Славная Светлана. Мафиози из гарема

   Девушка вздрогнула и как-то беспомощно заморгала пушистыми ресницами.
   – К сожалению, мужа нет дома… А вы, наверное, его друг?
   – Увы. – Иван развел руками. – Я с ним даже не знаком.
   – Где же вы тогда взяли книгу?
   – Ее нашли в одной из лабораторий ИИИ, ремонтом которой занимался ваш супруг. Кстати, не знаете, каким источником он пользовался, делая эти прекрасные репродукции? Здесь встречаются довольно любопытные сюжеты, и я с удовольствием бы прочел полный текст.
   – Ну, об этом вам лучше спросить в мастерской, где работает… работал Антип. – Девушка как-то судорожно вздохнула, прижала книгу к груди – и вдруг разразилась бурными рыданиями. Ивана от неожиданности чуть удар не хватил: так все чинно начиналось, и тут – на тебе! Осознав, что словами делу не помочь – их просто никто не услышит! – он бросился на кухню за водой. Половину стакана влил в хозяйку, а остатками принялся усердно орошать ее кудрявую голову. Тося встрепенулась и слегка отодвинулась:
   – Я думала, вы знаете, где Антип, а вы… – Она укоризненно покосилась на Ивана.
   – Разве ваш муж пропал?
   – Нет, что вы! То есть да, конечно. Вернее, он… он… – Девушка густо покраснела и опустила глаза. – Я думаю, он меня бросил.
   Она приготовилась зарыдать вновь, и Ивану пришлось принимать экстренные меры.
   – Нет, нет! – бурно запротестовал он, вживаясь в роль психотерапевта. – Этого не может быть! Вы такая молодая, красивая и… вообще.
   Но девушка его не слушала.
   – Я сама во всем виновата, – бормотала она, глотая слезы.
   Иван деловито присел рядом с ней:
   – Хотите поговорить об этом?
   Девушка хотела. Умерив частоту всхлипываний, она начала рассказ:
   – Мы с Типой сразу поняли, что предназначены друг для друга, еще до того, как получили подтверждение по показателям гамма-параграфа из базы данных брачного архива. Первое время все было просто замечательно. Типа был таким любящим, заботливым, он обожал, когда я ему позирую, и увешал моими портретами всю квартиру.
   Птенчиков огляделся вокруг и обнаружил, что со стен на него глядят несколько десятков Тось, написанных… впрочем, технику исполнения этих полотен Иван не сумел определить. Девушки на портретах смотрелись как живые, и он решил, что Антипов – весьма талантливый художник.
   – На третью годовщину нашей свадьбы Типа подарил мне спортивный аэробот, о котором я так мечтала. Сколько же ему пришлось трудиться, чтобы накопить нужную сумму! Я была ему так благодарна, так им гордилась! А он… он…
   – Стал ездить на нем сам? – со знанием дела подсказал Иван.
   Тося вытаращила глаза:
   – Почему вы так думаете?
   – Ну, типично мужское поведение, – засмущался «психотерапевт», – с кем не бывает…
   – Мой муж не типичен. Это незаурядная личность! – сурово отрезала девушка. – Он… он… забрал у меня ключи на следующий же день и продал аэробот обратно! Я даже подружкам его показать не успела. – Глаза Тоси вновь опасно заблестели.
   – Не делайте скоропалительных выводов! – заторопился Иван, прикидывая, сколько стаканов воды может вместиться в хозяйку. – Может, ему просто понадобились деньги.
   – Зачем? – заинтересовалась Тося.
   – Ну… мало ли, – растерялся «психотерапевт».
   Девушка перевела взгляд на один из своих портретов и надолго задумалась.
   – Знаете, последнее время Антип вел себя как-то странно, постоянно куда-то исчезал, стал нервным, раздражительным. Я пыталась выяснить, что происходит, а он только отмахивался – все, мол, нормально…
   – Типично… гм, извините. А почему вы считаете, что ваш муж вас бросил?
   Тося снова смутилась, но нашла в себе мужество продолжить рассказ:
   – Когда Антип забрал ключи, я жутко разозлилась, проплакала полдня, а потом стала звонить подружке, чтобы отменить намеченную вечеринку. Она тут же примчалась ко мне, принялась утешать и посоветовала устроить скандал, пригрозив разводом. Сказала, что сейчас это ужасно модно и все, мол, так делают.
   – Простите, я не совсем понял: что сейчас модно? – растерялся Иван.
