Шведов Сергей. Оракул

   – Каких гостей? – удивился Колян. – Мы же по делу!
   – Делу время – потехе час, – строго сказала хозяйка. – Обычаем пренебрегать не след. Не нами заведено, не нам и отменять.
   – Ну, – поднял стакан охотно согласившийся с обычаями предков Колян, – за смычку города и деревни.
   Тост был, прямо скажем, так себе, не отражающий всю сложность текущего момента и потерявший свою актуальность много лет назад, но поскольку никто ничего лучшего не предложил, то выпили под него. Наливочка оказалась крепенькой, это Ярослав почувствовал сразу. Нельзя сказать, что детектив был от рождения трезвенником, но особой страсти к спиртному не испытывал. Пить, однако, пришлось до дна, ибо по-иному у нас не пьют. Запаха сивушных масел Ярослав не уловил и слегка удивился по этому поводу – не на покупной же водке настаивала свою наливочку тетя Фрося?
   – Так говоришь, среди своих любителей поживиться нет?
   – Ты сам посуди, Николай, – вздохнула тетя Фрося. – Село наше почти тысячу лет стоит, а может, и более того. Все мы тут если не родня, то соседи, а если не соседи, то родня. Вот и Катюша мне двоюродной племянницей доводится.
   – Иди ты, – невесть отчего удивился Колян. – Вот уж не думал, что в нашем роду такие красавицы водятся.
   – Сказанул, – обиделась тетя Фрося. – А я, по-твоему, обмылок, что ли? Да по мне вся округа сохла.
   – Верю! – вступил в разговор Аполлон. – Да вы и сейчас, Ефросинья Петровна, для своих тридцати пяти лет выглядите, прямо скажу, сногсшибательно.
   – Какие там тридцать пять, – зарделась тетя Фрося. – Мне уже за сорок. – Бросьте, – махнул рукой Аполлон. – Не верю. Вот и Ярослав подтвердит.
   Занятый пережевыванием деревенского сала детектив утвердительно промычал и закивал головой, нисколько не покривив душой. Ходулинская тетка была хоть куда, но еще больше Ярославу нравилась ее двоюродная племянница. Катюша на комплименты городских гостей реагировала спокойно, зато ее очень волновал повод, благодаря которому троица оказалась в этих благословенных местах. Речь зашла все о том же самогонном аппарате. Точнее, о двух аппаратах, исчезнувших при весьма загадочных обстоятельствах.
   – Так украли их или не украли? – стоял на своем захмелевший Колян.
   – Конечно, украли, – обиженно отозвалась Катюша.
   – И кого же мы подозреваем? – Кравчинский ласково улыбнулся красавице. – Если свои взять не могли, то остаются, следовательно, либо кришнаиты, либо китайцы?
   – Ты американца забыл, – подсказал Колян. – Он мимо деревни на велосипеде проезжал.
   – Дедуктивный метод мне подсказывает, – закатил глаза к потолку Аполлоша, – что перевозить самогонный аппарат на велосипеде на большие расстояния несколько затруднительно. А уж тем более когда речь идет о двух агрегатах. Следовательно, американец отпадает. Кришнаиты, по слухам, чужого не берут. Остаются китайцы, которые даже чисто внешне похожи на обстрелявшего Коляна монгола. То есть нельзя исключить, что мы имеем дело с весьма многочисленной и хорошо организованной преступной группой, контролирующей всю окрестность.
   Тетя Фрося ахнула, Катюша хихикнула в кулачок, Колян глумливо ухмыльнулся, а у Ярослава появилось сильнейшее желание дать поэту по шее за дискредитацию уважаемой профессии частного детектива. В наивность Аполлоши Кузнецов не верил, ибо на роль доктора Ватсона его просвещенный друг не годился, следовательно, речь Кравчинского смело можно было считать издевательской. Ярослав издевочку стерпел, но про себя решил отыграться на Аполлоше при первой же возможности по полной программе.
