Симпсон Патриция. В омуте блаженства

   – Некоторых. Моя жена была актрисой. Она собирала это.
   – Это действительно прелестное местечко! – Люси погладила полосатый диван, потрогала испорченные стулья...
   – Это все моя жена. Ее сценические друзья останавливались здесь, когда гостили у нас. – Роберт дрожащей рукой засунул ключ в карман. – Я ничего не менял здесь после ее ухода. Никогда не входил сюда.
   – Люси, здесь все покрыто пылью. – Джессика провела пальцами по стеклянному кофейному столику. – Посмотри. И, клянусь, ванная вся заросла плесенью.
   – О, прекрасно! – откликнулась Люси. – Я в восторге от этого места. Давай посмотрим кухню, Коул!
   Коул взглянул на Джессику и вышел за Люси. Джессика завяла. Все ее труды скрыть отцовский алкоголизм пошли прахом.
   – Папа, – процедила она сквозь зубы, – если ты действительно сделаешь это, я могу убить тебя.
   – Почему? – Он пригладил волосы. – Ник кажется приятным малым. А эта Люси – просто куколка. – Он понизил голос:
   – Ты думаешь, они живут вместе?
   Джессика почувствовала боль в сердце, но решила не обращать на нее внимания.
   – О чем ты думаешь, папа? – Она повернулась на каблуках и почти выбежала из дома, тут же наткнувшись на Грега Кесслера.
   – Я собирался постучать, – произнес Грег, ухмыляясь. – Привет, Джессика.
   – Здравствуй, Грег. – Она пошла ему навстречу и почти вытолкнула из гостевого домика.
   – В доме никто не отвечал, – объяснил Грег. – Я увидел открытую дверь здесь. И решил сунуть сюда свой нос.
   – Отец показывает дом Коулу и Люси.
   – Зачем?
   – Коул хочет его снять на несколько недель.
   – Ты не выглядишь счастливой от этого. – Грег приблизил к ней свое лицо.
   – Да нет, не в этом дело. – Джессика решила больше не мечтать о Коуле. С Грегом же все понятно, и ее чувства не будут ущемлены. – Как насчет ленча, Грег? – спросила она, поворачиваясь к двери.
   – Я надеялся, что отвезу тебя позавтракать. Потом я хочу показать тебе мою собственность. Помнишь, я говорил, что расширил свои владения на холме?
   – Да. Я с удовольствием посмотрю. – Она вошла в бунгало, взяла куртку и сумочку.
   Джессика села на удобное велюровое сиденье БМВ Грега и решила, что она должна развлечься. Неважно, что после этого будет.
 
   В домике для гостей Роберт Ворд и Люси вели разговор над альбомом с газетными вырезками о бродвейском периоде жизни Роберта. Коул же делал вид, что ему интересен этот разговор. Он мало спал предыдущей ночью, странные сны не давали ему покоя. Он извинился и пошел на кухню чего-нибудь выпить. Коул взял стакан и отвернул кран. Коттедж не был таким пыльным и грязным, как думала Джессика. За несколько часов Коул с Люси проветрили и вычистили помещения, приготовили кровать. Роберт помог им и остался на кофе.
   Выпив воды, Коул вошел в спальню. Он был разбит, и было бы хорошо вздремнуть. Даже не сняв туфель, он растянулся на своей кровати и заснул.
 
   Коул проснулся от странной сырости на лице и шее. Когда он попытался поднять руку к липу, кто-то остановил его.
   – Нет, милорд, – раздался мягкий женский голос.
   Испугавшись, Коул повернул голову по направлению к голосу. Боль пронзила его, страшная боль обожгла шею и плечи. Разве он не погиб в реке? И греческий огонь не убил его?
   Или он на небесах? Коул попытался открыть глаза и узнать, принадлежит мягкий голос женщине или ангелу, но глаза его были прикрыты дымкой. Даже приоткрыв один глаз, он почувствовал гудящую боль в голове.
