Страница:
После такого инцидента мы дружно молчали минут пятнадцать. Потом Эльф процедил сквозь зубы:
— Если это действительно была полиция, на следующем посту нас всех повяжут.
— Понимаю, — сказал я.
Следующий пост довелось увидеть очень скоро. Но там на нас даже внимания не обратили.
Глава седьмая. Теракт с положительным результатом
«Красиво», — оценил про себя генерал-майор Кулаков, и сразу вспомнил, каким был этот дом шесть лет назад после танкового обстрела. Невольная ассоциация вернула его к событиям под Вязниками. Подумалось: «Что-то частенько у нас стали в мирное время из танков палить».
С Геной Шалимовым, от которого он только что вышел, познакомился Кулаков не в мирное время, а больше пятнадцати лет назад в Афгане. Шалимов приезжал туда от информационно-аналитического управления КГБ, приезжал в короткую командировку, а застрял надолго, и вышло так, что они подружились. Потом судьба раскидала в разные стороны. Гена в дела военные больше не совался. После девяносто первого года он и из КГБ уволился, стал чистым администратором с каждым годом все более высокого уровня. И вот теперь у него был огромный кабинет в аппарате правительства с гербовыми телефонами, референтами и секретаршами.
Шалимов сам разыскал старого друга и пригласил к себе. Кулаков как человек военный доложил о звонке начальству, то есть Форманову. Тот прикинул, к кому из кремлевских бонз может быть ближе Шалимов, подумал с минуту, но не стал ни с кем советоваться и встречу разрешил. А объяснять опытнейшему Кулакову, что следует поменьше рассказывать и побольше вытягивать из собеседника, было бы абсолютно несерьезно.
Вытягивать-то особо и не пришлось — Шалимов сам все выложил. Миновав вежливый обмен вопросами и джентльменский набор необязательных реплик о семье и детях, он решительно проговорил:
— Ну что, брат, слышал я, обижаете вы нашего Аристарха.
— Если ты про Павленко, то его обижают совсем другие люди, — ответил Кулаков уклончиво. — Я-то здесь причем?
— С другими людьми мы сами разберемся. А тебя я пригласил, Вова, чтобы получить поддержку ЧГУ. И не делай мне тут удивленные глаза.
Удивленных глаз Кулаков, признаться, и не делал, просто сохранил совершенно каменное выражение лица — на всякий случай. Что, если это блеф, и кроме услышанных где-то букв «ЧГУ» Шалимов ничего про их сверхспециальное и сверхсекретное управление не знает.
Однако старый друг спокойно продолжал:
— Да, о самом существовании вашей конторы знают очень немногие, но уж извини, мы с Аристархом Николаевичем как раз среди этих немногих. Видишь ли, в наших делах безответной любви не бывает. Если вы следите Павленко и на работе, и дома, и ещё где только сумеете, то и нам, сам понимаешь, становится интересно, кто же это нас так внимательно опекает. Потому мы и знаем, где находится ваша служба, кому она подчиняется, и какие примерно задачи выполняет. Однако сегодня я перестал понимать, на кого вы работаете. Запутался, брат. Если на Мышкина с его зарубежным консультантом Штайнером — это, по меньшей мере, странно. Аникеев, между прочим, никогда и не догадывался о существовании ЧГУ. Может, потому и погиб. Не знал, откуда ждать удара…
— Ты что, намекаешь на причастность нашего управления к этому убийству?
— Заметь, не я это сказал.
— Да ты с ума сошел, Генка!
— Возможно, но сегодня я действительно не понимаю сути ваших игр. Америка выделяет России очередной транш. Не тот, который официально пойдет от МВФ несколько позже, а другой, настоящий, раз в двадцать пять больше. Надеюсь, ты уже понял эту арифметику. Вопрос решен, деньги поступят со дня на день, но по нашим агентурным данным в Германии начинается какая-то темная возня. Некто пытается использовать курдов для дестабилизации общей обстановки в Европе и России. Цель — кардинальное изменение инвестиционной политики.
— Мы знаем об этом, — солидно кивнул Кулаков.
Вряд ли Гена Шалимов действительно знал, кому подчиняется Форманов и какие задачи на самом деле выполняет его управление. Досканально не знал этого и сам Кулаков, не мудрено, что старый приятель его запутался. Намекал-то он конечно, на подчинение Кремлю. И пока все совпадало: Иван Матвеевич просил не трогать Павленко — и Шалимов работал вместе с ним. Иван Матвеевич катил баллон на Семецкого, и Шалимов высказывал озабоченность в связи с авантюрными планами Эльфа в Германии — правда, не называя имен. Вот только интерес Шалимова все равно казался куда более конкретным. Он просто пока не сформулировал четкой просьбы, но просьба была, определенно была. Не стал бы ушлый Генка вызывать Кулакова просто так, для общей беседы. В конце концов, все то же самое Шалимов мог выяснить и в Кремле.
— Значит, вы пытаетесь контролировать ситуацию в Германии?
Вот это уже был серьезный вопрос.
— Разумеется. У нас есть свои люди в Гамбурге и Берлине — расплывчато ответил Кулаков, пытаясь понять: знает или не знает Шалимов о связях группы Большакова с ЧГУ.
— Так вот, — сказал Шалимов, — давай так: откровенность за откровенность. Мы получаем сведения непосредственно из «леса», то бишь от Внешней разведки, поэтому знаем, что эти сумасшедшие, которых нанял Мышкин, сейчас вместе с Эльфом, то бишь со Штайнером. Большаков поддерживает контакт и с нами, поэтому трудно сказать наверняка, работает его группа на Эльфа или против него. Возможно, и не то, и не другое. Ведь по некоторым косвенным данным Большаков работает на Ахмана. Кто такой Ахман, объяснять не надо?
— Не надо, — сказал Кулаков.
Он уже понял: Павленко и его команда не знают, но догадываются о контактах Большакова с ЧГУ. Поэтому и разговор идет в такой мягкой форме.
— А теперь, — сказал Шалимов, — как говорят в известной передаче: внимание, вопрос! Попробуйте выяснить с помощью своих людей в Германии, через какой банк пойдут в Россию американские деньги. Если через «Дрезденер банк» — все в порядке. Если через любой из банков Франкфурта-на-Майне — пусть лучше не отправляют их вовсе. Если же какой-то третий вариант, будем думать вместе.