   – Это инопланетяне виноваты, – понизив голос почти до шепота, сказала вдруг Катюша и скосила на Ярослава загадочно мерцающие глаза.
   Детектив собрался было смертельно обидеться на лебедушку, вздумавшую присоединиться к розыгрышам его приятелей, но тут в разговор вмешалась тетя Фрося, горячо поддержавшая свою юную родственницу и дополнившая ее слова существенной информацией:
   – Семен Калягин их собственными глазами видел, а Ванька Митрофанов даже летал на их ракете.
   – Ванька врет, – обиделась почему-то Катюша. – Зачем инопланетянам этот алкаш? А вот дяде Семену я верю, он сроду никого не обманывал.
   – НЛО, значит, – задумчиво протянул Кравчинский. – Бывает. А зачем инопланетянам самогонный аппарат понадобился?
   – Ну, ты даешь, Аполлоша, – возмутился Колян. – Люди вдали от дома, в служебной командировке. Захотелось расслабиться.
   – Они не только самогонные аппараты крадут, – все тем же драматическим шепотом продолжала Катюша. – У Калягиных вилы и грабли увели. У Кузиных телегу укатили.
   – Телега-то им зачем?
   – Кто их знает? – развела руками Катюша. – Дядька Василий вышел по утру коня запрягать, а телеги, что во дворе стояла, и след простыл. А хомут они у Шепотиных взяли.
   – Если взяли хомут и телегу, то это точно не инопланетяне, – покачал головой Колян, – тут либо цыгане постарались, либо монголы, помяните мое слово, мужики.
   – Нет у нас монголов, – искренне возмутилась Катюша. – А цыгане в первую голову коня бы увели, зачем им телега?
   – Резонно, – поддержал лебедушку Кравчинский. – Хомут и телега кроме инопланетян никому нынче на фиг не нужны.
   – Вы посмотрите на него! – Ходулин чуть не подпрыгнул на месте. – Знаток деревенского быта! По нынешним временам хорошая телега больше твоей машины-развалюхи стоит. А хомуты сейчас никто не шьет.
   Разговор выходил дурацкий, но не лишенный, однако, некоторых интересных деталей. В инопланетян Ярослав, конечно, не верил, зато заподозрил, что в селе появился пройдоха, распускающий слухи о небесных пришельцах, дабы замаскировать собственную слабость к чужому добру. С другой стороны, телега, это ведь не самогонный аппарат, ее так просто не спрячешь. В этой связи Кузнецова заинтересовали два человека – Семен Калягин и особенно Ванька Митрофанов, склонный, если верить той же Катюше, к чрезмерному употреблению горячительных напитков.
   – А где и при каких обстоятельствах Семен Калягин видел инопланетян? – спросил Ярослав у Катюши.
   Это были чуть ли не первые произнесенные им за время застолья слова, и прозвучали они очень весомо и профессионально. Во всяком случае, тетя Фрося и Катюша посмотрели на детектива с уважением. Человек, что называется, зрил в корень, в отличие от своих легкомысленных приятелей, которые норовили высмеять озабоченных необычными происшествиями людей.
   – Видел он их за околицей, – пояснила Катюша. – Только он не самих инопланетян, а их летающую тарелку, большую и круглую.
   – Она что же, прямо так на полянке и стояла?
   – Да, – кивнула Катюша. – Дядька Семен хотел было к ней подобраться поближе, но тут кто-то сказал ему из ниоткуда: «Не ходи, Калягин, пропадешь». Дядька Семен заробел, развернулся на полусогнутых и скоренько отправился домой. Дело-то потемну было. А кто их, инопланетян, знает, что у них на уме.
   – А к уфологам вы обращаться не пробовали? – спросил заинтересованный Кравчинский.
   – Да какие у нас здесь уфологи? – удивилась тетя Фрося наивности городского поэта.