   Конечно, если бы он был на небесах, он не испытывал бы таких страданий. А, может, он в аду?
   Коул попытался заговорить, но движение губ так скрутило его, что он вновь очутился в царстве страданий и чуть не закричал. Сырость на его лице не была больше холодной. Лицо стало горячим, боль волнами прокатывалась по телу. Он застонал.
   – Не пытайтесь говорить, милорд, – настаивала женщина, склонившаяся над ним. Коул чувствовал ее дыхание. Она снимала теплые куски ткани с его лица и шеи, затем осторожно наложила новые. Они были божественно прохладны. Коул сглотнул и расслабился. Ах, Иисусе, она, должно быть, ангел.
   Коул мог обонять ее аромат, тонкий запах роз, сильно отличавшийся от густых запахов арабских женщин. Без сомнения, она была европейской женщиной. И ее голос, такой успокаивающий, лишенный какого-либо иностранного акцента. Она говорила с ним на безупречном итальянском. Кто она? И где он сам?
   – Теперь попытайтесь отдохнуть, – женщина поднялась. Он услышал шуршание юбок, когда та выходила.
   Совсем ушла? Коул почувствовал приступ паники. Она не может бросить раненого. Боль доведет его до сумасшествия. Коул решил встать с соломенного тюфяка, на котором лежал.
   – Милорд, вы не должны двигаться! – Ее голос был сдержан и заботлив. – Лежите!
   Коул опустился на спину. Куски ткани снова стали теплыми. Его кожа пылала, плечо болело. Он сжал зубы, желая снова впасть в забытье.
   Женщина должна почувствовать, как ему плохо. Она опять сменила ткань. Коул вздохнул. Он слышал, как она что-то наливает, потом послышался металлический звон. Женщина что-то размешивала в кувшине. Ее юбки снова зашуршали, когда она подошла.
   – Теперь вы должны выпить лекарство. Это облегчит боль и усыпит. Нет, не двигайтесь.
   Он проглотил снадобье, не пошевелив головой. Женщина парила над ним, и Коул знал, что она осматривает его. Затем нежная рука коснулась его волос.
   – Слава Богу, вы снова с нами, милорд.
   Коул хотел поблагодарить незнакомку, взять ее руку и подержать в своей. Но лекарство, которое она ему дала, сделало его мысли медленными, а конечности неподвижными. Он впал в забытье.
   – Спите, – проговорила женщина. – Вы должны копить силы.
 
   Джессика и Грег вернулись поздно после обеда.
   Грег проводил Джессику на террасу.
   – Я должен бежать. У меня вечером встреча.
   – Прекрасно, Грег. – Джессика вставила ключ в замок.
   – Да, ты права. Мы прекрасно провели время вместе. Почему мы разошлись?
   – Мы занимались карьерой. – Краем глаза она видела, что Коул вышел из гостевого домика и направился к бунгало.
   – Вероятно, – ответил Грег. – Подумай о том, что я сказал. Если вы решите продавать этот виноградник, я хочу узнать об этом первым. Я могу устроить так, что эта сделка удивит вас... Ты слышала о гольфе, который входит в моду в нашей долине?
   – Что-то видела в газетах. Привлечена какая-то японская фирма?
   – Да, они с ума сходят от спорта. И платят большие деньги за землю. Это будет превосходно. – Он оглянулся. – Привет, Коул, как дела?
   – Привет, Грег. – Коул кивнул, стоя в стороне, как будто дожидаясь Джессику. Она хотела заставить его ждать как можно дольше.
   – Я подумаю об этом, Грег. Отцу нужны деньги.
   – Хорошо. А теперь я должен бежать. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее на прощанье. Джессика приблизилась, обняла его за шею и прижалась к нему губами. Она должна показать Коулу Николсу, что у нее есть и другие интересы. Джессика почувствовала, что Грег удивился, но потом растаял, обняв ее.
   – До свидания, Грег.
   – До свиданья, Джессика. – Он со смехом отпустил ее и впрыгнул в машину.
