Сидни Диана. Наслаждения

   Ясмин повернулась к Хасану и коротко кивнула. Она упорно смотрела на его подбородок, избегая встречи с карими, блестящими глазами. Но Халифа, казалось, перестал интересоваться Ясмин как женщиной, как только приступил к описанию того, чем следовало заняться в делах Сен-Клера.
   — Самые существенные дела, которыми тебе предстоит заниматься, по степени их важности следующие: виноградники, имение, инвестирование шахт и завод. С заводом разобраться несложно: либо продать здание и оборудование, либо найти подходящего арендатора, если ты решишь оставить завод в своей собственности. Я лично советовал бы оставить завод, но он будет требовать определенного руководства с твоей стороны. Имение — это вопрос простой бухгалтерии, если ты, разумеется, не надумаешь что-то прикупить или продать. Хотя я не советовал бы ни того ни другого. Что касается инвестирования шахт, то этот вопрос не требует немедленного внимания. Виноградники же, к сожалению, совсем другое дело. Андре планировал начать поставку вин в Соединенные Штаты уже в этом году.
   Я предостерегал его от этого шага, и то же самое хочу посоветовать тебе. Если ты чуть позже посчитаешь нужным принять такое решение, подожди, пока глубже не поймешь суть бизнеса, и лишь тогда претворяй свои планы в жизнь.
   Хотя маркетинг и продажу вина урожая этого года следует провести немедленно. Я уже подготовил для этого почву, прочесав для тебя два континента.
   Ясмин слушала, пораженная словами Хасана: они обтекали ее как вода. Принесли обед, но Ясмин едва ощущала вкус того, что ела, — она механически переносила вилку от тарелки ко рту. Всякий раз, когда Хасан замолкал, Ясмин кивала, но только потому, что каждой паузой Хасан, казалось, ждет от нее какого-то ответа, прежде чем перейти к очередному детальному описанию. Пока они ели, Хасан выписывал на салфетках какие-то цифры и называл фантастические суммы.
   Ошеломленная скорее количеством, а не содержанием слов Хасана, Ясмин не находилась что сказать. Наконец после долгой паузы Хасан, кажется, обратил внимание на Ясмин и сообразил, что она не в состоянии охватить все проблемы, о которых он ей рассказывал.
   — Не беспокойся, — сказал Хасан неожиданно благожелательным тоном. — Я во всем тебе помогу. В настоящий момент я лишь закладываю основы. Через несколько лет все эти премудрости покажутся тебе не такими уж сложными.
   — Лет? — Ясмин попыталась скрыть охвативший ее ужас. — Но это так долго!
   — Дорогая моя, несколько лет — ничтожный срок. Теперь ты — баронесса, причем очень богатая, и это останется с тобой до конца жизни! Тебе понадобится очень большая помощь с моей стороны. Можешь отсчитать для себя несколько лет, которые необходимы, чтобы во всем разобраться.
   Вернулся официант и спросил Хасана, будут ли они пить кофе или ликер. Хасан отказался и от того и от другого.
   — Нам пора уходить, — заявил Хасан Ясмин. — Завтра утром мы должны успеть на первый самолет, и тебе следует хорошенько выспаться. Впрочем, мне тоже.
   Подписав чек. Халифа поднялся и отодвинул стул Ясмин, с тем чтобы она могла подняться. Проделал он это слишком стремительно, и Ясмин на какое-то мгновение потеряла равновесие. Но Хасан поддержал ее властным жестом, крепко подхватив под локоть, после чего они направились к лифту.
   — Я бы хотел пройтись, — выйдя на улицу, Хасан глубоко вдохнул свежий, влажный ветер, дующий с озера. — Не возражаешь?
   Ясмин возражала. Больше всего ей хотелось бы побыть одной, но прежде чем она успела ответить отказом, Хасан уже решительно двинулся вперед. Поняв, что всякий протест бесполезен, она зашагала вслед.