   – От той летающей тарелки остались следы, – продолжала нашептывать Катюша, – Я их своими глазами видела. Следы – это уже кое-что. А для мыслящего человека они могут оказаться той зацепкой, которая поможет распутать весь клубок. Ярослав решительно поднялся из-за стола. Наливка хоть и ударила ему сразу и в ноги, и в голову, но все же не настолько сильно, чтобы сбить добра молодца наземь и помешать ему в профессиональном рвении.
   Желание настырного сыщика немедленно отправиться на место преступления не вызвало, однако, энтузиазма у его разомлевших от сытного ужина и выпивки спутников. Ходулин устало зевнул, а Кравчинский вскинул правую бровь, демонстрируя сомнение.
   – Так темнеет уже, – попробовала остудить пыл гостя тетя Фрося. – Куда вы пойдете на ночь глядя?
   – У меня фонарик есть, – отмахнулся Ярослав и, обернувшись к Катюше, спросил: – Не побоишься проводить нас до места?
   – Мне тут каждый кустик знаком. Не заблужусь и в темноте.
   Колян идти куда-либо категорически отказался. Ему, оказывается, за глаза хватило дневных приключений. Монгольская стрела, это еще куда ни шло, но инопланетные бластеры – уже слишком для возалкавшей деревенского покоя русской души. Аполлон приключениями еще не насытился и все-таки согласился полюбоваться луной, которая, будем надеяться, разбудит его поэтическое воображение. Ярослав его решение воспринял без особого восторга, поскольку пользы от Кравчинского в предстоящем деле ждать просто глупо, а своим трепом он способен распугать не только земных обывателей, но и небесных.
 
   Ярослав надеялся, что их экспедиция пройдет скрытно и не вызовет ажиотажа среди местного населения, но ошибся в своих расчетах. Первыми всполошились деревенские собаки, большая часть которых захлебнулась в заливистом лае, а меньшая, числом, однако, не менее десятка, увязалась за незадачливыми сыщиками. Следом за собаками потянулись было и ребятишки, но уяснив, что экспедиция предстоит в места сомнительные и пользующиеся в деревенских кругах дурной славой, быстро отстали, отчасти по собственному почину, но большей частью понукаемые окриками родителей, которые не оставили вниманием городских гостей и пристально следили из родных усадеб за их передвижением по селу. Ярослав взглянул на часы – время стремительно приближалось к одиннадцати. Вот-вот на чернеющем небе должны были зажечься звезды, что касается луны, то она в эту пору была в большом ущербе, и ждать от нее поддержки не приходилось. Собаки покинули отважную троицу на окраине села, зато к ним неожиданно прибился уже виденный сегодня детективом дедок с иноземной надписью на майке, как вскоре выяснилось, звавшийся Егорычем.
   – Никак на рыбалку пошли? – ехидно поинтересовался он у горожан.
   – Скорее на охоту, – немедленно откликнулся на его реплику Аполлон – Инопланетян идем ловить, дед.
   – А поймаете? – усомнился Егорыч, – Тоже ведь они не каждому в руки даются. Разумные, видать, существа.
   – Мы же специалисты, дед, – не унимался Кравчинский. – Уфологи, планетологи, археологи. Нам инопланетянина отловить – это проще пареной репы. А ты сам-то их видел?
   – Я ведь, мил человек, большую жизнь прожил. Кто только мне на пути не попадался. А по обличию ведь сразу не скажешь – инопланетянин перед тобой или нет? Голова, две ноги, две руки – а что еще уважающему себя мужчине надо? Росточком они, говорят, не вышли, но ведь недаром умные люди намекают – велика фигура да дура.
