Страница:
Есть некий закон, действенность которого подтверждена практикой. Суть его заключается в том, что качество шпионажа непременно снижается, если его используют не для получения из закрытых источников, во-первых, секретной и, во-вторых, действительно необходимой информации. Профи, помимо работы, определенной указанными двумя критериями, за иные подряды или не берется, или находит способ от них отвертеться. Шантаж, угрозы, любые "зловещие", гангстерского типа PR-маневры опускают профессионала.
Втягивание в общественные склоки и битвы по переделу собственности превращает шпиона в подельщика, повязанного корпоративным интересом с заказчиком. На этом пункте для него заканчиваются отношения подрядчик-наемник. Неминуемо придется сделать следующий шаг - по ноздри увязнуть в политической, финансовой, общественной и любой другой трясине, то есть в том, что можно назвать "наркотической зависимостью" какого-то политика, некоей корпорации или партии от неутолимой жажды собственности, интриг, скандалов и разборок. Шпион в этом случае становится ферментом общественного невроза. А такую привилегию следует оставлять средствам массовой информации. Шпион выдает продукцию и, тем более, ставит свою подпись под ней, не для публичного обозрения подобно журналистам.
Между профессией шпиона и журналиста, специализирующегося на расследованиях, существует, хотя и тонкая, но непроницаемая переборка. Переборку эту обычно видят далеко не все. Структуры, как правительственные, так и корпоративные, а также частные лица, обладающие избытком средств и нехваткой здравого смысла, часто выступают энтузиастами создания сыскных контор или артелей, которые занимаются шпионажем там, где могли бы разобраться в происходящем подготовленные и толковые репортеры, более или менее не всегда и всем продающиеся. К сожалению, в закрытых, тоталитарных и так называемых "переходных" обществах знающие цену своим взглядам журналисты почти не водятся. Именно следствием этого и является то, что затевается множество мелких и незрелых "игр в шпионов", дискредитирующих честь ремесла и шпиона, и журналиста. Ввязываются в них от не слишком большого ума жаждущие званий и денежных фондов младшие и средние клерки спецконтор и того же сорта репортеры.
Особенно нелепо и недостойно такое выглядит, когда шпионажем увлекаются, считая его всемогущим, власть имущие. Предлагаемые "сверху" правительственным или частным спецконторам подряды напоминают, случается, по сути своей предложение обойти все лотерейные киоски в стране и в каждом заполучить билетик с главным призом. С плохо скрываемым удовольствием недобросовестные профи, глумясь в душе, растранжиривают фонды, да и рабочее время, чтобы выдать заказчику груду не выигрышных билетов для финансового отчета, хотя игра сама по себе доставила всем удовольствие, и даже случались мелкие удачи. Естественно, сопроводив отчет "достойными" донесениями. А ведь тем временем кто-то действительно сорвал где-то самый большой выигрыш!
Сознание того, что такой приз кто-то все-таки заполучил, подхлестывает в среде даже трезвых людей азартную мечту о том, что однажды наступит и их день. Удачу увязывают с одним "шпионским" ходом, вполне по плечу, как они считают, скудно оплачиваемому агенту, который, совершив некий подвиг, наконец-то, выспренно говоря, повернет колесо Фортуны в нужную сторону.
Игра в шпионаж с помощью наемников-одиночек больше присуща корпоративным и индивидуальным подрядчикам. Правительственные "преодолевают трудности" не за счет качества, а облавой. Например, по данным на сентябрь 2001 года под разными предлогами - от "борьбы с разрушительными идеями" и до "гарантии безопасности" - пользование интернетовскими коммуникациями запрещено гражданам двадцати стран мира, а власти Саудовской Аравии, Азербайджана, Белоруссии, Китая, Северной Кореи, Кубы, Ирака, Ирана, Казахстана, Киргизстана, Ливии, Сьерра-Леоне, Сирии, Туркменистана, Туниса и Вьетнама ставят для выхода в "паутину" практически непреодолимые ограничения.
Использование шпионажа не по назначению порождает дешевые легенды о всесилии разведки. Этот шпионский миф, мечта властолюбцев, основан на абсурдных надеждах. Мечта эта напоминает сказочку, о том, будто там, где радуга упирается в землю, появляется горшок с золотом.
Большие призы, охраняемые самой изощренной правительственной или корпоративной мощью, однако, берутся. Это известно и из истории, и по событиям наших дней. Такие трофеи оказывались достижимы на удивление часто, но далеко не для всех. Как правило, они - результат штучной работы. То есть, по плечу профи, которые в полном смысле слова получили свой редкий дар от Бога, владеют ремеслом на уровне искусства, полагаются только на себя и свой опыт, сохраняют способность фокусировать свою цель при любых путаных обстоятельствах и не на йоту не выходят за предписанные их ремеслом рамки.
Призы засекречены крепко. Не следует заблуждаться насчет того, что они достаются более или менее дешево. Чтобы крупно выиграть, ходят в дорогие казино, а не по киоскам с лотерейными билетами. Секреты, которые будет добывать шпион, по определению запечатаны десятками всевозможных печатей, включая бронированные двери, электронные и ставшие модными радиационные и бактериологические ловушки. Эти секреты, в особенности когда речь идет о намерениях, обычно не имеют материального носителя, они хранятся, дополняются или меняются в головах ограниченной горстки людей.
Физические, то есть внешние формы обеспечения безопасности подходов к тайнам и людям, которым о них что-то известно, бесконечны по вариантности. Разрабатываются сменные системы сложных, по существу непредсказуемых процедур допуска к секретным материалам, изложенным на бумаге или имеющих иные материальные носители. Эти системы обеспечивают непрерывную, постоянно продолжающуюся идентификацию личности, пользующейся секретными материалами, предусматривают многоуровневое утверждение разрешений на допуски, а также меры пресечения несанкционированного копирования или уноса источника.
