Страница:
– Больной, вам вредно перенапрягаться! – объявила она, сжимая своего подопечного в железных объятиях и заваливая на постель.
– Да-да, извините, – смутился обгорелец. Киберсанитарочка заботливо подоткнула ему одеяло и встала у кровати, премило моргая всеми своими лампочками. Пауза затягивалась. «Почему же она не уходит?» – думал подопечный, настороженно поглядывая на железную сестру милосердия. Она ухаживала за ним с самого начала пребывания в Реабилитационном центре: контролировала показатели гидрофутляра с регенеративным раствором, переключала климатсистему на режим проветривания и стерилизовала палату после каждого визита посетителей. Для удобства пациента заботливые психиатры даже дополнили ее программу знанием старотурецкого языка. Однако сейчас она вела себя как-то странно. Может, перегрелась?
– Не желаете ли тонизирующий массаж пяток? – заботливо поинтересовалась киберсанитарочка, присаживаясь на край его постели и нежно прижимаясь к пациенту хромированным боком. Кровать тут же изогнулась дугой, фиксируя это положение.
– Спасибо, может, чуть попозже, – пробормотал обгорелец, смущенно косясь на светящееся нежным зеленоватым светом существо.
– Могу предложить эксклюзивное промывание желудка.
– Я не нуждаюсь… – начал пострадавший, но санитарка его перебила:
– Ну уж ромашковую-то клизмочку вы позволите…
– НЕТ! – заорал больной, выскочил из кровати и угодил прямо на самодвижущийся коврик.
– Вам вредно волноваться! Вам вредно волноваться! – семенила санитарочка за ним по палате, планомерно загоняя шустрый коврик в угол и норовя снова стиснуть своего подопечного в железных объятиях. Несчастный метнулся к кровати и изо всех сил надавил на панели кнопку SOS.
Мгновение спустя в палату ворвался взъерошенный дежурный.
– Что тут происходит?
– Вот, – жалобно кивнул обгорелец на пышущую жаром киберженщину.
– А-а, – протянул дежурный и как-то странно посмотрел на пациента. – Понятно. Перемкнуло контакты.
Он немного подумал:
– Пожалуй, заменю-ка я киберсанитарку на киберсанитара. Думаю, это единственный выход в вашей ситуации.
Оставшись одна в крошечной комнатке, пропитанной густым запахом благовоний, Варя бросилась на мягкие подушки и горько разрыдалась:
– Доулыбалась, клуша самонадеянная! Я всех спасу, я всех умнее! Нарушила инструкции мэтра, вляпалась в неприятности по самые уши, да еще и Егора подставила под удар… Интересно, каким образом этот несносный евнух планирует вычислить среди населения Истанбула моего мужа?
Варя жалобно всхлипнула и постаралась связаться с не подозревающим о страшной опасности супругом:
«Егорушка, прости!» – начала она патетически.
«Что случилось?» – встревожился Гвидонов.
«Я в гареме султана…»
«Где?!»
«В гареме, но не это главное…»
«Сыроежка, как ты могла! – перебил потрясенный Гвидонов. – Ты, которую я так любил…»
«Егор, послушай, пожалуйста!»
«… Моя законная жена, которая клялась мне в верности пред лицом киберстенографиста в Институте Бракосочетания…»
«Помолчи минуту!»
«Променяла меня на какого-то средневекового Абдула, да еще и Надула, предала нашу любовь и мечты о счастливом потомстве…»
«Егор!»
«Что скажет Иван Иванович?!»
«Ты несносный эгоист и законченный болван».
«Нет, он скажет…»
«Заткнись, дорогой! Спешу тебя утешить: в гарем я попала не по собственной инициативе. Кстати, тебя ждет смерть от руки Черного евнуха».
Гвидонов поперхнулся и замолчал.
«Знаешь, я немного запутался, – нерешительно произнес он через некоторое время. – Расскажи-ка мне все по порядку».
Варя вздохнула и вкратце изложила недавние события. Уяснив ситуацию, оскорбленный до глубины души муж взревел:
«Жди, скоро буду!» – и отключился от связи.
«Какой же он у меня чудесный», – всхлипнула Варвара, умильно улыбнувшись, но тут же вновь забеспокоилась и срочно связалась с супругом:
«Егорушка, но ты ведь не можешь покинуть чуланчик! Ты должен подстерегать своего похитителя».
«Плевать мне на всех этих карикатуристов и авантюристов! – взвился Гвидонов. – Родную жену в, чужой гарем засадили, а она мне о чуланчике толкует. Не отвлекай, Сыроега, я должен спешить».
Варя смахнула с ресниц замешкавшуюся слезинку. На душе стало легко и празднично. «Егор меня спасет. Егор меня спасет», – звенело в голове. Не в силах усидеть на месте, она вскочила на ноги и принялась бодро вышагивать в такт этим волшебным словам. Поравнявшись в очередной раз с низкой, обитой железом дверцей, она остановилась и злорадно подумала: «Так-то, почтеннейшие! Думаете, что посадили пташку в клетку, а она возьмет да и упорхнет!»
Она презрительно пнула дверь ногой. Та жалобно скрипнула и… распахнулась.
– Надо же, меня забыли запереть! – изумилась Варвара. – А может, я и вовсе свободна идти куда вздумается?
«Не надейся, – скептически хмыкнул внутренний голос. – В гарем трудно попасть, но выбраться оттуда практически невозможно».
– По крайней мере, сходить на разведку мне никто не запрещает, – оборвала Варвара пессимистичный монолог внутреннего голоса.
Выскользнув из комнаты, Сыроежкина оказалась в узком коридорчике, ведущем в просторный общий зал. Стены его пестрели изразцовой отделкой, над жарким очагом красовалась нарядная медная труба с коническим навесом. У стены журчал изящный фонтан, а крепкие двери темного эбенового дерева радовали глаз перламутровой инкрустацией. В зале было многолюдно: тут и там расположились щебечущие стайки очаровательных наложниц юного султана. Стоило Варе покинуть свое убежище, как все они, будто по команде, замерли и принялись беззастенчиво разглядывать девушку, отпуская язвительные комментарии:
– Надо же, какая худосочная…
– А длиннющая, что твоя веревка! Это просто неприлично.
– Понаехали тут всякие. Наш господин который день в меланхолии мается, самим тепла и ласки не хватает!