   Джессика взялась за дверную ручку, не глядя на Коула, но чувствуя его присутствие позади себя.
   – Девочки играют с огнем, – заявил он.
   – С огнем? – Джессика вскинула голову. – Что ты хочешь сказать?
   Она посмотрела ему в лицо. В глазах Коула было сильное удивление, но еще Джессика заметила неудовольствие и подозрительность.
   – Ты руководишь такими мужчинами, как Грег Кесслер, и придешь к тому, что обеспечишь себя сверх головы.
   – Кто сказал, что я им руковожу?
   Коул неприлично долго изучал ее лицо. Джессика вздернула подбородок.
   – Я хочу, чтобы ты объяснила, что с твоим отцом. – Он подошел ближе. – Все это время...
   – Мой отец не должен интересовать тебя. – Она распахнула дверь и вошла. Коул следовал за ней по пятам.
   – В чем дело, Джесс? Тебе не нравится, что я арендовал дом?
   – Нет, дело не в этом!
   – Что же случилось?
   – Я приехала сюда, чтобы остаться одной, поработать, присмотреть за отцом. Я приехала не для того, чтобы посвящать тебя в подробности моей личной жизни или выслушивать твои комментарии о Греге Кесслере!
   – Послушай, Джесс. Грег Кесслер никогда не играл на команду. Он всегда гнался за собственной славой. И поэтому «Риджмонт Рейдере» никогда не становились чемпионами. Грег всегда пытался делать большую игру, когда надо было давать короткий пас и прорываться по линии.
   Джессика бросила сумочку в шкаф.
   – Коул, я не понимаю, о чем ты говоришь. Коул попытался помочь ей снять куртку, но она стряхнула его руки. Он отступил. Его губы вытянулись в линию.
   – Я слышал, вы говорили о собственности на виноградник. Вы не продаете его? У нас аренда на эту землю.
   – У нас? – Джессика бросила на него уничтожающий взгляд, надеясь причинить ему боль. – Если ты имеешь в виду Каванетти, то да, у них есть эта аренда, но она истекает на Рождество.
   – И ты предполагаешь не продлять аренду, а продать землю?
   – Моему отцу нужны деньги, чтобы написать новую пьесу.
   – Вздор, Джессика! Изабелла знает о ваших планах?
   – Нет.
   – Не продавай Грегу, Джессика. Отдай предпочтение мне, не продавай ему.
   – Послушай, Коул. Я ничего не должна тебе! – Она повернулась, чтобы выйти, но он поймал ее за руку.
   – Джесс? – Он сжал ее руку достаточно сильно, не причиняя ей боли, но так, чтобы она не вырвалась. Джессика глядела на него, в ней закипал гнев.
   – Дай мне пройти!
   Коул тут же отпустил ее.
   – Только не продавай. Обещай мне, Джесс. Ты не можешь отдать виноградник.
   – Я все решаю сама, Коул. Я взрослая женщина, как ты мог заметить.
   Его глаза, полные гнева и чего-то, что она могла определить как страсть, блуждали по ее лицу. Ноги Джессики подкосились. Коул оставил ее стоящей в холле и пошел к выходу, дверь за ним захлопнулась.
   Джессика неподвижно осталась стоять в прихожей. Неожиданно она почувствовала огромную усталость...

Глава 11

   Джессика все еще была раздражена, когда она атаковала отцовские бумаги в кабинете. Она думала о разговоре с Коулом и холодела от гнева. Он не имел права ничего требовать и у нее не было намерения идти на поводу его эгоизма. Джессика оплатила счета и сдала в архив квитанции, и теперь должна работать, хотя слезы подступили к горлу. Что с ней случилось?
   Она увидела отца, выходящего из кабинета с проектором. Джессика резко обратилась к нему:
   – Куда ты идешь?
   – В гостевой дом. Коул занят делами, а бедной Люси нечего делать. Я и подумал, что покажу ей фильм с моей пьесой.
   Джессика не могла поверить, что отец настолько трезв, что даже причесался и надел чистую рубашку.
