Силверберг Роберт. Бездна

   Вальбен взглянул вверх. Некоторые из «насекомых» уже летали над судном и, соприкасаясь с громадными кусками полотна, цеплялись за них, продолжая светить и постепенно прожигая плотную ткань из волокон морского бамбука. Уже в десятке мест от парусов в небо поднимались тонкие струйки дыма; виднелись и маленькие красные огоньки тлеющих нитей. Таким образом, корабль оказался атакован.
   Делагард приказал изменить курс. «Царица Гидроса» начала бегство от столь неожиданного противника. Всех, кто не занимался сменой парусов, послали на их защиту.
   Лоулер вместе со всеми карабкался по вантам, прихлопывая этих миниатюрных «светлячков», и не позволял «мошкаре» подлетать к полотнищам; заодно приходилось отдирать «малышей», уже прилипших к парусам. От крошечных огоньков исходило тепло, правда, не очень сильное, но постоянное. Именно это излучение и вызывало возгорание материала.
   Вальбен заметил слегка обгоревшие места там, где вовремя удалось отделаться от светящихся агрессоров. В некоторых точках парусов, где они задержались подольше, сквозь дыры мерцали звезды, а на верхнем полотнище фок-мачты дрожал алый язычок пламени, и от него поднимался черный столбик дыма.
   Кинверсон поспешно поднимался к этому месту. Вот он достиг его и принялся гасить пламя голыми руками. Яркие языки один за другим исчезали под его ладонями, словно Гейб показывал какой-то цирковой фокус. Через несколько мгновений там не осталось ничего, кроме нескольких пылающих жаром угольков, затем погасли и они.
   «Светляка», зажегшего этот костер, тоже не было видно: он упал на палубу, как только в парусе прогорела черная дыра с рваными краями величиной с ладонь.
   Подгоняемый попутным ветром, корабль быстро продвигался в юго-западном направлении. Их непривлекательный враг, не способный перемещаться с такой же скоростью, вскоре пропал из виду где-то далеко позади. Но его очаровательные порождения, его изящно порхающие «светлячки» продолжали следовать за ними еще в течение нескольких часов, хотя их количество постепенно уменьшалось. Но только с наступлением рассвета Делагард почувствовал, что опасность миновала, и отдал приказ о прекращении тревоги и разрешил спуститься с мачт.
   Следующие три дня Сандира чинила паруса. Ей помогали Кинверсон, Тила и Нейяна. Корабль не мог продолжать плавание, пока все не приведут в порядок после атаки «горячих малышей». Кроме того, на море царил почти полный штиль; солнце жгло беспощадно. Время от времени вдали мелькали плавники морских обитателей.
   У Лоулера почему-то возникло странное ощущение: ему казалось, что теперь они находятся под чьим-то постоянным и пристальным наблюдением.
   …Кстати, запасов «травки» оставалось в лучшем случае на неделю.

 
   Мимо проплыло еще одно одинокое создание, но не столь гигантское, не столь отталкивающее и не столь враждебное, как предыдущее: нечто большое, яйцевидное, абсолютно гладкое, красивого изумрудного цвета; оно светилось. Существо выступало над поверхностью воды примерно наполовину, но море здесь оказалось настолько прозрачным, что можно было отчетливо рассмотреть нижнюю, светящуюся, часть. Его окружность посередине составляла около двадцати метров, а высота от нижней половины до округлой вершины, возвышавшейся над водой, — метров пятнадцать.
