей болью в висках.
В конце концов, Жерес пришел к справедливому выводу, что глоток холодного пива – это как раз тот смазочный материал, без которого не обойтись. Он надел комнатные тапки и пошлепал к холодильнику. Пробираясь через темную гостиную, Кристиан зацепил свое коллекционное туземное копье и с грохотом обрушил на себя портрет Катрин.
– За что, Кэт? – простонал он, потирая ушибленную голову. – Я, конечно, не ангел, но дубовой рамой по башке… это уж слишком.
Водрузив на прежнее место любимый профиль, майор устроил себе разнос: «Так тебе и надо! Это не родные джунгли, это дикий Париж! Здесь только и жди ловушек, капканов да засад, тем более, если бываешь дома всего пару раз в году».
Пиво приятно пенилось на губах, помогая вести борьбу с духотой июльской ночи. Жерес медленно цедил благодатный напиток, задумчиво уставившись в распахнутое окно. Столица мира даже сейчас оставалась неугомонной. Сияя рекламными огнями и взрываясь смехом гуляющей толпы, она приглашала каждую одинокую душу забыть все печали и с головой броситься в водоворот беззаботной, безудержной жизни. Кристиан вспомнил точно такую же шальную ночь двадцать лет назад. Тогда вместе с двумя товарищами он впервые в жизни мертвецки напился. Это была их последняя штатская ночь…
Пивная банка со звоном полетела в сторону, и в следующую секунду тело майора напряглось, готовое к броску. В квартире он был не один. Кристиан чувствовал чье-то присутствие в дальнем темном углу. До выключателя не дотянуться, поэтому он пошире распахнул дверцу холодильника. В тусклом свете крохотной лампочки из полумрака вырисовались черты маленького чернокожего человека в замусоленной набедренной повязке. Майор мог бы узнать его из тысяч других туземцев спустя сотни лет. Он вспомнил все!
– Доброй ночи, мсье Жерес, – гость говорил очень спокойно на отличном французском. – Простите за мой экзотический наряд, но я подумал, что в таком виде вам будет легче меня вспомнить. – Сын народа квени сделал несколько шагов по направлению к майору. – У нас не так много времени для долгих бесед, в связи с этим хотелось бы избежать вопросов о том, как я в столь поздний час очутился в вашей квартире.
За свою долгую военную карьеру Кристиан повидал многое и был готов к еще большему. Поэтому, приложив некоторые усилия, он справился с растерянностью.
– Никаких проблем, тем более что я ваш должник. А появляться из ниоткуда – это, как я понимаю, в вашем стиле.
– Вижу, вы меня вспомнили. – Гость расплылся в широкой улыбке, обнажая ряд белых, довольно хищных зубов. – Давайте успокоимся, сядем и поговорим.
Учитывая всю необычность ситуации, майор скрепя сердце расстался с дверцей холодильника и в наступившей темноте проделал путь до стола. Он с облегчением вздохнул, когда свет настольной лампы мягко наполнил комнату. Теперь Кристиан мог ясно видеть своего собеседника. Абсолютно ничего не изменилось во внешности этого человека. Как будто не минуло шести лет, и как будто только вчера они плечом к плечу брели по проклятым горам Берега Слоновой Кости.
– Хотите чего-нибудь выпить? – Жерес придвинул стул.
– Если возможно, то минеральной воды.
Припомнив содержимое холодильника, Кристиан отрицательно покачал головой:
– Только кола или пиво.
Гость скорчил гримасу:
– Тогда спасибо, ничего не надо.
Кристиан проявил солидарность и тоже остался без выпивки, хотя сухость во рту и звон в ушах по-прежнему давали о себе знать. Стоп! Майора осенила догадка. Все эти идиотские головные боли и галлюцинации, от которых он проснулся сегодня ночью, сопровождали и первую их встречу. Немой вопрос отразился у Кристиана на лице, и туземец поспешил успокоить хозяина дома:
– Простите, мсье Жерес, за некоторые неприятные ощущения, связанные с моим появлением. Во избежание возможных инцидентов я был вынужден контролировать ваш мозг. Учитывая ваш темперамент, реакцию и меткость, наша встреча могла закончиться, еще не начавшись. – Объясняя, гость положил перед собой небольшой приборчик, напоминающий обычную электрическую батарейку.
