– Сюда – произнес с натугой Глинский, с трудом открывая тяжелую дверь.
   Друбичу уже довелось как-то раз побывать в кабинете алхимика, но это было в Петербурге. Тогда его поразил запах, похожий на запах из преисподней. Но в столице все видится по-иному. Слишком молодой, слишком легкомысленный город. Здесь же в родовом гнезде Глинских, во всяком случае, в его подземной части все дышало стариной. Подземелье было построено во времена баснословно давние, возможно еще при Иване Грозном, к которому и поступил на службу приехавший два века назад в Россию предок Друбича. Говорят, что во времена царя Ивана вся Святая Русь была испещрена подземными ходами. А об опричных схронах до сих пор ходят легенды. Много тогда было разграблено боярских усадеб и много ценностей было припрятано до лучших времен. Но лучшие времена для русских бояр так и не наступили, вот и остались клады в сырой земле поджидать своих новых счастливых обладателей. Если бы речь шла о поиске сокровищ, то Друбич, пожалуй, рискнул бы разделить с графом его труды, но Глинский, по всему видно, замахнулся на нечто большее.
   – Взгляните, Ярослав, это вас позабавит. – Глинский протянул гостю лист бумаги, испещренный старославянской вязью.
   – Договор с дьяволом? – хмуро спросил Друбич, пробегая глазами бумагу.
   – Я бы не поручился за то, что мой предок Михайло Глинский был примерным христианином, но вы преувеличиваете степень его падения, Друбич. Не забывайте, что он был потомком ведунов, на протяжении столетий верой и правдой служивших богу Йо. Создателю Йо. Даждьбогу. И до пришествия Христа оракул был посредником между Создателем и его гайосарами.
   – Прошу прощения, а кто они такие эти гайосары, – влез в разговор вертлявый иностранец Калиостро, которого императрица зачем-то навязала Друбичу в попутчики. Нет слов, итальянец был человеком неглупым, но уж больно подозрительным. В Петербурге его считали то ли масоном, то ли вольтерьянцем, то ли шпионом папского престола. Но чернокнижником он, во всяком случае, был – это точно.
   – Праведники, идущие путем Йо.
   – Йороды, в общем, – проявил осведомленность итальянец, чем, кажется, удивил графа Глинского. – Гайо Юлий гайосар, так, кажется, звали человека, который был верховным жрецом храма Йопитера в Риме. Храм исчез, зато на его месте вырос собор Святого Петра. Но все правители с тех пор заимели претензию называться цезарями, то бишь гайосарами, а И может, гайосарами они назывались всегда?
   – Вы поразительно осведомленный человек, господин Калиостро,—усмехнулся Глинский.
   – Положение вольного каменщика обязывает, – отозвался нахальный итальянец.
   Друбич первый раз видел человека, который, глазом не моргнув, признавался в принадлежности к тайной организации, о которой в Петербурге ходило множество весьма негативных слухов. Но, возможно, итальянец решил, что в логове российского чернокнижника можно не стесняться. И, похоже, он не ошибся в своих расчетах. Во всяком случае, его признание не произвело на графа Глинского ровным счетом никакого впечатления.
   – Вы не будете возражать, граф, если я приглашу в вашу келью двух наших спутников, господ Иванова и Рябушкина?
   – Они тоже масоны?
   – Да, – спокойно сказал Калиостро. – Этих людей не испугаешь тайнами мироздания. Глинский не возражал, и через пять минут к обосновавшейся в подземелье компании присоединились еще двое типов, которых Друбич знал постольку, поскольку они были его попутчиками на пути из Петербурга в село Горелово, но он никак не предполагал, что прибыли они сюда с тайной целью и, скорее всего, по заданию императрицы. Господин Рябушкин очень скоро подтвердил это предположение Друбича. Во всяком случае, представитель Тайной канцелярии намекнул Глинскому, что именно его мнение будет решающим для сомневающейся государыни.
   – Когда появились первые сведения об оракуле? – полюбопытствовал неугомонный Калиостро.
   – Боюсь, что очень давно, – вздохнул Глинский. – Так давно, что точной даты история не сохранила.
   – А кто из ваших предков первым догадался, что из связи с оракулом можно извлечь практическую пользу?
   – Мои предки знали это всегда, – надменно вскинул голову Глинский. – Они были гайосарами, не забывайте этого, милейший. А гайосар тем и отличается от обычного смертного, что знает, как получить от бога нужный результат.