   Делагард беспокойно готовился к всевозможным неприятностям и приказал всем выстроиться вдоль борта, вооружившись баграми. Но громадное «яйцо» продефилировало мимо, не обратив на них никакого внимания, столь же безразличное ко всему, как выброшенный кем-то несъедобный плод. Возможно, оно и являлось чем-то подобным. Позднее, в тот же день, неподалеку от судна проплыло еще два. Третье показалось более сферическим, чем первое, второе — более вытянутым, но во всем остальном они выглядели совершенно одинаковыми. По мнению всех наблюдателей, эти загадочные «яйца» совершенно не замечали «Царицу Гидроса». «Да, странное явление… — решил Лоулер. — Яйцевидным тварям явно не хватает гипнотически лучащихся глаз, чтобы, проплывая мимо, томно взирать на корабль. Но они слепы, гладки и поразительно спокойны. В них присутствует некая странная торжественность, невозмутимая величавость». Отец Квиллан заметил, что сии существа напоминают ему одного знакомого епископа; после такого замечания ему долго пришлось объяснять, что за зверь — епископ.
   За яйцевидными созданиями появилась новая разновидность летучих рыб, но не таких элегантных, как скиммеры Внутреннего моря, и не таких отвратительных, как океанические рыбы-ведьмы. Эти порождения Пустынного моря выглядели хрупко. Они имели в длину около пятнадцати сантиметров. Их прозрачные крылышки поднимали рыбок на поразительную высоту. Сии летучие создания почти вертикально взмывали из воды и затем, покрыв по воздуху довольно значительное расстояние, почти без всплеска исчезали в море. Несколько мгновений спустя они снова взлетали вверх. Это продолжалось непрерывно: вверх-вниз, вверх-вниз, с каждым новым прыжком приближаясь к судну. И вот наконец рыбы оказались у самого носа корабля по правому борту.
   Эти летучие создания казались не более опасными, чем вчерашние громадные плавучие «яйца» изумрудного цвета. Они летали так высоко, что не возникало никакого риска столкнуться с ними на палубе, как в случае налета рыб-ведьм. Существа были так прекрасны, так ярко блестели на фоне голубого купола неба! Вся команда в полном составе высыпала на палубу полюбоваться ими.
   Тела рыбешек практически просвечивались насквозь. Все стоявшие наверху отчетливо различали и ажурные сплетения их тонких косточек, и их пульсирующие красно-фиолетовые желудки, и тоненькие ниточки голубых вен. Красивые фасеточные глаза рыбок кроваво-красного цвета мерцали в лучах яркого солнца.
   Да, они были прекрасны. Но когда рыбки пролетали над кораблем, из стайки полился странный «дождь» — своеобразный «душ» из маленьких поблескивающих капелек темного цвета, которые, подобно кислоте, разъедали все, на что только падали.
   В течение нескольких мгновений никто не понимал происходящего. Ощущение пощипывания, возникшее поначалу от выделений этих «милых» созданий, присутствующие на палубе просто не заметили. Но постепенно оно нарастало, переходя в настоящую боль: кислота продолжала свое разрушительное действие.
   Лоулер, стоявший под прикрытием парусов, оказался вне наиболее опасной зоны «бомбардировки». Несколько брызг, правда, попало ему на руку, но он почти и не заметил этого.
   Через минуту Вальбен увидел множество точечных «шрамиков» и царапин, появившихся на отполированной желтой поверхности палубы совсем неподалеку от себя. Только теперь он обратил внимание на то, как странно прыгают и завывают его товарищи по судну, хлопая себя по рукам и потирая щеки.
   — Все вниз! — закричал Лоулер. — В укрытие! Прячьтесь от выделений летучих рыб!
   Однако живые «бомбардировщики» уже закончили свою атаку и отправились дальше. Но из моря по правому борту поднималась вторая волна, готовая к нападению.
   Весь налет длился примерно около часа. Когда «боевые действия» закончились, жертвы агрессивных рыбешек выстроились в очередь у каюты Лоулера для лечения полученных ожогов.
   Последней пришла Сандира, которая во время всего этого находилась на мачте. На ней не было ничего, кроме куска ткани, обернутого вокруг бедер, и теперь все ее тело покрывали волдыри. Она стояла перед ним совсем голая, а его руки скользили по женской коже, втирая противоожоговый бальзам около сосков, на бедрах, в промежности. В последний раз они занимались любовью еще до той безумной ночи вторжения моллюска, но, к своему удивлению, Лоулер не обнаруживал в себе ни малейшего желания по отношению к этой женщине даже при прикосновении к самым интимным местам ее красивого тела.
