Страница:
Однажды в конце 60-х прошлого века в лаосской столице, во Вьентьяне, Юрий Курнин, "белая ворона", как называли летчиков-наемников, летавших по найму у опиумных князьков из "Золотого Треугольника", на поминальном загуле по коллеге произнес тост: "Смерть - это цена, которую он уплатил за удовольствие от опасности и войны". Когда в Индокитае обстановка поутихла, Курнин вернулся на должность бухгалтера в сайгонском отделении банка "Индо-Суэц". Однако не успокоился. Жажда "удовольствия" от опасности заставила его уйти в частную контору финансовых детективов.
Агенты, поддавшись вербовке и вкусив опасностей, испытывают нечто подобное.
Один нелегал сказал: "Провал - это платеж за соблазн предательством. Только такой наркотик и помогает поддерживать душу живой..."
И то, и другое - "удовольствие от опасности" и "наркотик предательства" - было правдой. Оба не лгали, поскольку не оправдывались, а пытались разобраться в себе самих... Люди, которые их вербовали, сделали это намного раньше, наблюдая за ними со стороны.
Шпионы за шпионами внимательные и проницательные наблюдатели.
Однажды в Рангуне спецгруппа, в которую входили, кроме агентов, психологи, историки, специалисты по культуре и религии, отклонила предложенный "вариант с красавицей" для вербовки местного генерала. Не из чистоплюйства. Просто буддистов невозможно подловить на сексе, который по моральной значимости поставлен у них где-то между едой и испражнением. Чтобы "повязать" генерала, требовалось нечто более простое, чем фотографии с "кроватными сценами", в которых он играл бы роль обрюзгшего Ромео. Деньги. Правда, очень много денег, на которые приобрели золотую статуэтку Будды, подаренную затем генералом бонзам из пагоды Шведаггон ради спасения своей души. Ставшей уже душой завербованного предателя, разумеется.
Розыскники, имеющие дело с домушниками, знают, что грабители квартир и дач редко "опускаются" до нападений и воровства на улице или взлома магазинов. Преданность узкой специализация, помимо всех прочих причин, имеет психологическое объяснение. Для домушника ничего нет более захватывающего, чем проникновение в чужую частную жизнь. Пробуждаются странные, необъяснимые желания. В чужом доме, в гостях, хотя и не прошенных, внезапно оказывается возможным позволить себе абсолютно все. И, прежде всего - такое, что не сделаешь в собственном. К примеру, один всегда оставлял кучу на ковре посреди спальни хозяев. Особо заряжался перед налетом слабительным. Просто не мог уйти, не навалив...
Среди взломщиков, которые воруют секреты, встречаются подобные же. Вероятнее всего, это род душевного расстройства, какой-то внутренней ущербности. Вопреки всем правилам ремесла и инстинкту самосохранения они непременно оставляют "царапинку", своеобразную метку, которую внимательный охотник за шпионом всегда разглядит. Она означает одно: я побывал и навалил столько, что не перешагнешь.
Однако, контрразведчик, говоря тем же языком, перешагивает. И начинает это с обустройства одной из самых старых ловушек - ищет предателя, который уже предал, то есть агента, ранее завербованного шпионом по найму и работающего на него.
Любое предательство, включая собственного работодателя, для шпиона повседневность. Нелегал цинично "додумывает" до конца любые варианты возможного сотрудничества своих "контактов" с контрразведкой противника. При этом он не воспринимает противника как нечто однородное, даже если контрразведывательная служба этого противника хиреет, "славится" нерасторопностью, медлительностью или скудостью бюджетных и мозговых ресурсов. У "них", как и всюду, работают и крайне косные, и крайне гибкие люди, между которыми происходят такие же стычки, как и в продвинутой "структуре". Цинизм помогает нелегалу не доверять любой репутации, не радоваться тому, что факты вдруг начали складываться в благоприятную для него картину, что тот или иной его "контакт" становится все более "плодоносящим". Если оперативная обстановка сулит не запланированную удачу, то, вне сомнения, нелегала "вываживают". Он столкнулся с дезинформацией своей же агентуры. Это - ещё не сыр в мышеловке, конечно. Но ароматом приманки, можно считать, пахнуло.
Предательство профессионал не рассматривает как некую ущербность морали. Мораль в таких делах вообще вводная, постоянно отсутствующая. Верность - это немного страха, много лени, немного усталости, совсем мало ума и много пустых надежд... Если эти компоненты вычленены в характере завербованного агента с ошибкой, то и результат соответствующий: выбор клиента и качество вербовки оставили желать лучшего. Брак, одним словом.
Впрочем, само слово "предательство" по смысловому значению здесь не подходит. Предают того, к кому испытывали чувство привязанности. А таков ли завербованный информатор? И способен ли он на преданность вообще, хотя бы, например, по отношению к собственной кошке?
Вопросы не из числа тех, которые задают себе горные инженеры, устанавливая крепи в шахте: не подведут ли, верно ли сделаны расчеты? Нелегал знает заранее: подведут и любые расчеты, связанные с такими личностями, окажутся ошибочными - это вопрос времени.
Удержание информатора от предательства - смесь инженерной работы и отношений психоаналитика с пациентом. Проще говоря: манипулирование человеком в низменных целях, психологическое обольщение при полном равнодушии к его судьбе.
Вербовка требует времени для изучения перспективного объекта и значительных усилий для его "обволакивания". Изначально выбрать правильную цель - существенно. Если, например, нелегала интересует производство металлов и, скажем, финансовая кухня, где вывариваются цены на стальной прокат, то уборщица, вычищающая мусорные корзины генерального директора комбината металлоконструкций или его помощника, полезнее для вербовки, чем министр экономики.
Концепция вербовочной работы подбирается шпионом по найму, что называется, исключительно "под себя" и за свой счет. Он лишен роскоши правительственных контор использовать экспертов по психоанализу, теории поведения, психоэтническим особенностям людей и моделированию вербовочных подходов. Приходиться набираться ума и практического опыта по этим вопросам самоучкой. Эта постоянная нацеленность шпиона по найму на вербовку агентуры вполне учитывается охотником за нелегалами.
В шпионской работе есть своя стандартная логика и в этом кроется опасность. Шпион за шпионами умеет думать в манере нелегала, по следам которого он спускает свору своих помощников. По этой причине вербовку информаторов нелегал пытается проводить там и так, где и как по расчетам охотника за шпионами он этого делать не собирается.