Внезапно одна из дверей с треском распахнулась, и на пороге, сверкая огромными глазищами, появилась… нет, не женщина, а разъяренная фурия, пребывающая на девятом месяце беременности. Торжественно выпятив свой огромный живот и уперши руки в бока, она двинулась прямо на Варю:
– Mamma mia![3] Что моя видеть? Новый наложниц! – далее последовал набор изощренных турецких ругательств, густо замешанных на кипучей итальянской страсти.
– Не волнуйтесь, я скоро уйду… – Варины попытки наладить конструктивный диалог потонули в нарастающем крещендо:
– О Madonna! Этот женщин хочет лишить меня любви нашего господина! – Итальянка перла на Сыроежкину, точно танк на баррикады.
– Нет-нет, поверьте, я здесь случайно, – попятилась Варвара, тщетно пытаясь погасить зарождающийся нелепый конфликт. – Честно говоря, у меня уже есть муж. А султан вообще не в моем вкусе…
– Все слышать? – возмущенно взвизгнула беременная наложница. – Ей не понравиться наш господин! Бей ее, presto, presto![4]
Издав воинственный клич, итальянка с проворством, которого трудно было ожидать от беременной женщины, кинулась на Варю. Остальные, казалось, только этого и ждали. Девушка метнулась к своей двери, но ее все же успели схватить за край феридже. В ужасе оттого, что может сотворить толпа озверевших от скуки женщин, Варя попыталась выскользнуть из любимого наряда, но лишь запуталась в длинных рукавах и теперь беспомощно трепыхалась под напором разгоряченных наложниц. Кто-то схватил Варю за косу, кто-то тянул руки к ее лицу в надежде лишить новую игрушку султана товарного вида… Дамочки пронзительно верещали, улюлюкали и свистели, от души наслаждаясь неожиданным развлечением.
Общий гвалт вдруг прорезал пронзительный голос:
– Отста-а-авить!
Женщины мгновенно вытянулись по стойке «смирно». Со стороны коридора стремительно приближался Черный евнух – гроза и полновластный начальник гарема.
– Так, дисциплину нарушаем? – Он обвел притихших красавиц тяжелым взглядом. – С виновными разберусь позже, а сейчас – на прогулку шагом марш. А ты, – он ткнул в Варину сторону толстым пальцем, – иди к себе и не высовывайся, пока не велят.
Зал быстро опустел. Варя юркнула в свою каморку и плотно закрыла дверь. Вот и сходила на разведку! Хорошо, жива осталась.
«Надо бы связаться с Иваном Ивановичем, – неожиданно подумала она. – Как он там, бедненький? Может, его тоже рвут на части невменяемые аборигены? Ох, попадет мне от мэтра…»
Соорудив на скорую руку пирамиду из подушек, Варя припала к вычурным извивам кованой решетки, закрывающей окно. Заветной башни отсюда видно не было – окно выходило во внутренний дворик гарема, окруженный высокой стеной. В центре небольшого, тоскующего по летнему теплу садика стояла уютная беседка, от нее веером расходились в разные стороны дорожки, выложенные разноцветными камешками. По дорожкам бродили девушки, разряженные, будто куклы в витрине дорогого универмага. Некоторые из них проходили так близко от окна, что Варя вполне могла бы проникнуть в их маленькие тайны. Но – увы: все как одна обсуждали лишь недавнюю потасовку.
«Надо же, какое коллективное обожание отдельно взятого мужчины! – удивлялась Сыроежкина. – Нет, если бы мой Гвидонов завел еще одну жену, я бы…»
Ее размышления были прерваны едва уловимым шорохом шагов в коридоре. Варя аккуратно сползла с воздвигнутой пирамиды и прислушалась. Шаги стихли около ее каморки, и тут же раздался приглушенный голос Черного евнуха:
– Ну чего тебе?
«Что это он застрял под моей дверью? – подумала Сыроежкина. – Неужели вздумал караулить меня лично? Какая честь!»
– Миленький, добренький Угрюм-Угу, – подобострастно зажурчал нежный голосок. – Когда же ты выполнишь свое обещание и устроишь мне свидание со светлейшим повелителем?
– Твое время еще не пришло, – уклончиво ответил евнух.
– Но ведь я отдала тебе почти все, что у меня было!
– Почти?
– Да. Это все, что осталось.
Варя услышала, как что-то тихонько звякнуло.
– Что ж, мой жизненный опыт подсказывает, что бег времени можно ускорить, – усмехнулся Угрюм-Угу. – Жди, скоро сиятельный господин осчастливит тебя.
– Старый сводник! – фыркнула Варя, отошла от двери и снова вскарабкалась на баррикаду под окном.
Девушки продолжали тусоваться на дорожках. Но вот из-за огромного куста, усыпанного ярко-красными ягодами, появился их начальник. Оживленный щебет мигом прервался, и лишь тихий шелест соленого ветра остался витать над садом.
– Гуляем, не стоим! – бабским голосом проскрипел Черный евнух. – А то от ваших бледных физиономий у светлейшего султана оскомина приключится.
Девушки зашагали бодрее, особо рьяные даже перешли на бег трусцой. Самодовольно усмехаясь, Черный евнух прошел под Вариным окном и скрылся в неприметной калитке на противоположной стороне сада. Наложницы тут же расслабились и гуськом потянулись в тепло гарема – судя по всему, они точно знали, что в ближайшее время Угрюм-Угу не вернется.
Дворик совсем опустел. Варя покинула свой наблюдательный пост и присела на подушку. Заняться было решительно нечем. «Надо все же связаться с учителем, – думала девушка. – Покаяться в служебном неповиновении и поделиться возникшими проблемами. Хватит трусить, чем дольше я откладываю неприятный разговор, тем сложнее будет его вести».
Она начала сосредотачиваться на образе мэтра, но тут послышался решительный стук в дверь.
– Кто там? – Варин голос неожиданно охрип от волнения. Неужели явился султан? Где же Гвидонов, почему никак ее не спасает?
– Это я, Лаура. – На пороге нарисовалась беременная итальянка. В руках она держала изящное серебряное блюдо с крупным виноградом. – Я войти, si?
Не дождавшись приглашения, она втиснула в комнату свой огромный живот и ловко захлопнула дверь ногой.
– Моя приходить мириться, – лучезарно улыбаясь, объявила она. – Прости, я весь такой темпераментный, необузданный. Наговорить лишнего, а потом жалеть.
– Ну что ты, я совсем не сержусь, – умилилась Сыроежкина.