— Что значит «пусть не отправляют вовсе»? — искренне удивился Кулаков.
— А то и значит, что деньги попадут не туда.
— Мышкину, что ли?
— Ну, а какая вам разница?
— Теперь уже большая. Мы слишком глубоко влезли в ваши экономические проблемы. Ты что же, хочешь, чтобы мои люди давали отмашку на перевод миллиардов долларов и при этом не знали, куда они идут?
— А так всегда и получается, — грустно усмехнулся Шалимов. — Исполнителям избыточная информация мешает. Поясняю вкратце. Для тебя, а не для твоих орлов. Через германские банки и франкфуртскую валютную биржу прокручиваются криминальные капиталы в таких масштабах — Интерполу в кошмарном сне не приснится! Но есть человек, который реально все эти денежные потоки контролирует.
Шалимов сделал паузу, и Кулаков уже, что называется, рот открыл для следующего вопроса, мол, кто он, этот человек. Да вовремя заметил, как Геннадий выдернул листок из блокнота и быстро пишет на нем. Всего два слова — имя и фамилию. Потом молча протягивает листок Кулакову.
— В общем, попробуйте нам помочь. Уверяю, сегодня мы делаем общее дело.
Аудиенция была явно закончена на этой странной конспиративной ноте. Кулаков спрятал листок в карман, поднялся и откланялся.
Подумать только! Шалимов боялся прослушки в собственном кабинете! И в то же время наговорил черт знает чего открытым текстом про ЧГУ. Значит… Только одно это могло значить: те, кто их слушал, прекрасно знакомы с Управлением генерала Форманова.
Но только они поднялись в крутую горку и свернули направо, как почти сразу пришлось остановиться. Строгий гаишник, переименованный ныне в сотрудника ГИБДД, преградил путь. Новая кличка дорожных милиционеров — «гиббоны» — пока ещё не привилась, и лишь передавалась из уст в уста, мол, слыхали, как их теперь зовут?
Кулаков мог, разумеется, предъявить свое служебное удостоверение и проехать куда угодно, но смысла в этом не было никакого. Старая добрая привычка — лишний раз не светиться: чем доказывать, что ты не верблюд, легче другой дорогой препятствие обогнуть. Но для начала захотелось понять, в чем дело: случилось что-то, ведутся дорожные работы, или…
«Э, — вспомнил генерал, — да здесь же находится посольство Турции!»
И гаишник смотрел явно выжидающе в сторону посольского особняка.
— Не торопись разворачиваться, — сказал Кулаков Абаканову, припаркуйся здесь и подожди.
И тут из раскрывшихся ворот выехало сразу три машины на ненормально высокой для узкого переулка скорости — маленькая «БМВ» с мигалкой — рассекатель, длинный спецзаказовский «мерседес» с бронестеклами и замыкающая «волга» сопровождения. Кулаков автоматически запомнил все номера и про себя отметил, что, во всяком случае, центральная машина — из президентского гаража. И наконец, государственный флаг Турции на фасаде посольства красноречиво свидетельствовал о присутствии первого лица.
И вот высокие гости турецкого посла умчались в сторону Садовой. Путь был снова открыт. Гаишник неторопливо двинулся к будочке постового.
Вряд ли об этой встрече будет написано в газетах. Да и начальнику ЧГУ не обо всем докладывают со Старой площади, так что удачное вышло совпадение.
А фирму, где картриджы заправляют, найти, между прочим, так и не удалось. Видно, адрес неправильно записали.
— Ну, Владим Геннадич, теперь, либо нас разгонят, либо я скоро новое звание получу.
— Что, нахамил президенту?
— Нет, до этого пока дело не дошло. Но Иван Матвеевич с Николаем Гавриловичем дрючили меня в два смычка, а я их обоих послал в итоге.
— Николай Гаврилович — это кто? — решил на всякий случай уточнить Кулаков. — Чернышевский, что ли?
Форманов поглядел свирепо на шутника-подчиненного:
— Николай Гаврилович — это Демидов.
— А-а-а, — протянул Кулаков. — А у него номер служебной машины часом не такой? Вот этот, верхний смотри.
И он положил перед Формановым небольшой листок, где записал на всякий случай номер «мерседеса», встреченного в Седьмом Ростовском переулке, а заодно, для порядка и номера «БМВ» с «Волгой». Но хватило и цифр «мерседеса».
— Сейчас проверим, сейчас проверим, — повторял Форманов, листая тоненький справочник, отпечатанный в очень ограниченном количестве экземпляров для служебного пользования.
— Сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним, — автоматически пробормотал Кулаков, вспомнив старый-старый мультфильм про золотую антилопу.
Вот такое игривое настроение вдруг напало, так и тянуло шутить все время. Но Форманов даже внимания не обратил. Ведь оказалось, что генерал Кулаков угадал, хотя и сам не сумел бы объяснить сразу, какая тут была логика.
— Ну, — осведомился Алексей Михайлович сурово, — и где же ты записал этот номер?
— Я видел его машину, выезжающей из ворот турецкого посольства, минут двадцать назад
— Сколько? — улыбнулся Форманов. — Занятно… С амого Демидова в ней быть не могло. Погоди, я сделаю запрос, пусть пока ищут.
Начальник ЧГУ набрал какой-то очень короткий номер — либо это была АТС-1, то есть правительственная связь, либо внутренняя сеть ФСБ, к которой Управление, некогда совершенно обособленное, теперь опять подключили напрямую. Форманов попросил выяснить все возможное по интересующему вопросу, после чего снова обратился к Кулакову.
— Ну, так вот, Владимир Геннадиевич, они потребовали не проводить фонографическую экспертизу голоса Навигатора. Не попросили, а именно потребовали! А также немедленно передать пленку с той записью одному из них лично в руки. Все возможные копии велено уничтожить и вообще заниматься этим делом строго в рамках рекомендаций.