Предположим, шпион берет подряд на работу в Барселоне, Кощице, Астане или Куала-Лумпуре.
Службы контрразведки, правительственные или частные, в том числе и в этих городах, несомненно держат дежурные ловушки (информаторы и "подсадные") в местах, где чаще всего всплывают "чужаки", владеющие двумя или тремя языками, скажем, английским или французским, китайским или арабским, принятыми в международном обиходе. Такие же дежурные ловушки, более низкого, конечно, "представительского уровня" (информаторы и "подсадные", используемые региональной милицией или полицией) дают "отмашку оранжевым", если в них обозначился иностранец, владеющий местным языком.
Обходной маневр подобных заградительных "дозоров" можно совершить с помощью "контакта поддержки", созданного в месте заброски, скажем, во время приезда этого "контакта" в какую-то третью страну или переданного нелегалу "невзначай" другим его агентом.
Как же развертывается вербовка "контакта поддержки"?
Первое правило обработки человеческого сырья, из которого лепиться "контактный агент", схоже с основным законом любой сделки: не доверяешь, не начинай разговора. А если начинаешь, предложи нечто, что больше всего могло бы заинтересовать противоположную сторону. И это - уже следующее правило. Скажем, внушить надежду на возможность удовлетворить определенные деловые потребности - провести переговоры с фирмой, посетить магазин, где намеченная жертва может воспользоваться скидками по рекомендации нелегала, встретиться с интересным деятелем для интервью, помочь с нужными знакомствами и тому подобное. Затем непременно обнадежить перспективами такого же характера на будущее. Если тип склонен к публичности - в меру развлечь, завязать дружбу, подделаться под его интересы. Если тип из тех, кто потеет от восторга при упоминании о тусовке, на которую ему никогда не попасть, помочь на деле, ничего не обещая заранее, то есть отвести на ещё более фешенебельное сборище. Если человек поведал один-два секрета из своей интимной жизни, нелегал признается, что и у него бывают аналогичные проблемы. Предположим, клиент изменяет жене. Нелегал сообщает дружески, что и в его голове копошатся такие мыслишки. В этом месте можно пустить слезу насчет любви к детям, которая и удерживает от опрометчивых поступков. Ну, а если клиент "голубой", достаточно проявить "душевное" понимание, например, намекнуть, что один из твоих родственников такой же.
Так осуществляется соблазн.
Далее должно возникнуть подобие дружбы. Это основа для сохранения отношений. Но на этом этапе нелегал ещё не выставляется щедрым и состоятельным. Достаточно свободным в средствах, не более. В противном случае у клиента заранее, то есть несвоевременно ещё, может возникнуть подозрение. Конечно, со временем так и будет, но ещё не теперь... Клиент ведь все-таки помнит, что его работа связана с некоей тайной, с секретами, доверием руководства или кого повыше. Шпион проявляет полнейшее равнодушие к этому главному в его глазах достоинству типа. Основное в линии поведения - шпиону нравиться общаться с родственным по духу человеком. Так уж сложились отношения. Нечто вроде судьбы-злодейки. Душевная близость.
Совершенно ясно, что человека, сидящего на ворохе важной информации, быстро не заполучишь. Поэтому не стоит замахиваться широко. Вокруг этого вороха определенно расставлены ловушки соответствующей службы безопасности. И чем значительней обхаживаемая фигура, тем их больше и тем они изощренней. Нелегал намечает цель по зубам - не крупного человека, обычного клерка. Но и тут следует делать все, чтобы предвосхищать сомнения клиента, который в глубине души в конце концов начинает догадывается, конечно, что новый друг добивается от него чего-то. Но клиенту уже должно быть жалко прерывать приятную игру в дружбу, которая к тому же приносит все более ощутимые удобства и - никаких видимых обязательств в обмен.
"Момент истины", однако, приближается. Клиенту предстоит сделать шаг, который и превратит его в "контакт поддержки". То есть, в предателя своей организации или системы. В сущности, это драма, но драма только для него, не для нелегала. Именно поэтому сцена должна пройти вполне обыденно, рутинно, без малейшего драматизма. Тут, как говорится, необходимо поменьше философии и побольше наличных. Главная задача нелегала в ходе такой встречи - не заполучить обещание давать информацию, а успокоить клиента и - не его совесть, конечно, с которой тот уже расстался, а снять у клиента неминуемо возникающий в нем страх, страх перед будущим. Но попросить все же что-то следует. То, что сравнительно легко и совершенно безопасно достать. Как вещественное свидетельство того, что беспокоиться не о чем. Достать к тому же нечто незначительное, совершенно безопасное для тех, у кого "это" будет взято. Скажем, телефонный и E-Mail справочник правительственного управления или корпорации на денек всего-то, поскольку нелегалу необходимо сделать несколько срочных звонков, а это существенно сэкономит его время.
Разумеется, электронная записная книжка, в "памяти" которой загнана часть данных из этого справочника, как раз и лежит в кейсе клиента, откликнувшегося на просьбу нелегала вместе пообедать вечером, сразу же после работы.
И нелегал не встречается с "другом" пару недель, а то и месяц. За это время на душе клиента затянутся рубцы на ранах, вызванных сомнениями или угрызениями предыдущих дней. Такова натура человека. Раковый больной, ошарашенный диагнозом, спокойно спит через неделю...
Ну, а теперь можно звонить, договариваться об очередной встрече, на которой нелегал расписывает свой деловой успех в результате телефонных звонков и обменов электронными письмами напрямую, минуя посредников, с нужными людьми. Ссылаясь на результативность опыта, нелегал просит "друга" во время встречи с тем-то и тем-то задать такой-то вопрос или, ещё проще, сделать для него выписку из такого-то доклада и все с той же целью - помочь в делах.
Теперь пора решающей перемены. "Друг" станет надежным, во всяком случае, на какое-то время, "контактом поддержки", после того, как примет от вас крупный подарок. Как при женитьбе. Невеста принимала знаки внимания ужин в ресторане, вечеринки, кое-какие услуги и сувениры, подарок ко дню рождения и на новый год. Жене приносят деньги. Пора.