   – Пана, Люси может не захотеть смотреть старую пьесу.
   – Захочет. Она сама просила меня принести ее.
   – Ты вернешься к обеду?
   – Вероятно, но я должен помочь им найти вещи и расставить их по местам. А еще Люси хотела посмотреть альбом с вырезками, и мы будем пить кофе.
   Джессика колебалась. Она не видела отца таким оживленным уже несколько лет и даже была рада, что тот хочет выйти из дома, хотя бы и по соседству. Джессика надеялась, что отец не надоест Люси до смерти и не выставит себя дураком.
   – Хорошо, папа. Надеюсь, увидимся позже. Роберт спустился в холл, и Джессика слышала, как за ним закрылась дверь. Прежде чем снова приняться за работу, она решила закрыть все шторы в доме. На улице уже было темно, и Джессике не нравилось, когда кто-то мог видеть ее через освещенные окна. На кухне она налила себе чашку чаю и понесла в кабинет, готовая наконец-то заняться работой.
   Открывая дверь, она была напугана внезапным появлением монаха, который неизвестно как появился в кабинете. Он повернулся, держа одну из ее книг.
   – Добрый вечер, мисс Ворд. Как он оказался в доме? Отец забыл запереть дверь? Джессика подошла к столу:
   – Добрый вечер, брат Козимо.
   – Что за очаровательная книга! Это современные фотографии поверхности Марса?
   – Да, – Джессика улыбнулась и поставила чай, – Они сделаны непилотируемым космическим кораблем, запечатлевшим многое другое в нашей Солнечной системе.
   – Ты интересуешься планетами?
   – Ну да, Я астроном, брат Козимо.
   – Ты? – Он поднял голову. – Женщина?
   – Ну конечно.
   Брат Козимо положил книгу и взял другую.
   – У тебя к тому же много книг по искусству. Великолепные книги, мисс Ворд.
   – Да, и некоторые из них очень ценные. – Она взяла переплетенную в кожу книгу о греко-романском искусстве. – Я коллекционировала их много лет и верю, что книги помогут мне отыскать комету, которую я давно ищу.
   – Астер кометес, как называли их греки, – вставил Козимо. – Волосатые звезды.
   Джессика взглянула с любопытством, удивленная его знаниями:
   – Ну да. – Она попробовала поймать выражение его лица, но не смогла увидеть ничего кроме тени. – Вы, кажется, хорошо знакомы с астрономией, брат Козимо.
   – Когда-то я занимался наукой как любитель, мисс Ворд, но наука тогда была в младенческом возрасте. – Он закрыл книгу и осторожно положил. – В мое время мужчины не интересовались небесами, которые вы изучаете. Для них интереснее было другое: как небеса относятся к аду. Я считал это удушающим и эгоцентрическим занятием.
   Джессика сжала руки. Его слова звучали опасно и были близки к ереси, особенно исходящие от монаха. Ее руки покрылись гусиной кожей. Может, Мария все-таки права? И следует ли разговаривать с колдуном Козимо Каванетти? И если это случилось, то что за создание скрывается под этой черной рясой? Может, это призрак? Или демон? Почему он постоянно является ей?
   – Вы смотрите на меня с изумлением, мисс Ворд.
   – Я... Я... извините. Я не хотела вас обидеть. – Она сделала шаг назад. – Я только удивлена вашим мнением. Я думала, что священники всю жизнь занимаются вопросами, относящимися к небу и аду.
   – Но я не священник.
   – Нет?
   – Я светский брат и принял эту миссию лишь позже, когда был изгнан из общества.
   – Вы были изгнаны из общества?
   – Да, но это относится к прошлому, мисс Ворд. Здесь я нахожусь, чтобы поговорить о будущем... Вы планируете продать виноградник?
   – Да, но откуда вы знаете? Он не ответил на ее вопрос.
   – Вы должны его продать только Каванетти.
   – Почему?