– Угощайся виноград. Uno momento…[5] – Она перехватила половчее тяжелый поднос и протянула его Варе.
Тронутая Сыроежкина потянулась к угощению, но тут входная дверь с грохотом распахнулась. Лаура вздрогнула, выронила поднос, и виноградины запрыгали по комнате, прячась среди подушек.
– А ну, пошла вон отсюда! – Пожилая женщина, появившаяся на пороге, заорала так, что итальянка пулей выскочила из комнаты, позабыв о подносе. – Еще раз застукаю – придушу как котенка и не посмотрю, что беременная!
Тяжело дыша, женщина привалилась к косяку:
– Вот зараза, уже полгарема мне перетравила. И где только яд берет, ума не приложу!
У Вари потемнело в глазах, и она медленно опустилась на усыпанный виноградинами пол. Незнакомка притворила за собой дверь и, склонив голову набок, принялась внимательно разглядывать девушку. Варя попыталась прикрыться подушкой, почти не сомневаясь, что та пришла готовить ее к предстоящей встрече с султаном.
Насмотревшись, женщина едва заметно улыбнулась и выдала по-русски:
– Ексель-моксель, Сыроега! Неужели ты меня не узнаешь?..
Олег Сапожков налил четвертую чашку черного кофе.
– Нет, это просто безобразие! Столько сил потратили на обеспечение детективов бесперебойной связью, провели людям сложнейшую операцию на среднем ухе и активизировали третий глаз, а они и думать не думают о том, чтобы держать нас в курсе событий!
– Не забывай, что телепатическая связь действует только между членами экспедиции. Тебе небось конденсатор психической энергии в третий глаз не вживляли, – меланхолично отозвался Аркадий Мамонов.
– А мне-то зачем? Я получаю информацию через Центральный компьютер, контролирующий перемещения машины времени.
– Машину времени команды Птенчикова угнал Антипов.
– Но дублирующая подстанция у них осталась!
Мамонов раздраженно вздохнул:
– Объясняю еще раз: чтобы воспользоваться запасной подстанцией, ребята должны оказаться в непосредственной близости от нее и говорить с нами через акустический передатчик. На трансформацию психических импульсов аварийная система не рассчитана.
– Это серьезное упущение службы технического обеспечения.
– Ну знаешь ли! Кто же мог подумать, что машину угонят!
Друзья обменялись негодующими взглядами.
– Ладно, ты прав: всего не предусмотришь, – сдался Олег. – Но почему они не прогуляются до этой подстанции и не расскажут, как идут дела?
– Заняты люди, – отрезал Аркадий, которого тоже напрягала неизвестность. – Между прочим, Гвидонов выходил на связь не так уж давно.
– Интересно, удалось ли ему приготовить «Метеорологическое непостоянство»? – мечтательно закатил глаза Олег.
– По-моему, кулинарничать собиралась Варвара. Только я не совсем понял: что Егор имел в виду, когда упомянул о какой-то засаде?
– Наверно, они сидят в засаде.
– А может, попали в засаду?
Историки удрученно переглянулись.
– Нет, я так больше не могу, – не выдержал Олег. – Давай пойдем к начальству и потребуем отправить нас в Стамбул!
…Варя с недоумением разглядывала тучную женщину, по возрасту годящуюся ей в матери. Что-то в чертах ее лица казалось знакомым. Да нет, не может быть…
– Соня? – неуверенно произнесла Варя. – Сонечка, это ты?
Глаза женщины подозрительно увлажнились. Сдавленно вскрикнув, Сыроежкина бросилась на шею бывшей подруге.
– Тихо, тихо, – бормотала Сонька, утирая выступившие слезы. – Сколько же мы с тобой не виделись?
– Из командировки в Индию мы вернулись полгода назад. Там я разговаривала с тобой последний раз.
– Неужели всего полгода? А я за это время успела прожить целую жизнь.
– Сколько же тебе сейчас лет?
– Спрашивать женщину о возрасте неприлично, – усмехнулась бывшая фотомодель. Да уж, когда она плыла с Варей и Егором на тростниковом плоту по мутной индийской реке, то представляла себе ситуацию с точностью до наоборот: она с драгоценностями из храма Ка-амы отправится в будущее, опережая своих друзей лет на тридцать-сорок, и оттуда – молодая, богатая и успешная – станет наблюдать, как стареет и покрывается морщинами ее бывшая подруга. Жаль, не получилось…
– Значит, выпрыгнув из кабины перемещений на ходу, ты попала в средневековый Стамбул? – преодолевая возникшую неловкость, спросила Варвара.
– Я брякнулась прямо посреди какой-то пустыни. Темнотища, только звезды огромные в небе горят. Посидела-посидела, замерзла. Из теплых-то вещей на мне только кокошник был. Нет, думаю, надо себя, любимую, выручать. Встала да пошла. Уж не знаю, сколько я этот проклятый песок месила, пока не разглядела впереди костры каравана.
– Повезло тебе, – выдохнула Варя. – А ведь могла и пропасть в пустыне.
– Врагам бы моим так везло, – фыркнула Сонька. – Караванщики – народ ушлый, поснимали с меня все индийские драгоценности, кокошником тоже не побрезговали, а саму сдали на невольничий рынок.
– Неужели ты попала в рабство? – ужаснулась Варвара.
– Нет, я попала в гарем.
– Это почти одно и то же, – с тоской оглянувшись вокруг, заметила Сыроежкина.
– Ошибаешься. В гареме можно неплохую карьеру сделать. – Сонька горделиво подбоченилась. – Вот я, например, из самых низов в султан-валиде выбилась.
– Значит, Абдул-Надул – твой сын? – подскочила от изумления Варя. – Ну и дела! А еще дети у тебя есть?
– Пятеро. Все дочери, все красавицы.
– То-то тебя так… – Варя чуть не сказала «разнесло», но вовремя поправилась: – Уважают.
Сонька сделала вид, что не заметила замешательства подруги – ее мысли были заняты другим.
– Скажи, Сыроега, а как там мой первенький поживает, Васька свет Салтанович? Наверно, совсем взрослым стал… – Она вдруг побледнела. – Ох, нет! Ты же сказала, что у вас с тех пор прошло всего полгода? Значит, ему еще и восьми не исполнилось?
Варя смутилась:
– Исполнилось, полтора месяца назад. Васенька часто тебя вспоминает. Он поселился у нас с Егором и постепенно привыкает к новой жизни.