Попытка преодолевать перечисленные препятствия с налета, грубое вторжение, налет или прямое воровство, конечно, не исключаются. Но шпионы по найму карьеры на этом не делают. Для таких операций нанимают либо американского Рембо, либо российского Бешеного, а это уже из области мифологии. Шпионаж - как кража секретов и их доставка заказчику - ремесло невидимок. Эта работа требует редкого артистизма, именно такого рода артистизма, который и позволяет разглядеть, заполучить и использовать малейшую возможность в нужном направлении. На Алексеевских информационных курсах это называлось искусством позиционирования - подобраться там, где нужно, вовремя и ровно настолько, чтобы дотянуться...
Исключительные личные и профессиональные качества шпиона останутся не востребованными, если он не дотянется до цели. Увеличительное стекло в руках его подрядчика, образно говоря, окажется повернуто к объекту не совсем той стороной.
Получение стратегического значения разведывательных данных посредством шпионажа ни в какие времена не представляло собой предприятие более дешевое по стоимости, чем, скажем, аналогичная операция с помощью силового захвата. Но суть проблемы в том и состоит, что в отличие от спецназа шпион и его действия не субстанциональны, они вне осязаемости, да ещё и цель агента совсем уж эфемерна - намерения, которые перестают ими быть, если знающий их оказался в захвате. Намерения перестанут быть таковыми ещё до первого допроса пленного.
Ну, а если, как мы уже это делали, перевернуть шахматную доску и посмотреть на игру со стороны охотника за шпионами? Как производится калькуляция его операций?
Василий К. Пак в своих лекциях разделял охоту за шпионами на два вида. Первый: непосредственно контршпионаж, то есть защита секретной информации от "посторонних глаз". И второй: контрразведка или деятельность по нейтрализации враждебных действий со стороны правительственных, корпоративных, включая криминальные, разведывательных спецслужб. Разумеется, деятельность и первого, и второго вида обеспечивается фондами, подлинные источники, размеры и распределение которых никто, включая начальников спецслужб, никогда не узнает. Сомнительно, чтобы вообще нашелся когда-либо и где-либо человек, располагающий более или менее точными сведениями на этот счет.
Кореец сравнивал фонды служб безопасности с питанием сторожевой собаки. Собака существует кормежкой, работа "в поле" для неё - вторична. Таким образом, одно от другого напрямую не зависят. Когда работы мало или есть возможность её не доделать, на рационе это не сказывается. "Вектор заинтересованности" - кормежка. Симпатичная болонка "сниффер", натасканная на запах взрывчатки или наркотиков, ищет не их, а пропитанную их "ароматами" кормежку, к которой приучена. Песик, всеобщий любимец и баловень, считает, что он кормится или удовлетворяет привитые ему привычки, а хозяин, что - тот служит, и однажды даст возможность и ему получить премию... Вывод Василий К. Пак предлагал слушателям сделать самим.
Принимая за знаменатель "корм" и за числитель "службу", кореец и выводил уравнение, в котором "икс" эффективности ставил в числитель, а расходуемые фонды в знаменатель.
Таких уравнений он предлагал три. По числу типов шпионов по найму, проникновение которых упреждают, выявляют, пресекают и используют, если необходимо, в своих интересах службы контршпионажа и контрразведки.
Для первого употреблялся старомодный термин "предатель".
Психологически на уровне обывательского сознания считается, что "предатель" нечто более отвратительное, чем чужак, совершивший кражу информации. Появление "изменника" рассматривается не просто как гнусный инцидент в общественной жизни, но и как инцидент исключительный, да ещё почему-то, помимо предателя, марающий позором весь коллектив предприятия или учреждения, а некоторые, распалившись в гневе, заявят, что и всей нации. Оказаться обворованным любимым человеком, другом или иным доверенным лицом - такое "не укладывается в голове". Комплекс абстрактной невозможности предательства в "собственных рядах" живуч и агонизирует долго ещё и после того, когда вещественные доказательства оказались налицо. Люди принимаются выискивать ещё и некие внешние причины происшедшего. И, конечно, уходят от истины.
Любая структура, в том числе и решающая вопросы безопасности, допускает в своей организационной идеологии хотя бы минимальную степень взаимного личного доверия сотрудников всех уровней подчинения. Иначе организация не будет дееспособной. Презумпция лояльности всех в отношении всех. Но эти все допускают, конечно, что предательство кого-то в отношении кого-то или всей структуры в целом когда-нибудь да случится.
Однако рожденные предавать не предают, если не возникнет возможности или, лучше сказать, выгодного повода для предательства. А когда повод возникнет, предаст любой, что бы там не говорили. Вроде того, как переходят из одного клуба в другой футболисты. Приверженность честной игре достоинство в глазах зрителя, а не игроков. Для профессионалов смысл игры не победа, а материальный выигрыш. Зачем иначе, как ни ради куска хлеба, становятся профессионалами?
Такие фигуранты обретаются обычно на нижних ступенях иерархии, в отношении которых какие-либо подозрения минимальны, но где возможности для эффективного шпионажа в изобилии. Скажем, толковый секретарь и в наши дни автоматизированной конторской рутины остается ключевой фигурой в большинстве организаций. Первейшее правило всякого шефа службы безопасности в любой структуре гласит: насторожись в отношении секретаря или помощника, отказавшегося уйти вслед за начальником, передвинутым в другое место...
Второй тип агента, который рассматривается контрразведкой в качестве цели для преследования, это иностранец. Второй потому, что его запускать в дело намного труднее. Выше мы уже рассматривали насколько сложно в большинстве случаев организовывать такие проникновения на практике. По существу нечто чуждое организму вживается в него для выполнения грязной работы. Как и в первом случае, здесь тоже совершается обман, но, как считается, не столь гнусный, поскольку виновник - чужак, пришлый. Он просто походил на нечто такое, что казалось "преданной делу и коллективу" личностью, которая проникла на свою должность в силу недостаточных проверок. Есть на кого пенять: профи из службы безопасности подвели...