   Друбича самоуверенность чернокнижника раздражала. Он не верил, что граф Глинский добьется успеха там, где терпели поражение все его предшественники. Друбич всерьез опасался за свою бессмертную душу. Не говоря уже о том, что у присутствующих имелись все шансы угодить на дыбу за связь с дьяволом. Возможно, во времена языческие этот оракул и помогал своим жрецам обрести власть над соплеменниками, но сейчас его возможностей вряд ли хватит на то, чтобы обеспечить безопасность и процветание своим новым адептам.
   – Вы разрешите взглянуть на ваш перстень, господин Друбич?
   Ярославу не очень хотелось передавать семейную реликвию в руки подозрительного итальянца, но и отказать в просьбе повода не нашлось. Перстень медленно сполз с пальца Друбича и перешел в руки Калиостро. Вспышка едва не ослепила Ярослава, но, похоже, эту вспышку видел только он. Память возвратилась к Кузнецову не сразу, и он некоторое время пребывал в промежуточном и весьма болезненном состоянии, не совсем понимая, каким образом здесь оказался и что это за люди собрались за уставленным подозрительными склянками дубовым столом. Наконец, Кузнецов зацепился взглядом за Кравчинского, одобрительно ему подмигнувшего. В мозгах прояснилось. Ярослав не только обрел себя, но и сохранил в памяти все пережитое в образе Друбича. В том числе и страх бывшего поручика, а ныне полковника перед оракулом. Будучи человеком неверующим, Кузнецов за свою душу не очень волновался, но и становиться игрушкой в руках бездумного компьютера ему тоже не улыбалось.
   А Глинский тем временем приступил к новому опыту, тем более что теперь в его руках были все необходимые компоненты, то есть диадема и два перстня.
   – Откуда взялся второй перстень? – спросил шепотом у Кузнецова Кравчинский.
   – Семейная реликвия Друбичей, – также шепотом отозвался Ярослав.
   – А диадема?
   – Диадема, видимо, находилась в императорской сокровищнице.
   Опираясь на сведения, полученные в образе Друбича, Кузнецов теперь мог реконструировать события, происходившие более двухсот лет назад. Глинский, безусловно, знал, что полную власть над оракулом дают диадема и два перстня. Тогда как в роду Глинских сохранился только один необходимый компонент. И когда он увидел перстень на пальце Друбича, то приложил массу усилий, чтобы с помощью своей сестры соблазнить простоватого поручика. Но необходима была еще и диадема. К счастью для безумного графа, обнаружилась и она. Основные события разворачивались в Петербурге. Оракул, как уже убедился Ярослав, способен действовать и пророчествовать на расстоянии. Но, к сожалению, он не мог гарантировать жизнь Глинскому в Северной столице. Напуганный настойчивостью чернокнижника и понукаемый императрицей Друбич нанес-таки смертельный удар «бессмертному». Не исключено, правда, что он убил его дважды. Сначала здесь, в окрестностях села Горелово, а потом и в Петербурге, куда безумный граф заявился после «воскрешения из мертвых». То-то он наделал там переполоха! Немудрено, что слухи об этой истории докатились до ушей Терентия Филипповича Доренко спустя почти полтора столетия.
   – Скорее всего, верен второй вариант, – предположил Кравчинский.—Думаю, что поединок состоялся именно здесь, в этом подвале, когда напуганный Друбич понял, что чернокнижник втягивает его во что-то нехорошее. Согласись, вся эта обстановочка способна произвести впечатление на неискушенную душу. Мой тебе совет, не надевай пока перстня, дабы не помешать нашему другу в его героических усилиях.