Взятка разжигает кровь. В особенности, если предлагается не топорно. Нелегал знает, что дочь "друга" занимается в музыкальной школе, а зарплата у её отца - "копеечная". Пианино доставят завтра. Как же ещё отблагодарить за услугу со справочником, которая дала возможность заработать? Нет, обещает нелегал, "сюрпризов" в виде пианино больше не будет. Он-то в глубине души уже знает: следующий раз этот человек примет наличные. А после этого новообращенный агент вполне созреет и для того, чтобы окончательно упорядочить отношения в целом. Если тревога у "друга" и остается, она подавлена сознанием, что за неё хорошо платят, во-первых, и подогреваемым нелегалом ощущением полной безнаказанности, во-вторых. На краю пропасти деньги обретают огромную притягательность. Завербованный передает секретные сведения, официальные документы, а взамен уносит ощутимое сладостное еженедельное пособие.
Начинается интересный период для агента. Двойная жизнь возбуждает. Он открывает в себе способности "крутого". В рутинном, прежнем окружении он единственный, кто "смог"...
И здесь нелегал говорит себе: "Стоп машина!" Пора выходить из оперативной игры. "Контактный агент" созрел для вербовок "новобранцев" в агентурную сеть. Он будет заводить знакомства как вполне "свой", на которого ловушки контрразведки и не рассчитаны, и не срабатывают. А нелегал - следить за "контактным агентом", проверять и подогревать его надежность, руководить им, высматривая из новичков "дублера" на роль либо запасного, либо "ядра" следующего звена сети.
2
Нелегал не сообщает завербованным агентам на кого он работает. Знать об этом - лишнее не только из соображений конспирации. Общественное сознание замусорено у всякого человека. Чиновник Казанского Кремля воспримет как должное сообщение о том, что Александр Невский, победитель шведов, разбил немецких Тевтонских рыцарей, защищая западные границы Золотой Орды по приказу хана Батыя, чьим приемным сыном являлся. Торговец мотылем с московского Птичьего рынка выслушает историка с другим настроением. Шпион, нанятый шведской банковской корпорацией для "негласного аудита" авиационных предприятий в Казани, вынужден учитывать и такое, хотя вербует агентуру не из татар, русских или немцев Поволжья, а из татар, русских, немцев, а также людей любой другой национальности, то есть просто людей, которые необходимы для того-то и того-то...
Особняком стоят энтузиасты.
Работающий, что называется, во имя убеждений - первый кандидат в потенциальные предатели. Энтузиасты выдыхаются быстрее и могут дезертировать от одной усталости, объяснив отход от работы, как любят объяснять все на свете идейные люди, скажем, раскаянием. Учитывая такую возможность, финансовая "закрепощенность" идеалиста обязательна, хотя на практике нелегалы по найму не прибегают к отбору расписок за выдаваемые суммы. Но у энтузиаста расписка формирует ощущение сопричастности, даже если он не знает к какому именно "правому делу". Деньги под расписку как бы говорят ему - "Ты не один" и подтверждают, что порок может обернуться и добродетелью, приработком во благо семьи.
Нелегал, присматриваясь, постоянно держит на контроле информационное и оперативное напряжение "контакта поддержки" и его сети. Не следует ни на кого, прежде всего на сам "контакт", наседать с перегрузками. "Контакт поддержки" - рабочая лошадь, которая тащит повозку, ей не положено скакать галопом, даже если потребовался срочный "материал". Нелегал кормит и холит свою тягловую скотинку, выгуливает и вовремя дает перевести дух. Впереди ведь, возможно, долгие годы работы. В шпионском деле только стабильность дает качественные результаты и обеспечивает безопасность.
Последний шаг, который ставит точку во взаимоотношениях между нелегалом и его "контактом поддержки" - прощание навсегда. Дальше агенту предстоит работать одному. Он вполне подготовлен и сформировался...
Но кто он теперь?
Специальные конторы испокон века пользуются услугами личностей, работающих, во-первых, за деньги и, во-вторых, по причине природной тяги к интригам и приключениям. В таких типах развивается извращенное чувство удовольствия от сознания, что они и есть те тайные инструменты, которыми делаются судьбы людей, организаций или целых стран. Они упиваются могуществом, которое дает секретность, притворство и постоянная ложь. Им нравиться ходить окольными путями, потому что такое дает ни с чем не сравнимое удовольствие позволять себе делать все, что угодно, и, прежде всего - дурачить и унижать других, пользуясь их слабостями.
Такие проявления человеческой натуры как жадность, любовь к удовольствиям, зависть, властолюбие, ревность и секс неустранимы. Их можно подавить на время, но не у всех и не всегда. Агент, именуемый "контактом поддержки", вполне использует весь перечисленный набор для привлечения к сотрудничеству новых и новых подельщиков.
А чем же все это время занимается шпион за шпионами?
Споспешествует, скорее всего, "контакту поддержки" со своей стороны.
Современная контрразведывательная операция по дезинформации и перехвату шпионов является сложным и комплексным предприятием. Классическим образчиком такой профессура Алексеевских информационных курсов считала крупномасштабный проект с легендой под названием "Трест", с блеском осуществленный ВЧК с 1918 по 1924 год. По методам и технике разработки, организации и проведения, а также результативности выявления нелегалов рекордной для ХХ века. В "Тресте", проходившем по легенде как Монархическая Организация Центральной России, "под колпаком" чекистов работали почти 5 тысяч агентов, считавших свою безопасность достаточно обеспеченной.
История операции в изложении Йозефа Главы выглядела следующим образом.
Дзержинский после серии заговоров, направленных против Ленина, осознал, что Советы, выиграв гражданскую войну, оказались над пропастью. Советским учреждениям, у которых не было собственных "красных" квалифицированных управленческих кадров, с самого начала приходилось пользоваться услугами бывших царских чиновников. Эмигранты могли без труда насаждать в России шпионов или, как тогда их называли, "редисок" (внутри "белые", внешне - "красные"). При этом англичане и французы финансировали наиболее смелых из них. "Редиски" как специалисты работали и рядом с чекистами. Помощником Дзержинского в ВЧК служил Джунковский, занимавший видный пост в дореволюционной жандармерии, то есть царской политической полиции. Первым заместителем начальника ГПУ и затем воспреемником Дзержинского стал Вячеслав Менжинский, происходивший из дворянской семьи. Без старых специалистов система безопасности Кремля оказалась бы парализованной.