– Вы все-таки поженились, – задумчиво протянула Сонька и вдруг порывисто схватила Варю за руку: – Привези Васятку сюда! Я хочу его увидеть.
– Соня, да ты что? Мальчик только пришел в себя, учиться начал, а ты хочешь его в гарем упрятать?
– При гареме тоже есть школа.
– Сравнила осла с носорогом…
– Я его мать! – взвизгнула Сонька. – И мне решать, что лучше для моего сына!
– Ты все решила в тот момент, когда оставила мальчика в кабине перемещений, а сама выпрыгнула наружу, – жестко отрубила Сыроежкина.
– Вот ты как заговорила? – Глаза султан-валиде налились свинцом. – Я собиралась взять сына с собой! Это твой Гвидонов помешал. Верни мне Ваську!
– Я не стану травмировать ребенка! – тоже завелась Варвара. – Он помнит тебя совсем другой… – Она неожиданно замолчала, в испуге глядя на бывшую подругу. Сонька стояла, хватая ртом воздух.
– Сонечка, тебе плохо? Извини, я не хотела тебя обидеть…
– Ничего, Сыроега, ты права. Я уже не та, что была прежде, – сделав над собой усилие, произнесла султан-валиде.
Виновато моргающая Варвара даже не подозревала, что в эту минуту участь ее была решена.
Глава 17
– Да-да, извините, – смутился обгорелец. Киберсанитарочка заботливо подоткнула ему одеяло и встала у кровати, премило моргая всеми своими лампочками. Пауза затягивалась. «Почему же она не уходит?» – думал подопечный, настороженно поглядывая на железную сестру милосердия. Она ухаживала за ним с самого начала пребывания в Реабилитационном центре: контролировала показатели гидрофутляра с регенеративным раствором, переключала климатсистему на режим проветривания и стерилизовала палату после каждого визита посетителей. Для удобства пациента заботливые психиатры даже дополнили ее программу знанием старотурецкого языка. Однако сейчас она вела себя как-то странно. Может, перегрелась?
– Не желаете ли тонизирующий массаж пяток? – заботливо поинтересовалась киберсанитарочка, присаживаясь на край его постели и нежно прижимаясь к пациенту хромированным боком. Кровать тут же изогнулась дугой, фиксируя это положение.
– Спасибо, может, чуть попозже, – пробормотал обгорелец, смущенно косясь на светящееся нежным зеленоватым светом существо.
– Могу предложить эксклюзивное промывание желудка.
– Я не нуждаюсь… – начал пострадавший, но санитарка его перебила:
– Ну уж ромашковую-то клизмочку вы позволите…
– НЕТ! – заорал больной, выскочил из кровати и угодил прямо на самодвижущийся коврик.
– Вам вредно волноваться! Вам вредно волноваться! – семенила санитарочка за ним по палате, планомерно загоняя шустрый коврик в угол и норовя снова стиснуть своего подопечного в железных объятиях. Несчастный метнулся к кровати и изо всех сил надавил на панели кнопку SOS.
Мгновение спустя в палату ворвался взъерошенный дежурный.
– Что тут происходит?
– Вот, – жалобно кивнул обгорелец на пышущую жаром киберженщину.
– А-а, – протянул дежурный и как-то странно посмотрел на пациента. – Понятно. Перемкнуло контакты.
Он немного подумал:
– Пожалуй, заменю-ка я киберсанитарку на киберсанитара. Думаю, это единственный выход в вашей ситуации.
Оставшись одна в крошечной комнатке, пропитанной густым запахом благовоний, Варя бросилась на мягкие подушки и горько разрыдалась:
– Доулыбалась, клуша самонадеянная! Я всех спасу, я всех умнее! Нарушила инструкции мэтра, вляпалась в неприятности по самые уши, да еще и Егора подставила под удар… Интересно, каким образом этот несносный евнух планирует вычислить среди населения Истанбула моего мужа?
Варя жалобно всхлипнула и постаралась связаться с не подозревающим о страшной опасности супругом:
«Егорушка, прости!» – начала она патетически.
«Что случилось?» – встревожился Гвидонов.
«Я в гареме султана…»
«Где?!»
«В гареме, но не это главное…»
«Сыроежка, как ты могла! – перебил потрясенный Гвидонов. – Ты, которую я так любил…»
«Егор, послушай, пожалуйста!»
«… Моя законная жена, которая клялась мне в верности пред лицом киберстенографиста в Институте Бракосочетания…»
«Помолчи минуту!»
«Променяла меня на какого-то средневекового Абдула, да еще и Надула, предала нашу любовь и мечты о счастливом потомстве…»
«Егор!»
«Что скажет Иван Иванович?!»
«Ты несносный эгоист и законченный болван».
«Нет, он скажет…»
«Заткнись, дорогой! Спешу тебя утешить: в гарем я попала не по собственной инициативе. Кстати, тебя ждет смерть от руки Черного евнуха».
Гвидонов поперхнулся и замолчал.
«Знаешь, я немного запутался, – нерешительно произнес он через некоторое время. – Расскажи-ка мне все по порядку».
Варя вздохнула и вкратце изложила недавние события. Уяснив ситуацию, оскорбленный до глубины души муж взревел:
«Жди, скоро буду!» – и отключился от связи.
«Какой же он у меня чудесный», – всхлипнула Варвара, умильно улыбнувшись, но тут же вновь забеспокоилась и срочно связалась с супругом:
«Егорушка, но ты ведь не можешь покинуть чуланчик! Ты должен подстерегать своего похитителя».
«Плевать мне на всех этих карикатуристов и авантюристов! – взвился Гвидонов. – Родную жену в, чужой гарем засадили, а она мне о чуланчике толкует. Не отвлекай, Сыроега, я должен спешить».
Варя смахнула с ресниц замешкавшуюся слезинку. На душе стало легко и празднично. «Егор меня спасет. Егор меня спасет», – звенело в голове. Не в силах усидеть на месте, она вскочила на ноги и принялась бодро вышагивать в такт этим волшебным словам. Поравнявшись в очередной раз с низкой, обитой железом дверцей, она остановилась и злорадно подумала: «Так-то, почтеннейшие! Думаете, что посадили пташку в клетку, а она возьмет да и упорхнет!»
Она презрительно пнула дверь ногой. Та жалобно скрипнула и… распахнулась.
– Надо же, меня забыли запереть! – изумилась Варвара. – А может, я и вовсе свободна идти куда вздумается?