   Ярослав вынужден был согласиться, что метаморфозы, происходящие в подвале, способны напугать кого угодно. Ибо стены кабинета чернокнижника стали расползаться самым неподобающим образом. Стол с колбами тоже словно бы растворился в воздухе, а все находившиеся в помещении люди переместились каким-то непостижимым образом внутрь храма Йо, где Ярослав уже успел побывать дважды. Причем здесь оказались не только четверо мужчин, но и Катюша с «императрицей». Перстень вновь перешел в руки Ярослава, но надевать его на палец он не спешил. Что же касается диадемы, то она украшала голову Катюши. Глинский остановился подле кристалла, занимающего центральное место в огромном зале. Кристалл висел над массивной плитой, испещренной не то иероглифами, не то пиктограммами. На этой плите Ярослав без труда обнаружил два изображения летучей мыши, как две капли похожие на те, что были на перстнях. Глинский приложил свой перстень к пиктограмме и вопросительно посмотрел на детектива, Ярославу не оставалось ничего другого, как надеть перстень на палец и последовать его примеру. Последовал странный щелчок, и кристалл поменял свою окраску, превратившись из голубоватого в ярко-оранжевый. Никаких особых перемен в себе Ярослав не обнаружил, он по-прежнему оставался Кузнецовым. Очень может быть, что оракулу отыгравший свою роль Друбич стал уже не нужен. Детективу показалось, что и Колян Ходулин избавился наконец от своего родового проклятия и вновь превратился в самого себя. Такому исходу приключения можно было бы только порадоваться, но как раз в эту минуту в мозгах у Ярослава всплыла мысль о миссии, для выполнения которой он якобы был предназначен. Что это была за миссия, он не знал, поскольку мысль была явно чужая, пришедшая откуда-то извне и потому чрезвычайно детектива напугавшая. Он поспешно отдернул руку с перстнем от плиты, но это ровным счетом ничего не изменило ни в нем самом, ни в окружающем мире. Стены храма раздвинулись, открывая путь, ведущий в неизведанное. Возможно, это и был путь Йо, о котором так много говорил граф Глинский. Впрочем, чернокнижнику на эту божественную дорогу ступить так и не довелось – по ней решительно пошел его потомок, Колян Ходулин. Следом за ним двинулась Катюша. А Ярослав притормозил только потому, что его схватил за рукав Аполлон Кравчинский:
   – Ты уверен, что это так необходимо, Ярослав?
   – Миссия должна быть доведена до конца, – пожал плечами детектив, чем, кажется, сильно удивил поэта.
   Стена сомкнулась за спиной Ярослава, не пропустив на дорогу ни Кравчинского, ни Рябушкина, ни Иванова, ни «императрицу» Светлану Хлестову. Кузнецов без труда догнал Катюшу и пошел рядом с ней. Шедший впереди Ходулин обернулся и спокойно спросил:
   – Кажется, нам опять предстоит играть чьи-то роли? В глазах Ходулина не было испуга. Очень может быть, ему понравилось играть роль безумного графа-чернокнижника, мотающегося по окрестным лесам в сопровождении ошалевших от безнаказанности холопов. А вот Кузнецову этот затянувшийся спектакль уже изрядно поднадоел. Он уже жалел, что, поддавшись непонятному порыву, пошел не знаю куда. Впрочем, путь, предначертанный оракулом, закончился запертой дверью уже через пять минут после начала путешествия. Дверь была надежной, во всяком случае, на удар ходулинского кулака она отреагировала возмущенным гулом, но не дрогнула и не открылась. И Ярослав решил, что такой оборот событий даже к лучшему. В конце концов, он понятия не имел, для какой миссии его предназначил оракул. И судя по недоуменным лицам Катюши и Ходулина, они тоже имели обо всем этом смутное представление.
   – Поворачиваем назад? – спросил Колян, с усмешкой глядя на Ярослава.
   Кузнецову оставалось только плечами пожать. Возможно, оракул в последний момент передумал. Не исключено, что он догадался о подмене. Ибо отважная троица в лице Кузнецова, Ходулина и Катюши не имела никакого отношения к тем инопланетным существам, которые должны были решать неведомые землянам задачи.
   – Так ты считаешь, что это все-таки инопланетяне? – обратилась к Ярославу Катюша.
   – Земная техника таких высот еще не достигла, – усмехнулся детектив.
   Кузнецову показалось, что он наконец нашел разгадку этой запутанной истории. Много столетий тому назад на Землю прилетел космический корабль с экипажем из трех человек. Скорее всего, прибыли они сюда с разведывательной целью. Оракул должен был обеспечить им безопасность, но исследователи, увлеченные загадками неведомой планеты, вышли за пределы зоны, контролируемой компьютером, и погибли. Но проблема заключалась в том, что компьютеру неведомо, что такое смерть, и он продолжал настойчиво искать своих «заблудившихся» подопечных. Скорее всего, он перепробовал невероятное количество комбинаций, пока наконец ему не удалось добиться своего. Или, точнее, почти добиться. И перстни и диадема вернулись на борт корабля, вот только принесли их сюда совсем другие люди.