   Сандира это тоже поняла. Вальбен почувствовал, как напрягаются мышцы Тейн от касания его пальцев. Она вся как-то сжималась, в ней просыпалось неприязненное чувство к нему.
   — Ты обращаешься со мной, как с куском мяса, Вэл, — недовольно заметила Сандира.
   — Я сейчас только врач, оказывающий помощь больной, у которой вся кожа усеяна волдырями ожогов.
   — И это все, что я для тебя значу?
   — В данный момент — да. Или ты полагаешь, у врача должен учащаться пульс и дыхание, когда он прикасается к телу привлекательной пациентки?
   — Но я-то ведь не просто пациентка, не правда ли?
   — Конечно, не просто…
   — А ведь ты уже несколько дней избегаешь встреч, да и сейчас обращаешься со мной, как с совершенно чужим тебе человеком. В чем дело?
   — В чем дело? — Он взглянул на нее серьезно и немного мрачновато, слегка похлопал по бедру. — Повернись. Я пропустил несколько болячек немного ниже спины. Ну, о каком же «деле» идет речь, Сандира?
   — Правильно ли я поняла, что ты больше не хочешь меня?
   Лоулер окунул пальцы в пузырек с бальзамом и принялся втирать его как раз над самыми ягодицами Тейн.
   — Я даже не подозревал о существовании специального расписания для подобных мероприятий.
   — Нет никакого расписания! Нет! Но обрати внимание на то, как ты прикасаешься ко мне сейчас, — и тебе все станет ясно.
   — Я только что объяснил тебе и, видимо, придется повторить, — спокойно произнес Вальбен. — Полагаю, ты пришла сюда за медицинской помощью, а не для занятий любовью. Когда ты врач, то начинаешь очень рано понимать, что не следует смешивать эти два понятия. Кроме того, я вполне мог заключить — не из этических соображений, а просто исходя из здравого смысла — ты не захочешь, чтобы я приставал к тебе с ласками, когда все твое тело покрыто ожогами, не так ли? — В сей момент они ближе всего подошли к ссоре за все время их знакомства. — Неужели это кажется тебе таким странным, Сандира?
   Тейн резко повернулась и взглянула ему в глаза.
   — Это все из-за того, что произошло у нас с Делагардом, не так ли?
   — Что?!
   — Тебе претит, что его руки — и не только руки — касались моего тела, и теперь, после той ночи, ты не желаешь иметь со мной ничего общего!
   — Ты… серьезно?
   — Вполне. И я права. Если бы ты только мог видеть выражение своего лица сейчас…
   — Мы все были не в себе, когда эта тварь прицепилась к судну. Никто не несет никакой ответственности за произошедшее тогда. Ты, наверное, считаешь, что я всю жизнь мечтал поиметь Нейяну? Так вот, если тебе хочется знать правду, то я искал в ту ночь только тебя. Хотя в том состоянии мне не удавалось вспомнить даже твое имя… Но видел лишь тебя и хотел только тебя! Я шел к тебе, но Лео Мартелло первым оказался рядом с тобой… А потом Нейяна схватила меня… Я находился под гипнозом этой твари так же, как и ты, как и все остальные… Ну, конечно, кроме отца Квиллана и Гхаркида, двух наших святых. — Лицо Лоулера горело, сердце бешено колотилось. — Господи, Сандира, я все знал о тебе и Кинверсоне, но это не останавливало меня! И ведь в ту дурманную ночь ты вначале была с Мартелло, а потом уже с Делагардом… Почему ты считаешь, что совершенное с Нидом значит для меня больше того, проделанного со всеми остальными?