«Не надейся, – скептически хмыкнул внутренний голос. – В гарем трудно попасть, но выбраться оттуда практически невозможно».
– По крайней мере, сходить на разведку мне никто не запрещает, – оборвала Варвара пессимистичный монолог внутреннего голоса.
Выскользнув из комнаты, Сыроежкина оказалась в узком коридорчике, ведущем в просторный общий зал. Стены его пестрели изразцовой отделкой, над жарким очагом красовалась нарядная медная труба с коническим навесом. У стены журчал изящный фонтан, а крепкие двери темного эбенового дерева радовали глаз перламутровой инкрустацией. В зале было многолюдно: тут и там расположились щебечущие стайки очаровательных наложниц юного султана. Стоило Варе покинуть свое убежище, как все они, будто по команде, замерли и принялись беззастенчиво разглядывать девушку, отпуская язвительные комментарии:
– Надо же, какая худосочная…
– А длиннющая, что твоя веревка! Это просто неприлично.
– Понаехали тут всякие. Наш господин который день в меланхолии мается, самим тепла и ласки не хватает!
Внезапно одна из дверей с треском распахнулась, и на пороге, сверкая огромными глазищами, появилась… нет, не женщина, а разъяренная фурия, пребывающая на девятом месяце беременности. Торжественно выпятив свой огромный живот и уперши руки в бока, она двинулась прямо на Варю:
– Mamma mia![3] Что моя видеть? Новый наложниц! – далее последовал набор изощренных турецких ругательств, густо замешанных на кипучей итальянской страсти.
– Не волнуйтесь, я скоро уйду… – Варины попытки наладить конструктивный диалог потонули в нарастающем крещендо:
– О Madonna! Этот женщин хочет лишить меня любви нашего господина! – Итальянка перла на Сыроежкину, точно танк на баррикады.
– Нет-нет, поверьте, я здесь случайно, – попятилась Варвара, тщетно пытаясь погасить зарождающийся нелепый конфликт. – Честно говоря, у меня уже есть муж. А султан вообще не в моем вкусе…
– Все слышать? – возмущенно взвизгнула беременная наложница. – Ей не понравиться наш господин! Бей ее, presto, presto![4]
Издав воинственный клич, итальянка с проворством, которого трудно было ожидать от беременной женщины, кинулась на Варю. Остальные, казалось, только этого и ждали. Девушка метнулась к своей двери, но ее все же успели схватить за край феридже. В ужасе оттого, что может сотворить толпа озверевших от скуки женщин, Варя попыталась выскользнуть из любимого наряда, но лишь запуталась в длинных рукавах и теперь беспомощно трепыхалась под напором разгоряченных наложниц. Кто-то схватил Варю за косу, кто-то тянул руки к ее лицу в надежде лишить новую игрушку султана товарного вида… Дамочки пронзительно верещали, улюлюкали и свистели, от души наслаждаясь неожиданным развлечением.
Общий гвалт вдруг прорезал пронзительный голос:
– Отста-а-авить!
Женщины мгновенно вытянулись по стойке «смирно». Со стороны коридора стремительно приближался Черный евнух – гроза и полновластный начальник гарема.
– Так, дисциплину нарушаем? – Он обвел притихших красавиц тяжелым взглядом. – С виновными разберусь позже, а сейчас – на прогулку шагом марш. А ты, – он ткнул в Варину сторону толстым пальцем, – иди к себе и не высовывайся, пока не велят.
Зал быстро опустел. Варя юркнула в свою каморку и плотно закрыла дверь. Вот и сходила на разведку! Хорошо, жива осталась.
«Надо бы связаться с Иваном Ивановичем, – неожиданно подумала она. – Как он там, бедненький? Может, его тоже рвут на части невменяемые аборигены? Ох, попадет мне от мэтра…»
Соорудив на скорую руку пирамиду из подушек, Варя припала к вычурным извивам кованой решетки, закрывающей окно. Заветной башни отсюда видно не было – окно выходило во внутренний дворик гарема, окруженный высокой стеной. В центре небольшого, тоскующего по летнему теплу садика стояла уютная беседка, от нее веером расходились в разные стороны дорожки, выложенные разноцветными камешками. По дорожкам бродили девушки, разряженные, будто куклы в витрине дорогого универмага. Некоторые из них проходили так близко от окна, что Варя вполне могла бы проникнуть в их маленькие тайны. Но – увы: все как одна обсуждали лишь недавнюю потасовку.
«Надо же, какое коллективное обожание отдельно взятого мужчины! – удивлялась Сыроежкина. – Нет, если бы мой Гвидонов завел еще одну жену, я бы…»
Ее размышления были прерваны едва уловимым шорохом шагов в коридоре. Варя аккуратно сползла с воздвигнутой пирамиды и прислушалась. Шаги стихли около ее каморки, и тут же раздался приглушенный голос Черного евнуха:
– Ну чего тебе?
«Что это он застрял под моей дверью? – подумала Сыроежкина. – Неужели вздумал караулить меня лично? Какая честь!»
– Миленький, добренький Угрюм-Угу, – подобострастно зажурчал нежный голосок. – Когда же ты выполнишь свое обещание и устроишь мне свидание со светлейшим повелителем?
– Твое время еще не пришло, – уклончиво ответил евнух.
– Но ведь я отдала тебе почти все, что у меня было!
– Почти?
– Да. Это все, что осталось.
Варя услышала, как что-то тихонько звякнуло.
– Что ж, мой жизненный опыт подсказывает, что бег времени можно ускорить, – усмехнулся Угрюм-Угу. – Жди, скоро сиятельный господин осчастливит тебя.
– Старый сводник! – фыркнула Варя, отошла от двери и снова вскарабкалась на баррикаду под окном.
Девушки продолжали тусоваться на дорожках. Но вот из-за огромного куста, усыпанного ярко-красными ягодами, появился их начальник. Оживленный щебет мигом прервался, и лишь тихий шелест соленого ветра остался витать над садом.
– Гуляем, не стоим! – бабским голосом проскрипел Черный евнух. – А то от ваших бледных физиономий у светлейшего султана оскомина приключится.
Девушки зашагали бодрее, особо рьяные даже перешли на бег трусцой. Самодовольно усмехаясь, Черный евнух прошел под Вариным окном и скрылся в неприметной калитке на противоположной стороне сада. Наложницы тут же расслабились и гуськом потянулись в тепло гарема – судя по всему, они точно знали, что в ближайшее время Угрюм-Угу не вернется.
