Страница:
О самом же Ягве лучше не скажешь, чем «удивительный поэт, пожелавший затеряться в лучах славы Исайи», в которого «проскользнуло несколько редкой красоты песен», «наиболее изумительным …пророческим отрывком»:
«Кто там попадется, будет зарезан,
Кто там укроется, падет от меча.
Дети их будут разможжены перед их глазами,
Дома их – разграблены, жены – обесчещены».
(с.504).
Любая религия – такая! Магия же – это религия каждого, кто вообще боится, а боятся – все! Но, магия это индивидуальная религия, делаемая каждым только для себя. Потому магию ненавидят все религии, и борются с ней больше, чем с ведьмами, сжигаемыми на кострах.
Где «обетованная земля»?
Как где? В Вавилонии, «взятой» персами!
Правда, уже после того, как Вавилон «взяли» персы. Хотя, как вы видели выше, и при самих вавилонянах евреи жили, как говорит ныне молодежь, не кисло. «Под властью ахменидской династии евреи, в самом деле, чувствовали себя лучше, чем под чьей бы то ни было другой властью на протяжении своей длинной истории. Они, вообще столь склонные жаловаться, никогда не жаловались на персидскую империю. Под таким режимом все шло как нельзя лучше для дела еврейских пиетистов. Ценой некоторых форм внешнего почтения, плохо скрывавших значительное внутреннее презрение, они получали защиту от своих соседей, всегда неблагорасположенных к ним, и были укрыты от бедствий великих мировых революций, относительно которых они могли, по своему обычаю, созидать бестолковые умозрения».
Все это никак не разъясняется. Просто Ренан далее пишет, что «порча нравов наступила позже, когда Вавилония победила своего победителя и навязала ахеменидской империи то, что она навязала позже Сасанидам и халифам, — свою цивилизацию, свою нравственную пошлость, свою глубокую развращенность, свою изнеженность». Как видите, это не объяснение предыдущей фразы, хотя само по себе и интересно. Поэтому надо разбираться самому, почему же так хорошо жилось евреям при господстве персов?
Иудо–израильский коктейль
Введение
Эта статья как бы продолжение моей статьи «Ренан подтверждает мою концепцию истории евреев». Поэтому введение к ней надо бы вам прочитать, чтобы я не повторялся. Во введении обрисован общий принцип, на котором, как я считаю, надо подходить к изучению истории. Он годился бы и к данной статье. Но сама упомянутая статья посвящена чисто отрывочным, не взаимоувязанным, сведениям из еврейской истории, описанной Эрнестом Ренаном («История израильского народа»), которые, интерпретируя их по–новому, как мне кажется, подтверждают мою концепцию развития еврейской истории, общие черты которой я также там изложил. Более подробно эта история входит в мою книгу «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории» и целый ряд других моих более мелких работ.
Здесь же я хочу поднять отдельно вопрос «иудо–израильского» коктейля или винегрета, под которым понимаю историю разделения евреев на иудеев и израильтян, сосуществования, «войн» между ними, и их дальнейшую связанно–несвязанную судьбу. Этот вопрос большой, требует достаточно много бумаги, и поэтому выглядел бы в упомянутой статье как инородная большая вставка, не связанная с общей идеей упомянутой статьи.
Между тем, этот «коктейль» едва ли не главная причина развития мировой истории так, как она развивалась. Но для этого надо понять суть происхождения и действия этого «коктейля», которая, как я думаю, не вполне понятна историкам. До сих пор историки эту суть понимают чисто механистически, и со времен Ренана ничего не изменилось. Но так как именно Ренан со всевозможной подробностью описал связно–несвязную судьбу израильского и иудейского «царств», мне удобней с ним спорить, отстаивая свою версию.
Грубо говоря, евреи разделились на два «царства» по незначительным идейным расхождениям относительно своего бога Яхве, перенесли все это в военную фазу и, используя помощь или вражду соседей, довели друг друга до «изгнания» черт знает куда. В общем, все вылилось в военные действия, так любезные историкам. Поэтому в этом ералаше, каким отличается каждая война, а их в этой истории бессчетно, уже ничего не стало понятно. Все размылось, перемешалось. И особенно сами идейные принципы, часть которых без всякого на то основания и сортировки приписаны то одной стороне, то – другой. В самом хаотическом порядке. Это произошло потому, что не было водораздела, основы, по которым бы надо было приписывать эти принципы той или иной стороне.
Я, кажется, нашел эту основу, вернее два стержня, на которые надо нанизывать все факты иудейской и израильской истории по отдельности. При этом еще надо учитывать, что иудеи у меня то и дело переходят в израильтян и обратно, чего в писаной истории, конечно, нет. В ней они воюют до последнего вздоха, как Спартак у Джованьоли.
Так как я сам запутался в «стержнях», то надо выработать терминологию. Иудеями у меня будут те евреи–торговцы, которые живут по моисееву Второзаконию, притом, по тому Второзаконию, чтобы вы не путались, в котором нет моральных догм, а только – религиозные. (Смотрите упомянутую статью и другие работы). Это Второзаконие же на том и основано, что религия – отдельно, а юриспруденция, которой подчинена мораль, – отдельно. Эта идея помогает жить евреям за чужой счет, грубо говоря, находясь среди других народов, но никоим образом не смешиваясь с этими народами.
С израильтянами сложнее. Это те евреи, которые, наполовину перестав быть чистыми торговцами, часть своей жизни, все более увеличившуюся, посвятили своему проникновению во властную элиту стран, в которые они внедрились первоначально на правах торговцев. Именно израильтяне (по моей классификации, разумеется) и создали сперва иудо–христианство (правоверие, которое не надо путать с православием), еще его можно назвать несторианством, а потом уже во внутренней борьбе трансформировали его в ислам и католическое христианство. Которое, в свою очередь, в борьбе с правоверием трансформировалось в русское православие. (Подробности в других моих работах). То есть, не отходя в душе от Второзакония, израильтяне делали новую религию внутри стран своего присутствия во властной верхушке, так сказать, для народа. Только для народа – одну сторону религии, а для его властителей – другую сторону этой же религии.
