Шведов Сергей. Оракул

   – И какова вероятность исполнения предсказания?
   – А черт его знает! —Аполлон пожал плечами, оглядываясь по сторонам. – Интересно, куда же все-таки подевались наши коллеги?
   – Возможно, проникли в ту дверь, – показал в дальний угол обширного зала Рябушкин.
   – А почему в ту, а не в эту? – рассердился Кравчинский. – Здесь дверей не меньше десятка.
   Тем не менее Рябушкин уверенно направился именно к «своей» двери, и друзьям не оставалось ничего другого, как последовать за ним, дабы не потеряться в этом грандиозном сооружении. Далее произошло нечто, весьма похожее на чудо. Исследователи совершенно неожиданно для себя оказались на проселочной дороге в двух шагах от «мерседеса», который еще совсем недавно был тарантасом. Катюша ойкнула и схватила Ярослава за руку. Кравчинский крякнул расстроенным селезнем, и только Рябушкин облегченно засмеялся. Похоже, для него возвращение в реальный мир не оказалось сюрпризом.
   – Я загадал желание, – пояснил следователь растерянным спутникам. – Хочу домой. И тогда оракул показал мне эту дверь, а за ней проселочную дорогу.
   – Классическое исполнение желания, – констатировал Ярослав.
   – А чем вы недовольны, господа? – пожал плечами Рябушкин. – По-моему, мы с вами легко отделались. А вот и наши знакомые. Как видите, оракул выпроводил и их.
 
   Рябушкин был прав. Мимо опешивших путников с ревом пронесся еще один «мерседес», за рулем которого сидела «императрица», она же Светлана Алексеевна Хлестова. Не заметить стоявших на обочине знакомых людей сидевшие в машине, конечно, не могли, но тем не менее и не подумали остановиться.
   – Сколько человек было в машине? – спросил Ярослав у поэта.
   – По-моему, пять.
   – Радом с Хлестовой сидел ваш призрак, – сказал с усмешкой Рябушкин. – А Иванов – на заднем сиденье. Поздравляю вас, господа, с успешным завершением нелепого приключения. А как вы себя чувствуете в нашем мире, графиня?
   – Я не графиня, – смущенно засмеялась Катюша.
   – Что и требовалось доказать, – развел руками Рябушкин, весьма, видимо, довольный, что его опыт и профессиональная сноровка помогли и ему самому, и молодым людям избежать больших неприятностей.
   У Ярослава же не было полной уверенности в том, что дело с оракулом уже закончилось. Настораживала поспешность, с которой улепетывал с места событий Светланин «мерседес». Создавалось впечатление, что эти люди то ли спасались от погони, то ли спешили увезти какую-то ценность, а возможно, и то, и другое вместе. Но в любом случае Ярослав был рад, что для Катюши весь этот кошмар закончился. И закончился, судя по всему, без всяких неприятных последствий. Во всяком случае, девушка не выглядела ни угнетенной, ни растерянной, а ее отношение к Ярославу нисколько не изменилось после того, как он из Друбича превратился в Кузнецова. Между прочим, Светлана Хлестова была права, и Катюша Ходулина не забыла ничего из того, что происходило с ней в ту пору, когда она была графиней Глинской, но комплексовать по этому поводу явно не собиралась.
   Кравчинский сел за руль «мерседеса», Рябушкин пристроился с ним рядом, предоставив влюбленной парочке в полное распоряжение заднее сиденье автомобиля. Окрыленный обретенной свободой Аполлон гнал бывший тарантас со скоростью космической ракеты, благо проселочная дорога сменилась асфальтированной трассой. Скорость «мерседеса» зашкаливала далеко за сотню, но тем не менее обогнавшую их «пятерку» авантюристов они так и не настигли. Ярослав по этому поводу не слишком расстроился. Черт с ними. Главное они с Аполлоном все-таки сделали – вырвали из лап оракула Катюшу и Коляна, а все остальное уже не столь важно.