Дворик совсем опустел. Варя покинула свой наблюдательный пост и присела на подушку. Заняться было решительно нечем. «Надо все же связаться с учителем, – думала девушка. – Покаяться в служебном неповиновении и поделиться возникшими проблемами. Хватит трусить, чем дольше я откладываю неприятный разговор, тем сложнее будет его вести».
Она начала сосредотачиваться на образе мэтра, но тут послышался решительный стук в дверь.
– Кто там? – Варин голос неожиданно охрип от волнения. Неужели явился султан? Где же Гвидонов, почему никак ее не спасает?
– Это я, Лаура. – На пороге нарисовалась беременная итальянка. В руках она держала изящное серебряное блюдо с крупным виноградом. – Я войти, si?
Не дождавшись приглашения, она втиснула в комнату свой огромный живот и ловко захлопнула дверь ногой.
– Моя приходить мириться, – лучезарно улыбаясь, объявила она. – Прости, я весь такой темпераментный, необузданный. Наговорить лишнего, а потом жалеть.
– Ну что ты, я совсем не сержусь, – умилилась Сыроежкина.
– Угощайся виноград. Uno momento…[5] – Она перехватила половчее тяжелый поднос и протянула его Варе.
Тронутая Сыроежкина потянулась к угощению, но тут входная дверь с грохотом распахнулась. Лаура вздрогнула, выронила поднос, и виноградины запрыгали по комнате, прячась среди подушек.
– А ну, пошла вон отсюда! – Пожилая женщина, появившаяся на пороге, заорала так, что итальянка пулей выскочила из комнаты, позабыв о подносе. – Еще раз застукаю – придушу как котенка и не посмотрю, что беременная!
Тяжело дыша, женщина привалилась к косяку:
– Вот зараза, уже полгарема мне перетравила. И где только яд берет, ума не приложу!
У Вари потемнело в глазах, и она медленно опустилась на усыпанный виноградинами пол. Незнакомка притворила за собой дверь и, склонив голову набок, принялась внимательно разглядывать девушку. Варя попыталась прикрыться подушкой, почти не сомневаясь, что та пришла готовить ее к предстоящей встрече с султаном.
Насмотревшись, женщина едва заметно улыбнулась и выдала по-русски:
– Ексель-моксель, Сыроега! Неужели ты меня не узнаешь?..
Олег Сапожков налил четвертую чашку черного кофе.
– Нет, это просто безобразие! Столько сил потратили на обеспечение детективов бесперебойной связью, провели людям сложнейшую операцию на среднем ухе и активизировали третий глаз, а они и думать не думают о том, чтобы держать нас в курсе событий!
– Не забывай, что телепатическая связь действует только между членами экспедиции. Тебе небось конденсатор психической энергии в третий глаз не вживляли, – меланхолично отозвался Аркадий Мамонов.
– А мне-то зачем? Я получаю информацию через Центральный компьютер, контролирующий перемещения машины времени.
– Машину времени команды Птенчикова угнал Антипов.
– Но дублирующая подстанция у них осталась!
Мамонов раздраженно вздохнул:
– Объясняю еще раз: чтобы воспользоваться запасной подстанцией, ребята должны оказаться в непосредственной близости от нее и говорить с нами через акустический передатчик. На трансформацию психических импульсов аварийная система не рассчитана.
– Это серьезное упущение службы технического обеспечения.
– Ну знаешь ли! Кто же мог подумать, что машину угонят!
Друзья обменялись негодующими взглядами.
– Ладно, ты прав: всего не предусмотришь, – сдался Олег. – Но почему они не прогуляются до этой подстанции и не расскажут, как идут дела?
– Заняты люди, – отрезал Аркадий, которого тоже напрягала неизвестность. – Между прочим, Гвидонов выходил на связь не так уж давно.
– Интересно, удалось ли ему приготовить «Метеорологическое непостоянство»? – мечтательно закатил глаза Олег.
– По-моему, кулинарничать собиралась Варвара. Только я не совсем понял: что Егор имел в виду, когда упомянул о какой-то засаде?
– Наверно, они сидят в засаде.
– А может, попали в засаду?
Историки удрученно переглянулись.
– Нет, я так больше не могу, – не выдержал Олег. – Давай пойдем к начальству и потребуем отправить нас в Стамбул!
…Варя с недоумением разглядывала тучную женщину, по возрасту годящуюся ей в матери. Что-то в чертах ее лица казалось знакомым. Да нет, не может быть…
– Соня? – неуверенно произнесла Варя. – Сонечка, это ты?
Глаза женщины подозрительно увлажнились. Сдавленно вскрикнув, Сыроежкина бросилась на шею бывшей подруге.
– Тихо, тихо, – бормотала Сонька, утирая выступившие слезы. – Сколько же мы с тобой не виделись?
– Из командировки в Индию мы вернулись полгода назад. Там я разговаривала с тобой последний раз.
– Неужели всего полгода? А я за это время успела прожить целую жизнь.
– Сколько же тебе сейчас лет?
– Спрашивать женщину о возрасте неприлично, – усмехнулась бывшая фотомодель. Да уж, когда она плыла с Варей и Егором на тростниковом плоту по мутной индийской реке, то представляла себе ситуацию с точностью до наоборот: она с драгоценностями из храма Ка-амы отправится в будущее, опережая своих друзей лет на тридцать-сорок, и оттуда – молодая, богатая и успешная – станет наблюдать, как стареет и покрывается морщинами ее бывшая подруга. Жаль, не получилось…
– Значит, выпрыгнув из кабины перемещений на ходу, ты попала в средневековый Стамбул? – преодолевая возникшую неловкость, спросила Варвара.
– Я брякнулась прямо посреди какой-то пустыни. Темнотища, только звезды огромные в небе горят. Посидела-посидела, замерзла. Из теплых-то вещей на мне только кокошник был. Нет, думаю, надо себя, любимую, выручать. Встала да пошла. Уж не знаю, сколько я этот проклятый песок месила, пока не разглядела впереди костры каравана.
– Повезло тебе, – выдохнула Варя. – А ведь могла и пропасть в пустыне.
– Врагам бы моим так везло, – фыркнула Сонька. – Караванщики – народ ушлый, поснимали с меня все индийские драгоценности, кокошником тоже не побрезговали, а саму сдали на невольничий рынок.