Я вспылил, ответил довольно резко, что мы так не работаем, что у нас свои методики, и любое расследование полагается вести по определенным правилам от начала и до конца. Кураторы мои развели руками и объяснили, что их правила важнее всяких других. Разговор переходил в самую тупую, бюрократическую стадию. А я как раз к этому моменту догадался, кто он такой — наш любимый Навигатор. После их заявления уже трудно было не догадаться. Ну, я и сказал им прямо. Нет, фамилию не назвал, просто объяснил, что знаю теперь, кто такой Навигатор — и все. А никакой экспертизы уже и проводить не надо, просто следует решить, как нам быть теперь с этим знанием.
Они, конечно, заподозрили утечку, причем через Гамбург, Берлин и так далее. Я попытался объяснить, что просто вычислил ответ — на то мы, в конце концов, и аналитическая служба. Вроде поверили. И тогда начался уже серьезный разговор.
Кулаков слушал и прикуривал вторую сигарету от первой.
— Успеваешь следить за ходом мысли? — то ли в шутку, то ли всерьез поинтересовался Форманов.
Похоже, он сам капитально запутался в происходящем. А Кулаков следить, конечно, успевал, но то, что им обоим сделалось ясно за последние несколько часов, честно говоря, плохо укладывалось в голове. Вся газетная шумиха последних лет о коррупции в высших эшелонах власти блекла рядом с этой историей. От решений, которые со всей неизбежностью примут в ближайшее время Кулаков и Форманов, от поведения ребят там, в Германии, наконец, от вольных импровизаций какого-то шпиона-перебежчика по кличке Эльф зависело движение денежных средств, превышавших годовой бюджет России.
— Видишь ли, — сказал Форманов. — Похоже, что засвеченный Навигатор не слишком интересен нашим кремлевским друзьям. И они попытаются либо сделать ставку на кого-то другого в своих макроэкономических делах, либо предпримут все усилия для восстановления режима секретности.
— Восстановление режима секретности — это такой изящный эвфемизм? Хочешь сказать, что они попытаются физически убрать всех, кто знает имя Навигатора. Ты это серьезно, Алексей Михайлович?
— Вполне. Не исключаю и такого варианта. Только для начала им придется расформировать ЧГУ. С этого все и начнется.
— И на когда назначено начало этой операции?
— Дня два, я думаю, у нас есть.
— Мама родная! — вырвалось у Кулакова довольно странное восклицание (так ведь и повод был не слишком обычен). — Чем же он им так дорог — этот жалкий и гнусный персонаж?!
— У этого жалкого и гнусного персонажа денег больше, чем у госбюджета.
— Неужели в этом все дело?
— К сожалению, не только, — вздохнул Форманов. — Навигатор был одноклассником Демидова и кое-что интересненькое может о нем рассказать газетчикам.
— Что? Как мальчик Коля занимался онанизмом в школьном туалете? Или как он там же пил портвейн, протолкнув карандашом пробку внутрь бутылки? — ядовито поинтересовался Кулаков.
— Да нет, брат. Все гораздо серьезнее. У этих двоих общее уголовное прошлое.
— Какое-какое? — не поверил Кулаков.
— А вот именно такое, как ты услышал. Я, Павел Геннадиевич, с этими кремлевскими уркаганами уже такого дерьма нахлебался, что и не хочется пересказывать.
— Пойдешь прямо к президенту? — деловито осведомился Кулаков.
— Бессмысленно.
— Тогда что? Отозвать ребят из Берлина? Или сообщить им туда имя Навигатора.
— Ни в коем случае! — испугался Форманов. — Избыток информации только мешает исполнителям.
Кулакова неприятно поразило, как по чистой случайности Форманов процитировал фразу Шалимова едва ли не дословно.
Меж тем начальник ЧГУ продолжал:
— На самом деле я предлагаю сегодня пустить дело на самотек. Знаешь, как говорят — кривая вывезет!
— Безумие какое-то, — проворчал Кулаков. — То есть суть приказа: ничего не делать и ждать?
— Нет, суть приказа — следить как никогда внимательно за всем, что происходит и держать руку на пульсе.
— Понятно, — Кулаков задумался, потушил в пепельнице Бог знает какую по счету сигарету и вынул из кармана шалимовский листок.
— Вот это и есть имя Навигатора? — спросил он.
— Да, — удивился Форманов. — Кто это писал?
— Мой друг из аппарата правительства. Боялся произнести вслух и нацарапал мне эту фамилию. Хотел, чтобы наши люди вышли на него в Германии. Этот гад, видишь ли, единственный, кто знает достоверно, через какие банки текут в Россию иностранные «черные» деньги.
— Шалимов так и сказал? — не поверил Форманов.
— Почти так.
И тут раздался звонок. Форманов слушал, вытаращив глаза. Потом поблагодарил и повесил трубку.
— Знаешь, кто был сегодня у турецкого посла?
— Патриарх всея Руси, — не смешно пошутил Кулаков.
— Почти угадал. Министр иностранных дел.
— А почему на машине Демидова?
— Конспирация. Точнее конфиденциальность. Про министра так будет уместнее. Очевидно, Демидов частенько бывает в посольстве Турции. А запись разговора существует, но, сам понимаешь, Седьмое управление не слишком афиширует, что оно занимается этим, поэтому нам пришлют не расшифровку, а всего лишь краткий пересказ. И то в виде самоуничтожающегося файла без возможности копирования.
Послание из ФСБ пришло по эмейлу буквально через пять минут, но скачивалось с сервера раза в два дольше, потому что жалкая страничка текста в формате хитрой программы-самоуничтожителя занимала добрых два с половиной мегабайта на диске.
Министр иностранных дел строго конфиденциально уговаривал турецкое руководство (посол соединил его с Анкарой по прямому проводу) не приводить в исполнение смертный приговор Аджалану без согласования с Москвой. Аргументы приводились сугубо экономические. И особое внимание было уделено деньгам, поступающим из Германии.
— А ещё пришла шифровка из Гамбурга, — поведал Форманов уже совсем бесцветным голосом.
Если б оттуда сообщили, что завтра конец света, два генерала, наверное, и не удивились бы — приняли бы к сведению, подшили к делу, да и засели бы вдвоем за разработку мероприятий по встрече этого торжественного события.
Однако резидент с концом света советовал повременить. Текст послания был такой:
— А потом к ним приедет Мышкин на танке и ребята возьмут штурмом российское консульство, а заодно и Хилтон-отель.