Для того чтобы это все провернуть как по нотам, нужен был идеологический скачок. Таким скачком, на первый взгляд, внешне очень привлекательным, был скачек назад, скачек в «Первозаконие», от которого сами евреи отказались, увидев его утопизм. «Первозаконие», смотри хотя бы упомянутую статью, а также другие работы, — это когда суп и мухи в одной тарелке, нравственность и божественный ритуал – в одном флаконе. А когда за двумя зайцами разом гонишься, ни одного не поймаешь. Вот именно для этого и потребовался Христос, тонкий знаток психологии масс. Но когда светские власти, например, двух стран, фактически – двух коалиций стран, ссорились, то, как скажите мне, не появиться Мухаммеду в противопоставление Христу?
Совсем не обязательно, чтобы Христос и Мухаммед появились ко христову дню. Они появились задолго до этого, в недрах самого классического иудейства. Вот поэтому–то мне и потребовался Ренан, большой знаток той поры, только все знания свои смешавший в большую кучу. Но я об этом уже говорил. Только заметьте, никаких фактических войн по этому поводу между израильтянами, иудеями и прочими народами, то и дело «пленившими» их, не было, не считая тех религиозных войн, которые происходят на наших глазах, и немного раньше. И еще обратите внимание на то, что «Второзаконие», которое вошло составной частью в христианство, это вовсе не Второзаконие евреев, а как раз «Первозаконие», в котором у евреев были как религиозные, так и нравственные догмы.
Чем у Ренана закончилось «Израильское» царство?
Самария у Ренана – это нечто вроде столицы Северного царства – Израиля, «погибшего». Хотя сразу же скажу, что только в одной России возникло две речки Самары, одна впадает в Волгу, вторая – в Днепр. Самар по–еврейски сторож, охрана, стража, хотя мне кажется, что все–таки ближе слово – пограничная стража, попросту граница или предел, но об этом речь впереди, в статье о Хазарском каганате.
Ренан по этому поводу пишет: «Можно утверждать, что исчезновение Самарии с исторической сцены принесло пользу тому общему делу, которое, в силу какого–то таинственного предназначения, выпало на долю потомства древнего Якова. Подобно тому, как разрушение Иерусалима Титом оказалось чрезвычайно благодетельным для нарождающегося христианства, разрушение Самарии было неслыханным благодеянием для иудаизма. Израилю не было предназначено стать светским государством».
То есть наступила первая путаница. У Ренана это царство погибло чисто механически, пришли враги и уничтожили. А на «таинственное предназначение» погибнуть, вообще можно плюнуть, так как оно не расшифровывается. Но все это бы, черт с ним, если бы Ренан не назначил Иудейскому царству чисто механическую жизнь в виде «светского» государства, которого до самого 1948 года вообще никогда не было. С тех пор как евреи вышли из Йемена и вплоть до 1948 года (нынешний Израиль) государственности у евреев не было, они жили как сорняки на полях пшеницы, завоевывая благодаря неистребимости все новые и новые поля.
Вторая часть этой путаницы состоит в том, что «погибший Израиль» как раз Израилем не был, а был по моей классификации Иудеей, то есть приверженцем истинного Второзакония, то есть «сорняками», не вмешивающимися в жизнь «полей», а только потребляя на этих полях питательные вещества, и беспрепятственно перекидываясь на новые «поля». Поэтому и нынешнее государство Израиль фактически Израилем не является, являясь Иудеей, осевшей вопреки логике на клочке земли, где нет «пшеницы», чтобы делить с ней питательные вещества земли. Это произошло, во–первых, от испуга во время Второй мировой войны, во–вторых, — от незнания истинной истории. Это государство надо бы назвать Сидячей Иудеей в отличие от Бродячей.
А Ренан еще более старается запутать вопрос: «Самария никогда не могла воскреснуть для политической жизни после удара, нанесенного ей Салманассаром. Одной из характерных черт ассирийской политики была склонность изменять состав населения в различных покоренных странах. <…> Население Палестины уже двинулось по направлению к обширным пустынным равнинам Вавилонии. <…> Значительная часть израильского народа была переселена в Ассирию и водворена в Халакене… Иудаиты в течение долгого времени имели смутное представление о своих рассеянных братьях. Когда жители Иудеи были приведены изгнанием в те же места, между обеими частями Израиля уже не было никакой религиозной близости».
Видите, какую чушь городит историк, не имея стержня в своем изложении. Он же должен понимать, что, если он разделил евреев на Иудею и Израиль, то употребление «обе части Израиля» выглядит абсолютно идиотски. Я же говорил, что у него все свалено в невообразимую кучу. И опять эти пресловутые «переселения». Их попросту не может быть, и я это доказал неоднократно в своих других работах. Повторяю каждый раз, что я не имею в виду отщепенцев от народов, которые собственной волею переселяются, и иногда от хорошего житья на новом месте превышают по численности материнский ареал. Но и материнский ареал всегда остается, и именно он считается «страной, народом», а не отщепенцы, которые ассимилируются в новых условиях и перестают существовать как народ. А вот насчет того, что «не было религиозной близости», то это как раз и говорит о том, что иудеи и израильтяне (в моих терминах) и не должны иметь ее. Ведь одни уже создали совместно с аборигенами новую религию, а другие остались при своем любимом Яхве, вернее при Второзаконии.