   Они шли берегом озера, и Хасан без устали расспрашивал Ясмин о ее жизни: откуда она родом, из какой семьи, как ей училось в школе. Вопросы сыпались на Ясмин со скоростью пулеметной очереди. Она подумала о том, почему Хасан совсем не спрашивает се о Кадире. Когда-то он намекнул на то, что Ясмин была любовницей Андре — его марокканской проституткой. Но возможно, он и вправду не знал всей истории, иначе вряд ли удержался бы от щекотливых вопросов. Ясмин не обольщалась на сей счет.
   Наконец, задохнувшись от быстрой ходьбы и разговора, а также слегка раздосадованная чрезмерным любопытством Хасана, Ясмин остановилась. Халифа прошел еще несколько шагов, прежде чем заметил отсутствие рядом с собой спутницы.
   — А как насчет тебя? — неожиданно для себя перейдя на ты, спросила Ясмин. Хасан остановился и вопросительно замер. — Почему ты ничего мне не рассказываешь о себе?
   — Ну разумеется. Все, что захочешь. — Хасан, казалось, » удивился такому повороту в разговоре. — Я считал, что тебе просто неинтересно.
   — Не очень. Но мне надоел этот односторонний допрос, — сверкнула глазами Ясмин. — Ты женат? Сколько раз?
   У тебя гарем? Все четыре законные жены в Марокко готовы исполнить любой твой каприз?
   Хасан громко расхохотался:.
   — Слава Аллаху, нет. Что за ужасная мысль. Полагаю, что хуже жены на свете может быть только одно — иметь еще одну жену. Но это я уже тебе говорил, не так ли? У меня есть брат. Я предоставил ему возможность жениться.
   Я вполне доволен своей холостяцкой жизнью.
   — Так говорят все мужчины-арабы. Но в конце концов все обзаводятся четырьмя женами.
   — Сомневаюсь. Лично я отдаю предпочтение западному взгляду на этот вопрос. Европейцам позволяется иметь только одну жену, что спасает их от множества бед. — Хасан снова рассмеялся. — Мой дядюшка как-то, когда мне было четырнадцать лет, уединился со мной и популярно объяснил мне житейские истины. Он сказал, что, когда ты женишься в первый раз, какое-то время все идет великолепно. Потом, после рождения первого ребенка, жена вдруг начинает жаловаться на, то, что в доме слишком много работы для одной жены: она должна ухаживать за ребенком, готовить, собирать хворост, ходить за покупками, носить воду, убирать дом и стирать белье… и зудит до тех пор, пока ты не сдаешься и не приводишь вторую жену. Теперь они уже вдвоем наседают на тебя, и не успеешь оглянуться, как у тебя уже четыре жены, которых ты должен кормить и одевать, а все они в один голос жалуются, что у них слишком много работы. При этом они весь день проводят в ванной и у зеркала. Нет, Запад в этом плане достиг большего, правда?
   — Нет, не правда, — негодующе фыркнула Ясмин. — Я совершенно убеждена, что ты не сможешь противостоять своей национальной традиции. Сам не заметишь, как у тебя будет четыре жены.
   Хасан снова захохотал.
   — Не исключено, что ты и права. Если бы я жил дома, со своим братом, я так бы и поступил. Но я много лет не живу дома. Мне действительно там не нравится. Мой брат сейчас шейх, и такая жизнь его прекрасно устраивает. Я предпочел бы жить в Париже.
   — И почему же тогда не живешь?
   — А я и живу. С тех пор как стал работать на Андре. Что касается меня, так я никогда не буду жить в другом месте. Я люблю цивилизацию, и Париж вполне мне подходит.
   — И ради Парижа ты даже готов отказаться от наследства? — Ясмин не смогла удержаться от колкого вопроса.
   — Почему бы и нет, если невозможно совместить и то и другое. А как насчет твоего наследства?