   Ярослав уже пожалел, что поддался сыскному зуду и отправился черт знает куда в ночную пору. Тьма сгущалась прямо-таки с неприличной быстротой, и рассеивать ее фонариком становилось все труднее. Тем более что повела их Катюша лесом, по известной только ей одной тропинке. Ярослав эту тропинку все время терял и спотыкался о сучья, которые так и норовили ухватить его за штаны и кроссовки. Развеселившийся было после выпитой наливки Аполлоша очень быстро растерял в ночном лесу весь свой оптимизм и теперь тихонечко поругивался сквозь зубы. Частный детектив с удовольствием позлорадствовал бы по поводу неприятностей, выпавших на долю поэта, но, к сожалению, его собственное положение было столь же незавидным.
   – Ну вот вам и оне, – услышал он голос Егорыча в тот самый момент, когда споткнулся о корягу и едва не врезался лбом в дерево, кажется березу, слишком уж неожиданно вставшую на его пути.
   – Кто «оне»? – не понял Ярослав, поднимая голову.
   – Мама дорогая! – прохрипел рядом с ним сдавленным от испуга и удивления голосом Аполлон Кравчинский.
   И было чему удивляться. Прежде Ярославу видеть инопланетные летательные аппараты не доводилось, поэтому он не рискнул обозвать опускающийся чуть ли не на голову шар неопознанным летающим объектом. Впрочем, вскоре выяснилось, что объект приземляется все-таки в некотором отдалении. Зато в лесу сразу же стало светло как днем, и Ярослав отчетливо видел, как дрожат губы у Кравчинского, а присевший от испуга Егорыч мелко крестится. Относительное спокойствие сохраняла только Катюша, которая теребила детектива за рукав и повторяла как заведенная:
   – Здорово, правда?! Вот здорово!
   Зрелище было впечатляющим, это Ярослав готов был признать, но оно настолько выходило за рамки привычного Кузнецову мира, что он почувствовал нечто похожее на страх. И тут же устыдился своего невесть откуда накатившего чувства. В конце концов, назвался груздем – полезай в кузов. Тем более что это, возможно, и не НЛО вовсе, а какое-нибудь неизученное атмосферное явление. Не исключалась и чья-то злая, а то и просто глупая шутка.
   – Ну что, пошли? – Ярослав обернулся к своим спутникам.
   – Ты совсем очумел. Ярила! – зашипел рассерженным гусаком Кравчинский. – Спалит он нас всех к чертовой матери, этот огонь неугасимый. Или инопланетяне сделают из нас подопытных кроликов.
   – А говорил – уфолог, – рассердился на перетрусившего Аполлона Егорыч.
   – Уфолог или не уфолог, но уж точно не самоубийца, – огрызнулся поэт.
   Кузнецов осторожно, стараясь не наступать на предательски потрескивающие сучья, двинулся вперед. К сожалению, для городского жителя неслышная ходьба по лесу проблема неразрешимая, тем более что свет, озаривший было всю округу, неожиданно померк и съежился до двух небольших светлячков, призывно подмигивающих из темноты.
   – Фары включили, гады, – пропыхтел за спиной Ярослава Кравчинский. – Заманивают неосторожных путников.
   Аполлон был прав. Во всяком случае, свечение впереди ничего загадочного собой не представляло. В довершение всех неожиданностей вдруг заурчал двигатель, весьма напоминающий по звуковым параметрам вполне земной автомобильный. Ярослав ускорил шаги и, выйдя из зарослей на небольшую поляну, остановился, страшно разочарованный открывшимся зрелищем. Это действительно была машина, причем легковая, марки которой он разглядеть не успел. Причиной тому оказалась темнота, а также скорость, с которой этот, с позволения сказать неопознанный объект скрылся из поля его зрения. Скрылся, между прочим, самым примитивным способом, дав, что называется, по газам. Ярослав не сдержал эмоций, а Кравчинский глупо хихикнул в ответ на его расстроенное «Вот же блин!» Сколько было переживаний, сколько ожиданий, и вдруг все закончилось самым прозаическим образом. Возможно, сто лет назад появление в этих местах легкового автомобиля и сочли бы чудом, но по нынешним временам такая обыденность способна удивить разве что Егорыча, все ходившего по полянке и зачем-то принюхивавшегося к следам, оставленным железным конем, пришедшим на смену крестьянской лошадке.