   – Безусловно, надо привлечь к разгадке этого феномена наших ученых.
   Оказывается, Кравчинский с Рябушкиным вели на переднем сиденье оживленный диалог, а занятый своими мыслями Ярослав прозевал его начало. Хотя против ученых он, естественно, не возражал. Очень может быть, им удастся извлечь из этого инопланетного маразма рациональное зерно, способное далеко продвинуть земную науку.
   – Во всяком случае, вино этот Йо синтезирует весьма приличное, как вы считаете, Анатолий Сергеевич? Не говоря уже о заячьей печенке.
   Рябушкин, кажется, был слегка шокирован тем, что на протяжении суток потреблял черт-те что, да еще и неизвестно кем приготовленное. Однако Кравчинский его убедил, что зайчатина, скорее всего, была натуральной.
   – Если уж оракулу удается выращивать лошадей, то с зайцами у него тем более никаких проблем не возникает.
   – Вы хотите сказать, что оракул стимулирует их размножение? – удивился Рябушкин.
   – А почему бы и нет, – хмыкнул поэт.
   К сожалению, эта во всех отношениях интересная Дискуссия была прервана милицейским уазиком, который самым бесцеремонным образом подрезал «мерседесу» путь, едва не загнав его при этом на тротуар, впрочем, пустующий в эту ночную пору. Кравчинский грубо выругался и собрался уже вступить в спор с представителями власти, поскольку не считал себя нарушителем дорожного движения, ибо при въезде в город он значительно сбросил скорость. Но вместо распаренной морды гаишника в окно просунулась всего лишь встревоженная физиономия милиционера Куницына, который тут же был оттерт в сторону старшиной Володей.
   – Большая неприятность, Анатолий Сергеевич, Можно сказать, трагедия. Только что передали по рации, что в своем загородном доме убит Петр Васильевич Хлестов вместе с тремя охранниками.
   – Как убит? – ахнул Рябушкин. – Быть того не может.
   – Мне это тоже показалось странным, – вздохнул Володя. – Когда человека в течение одних суток убивают два раза подряд, то это явный перебор. А может, он и в этот раз оживет?
   Ответить Рябушкин не успел, поскольку в его кармане заурчал рассерженным медведем мобильник. Судя по тому, как напрягся следователь, звонило очень значительное лицо. И звонило явно не с намерением выразить Анатолию Сергеевичу благодарность. А уж скорее наоборот.
   – При чем тут пьянка, Иван Николаевич, я трезв, как стеклышко. И милиционеров никто не спаивал, уверяю вас. Я говорю, трезвыми они из Горелово выехали. А мне не позволили обстоятельства. Разумеется, я все объясню. Разрешите выполнять?
   Мобильник булькнул напоследок особенно злобно и отключился. Рябушкин в изнеможении откинулся на спинку сиденья. По всему было видно, что он получил изрядную нахлобучку.
   – Прокурор, – пояснил он заинтересованным лицам и, повернувшись к Володе, спросил: – Так они вам не поверили?
   – Мне уже объявили о неполном служебном соответствии как старшему наряда, – вздохнул старшина. – Пить, говорят, надо меньше.
   – Хлестов действительно убит, – крякнул досадливо Рябушкин.—Двенадцать трупов, можете себе представить!
   Ярослав мог. Во всяком случае, именно столько трупов было во дворце императрицы минувшей ночью. И вряд ли это совпадение было случайным, точнее, оно просто не могло быть случайным. И уж конечно без участия оракула в этом страшном деле не обошлось. Видимо, Рябушкин пришел к тому же выводу.
   – А где Синцов?
   – Я послал его к Хлестову. Надо же нам было как-то оправдаться в глазах начальства. А бизнесмен мог подтвердить наши слова, он ведь был во дворце прошлой ночью.
   – Значит, Синцов тоже убит, – грустно констатировал Рябушкин. – Ладно, поехали к финансисту.