— Примерно так, — грустно улыбнулся Форманов.
— После такой радушной встречи на дороге, нехорошо нам ездить вместе, — сказал он, вроде как собираясь прощаться.
Трудно было не согласиться со столь очевидным утверждением.
— Кто это был? — поинтересовался я.
— Да кто угодно, — небрежно бросил Эльф. — БНД, военная разведка, американцы из АНБ, Моссад, ваши чекисты, служба безопасности Линдеманна…
— Кого? — удивился я.
Буквально за пятнадцать минут до этого Эльф рассказывал нам, что вообще-то приехал в Гамбург к старому другу Дитмару Линдеманну, хозяину концерна «Ханзаринг», о котором мы немного знали по информации со служебных дискет. Как сказал Эльф, друга Дитмара сейчас нет в городе, но завтра мы должны встретиться именно на его вилле, где-то в районе Альтона. Почему же тогда его секьюрити должна проявлять враждебность?
— Я пошутил, — странно ответил Эльф. — Просто хотел сказать, что за мной охотятся уже все кому не лень, загонщиков стало слишком много, вот я и намерен вывести вас из-под удара хотя бы временно.
— Хорошо, — сказал я, — спасибо. Где мы встречаемся в Гамбурге и когда?
— А вот это самое главное.
Эльф вышел из машины, присел на бордюрный камень у края тротуара и закурил.
— У нас очень мало времени, — сказал он. — Встречаться будем прямо на объекте. Но до этого вам надлежит подъехать в порт за взрывчаткой.
— Лихо! — оценил я. — А на чем ехать?
— Слушайте и запоминайте. У выхода из универмага на вокзале Альтона («Опять Альтона!» — подумал я.) — это конечная станция междугородних поездов, мимо не проедете, — так вот, у выхода из универмага будет стоять открытая машина с ключами. Номер я сообщу вам по телефону. Позвоню и продиктую только номер. Никаких слов. Буквы и цифры в обратном порядке. Это первое. Второе. В пассажирском порту подъедете к воротам шестого причала — пропуск будет заказан. А на пристани ровно в восемь ноль-ноль с плавучего ресторана сгрузят три коробки с шампанским и одну из-под телевизора «Сони». Эту, последнюю, вы откроете, вынете из неё четвертую коробку с шампанским, а в пустую уложите деньги и отдадите повару в белом халате и в белой шапочке.
— Стоп, — перебил я, — какие именно деньги?
— Семьсот тысяч долларов.
— За взрывчатку?! — обалдел я.
— Ну, во-первых, там будет больше ста килограммов, — терпеливо начал объяснять Эльф, — во-вторых, это вам не аммонит какой-нибудь, а новейший американский состав Си-4, очень мощная штука, почти триста килограммов тротилового эквивалента в очень скромном объеме. А в третьих, в одном из ящиков будет комплект взрывателей самой современной конструкции. Уверяю вас, вы такого ещё не видели: дистанционное включение в радиусе полукилометра, автоматическая защита от шести способов разминирования, срабатывание на выстрел при специальной настройке. Наконец, в-четвертых, имела место надбавка за срочность и риск. Понимать же надо, тут все-таки Гамбург, а не Вязники…
— Стоп, — ещё раз сказал я. — А деньги откуда?
— Вот это самый больной вопрос, — согласился Эльф.
И слова его прозвучали необычайно трогательно. В принципе, все уже стало понятно, но Эльф стеснялся, как девушка, произнести вслух давно заготовленную фразу.
— Я хотел попросить вас заплатить за взрывчатку вашими деньгами. А я потом непременно верну, просто до восьми утра мне негде найти такую сумму наличными. Меж тем, как говорил незабвенный Ильич, не Карлос, а ещё тот, лысый, «промедление в выступлении смерти подобно».
— Нам нужно посоветоваться, — объявил я.
— Понятно, — кивнул Эльф, и закурил ещё одну сигарету.
Мы отошли в сторонку все пятеро.
— Ты ему веришь? — спросил Фил.
— Почему-то — да, — сказал я.
— Мне тоже кажется, что он вернет деньги, — заметил Циркач.
— Удивительно, ребята, но и я с вами согласен, — сказал Фил.
А Шкипер высказал совсем уж парадоксальную мысль:
— Деньги шальные, пропадут — не жалко.
И Пиндрик поддержал его:
— Семьсот тысяч баксов на мороженом за всю жизнь не проешь. Тут надо тратить с фантазией. Почему бы не вложиться в красивый фейерверк в центре Гамбурга?
Шутка получилась не слишком удачной, черноватой слегка, и никто даже не улыбнулся. А впрочем, Пиндрик, наверно, и не шутил.
— Если это действительно была полиция, на следующем посту нас всех повяжут.
— Понимаю, — сказал я.
Следующий пост довелось увидеть очень скоро. Но там на нас даже внимания не обратили.
Глава седьмая. Теракт с положительным результатом
1
Дом правительства сверкал сахарной белизной на солнце, и даже выцветшее от жары небо казалось по контрасту с ним ярко-синим.«Красиво», — оценил про себя генерал-майор Кулаков, и сразу вспомнил, каким был этот дом шесть лет назад после танкового обстрела. Невольная ассоциация вернула его к событиям под Вязниками. Подумалось: «Что-то частенько у нас стали в мирное время из танков палить».
С Геной Шалимовым, от которого он только что вышел, познакомился Кулаков не в мирное время, а больше пятнадцати лет назад в Афгане. Шалимов приезжал туда от информационно-аналитического управления КГБ, приезжал в короткую командировку, а застрял надолго, и вышло так, что они подружились. Потом судьба раскидала в разные стороны. Гена в дела военные больше не совался. После девяносто первого года он и из КГБ уволился, стал чистым администратором с каждым годом все более высокого уровня. И вот теперь у него был огромный кабинет в аппарате правительства с гербовыми телефонами, референтами и секретаршами.
Шалимов сам разыскал старого друга и пригласил к себе. Кулаков как человек военный доложил о звонке начальству, то есть Форманову. Тот прикинул, к кому из кремлевских бонз может быть ближе Шалимов, подумал с минуту, но не стал ни с кем советоваться и встречу разрешил. А объяснять опытнейшему Кулакову, что следует поменьше рассказывать и побольше вытягивать из собеседника, было бы абсолютно несерьезно.