Однажды ночью Дзержинский приказывает арестовать Александра Яковлева, одного из авторитетных лидеров конституционных монархистов, интеллигентного, образованного аристократа, считавшегося среди "редисок" либералом. Арест проводится без шума и тайный допрос, похожий скорее на беседу, ведет лично глава ВЧК. После растянувшейся до утра напряженной беседы Яковлев и Дзержинский договариваются работать вместе.
Относительно этой договоренности осталась обрывочная информация. По официальной версии, которая, как считал Глава, имела свою внутреннюю логику, Дзержинский взывал к патриотизму Яковлева. Яковлев не мог не понимать, что его единомышленники по заговору против Советской власти в большинстве фанатики и ни о чем, кроме устройства кровавой бани, которая из Москвы и Петрограда перекинется в другие города, не думали. Последовала бы, конечно, полная катастрофа, возобновление гражданской войны и окончательная гибель России.
Не разумнее ли произвести дальнейшие перемены мирным путем?
"Давайте вместе работать, чтобы сбросить коммунизм, - процитировал Дзержинского чех по источнику, известному только ему одному. - Нашей общей целью будет спасение хороших "редисок" и выкорчевывание плохих. Те кадры, которым вы, Яковлев, доверяете, мы будем продвигать. Вы можете создавать в рамках существующих властных структур собственное правление, прообраз будущего правительства. Затем вы станете премьер-министром".
Яковлеву предлагалось выполнение сложных задач. Дзержинский просил его убедить руководство британской Сикрет Интеллидженс Сервис, чья агентура активно действовала в России, резко сократить масштабы подрывной деятельности. Если англичане этого не сделают, группировки экстремалов в ВЧК, которые он, Дзержинский едва сдерживает, возьмут верх и сметут всех без разбора. Чтобы снять подозрения у англичан и финансируемых ими эмигрантских группировок, Дзержинский посоветовал Яковлеву заявить, что он, Яковлев, и его люди глубоко проникли в систему ВЧК. В доказательство следует сообщить государственной важности секретные сведения, которые Дзержинский лично доверит Яковлеву. При проверке они окажутся абсолютно достоверными.
Так родилась, говорил Йозеф Глава, контрразведывательная служба в её современной реактивной форме, действующая с упреждением, ставящая во главу угла дезинформацию и шпионаж за шпионами. Пассивная, выжидательная позиция, оборона - остались в прошлом.
О чем в действительности договорились Дзержинский и Яковлев? Имел ли в виду Яковлев со временем сбежать, то есть стать в одну из "нелегальных" зарубежных поездок невозвращенцем, или все-таки принять пост премьер-министра России? Действительно ли он поверил, что Дзержинский говорил искренне? Как развивались личные отношения Дзержинского и Яковлева за годы сотрудничества? Эти сильные, выдающиеся личности несомненно воздействовали друг на друга и их отношения, носившие доверительный характер, не могли не становиться близкими и политически. Неизвестно, докладывал ли глава ВЧК Ленину полностью и до конца детали своего сговора с Яковлевым...
Василий К. Пак допускал, что Дзержинский, как реальный политик, двурушничал. Прозорливый практик, имеющий достоверную и полную информацию о положении в стране, проницательный и всемогущий глава ВЧК не мог не понимать обреченность большевизма, пусть даже в перспективе. Не заботился ли он, зная, что сам-то из-за болезни не выживет, прежде всего об участи тогдашнего главного насельника Кремля - Ленина? Мотив выживания в игре с Яковлевым, да и вообще во всей затее под кодовым названием "Трест" играл, по мнению корейца, много большую роль, чем сообщает официальная история.
Итак, говорил Пак, представим себе первую ночь беседы Яковлева и Дзержинского. Встречаются двое. Два мощных характера. Это не дознаватель и захваченный шпион, это двое вербовщиков, которые проводят мастерское взаимное и, как оказалось, далеко не бесцельное обольщение. Никто ведь не знает, что ждет Россию. За окнами особняка на Лубянке ночь 1918 года.
Истории ещё предстоит вынести оценку исхода сшибки двух не только сильных, но и умных, гибких, к тому же равных по происхождению личностей. Взаимный интерес налицо. Взаимное уважение тоже. Как и традиции воспитания и мировоззрения. Расхождения лишь в теории. В выборе методов и путей переустройства России. Такое может явиться началом своеобразного товарищества.
Кореец называл ночной неформальный допрос Яковлева Дзержинским "ночью великого взаимного обольщения". Источник вдохновения для взаимных импровизаций был один и тот же - неумная жажда власти. А значит, оба лгали не только друг другу, но и каждый сам себе. Взаимная ложь двух политиков и разведчиков, сближающих не позиции, а интересы, в атмосфере изощренной игры умов и воли сама по себе эстетически прекрасна. Василий К. Пак называл эту ложь "филигранью правды". И к рассвету, по его толкованию, ни Яковлев, ни Дзержинский уже не могли иметь четкого представления, с чем же они имеют дело: с правдой или ложью? Взаимная торговля зашла слишком далеко. Принципы были отставлены. И оба уже не знали определенно, когда же они правдивы каждый с самим собой и друг перед другом вместе...
Это и есть, говорил кореец, искусство поедать сыр в мышеловке, который оказывается отнюдь не бесплатным. Цена подобного лакомства - не всякому по карману.
Психологически и ситуационно стереотип тандема Дзержинский-Яковлев повторился шестьдесят лет спустя в Вашингтоне, с поправкой, конечно, на новое историческое время и место. Повтор будет описан ниже, в разделе "Завербованные тени".
Вокруг эпизодов из истории разведок на Алексеевских информационных курсах имени профессора А. В. Карташова ломалось достаточно копий. Дискуссии, впрочем, не носили теоретического характера, принимая во внимание недостаток достоверных источников, а также прошлое профессуры преимущественно в качестве "практикующих юристов". Каждый случай рассматривался, прежде всего, как прецедент будущих решений и действий курсантов. Тандем же "Дзержинский-Яковлев" обсуждался как классический казус взаимопроникновения сетей, с одной стороны, шпиона за шпионами, и нелегальной, с другой. Йозеф Глава сравнивал это с хоккейным матчем двух команд, игроки которых в одной раздевалке и в кромешной темноте напяливали на себя форму, не ведая, кому какая достанется, хотя на льду прекрасно потом узнавали друг друга в лицо. А что у каждого в стремительной свалке за душой и кто действительно за кого играет, даже тренеры не всегда ведают.