Следующая путаница: «Северный ягвеизм не был настолько силен, чтобы устоять против испытания изгнания. Мы увидим, с другой стороны, что иерусалимский ягвеизм или, точнее говоря, иудаизм выходит более могущественным из изгнания и возрождается на почве, от которой его силою оторвали, в большем блеске, чем когда–либо». То есть, у Ренана получается, что если «северный ягвеизм» не устоял, а «иерусалимский ягвеизм» устоял перед этим надуманным катаклизмом, то и еврейский народ наполовину что ли вымер? Или наполовину стал христианским? Или исламским? Так он же этого не говорит, а заставляет догадываться. То–то и оно, что без грани, которую четко надо иметь в голове, получается ерунда. Но позволить себе признаться в ерунде он не может, поэтому следуют совершенно невообразимая в здравом уме, надуманная концепция, что половина народа куда–то исчезла на почве разногласий микроскопического характера внутри веры. Но он прямо так и говорит: «Нет сомнения, что такое освещение событий (Библией – мое) сложилось после пленения иудаитов, под влиянием вражды, расколовшей Иерусалим и Самарию». Но ведь «пленены–то как раз не «иудаиты», а «израильтяне», ведь Самария все–таки по Ренану – столица Израиля. То есть Ренан на вопросы, делающие Библию непонятной, ответы ищет внутри самой Библии. Какой же дурак будет переписывать, редактировать Библию так, чтобы явно оставлять следы переделок? Следы, конечно, остаются, но надо сильно в ней покопаться, чтобы их найти. А то, что лежит на поверхности, как правило, не стоит выеденного яйца.
«Отныне, — пишет Ренан далее (с.340–341), — Иуда один будет исполнять задачу, возложенную на весь народ израильский. Он будет исполнять эту задачу с гораздо большей последовательностью, чем северные племена. Уже за полвека до взятия Самарии почти все творчество еврейского духа сосредоточилось в Иудейском царстве».
Опять тройная галиматья. Во–первых, половину народа не выборочно, что было бы по–сталински, а чисто географически выкосил, чтобы евреи строили что–то «правильное». И это уже абсурд. Во–вторых, не имея четкого представления, чем же все–таки иудеи отличаются от израильтян, Ренан опять пишет: «весь народ израильский», явно имея в виду и тех, и других, но называя почему–то только вторых. Так же глупо нельзя ошибаться, пишешь–то не письмо любимой. Но это может случиться только в том случае, если безразлична сама разница, сама грань, которую надо иметь всегда наготове в голове. Третье же в том, что Ренан никак не может отрешиться от внутренней потребности историка: иметь государство, чтобы вообще писать историю. Ему невдомек, что в те времена никаких вообще государств в нынешнем понятии не было, а еврейское государство вообще им не нужно, так как они искони приспособились жить припеваючи среди других народов.
Главное же состоит в том, что во всей этой исторической куче, которую лопатит Ренан, не разбирая, действительно есть алмазы. Это смутные, несколько раз исправленные невпопад, разбросанные среди «пустой породы» сведения, что среди евреев были израильтяне и иудеи. Они по–разному участвовали в народах, которые прочесывали. И здесь следовало бы хорошо подумать, что же это значит? А не «организовывать» государства, войны, пленения–переселения и прочую ерунду, еще больше запутывающую дело.
Куда идет «Иудейский» народ?
Заголовок у части книги, которую я сейчас рассматриваю, «Иудейское царство», и на 50 страницах сплошняком опять цари, войны, пленения–переселения и здоровенный кусок поэзии. Во всем этом разобраться нельзя, как, если бы вы читали все сплетни и анекдоты какого–нибудь города за триста лет, собранные без дат и какой либо другой системы в одной книге, притом, без начала и конца, потребленных на самокрутки или ружейные пыжи. Каждый анекдот и сплетня сами по себе интересны, в куче же это – сплошная усталость. Поэтому я буду обращать внимание только на выводы, которые делает Ренан время от времени.
Израиля, как я только что изложил устами Ренана, больше на свете нет, но автор пишет, как ни в чем не бывало: «С этого времени Израиль(все выделения – мои) принял положение, которое сохранил в течение целых веков, а именно: крошечного злорадного народа среди других народов, умеющего с удивительной проницательностью предвещать их гибель, которую он встречал с чувством радости. Некий Нахум, вероятно, иудей, …проявлял необыкновенную дальновидность, …навело его на мысль о грядущем падении Ассирии, которое совершилось в действительности…» (с.399). Кому мне еще пожаловаться, как не вам, ведь Ренан давно покойник, что так делать нельзя. Иудей и Израиль – это коренные термины и менять их местами, какое на ум придет первым, считая синонимами, отвратительно.
Но это все у Ренана как бы предисловие, вернее, как в советском институте разговоры в курилке, которые занимают 70 процентов общего трудового дня советских ученых, прежде чем сесть за кульман и сделать карандашом известное число линий, чтобы не сделать ни на одну больше. Просто Ренан ждет, когда же на исторической сцене появится иудейский царь Иосия, чтобы начать «реформы». Но, если я просто перепишу эту основополагающую часть его труда, то вы все равно ничего не поймете. Настолько у него все сказано осторожно, с недомолвками, умолчаниями, темными намеками и прочими писательскими штучками, которые в народе русском называются «темнить». Я это все прочитал раз на шесть, если не больше, и твердо могу сказать, что все равно бы ничего не понял, если бы у меня уже не было в голове своей собственной концепции, основы которой я почерпнул задолго до чтения Ренана у Джеймса Фрэзера.
Суть ее в том, что в «Первозаконии» у евреев были в одной куче литургические и моральные заповеди, что сбивало евреев с толку. Они никак не могли идентифицироваться в разрозненном среди других народов состоянии, уделяя слишком много сил, чтобы не украсть, не убить, не иметь жену ближнего и так далее. Тогда Моисей ввел Второзаконие, в котором оставил только литургию, служение богу Яхве, и больше ничего. А все остальное отправил судьям, недаром такая эпоха даже зацвела. И народ сразу же в своей религии увидел объединяющую их волю Яхве, ничем другим незамутненную, как «Слава КПСС!» приблизительно. В результате евреи, вооруженные с одной стороны крепкой и однозначной идеологией объединения межу собой, далекими друг от друга, по причине невозможности пропитаться за счет других кучею, с другой стороны имели свою судебную систему, которая весьма строго регламентировала «не укради» и так далее. Эту замечательную систему, которую я называю по–разному, а здесь: не кладите яйца в одну корзину, я не устаю хвалить во всех моих трудах, притом предельно искренне. И она позволила им достичь таких вершин, о которых они вначале даже не подозревали. Но ничем второстепенным незамутненная вера в своего бога позволила им достичь наивысшего блаженства, вернее «земли обетованной», как они это называют между собой.