   — Мое наследство для меня ничего не значит и никогда не значило, — вспыхнула Ясмин. — Конечно, если твой отец — шейх, я могу тебя только поздравить. Но у меня нет отца. Так что меня поздравить не с чем.
   Хасан пристально смотрел на Ясмин во время этого краткого взрыва чувств, но ничего не сказал. Ясмин сделала вид, что наслаждается тишиной кристальной ночи с ее мерцающими огнями. Собственные слова возымели на Ясмин гораздо больший эффект, чем она ожидала. Она часто думала о своем отце, он всегда существовал в ее воображении. Но только что она призналась, что отца нет, и поняла, какая же горькая правда в этом заключалась. Неожиданно ее охватило отчаяние, Ясмин почувствовала острую необходимость в якоре. Она страшно тосковала по Андре. Долгое время он был ее якорем. Он был для нес всем.
   Ясмин не знала, о чем еще спросить Хасана, и потому молчала. И была благодарна ему, что он не терзал ее своими вопросами. С другой стороны, наступившее молчание заставляло ее нервничать, как кошку. Она сама не знала, что лучше.
   Когда они наконец подошли к ее дому, Ясмин сгорала от нетерпения поскорее подняться в свою комнатку. На нижней ступеньке она обернулась, чтобы пожелать Хасану спокойной ночи, но он прошел мимо нее и стремительно поднялся по лестнице. Ясмин последовала за ним и догнала Хасана, уже стоявшего у двери и поджидавшего Ясмин с ленивой улыбкой на губах. Медленно, замирая от страха, она достала из сумочки ключи.
   — Что ж, благодарю за прекрасный обед, — произнесла Ясмин без улыбки. Она отвернулась от Хасана и вставила ключ в замочную скважину, но поворачивать его не стала. — Спокойной ночи.
   — А ты не собираешься пригласить меня на аперитив? — приблизился к Ясмин Хасан.
   — Ну-у-у, ты же сам сказал, что уже поздно, и…
   — Ты что, боишься остаться со мной наедине, Ясмин? — Хасан подошел еще ближе.
   — Не говори глупости. Просто сегодня был очень длинный день, и…
   — Но ты совершенно прелестная женщина, и любому мужчине очень трудно от тебя оторваться.
   — Уже поздно…
   — Мне почему-то кажется, что я тебе не нравлюсь. Или, может быть, я тебя чем-нибудь рассердил?
   — Рассердил? Да, ты сказал некоторые вещи, которые меня разозлили, но, помимо того, я и вправду устала. — Ясмин изо всех сил пыталась скрыть дрожь в своем голосе.
   «Почему он не уходит?» — безнадежно подумала она.
   — Разве ты не чувствуешь то же, что и я, какое-то электрическое напряжение, — сказал Хасан вкрадчивым голосом. — Обычно сексуальное волнение охватывает обоих партнеров. Смотри, как ты возбуждена, как напряженно выпирают твои соски под платьем. Или ты скажешь, что просто замерзла?
   Хасан с молниеносной быстротой поднял руку и, прежде чем Ясмин смогла отступить на шаг, ласково потер пальцами кончики ее грудей. Горячая волна удовольствия вспыхнула в животе Ясмин. Она обмерла. Она не хотела испытывать это чувство с кем-либо еще, кроме Андре.
   Ясмин всхлипнула, и слезы досады на такую бестактность наполнили се глаза. Она собралась накричать на Халифу, но, прежде чем успела это сделать, Хасан нежно привлек се в свои объятия. И прикоснулся мягкими губами к ее губам.
   От поцелуя у Ясмин перехватило дыхание, она перестала сопротивляться, у нее просто не было сил. Тогда Хасан, убедившись в своем влиянии на Ясмин, принялся легко и нежно целовать уголки се дрожащих губ. Потом легонько зажал зубами се нижнюю губу. Ясмин разрывалась между желанием продолжать эту сладкую пытку и прекратить ее.