Агенты, поддавшись вербовке и вкусив опасностей, испытывают нечто подобное.
Один нелегал сказал: "Провал - это платеж за соблазн предательством. Только такой наркотик и помогает поддерживать душу живой..."
И то, и другое - "удовольствие от опасности" и "наркотик предательства" - было правдой. Оба не лгали, поскольку не оправдывались, а пытались разобраться в себе самих... Люди, которые их вербовали, сделали это намного раньше, наблюдая за ними со стороны.
Шпионы за шпионами внимательные и проницательные наблюдатели.
Однажды в Рангуне спецгруппа, в которую входили, кроме агентов, психологи, историки, специалисты по культуре и религии, отклонила предложенный "вариант с красавицей" для вербовки местного генерала. Не из чистоплюйства. Просто буддистов невозможно подловить на сексе, который по моральной значимости поставлен у них где-то между едой и испражнением. Чтобы "повязать" генерала, требовалось нечто более простое, чем фотографии с "кроватными сценами", в которых он играл бы роль обрюзгшего Ромео. Деньги. Правда, очень много денег, на которые приобрели золотую статуэтку Будды, подаренную затем генералом бонзам из пагоды Шведаггон ради спасения своей души. Ставшей уже душой завербованного предателя, разумеется.
Розыскники, имеющие дело с домушниками, знают, что грабители квартир и дач редко "опускаются" до нападений и воровства на улице или взлома магазинов. Преданность узкой специализация, помимо всех прочих причин, имеет психологическое объяснение. Для домушника ничего нет более захватывающего, чем проникновение в чужую частную жизнь. Пробуждаются странные, необъяснимые желания. В чужом доме, в гостях, хотя и не прошенных, внезапно оказывается возможным позволить себе абсолютно все. И, прежде всего - такое, что не сделаешь в собственном. К примеру, один всегда оставлял кучу на ковре посреди спальни хозяев. Особо заряжался перед налетом слабительным. Просто не мог уйти, не навалив...
Среди взломщиков, которые воруют секреты, встречаются подобные же. Вероятнее всего, это род душевного расстройства, какой-то внутренней ущербности. Вопреки всем правилам ремесла и инстинкту самосохранения они непременно оставляют "царапинку", своеобразную метку, которую внимательный охотник за шпионом всегда разглядит. Она означает одно: я побывал и навалил столько, что не перешагнешь.
Однако, контрразведчик, говоря тем же языком, перешагивает. И начинает это с обустройства одной из самых старых ловушек - ищет предателя, который уже предал, то есть агента, ранее завербованного шпионом по найму и работающего на него.
Любое предательство, включая собственного работодателя, для шпиона повседневность. Нелегал цинично "додумывает" до конца любые варианты возможного сотрудничества своих "контактов" с контрразведкой противника. При этом он не воспринимает противника как нечто однородное, даже если контрразведывательная служба этого противника хиреет, "славится" нерасторопностью, медлительностью или скудостью бюджетных и мозговых ресурсов. У "них", как и всюду, работают и крайне косные, и крайне гибкие люди, между которыми происходят такие же стычки, как и в продвинутой "структуре". Цинизм помогает нелегалу не доверять любой репутации, не радоваться тому, что факты вдруг начали складываться в благоприятную для него картину, что тот или иной его "контакт" становится все более "плодоносящим". Если оперативная обстановка сулит не запланированную удачу, то, вне сомнения, нелегала "вываживают". Он столкнулся с дезинформацией своей же агентуры. Это - ещё не сыр в мышеловке, конечно. Но ароматом приманки, можно считать, пахнуло.
Предательство профессионал не рассматривает как некую ущербность морали. Мораль в таких делах вообще вводная, постоянно отсутствующая. Верность - это немного страха, много лени, немного усталости, совсем мало ума и много пустых надежд... Если эти компоненты вычленены в характере завербованного агента с ошибкой, то и результат соответствующий: выбор клиента и качество вербовки оставили желать лучшего. Брак, одним словом.
Впрочем, само слово "предательство" по смысловому значению здесь не подходит. Предают того, к кому испытывали чувство привязанности. А таков ли завербованный информатор? И способен ли он на преданность вообще, хотя бы, например, по отношению к собственной кошке?
Вопросы не из числа тех, которые задают себе горные инженеры, устанавливая крепи в шахте: не подведут ли, верно ли сделаны расчеты? Нелегал знает заранее: подведут и любые расчеты, связанные с такими личностями, окажутся ошибочными - это вопрос времени.
Удержание информатора от предательства - смесь инженерной работы и отношений психоаналитика с пациентом. Проще говоря: манипулирование человеком в низменных целях, психологическое обольщение при полном равнодушии к его судьбе.
Вербовка требует времени для изучения перспективного объекта и значительных усилий для его "обволакивания". Изначально выбрать правильную цель - существенно. Если, например, нелегала интересует производство металлов и, скажем, финансовая кухня, где вывариваются цены на стальной прокат, то уборщица, вычищающая мусорные корзины генерального директора комбината металлоконструкций или его помощника, полезнее для вербовки, чем министр экономики.
Концепция вербовочной работы подбирается шпионом по найму, что называется, исключительно "под себя" и за свой счет. Он лишен роскоши правительственных контор использовать экспертов по психоанализу, теории поведения, психоэтническим особенностям людей и моделированию вербовочных подходов. Приходиться набираться ума и практического опыта по этим вопросам самоучкой. Эта постоянная нацеленность шпиона по найму на вербовку агентуры вполне учитывается охотником за нелегалами.
В шпионской работе есть своя стандартная логика и в этом кроется опасность. Шпион за шпионами умеет думать в манере нелегала, по следам которого он спускает свору своих помощников. По этой причине вербовку информаторов нелегал пытается проводить там и так, где и как по расчетам охотника за шпионами он этого делать не собирается.
Предположим, шпион берет подряд на работу в Барселоне, Кощице, Астане или Куала-Лумпуре.