Вытягивать-то особо и не пришлось — Шалимов сам все выложил. Миновав вежливый обмен вопросами и джентльменский набор необязательных реплик о семье и детях, он решительно проговорил:
— Ну что, брат, слышал я, обижаете вы нашего Аристарха.
— Если ты про Павленко, то его обижают совсем другие люди, — ответил Кулаков уклончиво. — Я-то здесь причем?
— С другими людьми мы сами разберемся. А тебя я пригласил, Вова, чтобы получить поддержку ЧГУ. И не делай мне тут удивленные глаза.
Удивленных глаз Кулаков, признаться, и не делал, просто сохранил совершенно каменное выражение лица — на всякий случай. Что, если это блеф, и кроме услышанных где-то букв «ЧГУ» Шалимов ничего про их сверхспециальное и сверхсекретное управление не знает.
Однако старый друг спокойно продолжал:
— Да, о самом существовании вашей конторы знают очень немногие, но уж извини, мы с Аристархом Николаевичем как раз среди этих немногих. Видишь ли, в наших делах безответной любви не бывает. Если вы следите Павленко и на работе, и дома, и ещё где только сумеете, то и нам, сам понимаешь, становится интересно, кто же это нас так внимательно опекает. Потому мы и знаем, где находится ваша служба, кому она подчиняется, и какие примерно задачи выполняет. Однако сегодня я перестал понимать, на кого вы работаете. Запутался, брат. Если на Мышкина с его зарубежным консультантом Штайнером — это, по меньшей мере, странно. Аникеев, между прочим, никогда и не догадывался о существовании ЧГУ. Может, потому и погиб. Не знал, откуда ждать удара…
— Ты что, намекаешь на причастность нашего управления к этому убийству?
— Заметь, не я это сказал.
— Да ты с ума сошел, Генка!
— Возможно, но сегодня я действительно не понимаю сути ваших игр. Америка выделяет России очередной транш. Не тот, который официально пойдет от МВФ несколько позже, а другой, настоящий, раз в двадцать пять больше. Надеюсь, ты уже понял эту арифметику. Вопрос решен, деньги поступят со дня на день, но по нашим агентурным данным в Германии начинается какая-то темная возня. Некто пытается использовать курдов для дестабилизации общей обстановки в Европе и России. Цель — кардинальное изменение инвестиционной политики.
— Мы знаем об этом, — солидно кивнул Кулаков.
Вряд ли Гена Шалимов действительно знал, кому подчиняется Форманов и какие задачи на самом деле выполняет его управление. Досканально не знал этого и сам Кулаков, не мудрено, что старый приятель его запутался. Намекал-то он конечно, на подчинение Кремлю. И пока все совпадало: Иван Матвеевич просил не трогать Павленко — и Шалимов работал вместе с ним. Иван Матвеевич катил баллон на Семецкого, и Шалимов высказывал озабоченность в связи с авантюрными планами Эльфа в Германии — правда, не называя имен. Вот только интерес Шалимова все равно казался куда более конкретным. Он просто пока не сформулировал четкой просьбы, но просьба была, определенно была. Не стал бы ушлый Генка вызывать Кулакова просто так, для общей беседы. В конце концов, все то же самое Шалимов мог выяснить и в Кремле.
— Значит, вы пытаетесь контролировать ситуацию в Германии?
Вот это уже был серьезный вопрос.
— Разумеется. У нас есть свои люди в Гамбурге и Берлине — расплывчато ответил Кулаков, пытаясь понять: знает или не знает Шалимов о связях группы Большакова с ЧГУ.
— Так вот, — сказал Шалимов, — давай так: откровенность за откровенность. Мы получаем сведения непосредственно из «леса», то бишь от Внешней разведки, поэтому знаем, что эти сумасшедшие, которых нанял Мышкин, сейчас вместе с Эльфом, то бишь со Штайнером. Большаков поддерживает контакт и с нами, поэтому трудно сказать наверняка, работает его группа на Эльфа или против него. Возможно, и не то, и не другое. Ведь по некоторым косвенным данным Большаков работает на Ахмана. Кто такой Ахман, объяснять не надо?
— Не надо, — сказал Кулаков.
Он уже понял: Павленко и его команда не знают, но догадываются о контактах Большакова с ЧГУ. Поэтому и разговор идет в такой мягкой форме.
— А теперь, — сказал Шалимов, — как говорят в известной передаче: внимание, вопрос! Попробуйте выяснить с помощью своих людей в Германии, через какой банк пойдут в Россию американские деньги. Если через «Дрезденер банк» — все в порядке. Если через любой из банков Франкфурта-на-Майне — пусть лучше не отправляют их вовсе. Если же какой-то третий вариант, будем думать вместе.
— Что значит «пусть не отправляют вовсе»? — искренне удивился Кулаков.
— А то и значит, что деньги попадут не туда.
— Мышкину, что ли?
— Ну, а какая вам разница?
— Теперь уже большая. Мы слишком глубоко влезли в ваши экономические проблемы. Ты что же, хочешь, чтобы мои люди давали отмашку на перевод миллиардов долларов и при этом не знали, куда они идут?
— А так всегда и получается, — грустно усмехнулся Шалимов. — Исполнителям избыточная информация мешает. Поясняю вкратце. Для тебя, а не для твоих орлов. Через германские банки и франкфуртскую валютную биржу прокручиваются криминальные капиталы в таких масштабах — Интерполу в кошмарном сне не приснится! Но есть человек, который реально все эти денежные потоки контролирует.
Шалимов сделал паузу, и Кулаков уже, что называется, рот открыл для следующего вопроса, мол, кто он, этот человек. Да вовремя заметил, как Геннадий выдернул листок из блокнота и быстро пишет на нем. Всего два слова — имя и фамилию. Потом молча протягивает листок Кулакову.
— В общем, попробуйте нам помочь. Уверяю, сегодня мы делаем общее дело.
Аудиенция была явно закончена на этой странной конспиративной ноте. Кулаков спрятал листок в карман, поднялся и откланялся.