Но то, что я сейчас сказал, непонятно людям недалеким. Недалекие люди смотрят не в суть, не в корень проблемы, а на внешнюю «красоту», которую я недаром взял в кавыки. Поэтому замена Первозакония на Второзаконие сделала из них совершенных идиотов. Они никак не могли понять исключение из Первозакония «нравственных» заповедей, которых нет во Второзаконии, совершенно зашоренными своими глазами не видя рядом с Второзаконием «эпоху судей», верх совершенства. «Ну, с сумасшедших, — говорил Высоцкий, — что возьмешь?» Вот теперь вам станет понятнее, когда я буду цитировать Ренана. Вам будет понятнее, зачем он истребил «израильскую» часть евреев? Даже фактически не найдя разницы между иудеями и израильтянами, о которой я говорил выше, во введении.
Итак, «Все реформы Иосии были сделаны во исполнение закона Ягве (я пишу обычно Яхве), считавшегося возвещенным при божественном откровении Моисею. До этого времени часто говорили о Законе или Торе Ягве, заключающем в себе собрание его предначертаний и являющемся в известном смысле договором его с Израилем».
Тут я остановлюсь и прокомментирую. Израиль за это Ренан и убил. Между тем, когда он писал про «исход из Египта» он употреблял в основном слово «семиты», которые и есть будущие иудеи и израильтяне в смеси братской крови, но не идеологической. Поэтому все будущие откровения Моисею Яхве делал, не разбирая, кто из них впоследствии станет иудеем, а кто – израильтянином, притом чисто в географическом смысле. Ведь север и юг Палестины – понятие не идеологическое. То есть на первых же строках вся конструкция Ренана – рушится. Однако продолжу цитировать.
«Так называемая иеговистскаяредакция священной истории содержала в себе небольшой кодекс этого рода, называемый книгой Союза, составленный главным образом с официальной точки зрения Израильского царства и считавшийся Синайским откровением. Элогистскаяредакция вмещала в себя аналогичные моральные заповеди(то, что известно под именем Декалога), носившие более общий характери принимаемые равным образом за Синайское откровение.Оба этих небольших религиозных кодекса были объяснены и дополняли друг друга в тексте сводной версии, составление которого мы относимк царствованию Езекии» (иудейский царь – мое).
Прокомментирую. В этой загадочной фразе – сплошной бурелом, но зачем–то она ведь понадобилась Ренану? Неужели он, написав 800 страниц, заполненных всякой ерундой, не нашел места, чтобы эта фраза стала понятней? Что же это за таинственный «небольшой кодекс этого рода», который «содержала иеговистская редакция»? Я ведь ни одной буквы не пропустил от предыдущей цитаты. А там написано безлично, что «до этого времени часто говорили», будто на базаре, «о Законе или Торе». Которая «в известном смысле» является договором Яхве именно «с Израилем». То есть из этого ребуса я должен понять, что договор произведен израильтянами, которые тогда еще не существовали, а теперь – вымерли. Но Ренан продолжает настаивать, что это «официальная точка Израиля». «Кодекс этого рода» содержит чуть–чуть чего–то эдакого, какая–то «элогистская редакция» «вмещает в себя» «моральные заповеди», чему–то «аналогичные». Но эти моральные заповеди «носят более общий характер». Эти две версии «объяснены» иудеем Езекией, а потом им же свалены в кучу, точнее в «сводную версию». Поняли? Я подозреваю, что нет, поэтому кратко скажу: знаменитые заповеди Моисея состояли в двух вариантах, один – с моралью, а второй – в «более общем виде», то есть, наверное, без морали. И виноваты в этом – израильтяне. Но то, что я сказал, внушено вам как бы во сне, почти под гипнозом.
Тут можно пропустить чуток ренановского текста, так как он – отвлекающий, растаскивающий ваше внимание по сторонам, на «нечистых животных», которых есть нельзя. А затем продолжаю цитировать: «Все это (включая нечистых животных – мое) составило значительное собрание литературных произведений, достаточное для того, чтобы оправдать обычные в употреблении фразы, вроде следующих: «блюсти закон Ягве… сообразно закону, т.е. повелениям Ягве». Однако не было книги, которая могла бы называться Торой. К тому же нужно принять во внимание, что древняя священная история была известна лишь весьма ограниченному кругу, так как она, быть может, имелась всего в одном экземпляре. Книги в ту эпоху, подобно надписи, сделанной на камне, была чем–то единственным в своем роде. Мы уже имели случай сказать, что в то время не знали книги в настоящем смысле. Когда переписывали какую–либо книгу, то путем вставок в нее, сокращений и возможных комбинаций получалась совершенно другая книга. Среди индийских надписей царя Асоки, которые можно назвать объявлениями и которые предполагаются совершенно одинаковыми, не имеется однако, и двух, которые были бы вполне тождественны. Таким образом, древняя священная история была почти неизвестна. В умах пиэтистов зародилась блестящая мысль произвести великий переворот: их план состоял не столько в самом извлечении из забвения законодательных частей древнего текста, сколько в составлении нового текста, где древние заповедибыли бы составлены в новой более приспособленной к современным им идеям форме».
Зачем столько многословия? Что, нельзя было потратить это место, чтобы стала понятнее предыдущая цитата? Что, «значительное собрание литературных произведений» нужно Ренану только для формулы «блюсти законы Яхве»? Или для того, чтобы констатировать, что среди них нет Торы? И в чем он обвиняет «царя Асоку»? Тогда надо обвинить вообще всех людей, что они поздравительные открытки пишут разными словами, что они у них получаются не «тождественными». Наконец, понял. Ренану вся эта галиматья нужна, чтобы как бы между строк сообщить нам, что «древние заповеди» надо бы как–то подправить. Они Ренану не очень нравятся. Почему же?
«Необходимость в такой книгедавала себя знать особенно с того времени, когда религиозная деятельность окружавшей Иосию среды стала выражаться в удивительном усовершенствовании и завершении религии. Чувствовали необходимость такой книги, в которой были бы изложены и разъяснены законодательные идеалы теократической школы и правила управления совершенным государством согласно предначертаниям Ягве.Естественно, что откровение этого кодексабыло приписано Моисею, согласно идее, которая восходит к древнейшей эпохе израильской традиции».