   – А вы знаете дорогу? – спросил Кравчинский.
   – Были мы у него как-то раз с Аркадием Семеновичем Ивановым.
   Аполлон, ни слово больше не говоря, ударил по газам. Ярослав тоже молчал, с трудом переваривая полученную информацию. Смерть финансиста не Укладывалась ни в какие логические рамки, если, конечно, не допустить, что оракул резко расширил сферу своей деятельности. Возможно, это было связано как-то с визитом, нанесенным в храм Йо отчаянной пятеркой во главе с неугомонной «императрицей», которую, возможно, не устроила инсценировка смерти «императора», и она попросила у оракула чего-то большего.
   Загородный дом Хлестова был расположен в том же поселке, что и дом Иванова, где детективу и поэту удалось однажды побывать. Сразу же бросалось в глаза, что здесь произошло событие незаурядное, а иначе зачем бы сюда съехалось более десятка машин, среди которых преобладали милицейские уазики и «скорые помощи». Из распахнутых настежь дверей особняка выносили трупы. Следствие, похоже, велось уже полным ходом. А возглавлял всю эту суету кругленький мужичок лет пятидесяти с заспанным лицом и неприятным визгливым голосом. Как вскоре выяснилось, это был Иван Николаевич Лютиков, главный городской прокурор и непосредственный начальник Рябушкина.
   – Об оракуле пока никому не слова, – предупредил детектива и поэта следователь.—А уж тем более Лютикову.
   Разговор между прокурором и следователем проходил на повышенных тонах, во всяком случае, отдельные реплики до Ярослава долетали:
   – А что я, по-вашему, должен был делать, Иван Николаевич? Поступило заявление об изнасиловании и убийстве. Я просто обязан был проверить. И милиционеры тут ни при чем. Просто переволновались люди. Ночь, кругом хоть глаз коли, гроза. А тут еще стрельба началась.
   – Какая стрельба? – возмутился прокурор. – Вот стрельба! Двенадцать трупов. Все показатели работы прокуратуры коту под хвост. Так где стреляли, говоришь?
   – Стреляли во дворце, который Хлестов недавно восстановил. Причем стреляли как раз в то время, когда там был Петр Васильевич.
   – И трупы были?
   – Говорят, что были, но, к сожалению, их успели спрятать.
   – Выходит, это не сегодня началось. А ты точно знаешь, что Хлестов вчера был в том дворце?
   – Был, – твердо сказал Рябушкин. – Есть свидетели. Вон те два молодых человека. Это они слышали стрельбу. По их словам, нападавших было человек семь, не меньше.
   – И здесь семеро, – задумчиво проговорил прокурор. – Все сходится. Ладно. А девушку ты нашел?
   – Ложная тревога. Девушка жива и здорова, насилию не подвергалась. А что здесь произошло?
   – Если верить свидетелям, впрочем, как водится, давшим весьма противоречивые показания, в особняке кроме Хлестова находились три его охранника. Как туда проникла банда киллеров, установить пока не удалось. Заслышав стрельбу, кто-то, вероятно, позвонил в милицию. Не исключено, правда, что убитый Синцов просто проезжал мимо этого дома на своей «Ниве» и случайно оказался в центре событий. Так или иначе, но он был убит.
   – А личности нападавших установлены?
   – Идет опознание, – вздохнул прокурор – Подключайтесь к расследованию, Анатолий Сергеевич, раз уж вы все равно здесь. Мне уже губернатор звонил, все-таки Петр Васильевич был не последним человеком в городе.
   Картина преступления только утвердила Ярослава в мысли, что здесь не все чисто, уж слишком она напоминала виденную в императорском дворце собственными глазами. Правда, сейчас у него не было надежды на то, что мертвые воскреснут. И его сомнения подтвердил уже успевший осмотреть место происшествия Рябушкин. По словам следователя, никаких сомнений в том, что эти люди мертвы, у медицинских экспертов нет.