Есть и третий тип. Если существование двух первых, у которых внешняя оболочка прикрывает сущность, схоже в том, что они в одинаковой мере не контролируют свое служебное окружение, то третий - это тип, которому вполне подвластны большинство сотрудников. Это тип близкий к тому виду шпиона, который мы уже обозначили термином "крот".
Практически, такого сорта шпион и предатель, и иностранец. Обычно он из высокопоставленных финансовых, промышленных, культурологических или политических "глобалистов", чьи корпоративные, клановые и личные интересы давно уже трансформировались в несколько национальных паспортов.
К такого рода шпионам "в силу судьбы" контрразведка, разумеется, почти не суется. Впрочем, и шпионы по найму им не ровня. Эти высокие "коллеги" добывают не только информацию и намерения. Их цель шире: разработка в чью-то пользу и, прежде всего, собственную фьючерсных сделок по континентам, например, между банками Запада, мусульманского мира, Евразии и Китая или соответствующими торговцами оружием с замахом на десять или двадцать лет вперед...
Возвращаясь к уравнению, изобретенному автором курса "Идеология ловушек" и казахским корейцем буддистом Василием К. Паком, выявление, перехват и возможная перевербовка трех перечисленных типов агентов весьма разнятся по затрачиваемым (и выделяемым) фондам. Разбросы по статьям расходов случаются астрономические. При этом в последнем случае, то есть когда речь идет о "глобалисте", охотнику за шпионами приходиться становиться банковским экспертом, чтобы подсчитать более или менее точно конечный баланс затеваемой операции.
Карл Оскарович Шульц, рижский немец и мастер-чемпион по восточным единоборствам в конце 50-х, а позже - финансовый управляющий конторы Алексеевских информационных курсов имени проф. А. В. Карташова, сетуя на растущие расходы, сказал однажды:
- Ограничивайте себя, господа... Когда спортсмен, шпион, артист или писатель совсем уж продался за деньги, он меняет профессию на что-то иное.
2
До заведования финчастью Алексеевских курсов К. О. Шульц прокладывал "кротовий" тоннель в валютно-финансовой структуре, ведавшей учетом чеков латвийских валютных магазинов. Зарылся он под почву младшим референтом и за пятнадцать лет прогрызся до кресла заместителя шефа всей торговой конторы. Специфическое спортивное прошлое и возникавшие на его почве связи обеспечили рижанину спокойное прохождение всех проверок. Известная ему информация и его влияние на решения, касающиеся долларовых резервов бывшего СССР, следует думать, впечатляли его работодателей...
Должность, которую Карл Оскарович получил на Алексеевских курсах вскоре после перехода на статус "невозвращенца" во время командировки в Лиму, давала возможность "любительски", как он говорил, собирать картотеку из упоминаний, ссылок, сообщений и тому подобного относительно шпионов-"кротов". Он в те годы выжидал истечения срока секретности своих подвигов, на файле с описаниями которых, его подрядчик, надо думать, сделал пометку "хранить [сто] лет", после чего намеревался создать некий литературный труд с использованием картотечных заготовок.
По данным Шульца, первым упоминаемым в шпионском сообществе "кротом" оказался русский эмигрант-белогвардеец, который в середине 1930-х внедрился в советские разведывательные службы в Европе. Однако, по сути своих оперативных действий "кротом" эмигрант не был. В ходе вербовочной операции ему присвоили кличку "Крот". И только-то. Он мог бы быть, например, "Барсуком" или "Крысой". Термин "крот" вообще не существовал в шпионский жаргоне того времени. Он родился или, как говорил Шульц, его открыли "в самые холодные годы" холодной годы. Слово приобрело смысл, содержание, нравственную окраску и значимость благодаря этой войне и появилось в словарях в начале 1980-х. В картотеке рижского немца имелось высказывание бывшего директора ФБР Эдварда Гувера о том, что слово "крот" никогда не использовалось его агентами. Такая "деятельность" обозначалась как "проникновение".
В истории правления короля Генриха VII, написанной Фрэнсисом Беконом в 1622 году, бывший рижский "крот" выудил такую цитату: "Он [король Генрих] был осторожен и либерален, благодаря чему мог иметь хорошие разведывательные сведения отовсюду заграницей... Оттуда также наскакивали такие кроты, которые постоянно работали, чтобы копать под него".
Обращался Карл Оскарович в ходе своих изысканий и к советским, как он говорил, университетским источникам, ссылаясь на британского писателя Джона Ле Карре, дипломата и разведчика, который относил термин к жаргону КГБ. "Источники" письменно рекомендовали ему считать мнение Ле Карре не "корректным" и утверждали, что термин им самим стал известен только из "западных источников" в начале 1970-х.
Предложенная финансистом Шульцем классическая, по его мнению, дефиниция для шпионского "крота" выглядит следующим образом:
"Крот является агентом проникновения, внедренным в службу противника, союзника или нейтрала, с секретным намерением добиться положения, которое даст ему возможность быть полезным тем, чьим интересам он на самом деле действительно предан".
Сказано метко: действительно предан...
Вывод из определения следовал тот, что никакие финансовые затраты не сработают для выявления и перехвата опасного и мелкого зверька, если охоту поведет толпа псарей, которым, возможно, этот же "крот" формально и платит содержание в силу достигнутого им положения. "Не отправляйте свору собак ловить мышку, - говорил Шульц. - Кошка сделает это и тише, и лучше".
"Кроты" являются уникальными, долгосрочными инвестициями разведывательной службы и неизменно соотносятся с её стратегическим планированием. Расходы на "кошку", не закормленную хозяином и не изувеченную селекционерами, могут обрушить миллионные вложения и, более того, будущие миллиардные прибыли, на которые рассчитывал противник. Таким может обернуться "гамбургский счет", другими словами - объективный и честный, на закрытом от публики и от политиков, "только для профессионалов" состязании по борьбе между шпионами и охотниками за ними.