   — Нельзя ставить Делагарда на одну доску с остальными. Ты его ненавидишь, он вызывает у тебя отвращение!
   — Неужели?!
   — Он убийца и негодяй! Из-за него нас вышвырнули с Сорве, и с тех пор Делагард руководит этой экспедицией, как настоящий тиран. Он бьет Лис, убил Хендерса… Лжет, подтасовывает факты, делает все, что, по его мнению, приближает к его желанной цели… Все в нем вызывает в тебе омерзение! И мысль о любовной связи между им и мной для тебя невыносима. Причем независимо от того, пребывала ли я в тот момент в здравом рассудке или нет. Ты мстишь за все это мне, не хочешь касаться того тела, к которому прикасался Делагард! Разве не так, Вэл?
   — Ты научилась читать мои мысли! Вот уж не предполагал, что ты обладаешь телепатическими способностями.
   — Хватит кривляться, Вэл! Скажи, так это или нет?
   — Послушай, Сандира…
   — Значит, так… — Жесткая и холодная интонация ее голоса внезапно смягчилась, и она взглянула на него с нежностью и любовью. Этот быстрый взгляд удивил Лоулера. — Вэл, неужели ты думаешь, что это не вызывает отвращения и у меня? Господи! Такой подонок был близок со мной! Все это время я пыталась смыть с себя ощущение липких пальцев, оставивших следы на моем теле… Впрочем, это ведь не твоя проблема! Ты не имеешь права поворачиваться ко мне спиной только потому, что какая-то тварь прицепилась к борту нашего корабля однажды ночью и заставила всех нас совершать такие поступки, которые при других обстоятельствах показались бы просто отвратительными. — Ее глаза загорелись. — Но если не Делагард, то что же мешает нам? Скажи мне, Вэл!
   Лоулер, запинаясь от неловкости и стыда, неуверенно произнес:
   — Ну, хорошо… Признаю, я был не прав. Ты сказала правду… Все дело — в Делагарде.
   — О, черт, Вэл!
   — Извини, мне очень жаль.
   — Тебе действительно жаль?
   — Мне кажется, я по-настоящему не понимал, что так беспокоит меня все это время, пока ты вот так сейчас не ткнула меня носом… Действительно, мысль о той ночи и Делагарде точила меня непрерывно где-то в глубине души… Рука Нида скользит у тебя между ног, его похотливый рот касается твоих грудей… О, черт! — На мгновение Лоулер закрыл глаза. — Но это — не твоя вина. Прости, я веду себя, как глупый подросток.
   — Теперь ты говоришь правду… А ведь действительно вел себя глупо… И я хотела бы напомнить тебе, что в обычных обстоятельствах не позволила бы Делагарду переспать со мной. Не позволила бы, даже если бы во всей Галактике не осталось ни одного мужчины, кроме него!
   Лоулер улыбнулся.
   — И все-таки дьявол заставил тебя сделать это.
   — Моллюск!
   — Что практически одно и то же.
   — Тебе виднее. Но все произошло без участия моего сознания. Сейчас я пытаюсь изо всех сил стереть эти мерзкие воспоминания из своей памяти. Ты тоже попытайся… Ведь я люблю тебя, Вэл.
   Он взглянул на нее, изумляясь ее откровенности. Так еще Сандира никогда не характеризовала свое отношение к нему. Лоулер даже не предполагал, что это слово когда-нибудь прозвучит между ними. Он так давно слышал его в последний раз…
   Что же теперь делать? Или тоже повторить эту же фразу?
   Тейн широко улыбнулась. Она не ждала от Вальбена никаких признаний, так как слишком хорошо изучила его.
   — Ну, давайте, доктор, приступим, — игриво произнесла Сандира. — Я нуждаюсь в более тщательном осмотре.
   Лоулер оглянулся, чтобы убедиться, что дверь каюты заперта, и подошел к ней.