Службы контрразведки, правительственные или частные, в том числе и в этих городах, несомненно держат дежурные ловушки (информаторы и "подсадные") в местах, где чаще всего всплывают "чужаки", владеющие двумя или тремя языками, скажем, английским или французским, китайским или арабским, принятыми в международном обиходе. Такие же дежурные ловушки, более низкого, конечно, "представительского уровня" (информаторы и "подсадные", используемые региональной милицией или полицией) дают "отмашку оранжевым", если в них обозначился иностранец, владеющий местным языком.
Обходной маневр подобных заградительных "дозоров" можно совершить с помощью "контакта поддержки", созданного в месте заброски, скажем, во время приезда этого "контакта" в какую-то третью страну или переданного нелегалу "невзначай" другим его агентом.
Как же развертывается вербовка "контакта поддержки"?
Первое правило обработки человеческого сырья, из которого лепиться "контактный агент", схоже с основным законом любой сделки: не доверяешь, не начинай разговора. А если начинаешь, предложи нечто, что больше всего могло бы заинтересовать противоположную сторону. И это - уже следующее правило. Скажем, внушить надежду на возможность удовлетворить определенные деловые потребности - провести переговоры с фирмой, посетить магазин, где намеченная жертва может воспользоваться скидками по рекомендации нелегала, встретиться с интересным деятелем для интервью, помочь с нужными знакомствами и тому подобное. Затем непременно обнадежить перспективами такого же характера на будущее. Если тип склонен к публичности - в меру развлечь, завязать дружбу, подделаться под его интересы. Если тип из тех, кто потеет от восторга при упоминании о тусовке, на которую ему никогда не попасть, помочь на деле, ничего не обещая заранее, то есть отвести на ещё более фешенебельное сборище. Если человек поведал один-два секрета из своей интимной жизни, нелегал признается, что и у него бывают аналогичные проблемы. Предположим, клиент изменяет жене. Нелегал сообщает дружески, что и в его голове копошатся такие мыслишки. В этом месте можно пустить слезу насчет любви к детям, которая и удерживает от опрометчивых поступков. Ну, а если клиент "голубой", достаточно проявить "душевное" понимание, например, намекнуть, что один из твоих родственников такой же.
Так осуществляется соблазн.
Далее должно возникнуть подобие дружбы. Это основа для сохранения отношений. Но на этом этапе нелегал ещё не выставляется щедрым и состоятельным. Достаточно свободным в средствах, не более. В противном случае у клиента заранее, то есть несвоевременно ещё, может возникнуть подозрение. Конечно, со временем так и будет, но ещё не теперь... Клиент ведь все-таки помнит, что его работа связана с некоей тайной, с секретами, доверием руководства или кого повыше. Шпион проявляет полнейшее равнодушие к этому главному в его глазах достоинству типа. Основное в линии поведения - шпиону нравиться общаться с родственным по духу человеком. Так уж сложились отношения. Нечто вроде судьбы-злодейки. Душевная близость.
Совершенно ясно, что человека, сидящего на ворохе важной информации, быстро не заполучишь. Поэтому не стоит замахиваться широко. Вокруг этого вороха определенно расставлены ловушки соответствующей службы безопасности. И чем значительней обхаживаемая фигура, тем их больше и тем они изощренней. Нелегал намечает цель по зубам - не крупного человека, обычного клерка. Но и тут следует делать все, чтобы предвосхищать сомнения клиента, который в глубине души в конце концов начинает догадывается, конечно, что новый друг добивается от него чего-то. Но клиенту уже должно быть жалко прерывать приятную игру в дружбу, которая к тому же приносит все более ощутимые удобства и - никаких видимых обязательств в обмен.
"Момент истины", однако, приближается. Клиенту предстоит сделать шаг, который и превратит его в "контакт поддержки". То есть, в предателя своей организации или системы. В сущности, это драма, но драма только для него, не для нелегала. Именно поэтому сцена должна пройти вполне обыденно, рутинно, без малейшего драматизма. Тут, как говорится, необходимо поменьше философии и побольше наличных. Главная задача нелегала в ходе такой встречи - не заполучить обещание давать информацию, а успокоить клиента и - не его совесть, конечно, с которой тот уже расстался, а снять у клиента неминуемо возникающий в нем страх, страх перед будущим. Но попросить все же что-то следует. То, что сравнительно легко и совершенно безопасно достать. Как вещественное свидетельство того, что беспокоиться не о чем. Достать к тому же нечто незначительное, совершенно безопасное для тех, у кого "это" будет взято. Скажем, телефонный и E-Mail справочник правительственного управления или корпорации на денек всего-то, поскольку нелегалу необходимо сделать несколько срочных звонков, а это существенно сэкономит его время.
Разумеется, электронная записная книжка, в "памяти" которой загнана часть данных из этого справочника, как раз и лежит в кейсе клиента, откликнувшегося на просьбу нелегала вместе пообедать вечером, сразу же после работы.
И нелегал не встречается с "другом" пару недель, а то и месяц. За это время на душе клиента затянутся рубцы на ранах, вызванных сомнениями или угрызениями предыдущих дней. Такова натура человека. Раковый больной, ошарашенный диагнозом, спокойно спит через неделю...
Ну, а теперь можно звонить, договариваться об очередной встрече, на которой нелегал расписывает свой деловой успех в результате телефонных звонков и обменов электронными письмами напрямую, минуя посредников, с нужными людьми. Ссылаясь на результативность опыта, нелегал просит "друга" во время встречи с тем-то и тем-то задать такой-то вопрос или, ещё проще, сделать для него выписку из такого-то доклада и все с той же целью - помочь в делах.
Теперь пора решающей перемены. "Друг" станет надежным, во всяком случае, на какое-то время, "контактом поддержки", после того, как примет от вас крупный подарок. Как при женитьбе. Невеста принимала знаки внимания ужин в ресторане, вечеринки, кое-какие услуги и сувениры, подарок ко дню рождения и на новый год. Жене приносят деньги. Пора.