   – Некоторые вещи неизбежны, мисс Ворд. И Каванетти должны владеть этой землей, иначе вы прервете вековые традиции.
   – А что, если Изабелла Каванетти не захочет покупать?
   – Вы должны продать только Каванетти. Это все.
   В дверь зазвонили, и монах взглянул через плечо.
   – Кто-то идет. Я должен теперь оставить вас. – Он пошел к выходу.
   – Подождите! – Джессика побежала к двери. – Вы Козимо Каванетти? Монах, которого замуровали?
   – Многие из нас доходят до своей могилы уже мертвыми, мисс Ворд. Вы не должны думать, что все было так ужасно, когда меня замуровали.
   Джессика промолчала. Так это Козимо Каванетти! Она разговаривала с человеком, который был мертв почти тысячу лет. Сраженная Джессика опустилась на пол прямо в дверях кабинета.
   – Но как писал Филипп Мессинджер, – продолжал монах, – у смерти тысячи дверей, чтобы впустить жизнь.
   – Мессинджер? – бессвязно пробормотала Джессика. – Что вы можете знать о драматургах семнадцатого века?
   – У вашего отца много томов сочинений самых разных драматургов, – Козимо склонил голову. – Я читал все их. Мое современное образование, конечно, фрагментарно, но и не без глубины.
   Джессика была слишком ошеломлена, чтобы улыбнуться его своеобразному юмору.
   – Кто-то звонит в дверь, мисс Ворд.
   – Так и есть, – прошептала она, все еще не придя в себя.
   Монах поклонился и пошел вниз к черному входу, пока Джессика шла к парадному.
 
   – Привет! – Человек в помятом пальто стоял перед дверью. – Меня зовут Джон Макинтайр, я друг Коула Николса.
   Джессика осмотрела помятого мужчину. Он не был похож на футболиста. Но знакомства Коула, вероятно, не замыкались на одних спортсменах.
   – Я слышал, что Коул остановился здесь.
   – Не совсем здесь. – Джессика оперлась о косяк двери. – Он живет в гостевом доме. – Она кивнула в сторону коттеджа.
   – Великолепно! Благодарю!
   Джессика видела, как мужчина подошел к дому, и закрыла дверь, размышляя, будет ли в кабинете брат Козимо, когда она вернется. Но кабинет был пустым и темным. Она на какое-то время почувствовала разочарование, пока не заставила себя заняться работой.
   Джессика не проработала и пяти минут, как услышала чей-то визг со стороны гостевого дома. Джессика вскочила на ноги и подбежала к окну. Она приникла к щели в драпировках и увидела, как помятый мужчина торопится к проезжей дороге перед бунгало.
   Джессика поспешила к парадной двери и открыла ее как раз в то время, когда Коул распахнул дверь машины незнакомца и втолкнул его на водительское место. Коул захлопнул дверцу и бросил ему вслед:
   – И можешь сказать всем своим друзьям, чтобы оставили меня, черт возьми, в покое!
   Мужчина, который приходил к Джессике, завел машину и быстро выехал на дорогу. Люси и Роберт выбежали, когда Коул выпрямился и посмотрел на террасу бунгало, где стояла шокированная Джессика.
   – Коул! – позвала Люси, подбегая к нему.
   – Все в порядке. Иди смотреть кино, Люси.
   Роберт тронул Люси за руку, и она сделала шаг назад, давая возможность Коулу пройти к бунгало.
   Джессика почувствовала боль в животе. Что это был за человек?
   – Что случилось, Коул? – спросила она, когда тот шел через террасу.
   – Войдем, – ответил он.
   Без слов она вошла вслед за Коулом в дом, потом в гостиную, где тот повернулся к ней.
   – Никому больше не говори, где я остановился.
   – Хорошо. Но кто это?
   – Репортер, рыщущий за сенсациями. – Его лицо исказилось от гнева. – Они никогда не оставляют меня одного, постоянно крутятся вокруг.
   Репортеры кровожадны, Джессика. Кровожадны, как пиявки.
   – Этот сказал, что он твой друг.