Более того, выявленный "крот", если умело им распорядиться, начнет приносить контрразведке доходы. Обычно, взвесив возможные личные последствия своего провала, "крот" уступает попыткам добиться от него сотрудничества, разумеется, в рамках допустимой уверенности в его совершенно неискренней чистосердечности. Конфронтация с захваченным агентом - безвозвратный шаг, к ней не прибегают никогда, если, конечно, не вмешиваются политиканы.
Пределы полезного сотрудничества, на которое рассчитывает контрразведка, зависят от остроты опасности, которую раскрытый "крот" почувствует как со стороны своих, так и от новых властителей его судьбы. Степень бедственного положения "крота" определяет и степень выявления через него других агентов противника и того, что известно этому противнику об операциях, проводимых коллегами контрразведчика из собственной разведывательной службы.
Во всякой спецконторе или для всякого шпиона по найму не существует ничего более требующего сокрытия, чем собственные наработанные оперативные методы. В случаях, когда "крот" оказался вычислен, спецконтора, на которую он работал, не жалеет ни сил, ни фондов, идет и на "мокрое" в отношении провалившегося, чтобы запрятать подальше абсолютно все сведения о том, как он оказался внедрен в "систему" и как его в ней "поддерживали", пока он выполнял свою работу. Что-либо полезное об этом может быть выведано только при условии сотрудничества со стороны "крота".
Перечисленные обстоятельства дают "кроту" козыри для игры и блефа. В его деле не было, и тем более нет теперь, когда он попался, места для сентиментальных истин или высокой морали. Бесполезно искать искренность или раскаяние там, где их никогда не бывает. И на первом же допросе "крот" не откроет рта до тех пор, пока не поймет, что с ним собираются говорить в предельно деловой манере. Он ждет одного: понимания, что только его личные интересы, вполне услышанные, понятые и принятые дознавателем, его собственное спасение и безопасность близких могут перевесить его обязательства по отношению к своему подрядчику.
Сторонним наблюдателям такая торговля внушает естественное отвращение. Шпион по найму, оказавшийся на положении захваченного "крота", должен учитывать это. Поэтому, даже когда уторговывание предательства идет, по всей видимости, для него успешно, до заключения сделки может оказаться ещё далеко. Или она внезапно сорвется. Для этого достаточно неадекватной реакции в политических "верхах" противника, которая выльется в резолюцию типа "Подонок смеет торговаться!" на записке с предложением заключить сделку на таких-то и таких-то условиях.
С точки зрения гамбургского счета расстрел или пожизненное для "крота" - наихудшее возмездие с точки зрения профессионалов из контрразведки или службы контршпионажа. Это - наказание, продиктованное эмоциями, то есть с профессиональной точки зрения ценою в "ноль". Настоящий ответный урон наносится противнику только выкачиванием из "крота" всего, что возможно и доступно. Это тот самый случай, когда воздаяние за преступление определяется не судьями, а экспертами контрразведки и разведки.
Есть и ещё одна из возможностей извлечь из "крота" прибыль использовать в будущем шпионском обмене, когда необходимость в таком возникнет. Разумеется, до этого "крота" выжимают "до суха" и настолько, что предположение относительно его использования кем-то ещё в будущем покажется просто абсурдным...
И все же прежде, чем наступает печальный финал, шпион, принявший личину "крота", имеет неисчислимые возможности избежать захвата. Возможности эти ему дают ловушки, расставляемые в расчете на мелкую уязвимость в обыденном поведении предполагаемого "крота", который, между тем, по мере служебного роста становится все больше не по зубам контрразведке. Расстановка "неумных" ловушек - только сигнал "кроту" о глуповатом внимании службы безопасности к тому уровню служащих, на который он уже поднялся. Подметив нечто подобное, "крот", используя служебное положение, просто "обанкротит" своего противника заранее.
Однако, вернемся к "кошке", которая, действуя в сущности по мелочам, оборачиваются крупной проблемой для "крота", да и не только для него.
Первая мелочь такого рода - язык, на котором говорит "крот" на службе, дома, в баре, в магазине и даже во сне. Великую истину высказала жена одного нелегала в Лондоне относительно своего мужа-якобы-ирландца, отправляя вздорный, ничего не содержащий по существу и продиктованный ревностью донос: "Его ирландский мне всегда казался выученным...". Леди полагала, что допрос, под который она подвела гулену в Скотлэнд Ярде, приструнит его и вернет домой...
Временные и иные затраты на овладение языком шпион по найму не вправе прекращать в течение жизни. Речь является идентификатором. Даже родной язык выдает место, где находится ваша деревня, или какой хедер пришлось заканчивать. Использование (или не использование) того или иного языка говорит многое о личности и том, что она из себя представляет этически, социально и культурно, а это многое в свою очередь говорит о манере и привычке думать. Содержание разговоров, стиль, словарь, тон и артикуляция являются точно в такой же степени важными, как и выбор языка общения сам по себе.
Сейчас английский, французский, испанский и арабский языки считаются родным или вторым языком огромного числа людей по всему миру. Акцент, как и смысл, вкладываемый в разные слова, стиль их подбора позволяют различать их пользователей по расовым, культурным и географическим признакам с очень высокой степенью даже в Интернете. Искусный лингвист с поразительной точностью определит где, когда, при каких обстоятельствах та или иная личность выучила язык, а также в каких кругах она обычно вращается. Особенно часто выдавали шпионов языковые архаизмы.
Кроме того, существуют как бы "языки" внутри языков, то есть жаргоны, на которых бегло говорят совсем уж в узких кругах. Между общающимися на сленге устанавливается особое доверие и, даже если других рекомендаций нет, владение "феней" уже служит своеобразной гарантией того, что перед вами человек вашего круга. Чужак же или притворщик выдаст себя, поскольку в разговоре проявит отсутствие речевой беглости или недопонимание.