   — Может быть, ты где-то пропустил место ожога и не обработал его? — лукаво спросила она. — Проверь повнимательнее…

5

   Неожиданно из моря поднялось нечто, напоминавшее гигантские перископы: блестящие стебли-стержни высотой около двадцати метров, завершавшиеся пятигранными голубыми многоугольниками. В течение нескольких часов они, сохраняя дистанцию в полкилометра, холодно и упорно следили за судном. «Черт возьми, это, скорее всего, глаза какого-то существа, — настороженно подумал Лоулер. — Но какого?»
   Затем «перископы» тихо скрылись в воде и больше не появлялись. Зато вслед за ними объявились громадные зияющие рты — огромные твари, похожие на обитавших во Внутреннем море, только больше — достаточно крупные, чтобы одним махом проглотить «Царицу Гидроса». Но они тоже не приближались к кораблю, держась от него на почтительном расстоянии и освещая море своим зеленоватым светом и днем, и ночью. Все знали, что обычно рты не мешают мореплавателям и не нападают на суда, но ведь эти создания принадлежали загадочному Пустынному морю и могли быть способны на все. Темные провалы их разверстых глоток заставили бы трепетать любого.
   Казалось, сама вода начала светиться. Поначалу сияние выглядело довольно слабым и мягким — просто легкий и едва заметный оттенок, приятный матовый отблеск. Но затем он явно усилился. По ночам след судна превращался в сплошную полосу огня. Даже днем волны будто пылали. Брызги, порой залетавшие за ограждение палубы, напоминали яркие искры.
   Начался «дождь» из жгучих медуз, а сразу же после него появились кружившиеся в какой-то безумной пляске вокруг корабля ныряльщики, подпрыгивавшие так высоко в воздух, что, казалось, еще одно мгновение — и они полетят, словно рыбы-ведьмы.
   В одном месте путешественникам встретилось нечто, напоминавшее связку деревянных кольев, соединенных вместе потрепанными ремнями. Сие «сооружение» степенно шествовало по поверхности моря. В центре этой «конструкции» помещалось что-то похожее на открытую капсулу, в которой покоилось круглое многоглазое существо. Оно, очевидно, пользовалось «кольями» в качестве новой разновидности ходуль.
   Однажды утром Делагард, осматривая безбрежную пустыню моря, перегнулся через ограждение мостика — теперь он постоянно патрулировал на палубе, находясь в полной боевой готовности встретить любую опасность, откуда бы она ни исходила, — и с криком отшатнулся назад.
   — Что за черт?! Кинверсон! Гхаркид! Идите сюда! Взгляните на это!
   Лоулер присоединился к группе наблюдателей и знатоков морских глубин. Нид указывал прямо вниз.
   Поначалу Вальбен не заметил ничего необычного, но затем увидел, что на расстоянии сантиметров двадцати ниже ватерлинии по периметру всего корпуса корабля образовался какой-то волокнистый желтоватый налет, толщина которого уже составляла около метра. Создавалось впечатление, что судно приобрело вторую обшивку, вернее, «скорлупу».
   Делагард повернулся к Гейбу.
   — Ты когда-либо раньше видел подобное?
   — Да нет, не приходилось.
   — А ты, Гхаркид?
   — Нет, капитан-сэр, никогда.
   — Мы обрастаем какой-то разновидностью водорослей? Или это неизвестный мне гибрид из водорослей и ракообразных? Натим, что это такое, как ты думаешь?
   Гхаркид неопределенно пожал плечами.
   — Не знаю… Непонятно, капитан-сэр.
   Делагард перебросил через борт веревочную лестницу и спустился к самой воде, чтобы получше рассмотреть загадочное новообразование. Повиснув над поверхностью моря, он с помощью совка на длинной ручке попытался обследовать странный нарост. Назад Нид вернулся с лицом, налитым кровью, и огласил палубу набором отменных проклятий.