   – Они скажут все что угодно. – Коул подошел к окну. – Ты видела сегодняшние газеты? Ты читала эту ложь обо мне?
   – Да, читала. Я не могу поверить, что можно так извратить факты о происшествии.
   – Газетчики печатают все что угодно, лишь бы была сенсация, неважно, что это может кому-то причинить боль. – Он взглянул на потолок. – Итак, ты не будешь говорить им, что я здесь?
   – Хорошо, Коул.
   – Говори, что я остановился где-то в Сиэтле.
   – Конечно.
   Он вздохнул и повернулся к Джессике:
   – Ты слышала об инциденте в Филадельфии?
   – Да. Изабелла рассказала мне.
   – Прекрасно! – Он горько рассмеялся. – Она превосходный источник информации.
   – Я не могу поверить, что ты способен на такое.
   – Ты не можешь? – Он снова засмеялся, в глазах его было бешенство. – Тогда – ты единственная в штатах, кто так думает.
   – Мария думает так же...
   – А, ну конечно, Мария! – Коул скрестил руки. – Она думает, что я святой.
   – Зачем они искажают правду?
   – Не знаю. Иногда я думаю, что пресса утратила возможность верить в хорошее в людях. Они молятся только на дурное, изыскивая слабости и недостатки человеческих существ, высматривая изъяны характера и скрытые мотивы. Они не видят ничего другого, поэтому мы никогда не читаем ничего, кроме грязи и непристойностей.
   – Но то, что ты бросил журналиста в машину, не поможет тебе избавиться от обвинений в Филадельфии.
   – Думаешь, я этого не знаю? – Коул направился к двери.
   Джессика смотрела ему вслед, больше обеспокоенная его делами, чем своим раздражением по отношению к нему.
   – Коул, ты был у доктора по поводу этих обмороков?
   – У дюжины, если не больше. Они все говорят одно и то же.
   – Да?
   – Здоров, как лошадь. – Он горько усмехнулся. – Я ничего не должен делать, только ждать и смотреть, что случится. Я даже не могу хорошо выспаться. Люси думает, что у меня стресс.
   – Может быть. И твои дела с отцом не помогают Делу.
   – Если бы я мог видеть его. Эта ведьма Изабелла не разрешает.
   – Знаю. Она думает, что ты уедешь, если не сможешь видеться с отцом.
   – Чего она боится? Что он волшебным образом переменится после этих тринадцати лет и перепишет завещание?
   – Изабелла не хочет, чтобы ты разрушил ее планы относительно Френка. Она особенно беспокоится, что ты повредишь Френку и его многообещающей карьере.
   – Я совсем не хочу вреда дорогому Френку, – ответил Коул саркастически. – Даже после того, что он и его мамаша сделали мне. Думаешь, ты смогла бы позвонить завтра утром Марии, чтобы узнать, как чувствует себя отец?
   – Могу попробовать.
   – Спасибо. – Он засунул руки в карманы. – Извини, я накричал на тебя. Это, вероятно, из-за стресса.
   – Не беспокойся об этом.
   – Но я все еще думаю, что ты легко бы сделала это с Грегом.
   – Я буду иметь это в виду.
   – Я не хотел бы, чтобы он имел преимущество в отношении тебя.
   – Я ценю твою заботу.
   Джессика закрыла дверь и отошла от нее, потом запустила пальцы в волосы. Она все время сдерживала себя, не хотела позволить чувствам уступить влечению к Коулу. Джессика не должна думать, что сможет поцелуями прогнать его неприятности. Она могла себя поздравить, но не чувствовала себя на празднике. На самом деле она даже не чувствовала потребности улыбнуться.
 
   Коул шел к гостевому дому, обеспокоенный знакомством Джессики и Грега. Ничего не зная об отношениях Джессики с мужчинами, Коул сомневался, что та сможет держать Грега в руках. Коул знал этот тип мужчин: напористые, агрессивные и неутомимые. Он покачал головой, ему хотелось, чтобы Джессика никогда не целовала Грега так, как она сделала это недавно. Люди, подобные Грегу, не сомневались, что уже могут требовать всего, чего захотят.