Подумать только! Шалимов боялся прослушки в собственном кабинете! И в то же время наговорил черт знает чего открытым текстом про ЧГУ. Значит… Только одно это могло значить: те, кто их слушал, прекрасно знакомы с Управлением генерала Форманова.
* * *
Они ещё двух светофоров не отъехали от Белого дома, когда сидевший за рулем лейтенант Абаканов попросил у Кулакова разрешения свернуть с набережной в переулок по довольно смешной причине. Старлей Курочкин из хозяйственного отдела нашел накануне по газетной рекламе фирму, располагавшуюся где-то здесь, в одном из Ростовских переулков. Фирма заправляла картриджы к принтерам и ксероксам существенно дешевле, чем в других местах. Грех было не завернуть, проезжая мимо. В ЧГУ из соображений секретности штат и раньше был небольшой, а после кризиса его ухитрились ещё сократить по чисто экономическим соображениям, так что теперь это было нормально, когда все думали обо всем. И Кулаков не возражал.Но только они поднялись в крутую горку и свернули направо, как почти сразу пришлось остановиться. Строгий гаишник, переименованный ныне в сотрудника ГИБДД, преградил путь. Новая кличка дорожных милиционеров — «гиббоны» — пока ещё не привилась, и лишь передавалась из уст в уста, мол, слыхали, как их теперь зовут?
Кулаков мог, разумеется, предъявить свое служебное удостоверение и проехать куда угодно, но смысла в этом не было никакого. Старая добрая привычка — лишний раз не светиться: чем доказывать, что ты не верблюд, легче другой дорогой препятствие обогнуть. Но для начала захотелось понять, в чем дело: случилось что-то, ведутся дорожные работы, или…
«Э, — вспомнил генерал, — да здесь же находится посольство Турции!»
И гаишник смотрел явно выжидающе в сторону посольского особняка.
— Не торопись разворачиваться, — сказал Кулаков Абаканову, припаркуйся здесь и подожди.
И тут из раскрывшихся ворот выехало сразу три машины на ненормально высокой для узкого переулка скорости — маленькая «БМВ» с мигалкой — рассекатель, длинный спецзаказовский «мерседес» с бронестеклами и замыкающая «волга» сопровождения. Кулаков автоматически запомнил все номера и про себя отметил, что, во всяком случае, центральная машина — из президентского гаража. И наконец, государственный флаг Турции на фасаде посольства красноречиво свидетельствовал о присутствии первого лица.
И вот высокие гости турецкого посла умчались в сторону Садовой. Путь был снова открыт. Гаишник неторопливо двинулся к будочке постового.
Вряд ли об этой встрече будет написано в газетах. Да и начальнику ЧГУ не обо всем докладывают со Старой площади, так что удачное вышло совпадение.
А фирму, где картриджы заправляют, найти, между прочим, так и не удалось. Видно, адрес неправильно записали.
* * *
Генерал-лейтенант Форманов только что вернулся от своего куратора Ивана Матвеевича, и Кулакову почудилось, что кондишн в кабинете начальника сломался раз и навсегда. В помещении сделалось как будто бы даже жарче, чем на улице. Лицо у Алексея Михайловича было цветом под стать Кремлевской стене, а в глазах читалось недовольство и гнев, если не сказать озверение. Ясно, как дважды два, что Форманов сейчас в очередной раз закурит. Ну, он и закурил. Извлек из недр стола английские сигареты «Джон Плейер Спешиал», оригинально выпускаемые не в картонных пачках, а в пластиковых цилиндрических коробках, словно печенье или соленые орешки, сделал несколько глубоких затяжек и лишь потом произнес:— Ну, Владим Геннадич, теперь, либо нас разгонят, либо я скоро новое звание получу.
— Что, нахамил президенту?
— Нет, до этого пока дело не дошло. Но Иван Матвеевич с Николаем Гавриловичем дрючили меня в два смычка, а я их обоих послал в итоге.
— Николай Гаврилович — это кто? — решил на всякий случай уточнить Кулаков. — Чернышевский, что ли?
Форманов поглядел свирепо на шутника-подчиненного:
— Николай Гаврилович — это Демидов.
— А-а-а, — протянул Кулаков. — А у него номер служебной машины часом не такой? Вот этот, верхний смотри.
И он положил перед Формановым небольшой листок, где записал на всякий случай номер «мерседеса», встреченного в Седьмом Ростовском переулке, а заодно, для порядка и номера «БМВ» с «Волгой». Но хватило и цифр «мерседеса».
— Сейчас проверим, сейчас проверим, — повторял Форманов, листая тоненький справочник, отпечатанный в очень ограниченном количестве экземпляров для служебного пользования.
— Сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним, — автоматически пробормотал Кулаков, вспомнив старый-старый мультфильм про золотую антилопу.
Вот такое игривое настроение вдруг напало, так и тянуло шутить все время. Но Форманов даже внимания не обратил. Ведь оказалось, что генерал Кулаков угадал, хотя и сам не сумел бы объяснить сразу, какая тут была логика.
— Ну, — осведомился Алексей Михайлович сурово, — и где же ты записал этот номер?
— Я видел его машину, выезжающей из ворот турецкого посольства, минут двадцать назад
— Сколько? — улыбнулся Форманов. — Занятно… С амого Демидова в ней быть не могло. Погоди, я сделаю запрос, пусть пока ищут.
Начальник ЧГУ набрал какой-то очень короткий номер — либо это была АТС-1, то есть правительственная связь, либо внутренняя сеть ФСБ, к которой Управление, некогда совершенно обособленное, теперь опять подключили напрямую. Форманов попросил выяснить все возможное по интересующему вопросу, после чего снова обратился к Кулакову.
— Ну, так вот, Владимир Геннадиевич, они потребовали не проводить фонографическую экспертизу голоса Навигатора. Не попросили, а именно потребовали! А также немедленно передать пленку с той записью одному из них лично в руки. Все возможные копии велено уничтожить и вообще заниматься этим делом строго в рамках рекомендаций.