   Хасан мягко пробормотал у ее губ:
   — Видишь, это довольно приятно, не так ли?
   Что-то в тоне голоса Халифы вернуло Ясмин в действительность, и она отпрянула от него. Мгновенно подняв руку, Ясмин размахнулась и изо всех сил залепила Хасану звонкую пощечину.
   Сама моментально испугавшись собственного поступка, Ясмин первым делом решила, что Халифа сейчас разозлится. Но к ее великому изумлению, он резко расхохотался.
   — Как ты… ты… — Ясмин задыхалась, беспомощная в своем негодовании.
   — Какая восхитительно достоверная имитация оскорбленной невинности! — съязвил Хасан, глядя на Ясмин своими бездонными глазами. — Я и не знал, что ты актриса.
   — Пошел к черту! — выкрикнула Ясмин в чрезвычайном раздражении, дыхание ее участилось, щеки горели.
   — Прости меня, пожалуйста. — Лицо Хасана помрачнело. — Ты должна ко мне прийти по собственной воле, тогда это будет взаимно.
   — Можешь не надеяться, этого никогда не случится, — прошипела Ясмин. Ее гнев стал постепенно стихать. Она отошла от Халифы, прижавшись спиной к двери, нащупала все еще торчавший в ней ключ и повернула его. Но Хасан, очевидно, не собирался прекращать свою игру.
   — У меня такое впечатление, что ты похудела, с тех пор как стала жить самостоятельно. Мне придется немного откормить тебя… проследить за правильностью твоего питания. А теперь запомни: мы должны успеть на самолет, который вылетает в Париж завтра утром в восемь, так что я заеду за тобой в половине седьмого.
   Голос Хасана звучал легко и беспечно, и тон его совершенно не сочетался с мрачным выражением лица. Ясмин нетрудно было заметить, какими невероятными усилиями приходилось Хасану гасить в себе бурю, которую Ясмин ощутила в его поцелуе. Потом он расслабился, резко повернулся и пошел вниз по ступенькам.
   — Спокойной ночи, малышка, — бросил он, не поворачивая головы. — И собери вещи в дорогу. Если намерена ехать.
   Оказавшись в безопасном уюте своей комнатки, Ясмин почувствовала страшную усталость. Она закрыла за собой дверь на замок и издала вздох облегчения.
   «И в самом деле надо собрать вещи в дорогу, — подумала она, падая головой на подушку. — А что мне взять с собой? Интересно, где у адвокатов Андре свой офис? Чем быстрее мы займемся этими делами, тем лучше. Я должна вес внимание уделить делам. Мне нужно как можно скорее во всем разобраться. Чем меньше времени я буду проводить с Хасаном, тем лучше для нас обоих».

Глава 13

   Ясмин пребывала в абсолютной эйфории, когда Хасан, выйдя из офиса «Фуке, Ренан и Латур», помог ей сесть в машину. Она с трудом воспринимала происходящее вокруг: не слышала шума уличного движения, не замечала спешащих по своим делам прохожих. Впрочем, и они не обращали на Ясмин никакого внимания.
   Она удивлялась, как это никто ее не замечает, не чувствует ауру, которая, Ясмин была в этом уверена, засветилась вокруг ее головы, как только она вышла на солнечный свет. Вполне возможно, что звон в голове был вызван ранним подъемом и перелетом в Париж. Но Ясмин точно знала, что короткий перелет был здесь ни при чем. Нет, тут что-то другое.