   — Проблема, — пояснил он, отдышавшись, — возникла из-за поросли морского пальца, росшего на обшивке нашего корабля в качестве самообновляющегося защитного покрытия. Какое-то здешнее растение соединилось с ним… Возможно, родственный вид. Но что бы это ни было, оно гроздьями разрастается вокруг побегов морского пальца и очень быстро закрепляется, причем сия дрянь развивается просто с бешеной скоростью. Словом, «скорлупа» в настоящий момент достаточно велика, чтобы вызвать заметную задержку в движении судна. Если она будет расти с такой же быстротой и дальше, то через пару дней мы вообще окажемся прикованными к одному месту.
   — И что же мы будем с этим делать? — поинтересовался Кинверсон.
   — У тебя есть предложения?
   — Ну-у… пусть кто-нибудь сядет в страйдер и счистит эту гадость, пока еще есть возможность.
   — Неплохая идея, — кивнул Делагард. — Я первым начну уборку. Пойдешь со мной?
   — Естественно, — ответил Гейб, — почему бы и нет?
   Нид и Кинверсон забрались в страйдер. Мартелло, управлявший механизмами шлюпбалки, поднял суденышко и выдвинул далеко за борт, чтобы опустить его за пределы образовавшейся на обшивке «скорлупы».
   Сложность предстоящей работы состояла в том, чтобы согласовать действия орудующего скребком и вращающего педали. Вначале это показалось довольно трудно: Гейб, работая инструментом, рубил сплеча по наросту, но успевал сделать всего один-два удара — и страйдер уже пролетал мимо. Тогда они попробовали удерживать маленький кораблик на одном месте — оказалось, что он теряет устойчивость и начинает погружаться в воду.
   И все-таки, по прошествии некоторого времени, у них появился определенный навык. Дело пошло быстрее. Когда стало ясно, что Кинверсон устал, они поменялись местами, ползком передвигаясь по неустойчивому суденышку, готовому перевернуться в любую минуту.
   — Хватит, следующая смена, — наконец крикнул Делагард. Он работал с присущим ему маниакальным упорством и поэтому страшно устал. — Еще два добровольца! Лео, я правильно понял? Тебе тоже хочется поучаствовать в этом «веселеньком» дельце? Лоулер, а вы не желаете немного поразмяться?
   Тила Браун заняла место Мартелло и, управляя механизмами лебедки, опустила страйдер с Лео и Вальбеном за борт. Море было относительно спокойно, но, несмотря на это, хрупкий кораблик непрерывно раскачивался и норовил перевернуться. Лоулер почему-то представил, что сейчас на них накатится волна и унесет в неизвестность. Он взглянул на воду и увидел отдельные волокна неизвестного растения-паразита, которые покачивались у самого края образованной ими «скорлупы». Как только мелкая рябь прибивала их к наросту, они тут же соединялись с ним. Кроме того, Вальбен обратил внимание на небольшие блестящие лентоподобные образования, шевелящиеся в воде. Черви? Змеи? Может, угри? Они казались очень подвижными и ловкими. «Надеются чем-то поживиться», — подумал Лоулер.
   Нарост «сопротивлялся», их попытки казались почти тщетными. Вальбену пришлось взять скребок обеими руками и наносить удары по волокнам новообразования изо всех сил. Иногда инструмент наталкивался на уже достаточно затвердевший участок «скорлупы» и отскакивал от него, как от камня. Несколько раз Лоулер вообще промахнулся.
   — Эй! — прокричал сверху Делагард. — Не щадите эту гадость!
   Вальбен наловчился наносить удары под особым углом, попадая между отдельными отростками волокнистой массы. Кусок за куском теперь так и отваливался от обшивки и волны уносили его в сторону от судна. Лоулер вошел в ритм работы, словно превратился в некий живой механизм по удалению надоевших сорняков. Пот градом катился по телу, начали деревенеть мышцы. Онемение стало распространяться от кистей рук к подмышкам, к плечам и груди; сердце бешено колотилось, с трудом справляясь с непривычной нагрузкой.