«Кто там попадется, будет зарезан,
Кто там укроется, падет от меча.
Дети их будут разможжены перед их глазами,
Дома их – разграблены, жены – обесчещены».
(с.504).
Любая религия – такая! Магия же – это религия каждого, кто вообще боится, а боятся – все! Но, магия это индивидуальная религия, делаемая каждым только для себя. Потому магию ненавидят все религии, и борются с ней больше, чем с ведьмами, сжигаемыми на кострах.
Где «обетованная земля»?
Как где? В Вавилонии, «взятой» персами!
Правда, уже после того, как Вавилон «взяли» персы. Хотя, как вы видели выше, и при самих вавилонянах евреи жили, как говорит ныне молодежь, не кисло. «Под властью ахменидской династии евреи, в самом деле, чувствовали себя лучше, чем под чьей бы то ни было другой властью на протяжении своей длинной истории. Они, вообще столь склонные жаловаться, никогда не жаловались на персидскую империю. Под таким режимом все шло как нельзя лучше для дела еврейских пиетистов. Ценой некоторых форм внешнего почтения, плохо скрывавших значительное внутреннее презрение, они получали защиту от своих соседей, всегда неблагорасположенных к ним, и были укрыты от бедствий великих мировых революций, относительно которых они могли, по своему обычаю, созидать бестолковые умозрения».
Все это никак не разъясняется. Просто Ренан далее пишет, что «порча нравов наступила позже, когда Вавилония победила своего победителя и навязала ахеменидской империи то, что она навязала позже Сасанидам и халифам, — свою цивилизацию, свою нравственную пошлость, свою глубокую развращенность, свою изнеженность». Как видите, это не объяснение предыдущей фразы, хотя само по себе и интересно. Поэтому надо разбираться самому, почему же так хорошо жилось евреям при господстве персов?
Иудо–израильский коктейль
Введение
Эта статья как бы продолжение моей статьи «Ренан подтверждает мою концепцию истории евреев». Поэтому введение к ней надо бы вам прочитать, чтобы я не повторялся. Во введении обрисован общий принцип, на котором, как я считаю, надо подходить к изучению истории. Он годился бы и к данной статье. Но сама упомянутая статья посвящена чисто отрывочным, не взаимоувязанным, сведениям из еврейской истории, описанной Эрнестом Ренаном («История израильского народа»), которые, интерпретируя их по–новому, как мне кажется, подтверждают мою концепцию развития еврейской истории, общие черты которой я также там изложил. Более подробно эта история входит в мою книгу «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории» и целый ряд других моих более мелких работ.
Здесь же я хочу поднять отдельно вопрос «иудо–израильского» коктейля или винегрета, под которым понимаю историю разделения евреев на иудеев и израильтян, сосуществования, «войн» между ними, и их дальнейшую связанно–несвязанную судьбу. Этот вопрос большой, требует достаточно много бумаги, и поэтому выглядел бы в упомянутой статье как инородная большая вставка, не связанная с общей идеей упомянутой статьи.
Между тем, этот «коктейль» едва ли не главная причина развития мировой истории так, как она развивалась. Но для этого надо понять суть происхождения и действия этого «коктейля», которая, как я думаю, не вполне понятна историкам. До сих пор историки эту суть понимают чисто механистически, и со времен Ренана ничего не изменилось. Но так как именно Ренан со всевозможной подробностью описал связно–несвязную судьбу израильского и иудейского «царств», мне удобней с ним спорить, отстаивая свою версию.
Грубо говоря, евреи разделились на два «царства» по незначительным идейным расхождениям относительно своего бога Яхве, перенесли все это в военную фазу и, используя помощь или вражду соседей, довели друг друга до «изгнания» черт знает куда. В общем, все вылилось в военные действия, так любезные историкам. Поэтому в этом ералаше, каким отличается каждая война, а их в этой истории бессчетно, уже ничего не стало понятно. Все размылось, перемешалось. И особенно сами идейные принципы, часть которых без всякого на то основания и сортировки приписаны то одной стороне, то – другой. В самом хаотическом порядке. Это произошло потому, что не было водораздела, основы, по которым бы надо было приписывать эти принципы той или иной стороне.
Я, кажется, нашел эту основу, вернее два стержня, на которые надо нанизывать все факты иудейской и израильской истории по отдельности. При этом еще надо учитывать, что иудеи у меня то и дело переходят в израильтян и обратно, чего в писаной истории, конечно, нет. В ней они воюют до последнего вздоха, как Спартак у Джованьоли.
Так как я сам запутался в «стержнях», то надо выработать терминологию. Иудеями у меня будут те евреи–торговцы, которые живут по моисееву Второзаконию, притом, по тому Второзаконию, чтобы вы не путались, в котором нет моральных догм, а только – религиозные. (Смотрите упомянутую статью и другие работы). Это Второзаконие же на том и основано, что религия – отдельно, а юриспруденция, которой подчинена мораль, – отдельно. Эта идея помогает жить евреям за чужой счет, грубо говоря, находясь среди других народов, но никоим образом не смешиваясь с этими народами.
С израильтянами сложнее. Это те евреи, которые, наполовину перестав быть чистыми торговцами, часть своей жизни, все более увеличившуюся, посвятили своему проникновению во властную элиту стран, в которые они внедрились первоначально на правах торговцев. Именно израильтяне (по моей классификации, разумеется) и создали сперва иудо–христианство (правоверие, которое не надо путать с православием), еще его можно назвать несторианством, а потом уже во внутренней борьбе трансформировали его в ислам и католическое христианство. Которое, в свою очередь, в борьбе с правоверием трансформировалось в русское православие. (Подробности в других моих работах). То есть, не отходя в душе от Второзакония, израильтяне делали новую религию внутри стран своего присутствия во властной верхушке, так сказать, для народа. Только для народа – одну сторону религии, а для его властителей – другую сторону этой же религии.