   – Странно, однако, – обнародовал свои сомнения старик. – Откуда здесь взялся автомобиль?
   – От верблюда, – авторитетно отозвался Аполлоша. – Заблудились люди, с кем не бывает.
   Сначала болтались по бескрайней степи, а потом залезли в густые заросли. Городские жители, что с них взять. Урбанистическое воспитание вредно отражается на умственных способностях.
   – А огненный шар куда делся?
   – Эка невидаль, осветительную ракету запустили, – ухмыльнулся Аполлон.
   Ярослав осветительных ракет повидал немало, и у него не было полной уверенности в том, что в данном случае предположение Кравчинского соответствует истине. Но, с другой стороны, ничего более разумного и проясняющего ситуацию сказано не было, и пришлось на безрыбье принимать эту сформулированную суматошным поэтом версию.
   – Пора возвращаться. – Ярослав разочарованно вздохнул.
   Но стоило только детективу сделать первый шаг по лесной тропе, как округа вновь заполнилась нестерпимым для глаз светом. Настолько нестерпимым, что к Ярославу далеко не сразу вернулась способность видеть и соображать. Когда он открыл наконец глаза, никакого огненного шара уже не было. Включив фонарик, он без труда обнаружил Аполлона, стоящего в позе паралитика и хватающего ртом воздух, словно карась, внезапно выброшенный на берег чьей-то безжалостной рукой. Егорыч лежал под ближайшим деревом в позе приготовившегося к круговой обороне бойца. Старик беспорядочно тыкал в пустоту своей сучковатой палкой, пытаясь поразить какую-то видимую только ему цель.
   – Эй, дед, с тобой все в порядке? – осторожно позвал его Кузнецов.
   – Шандарахнуло, – сказал Егорыч, медленно поднимаясь на ноги. – Так говоришь – осветительная ракета?
   Аполлоша на заданный вопрос откликнулся не сразу, кажется, в нем что-то заклинило – то ли речь отшибло, толи память. Ярославу пришлось встряхнуть впавшего в кому приятеля, чтобы привести его в чувство.
   – Мы где? – спросил слегка оклемавшийся поэт.
   – В Караганде, – в рифму отозвался Ярослав.
   Безусловно, они находились в лесу, расположенном буквально в паре километров от деревни, но то ли лес был заколдованным, то ли его действительно облюбовали инопланетяне, только творилось здесь, по мнению Ярослава, черт знает что.
   – А где Катюша-то? – осведомился Егорыч, щурясь на свет фонарика, направленного на него детективом.
   – Ищу, – угрюмо отозвался Кузнецов, и это было чистой правдой.
   К сожалению, Катюша на призывный зов не откликнулась, хотя Ярослав с Аполлоном едва не сорвали голоса, пытаясь докричаться до деревенской красавицы. А тьма вокруг становилась все непрогляднее и непрогляднее. Батарейки в фонарике подсели уже, настолько, что практически не давали света. Искать же человека на ощупь в лесу, который, по словам Егорыча, тянулся на добрый десяток верст, было совершенно бесполезно. Тем не менее Ярослав упорно, одно за другим, обследовал каждое дерево, находившееся в радиусе двух десятков метров от места происшествия.
   – По-твоему, она белка, чтобы по деревьям прыгать? – в сердцах воскликнул утомленный происшествием поэт. – Уж скорее она в какую-нибудь яму провалилась. В медвежью берлогу, например.
   – Медведи в наших лесах давно перевелись, – возразил Егорыч. – Это инопланетяне ее похитили.
   – Я тебя умоляю, дедушка, – возмутился Аполлон. – Медведей они вывели, а монголов и инопланетян развели. Чушь собачья!
   – Никто их не разводил, – обиделся на поэта Егорыч. – Сами прилетели.