– Вполне резонное решение, – согласился Жерес, в свою очередь выкладывая на стол девятимиллиметровый МАВ РА15.
– Где вы взяли пистолет? Он у вас что, хранится в трусах? – Маленький человек нервно заерзал на стуле.
– Нет, в трусах у меня хранится более мощная штука, а пистолет… – Майор грозно посмотрел на квени: – В этом доме нежданных визитеров ждут еще и не такие сюрпризы.
– Первая наша встреча была более дружелюбной. По крайней мере, оружием вы не угрожали. – Гость с опаской покосился на трусы Кристиана.
– Тогда, у подножия Тонкуи, вы как-то больше вписывались в окружающую обстановку, не говорили по-французски и, между прочим, среди ночи не вламывались в мою квартиру. – Офицер сделал вид, что не заметил взгляда дикаря, который, судя по всему, не понимал шуток.
– Но я же… – Квени хотел ответить, но Жерес поднял руки:
– Простите, я обещал не затрагивать эту тему. Если вы отключите эту штуку, – он кивнул на металлический цилиндр, – мы сможем перейти к делу. Кстати, на какую разведку работаете?
Успокоившись, гость улыбнулся.
– Генератор отключен. В нем больше нет нужды, так как вы полностью владеете собой.
Майор оценил свои последние ощущения и согласно кивнул, разрешая гостю начать.
– Меня зовут Торн, и на Земле вряд ли найдется существо более далекое от войны, чем я. Моя специальность – социология, психология, история, политика и ряд других наук, тесно с ними связанных.
«Ну, все правильно, – подумал Жерес. – Шпионаж как раз в этом замечательном списке».
Тем временем гость продолжал:
– Я являюсь членом одной весьма влиятельной организации. – Торн гордо вскинул голову. – Пока назовем ее кратко: Союзом. Хотя мы и в состоянии влиять на все сферы человеческой деятельности, Союз руководствуется политикой невмешательства и существует как абсолютно мирное объединение. Его основными задачами являются наблюдение и стабилизация мировой общественно-политической обстановки.
Вопрос «Верить или не верить» майор решил оставить на потом. Ему казалось весьма необычным обсуждать глобальные проблемы планеты, сидя ночью, в одних трусах, да еще в компании с полуголым призраком из далекого прошлого.
– Понимаю, вам сложно представить существование структуры, по своим возможностям превосходящей все государства в мире, ведь Союз остается абсолютно секретным. Правда, о нас ходит огромное количество разнообразных слухов, но, к счастью, пока полностью бездоказательных. Огласка вызвала бы весьма негативную реакцию большинства правительств и крайне затруднила бы нашу работу. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Пока смутно. Однако совершенно ясно, что этот разговор должен остаться между нами. Угадал?
Торн согласно кивнул.
«Хорошо, что я сегодня трезвый, – подумал Кристиан. – А то бы обязательно сблевал. Вся эта политика у меня уже стоит поперек горла!» Чувствуя, что для продолжения беседы он еще не совсем готов, майор постарался выиграть время:
– Что такое наблюдение, это я понимаю, ну а что современные масоны называют стабилизацией?
– Это тоже несложно. Рано или поздно в эволюции технологических цивилизаций могут наступить такие стадии, когда их технические возможности значительно опережают интеллектуальное развитие. Такие моменты особенно опасны, так как непредсказуемы. Их финалом, как правило, становится полное уничтожение жизни на планете.
Судя по всему, Торн уже полностью привык к виду пистолета, лежащего на столе. Его тон и манеры стали напоминать распалившегося столичного профессора социологии во время выездной лекции.
– Так вот, – важно продолжил он. – Наша деятельность направлена как раз на предупреждение и ликвидацию этих, так сказать, чрезвычайных ситуаций всеми возможными методами.