   К счастью, адвокаты Андре оказались людьми в возрасте и очень обходительными. Там был еще один человек — Анри Ламаркс — банковский представитель Андре в парижском отделении «Кредит Франсез». Он также был немолод, но, к сожалению, не столь приятен. Ясмин заинтересовалась Ламарке сразу же, как только переступила порог офиса. Около шестидесяти лет, очень элегантный, прекрасно одет, худощавый, чванный и холодный, с гладко причесанной седой головой. Он не смотрел на Ясмин, а предпочитал созерцать свои безупречно ухоженные ногти. Ламаркс не проявил никаких чувств, когда месье Фуке представил ему девушку как баронессу Ясмин де Сен-Клер. Что же касается адвокатов, все трое были рады знакомству с Ясмин, рады тому, что она нашлась, рады за ее удачу и вообще рады всему. Анри Ламаркс, казалось, не радовало ничто. Избегая взгляда Ясмин, он едва кивнул ей.
   Адвокаты по очереди зачитывали различные части завещания Андре, и каждый из них очаровательно улыбался, объясняя феноменальные условия и феноменальные размеры состояния. Если у Анри Ламарке возникал вопрос — а их у него оказалось довольно много, — он обращался исключительно к находящимся в комнате мужчинам. Ясмин порой казалось, что сама она в комнате не присутствует.
   Ламарке порой даже выражал определенное неудовольствие, когда его взгляд случайно падал на Ясмин. Поначалу Ясмин это пугало, смущало и даже приводило в ужас. Но вскоре до нес дошло, что раздражало Ламарке: Ясмин задавала слишком уж много вопросов, пытаясь охватить весь объем бизнеса, наследницей которого она стала.
   Ясмин поймала себя на том, что несколько раз бросала взгляд на Хасана, отметив, что тот ведет себя здесь совсем как дома и запросто общается с этими четырьмя важными персонами. С растущей симпатией она отмечала элегантность манер Хасана. Он уютно расположился в глубоком мягком кожаном кресле и внимательно слушал собеседников. Он очень выгодно от всех отличался, особенно от адвокатов.
   Месье Ренану было около шестидесяти: лысый, с голубыми глазами, которые казались огромными за толстыми стеклами очков в красивой металлической оправе. Именно он вел всю процедуру, в то время как Фуке и Латур лишь кивали головами в знак согласия, когда Ренан обращался к ним за подтверждением. Месье Фуке был маленького роста, худой, с копной стоявших торчком металлически-серых волос. У него были густые длинные брови, кончики которых загибались вверх. Ясмин сравнила его с проказливым гномиком, на которого натянули великолепный костюм от Кардена. Месье Латур был очень толст, очень краснолиц и страшно жизнерадостен. Хасан же, наоборот, был молод, вкрадчив и загадочен.
   Впервые Ясмин получила возможность как следует разглядеть Хасана и не быть при этом замеченной. Она пришла к выводу, что Хасану около тридцати и у него осанка принца. Ясмин также поняла, что его семья, должно быть, очень богата и очень влиятельна, иначе каким образом Хасан имел возможность учиться в Гарварде? Ясмин припомнила, что ей рассказывал о Хасане Андре: некоторые наиболее влиятельные шейхи, даже те, кто не собирался покидать Марокко или заниматься промышленным бизнесом, посылали своих сыновей на учебу за границу. Они хотели держать руку на пульсе страны, а для этого им были необходимы люди, получившие воспитание и образование на Западе. Только такие люди могли вести дела с европейскими и американскими политиками и бизнесменами на равных: власть, которой обладали эти мелкие шейхи и которая не снилась ни одному бизнесмену, за столом торговых переговоров не имела никакого значения. Сыновья шейхов возвращались домой именно такими, какими их и ждали, — хорошо образованными, цивилизованными маленькими царьками с безупречным университетским произношением. Это был замечательный сплав двух культур. Сегодня Ясмин впервые смотрела на Хасана с признательностью, по крайней мере за его деловые качества.
   Как и сказал ей Халифа, Ясмин унаследовала виноградники в Осере, родовое поместье, шахты и завод. Завод в настоящее время простаивал, но его в любой момент можно было сдать в аренду другому мелкому производителю или даже продать.