Для того чтобы это все провернуть как по нотам, нужен был идеологический скачок. Таким скачком, на первый взгляд, внешне очень привлекательным, был скачек назад, скачек в «Первозаконие», от которого сами евреи отказались, увидев его утопизм. «Первозаконие», смотри хотя бы упомянутую статью, а также другие работы, — это когда суп и мухи в одной тарелке, нравственность и божественный ритуал – в одном флаконе. А когда за двумя зайцами разом гонишься, ни одного не поймаешь. Вот именно для этого и потребовался Христос, тонкий знаток психологии масс. Но когда светские власти, например, двух стран, фактически – двух коалиций стран, ссорились, то, как скажите мне, не появиться Мухаммеду в противопоставление Христу?
Совсем не обязательно, чтобы Христос и Мухаммед появились ко христову дню. Они появились задолго до этого, в недрах самого классического иудейства. Вот поэтому–то мне и потребовался Ренан, большой знаток той поры, только все знания свои смешавший в большую кучу. Но я об этом уже говорил. Только заметьте, никаких фактических войн по этому поводу между израильтянами, иудеями и прочими народами, то и дело «пленившими» их, не было, не считая тех религиозных войн, которые происходят на наших глазах, и немного раньше. И еще обратите внимание на то, что «Второзаконие», которое вошло составной частью в христианство, это вовсе не Второзаконие евреев, а как раз «Первозаконие», в котором у евреев были как религиозные, так и нравственные догмы.
Чем у Ренана закончилось «Израильское» царство?
Самария у Ренана – это нечто вроде столицы Северного царства – Израиля, «погибшего». Хотя сразу же скажу, что только в одной России возникло две речки Самары, одна впадает в Волгу, вторая – в Днепр. Самар по–еврейски сторож, охрана, стража, хотя мне кажется, что все–таки ближе слово – пограничная стража, попросту граница или предел, но об этом речь впереди, в статье о Хазарском каганате.
Ренан по этому поводу пишет: «Можно утверждать, что исчезновение Самарии с исторической сцены принесло пользу тому общему делу, которое, в силу какого–то таинственного предназначения, выпало на долю потомства древнего Якова. Подобно тому, как разрушение Иерусалима Титом оказалось чрезвычайно благодетельным для нарождающегося христианства, разрушение Самарии было неслыханным благодеянием для иудаизма. Израилю не было предназначено стать светским государством».
То есть наступила первая путаница. У Ренана это царство погибло чисто механически, пришли враги и уничтожили. А на «таинственное предназначение» погибнуть, вообще можно плюнуть, так как оно не расшифровывается. Но все это бы, черт с ним, если бы Ренан не назначил Иудейскому царству чисто механическую жизнь в виде «светского» государства, которого до самого 1948 года вообще никогда не было. С тех пор как евреи вышли из Йемена и вплоть до 1948 года (нынешний Израиль) государственности у евреев не было, они жили как сорняки на полях пшеницы, завоевывая благодаря неистребимости все новые и новые поля.
Вторая часть этой путаницы состоит в том, что «погибший Израиль» как раз Израилем не был, а был по моей классификации Иудеей, то есть приверженцем истинного Второзакония, то есть «сорняками», не вмешивающимися в жизнь «полей», а только потребляя на этих полях питательные вещества, и беспрепятственно перекидываясь на новые «поля». Поэтому и нынешнее государство Израиль фактически Израилем не является, являясь Иудеей, осевшей вопреки логике на клочке земли, где нет «пшеницы», чтобы делить с ней питательные вещества земли. Это произошло, во–первых, от испуга во время Второй мировой войны, во–вторых, — от незнания истинной истории. Это государство надо бы назвать Сидячей Иудеей в отличие от Бродячей.
А Ренан еще более старается запутать вопрос: «Самария никогда не могла воскреснуть для политической жизни после удара, нанесенного ей Салманассаром. Одной из характерных черт ассирийской политики была склонность изменять состав населения в различных покоренных странах. <…> Население Палестины уже двинулось по направлению к обширным пустынным равнинам Вавилонии. <…> Значительная часть израильского народа была переселена в Ассирию и водворена в Халакене… Иудаиты в течение долгого времени имели смутное представление о своих рассеянных братьях. Когда жители Иудеи были приведены изгнанием в те же места, между обеими частями Израиля уже не было никакой религиозной близости».
Видите, какую чушь городит историк, не имея стержня в своем изложении. Он же должен понимать, что, если он разделил евреев на Иудею и Израиль, то употребление «обе части Израиля» выглядит абсолютно идиотски. Я же говорил, что у него все свалено в невообразимую кучу. И опять эти пресловутые «переселения». Их попросту не может быть, и я это доказал неоднократно в своих других работах. Повторяю каждый раз, что я не имею в виду отщепенцев от народов, которые собственной волею переселяются, и иногда от хорошего житья на новом месте превышают по численности материнский ареал. Но и материнский ареал всегда остается, и именно он считается «страной, народом», а не отщепенцы, которые ассимилируются в новых условиях и перестают существовать как народ. А вот насчет того, что «не было религиозной близости», то это как раз и говорит о том, что иудеи и израильтяне (в моих терминах) и не должны иметь ее. Ведь одни уже создали совместно с аборигенами новую религию, а другие остались при своем любимом Яхве, вернее при Второзаконии.
Следующая путаница: «Северный ягвеизм не был настолько силен, чтобы устоять против испытания изгнания. Мы увидим, с другой стороны, что иерусалимский ягвеизм или, точнее говоря, иудаизм выходит более могущественным из изгнания и возрождается на почве, от которой его силою оторвали, в большем блеске, чем когда–либо». То есть, у Ренана получается, что если «северный ягвеизм» не устоял, а «иерусалимский ягвеизм» устоял перед этим надуманным катаклизмом, то и еврейский народ наполовину что ли вымер? Или наполовину стал христианским? Или исламским? Так он же этого не говорит, а заставляет догадываться. То–то и оно, что без грани, которую четко надо иметь в голове, получается ерунда. Но позволить себе признаться в ерунде он не может, поэтому следуют совершенно невообразимая в здравом уме, надуманная концепция, что половина народа куда–то исчезла на почве разногласий микроскопического характера внутри веры. Но он прямо так и говорит: «Нет сомнения, что такое освещение событий (Библией – мое) сложилось после пленения иудаитов, под влиянием вражды, расколовшей Иерусалим и Самарию». Но ведь «пленены–то как раз не «иудаиты», а «израильтяне», ведь Самария все–таки по Ренану – столица Израиля. То есть Ренан на вопросы, делающие Библию непонятной, ответы ищет внутри самой Библии. Какой же дурак будет переписывать, редактировать Библию так, чтобы явно оставлять следы переделок? Следы, конечно, остаются, но надо сильно в ней покопаться, чтобы их найти. А то, что лежит на поверхности, как правило, не стоит выеденного яйца.