Утонув в потоке общих высокопарных фраз, Жерес решил спровоцировать гостя:
– Послушайте, уважаемый профессор, не могли бы вы объяснить, почему все хотят делать политику, вместо того чтобы просто помогать людям? Например, как насчет борьбы с голодом? В Африке мы с вами повидали такое, что…
Окончание фразы застряло у Кристиана в горле. Одного взгляда на Торна хватило, чтобы понять, что мысли его сейчас очень далеко. Старый знакомый некоторое время смотрел в пустоту, как видно перебирая в уме какие-то факты, а затем расцвел в счастливой улыбке.
– Знаете, Жерес, вы действительно правы! В иерархии Союза мое положение соответствует профессорской должности в каком-нибудь престижном университете. Так что смело можете называть меня профессором!
«Вот черт, разговор двух глухих, каждый о своем и другого не слышит! – с досадой отметил майор. – Бедолага Торн заражен вирусом тщеславия, так же как и все остальные ученые-головастики».
– Профессор, – Жерес специально сделал ударение на этом слове, – если не хотите обсуждать вашу деятельность, то хоть скажите, от нее есть какой-нибудь толк?
Тут Торна начало распирать от гордости, как бывалого бойцового петуха. Майору даже показалось, что маленький ученый стал на голову выше.
– Кто знает, дорогой друг, состоялась бы наша сегодняшняя встреча, если бы в шестьдесят втором году мы не разрешили так называемый Карибский кризис.
Лицо Кристиана вытянулось от удивления.
– Да-да! Стоило приложить немало усилий, чтобы утихомирить разбушевавшегося советского лидера. А наш патруль едва успел отключить электронику на американской субмарине, готовящейся к ракетному залпу.
– Ну даете! А за что вы грохнули Кеннеди? – пошутил Жерес.
Не ожидавший подобного вопроса социолог долго мигал своими голубыми глазами. Наконец он пришел к «абсолютно верному» выводу, что на его фирму стараются навесить громкое политическое убийство. Возмущению новоиспеченного профессора не было границ. Он вскочил из-за стола и, размахивая руками, заметался по кухне.
– Вооруженное насилие – это изживший себя анахронизм, который мы отвергли много лет назад! На свете существует огромное количество других способов решения кризисных ситуаций. Опуститься до убийства – значит поставить себя на уровень диких животных.
Разговор, длившийся уже более часа, начал утомлять майора. Он не привык так долго вести дискуссию, находясь в полном неведении о ее целях. Чтобы сдвинуться с мертвой точки, Кристиан подстегнул развитие сюжета:
– Судя по всему, господин Торн, вы навестили меня как одного из самых агрессивных представителей человечества… – Майор сделал трагическое выражение лица. – Прегрешения забияки Жереса оказались столь велики, что Союз больше не смог этого выносить? Сейчас вы потребуете моего немедленного удаления в глухой горный монастырь или великодушно дадите мне шанс застрелиться?
Ответ прозвучал столь неожиданный, что Кристиан практически потерял дар речи:
– В одном вы правы, господин майор. Вы и ваши люди – настоящие профессионалы в делах войны. Именно поэтому я хотел бы видеть всю вашу роту в полной боевой готовности в составе моей научной экспедиции.
52 часами ранее
Кристиан вел свой автомобиль по утренним парижским улицам. Огромный город нехотя сбрасывал с себя ночное оцепенение. Он превращался в царство стальных монстров, которые, лениво рыча на ранних пешеходов, оспаривали первенство в каменных лабиринтах еще сонных улиц. Свернув на бульвар Де Ла Виетте, синий «Форд Фокус» майора мгновенно утонул в потоке таких же недорогих авто, владельцы коих ни свет ни заря уже неслись ублажать изнеженную столицу.
Майора вызвали в министерство обороны. Скорее всего, очередная экзекуция, к которым он уже стал привыкать. Следуя по знакомому маршруту, Кристиан позволил своим мыслям вернуться в прошлое. Ночная встреча всколыхнула давние воспоминания, придав им новый смысл и особое значение. Шесть лет назад горная гряда на западе Берега Слоновой Кости могла стать могилой для роты «Головорезов», если бы они не встретили этого странного маленького человечка. Он пришел неизвестно откуда, чудесным образом обойдя все минные заграждения и часовых. Его заметили только тогда, когда он вышел из кустов почти в самом центре лагеря.