Я вспылил, ответил довольно резко, что мы так не работаем, что у нас свои методики, и любое расследование полагается вести по определенным правилам от начала и до конца. Кураторы мои развели руками и объяснили, что их правила важнее всяких других. Разговор переходил в самую тупую, бюрократическую стадию. А я как раз к этому моменту догадался, кто он такой — наш любимый Навигатор. После их заявления уже трудно было не догадаться. Ну, я и сказал им прямо. Нет, фамилию не назвал, просто объяснил, что знаю теперь, кто такой Навигатор — и все. А никакой экспертизы уже и проводить не надо, просто следует решить, как нам быть теперь с этим знанием.
Они, конечно, заподозрили утечку, причем через Гамбург, Берлин и так далее. Я попытался объяснить, что просто вычислил ответ — на то мы, в конце концов, и аналитическая служба. Вроде поверили. И тогда начался уже серьезный разговор.
Кулаков слушал и прикуривал вторую сигарету от первой.
— Успеваешь следить за ходом мысли? — то ли в шутку, то ли всерьез поинтересовался Форманов.
Похоже, он сам капитально запутался в происходящем. А Кулаков следить, конечно, успевал, но то, что им обоим сделалось ясно за последние несколько часов, честно говоря, плохо укладывалось в голове. Вся газетная шумиха последних лет о коррупции в высших эшелонах власти блекла рядом с этой историей. От решений, которые со всей неизбежностью примут в ближайшее время Кулаков и Форманов, от поведения ребят там, в Германии, наконец, от вольных импровизаций какого-то шпиона-перебежчика по кличке Эльф зависело движение денежных средств, превышавших годовой бюджет России.
— Видишь ли, — сказал Форманов. — Похоже, что засвеченный Навигатор не слишком интересен нашим кремлевским друзьям. И они попытаются либо сделать ставку на кого-то другого в своих макроэкономических делах, либо предпримут все усилия для восстановления режима секретности.
— Восстановление режима секретности — это такой изящный эвфемизм? Хочешь сказать, что они попытаются физически убрать всех, кто знает имя Навигатора. Ты это серьезно, Алексей Михайлович?
— Вполне. Не исключаю и такого варианта. Только для начала им придется расформировать ЧГУ. С этого все и начнется.
— И на когда назначено начало этой операции?
— Дня два, я думаю, у нас есть.
— Мама родная! — вырвалось у Кулакова довольно странное восклицание (так ведь и повод был не слишком обычен). — Чем же он им так дорог — этот жалкий и гнусный персонаж?!
— У этого жалкого и гнусного персонажа денег больше, чем у госбюджета.
— Неужели в этом все дело?
— К сожалению, не только, — вздохнул Форманов. — Навигатор был одноклассником Демидова и кое-что интересненькое может о нем рассказать газетчикам.
— Что? Как мальчик Коля занимался онанизмом в школьном туалете? Или как он там же пил портвейн, протолкнув карандашом пробку внутрь бутылки? — ядовито поинтересовался Кулаков.
— Да нет, брат. Все гораздо серьезнее. У этих двоих общее уголовное прошлое.
— Какое-какое? — не поверил Кулаков.
— А вот именно такое, как ты услышал. Я, Павел Геннадиевич, с этими кремлевскими уркаганами уже такого дерьма нахлебался, что и не хочется пересказывать.
— Пойдешь прямо к президенту? — деловито осведомился Кулаков.
— Бессмысленно.
— Тогда что? Отозвать ребят из Берлина? Или сообщить им туда имя Навигатора.
— Ни в коем случае! — испугался Форманов. — Избыток информации только мешает исполнителям.
Кулакова неприятно поразило, как по чистой случайности Форманов процитировал фразу Шалимова едва ли не дословно.
Меж тем начальник ЧГУ продолжал:
— На самом деле я предлагаю сегодня пустить дело на самотек. Знаешь, как говорят — кривая вывезет!
— Безумие какое-то, — проворчал Кулаков. — То есть суть приказа: ничего не делать и ждать?
— Нет, суть приказа — следить как никогда внимательно за всем, что происходит и держать руку на пульсе.
— Понятно, — Кулаков задумался, потушил в пепельнице Бог знает какую по счету сигарету и вынул из кармана шалимовский листок.
— Вот это и есть имя Навигатора? — спросил он.
— Да, — удивился Форманов. — Кто это писал?
— Мой друг из аппарата правительства. Боялся произнести вслух и нацарапал мне эту фамилию. Хотел, чтобы наши люди вышли на него в Германии. Этот гад, видишь ли, единственный, кто знает достоверно, через какие банки текут в Россию иностранные «черные» деньги.
— Шалимов так и сказал? — не поверил Форманов.
— Почти так.
И тут раздался звонок. Форманов слушал, вытаращив глаза. Потом поблагодарил и повесил трубку.
— Знаешь, кто был сегодня у турецкого посла?
— Патриарх всея Руси, — не смешно пошутил Кулаков.
— Почти угадал. Министр иностранных дел.
— А почему на машине Демидова?
— Конспирация. Точнее конфиденциальность. Про министра так будет уместнее. Очевидно, Демидов частенько бывает в посольстве Турции. А запись разговора существует, но, сам понимаешь, Седьмое управление не слишком афиширует, что оно занимается этим, поэтому нам пришлют не расшифровку, а всего лишь краткий пересказ. И то в виде самоуничтожающегося файла без возможности копирования.
Послание из ФСБ пришло по эмейлу буквально через пять минут, но скачивалось с сервера раза в два дольше, потому что жалкая страничка текста в формате хитрой программы-самоуничтожителя занимала добрых два с половиной мегабайта на диске.
Министр иностранных дел строго конфиденциально уговаривал турецкое руководство (посол соединил его с Анкарой по прямому проводу) не приводить в исполнение смертный приговор Аджалану без согласования с Москвой. Аргументы приводились сугубо экономические. И особое внимание было уделено деньгам, поступающим из Германии.
— А ещё пришла шифровка из Гамбурга, — поведал Форманов уже совсем бесцветным голосом.
Если б оттуда сообщили, что завтра конец света, два генерала, наверное, и не удивились бы — приняли бы к сведению, подшили к делу, да и засели бы вдвоем за разработку мероприятий по встрече этого торжественного события.