   – А они выполнили свою миссию? – поинтересовалась Катюша, с любопытством выслушавшая рассуждения Ярослава.
   – Вероятно, нет, – пожал плечами детектив, – иначе зачем бы компьютеру открывать для нас эту дорогу?
   – Логично, – согласился Ходулин. – Жаль, что такое забавное во всех отношениях приключение закончилось пшиком. Я лично рассчитывал, что оракул как относительно честное существо, вернет мне сокровища моего предка Михаилы Глинского, взятые на хранение еще во времена монголо-татарского нашествия.
   – Запросы у тебя, однако, – усмехнулся Ярослав.
   – Нет уж, извини, Ярила, – запротестовал Ходулин. – За этими сокровищами охотились все мои предки. Тот же граф Глинский, можно сказать, почти продал душу дьяволу. И кто нам теперь компенсирует моральные страдания?
   Кузнецов возмущение Ходулина очень даже хорошо понимал, поскольку и сам был слегка разочарован прозаическим окончанием столь многообещавшего приключения. Правда, его вдохновляли не сокровища. Детектив очень рассчитывал получить знания о мире, создавшем совершенный аппарат, как этот оракул. К сожалению, узнал он немного. Оракул надежно хранил свои тайны, и лишь однажды явил земному миру лик, который можно было бы считать инопланетным.
   – А может быть, сокровища хранятся как раз за этой дверью? – Присевший было на корточки Ходулин вскочил на ноги и, прежде чем Ярослав успел хотя бы слово молвить, снял с головы Катюши диадему и приложил ее к запертой двери.
 
   Последовавшая за этим вспышка ослепила всех троих. Когда детектив открыл глаза, препятствия перед ним уже не было, зато он опять очутился в зале с кристаллом, но в этот раз заполненном народом.
   Кто были эти люди, он не понял, но то, что перед ним отнюдь не современники, как-то сразу бросилось Ярославу в глаза. Одежда на присутствующих не блистала изысканностью, зато их оружию и защитному снаряжению мог бы позавидовать любой исторический музей. Судя по решительным лицам и насупленным бровям, они пришли сюда по весьма важному делу и не собирались уходить, не разрешив всех своих вопросов. К сожалению, человек, к которому они предъявляли свои претензии, не обладал необходимыми знаниями, это Ярослав знал абсолютно точно. Аполлон Кравчинский, облаченный в белый длинный балахон, стоял перед голубоватым кристаллом и растерянно разводил руками в ответ на глухое ворчание рассерженных вождей. А то, что в зале храма Йо собрались не простые воины, детектив уже успел сообразить. По бокам от верховного жреца, в которого неожиданно для себя превратился Аполлон Кравчинский, стояли в таких же балахонах жрецы рангом пониже, господа Рябушкин и Иванов. А уж за их спинами испуганно хоронилась Светлана Хлестова, которая, похоже, неожиданно для себя оказалась предметом домогательств этих воинственных типов. Между прочим, сам Ярослав тоже был облачен в доспехи, так же как и Колян Ходулин, растерянно оглядывающийся по сторонам.
   – Пусть скажет! – прорвался хриплый голос сквозь общий недовольный ропот. – Пусть она скажет!
   Что должна сказать этим вооруженным до зубов обормотам Светлана Хлестова, не знали ни Кравчинский, ни Рябушкин с Ивановым, ни она сама. Ситуация, что ни говори, была щекотливая, тем более что в храме собрались люди, отнюдь не расположенные ждать.
   – Слово оракула, – вскинул вдруг руку к потолку Аполлон Кравчинский. – Как он скажет, так и будет.
   – Он молчит! – Вперед выступил широкоплечий мужчина с бычьей шеей и налитыми кровью глазами. – Бог Йо отвернулся от нас. И виной всему эта женщина, пренебрегающая своим долгом.
   Слова широкоплечего были встречены одобрительным гулом. Впрочем, как вскоре выяснилось, одобряли оратора далеко не все. Из дальнего угла выступил еще один человек, тоже нехилого телосложения, но с очень нервным, хитрым и подвижным лицом. На широкоплечего он смотрел с откровенной неприязнью.