   — Все! Довольно!.. Теперь твоя очередь, — обратился он к Мартелло.
   Лео казался неутомимым. Он рубил «скорлупу» с какой-то восторженной энергией, беспокоившей Лоулера. Ему казалось, что он неплохо потрудился, но Мартелло за каких-то пять минут очистил от нароста даже большее пространство, чем Вальбен за все время работы. «Наверное, Лео сейчас сочиняет „Песнь о Великой Рубке“, — предположил Лоулер.
   И мы, неистово напрягшись, боролись Со все разраставшимся врагом.
   Доблестно мы обрубали его зловещие отростки, Мрачно нанося удары, мы рубили и резали…
   Следующими на битву вышли Оньос Фелк и Лис Никлаус. После них настала очередь Нейяны и Сандиры, а потом — Тилы и Гхаркида.
   — Эта чертова штуковина отрастает почти с такой же быстротой, с какой мы ее вырубаем, — мрачно заметил Делагард.
   Тем не менее некоторые результаты их тяжелейшего труда уже были видны. Обширные участки обшивки освободились от нароста: их удалось очистить до слоя зарослей морского пальца.
   И вновь пришло время приниматься за работу Делагарду и Кинверсону. Они секли и рубили волокна «скорлупы» с каким-то дьявольским ожесточением. Когда мужчины поднялись на борт, то показались раскалившимися добела от собственного трудового азарта. Утомление ввело их в какое-то трансцендентное состояние: Нид и Гейб молча сидели у ограждения и с тупым восторгом смотрели перед собой.
   — Пойдемте, док, — позвал Мартелло. — Снова наша очередь.
   Казалось, Лео решил в работе превзойти даже самого силача Кинверсона. Пока Лоулер удерживал страйдер на плаву непрерывным вращательным движением ног, от которого они постепенно немели и теряли чувствительность, Мартелло вел жестокую битву с растениями, уподобясь неизвестному мстительному божеству. Раз! Р-раз! Еще! Он заносил скребок высоко над головой и что было мочи обеими руками обрушивал его на своего противника, глубоко врубаясь в разросшуюся рыхлую ткань «скорлупы». Удар! Еще удар! Огромные куски нароста отваливались от обшивки и относились прочь. Раз! Каждый последующий удар оказывался сильнее предыдущего. Страйдер раскачивался из стороны в сторону, грозя вот-вот перевернуться. Лоулер изо всех сил старался сохранить равновесие. Удар! Еще удар!
   В этот момент Лео размахнулся с неимоверной энергией и ударил скребком с чудовищной — прямо-таки невиданной — силой. От обшивки отломился огромный кусок, обнажив доски корпуса «Царицы Гидроса». Должно быть, Мартелло не рассчитал свои силы. Он зашатался, инструмент выпал из его рук. Лео попытался схватить скребок на лету, но не сумел, а вместо этого повалился вперед и с громким плеском рухнул в воду.
   Лоулер, не переставая вращать педали, наклонился вперед и протянул упавшему руку.
   Мартелло находился в двух метрах от страйдера и беспомощно барахтался в воде. То ли он не замечал протянутой руки, то ли слишком запаниковал, но в любом случае не сделал самого простого в возникшей ситуации — не принял предложенную помощь.
   — Плыви ко мне! — закричал Лоулер. — Сюда, Лео! Сюда!
   Мартелло продолжал беспомощно колотить руками, поднимая тучу брызг. Его глаза остекленели от ужаса. Внезапно он застыл, словно кто-то снизу вонзил в него кинжал. Затем по его телу пробежала волна судорог.
   Лебедка шлюпбалки уже нависла над ними. С подъемного устройства свешивался Кинверсон.
   — Еще ниже… Вот так… Ниже, — командовал он. — Левее. Хорошо, хорошо.