   Был также небольшой домик на воде на острове Ивиса (знать бы об этом Ясмин и Соланж, когда отдыхали там летом!), вилла в Танжере, несколько зданий в Париже (включая личную резиденцию Андре) и несколько свободных участков в пригородах Парижа. И разумеется, Ясмин унаследовала титул. С этой минуты ее формально будут именовать баронессой Ясмин де Сен-Клер.
   Зачитав завещание, адвокаты принялись передавать Ясмин одну бумагу за другой, инструктируя, как следует поступить с каждой из них. После этого Ясмин спросили, намерена ли она пользоваться услугами Хасана в качестве советника по капиталовложениям. И ничуть не удивились, когда Ясмин в ответ на этот вопрос согласно кивнула.
   Анри Ламарке предложил назначить Хасана также еще и исполнительным директором до тех пор, пока Ясмин будет в состоянии взять бразды правления полностью в свои руки.
   Облегченно вздохнув, Ясмин заявила, что это было бы прекрасно, и подписала соответствующий документ. Ясмин очень смущал тот факт, что она не понимает слишком многого из того, что ей давали на подпись. Она не успевала ни в чем разобраться. Именно за эти несколько часов Ясмин окончательно поняла, до чего важен для фирмы Хасан, и с облегчением узнала, что какое-то время ей не придется самой заниматься расчетами и принимать важные решения.
   Наконец к четырем часам дня, после нескольких часов, показавшихся Ясмин вечностью, ее повезли куда-то в большом зеленом автомобиле. На коленях Ясмин держала большую пухлую папку с бумагами, которые новоиспеченная баронесса намеревалась начать читать сегодня же вечером. Ясмин предстояло решить, как поступить с заводом — сдать в аренду или продать, — но для этого необходимо было ознакомиться с расчетами. Как будто Ясмин могла в настоящий момент хоть что-либо в них понять!
   Она также должна была решить, следует ли начать осуществление плана Андре по продаже вина Соединенным Штатам. Учитывая неудачную отсрочку и мнение Хасана об ошибочности принятого Андре решения, не изучившего возможностей воплощения своего плана на месте, Ясмин поняла, что с этим ей придется подождать еще несколько лет. Но опять же, как говорил Хасан, прежде всего необходимо просмотреть расчеты.
   Чувство нереальности происходящего, и без того занимавшее почти все сознание Ясмин, еще более усиливалось от вида города, мелькавшего за окнами машины, ловко маневрировавшей в час пик по забитым движением улицам.
   Словно в затуманенном калейдоскопе перед Ясмин мелькали здания, железные ограды, суетящиеся люди, один цвет сменял другой.
   — ..а потом, после ужина, мы займемся расчетами, — говорил Хасан. — Не знаю, сможем ли мы закончить, но мы должны постараться, поскольку завтра мы поедем на виноградники. Ты познакомишься с Бертраном Лабишем, управляющим Андре, и, конечно же, с его женой Сесиль.
   Бертран — один из наших самых надежных управляющих и один из лучших виноделов Франции.
   Ясмин кивнула, пытаясь вернуться из своих заоблачных высот на грешную землю как раз в тот момент, когда машина остановилась перед небольшим, но характерным городским особняком. По сторонам больших дубовых резных дверей стояли огромные чугунные фонари, а окна первого этажа закрывали очень красивые витые железные решетки ручного литья. Небольшие каменные балкончики украшали два верхних этажа. Взглянув наверх, Ясмин увидела укрепленные на них ящики с красными цветами. Она едва успела разглядеть мраморные балюстрады без признаков трещин и красивую ограду, как Хасан, подхватив ее под локоть, повел вверх по ступенькам. Прежде чем они успели позвонить, дверь им открыла полная краснощекая женщина.
   Ясмин предположила, что женщине было около пятидесяти, но прелестным личиком без признаков морщин она напоминала малого ребенка. Расплывшись в улыбке, женщина тепло обняла Ясмин, будто две подруги встретились после долгой разлуки, и весело сказала:
   — Ах, мадемуазель Ясмин. Как же долго я ждала вашего приезда. Добро пожаловать домой, chcrie.