Однако резидент с концом света советовал повременить. Текст послания был такой:
* * *
ШИФРТЕЛЕГРАММА
(особая, вне очереди)
Москва, Форманову, Кулакову
Группа Большакова покинула Берлин в направлении Гамбурга вместе с Эльфом. У поворота на город Кириц машина подвергалась нападению неизвестных лиц. Один из нападавших был сбит, но всем троим удалось скрыться благодаря темному времени суток и хорошему знанию местности. В городе Виттенберге Эльф и группа Большакова разделились. В этой ситуации мы предпочли бросить все силы на Эльфа. Большаков предположительно отправился в Гамбург по железной дороге. Эльф остановился в Хилтон-отеле, дальнейшие перемещения не отмечены.
Тремя часами раньше в Гамбург прибыл Ахман. Остановился в небольшой частной гостинице на Каналштрассе, в непосредственной близости от российского консульства на Ам-Феентайх.
Павленко вылетел из Шереметьева в Бонн.
Резидент, Гамбург
* * *
Кулаков прочел сообщение дважды и сказал:— А потом к ним приедет Мышкин на танке и ребята возьмут штурмом российское консульство, а заодно и Хилтон-отель.
— Примерно так, — грустно улыбнулся Форманов.
2
Маленький городок Виттенберге ничем не отличался от всех других германских городков. Особенно ночью. Выложенные брусчаткой мостовые, черепичные крыши, аккуратные садики, потухшие вывески, слепые глаза магазинных витрин, бледно-зеленоватые фонари, горящие вполнакала и строго через один, — экономия, ё-моё! — и наконец, ни души на улицах. Единственным живым местом в этот мертвый час был вокзал, поэтому Эльф остановил машину за пару кварталов до него, предлагая нам оставшийся путь пройти пешком.— После такой радушной встречи на дороге, нехорошо нам ездить вместе, — сказал он, вроде как собираясь прощаться.
Трудно было не согласиться со столь очевидным утверждением.
— Кто это был? — поинтересовался я.
— Да кто угодно, — небрежно бросил Эльф. — БНД, военная разведка, американцы из АНБ, Моссад, ваши чекисты, служба безопасности Линдеманна…
— Кого? — удивился я.
Буквально за пятнадцать минут до этого Эльф рассказывал нам, что вообще-то приехал в Гамбург к старому другу Дитмару Линдеманну, хозяину концерна «Ханзаринг», о котором мы немного знали по информации со служебных дискет. Как сказал Эльф, друга Дитмара сейчас нет в городе, но завтра мы должны встретиться именно на его вилле, где-то в районе Альтона. Почему же тогда его секьюрити должна проявлять враждебность?
— Я пошутил, — странно ответил Эльф. — Просто хотел сказать, что за мной охотятся уже все кому не лень, загонщиков стало слишком много, вот я и намерен вывести вас из-под удара хотя бы временно.
— Хорошо, — сказал я, — спасибо. Где мы встречаемся в Гамбурге и когда?
— А вот это самое главное.
Эльф вышел из машины, присел на бордюрный камень у края тротуара и закурил.
— У нас очень мало времени, — сказал он. — Встречаться будем прямо на объекте. Но до этого вам надлежит подъехать в порт за взрывчаткой.
— Лихо! — оценил я. — А на чем ехать?
— Слушайте и запоминайте. У выхода из универмага на вокзале Альтона («Опять Альтона!» — подумал я.) — это конечная станция междугородних поездов, мимо не проедете, — так вот, у выхода из универмага будет стоять открытая машина с ключами. Номер я сообщу вам по телефону. Позвоню и продиктую только номер. Никаких слов. Буквы и цифры в обратном порядке. Это первое. Второе. В пассажирском порту подъедете к воротам шестого причала — пропуск будет заказан. А на пристани ровно в восемь ноль-ноль с плавучего ресторана сгрузят три коробки с шампанским и одну из-под телевизора «Сони». Эту, последнюю, вы откроете, вынете из неё четвертую коробку с шампанским, а в пустую уложите деньги и отдадите повару в белом халате и в белой шапочке.
— Стоп, — перебил я, — какие именно деньги?
— Семьсот тысяч долларов.
— За взрывчатку?! — обалдел я.
— Ну, во-первых, там будет больше ста килограммов, — терпеливо начал объяснять Эльф, — во-вторых, это вам не аммонит какой-нибудь, а новейший американский состав Си-4, очень мощная штука, почти триста килограммов тротилового эквивалента в очень скромном объеме. А в третьих, в одном из ящиков будет комплект взрывателей самой современной конструкции. Уверяю вас, вы такого ещё не видели: дистанционное включение в радиусе полукилометра, автоматическая защита от шести способов разминирования, срабатывание на выстрел при специальной настройке. Наконец, в-четвертых, имела место надбавка за срочность и риск. Понимать же надо, тут все-таки Гамбург, а не Вязники…
— Стоп, — ещё раз сказал я. — А деньги откуда?
— Вот это самый больной вопрос, — согласился Эльф.
И слова его прозвучали необычайно трогательно. В принципе, все уже стало понятно, но Эльф стеснялся, как девушка, произнести вслух давно заготовленную фразу.
— Я хотел попросить вас заплатить за взрывчатку вашими деньгами. А я потом непременно верну, просто до восьми утра мне негде найти такую сумму наличными. Меж тем, как говорил незабвенный Ильич, не Карлос, а ещё тот, лысый, «промедление в выступлении смерти подобно».
— Нам нужно посоветоваться, — объявил я.
— Понятно, — кивнул Эльф, и закурил ещё одну сигарету.
Мы отошли в сторонку все пятеро.
— Ты ему веришь? — спросил Фил.
— Почему-то — да, — сказал я.
— Мне тоже кажется, что он вернет деньги, — заметил Циркач.
— Удивительно, ребята, но и я с вами согласен, — сказал Фил.
А Шкипер высказал совсем уж парадоксальную мысль:
— Деньги шальные, пропадут — не жалко.
И Пиндрик поддержал его:
— Семьсот тысяч баксов на мороженом за всю жизнь не проешь. Тут надо тратить с фантазией. Почему бы не вложиться в красивый фейерверк в центре Гамбурга?
Шутка получилась не слишком удачной, черноватой слегка, и никто даже не улыбнулся. А впрочем, Пиндрик, наверно, и не шутил.