   – Катюша, ау, – вновь ударился в крик Аполлон. – Как хотите, мужики, но, по-моему, она над нами просто подшутила. Завела в лес и бросила, а теперь стоит под деревом и хихикает, глядя, как уставшие люди рыскают по непроходимым дебрям.
   – Какие тут дебри? – Егорыч пожал плечами. – Несешь околесицу.
   – Ну, так веди нас, Сусанин, в места обетованные. Или прикажете по милости расторопной лебедушки всю ночь здесь куковать?! Я вам не Кожаный Чулок и не последний из .могикан, чтобы сутки напролет наслаждаться лесной жизнью.
   Пораскинув умом, Ярослав решил, что Кравчинский, скорее всего, прав. Ничего экстраординарного ведь не произошло. Ни Егорыч, ни Аполлон, ни сам Ярослав от вспышки света нисколько не пострадали. Конечно, девушка могла испугаться и броситься в заросли, но, в конце концов, она местная уроженка и вряд ли заблудится в знакомом с детства лесу. А со светом наверняка чудят неопознанные типы на машине неизвестной марки. Скорее всего, пытаются таким образом подать сигнал своим. Хорошо бы выяснить, кто они такие и с какой целью рыщут по округе, но в любом случае причин для паники нет. Как нет и необходимости выстраивать фантастические версии там, где царствуют унылые реалии.
   – Ладно, пошли, – вздохнул Ярослав. – Утро вечера мудренее.
   Увы, утро не оправдало надежд детектива. Едва продрав глаза, он вместо симпатичного личика Катюши узрел недовольную физиономию сильно страдающего с похмелья Коляна. Впрочем, кроме страдания эта физиономия выражала еще и крайнюю озабоченность.
   – Где девушка, Ярила? Все село на ушах стоит.
   – Вот черт! – Кузнецов одним махом подхватился на ноги. – Неужели она еще не вернулась?
   – Быть того не может! – возмутился проснувшийся Аполлоша и с негодованием уставился на Ходулина. – Это же чушь какая-то.
   – Вас обвинят в изнасиловании и убийстве несчастной девушки – будет вам чушь, сыщики хреновы, – рассердился Колян.
   – Ты это брось, – возмутился Ярослав. – С нами же Егорыч был.
   – Какой еще Егорыч?! Все село видело, как вы втроем пошли в лес. Вы двое вернулись, а девушка– нет.
   Вот ситуация, прости господи! Ярослава даже в пот бросило. Как ни крути, а Колян кругом прав. Если Катя не объявится в ближайшие часы, то в ее исчезновении обвинят Кузнецова и Кравчинского. Даже свидетельские показания Егорыча им не помогут. Старик будет твердить про инопланетян, правоохранители решат, что он впал в детство, и это только усилит их подозрения по поводу двух негодяев, заманивших девушку в лес с абсолютно ясной и преступной целью.
   – Пошли к Егорычу, – стоял на своем Кравчинский. – Старик все видел и не даст нас в обиду.
   Егорыча дома не оказалось. На дверях его хибары висел замок устрашающей величины. Создавалось впечатление, что этот замок не открывался уже много лет, настолько его изъела ржа.
   – Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – присвистнул разочарованно Аполлон. – А куда он делся?
   – Что вы мне голову морочите! – рассердился Колян. – Дом этот давно пуст, видите, окна крест-накрест досками заколочены.
   – Но он же отсюда вышел! – растерянно развел руками Кравчинский. – Я же помню, как эта калитка заскрипела. Был старик, Ходулин! Тот самый, которому ты стрелу давал на экспертизу.
   – Ну и что? – огрызнулся Колян. – Там много народу стояло. И при чем тут стрела, скажите на милость? Вы мне девушку верните. На меня тетя Фрося смотрит как на преступника. Не ожидал я от вас, мужики!
   – Ты что, скотина, подозреваешь нас, что ли?! – взвизгнул от возмущения Кравчинский. – Я тебе что, насильник, убийца, маньяк?! Я не то что телки – мухи в жизни не обидел.