В технических и научных сферах язык, которым пользуются при решении оперативных задач и который является, по сути, единственно возможным в совместной работе, служит ещё и средством установления своеобразного товарищества между людьми, вряд ли ставшими бы общаться между собой в иных условиях. Шпион, который внедрен извне в такое сообщество, сталкивается с лингвистическими проблемами, если пытается сойти за своего. Несколько умело заданных ему "кошкой" вопросов и - план расследования готов.
Втягивание в общественные склоки и битвы по переделу собственности превращает шпиона в подельщика, повязанного корпоративным интересом с заказчиком. На этом пункте для него заканчиваются отношения подрядчик-наемник. Неминуемо придется сделать следующий шаг - по ноздри увязнуть в политической, финансовой, общественной и любой другой трясине, то есть в том, что можно назвать "наркотической зависимостью" какого-то политика, некоей корпорации или партии от неутолимой жажды собственности, интриг, скандалов и разборок. Шпион в этом случае становится ферментом общественного невроза. А такую привилегию следует оставлять средствам массовой информации. Шпион выдает продукцию и, тем более, ставит свою подпись под ней, не для публичного обозрения подобно журналистам.
Между профессией шпиона и журналиста, специализирующегося на расследованиях, существует, хотя и тонкая, но непроницаемая переборка. Переборку эту обычно видят далеко не все. Структуры, как правительственные, так и корпоративные, а также частные лица, обладающие избытком средств и нехваткой здравого смысла, часто выступают энтузиастами создания сыскных контор или артелей, которые занимаются шпионажем там, где могли бы разобраться в происходящем подготовленные и толковые репортеры, более или менее не всегда и всем продающиеся. К сожалению, в закрытых, тоталитарных и так называемых "переходных" обществах знающие цену своим взглядам журналисты почти не водятся. Именно следствием этого и является то, что затевается множество мелких и незрелых "игр в шпионов", дискредитирующих честь ремесла и шпиона, и журналиста. Ввязываются в них от не слишком большого ума жаждущие званий и денежных фондов младшие и средние клерки спецконтор и того же сорта репортеры.
Особенно нелепо и недостойно такое выглядит, когда шпионажем увлекаются, считая его всемогущим, власть имущие. Предлагаемые "сверху" правительственным или частным спецконторам подряды напоминают, случается, по сути своей предложение обойти все лотерейные киоски в стране и в каждом заполучить билетик с главным призом. С плохо скрываемым удовольствием недобросовестные профи, глумясь в душе, растранжиривают фонды, да и рабочее время, чтобы выдать заказчику груду не выигрышных билетов для финансового отчета, хотя игра сама по себе доставила всем удовольствие, и даже случались мелкие удачи. Естественно, сопроводив отчет "достойными" донесениями. А ведь тем временем кто-то действительно сорвал где-то самый большой выигрыш!
Сознание того, что такой приз кто-то все-таки заполучил, подхлестывает в среде даже трезвых людей азартную мечту о том, что однажды наступит и их день. Удачу увязывают с одним "шпионским" ходом, вполне по плечу, как они считают, скудно оплачиваемому агенту, который, совершив некий подвиг, наконец-то, выспренно говоря, повернет колесо Фортуны в нужную сторону.
Игра в шпионаж с помощью наемников-одиночек больше присуща корпоративным и индивидуальным подрядчикам. Правительственные "преодолевают трудности" не за счет качества, а облавой. Например, по данным на сентябрь 2001 года под разными предлогами - от "борьбы с разрушительными идеями" и до "гарантии безопасности" - пользование интернетовскими коммуникациями запрещено гражданам двадцати стран мира, а власти Саудовской Аравии, Азербайджана, Белоруссии, Китая, Северной Кореи, Кубы, Ирака, Ирана, Казахстана, Киргизстана, Ливии, Сьерра-Леоне, Сирии, Туркменистана, Туниса и Вьетнама ставят для выхода в "паутину" практически непреодолимые ограничения.
Использование шпионажа не по назначению порождает дешевые легенды о всесилии разведки. Этот шпионский миф, мечта властолюбцев, основан на абсурдных надеждах. Мечта эта напоминает сказочку, о том, будто там, где радуга упирается в землю, появляется горшок с золотом.
Большие призы, охраняемые самой изощренной правительственной или корпоративной мощью, однако, берутся. Это известно и из истории, и по событиям наших дней. Такие трофеи оказывались достижимы на удивление часто, но далеко не для всех. Как правило, они - результат штучной работы. То есть, по плечу профи, которые в полном смысле слова получили свой редкий дар от Бога, владеют ремеслом на уровне искусства, полагаются только на себя и свой опыт, сохраняют способность фокусировать свою цель при любых путаных обстоятельствах и не на йоту не выходят за предписанные их ремеслом рамки.
Призы засекречены крепко. Не следует заблуждаться насчет того, что они достаются более или менее дешево. Чтобы крупно выиграть, ходят в дорогие казино, а не по киоскам с лотерейными билетами. Секреты, которые будет добывать шпион, по определению запечатаны десятками всевозможных печатей, включая бронированные двери, электронные и ставшие модными радиационные и бактериологические ловушки. Эти секреты, в особенности когда речь идет о намерениях, обычно не имеют материального носителя, они хранятся, дополняются или меняются в головах ограниченной горстки людей.
Физические, то есть внешние формы обеспечения безопасности подходов к тайнам и людям, которым о них что-то известно, бесконечны по вариантности. Разрабатываются сменные системы сложных, по существу непредсказуемых процедур допуска к секретным материалам, изложенным на бумаге или имеющих иные материальные носители. Эти системы обеспечивают непрерывную, постоянно продолжающуюся идентификацию личности, пользующейся секретными материалами, предусматривают многоуровневое утверждение разрешений на допуски, а также меры пресечения несанкционированного копирования или уноса источника.