«Отныне, — пишет Ренан далее (с.340–341), — Иуда один будет исполнять задачу, возложенную на весь народ израильский. Он будет исполнять эту задачу с гораздо большей последовательностью, чем северные племена. Уже за полвека до взятия Самарии почти все творчество еврейского духа сосредоточилось в Иудейском царстве».
Опять тройная галиматья. Во–первых, половину народа не выборочно, что было бы по–сталински, а чисто географически выкосил, чтобы евреи строили что–то «правильное». И это уже абсурд. Во–вторых, не имея четкого представления, чем же все–таки иудеи отличаются от израильтян, Ренан опять пишет: «весь народ израильский», явно имея в виду и тех, и других, но называя почему–то только вторых. Так же глупо нельзя ошибаться, пишешь–то не письмо любимой. Но это может случиться только в том случае, если безразлична сама разница, сама грань, которую надо иметь всегда наготове в голове. Третье же в том, что Ренан никак не может отрешиться от внутренней потребности историка: иметь государство, чтобы вообще писать историю. Ему невдомек, что в те времена никаких вообще государств в нынешнем понятии не было, а еврейское государство вообще им не нужно, так как они искони приспособились жить припеваючи среди других народов.
Главное же состоит в том, что во всей этой исторической куче, которую лопатит Ренан, не разбирая, действительно есть алмазы. Это смутные, несколько раз исправленные невпопад, разбросанные среди «пустой породы» сведения, что среди евреев были израильтяне и иудеи. Они по–разному участвовали в народах, которые прочесывали. И здесь следовало бы хорошо подумать, что же это значит? А не «организовывать» государства, войны, пленения–переселения и прочую ерунду, еще больше запутывающую дело.
Куда идет «Иудейский» народ?
Заголовок у части книги, которую я сейчас рассматриваю, «Иудейское царство», и на 50 страницах сплошняком опять цари, войны, пленения–переселения и здоровенный кусок поэзии. Во всем этом разобраться нельзя, как, если бы вы читали все сплетни и анекдоты какого–нибудь города за триста лет, собранные без дат и какой либо другой системы в одной книге, притом, без начала и конца, потребленных на самокрутки или ружейные пыжи. Каждый анекдот и сплетня сами по себе интересны, в куче же это – сплошная усталость. Поэтому я буду обращать внимание только на выводы, которые делает Ренан время от времени.
Израиля, как я только что изложил устами Ренана, больше на свете нет, но автор пишет, как ни в чем не бывало: «С этого времени Израиль(все выделения – мои) принял положение, которое сохранил в течение целых веков, а именно: крошечного злорадного народа среди других народов, умеющего с удивительной проницательностью предвещать их гибель, которую он встречал с чувством радости. Некий Нахум, вероятно, иудей, …проявлял необыкновенную дальновидность, …навело его на мысль о грядущем падении Ассирии, которое совершилось в действительности…» (с.399). Кому мне еще пожаловаться, как не вам, ведь Ренан давно покойник, что так делать нельзя. Иудей и Израиль – это коренные термины и менять их местами, какое на ум придет первым, считая синонимами, отвратительно.
Но это все у Ренана как бы предисловие, вернее, как в советском институте разговоры в курилке, которые занимают 70 процентов общего трудового дня советских ученых, прежде чем сесть за кульман и сделать карандашом известное число линий, чтобы не сделать ни на одну больше. Просто Ренан ждет, когда же на исторической сцене появится иудейский царь Иосия, чтобы начать «реформы». Но, если я просто перепишу эту основополагающую часть его труда, то вы все равно ничего не поймете. Настолько у него все сказано осторожно, с недомолвками, умолчаниями, темными намеками и прочими писательскими штучками, которые в народе русском называются «темнить». Я это все прочитал раз на шесть, если не больше, и твердо могу сказать, что все равно бы ничего не понял, если бы у меня уже не было в голове своей собственной концепции, основы которой я почерпнул задолго до чтения Ренана у Джеймса Фрэзера.
Суть ее в том, что в «Первозаконии» у евреев были в одной куче литургические и моральные заповеди, что сбивало евреев с толку. Они никак не могли идентифицироваться в разрозненном среди других народов состоянии, уделяя слишком много сил, чтобы не украсть, не убить, не иметь жену ближнего и так далее. Тогда Моисей ввел Второзаконие, в котором оставил только литургию, служение богу Яхве, и больше ничего. А все остальное отправил судьям, недаром такая эпоха даже зацвела. И народ сразу же в своей религии увидел объединяющую их волю Яхве, ничем другим незамутненную, как «Слава КПСС!» приблизительно. В результате евреи, вооруженные с одной стороны крепкой и однозначной идеологией объединения межу собой, далекими друг от друга, по причине невозможности пропитаться за счет других кучею, с другой стороны имели свою судебную систему, которая весьма строго регламентировала «не укради» и так далее. Эту замечательную систему, которую я называю по–разному, а здесь: не кладите яйца в одну корзину, я не устаю хвалить во всех моих трудах, притом предельно искренне. И она позволила им достичь таких вершин, о которых они вначале даже не подозревали. Но ничем второстепенным незамутненная вера в своего бога позволила им достичь наивысшего блаженства, вернее «земли обетованной», как они это называют между собой.