   – Тихо! – рявкнул Ярослав. – Без паники. Деда найдем. Девушку тоже. Я этих сукиных сынов из-под земли достану.
   – Каких сукиных сынов? – не сразу понял Аполлон.
   – Тех самых, что по лесу на машине разъезжают.
   Кравчинский сначала открыл рот в изумлении, потом закрыл его на короткое время, чтобы через секунду произнести с нотками уважения в голосе:
   – В корень зришь, Ярила, дедукция тебя в этот раз не подвела. Вполне могли эти козлы похитить лебедушку, пока мы на свет пасть разевали.
   – Значит так, Коля, – взял быка за рога Кузнецов, – узнай, где проживает местный алкаш Ванька Митрофанов, тот самый, летавший на ракете. Надо с ним повидаться.
   Сам Ярослав не рискнул опрашивать местных. Если судить по взглядам из-за высоких заборов, то аборигены разозлились на приезжих не на шутку и вот-вот готовы были перейти к недружественным действиям. Чувства селян детектив очень даже хорошо понимал, но, естественно, не мог одобрить самосуда над ни в чем не повинными людьми. Тем более что одним из этих неповинных был он сам. Ходулин отсутствовал недолго и уже минут через пять нагнал своих уныло бредущих по селу друзей.
   – Ванька живет вон в том доме с голубыми наличниками, – сказал он отдышавшись. – А вот что касается вашего Егорыча, то тут полный облом. В майках с дурацкими надписями полсела ходит. Цивилизация в лице расторопных челноков добралась и до этих мест.
   – А валенки? – Аполлон вспомнил еще одну особую примету таинственного старца. – Он же в валенках был, я очень хорошо это помню.
   – Сразу надо было говорить,—огрызнулся Колян. – Ладно, если старик местный, то мы его найдем. Чай не иголка в стоге сена. Ты не о Егорыче хлопочи, а о девушке. В убийстве старика вас пока еще не обвиняют.
   Ходулинское «пока» очень не понравилось Ярославу. А что если таинственные незнакомцы, похитившие Катюшу, расправились и со стариком? Ведь он единственный свидетель похищения как-никак. А вот Кузнецов с Кравчинским такими свидетелями не являются по определению, у них совсем иной статус – они подозреваемые. И улик против них более чем достаточно. А возможно, появятся и еще. Не исключено, что этими уликами окажутся два трупа, найденные на месте поиска таинственной летающей тарелки. От таких предположений Ярославу стало не по себе. Не говоря уже о том, что ему судьба Катюши была далеко не безразлична. Он ведь почти влюбился в эту девушку. И угораздило же его с пьяных глаз тащиться в лес ночью. Хотел блеснуть сыскными талантами перед деревенской красавицей и вот блеснул! А ведь он почти раскрыл это дурацкое преступление. Во всяком случае у него был подозреваемый, вот этот самый Ванька Митрофанов, что стоит сейчас в одних трусах посреди родного двора в окружении белых кур и лопоухого щенка и щурится из-под припухших век на пришельцев.
 
   Митрофанов был с большого бодуна, это сразу бросалось в глаза. Его худое костлявое тело била похмельная дрожь. Длинная, похожая на корягу мужицкая рука уныло чесала заросшую светлыми патлами голову. И первый вопрос, который Ванька задал гостям, не отличался большой оригинальностью:
   – Выпить есть?
   – Колодезная водица не подойдет? – сердобольно поинтересовался Ярослав, наклоняясь к ведру, стоящему поодаль.
   И прежде чем Ванька успел открыть рот во второй раз, он вылил ему на голову почти ледяную воду. Митрофанов ахнул, крутнулся на одной ноге, замахал руками, словно лебедь крылами, пытаясь воспарить в небеса, но по причине нелетной погоды вынужден был отложить воздушную прогулку и обессиленно рухнул на не шибко чистое крыльцо.