   С этими словами женщина повела Ясмин и Хасана через холл в главную гостиную.
   — Вы здесь посидите, а я принесу вам обоим по стаканчику хереса.
   Женщина чуть ли не силой усадила Ясмин в широкое мягкое кресло, и та, не зная, как поступить и что сказать, лишь благодарно улыбнулась.
   — Это Франсуаза, — пояснил Хасан, как только женщина вышла из комнаты. — Она чувствует себя несчастной, если нет возможности кого-нибудь опекать. Она должна постоянно заботиться и суетиться.
   Ясмин понимающе кивнула и оглядела комнату. Она была великолепна, несмотря на эклектичность обстановки. Все предметы в ней были из разных стран и разных эпох, но, несмотря на это, прекрасно гармонировали друг с другом. Если бы комната была обставлена иначе, она напоминала бы музейный интерьер, холодный и нежилой.
   Но гостиная дышала теплотой и уютом. На стенах были развешены портреты людей, представлявших, очевидно, род Андре. Ясмин показалось, что она очутилась в пятнадцатом веке. В благоговейном страхе она думала о том, что все это досталось восемнадцатилетней арабской девушке из Рифа. Всматриваясь в лица на портретах, Ясмин подумала о том, что сказали бы о ней прежние обладатели баронского титула, доставшегося ей как в древних арабских сказках.
   Стены гостиной украшали лепные полосы в виде листьев и копий, резные гирлянды цветов обрамляли оконные и дверные переплеты. Толстые персидские ковры, покрывавшие паркетный пол, создавали гостеприимную атмосферу, прекрасно гармонируя с изысканной резьбой по дереву. У окон стояли изящные столики с цветами. Цветы были великолепны. Все сияло чистотой. Было видно, что Франсуаза очень любит этот дом и заботится о его уюте.
   Уставшая Ясмин восторженно вздохнула и облегченно откинулась на мягкие лимонно-желтые подушки кресла. Франсуаза вернулась с изящным серебряным подносом, на котором стояли два стакана, наполненные ароматным напитком.
   — Теперь выпейте это, и вы почувствуете себя гораздо лучше. — Франсуаза подала стакан сначала Ясмин, потом Хасану. Ясмин заметила, что служанка особенно рада видеть Хасана: подавая ему вино, Франсуаза нежно погладила Хасана по плечу. — А потом я приготовлю вам замечательную горячую ванну перед ужином. C'est bien^[37]?
   И, прежде чем Ясмин успела ответить, торопливо вышла.
   — Андре всегда владел этим домом? — спросила Ясмин, глядя в окно. Она неторопливо потягивала вино, наслаждаясь его терпким вкусом.
   — Нет. Собственно говоря, он купил этот дом около полутора лет назад. В начале века и даже раньше его семейство постоянно имело свой дом в Париже, но потом пришли нелегкие времена — кризис в экономике. Вторая мировая война. Дела пришли в упадок, и денег на содержание дома не хватало. Такая же судьба постигла многие именитые семейства в стране. Незадолго до смерти отец Андре начал восстанавливать былые владения, потом его дело продолжил сам Андре. В последние годы он немало в этом преуспел, в чем, осмелюсь предположить, ты уже и сама смогла убедиться. Он купил этот дом для того, чтобы жить в Париже. А может, я ошибаюсь и он просто хотел использовать его в качестве резиденции во время своих визитов сюда. Как знать?
   В голове Ясмин мелькнула мысль, а не купил ли Андре этот дом из-за нее? Не исключено, что Андре понимал, что Ясмин не будет счастлива в Танжере, но зачем тогда он вернулся с ней в Марокко? Ненадолго? Чтобы завершить дела?
   Чтобы проверить ее ностальгию по покинутой родине?