Взятка разжигает кровь. В особенности, если предлагается не топорно. Нелегал знает, что дочь "друга" занимается в музыкальной школе, а зарплата у её отца - "копеечная". Пианино доставят завтра. Как же ещё отблагодарить за услугу со справочником, которая дала возможность заработать? Нет, обещает нелегал, "сюрпризов" в виде пианино больше не будет. Он-то в глубине души уже знает: следующий раз этот человек примет наличные. А после этого новообращенный агент вполне созреет и для того, чтобы окончательно упорядочить отношения в целом. Если тревога у "друга" и остается, она подавлена сознанием, что за неё хорошо платят, во-первых, и подогреваемым нелегалом ощущением полной безнаказанности, во-вторых. На краю пропасти деньги обретают огромную притягательность. Завербованный передает секретные сведения, официальные документы, а взамен уносит ощутимое сладостное еженедельное пособие.
Начинается интересный период для агента. Двойная жизнь возбуждает. Он открывает в себе способности "крутого". В рутинном, прежнем окружении он единственный, кто "смог"...
И здесь нелегал говорит себе: "Стоп машина!" Пора выходить из оперативной игры. "Контактный агент" созрел для вербовок "новобранцев" в агентурную сеть. Он будет заводить знакомства как вполне "свой", на которого ловушки контрразведки и не рассчитаны, и не срабатывают. А нелегал - следить за "контактным агентом", проверять и подогревать его надежность, руководить им, высматривая из новичков "дублера" на роль либо запасного, либо "ядра" следующего звена сети.
2
Нелегал не сообщает завербованным агентам на кого он работает. Знать об этом - лишнее не только из соображений конспирации. Общественное сознание замусорено у всякого человека. Чиновник Казанского Кремля воспримет как должное сообщение о том, что Александр Невский, победитель шведов, разбил немецких Тевтонских рыцарей, защищая западные границы Золотой Орды по приказу хана Батыя, чьим приемным сыном являлся. Торговец мотылем с московского Птичьего рынка выслушает историка с другим настроением. Шпион, нанятый шведской банковской корпорацией для "негласного аудита" авиационных предприятий в Казани, вынужден учитывать и такое, хотя вербует агентуру не из татар, русских или немцев Поволжья, а из татар, русских, немцев, а также людей любой другой национальности, то есть просто людей, которые необходимы для того-то и того-то...
Особняком стоят энтузиасты.
Работающий, что называется, во имя убеждений - первый кандидат в потенциальные предатели. Энтузиасты выдыхаются быстрее и могут дезертировать от одной усталости, объяснив отход от работы, как любят объяснять все на свете идейные люди, скажем, раскаянием. Учитывая такую возможность, финансовая "закрепощенность" идеалиста обязательна, хотя на практике нелегалы по найму не прибегают к отбору расписок за выдаваемые суммы. Но у энтузиаста расписка формирует ощущение сопричастности, даже если он не знает к какому именно "правому делу". Деньги под расписку как бы говорят ему - "Ты не один" и подтверждают, что порок может обернуться и добродетелью, приработком во благо семьи.
Нелегал, присматриваясь, постоянно держит на контроле информационное и оперативное напряжение "контакта поддержки" и его сети. Не следует ни на кого, прежде всего на сам "контакт", наседать с перегрузками. "Контакт поддержки" - рабочая лошадь, которая тащит повозку, ей не положено скакать галопом, даже если потребовался срочный "материал". Нелегал кормит и холит свою тягловую скотинку, выгуливает и вовремя дает перевести дух. Впереди ведь, возможно, долгие годы работы. В шпионском деле только стабильность дает качественные результаты и обеспечивает безопасность.
Последний шаг, который ставит точку во взаимоотношениях между нелегалом и его "контактом поддержки" - прощание навсегда. Дальше агенту предстоит работать одному. Он вполне подготовлен и сформировался...
Но кто он теперь?
Специальные конторы испокон века пользуются услугами личностей, работающих, во-первых, за деньги и, во-вторых, по причине природной тяги к интригам и приключениям. В таких типах развивается извращенное чувство удовольствия от сознания, что они и есть те тайные инструменты, которыми делаются судьбы людей, организаций или целых стран. Они упиваются могуществом, которое дает секретность, притворство и постоянная ложь. Им нравиться ходить окольными путями, потому что такое дает ни с чем не сравнимое удовольствие позволять себе делать все, что угодно, и, прежде всего - дурачить и унижать других, пользуясь их слабостями.
Такие проявления человеческой натуры как жадность, любовь к удовольствиям, зависть, властолюбие, ревность и секс неустранимы. Их можно подавить на время, но не у всех и не всегда. Агент, именуемый "контактом поддержки", вполне использует весь перечисленный набор для привлечения к сотрудничеству новых и новых подельщиков.
А чем же все это время занимается шпион за шпионами?
Споспешествует, скорее всего, "контакту поддержки" со своей стороны.
Современная контрразведывательная операция по дезинформации и перехвату шпионов является сложным и комплексным предприятием. Классическим образчиком такой профессура Алексеевских информационных курсов считала крупномасштабный проект с легендой под названием "Трест", с блеском осуществленный ВЧК с 1918 по 1924 год. По методам и технике разработки, организации и проведения, а также результативности выявления нелегалов рекордной для ХХ века. В "Тресте", проходившем по легенде как Монархическая Организация Центральной России, "под колпаком" чекистов работали почти 5 тысяч агентов, считавших свою безопасность достаточно обеспеченной.
История операции в изложении Йозефа Главы выглядела следующим образом.
Дзержинский после серии заговоров, направленных против Ленина, осознал, что Советы, выиграв гражданскую войну, оказались над пропастью. Советским учреждениям, у которых не было собственных "красных" квалифицированных управленческих кадров, с самого начала приходилось пользоваться услугами бывших царских чиновников. Эмигранты могли без труда насаждать в России шпионов или, как тогда их называли, "редисок" (внутри "белые", внешне - "красные"). При этом англичане и французы финансировали наиболее смелых из них. "Редиски" как специалисты работали и рядом с чекистами. Помощником Дзержинского в ВЧК служил Джунковский, занимавший видный пост в дореволюционной жандармерии, то есть царской политической полиции. Первым заместителем начальника ГПУ и затем воспреемником Дзержинского стал Вячеслав Менжинский, происходивший из дворянской семьи. Без старых специалистов система безопасности Кремля оказалась бы парализованной.