Маленького чернокожего подвели к Жересу. На фоне рослых штурмовиков представитель семьи квени выглядел нелепо и комически. Его худощавое, ссохшееся тело имело странный, неестественный черно-синеватый оттенок, а непропорционально большая голова как будто росла прямо из плеч. Но что поразило Кристиана больше всего – это глаза. Они были небесно-голубого цвета, идеально круглые, с узкими овальными зрачками. В окружении вооруженных людей абориген держался абсолютно спокойно и даже слегка улыбался. От него исходило дружелюбие и доверие, столь редкие на войне. Жерес понял, что не одинок в своих ощущениях. Его корсиканцы – осторожные и бывалые солдаты – даже не подумали снять с предохранителей свое оружие.
Новый знакомый застрекотал на одном из бесчисленных местных диалектов, о котором даже лейтенант Грабовский – их главный ротный полиглот – имел весьма смутное представление. Однако после окончания этого довольно длинного монолога Жерес и все его офицеры были уверены, что им предлагают помощь. Помнится, старшина Готье даже пошутил:
– Теперь в анкетах буду указывать, что я знаю язык квени.
Хотя осмотрительность и подсказывала майору необходимость предварительной разведки, Кристиан принял решение немедленно. Выступаем! Рота уже потеряла более шестидесяти человек, связи не было, их настигал противник. Другого шанса выжить могло и не представиться.
Квени повел «Головорезов» совершенно не в ту сторону, куда планировал направиться майор. Впереди возвышался скалистый перевал, штурмовать который у них не было сил. Вдобавок ко всем бедам к раненым добавились первые жертвы лихорадки. Жерес уже проклинал себя за беспечность и готов был пристрелить незадачливого проводника, но через сутки рота подошла к узкому горному разлому. От неожиданного зрелища глаза Кристиана сами собой полезли на лоб. Согласно последней карте, здесь должна была возвышаться отвесная гранитная стена, а на самом деле взору открывалась гладкая дорога к спасению.
Через пять дней остатки роты добрались до поселка Ва – ближайшего форпоста французских миротворцев. Люди были истощены до предела, треть из них тряслись в приступах горячки. В своем рапорте майор подробно изложил ход операции, за что чуть было не поплатился должностью. Данные разведки и аэрофотосъемка начисто отрицали существование чудесного каньона. А истребленная местная деревушка, лежавшая в пятидесяти километрах восточней, натолкнула командование на совершенно иное толкование маршрута прославленных корсиканцев.
Этот поход не выходил из головы Жереса уже много лет. Он мысленно, шаг за шагом, повторял свой путь, пытаясь найти хоть какое-то объяснение их невероятному спасению. Однако километры видеопленки, груды книг и ворох мельчайших топографических карт всякий раз делали из майора полного идиота. И вот, наконец, он знал ответ! Загадка разрешилась самым невероятным образом: все, что он помнил и во что верил, оказалось ложью.
Повинуясь бессознательному желанию еще раз убедиться в реальности происходящего, он сунул руку в карман кителя. Пальцы коснулись прохладного металла.
«Странно, почему коммуникатор всегда холодный как лед? – подумал Жерес. – Даже теплота моего тела исчезает в нем, словно в какой-то прорве. Черт их разберет, эти высокие технологии».
Кристиан вспомнил о профессоре. Через месяц на Корсике они встретятся вновь. Торн придет за ответом. Интересно, что ожидает услышать наш знаменитый социолог? Жерес хитро улыбнулся. В душе он уже давно дал согласие. В нем всегда побеждал дух авантюризма, который, собственно говоря, и забросил молодого нормандца в ряды искателей острых ощущений. Кто бы мог подумать, что простая летняя экскурсия студента Руанской технической школы затянется на столько лет. Недаром Катрин назвала его мальчишкой и отказалась принять кольцо.
«Катрин! Бог мой, мы не виделись с ней уже больше двух месяцев! – Лицо любимой всплыло в памяти майора. – И кто знает, при таком раскладе увидимся ли в дальнейшем вообще. Нет, несмотря ни на что, сегодня соберусь с духом и обязательно ей позвоню…»