Попытка преодолевать перечисленные препятствия с налета, грубое вторжение, налет или прямое воровство, конечно, не исключаются. Но шпионы по найму карьеры на этом не делают. Для таких операций нанимают либо американского Рембо, либо российского Бешеного, а это уже из области мифологии. Шпионаж - как кража секретов и их доставка заказчику - ремесло невидимок. Эта работа требует редкого артистизма, именно такого рода артистизма, который и позволяет разглядеть, заполучить и использовать малейшую возможность в нужном направлении. На Алексеевских информационных курсах это называлось искусством позиционирования - подобраться там, где нужно, вовремя и ровно настолько, чтобы дотянуться...
Исключительные личные и профессиональные качества шпиона останутся не востребованными, если он не дотянется до цели. Увеличительное стекло в руках его подрядчика, образно говоря, окажется повернуто к объекту не совсем той стороной.
Получение стратегического значения разведывательных данных посредством шпионажа ни в какие времена не представляло собой предприятие более дешевое по стоимости, чем, скажем, аналогичная операция с помощью силового захвата. Но суть проблемы в том и состоит, что в отличие от спецназа шпион и его действия не субстанциональны, они вне осязаемости, да ещё и цель агента совсем уж эфемерна - намерения, которые перестают ими быть, если знающий их оказался в захвате. Намерения перестанут быть таковыми ещё до первого допроса пленного.
Ну, а если, как мы уже это делали, перевернуть шахматную доску и посмотреть на игру со стороны охотника за шпионами? Как производится калькуляция его операций?
Василий К. Пак в своих лекциях разделял охоту за шпионами на два вида. Первый: непосредственно контршпионаж, то есть защита секретной информации от "посторонних глаз". И второй: контрразведка или деятельность по нейтрализации враждебных действий со стороны правительственных, корпоративных, включая криминальные, разведывательных спецслужб. Разумеется, деятельность и первого, и второго вида обеспечивается фондами, подлинные источники, размеры и распределение которых никто, включая начальников спецслужб, никогда не узнает. Сомнительно, чтобы вообще нашелся когда-либо и где-либо человек, располагающий более или менее точными сведениями на этот счет.
Кореец сравнивал фонды служб безопасности с питанием сторожевой собаки. Собака существует кормежкой, работа "в поле" для неё - вторична. Таким образом, одно от другого напрямую не зависят. Когда работы мало или есть возможность её не доделать, на рационе это не сказывается. "Вектор заинтересованности" - кормежка. Симпатичная болонка "сниффер", натасканная на запах взрывчатки или наркотиков, ищет не их, а пропитанную их "ароматами" кормежку, к которой приучена. Песик, всеобщий любимец и баловень, считает, что он кормится или удовлетворяет привитые ему привычки, а хозяин, что - тот служит, и однажды даст возможность и ему получить премию... Вывод Василий К. Пак предлагал слушателям сделать самим.
Принимая за знаменатель "корм" и за числитель "службу", кореец и выводил уравнение, в котором "икс" эффективности ставил в числитель, а расходуемые фонды в знаменатель.
Таких уравнений он предлагал три. По числу типов шпионов по найму, проникновение которых упреждают, выявляют, пресекают и используют, если необходимо, в своих интересах службы контршпионажа и контрразведки.
Для первого употреблялся старомодный термин "предатель".
Психологически на уровне обывательского сознания считается, что "предатель" нечто более отвратительное, чем чужак, совершивший кражу информации. Появление "изменника" рассматривается не просто как гнусный инцидент в общественной жизни, но и как инцидент исключительный, да ещё почему-то, помимо предателя, марающий позором весь коллектив предприятия или учреждения, а некоторые, распалившись в гневе, заявят, что и всей нации. Оказаться обворованным любимым человеком, другом или иным доверенным лицом - такое "не укладывается в голове". Комплекс абстрактной невозможности предательства в "собственных рядах" живуч и агонизирует долго ещё и после того, когда вещественные доказательства оказались налицо. Люди принимаются выискивать ещё и некие внешние причины происшедшего. И, конечно, уходят от истины.
Любая структура, в том числе и решающая вопросы безопасности, допускает в своей организационной идеологии хотя бы минимальную степень взаимного личного доверия сотрудников всех уровней подчинения. Иначе организация не будет дееспособной. Презумпция лояльности всех в отношении всех. Но эти все допускают, конечно, что предательство кого-то в отношении кого-то или всей структуры в целом когда-нибудь да случится.
Однако рожденные предавать не предают, если не возникнет возможности или, лучше сказать, выгодного повода для предательства. А когда повод возникнет, предаст любой, что бы там не говорили. Вроде того, как переходят из одного клуба в другой футболисты. Приверженность честной игре достоинство в глазах зрителя, а не игроков. Для профессионалов смысл игры не победа, а материальный выигрыш. Зачем иначе, как ни ради куска хлеба, становятся профессионалами?
Такие фигуранты обретаются обычно на нижних ступенях иерархии, в отношении которых какие-либо подозрения минимальны, но где возможности для эффективного шпионажа в изобилии. Скажем, толковый секретарь и в наши дни автоматизированной конторской рутины остается ключевой фигурой в большинстве организаций. Первейшее правило всякого шефа службы безопасности в любой структуре гласит: насторожись в отношении секретаря или помощника, отказавшегося уйти вслед за начальником, передвинутым в другое место...
Второй тип агента, который рассматривается контрразведкой в качестве цели для преследования, это иностранец. Второй потому, что его запускать в дело намного труднее. Выше мы уже рассматривали насколько сложно в большинстве случаев организовывать такие проникновения на практике. По существу нечто чуждое организму вживается в него для выполнения грязной работы. Как и в первом случае, здесь тоже совершается обман, но, как считается, не столь гнусный, поскольку виновник - чужак, пришлый. Он просто походил на нечто такое, что казалось "преданной делу и коллективу" личностью, которая проникла на свою должность в силу недостаточных проверок. Есть на кого пенять: профи из службы безопасности подвели...
Есть и третий тип. Если существование двух первых, у которых внешняя оболочка прикрывает сущность, схоже в том, что они в одинаковой мере не контролируют свое служебное окружение, то третий - это тип, которому вполне подвластны большинство сотрудников. Это тип близкий к тому виду шпиона, который мы уже обозначили термином "крот".