Однажды ночью Дзержинский приказывает арестовать Александра Яковлева, одного из авторитетных лидеров конституционных монархистов, интеллигентного, образованного аристократа, считавшегося среди "редисок" либералом. Арест проводится без шума и тайный допрос, похожий скорее на беседу, ведет лично глава ВЧК. После растянувшейся до утра напряженной беседы Яковлев и Дзержинский договариваются работать вместе.
Относительно этой договоренности осталась обрывочная информация. По официальной версии, которая, как считал Глава, имела свою внутреннюю логику, Дзержинский взывал к патриотизму Яковлева. Яковлев не мог не понимать, что его единомышленники по заговору против Советской власти в большинстве фанатики и ни о чем, кроме устройства кровавой бани, которая из Москвы и Петрограда перекинется в другие города, не думали. Последовала бы, конечно, полная катастрофа, возобновление гражданской войны и окончательная гибель России.
Не разумнее ли произвести дальнейшие перемены мирным путем?
"Давайте вместе работать, чтобы сбросить коммунизм, - процитировал Дзержинского чех по источнику, известному только ему одному. - Нашей общей целью будет спасение хороших "редисок" и выкорчевывание плохих. Те кадры, которым вы, Яковлев, доверяете, мы будем продвигать. Вы можете создавать в рамках существующих властных структур собственное правление, прообраз будущего правительства. Затем вы станете премьер-министром".
Яковлеву предлагалось выполнение сложных задач. Дзержинский просил его убедить руководство британской Сикрет Интеллидженс Сервис, чья агентура активно действовала в России, резко сократить масштабы подрывной деятельности. Если англичане этого не сделают, группировки экстремалов в ВЧК, которые он, Дзержинский едва сдерживает, возьмут верх и сметут всех без разбора. Чтобы снять подозрения у англичан и финансируемых ими эмигрантских группировок, Дзержинский посоветовал Яковлеву заявить, что он, Яковлев, и его люди глубоко проникли в систему ВЧК. В доказательство следует сообщить государственной важности секретные сведения, которые Дзержинский лично доверит Яковлеву. При проверке они окажутся абсолютно достоверными.
Так родилась, говорил Йозеф Глава, контрразведывательная служба в её современной реактивной форме, действующая с упреждением, ставящая во главу угла дезинформацию и шпионаж за шпионами. Пассивная, выжидательная позиция, оборона - остались в прошлом.
О чем в действительности договорились Дзержинский и Яковлев? Имел ли в виду Яковлев со временем сбежать, то есть стать в одну из "нелегальных" зарубежных поездок невозвращенцем, или все-таки принять пост премьер-министра России? Действительно ли он поверил, что Дзержинский говорил искренне? Как развивались личные отношения Дзержинского и Яковлева за годы сотрудничества? Эти сильные, выдающиеся личности несомненно воздействовали друг на друга и их отношения, носившие доверительный характер, не могли не становиться близкими и политически. Неизвестно, докладывал ли глава ВЧК Ленину полностью и до конца детали своего сговора с Яковлевым...
Василий К. Пак допускал, что Дзержинский, как реальный политик, двурушничал. Прозорливый практик, имеющий достоверную и полную информацию о положении в стране, проницательный и всемогущий глава ВЧК не мог не понимать обреченность большевизма, пусть даже в перспективе. Не заботился ли он, зная, что сам-то из-за болезни не выживет, прежде всего об участи тогдашнего главного насельника Кремля - Ленина? Мотив выживания в игре с Яковлевым, да и вообще во всей затее под кодовым названием "Трест" играл, по мнению корейца, много большую роль, чем сообщает официальная история.
Итак, говорил Пак, представим себе первую ночь беседы Яковлева и Дзержинского. Встречаются двое. Два мощных характера. Это не дознаватель и захваченный шпион, это двое вербовщиков, которые проводят мастерское взаимное и, как оказалось, далеко не бесцельное обольщение. Никто ведь не знает, что ждет Россию. За окнами особняка на Лубянке ночь 1918 года.
Истории ещё предстоит вынести оценку исхода сшибки двух не только сильных, но и умных, гибких, к тому же равных по происхождению личностей. Взаимный интерес налицо. Взаимное уважение тоже. Как и традиции воспитания и мировоззрения. Расхождения лишь в теории. В выборе методов и путей переустройства России. Такое может явиться началом своеобразного товарищества.
Кореец называл ночной неформальный допрос Яковлева Дзержинским "ночью великого взаимного обольщения". Источник вдохновения для взаимных импровизаций был один и тот же - неумная жажда власти. А значит, оба лгали не только друг другу, но и каждый сам себе. Взаимная ложь двух политиков и разведчиков, сближающих не позиции, а интересы, в атмосфере изощренной игры умов и воли сама по себе эстетически прекрасна. Василий К. Пак называл эту ложь "филигранью правды". И к рассвету, по его толкованию, ни Яковлев, ни Дзержинский уже не могли иметь четкого представления, с чем же они имеют дело: с правдой или ложью? Взаимная торговля зашла слишком далеко. Принципы были отставлены. И оба уже не знали определенно, когда же они правдивы каждый с самим собой и друг перед другом вместе...
Это и есть, говорил кореец, искусство поедать сыр в мышеловке, который оказывается отнюдь не бесплатным. Цена подобного лакомства - не всякому по карману.
Психологически и ситуационно стереотип тандема Дзержинский-Яковлев повторился шестьдесят лет спустя в Вашингтоне, с поправкой, конечно, на новое историческое время и место. Повтор будет описан ниже, в разделе "Завербованные тени".
Вокруг эпизодов из истории разведок на Алексеевских информационных курсах имени профессора А. В. Карташова ломалось достаточно копий. Дискуссии, впрочем, не носили теоретического характера, принимая во внимание недостаток достоверных источников, а также прошлое профессуры преимущественно в качестве "практикующих юристов". Каждый случай рассматривался, прежде всего, как прецедент будущих решений и действий курсантов. Тандем же "Дзержинский-Яковлев" обсуждался как классический казус взаимопроникновения сетей, с одной стороны, шпиона за шпионами, и нелегальной, с другой. Йозеф Глава сравнивал это с хоккейным матчем двух команд, игроки которых в одной раздевалке и в кромешной темноте напяливали на себя форму, не ведая, кому какая достанется, хотя на льду прекрасно потом узнавали друг друга в лицо. А что у каждого в стремительной свалке за душой и кто действительно за кого играет, даже тренеры не всегда ведают.