   – Прокурор никак не может понять, почему были убиты все, и нападающие, и обороняющиеся, – вздохнул Рябушкин. – По идее, кто-то ведь должен был уцелеть!
   И уж тем более ему непонятно, откуда на теле Хлестова эти странные колотые раны, если в особняке не обнаружено предмета, которым они могли быть нанесены.
   Конечно, Рябушкин мог бы объяснить прокурору, что Хлестова закололи шпагами, но Анатолий Сергеевич не стал этого делать во избежание новых подозрений в своей неадекватности.
   – По-моему, самое время нам навестить Аркадия Семеновича Иванова, – заметил Кравчинский. – Возможно, мы получим от него нужную информацию о взбесившемся оракуле.
   Предложение Аполлона и следователю, и детективу показалось разумным. Поскольку и тот и другой понимали, что причину массовой бойни в особняке Хлестова следует искать вне рамок привычной для нас реальности. В этом они сильно расходились с прокурором Лютиковым, считавшим, что здесь не обошлось без конкурентов Петра Васильевича на финансовом фронте. В подозрении у него была и Светлана Алексеевна Хлестова, поскольку разногласия, возникшие между супругами, не были секретом для ближайшего окружения покойного.
 
   До особняка Иванова от места событий было буквально рукой подать. Для придания визиту большей официальности Рябушкин кроме поэта и детектива прихватил с собой еще и двух сотрудников милиции, все того же старшину Володю, фамилия которого, к слову, была Круглов, и Куницына. В окнах особняка горел свет, так что хозяин, скорее всего, уже успел вернуться из дальнего похода. Но вернулся, видимо, совсем недавно, поскольку даже не успел запереть дверь. Прямо надо сказать, поразительная беспечность по нынешним, склонным к насилию временам. Рябушкин начал солидно кашлять еще в коридоре, пытаясь привлечь внимание хозяев. Менее деликатный Круглов просто гаркнул во всю мощь своих легких:
   – Живой здесь есть кто-нибудь?
   Никто на призыв старшины не откликнулся, видимо потому, что живых в холле не было, зато на полу лежали три трупа, опознанные вошедшими без труда. Стеблов и Гришка были убиты выстрелами, а вот в шее Аркадия Семеновича зияла колотая рана, которая, безусловно, не могла не быть смертельной.
   – Боже мой! – только и сумел вымолвить Рябушкин, опускаясь в стоящее чуть поодаль кресло.
   Иванова и двух его подручных убили совсем недавно, во всяком случае, кровь не успела еще свернуться, а тела остыть. Очень может быть, что убийца Поджидал их в доме и начал стрелять, как только вошедшие включили свет. Убитые не только не оказали сопротивление, но, видимо, даже не успели увидеть киллера – на их лицах не было и тени испуга, разве что удивление
   – Куницын, – распорядился Рябушкин, – быстро за прокурором.
   Слегка оправившийся от шока следователь приступил к осмотру помещения. Старшина Круглов активно ему помогал. Понятые в лице Кравчинского, Кузнецова и Ходулиной скромно стояли у порога и переглядывались. Ярославу характер ран, нанесенных Иванову, Стеблову и Гришке, показался знакомым. Что в общем-то было неудивительно, ибо он сам их нанес. Правда, случилось это довольно далеко отсюда и почти трое суток тому назад, когда вышеназванные лица были сотрудниками ОГПУ, устроившими засаду на отпетую контру в лице некоего поручика Друбича. Но в любом случае эти убитые им люди за минувшие трое суток должны были бы как минимум остыть. Не говоря уже о том, что он видел их живыми всего каких-нибудь пару часов назад. Получался полный абсурд и сапоги всмятку.
   Прокурор Лютиков открывшимся ему зрелищем был шокирован. Вздрогнули даже видавшие виды судмедэксперты. Такого количества смертей за одну ночь им еще, похоже, констатировать не приходилось.
   – У нас что – война?! – почему-то набросился прокурор с вопросами на ни в чем не повинного следователя.
   – Откуда же мне знать, – в раздражении развел руками Рябушкин. – Я всего час назад вернулся в город.
   – А как вы обнаружили убитых?
   – Иванов хороший знакомый Хлестова, живет неподалеку. Вот я и решил его опросить.
   Объяснения следователя были вполне логичными, но прокурора они почему-то не устроили, и он долго еще ходил кругами возле трупов, путаясь под ногами у экспертов.
   – Похоже на ритуальное убийство, – сказал один из них, молодой и кучерявый.
   – Не морочьте мне голову, Селезнев! Какие тут могут быть ритуалы. Деньги не поделили, скорее всего.
   – Нет уж, извините, Иван Николаевич, – обиделся эксперт. – Не знаю, что они делили, но раны, нанесенные Хлестову и Иванову, практически идентичны. И нанесены они либо узким кинжалом, либо шпагой. Тогда как все остальные убиты из огнестрельного оружия.
   – Выходит, между этими убийствами есть связь? – насторожился Лютиков.
   – Так я об этом и толкую. Тут либо маньяки орудуют в поселке, либо сатанисты. Нормальные киллеры, нанятые за деньги, так себя не ведут.
   – Черт знает что! – не на шутку расстроился прокурор, которому еще предстоял разговор с высоким начальством, как губернским, так, возможно, и федеральным.
 
   Милиция уже начала прочесывать поселок в надежде обнаружить следы убийц, но делалось это скорее для очистки совести, ибо какой же дурак, навалив горы трупов, даст себя вот так просто поймать. Здесь придется создавать следственную бригаду, возможно даже просить помощь федерального центра. Словом, прокурору Лютикову можно было только посочувствовать да порекомендовать не пороть горячку, поскольку это дело еще запутаннее, чем на первый взгляд кажется. Именно в таком духе и высказал свое мнение о случившемся следователь Рябушкин.
   – Вы не будете возражать, Иван Николаевич, если я навешу супругу, а точнее, вдову Петра Васильевича Хлестова?
   – Действуйте, – махнул рукой Лютиков и отвернулся от настырного следователя.
   К Светлане Алексеевне Хлестовой отправились все тем же сплоченным коллективом. Впереди «мерседес», управляемый уверенной рукой Кравчинского, следом уазик с двумя очумевшими милиционерами, за какие-то сутки умудрившимися дважды потерять своего товарища Синцова убитым и уже получившими за это предупреждение о неполном служебном соответствии.
   Рябушкин, сидя на переднем сиденье, рядом с призадумавшимся Аполлоном, пытался анализировать ситуацию. Однако вместо анализа получался откровенный бред сивой кобылы, с которым к прокурору не пойдешь, ибо Иван Николаевич Лютиков не настолько идиот, чтобы поверить в происки какого-то там инопланетного оракула.
   – Фамилию убийцы Иванова я вам, пожалуй, могу назвать, – сказал Ярослав.
   – Вот как, – резко обернулся к нему Рябушкин. – И кто же он?
   – Некий Друбич, офицер царской армии, и, между прочим, мой прадедушка.
   – Шутить изволите, Ярослав, – обиделся Анатолий Сергеевич.
   – Ну, если вас этот вариант не устраивает, гражданин следователь, то вот вам другой – это я их убил. Стеблова и Гришку я застрелил из пистолетов, а Иванова, который, впрочем, тогда числился Доренко Терентием Филипповичем, я отправил на тот свет ударом шпаги в горло.
   – Иными словами, ты хочешь сказать, что никакой засады в доме Иванова не было? – спросил от руля Кравчинский.
   – Не было, – подтвердил Ярослав. – Они переступили порог и скончались от ран, полученных трое суток назад.
   – А еще раньше от ран, полученных сутки назад, скончались Хлестов и компания, – дополнил картину Рябушкин, качая головой. – Но это же абсурд! Не могут люди с такими ранами прожить и пяти минут, не говоря уже о сутках. Я лично осматривал убитых.
   – Вы, Анатолий Сергеевич, осматривали их дважды, – напомнил следователю Аполлон. – Пока что очевидно одно, все убитые сегодня ночью были уже однажды убиты в зоне отчуждения.
   С этим утверждением Кравчинского спорить было трудно, его только оставалось принять к сведению, что Рябушкин и сделал скрепя сердце. Светлана Алексеевна Хлестова гостей явно не ждала и была весьма возмущена тем обстоятельством, что ее сон был столь бесцеремонно прерван среди ночи группой невоспитанных лиц во главе со следователем прокуратуры. Дверь непрошеным гостям она хотя и открыла, но тут же пообещала обратиться с жалобой в вышестоящие правовые инстанции. Кстати, если судить по внешнему виду хозяйки, то спать она еще не ложилась. А присутствие в квартире постороннего лица наводило на размышления о предосудительном характере отдохновения замужней женщины, впрочем, совсем недавно овдовевшей. Посторонним лицом, естественно, был Колян Ходулин, которому пришлось-таки натянуть штаны для беседы с представителем власти.
   – Ба, знакомые все лица! – сказал он, поднимаясь с дивана.
   – От графа слышим, – не остался в долгу Кравчинский. – Колись давай, чем вы досадили оракулу?
   – А при чем тут оракул? – насторожилась Хлестова.
   – Должен вам сообщить, Светлана Алексеевна, – начал официальным тоном Рябушкин, – что ваш супруг Петр Васильевич Хлестов убит сегодня ночью в своем доме. Вместе с ним убито еще одиннадцать человек. Как видите, повод для визита у меня более чем серьезный. Скажу более, у меня есть основания подозревать вас в причастности к этому чудовищному преступлению.
   – Не смешите, – бросила Хлестова и нервно раскурила сигарету.
   – Скажите, Светлана Алексеевна, вы посылали своих людей в село Горелово с целью, мягко скажем, попугать своего мужа?
   – Никого я никуда не посылала, – резко отозвалась Хлестова и демонстративно уселась в кресло, закинув ногу на ногу.
   – Уточняю вопрос, – продолжал Рябушкин. – Среди убитых в императорском дворце лиц были ваши знакомые?
   – Послушайте, Анатолий Сергеевич, – вмешался в разговор Ходулин, – вы же были там и отлично знаете, что никто во дворце убит не был. Так зачем же задавать провокационные вопросы?
   То, что вопрос следователю задал Ходулин, а не граф Глинский, у Ярослава не было никаких сомнений, он от души порадовался за вернувшегося в нормальное состояние приятеля. Другое дело, что теперь сошел с ума окружающий мир, а Колян никак не может взять этого в толк. Пришлось Рябушкину, Кузнецову и Кравчинскому просветить «императрицу» и ее «фаворита», в какой непростой ситуации они оказались. Если следствие установит, что среди убитых в особняке людей есть хорошие знакомые Светланы Алексеевны, то, естественно, все подозрения падут на супругу и наследницу несчастного Петра Васильевича.
   – Так были или не были? – повторил в третий раз свой вопрос настойчивый следователь.
   – Допустим,—нехотя призналась Хлестова.—Но это же был маскарад. Шутка. Вот эти двое, Кузнецов и Кравчинский, убедили меня, что моему мужу ничего не грозит. И он действительно уехал из дворца живехонек.
   Конечно, Светлана была права в своем возмущении, и, конечно, она не имела никакого отношения к тому, что случилось в загородном особняке ее мужа. К сожалению, у следствия очень скоро появятся очень серьезные основания предполагать обратное.
   – Что с вами происходило в храме Йо? – спросил Ярослав у Ходулина.
   – Да практически ничего, – пожал плечами Колян. – Мы прошли в какую-то дверь, попали в огромный зал, увидели кристалл. Я подошел к нему вплотную, заглянул… И очнулся уже на дороге рядом с «мерседесом». Клянусь, мы ничего в этом храме не брали. Может быть, Иванов что-то там нахимичил?
   – Иванов мертв. Стеблов с Григорием тоже. Откуда У тебя этот перстень?
   – Понятия не имею, – отозвался Колян, с удивлением разглядывая свою правую руку. – Вероятно, Светлана подарила.
   – Ничего я тебе не дарила! – воскликнула Хлестова.
   – Ну, не знаю, – проговорил Ходулин, – видимо, подобрал где-нибудь во дворце.
   – Дай-ка взглянуть. – Аполлон без церемоний стянул с пальца приятеля загадочное украшение.
   Перстень был в своем роде примечателен. Скорее всего, он действительно принадлежал Глинским, во всяком случае, изображение вырезанной на нем летучей мыши Ярослав видел неоднократно на посуде и мебели в родовом гнезде аристократов.
   – Скажите, Светлана Алексеевна, а зачем вы поехали этой ночью на свидание с оракулом? – спросил Ярослав Хлестову.
   – Аркадий уговорил, – вздохнула «императрица», – сулил золотые горы. Между прочим, точно такой же перстень я видела на его руке.
   – Вы уверены? – насторожился Рябушкин.
   – Ну, не знаю, – протянула Светлана. – Я к нему не присматривалась. А Аркадий был очень уверен в себе, когда мы собирались в Горелово. Зато возвращался он практически раздавленным.
   – А зачем вы ему понадобились, если он был уверен в успехе?
   – Ему не я была нужна, а Николай. В общем, я как императрица должна была склонить графа Глинского к сотрудничеству с фон Дорном, а это совсем не просто было сделать. Глинский терпеть не может этого негодяя. Я имею в виду фон Дорна.
   – Скорее всего, Иванову нужен был этот перстень, – предположил Кравчинский. – Возможно, эти два перстня являются ключом к оракулу. К его тайнам.
   – И тем не менее замочек не открылся, – задумчиво проговорил Рябушкин. – Почему?
   Вопрос был интересным, но, к сожалению, ответа на него не знал никто. Мало того, что оракул не выдал насильникам своих тайн, он еще и отомстил им довольно жестоко. Иванов мертв, а Ходулина с «императрицей» ждут большие неприятности.
   – Между прочим, неприятности ждут не только Ходулина и Светлану, но и Круглова с Куницыным, – хмуро бросил Ярослав. – Вы не помните, Анатолий Сергеевич, были вокруг убитых в особняке стреляные гильзы или нет?
   – Гильз не было, – твердо сказал Рябушкин. – По этому поводу очень возмущался эксперт Селезнев.
   – Гильзы остались во дворце императора, – усмехнулся Кравчинский. – Ведь все они были убиты именно там.
   Рябушкин вздохнул с облегчением. Конечно, предстоял еще непростой разговор с прокурором по поводу непонятной отлучки и совершенно бредовых заявлений милиционеров, но все это были мелочи, которые тянули разве что на выговор в приказе. Серьезной проблемой для Анатолия Сергеевича были, безусловно, Ходулин и Хлестова. Если Светлану Алексеевну арестуют, то она, естественно, молчать не станет. И хотя ее показания, скорее всего, посчитают бредом, но тень на репутацию Рябушкина падет солидная. Доказать, конечно, ничего не докажут, но подозрение останется. И прощай тогда карьера.
   – Вам следует уехать, – предложил Рябушкин Хлестовой.
   – Куда? – возмутилась та.
   – Ну, хотя бы под крылышко к оракулу, – усмехнулся следователь. – Вряд ли прокуратуре удастся вас извлечь из восемнадцатого века, где, если не ошибаюсь, вы числитесь императрицей.