– Неужели ты попала в рабство? – ужаснулась Варвара.
– Нет, я попала в гарем.
– Это почти одно и то же, – с тоской оглянувшись вокруг, заметила Сыроежкина.
– Ошибаешься. В гареме можно неплохую карьеру сделать. – Сонька горделиво подбоченилась. – Вот я, например, из самых низов в султан-валиде выбилась.
– Значит, Абдул-Надул – твой сын? – подскочила от изумления Варя. – Ну и дела! А еще дети у тебя есть?
– Пятеро. Все дочери, все красавицы.
– То-то тебя так… – Варя чуть не сказала «разнесло», но вовремя поправилась: – Уважают.
Сонька сделала вид, что не заметила замешательства подруги – ее мысли были заняты другим.
– Скажи, Сыроега, а как там мой первенький поживает, Васька свет Салтанович? Наверно, совсем взрослым стал… – Она вдруг побледнела. – Ох, нет! Ты же сказала, что у вас с тех пор прошло всего полгода? Значит, ему еще и восьми не исполнилось?
Варя смутилась:
– Исполнилось, полтора месяца назад. Васенька часто тебя вспоминает. Он поселился у нас с Егором и постепенно привыкает к новой жизни.
– Вы все-таки поженились, – задумчиво протянула Сонька и вдруг порывисто схватила Варю за руку: – Привези Васятку сюда! Я хочу его увидеть.
– Соня, да ты что? Мальчик только пришел в себя, учиться начал, а ты хочешь его в гарем упрятать?
– При гареме тоже есть школа.
– Сравнила осла с носорогом…
– Я его мать! – взвизгнула Сонька. – И мне решать, что лучше для моего сына!
– Ты все решила в тот момент, когда оставила мальчика в кабине перемещений, а сама выпрыгнула наружу, – жестко отрубила Сыроежкина.
– Вот ты как заговорила? – Глаза султан-валиде налились свинцом. – Я собиралась взять сына с собой! Это твой Гвидонов помешал. Верни мне Ваську!
– Я не стану травмировать ребенка! – тоже завелась Варвара. – Он помнит тебя совсем другой… – Она неожиданно замолчала, в испуге глядя на бывшую подругу. Сонька стояла, хватая ртом воздух.
– Сонечка, тебе плохо? Извини, я не хотела тебя обидеть…
– Ничего, Сыроега, ты права. Я уже не та, что была прежде, – сделав над собой усилие, произнесла султан-валиде.
Виновато моргающая Варвара даже не подозревала, что в эту минуту участь ее была решена.
Глава 17
Среди многочисленных павильонов, украшающих своей затейливой архитектурой сад султана, особенно выделялся один, шестигранной формы. Его купол опирался на шесть больших колонн, между которыми мастера установили пластины горного хрусталя, настолько точно подогнанные друг к другу, что создавалось впечатление единого целого. В лучах выглянувшего после недавней непогоды солнца павильон сиял так, что глазам было больно смотреть. Вот сюда-то и спешили со всех концов гарема смеющиеся и возбужденно перекликающиеся наложницы юного султана.
Под сверкающей стеной павильона расположилась колоритная старуха-еврейка. Щедро одарив многочисленную стражу, она проникла в гарем, чтобы продать скучающим девушкам свои товары. Выручка обещала превзойти все ожидания: принесенные старухой механические игрушки вызвали у обитательниц гарема буйный восторг. На поляне разгорелось что-то вроде импровизированного аукциона: игрушек на всех не хватало, и бойкая торговка отдавала желанную вещицу в руки той, что предлагала самую высокую цену. Отпихивая друг друга, девушки в ажиотаже протягивали ей свои украшения, накопленные за время пребывания в серале сбережения и полученные когда-то подарки…
– Что это за шум? – нахмурилась султан-валиде, прислушиваясь к звукам, доносящимся с улицы. Она хлопнула в ладоши, и в комнату поспешно вошла темнокожая служанка.
– С какой стати обитательницы гарема так дружно обезумели? – осведомилась грозная матушка султана.
– Старуха-еврейка… – начала служанка, но тут у Вари загудело в голове, и она услышала долгожданный голос Егора:
«Я уже на месте. Почему не вижу тебя среди девушек?»
– Сонечка, давай позовем сюда эту старушку! – взмолилась Варвара, сгорая от нетерпения.
– Хочешь привезти домой местный сувенир? – фыркнула Сонька, но спорить не стала.
Темнокожая служанка с поклоном удалилась, и через несколько минут сгорбленная торговка уже стояла посреди комнаты.
Недолго думая, Варя кинулась старухе на шею:
– Как я рада тебя видеть!
– Вы знакомы? – удивилась Сонька.
– Да и вы тоже, – рассмеялась Сыроежкина.
Старуха и султан-валиде с недоумением уставились друг на друга.
– Дорогая, ты ничего не путаешь? – шепотом осведомилась у Вари торговка. – Кто это?
– Посмотри внимательно. Это же Соня.
– Ого! – присвистнула старуха, распрямила согбенные плечи, стянула с головы душные тряпицы и оказалась Егором Гвидоновым. – Привет… тетя Соня. Как тебя стало много!
Султан-валиде недобро прищурилась:
– Гвидонов… Ты никогда не блистал хорошими манерами. Впрочем, это не моя проблема. – Она о чем-то задумалась. – А что, этот ваш – Цыпчиков, кажется?
– Птенчиков, – оскорбился Егор.
– Вот-вот, он тоже где-то неподалеку?
Варя с Егором переглянулись.
– Да, – решилась Сыроежкина. – Он заперт в северной башне дворца.
– Надо же, какое плотное скопление современников на столь небольшой территории! – удивилась Сонька. – Одного не пойму: как вы сумели меня разыскать?
– Не переоценивай важность собственной персоны, – усмехнулся Егор. – Мы искали не тебя, а одного художника.
– Он тоже прилетел сюда из будущего, – поспешила объяснить Варя. – Незаконно. И, по всей вероятности, обосновался во дворце.
– Нет здесь никаких художников, – решительно возразила Сонька.
– Но мы своими глазами видели карикатуры на придворных!
– Карикатуры? Ох, кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. – Сонька заливисто расхохоталась. – Так это Абдулушка шалит. Я сама его в детстве рисовать учила. А еще вышивать крестиком и плести макраме.
– Бедный парень, – не сдержался Егор.