   Сделав гримасу, Коул снял ботинки и пошел к кровати. Прежде, чем он успел сделать пару шагов, в глазах появились искры, все померкло, внезапная острая боль обожгла его тело. Он с хрипом упал на колени, затем свалился на пол.
 
   Коул проснулся, зная: что-то изменилось. После нескольких недель прохладных компрессов и лекарств он обманул смерть. Коул почувствовал слабость и дрожь, но определенно выжил. Тело оставалось неподвижным и чувствительным к боли. Он попытался вращать глазами под закрытыми веками и почувствовал легкое покалывание. Возможно, он уже достаточно здоров, чтобы сбросить марлю и открыть глаза. Ему страстно захотелось увидеть женщину, которая так великолепно заботилась о нем.
   Коул был почти влюблен, даже не видя ее. Но он узнавал голос женщины, хрипловатый и мягкий, как теплый ветерок. Незнакомка часами пела, когда ухаживала за ним. Вероятно, женщина думала, что он спит, хотя большую часть времени он просто неподвижно лежал, слушая ее баллады и колыбельные, и мечтал об ангельском лице, которому принадлежал такой прекрасный голос.
   Коул также знал ее залах – прекрасный аромат, носившийся вокруг, окружал его тонким облаком. Он узнавал прикосновение ее рук, легкое и нежное. Незнакомка ни разу не причинила ему боли. Она была терпелива: кормила его, мыла, расчесывала волосы, подстригала бороду – и ни разу не пожаловалась или вздохнула от усталости.
   Коул осторожно дотронулся повязки на глазах, нащупывая узел. Он попытался его развязать, затем снял повязку, руки тряслись от напряжения.
   Сначала от света у него заболели глаза, по щекам потекли слезы, обжигая раны. Он прищурился и моргнул, пока глаза не привыкли к сиянию раннего утра. Коул осмотрел комнату. Он лежал на широкой кровати, покрытой сеткой и парчой. Легчайшее покрывало из горностая прикрывало его наготу. Коул перевел взгляд с каменных стен и узкого окна, которое скорее было предназначено для целей украшения, чем для обозрения и проветривания. Около окна стоял стол, уставленный бутылками, и жаровня. Сидящая на стуле молодая женщина крепко спала, положив голову на руки.
   Коул приподнялся, чтобы лучше ее рассмотреть, он нечаянно задел маленький колокольчик, лежавший на покрывале, тот упал на пол и звякнул, женщина испуганно поднялась.
   Какое-то время они рассматривали друг друга. При виде ее пульс Коула участился. Она была прекрасна, но не с точки зрения современности. Ее красота была совсем другого рода. Волосы были черны, как ночь, и волнами спускались до пояса. Глаза – потрясающего топазного цвета – были обрамлены черными ресницами под темными бровями, разлетавшимися к вискам, придавая женщине кошачью прелесть. Кожа была с оттенком абрикоса.
   Пока Коул смотрел, она тихо поднималась. Розовое одеяние уютно облегало ее грудь и тонкую талию и шелковым каскадом падало на каменный пол. Коул никогда не видел более привлекательного зрелища. Женщина подняла руку к горлу, и широкий рукав ее одежды соскользнул вниз, обнажив белое полотно рубашки, вышитой розовыми и лавандовыми нитками.
   – Милорд! Вы проснулись! – На губах появилась улыбка, но Коул заметил и тень, промелькнувшую в глазах незнакомки. Он не мог не заметить, как женщина взглянула до того, как улыбнуться, взглянула так, как будто хотела скрыть свои мысли. Что было в ее лице? Забота? Жалость? Может, ему показалось?
   – Вы, должно быть, умираете от жажды! – Незнакомка приблизилась, подняв по пути колокольчик и положив его в сумку, висевшую на поясе. Потом она взяла бокал с маленького стола около кровати и подала ему: