Силверберг Роберт. Бездна

   — Вы так думаете? Нет! Я никогда ничего подобного не сделаю… Мне надоело быть капитаном этого судна, надоело говорить людям, что они должны делать… Особенно теперь, когда я сам ничего не понимаю. С меня хватит, док! Я ухожу. — Глаза Делагарда вспыхнули от вновь обретенной силы. — Может быть, именно для этого мной и проделан весь данный долгий путь. Только я не понимал этого до последнего мгновения. А вдруг Лик Вод когда-то очень давно специально отпустил Джолли домой только с одной-единственной целью — старый мореход должен привести нас всех к Нему? Что ж, сие заняло сорок лет, и лишь немногие добрались сюда. — Лицо Нида сияло от радости и какого-то внутреннего удовлетворения. — Пока, док! Пока, Сандира! Мне было очень приятно все это время общаться с вами. Навещайте меня хоть иногда…
   Тейн и Лоулер застыли в молчании на палубе «Царицы Гидроса», наблюдая, как Делагард покидает корабль.
   — Ну, вот, детка, теперь мы остались вдвоем, — тихо произнес Вальбен.
   После этих слов он вдруг невесело рассмеялся, и Сандира присоединилась к нему.
   Теперь они могли только смеяться…

 
   Наступила ночь.
   Ночь, сиявшая кометами и чудесами, ночь, лучившаяся сотнями красок. Лоулер и Тейн с наступлением темноты остались на палубе. Они тихо сидели у грот-мачты, лишь изредка обмениваясь короткими малозначащими фразами. Вальбен чувствовал внутреннее онемение, словно события прошедшего дня иссушили его душу. Сандира тоже ощущала себя совершенно опустошенной.
   А над их головами совершалось настоящее извержение потоков всевозможных расцветок.
   «Словно праздник в честь очередной победы», — подумал Вальбен.
   Казалось, что в небе расцветают и сверкают ауры его бывших товарищей по путешествию. Вот это бурление ураганно-синего цвета… Уж не Делагард ли собственной персоной? А сие теплое янтарное свечение, вполне возможно — Квиллан? Огромная алая колонна — Кинверсон… И те всплески на горизонте, что разливаются реками расплавленного золота, — Тила Браун? И Фелк… Тарп… Нейяна… Лис… Гхаркид…
   Казалось, все они находятся здесь, поблизости.
   Небо кипело и переливалось, меняя рисунок фантастического мозаичного ковра.
   Правда, когда Лоулер попытался услышать их голоса, ничего из этого не вышло. Единственное, что удалось уловить ему, походило на приятную гармоничную мелодию из неисчислимого множества неопределенных звуков.
   А на темнеющей береговой линии за проливом, отделявшим их от острова, продолжалось неистовое разрастание загадочной флоры: все это нечто непрерывно давало новые ростки, закручивалось, заплеталось и расплеталось на фоне темной синевы небес и разбрасывало вокруг себя потоки световой энергии. Волны света устремлялись к небесам и там сливались с ослепительно-разноцветными реками-образами бывших жителей Сорве.
   Лоулер и Сандира наблюдали эту феерию красок до глубокой ночи.
   Наконец Вальбен встал и поинтересовался:
   — Ты вообще-то не голодна?
   — Нисколечко.
   — И я тоже. Давай тогда хоть поспим немного.
   — Неплохая мысль.
   Она протянула ему руку, и Лоулер помог ей встать на ноги. Какое-то время они стояли, прижавшись друг к другу, и пристально смотрели на Лик Вод за узкой полоской воды.
   — Ты ощущаешь какое-либо притяжение? — тихо спросила Тейн.
   — Да. Оно постоянно присутствует, словно выжидая удобный момент, когда сможет застать нас врасплох.
   — Я тоже его чувствую… Правда, притяжение не такое сильное, как прежде, но мне понятно, что это всего лишь уловка. Приходится постоянно быть настороже, держать свой разум под строгим контролем.
   — Интересно, почему только мы двое нашли в себе силы противостоять этому невероятно сильному желанию уйти туда? — задумчиво произнес Лоулер, обращаясь, скорее, к самому себе, чем к Сандире. — Возможно, мы сильнее и разумнее всех остальных и лучше приспособлены к индивидуальному существованию? Или просто у нас выработалась привычка чувствовать свою отдаленность от любого сообщества? Наверное, поэтому мы не можем позволить себе вот так, подобно остальным, пойти, нырнуть и раствориться в коллективном мозге Гидроса…
   — Вэл, неужели ты действительно чувствовал себя настолько чужим для всех окружающих, когда жил на Сорве?
   Он на мгновение задумался.
   — Возможно, слово «чужой» слишком сильно… Я просто был частью сообщества жителей острова, и она — сия частичка — сама существовала в моей душе, но мне никогда не приходилось ощущать себя единым со всеми. Я всегда осознавал собственную индивидуальность…
   — То же самое происходило и со мной, — перебила его Сандира, — когда мае пришлось жить на Хамсилейне. Я никогда никому и ничему не принадлежала…
   — Так же, как и я, — эхом отозвался Лоулер.
   — И никогда не имела желания принадлежать, — закончила свою мысль Тейн.
   — Некоторые всеми силами разума и души стремятся к этому единению, но — увы! — не могут в нем существовать. Например, Гейб Кинверсон являлся ярким образцом человека-одиночки… Как и мы, кстати… Возможно, он был им в еще большей степени. Но внезапно настал момент, когда Гейб уже не смог выносить такое положение. Итог — он нашел место на Лике Вод. Правда, одна лишь мысль о том, чтобы пойти и раствориться в совершенно чуждом человеку разуме, вызывает у меня содрогание.
   — Я никогда не мог понять этого человека, — заметил Лоулер.
   — Я тоже… хотя и пыталась неоднократно. Но Кинверсон всегда отделял себя ото всех надежной броней замкнутости и немногословности. Даже в постели он оставался таким же…
   — Меня сие не касается.
   — Извини.
   — Ладно, все нормально.
   Сандира нежно прижалась к нему.
   — Нас осталось только двое, — тихо произнесла она. — Двое, затерянных на задворках мира, на судне, пережившем катастрофу… Весьма романтично. Но сколько мы сумеем продержаться? Вэл, что делать дальше? Как жить?
   — Сейчас мы отправимся в мою каюту и предадимся любви. Хотя… нет! Сегодня в нашем распоряжении большая кровать Делагарда.
   — А потом?
   — О будущем мы побеспокоимся после… когда оно наступит, — спокойно ответил Вальбен, обнимая ее за плечи и привлекая к себе.

9

   Лоулер проснулся перед самым рассветом. Сандира еще мирно спала рядом, ее лицо выглядело спокойным и безмятежным, словно у младенца.
   Он бесшумно выскользнул из каюты и выбрался на палубу.
   Поднималось солнце. Ослепительная феерия красок, постоянно выплескиваемых Ликом, сейчас казалась не столь яркой: цвета потеряли свою броскость, стали более приглушенными. Где-то в уголке своего сознания Вальбен по-прежнему ощущал притяжение Лика Вод, но оно выглядело всего лишь малозаметным «щекотанием» по сравнению с прежней насильственной тягой к острову.
   У береговой кромки он заметил своих бывших товарищей по путешествию. Даже с этого расстояния Лоулер легко узнавал их: громадина Кинверсон и маленький, почти миниатюрный, Тарп, крепко сбытый Делагард и кривоногий Фелк… А вот костлявый и жилистый отец Квиллан… За ним — смуглый и легкий, будто эфир, Гхаркид… И три женщины: грудастая Лис, здоровенная и плечистая Нейяна, гибкая и красивая Тила… Что они делают? Ходят в воде у самого берега? Нет, нет! Старые знакомые, вернее их «оболочки», забредают в залив и идут сюда… Они возвращаются на корабль! Все до одного! Побывавшие на Лике легко и спокойно преодолевали мелководье, отделявшее их от «Царицы Гидроса».
   Лоулера охватил ужас. То, что он сейчас наблюдал, напоминало процессию мертвецов, направляющихся к нему по воде.
   Вальбен спустился в трюм и разбудил Сандиру.
   — Они возвращаются, — сообщил он ей, как только она открыла глаза.
   — Что? Кто возвращается? О! О!!!
   — Все до одного… Плывут к кораблю!
   Тейн кивнула с таким видом, словно для нее не представляло особого труда осознать, что физические оболочки их бывших спутников спешат вернуться от того непостижимого Нечто, которое пожрало души людей. «Может, она еще не совсем проснулась?» — подумал Лоулер. Но Сандира поднялась с кровати и вместе с ним вышла на палубу. Вокруг корабля покачивались на воде фигуры возвратившихся. Вальбен тревожно уставился на них.
   — Что вам нужно? — крикнул он.
   — Бросьте нам трап, — отозвалась фигура Кинверсона; голос нисколько не изменился. — Мы хотим подняться на борт.
   — Боже мой! — прошептал Вальбен и бросил испуганный взгляд на свою спутницу.
   — Делай, что он говорит, — тихо подсказала Тейн.
   — Но как только они здесь окажутся…
   — Какое это имеет значение, если Лик направил против нас все свое «высокое напряжение»? Мы беспомощны перед ним. Хотят вернуться на судно — пусть возвращаются. Нам ведь нечего терять.
   Пожав плечами, Лоулер сбросил вниз веревочный трап.
   Первым вскарабкался Кинверсон, за ним — Делагард, Тила, Тарп… Один за другим все поднимались на борт.
   Вернувшиеся, сверкая обнаженными телами, сбились в маленькую, совсем не агрессивную группку. Казалось, в них совершенно отсутствует всякая энергия. Они действительно очень напоминали лунатиков или призраков. «Да ведь эти пришельцы и так уже представляют собой привидения», — попытался успокоить себя Лоулер.
   — Ну? — наконец смог выговорить Вальбен.
   — Мы вернулись, чтобы помочь вам справиться с управлением судном, — ответил Делагард.
   Эти слова застали Лоулера врасплох.
   — Управлять?.. Кораблем?.. Но куда мы поплывем?
   — Туда, откуда прибыли. Вы не можете оставаться здесь… Да что я говорю? Вы прекрасно понимаете это. Мы отвезем вас на Грейвард, там можно найти убежище…
   Голос Делагарда звучал ровно и спокойно, взгляд оставался ясным и твердым (без прежнего маниакального блеска). Кем бы — или чем бы — ни было то существо, стоявшее сейчас перед Лоулером, но оно явно не походило на прежнего Нида, которого Вальбен знал много-много лет. Былая делагардовская одержимость куда-то ушла, уступив место некоему очищению. Он больше не занимался непрерывным лихорадочным построением все новых и новых планов и разработкой невиданных доселе проектов — его дух обрел долгожданный покой.
   То же произошло и с другими. В их душах царил мир и покой. Они отдались Лику, отказались от собственной индивидуальности — этого Вальбен никак не мог осознать. Но главное — возвратившиеся обрели свое счастье, что ясно читалось на их лицах.
   Квиллан, голосом, легким, как дуновение ветерка, произнес:
   — Перед тем, как мы отплывем, у вас есть еще шанс… Док, вы не хотели бы побывать на острове? А вы, Сандира?
   — Вы же прекрасно знаете, у меня нет никакого желания, — отрезал Лоулер.
   — Как хотите… Оказавшись во Внутреннем море, будет не так-то просто вернуться назад, если вы вдруг передумаете.
   — Ничего, переживем.
   — Сандира? — повернулся Квиллан к Тейн.
   — Я солидарна с Вальбеном.
   Священник печально улыбнулся.
   — Что ж… Выбор принадлежит вам… Но как жаль, что у меня нет возможности доказать ошибочность вашего мнения. Понимаете ли вы, почему мы подвергались непрерывным атакам во время нашего плавания? Почему нас изводили шомполороги, рыбы-ведьмы, моллюски и тому подобное? Только не говорите, что они являются злобными и агрессивными существами: на Гидросе нет ни одного создания, исповедующего Зло. Единственное, к чему они — истинные жители сей планеты — стремятся, — это исцелить мир.
   — Что? Что? Исцелить мир? — непонимающе переспросил Лоулер.
   — Очистить его… Избавить от грязи и нечистоты. Для них, для всех форм жизни на Гидросе, земляне, живущие здесь, подобны паразитам, вторгшимся извне и остающимся чуждыми им, так как люди живут вне той гармонии, имя которой — Лик Вод. Местные обитатели воспринимают нас как вирус, заражающий здоровый организм их мира. Следовательно, нападения на человека
   — лишь метод исцеления тела от болезни.
   — Или от сора, набившегося в точный механизм, — добавил Делагард.
   Вальбен отвернулся, чувствуя, как в нем закипает гнев и отвращение.
   — Какие они ужасные, — тихо заметила Сандира. — Сборище призраков… Нет, намного хуже — зомби. Нам повезло, что мы сумели справиться с тем, чему не смогли противостоять остальные.
   — Ты считаешь, нам действительно повезло? — спросил Лоулер.
   У Тейн удивленно распахнулись глаза.
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — Не знаю… Но они выглядят такими умиротворенными. Возможно, наши спутники стали чем-то иным, чуждым нам… По крайней мере, они пребывают в мире с самими собой.
   Ее губы презрительно дрогнули в кривой усмешке.
   — Тебе хочется мира и покоя? Ну, что ж, иди… Здесь совсем недалеко.
   — Нет, нет!
   — Ты уверен, Вэл?
   — Иди сюда. Держи меня!
   — Вэл… Вэл…
   — Я люблю тебя.
   — Вэл, я тоже люблю тебя.
   Они самозабвенно обнялись, забыв обо всем на свете, забыв о возвратившихся, что теперь находились рядом с ними.
   Тейн прошептала ему на ухо:
   — Я не пойду туда, если ты не сделаешь этого.
   — За меня не беспокойся.
   — Но если ты отправишься туда, я — следом.
   — Что?
   — Ты думаешь, мне хочется остаться единственным реальным человеческим существом на корабле рядом с десятком зомби? Вэл, давай договоримся… Либо мы вообще не идем к Лику, либо отправляемся вместе!
   — Решено — мы не идем.
   — Но если нам все-таки…
   — Тогда — только вместе, — тихо ответил Вальбен, — но мы не идем…

 
   Казалось, у Лика Вод не произошло ничего особенного.
   Команда «Царицы Гидроса» начала подготовку к возвращению в район островов, населенных людьми. Кинверсон забросил сети, и они принесли богатейший улов. Гхаркид мирно разгуливал по мелководью, собирая полезные водоросли. Нейяна, Тила и Лис сновали между судном и Ликом и доставляли ведрами пресную воду из какого-то источника на берегу. Оньос Фелк склонился над своими картами, Даг Тарп настраивал и проверял радиоаппаратуру. Делагард осматривал корабельные снасти, паруса, корпус, рулевые механизмы и отмечал, что нужно починить, а потом вместе с Сандирой, Лоулером и даже отцом Квилланом провел весь необходимый ремонт.
   Разговаривали очень мало. Каждый занимался своим делом, словно являлся частью хорошо отлаженного механизма. Возвратившиеся с Лика Вод вели себя предельно вежливо и предупредительно по отношению к Тейн и Вальбену, отказавшимся посетить остров. Они обращались с ними почти как с малыми, ничего не понимающими в жизни детьми, которым требуется особая забота и внимание. Но Лоулер все равно не чувствовал настоящей человеческой близости, общаясь с посланниками Лика.