– Подожди, подожди, – растерялась Варвара. – Выходит, портреты придворных пишет сам султан?
– Ага, – простодушно подтвердила Сонька.
– Но миниатюра с изображением праздничного шествия в Ураза-байрам выполнена красками из будущего!
– Какая еще миниатюра? – нахмурилась Сонька. – Абдулуша любит станковую живопись. Большие полотна, размером этак полтора на два… И краски у него самые обычные.
– Значит, о «Шествии султана в мечеть» ты ничего не знаешь?
– Шествие видела, правда, не полностью. Миниатюру – нет, – убежденно ответила Сонька.
– Может, Антипов еще не приносил во дворец свои художества? – Варя неуверенно взглянула на Егора.
– Все может быть, – отозвался Гвидонов.
– Вот что, ребята, – решительно поднялась Сонька. – Хорошо, что вы меня предупредили. Если этот умелец сюда заявится, я сразу вам сообщу, ни к чему мне во дворце нарушители правопорядка! Как султан-валиде я обещаю…
– Султан-валиде?! – распахнул глаза Гвидонов. – Ты – султан-валиде?!
– Разве ты не понял? – укоризненно взглянула на мужа Варвара. – Абдул-Надул – Сонин сын.
– В таком случае многое проясняется, – протянул Егор. – Скажи-ка, драгоценная Богиня Любви, а кто отец нынешнего султана?
– Что?! – взвилась Сонька.
– У Абдул-Надула Великовозрастного рождались исключительно дочери, и только ты смогла подарить ему наследника. Кое-кто считает, что ты слегка смухлевала.
Под сверкающей стеной павильона расположилась колоритная старуха-еврейка. Щедро одарив многочисленную стражу, она проникла в гарем, чтобы продать скучающим девушкам свои товары. Выручка обещала превзойти все ожидания: принесенные старухой механические игрушки вызвали у обитательниц гарема буйный восторг. На поляне разгорелось что-то вроде импровизированного аукциона: игрушек на всех не хватало, и бойкая торговка отдавала желанную вещицу в руки той, что предлагала самую высокую цену. Отпихивая друг друга, девушки в ажиотаже протягивали ей свои украшения, накопленные за время пребывания в серале сбережения и полученные когда-то подарки…
– Что это за шум? – нахмурилась султан-валиде, прислушиваясь к звукам, доносящимся с улицы. Она хлопнула в ладоши, и в комнату поспешно вошла темнокожая служанка.
– С какой стати обитательницы гарема так дружно обезумели? – осведомилась грозная матушка султана.
– Старуха-еврейка… – начала служанка, но тут у Вари загудело в голове, и она услышала долгожданный голос Егора:
«Я уже на месте. Почему не вижу тебя среди девушек?»
– Сонечка, давай позовем сюда эту старушку! – взмолилась Варвара, сгорая от нетерпения.
– Хочешь привезти домой местный сувенир? – фыркнула Сонька, но спорить не стала.
Темнокожая служанка с поклоном удалилась, и через несколько минут сгорбленная торговка уже стояла посреди комнаты.
Недолго думая, Варя кинулась старухе на шею:
– Как я рада тебя видеть!
– Вы знакомы? – удивилась Сонька.
– Да и вы тоже, – рассмеялась Сыроежкина.
Старуха и султан-валиде с недоумением уставились друг на друга.
– Дорогая, ты ничего не путаешь? – шепотом осведомилась у Вари торговка. – Кто это?
– Посмотри внимательно. Это же Соня.
– Ого! – присвистнула старуха, распрямила согбенные плечи, стянула с головы душные тряпицы и оказалась Егором Гвидоновым. – Привет… тетя Соня. Как тебя стало много!
Султан-валиде недобро прищурилась:
– Гвидонов… Ты никогда не блистал хорошими манерами. Впрочем, это не моя проблема. – Она о чем-то задумалась. – А что, этот ваш – Цыпчиков, кажется?
– Птенчиков, – оскорбился Егор.
– Вот-вот, он тоже где-то неподалеку?
Варя с Егором переглянулись.
– Да, – решилась Сыроежкина. – Он заперт в северной башне дворца.
– Надо же, какое плотное скопление современников на столь небольшой территории! – удивилась Сонька. – Одного не пойму: как вы сумели меня разыскать?
– Не переоценивай важность собственной персоны, – усмехнулся Егор. – Мы искали не тебя, а одного художника.
– Он тоже прилетел сюда из будущего, – поспешила объяснить Варя. – Незаконно. И, по всей вероятности, обосновался во дворце.
– Нет здесь никаких художников, – решительно возразила Сонька.
– Но мы своими глазами видели карикатуры на придворных!
– Карикатуры? Ох, кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. – Сонька заливисто расхохоталась. – Так это Абдулушка шалит. Я сама его в детстве рисовать учила. А еще вышивать крестиком и плести макраме.
– Бедный парень, – не сдержался Егор.
– Подожди, подожди, – растерялась Варвара. – Выходит, портреты придворных пишет сам султан?
– Ага, – простодушно подтвердила Сонька.
– Но миниатюра с изображением праздничного шествия в Ураза-байрам выполнена красками из будущего!
– Какая еще миниатюра? – нахмурилась Сонька. – Абдулуша любит станковую живопись. Большие полотна, размером этак полтора на два… И краски у него самые обычные.
– Значит, о «Шествии султана в мечеть» ты ничего не знаешь?
– Шествие видела, правда, не полностью. Миниатюру – нет, – убежденно ответила Сонька.
– Может, Антипов еще не приносил во дворец свои художества? – Варя неуверенно взглянула на Егора.
– Все может быть, – отозвался Гвидонов.
– Вот что, ребята, – решительно поднялась Сонька. – Хорошо, что вы меня предупредили. Если этот умелец сюда заявится, я сразу вам сообщу, ни к чему мне во дворце нарушители правопорядка! Как султан-валиде я обещаю…
– Султан-валиде?! – распахнул глаза Гвидонов. – Ты – султан-валиде?!
– Разве ты не понял? – укоризненно взглянула на мужа Варвара. – Абдул-Надул – Сонин сын.
– В таком случае многое проясняется, – протянул Егор. – Скажи-ка, драгоценная Богиня Любви, а кто отец нынешнего султана?
– Что?! – взвилась Сонька.
– У Абдул-Надула Великовозрастного рождались исключительно дочери, и только ты смогла подарить ему наследника. Кое-кто считает, что ты слегка смухлевала.