Практически, такого сорта шпион и предатель, и иностранец. Обычно он из высокопоставленных финансовых, промышленных, культурологических или политических "глобалистов", чьи корпоративные, клановые и личные интересы давно уже трансформировались в несколько национальных паспортов.
К такого рода шпионам "в силу судьбы" контрразведка, разумеется, почти не суется. Впрочем, и шпионы по найму им не ровня. Эти высокие "коллеги" добывают не только информацию и намерения. Их цель шире: разработка в чью-то пользу и, прежде всего, собственную фьючерсных сделок по континентам, например, между банками Запада, мусульманского мира, Евразии и Китая или соответствующими торговцами оружием с замахом на десять или двадцать лет вперед...
Возвращаясь к уравнению, изобретенному автором курса "Идеология ловушек" и казахским корейцем буддистом Василием К. Паком, выявление, перехват и возможная перевербовка трех перечисленных типов агентов весьма разнятся по затрачиваемым (и выделяемым) фондам. Разбросы по статьям расходов случаются астрономические. При этом в последнем случае, то есть когда речь идет о "глобалисте", охотнику за шпионами приходиться становиться банковским экспертом, чтобы подсчитать более или менее точно конечный баланс затеваемой операции.
Карл Оскарович Шульц, рижский немец и мастер-чемпион по восточным единоборствам в конце 50-х, а позже - финансовый управляющий конторы Алексеевских информационных курсов имени проф. А. В. Карташова, сетуя на растущие расходы, сказал однажды:
- Ограничивайте себя, господа... Когда спортсмен, шпион, артист или писатель совсем уж продался за деньги, он меняет профессию на что-то иное.
2
До заведования финчастью Алексеевских курсов К. О. Шульц прокладывал "кротовий" тоннель в валютно-финансовой структуре, ведавшей учетом чеков латвийских валютных магазинов. Зарылся он под почву младшим референтом и за пятнадцать лет прогрызся до кресла заместителя шефа всей торговой конторы. Специфическое спортивное прошлое и возникавшие на его почве связи обеспечили рижанину спокойное прохождение всех проверок. Известная ему информация и его влияние на решения, касающиеся долларовых резервов бывшего СССР, следует думать, впечатляли его работодателей...
Должность, которую Карл Оскарович получил на Алексеевских курсах вскоре после перехода на статус "невозвращенца" во время командировки в Лиму, давала возможность "любительски", как он говорил, собирать картотеку из упоминаний, ссылок, сообщений и тому подобного относительно шпионов-"кротов". Он в те годы выжидал истечения срока секретности своих подвигов, на файле с описаниями которых, его подрядчик, надо думать, сделал пометку "хранить [сто] лет", после чего намеревался создать некий литературный труд с использованием картотечных заготовок.
По данным Шульца, первым упоминаемым в шпионском сообществе "кротом" оказался русский эмигрант-белогвардеец, который в середине 1930-х внедрился в советские разведывательные службы в Европе. Однако, по сути своих оперативных действий "кротом" эмигрант не был. В ходе вербовочной операции ему присвоили кличку "Крот". И только-то. Он мог бы быть, например, "Барсуком" или "Крысой". Термин "крот" вообще не существовал в шпионский жаргоне того времени. Он родился или, как говорил Шульц, его открыли "в самые холодные годы" холодной годы. Слово приобрело смысл, содержание, нравственную окраску и значимость благодаря этой войне и появилось в словарях в начале 1980-х. В картотеке рижского немца имелось высказывание бывшего директора ФБР Эдварда Гувера о том, что слово "крот" никогда не использовалось его агентами. Такая "деятельность" обозначалась как "проникновение".
В истории правления короля Генриха VII, написанной Фрэнсисом Беконом в 1622 году, бывший рижский "крот" выудил такую цитату: "Он [король Генрих] был осторожен и либерален, благодаря чему мог иметь хорошие разведывательные сведения отовсюду заграницей... Оттуда также наскакивали такие кроты, которые постоянно работали, чтобы копать под него".
Обращался Карл Оскарович в ходе своих изысканий и к советским, как он говорил, университетским источникам, ссылаясь на британского писателя Джона Ле Карре, дипломата и разведчика, который относил термин к жаргону КГБ. "Источники" письменно рекомендовали ему считать мнение Ле Карре не "корректным" и утверждали, что термин им самим стал известен только из "западных источников" в начале 1970-х.
Предложенная финансистом Шульцем классическая, по его мнению, дефиниция для шпионского "крота" выглядит следующим образом:
"Крот является агентом проникновения, внедренным в службу противника, союзника или нейтрала, с секретным намерением добиться положения, которое даст ему возможность быть полезным тем, чьим интересам он на самом деле действительно предан".
Сказано метко: действительно предан...
Вывод из определения следовал тот, что никакие финансовые затраты не сработают для выявления и перехвата опасного и мелкого зверька, если охоту поведет толпа псарей, которым, возможно, этот же "крот" формально и платит содержание в силу достигнутого им положения. "Не отправляйте свору собак ловить мышку, - говорил Шульц. - Кошка сделает это и тише, и лучше".
"Кроты" являются уникальными, долгосрочными инвестициями разведывательной службы и неизменно соотносятся с её стратегическим планированием. Расходы на "кошку", не закормленную хозяином и не изувеченную селекционерами, могут обрушить миллионные вложения и, более того, будущие миллиардные прибыли, на которые рассчитывал противник. Таким может обернуться "гамбургский счет", другими словами - объективный и честный, на закрытом от публики и от политиков, "только для профессионалов" состязании по борьбе между шпионами и охотниками за ними.
Более того, выявленный "крот", если умело им распорядиться, начнет приносить контрразведке доходы. Обычно, взвесив возможные личные последствия своего провала, "крот" уступает попыткам добиться от него сотрудничества, разумеется, в рамках допустимой уверенности в его совершенно неискренней чистосердечности. Конфронтация с захваченным агентом - безвозвратный шаг, к ней не прибегают никогда, если, конечно, не вмешиваются политиканы.
Пределы полезного сотрудничества, на которое рассчитывает контрразведка, зависят от остроты опасности, которую раскрытый "крот" почувствует как со стороны своих, так и от новых властителей его судьбы. Степень бедственного положения "крота" определяет и степень выявления через него других агентов противника и того, что известно этому противнику об операциях, проводимых коллегами контрразведчика из собственной разведывательной службы.
Во всякой спецконторе или для всякого шпиона по найму не существует ничего более требующего сокрытия, чем собственные наработанные оперативные методы. В случаях, когда "крот" оказался вычислен, спецконтора, на которую он работал, не жалеет ни сил, ни фондов, идет и на "мокрое" в отношении провалившегося, чтобы запрятать подальше абсолютно все сведения о том, как он оказался внедрен в "систему" и как его в ней "поддерживали", пока он выполнял свою работу. Что-либо полезное об этом может быть выведано только при условии сотрудничества со стороны "крота".
Перечисленные обстоятельства дают "кроту" козыри для игры и блефа. В его деле не было, и тем более нет теперь, когда он попался, места для сентиментальных истин или высокой морали. Бесполезно искать искренность или раскаяние там, где их никогда не бывает. И на первом же допросе "крот" не откроет рта до тех пор, пока не поймет, что с ним собираются говорить в предельно деловой манере. Он ждет одного: понимания, что только его личные интересы, вполне услышанные, понятые и принятые дознавателем, его собственное спасение и безопасность близких могут перевесить его обязательства по отношению к своему подрядчику.
Сторонним наблюдателям такая торговля внушает естественное отвращение. Шпион по найму, оказавшийся на положении захваченного "крота", должен учитывать это. Поэтому, даже когда уторговывание предательства идет, по всей видимости, для него успешно, до заключения сделки может оказаться ещё далеко. Или она внезапно сорвется. Для этого достаточно неадекватной реакции в политических "верхах" противника, которая выльется в резолюцию типа "Подонок смеет торговаться!" на записке с предложением заключить сделку на таких-то и таких-то условиях.
С точки зрения гамбургского счета расстрел или пожизненное для "крота" - наихудшее возмездие с точки зрения профессионалов из контрразведки или службы контршпионажа. Это - наказание, продиктованное эмоциями, то есть с профессиональной точки зрения ценою в "ноль". Настоящий ответный урон наносится противнику только выкачиванием из "крота" всего, что возможно и доступно. Это тот самый случай, когда воздаяние за преступление определяется не судьями, а экспертами контрразведки и разведки.
Есть и ещё одна из возможностей извлечь из "крота" прибыль использовать в будущем шпионском обмене, когда необходимость в таком возникнет. Разумеется, до этого "крота" выжимают "до суха" и настолько, что предположение относительно его использования кем-то ещё в будущем покажется просто абсурдным...
И все же прежде, чем наступает печальный финал, шпион, принявший личину "крота", имеет неисчислимые возможности избежать захвата. Возможности эти ему дают ловушки, расставляемые в расчете на мелкую уязвимость в обыденном поведении предполагаемого "крота", который, между тем, по мере служебного роста становится все больше не по зубам контрразведке. Расстановка "неумных" ловушек - только сигнал "кроту" о глуповатом внимании службы безопасности к тому уровню служащих, на который он уже поднялся. Подметив нечто подобное, "крот", используя служебное положение, просто "обанкротит" своего противника заранее.
Однако, вернемся к "кошке", которая, действуя в сущности по мелочам, оборачиваются крупной проблемой для "крота", да и не только для него.
Первая мелочь такого рода - язык, на котором говорит "крот" на службе, дома, в баре, в магазине и даже во сне. Великую истину высказала жена одного нелегала в Лондоне относительно своего мужа-якобы-ирландца, отправляя вздорный, ничего не содержащий по существу и продиктованный ревностью донос: "Его ирландский мне всегда казался выученным...". Леди полагала, что допрос, под который она подвела гулену в Скотлэнд Ярде, приструнит его и вернет домой...
Временные и иные затраты на овладение языком шпион по найму не вправе прекращать в течение жизни. Речь является идентификатором. Даже родной язык выдает место, где находится ваша деревня, или какой хедер пришлось заканчивать. Использование (или не использование) того или иного языка говорит многое о личности и том, что она из себя представляет этически, социально и культурно, а это многое в свою очередь говорит о манере и привычке думать. Содержание разговоров, стиль, словарь, тон и артикуляция являются точно в такой же степени важными, как и выбор языка общения сам по себе.
Сейчас английский, французский, испанский и арабский языки считаются родным или вторым языком огромного числа людей по всему миру. Акцент, как и смысл, вкладываемый в разные слова, стиль их подбора позволяют различать их пользователей по расовым, культурным и географическим признакам с очень высокой степенью даже в Интернете. Искусный лингвист с поразительной точностью определит где, когда, при каких обстоятельствах та или иная личность выучила язык, а также в каких кругах она обычно вращается. Особенно часто выдавали шпионов языковые архаизмы.
Кроме того, существуют как бы "языки" внутри языков, то есть жаргоны, на которых бегло говорят совсем уж в узких кругах. Между общающимися на сленге устанавливается особое доверие и, даже если других рекомендаций нет, владение "феней" уже служит своеобразной гарантией того, что перед вами человек вашего круга. Чужак же или притворщик выдаст себя, поскольку в разговоре проявит отсутствие речевой беглости или недопонимание.
В технических и научных сферах язык, которым пользуются при решении оперативных задач и который является, по сути, единственно возможным в совместной работе, служит ещё и средством установления своеобразного товарищества между людьми, вряд ли ставшими бы общаться между собой в иных условиях. Шпион, который внедрен извне в такое сообщество, сталкивается с лингвистическими проблемами, если пытается сойти за своего. Несколько умело заданных ему "кошкой" вопросов и - план расследования готов.