   Время от времени Вальбен удивленно и озабоченно поглядывал в сторону таинственного острова: там по-прежнему продолжался бесконечный танец света и красок; его неистощимая энергия одновременно и зачаровывала, и отталкивала Лоулера. Он пытался представить себе, что могли чувствовать оказавшиеся на берегу, вышагивая по этим долинам, населенным живой всепоглощающей Тайной, и тут же останавливал себя, вспомнив, как опасны такого рода игры ума. То и дело Вальбен ощущал новые приступы притяжения Лика Вод, порой поразительно сильные. В такие мгновения соблазн уйти с корабля был особенно велик. Так легко прыгнуть за борт, подобно остальным, быстро пересечь теплые гостеприимные воды залива, вскарабкаться на чуждый берег и…
   Но он все еще находил в себе силы для сопротивления. Пока ему удавалось держать себя, вернее, свой разум, на расстоянии, и Лоулер не собирался уступать.
   Подготовка к отплытию шла своим чередом, и Вальбен вместе с Сандирой оставались на борту, тогда как остальные свободно перемещались туда и обратно. Словом, установилось непонятное жутковатое затишье, хотя оно и не вызывало неприятных ощущений. Казалось, жизнь просто замедлила свой бег, почти застыла на месте, и Лоулер, как это ни странно, чувствовал себя счастливым: он все-таки жив, ему удалось выстоять в таком множестве испытаний, его закалило горнило Гидроса (Вальбен выходил из него еще более сильным и твердым, чем прежде).
   Лоулер по-прежнему любил Сандиру и чувствовал ее ответное стремление к нему. Такое он испытывал впервые в жизни. Чтобы теперь ни ожидало его в конце путешествия, ему будет легче справиться со всеми трудностями, которые порождал собственный упрямый характер.
   Наконец наступило время, когда все приготовления завершились.
   День клонился к вечеру. Делагард объявил, что они отплывут от Лика на закате. Казалось, Нида совершенно не беспокоило наступление темноты. Впрочем, какое-то время свет таинственного острова будет освещать путь судна, а потом можно ориентироваться по звездам. Теперь море не представляло для них никакой опасности, оно сделалось дружелюбным: с этих пор все на Гидросе будет проявлять к ним только теплые чувства.
   Неожиданно Лоулер понял, что он стоит в одиночестве у ограждения борта. Большинство вернувшихся или даже, вполне возможно, все они снова с какой-то своей целью отправились на остров. «Наверное, наносят прощальный визит», — с тревожной усмешкой предположил он.
   Но где же Сандира?
   Вальбен громко позвал ее.
   В ответ — ни слова.
   На какое-то мгновение Лоулера охватил ужас: вдруг она пошла вместе с ними. Еще раз осмотрев палубу, он увидел Тейн у кормы, на мостике с рыболовными снастями; рядом с ней — Кинверсон. Казалось, они увлечены разговором.
   Вальбен, не спеша, подошел к ним. Они даже не заметили его приближения. Он услышал, как Гейб говорит ей:
   — Ты не сможешь понять всего по-настоящему, пока не побываешь там сама. Это настолько же отличается от обычного человеческого существования, насколько сама жизнь отличается от смерти.
   — Я чувствую себя достаточно живой.
   — Ты просто этого не знаешь… не можешь этого даже вообразить. Пойдем со мной, Сандира. Путешествие на остров займет всего лишь какое-то мгновение, а потом для тебя откроется бесконечное пространство. Посмотри на меня! Я ведь совсем не тот, кем был раньше, не так ли?
   — Конечно!
   — Но я ведь существую. Только теперь мое «я» — нечто гораздо большее, чем простое человеческое «я». Пойдем со мной!
   — Прошу тебя, Гейб…
   — Ты хочешь пойти! Знаю, хочешь! Ты остаешься здесь только из-за Лоулера.
   — Нет! Остаюсь только ради себя, — резко возразила Сандира.
   — Это не так, я ведь знаю… Тебе просто жаль несчастного дока. Ты не желаешь бросить его.
   — Нет, Гейб!
   — Потом ты будешь благодарить меня.
   — Нет.
   — Пойдем со мной.
   — Гейб… пожалуйста…
   В ее голосе внезапно прозвучала нотка сомнения в собственной правоте, свидетельствовавшая о том, что сопротивление Сандиры ослабло. Это поразило Лоулера, как гром среди ясного неба. Он вскочил на мостик и встал рядом с ними. У Тейн от неожиданности перехватило дыхание, и она резко отшатнулась. Кинверсон оставался на месте, спокойно и внимательно посматривая на Вальбена.
   Багры лежали на привычных крюках крепления. Лоулер схватил один из них и замахнулся, направляя острие прямо в лицо Гейба.
   — Оставь ее в покое!
   Кинверсон взглянул на смертельное оружие в руках Вальбена то ли с насмешкой, то ли с презрением.
   — Док, я же просто беседую с ней.
   — Ты пытаешься уговорить Сандиру отправиться на Лик!
   Гейб весело рассмеялся.
   — А ее особенно и уговаривать-то не надо. Не так ли, Сандира?
   Гнев переполнял душу Лоулера. Он едва сдерживал себя, чтобы не всадить свое импровизированное оружие в глотку Кинверсона по самую рукоять.
   — Вэл, прошу тебя… Мы ведь и в самом деле только беседовали, — попыталась успокоить его Тейн.
   — Я прекрасно слышал, о чем вы тут говорили. Он пытается заставить тебя пойти к Лику, разве не так?
   — А я вовсе и не отрицаю этого, — спокойно согласился Кинверсон.
   Лоулер продолжал размахивать багром, прекрасно понимая, насколько смешно и глупо выглядит его гнев со стороны. Гейб скалой возвышался над ним, все еще устрашающий своей титанической силой. Несмотря на обретенную после посещения острова мягкость, он оставался неуязвимым и непобедимым.
   Но Вальбен уже не мог остановиться. Жестким, не терпящим возражений тоном он произнес:
   — Я не хочу, чтобы вы беседовали с ней до момента нашего отплытия.
   Гейб дружелюбно улыбнулся.
   — Я не хотел никого огорчать.
   — Знаю, чего вы хотели! И я не позволю вам!..
   — А разве она не должна сама решать подобные вопросы, док?
   Лоулер бросил испытывающий взгляд на Тейн.
   — Все хорошо, Вэл, — тихо сказала она. — Я пока еще в состоянии позаботиться о себе.
   — Да, да, конечно.
   — Док, отдайте мне этот багор, — попросил Кинверсон. — Вы же можете пораниться.
   — Отойди!
   — Но ведь это мое орудие труда. Вам не следовало бы так размахивать им.
   — Берегитесь! — крикнул Лоулер. — И… убирайтесь! Убирайтесь с корабля! Идите отсюда! Возвращайтесь к Лику! Идите же, Гейб! Здесь вам не место… Ни вам и ни вашим друзьям. Это судно принадлежит людям.
   — Вэл! Ну, Вэл… — пыталась успокоить его Сандира.
   Вальбен крепко сжал багор, удерживая его привычной хваткой хирурга, и сделал решительный шаг по направлению к Кинверсону. Громадная неуклюжая фигура Гейба нависла над Лоулером.
   — Идите! — повторил Вальбен. — Возвращайтесь к Лику! Ну! Прыгайте, Гейб! Вот сюда, за борт…
   — Док, док, док…
   Лоулер нанес резкий короткий и сильный удар своим оружием вверх и вперед, целясь в грудную клетку Кинверсона, но тот с невероятной быстротой и ловкостью перехватил инициативу в свои руки. Гейб схватил багор за рукоять и повернул его в обратную сторону. Острая боль пронзила руку Вальбена, а через секунду оружием уже овладел Кинверсон.
   Инстинктивно Лоулер прикрыл грудь ладонями, чтобы защитить себя от ответной атаки, которая вот-вот должна последовать…
   Гейб рассматривал своего соперника, словно выбирая место для удара. «Ну, давай, заканчивай, черт тебя побери! — мысленно подгонял его Вальбен.
   — Ну! Быстрее!» Лоулер почти уже чувствовал этот удар, эту страшную боль от разрыва тканей, этот холод острия, взламывающего ребра и проникающего до самого сердца.
   Но… атаки не последовало. Гейб спокойно наклонился и положил багор на место.
   — Док, не стоит баловаться со снастями, — мягко произнес он. — А теперь извините меня, я должен оставить вас.
   Кинверсон повернулся, прошел мимо остолбеневшего Лоулера и спустился по трапу на палубу.

 
   — Я, наверное, очень глупо выглядел? — поинтересовался Вальбен у Сандиры.
   Она слабо улыбнулась.
   — Ты ведь всегда воспринимал его как угрозу для себя, не так ли?
   — Но ведь он пытался уговорить тебя пойти туда! Разве это не угроза?
   — Вэл, если бы Гейб взял меня на руки и спрыгнул бы со мной за борт, тогда бы это выглядело угрожающе, а так…
   — Ладно, ладно.
   — Но я прекрасно понимаю, почему тебя расстроило произошедшее до такой степени… Зачем ты бросился на Кинверсона с багром?
   — Да, это выглядит по-идиотски. Чистое мальчишество.
   — Верно, — согласилась Тейн, — именно идиотизм.
   Лоулер совершенно не ожидал, что она с такой готовностью поддержит его порыв самоуничижения. Он удивленно взглянул на Сандиру и увидел в ее глазах нечто, поразившее и расстроившее еще больше, — между ними неожиданно снова сама собой воздвиглась глухая стена.
   — Что случилось?
   — О, Вэл… Вэл…
   — Скажи мне! Скажи!
   — Дело совсем не в словах Кинверсона… Меня очень нелегко на что-то уговорить — я всегда все решаю сама.
   — Что? О чем ты говоришь? Ради Бога, ответь, что ты имеешь в виду.
   — Лик Вод…
   — Что?!
   — Вэл, пойдем со-мной.
   Лучше бы Гейб пронзил его своим багром.
   — Господи! — Он отступил от Тейн на несколько шагов. — Господи, Сандира! Что ты такое говоришь?!
   — Нам все-таки стоит побывать там.
   Вальбен смотрел на нее, ощущая окаменение во всем теле.
   — Бессмысленно пытаться сопротивляться этому, — тихо сказала она. — Мы должны покориться Ему, как это сделали все остальные. Они многое поняли, а мы… Мы остались слепы.
   — Сандира?
   — Я поняла это в то самое мгновение, когда ты старался защитить меня от Гейба. Господи, как глупы наши попытки сохранять и лелеять собственную индивидуальность, мелкие страхи, ревность, зависть и при этом разыгрывать целый лицемерный спектакль… Насколько же лучше отбросить все это и слиться с единой великой гармонией, существующей здесь, слиться со всеми обитателями Гидроса.
   — Нет. Нет!
   — У нас остался единственный шанс сбросить с себя всю ту грязь, что мешает нам жить.
   — Я не могу поверить, что это говоришь ты, Сандира.
   — И все-таки это я. Я!
   — Он загипнотизировал тебя, околдовал… Это сделало Оно!
   — Нет, — улыбаясь, возразила Тейн и протянула ему руки. — Когда-то ты сказал мне, что никогда не ощущал Гидрос своим родным домом, даже несмотря на свое рождение на этой планете… Помнишь, Вэл?
   — Ну, и?..
   — Помнишь, ты говорил, ныряльщики и другие морские существа чувствуют себя здесь дома, но только не ты?.. Помнишь?! Я вижу, помнишь… Ну, так вот… Тебе наконец представляется шанс сделать Гидрос своим родным домом, стать самому частью планеты. Земли больше нет! Мы — гидранцы, а гидранцы должны принадлежать Лику Вод. Ты слишком долго пытался оставаться в стороне… Впрочем, так же, как и я. Но теперь мне все кажется иным, посему я сдаюсь. Ты пойдешь со мной?
   — Нет! Это безумие, Сандира! Вот что я сейчас сделаю: затащу тебя в трюм, свяжу и не отпущу до тех пор, пока ты не придешь в себя.
   — Не прикасайся ко мне, — произнесла Тейн тихим и спокойным голосом. — Я сказала тебе, Вэл, не смей прикасаться. — Она бросила многозначительный взгляд на груду багров.