Но то, что я сейчас сказал, непонятно людям недалеким. Недалекие люди смотрят не в суть, не в корень проблемы, а на внешнюю «красоту», которую я недаром взял в кавыки. Поэтому замена Первозакония на Второзаконие сделала из них совершенных идиотов. Они никак не могли понять исключение из Первозакония «нравственных» заповедей, которых нет во Второзаконии, совершенно зашоренными своими глазами не видя рядом с Второзаконием «эпоху судей», верх совершенства. «Ну, с сумасшедших, — говорил Высоцкий, — что возьмешь?» Вот теперь вам станет понятнее, когда я буду цитировать Ренана. Вам будет понятнее, зачем он истребил «израильскую» часть евреев? Даже фактически не найдя разницы между иудеями и израильтянами, о которой я говорил выше, во введении.
Итак, «Все реформы Иосии были сделаны во исполнение закона Ягве (я пишу обычно Яхве), считавшегося возвещенным при божественном откровении Моисею. До этого времени часто говорили о Законе или Торе Ягве, заключающем в себе собрание его предначертаний и являющемся в известном смысле договором его с Израилем».
Тут я остановлюсь и прокомментирую. Израиль за это Ренан и убил. Между тем, когда он писал про «исход из Египта» он употреблял в основном слово «семиты», которые и есть будущие иудеи и израильтяне в смеси братской крови, но не идеологической. Поэтому все будущие откровения Моисею Яхве делал, не разбирая, кто из них впоследствии станет иудеем, а кто – израильтянином, притом чисто в географическом смысле. Ведь север и юг Палестины – понятие не идеологическое. То есть на первых же строках вся конструкция Ренана – рушится. Однако продолжу цитировать.
«Так называемая иеговистскаяредакция священной истории содержала в себе небольшой кодекс этого рода, называемый книгой Союза, составленный главным образом с официальной точки зрения Израильского царства и считавшийся Синайским откровением. Элогистскаяредакция вмещала в себя аналогичные моральные заповеди(то, что известно под именем Декалога), носившие более общий характери принимаемые равным образом за Синайское откровение.Оба этих небольших религиозных кодекса были объяснены и дополняли друг друга в тексте сводной версии, составление которого мы относимк царствованию Езекии» (иудейский царь – мое).
Прокомментирую. В этой загадочной фразе – сплошной бурелом, но зачем–то она ведь понадобилась Ренану? Неужели он, написав 800 страниц, заполненных всякой ерундой, не нашел места, чтобы эта фраза стала понятней? Что же это за таинственный «небольшой кодекс этого рода», который «содержала иеговистская редакция»? Я ведь ни одной буквы не пропустил от предыдущей цитаты. А там написано безлично, что «до этого времени часто говорили», будто на базаре, «о Законе или Торе». Которая «в известном смысле» является договором Яхве именно «с Израилем». То есть из этого ребуса я должен понять, что договор произведен израильтянами, которые тогда еще не существовали, а теперь – вымерли. Но Ренан продолжает настаивать, что это «официальная точка Израиля». «Кодекс этого рода» содержит чуть–чуть чего–то эдакого, какая–то «элогистская редакция» «вмещает в себя» «моральные заповеди», чему–то «аналогичные». Но эти моральные заповеди «носят более общий характер». Эти две версии «объяснены» иудеем Езекией, а потом им же свалены в кучу, точнее в «сводную версию». Поняли? Я подозреваю, что нет, поэтому кратко скажу: знаменитые заповеди Моисея состояли в двух вариантах, один – с моралью, а второй – в «более общем виде», то есть, наверное, без морали. И виноваты в этом – израильтяне. Но то, что я сказал, внушено вам как бы во сне, почти под гипнозом.
Тут можно пропустить чуток ренановского текста, так как он – отвлекающий, растаскивающий ваше внимание по сторонам, на «нечистых животных», которых есть нельзя. А затем продолжаю цитировать: «Все это (включая нечистых животных – мое) составило значительное собрание литературных произведений, достаточное для того, чтобы оправдать обычные в употреблении фразы, вроде следующих: «блюсти закон Ягве… сообразно закону, т.е. повелениям Ягве». Однако не было книги, которая могла бы называться Торой. К тому же нужно принять во внимание, что древняя священная история была известна лишь весьма ограниченному кругу, так как она, быть может, имелась всего в одном экземпляре. Книги в ту эпоху, подобно надписи, сделанной на камне, была чем–то единственным в своем роде. Мы уже имели случай сказать, что в то время не знали книги в настоящем смысле. Когда переписывали какую–либо книгу, то путем вставок в нее, сокращений и возможных комбинаций получалась совершенно другая книга. Среди индийских надписей царя Асоки, которые можно назвать объявлениями и которые предполагаются совершенно одинаковыми, не имеется однако, и двух, которые были бы вполне тождественны. Таким образом, древняя священная история была почти неизвестна. В умах пиэтистов зародилась блестящая мысль произвести великий переворот: их план состоял не столько в самом извлечении из забвения законодательных частей древнего текста, сколько в составлении нового текста, где древние заповедибыли бы составлены в новой более приспособленной к современным им идеям форме».
Зачем столько многословия? Что, нельзя было потратить это место, чтобы стала понятнее предыдущая цитата? Что, «значительное собрание литературных произведений» нужно Ренану только для формулы «блюсти законы Яхве»? Или для того, чтобы констатировать, что среди них нет Торы? И в чем он обвиняет «царя Асоку»? Тогда надо обвинить вообще всех людей, что они поздравительные открытки пишут разными словами, что они у них получаются не «тождественными». Наконец, понял. Ренану вся эта галиматья нужна, чтобы как бы между строк сообщить нам, что «древние заповеди» надо бы как–то подправить. Они Ренану не очень нравятся. Почему же?
«Необходимость в такой книгедавала себя знать особенно с того времени, когда религиозная деятельность окружавшей Иосию среды стала выражаться в удивительном усовершенствовании и завершении религии. Чувствовали необходимость такой книги, в которой были бы изложены и разъяснены законодательные идеалы теократической школы и правила управления совершенным государством согласно предначертаниям Ягве.Естественно, что откровение этого кодексабыло приписано Моисею, согласно идее, которая восходит к древнейшей эпохе израильской традиции».