   – Ты, как всегда, торопишься, Садок. Никто еще не объявил тебя саром, ты еще не стал олицетворением нашей земли, но уже жаждешь властвовать и повелевать ведунами. Не может женщина говорить, пока молчит Йо. А Йо не скажет своего слова, пока не увидит пред собой истинного Йорода, достойного звания гайосара. Кудесник Вадимир прав. Я, Будимир сказал.
   Человек, назвавшийся Будимиром, отступил в тень, а физиономия типа, названного им Садком, из бурой стала прямо-таки фиолетовой. Садку явно хотелось обнажить меч и опустить его на голову своего оппонента, но он сдержался. Очень может быть, что убийство в храме было святотатством такого рода, которое не прощалось даже йородам.
   – Будимир сказал вам истину, – приободрился Аполлон Кравчинский, предпринимавший героические усилия, дабы уяснить наконец суть спора, который разделил всех присутствующих на два непримиримых лагеря. – Оракул донесет до нас мнение Йо, но для этого нужно время.
   Судя по всему, слова Кравчинского не удовлетворили ни Садка, ни его многочисленных сторонников, ропот все нарастал, а в дальнем углу бряцали мечами.
   – Скажи, кудесник, когда Йо изречет свое слово? – прорычал Садок, потрясая огромным волосатым кулаком чуть ли не у самого носа несчастного поэта.
   – Завтра, – быстро ответил пацифист. – У меня такое предчувствие.
   – Пусть будет по-твоему, ведун, – рявкнул на весь зал Садок. – Но если оракул промолчит и завтра, я объявлю миру, что ты не кудесник Вадимир, а жалкий самозванец.
   Возбужденная толпа наконец покинула храм, оставив Кравчинского в полуобморочном состоянии, а всех остальных искателей приключений в глубокой задумчивости.
   – Это куда же мы попали? – спросил после непродолжительного молчания следователь Рябушкин. – И что все это означает? Чего от нас хотели эти люди?
   – От нас ничего, – отозвался Аркадий Семенович Иванов. – Претензии у них были к Светлане Алексеевне, которая, похоже, и в этом мире числится правительницей.
   – Точно, – хлопнул себя ладонью по лбу Кравчинский, – в древние времена был довольно странный обычай престолонаследия. Помните сказку про Иванушку-дурачка, сиречь Ивана-йорода, так вот сказка слегка искажает истину – Иванушка-дурачок получал не полцарства, а все царство целиком в придачу к руке своей избранницы. Так что этот бычеголовый Садок явно метит в сары-гайосары, ибо древние правители объединяли в своих руках как политическую, так и религиозную власть.
   – Ну а мы-то тут при чем? – возмутился Рябушкин. – Какое отношение та же Светлана Алексеевна имеет к этому баснословному миру?
   – Спросите что-нибудь полегче, Анатолий Сергеевич, – возмутился Аполлон. – Я хоть и числюсь здесь кудесником, но кудесник – это еще не пророк. Во всяком случае, я в себе провидческого дара не чувствую. А вы что молчите, избранники оракула, это ведь по вашей милости мы все здесь оказались?
   Вопрос Аполлона был обращен к Кузнецову и Ходулину, однако, не спешившим с ответом. Детектив анализировал ситуацию, Колян чесал репу. Хотя репу ему следовало почесать перед тем, как сорвать диадему с головы Катюши и приложить ее к двери. Ведь нынешняя ситуация и возникла в результате безответственных действий бывшего графа-чернокнижника, охотящегося за сокровищами.
   – Я думаю, что оракул ищет здесь исследователей, которых потерял много веков тому назад, – высказал наконец свои соображения Ярослав. – Возможно, эти исследователи слишком удалились от компьютера и в критический момент он не смог их защитить. Теперь же он пытается исправить свою и их ошибку.
   – Но позвольте, – возмутился Иванов, – они же давно покойники?!
   – Компьютер не знает, что такое смерть, поэтому он и пытается их реанимировать. То есть переиграть ситуацию так, чтобы они остались живы. Видимо, компьютер так запрограммирован, что он не сможет покинуть нашу планету без исследователей.
   – Ну а мы-то здесь при чем? – удивился Рябушкин.
   – Вы действительно ни при чем, а вот мы с Ходулиным и есть те исследователи, которые должны выполнить порученную нам оракулом миссию и вернуться живыми.
   – Ты хочешь сказать, что мы находимся в прошлом? – почему-то возмутился Колян.
   – Это вряд ли, – возразил Кузнецов. – Скорее всего, компьютер смоделировал ситуацию, дабы исправить ошибку. Это тот же самый театр, просто компьютер написал для нас новые роли.
   – Правильно, – поддержал детектива Кравчинский. – Компьютеру не удалось реализовать заложенную программу в реальности, и он пытается исправить ошибку в искусственно созданном мире. Меня смущает только то, что ошибка все-таки была. Был сбой в работе компьютера, повлекший за собой гибель людей. Видимо, оракул ошибся в оценке ситуации и неправильно сориентировал исследователей.
   Пораскинув умом, Ярослав пришел к выводу, что скорее всего поэт был прав. Исследователи наверняка были весьма жестко привязаны к искусственному созданию. Следовательно, без разрешения оракула они просто не могли покинуть зону отчуждения. Достаточно вспомнить блуждания по кругу тех же Кравчинского и Рябушкина, чтобы понять всю мощь искусственного интеллекта. Ошиблись не исследователи– ошибся компьютер, который все минувшие века пытался эту ошибку исправить, используя имеющийся под рукой материал, то есть живущих в окрестностях Горелова людей.
   – И что же нам теперь делать? – спросил Рябушкин. – Нельзя ли как-нибудь эту штуку выключить? Как хотите, господа, но не гожусь я на роль жреца.
   – Это сразу же бросается в глаза, Анатолий Сергеевич, – ехидно заметил Кравчинский. – А копаться в нутре этого чудовища с целью найти выключатель, я бы не стал. Нажмем, чего доброго, не на ту кнопку и окажемся на противоположном краю Вселенной.
   Рябушкин, судя по всему, к межпланетным путешествиям не был готов и потому свое предложение снял. У собравшихся на борту чужого корабля людей действительно не оставалось иного выхода, как только помочь оракулу в решении его непростой задачи. Кравчинский предложил исходить из того, что храм, где они сейчас находятся, существовал в действительности и компьютер достаточно точно его скопировал. Возможно, инопланетный агрегат какое-то время здесь исполнял роль оракула, предсказателя судеб окружающих людей. Не исключено, что подобным образом инопланетяне пытались исправить нравы аборигенов и как-то повлиять на дальнейший ход истории. В этом, возможно, как раз и кроются истоки той ошибки, которая в конечном счете привела их к гибели. Похоже, они просто переоценили возможности искусственного интеллекта.
   – Оракул выдал неверный прогноз? – предположил Кравчинский.
   – Именно, – подтвердил Ярослав. – В данном случае, скорее всего, он не того правителя напророчил. Как я понял, на руку Светланы Алексеевны, которая здесь исполняла роль царской дочери, претендовали два Иванушки-дурачка, в смысле два йорода – Садок и Будимир, и оба рассчитывали, что оракул выскажется именно в их пользу. Вам ваше женское сердце ничего не подсказывает, Светлана? Кто из двух претендентов на вашу руку вам более по душе?
   – Я протестую! – взвился Колян Ходулин. – Это провокация с твоей стороны, Ярила!
   – Тем более что и ответ нам в общем-то известен, – криво усмехнулся Аркадий Семенович Иванов. – Светлана Алексеевна устранила бы обоих, или, во всяком случае, попыталась бы устранить.
   Хлестова поначалу собиралась возмутиться, но потом передумала и лишь обворожительно улыбнулась Иванову. А Ярославу в этот момент пришло в голову, что Аркадий Семенович, видимо, знает, о чем говорит. И исходит он в своих прогнозах из реальной ситуации, присутствовавшей в отношениях Светланы, Петра Васильевича Хлестова и самого Иванова. Последний, видимо, решил, что нашел в лице супруги своего конкурента на финансовом поприще наивную дурочку, но очень скоро убедился, что просчитался, и просчитался очень жестоко. Детектив не исключал, что после смерти Петра Васильевича, напророченной оракулом, пришел бы черед и Аркадия Семеновича. К сожалению, Ярослав практически ничего не знал о финансовых делах, связывающих этих трех людей, и мог лишь строить предположения на этот счет. Но в любом случае оракул, похоже, не случайно остановил свой выбор на Светлане Алексеевне, по его мнению, именно она более всего подходила на роль царской дочери в странной сказке, которая происходила много лет тому назад. И так же не случайно оракул благоволил к графу Калиостро, пропуская его без помех в святая святых. Видимо, он изначально планировал того на роль жреца Вадимира.