   – Пугать своего партнера по браку разводом! Неужели вы не слышали эту громкую историю, которую так долго муссировали по телевидению? – Тося доверительно понизила голос: – Это первый развод со времени утверждения, методики гамма-параграфа в Институте брака. Я, конечно, не знаю всех подробностей, но говорят, что у этих людей где-то в прошлом затерялась единственная дочь, оказавшаяся преступницей и авантюристкой. Родители девушки обвинили друг друга в неправильном воспитании ребенка, переругались и расстались, не желая больше иметь ничего общего.
   Тут Иван сообразил, что речь идет о родителях Соньки, которая около года назад использовала нелегальную машину времени и умчалась в прошлое, чтобы ограбить доверчивого царя Салтана, однако решил не уточнять, что не только осведомлен обо всех подробностях этого дела, но и был его непосредственным участником.
   – Именно тогда разводы и вошли в моду, – продолжала Тося. – Правда, по-настоящему разводятся мало, в основном пугают друг друга в воспитательных целях. Говорят, это так увлекательно… Подруга утверждала, что скандал нужно устроить непременно, и даже дала адрес агентства, где этому могут научить.
   – Научить скандалить? – поразился Иван.
   – Ну да, – серьезно покивала девушка. – Дело новое, непривычное. К сожалению, я не успела воспользоваться услугами профессионалов – как только за подругой закрылась дверь, вернулся Антип, и пришлось импровизировать на ходу.
   – И как?
   – Очень плохо, – горестно вздохнула Тося. – Знаете, как это сложно – скандалить без подготовки? Я сказала мужу, что он негодяй, помахала руками, потом, кажется, топнула ногой… Или сначала топнула, а потом помахала?
   Девушка окончательно смешалась и умолкла, припоминая подробности семейной сцены.
   – Да, действительно – никуда не годится, – с видом знатока подтвердил Иван. – Кто ж так скандалит?
   – А как надо? – с надеждой посмотрела на него Тося.
   – Вы могли бы разметать по плечам волосы, сорвать с себя гирлянды цветов и другие украшения, упасть на пол… – припомнил Иван соответствующие рекомендации из «Камасутры», которую ему пришлось подробно изучить, распутывая одно сложное дело.
   Тося восхищенно затаила дыхание. Иван, вдохновленный ее вниманием, решительно отступил от индийских канонов:
   – Еще можно было огреть мужа по голове чем-нибудь тяжелым. Для таких случаев хорошо подходит сковорода…
   – Что вы говорите? – возмутилась Тося. – Это же больно!
   – А как вы думали? Скандал есть скандал. Ну, не хотите бить сковородкой – не надо, – великодушно разрешил Птенчиков. – Тогда нужно хотя бы расколотить что-нибудь об пол, с грохотом и треском. Вот эта вазочка вполне бы подошла… – Взгляд мэтра подернулся легким туманом. Перед глазами понеслись воспоминания оставшейся в прошлом веке юности: малогабаритная квартирка, стройная девушка, которую он, к счастью, так и не назвал своей женой…
   – Ни за что! – всхлипнула Тося. – Эту вазочку мне мама на свадьбу подарила.
   – Ну, знаете ли! – Иван даже подскочил от возмущения. – Чтобы скандалить, нужны крепкие нервы, нечего тут нюни распускать! – Он перевел дух. – А в финале сцены надо крикнуть: «Не жана я тябе боле, не жана». Это даже малые дети знают, которые мультики по телевизору смотрят. Изо всех сил шарахнуть дверью так, чтоб штукатурка посыпалась, и гордо уйти к маме.
   – Ой, я так и поступила! – обрадовалась было Тося, но тут же сникла: – Вот только дверью не хлопнула. Вежливо попрощалась, напомнила, где стоит суп, лежат чистые носки, и пошла. Сидела потом у мамы целых три дня – все гадала, что же полагается делать дальше.
   – А муж?
   – Что – муж?
   – Не позвонил, не примчался с цветами и извинениями, не клялся купить вместо аэробота космический корабль, не пел под окном серенады…
   – А должен был? – поразилась Тося. – О, в таком случае эти «семейные скандалы» и впрямь замечательная вещь! Только понимаете, Типа ведь тоже не знает всех правил, а сходить к специалисту ему бы и в голову не пришло. Когда я до этого додумалась, то решила позвонить ему сама, но не смогла найти мужа ни по одному номеру. Тогда я поспешила домой и увидела, что его не было здесь несколько дней. Вот и получается, что он… он тоже меня бросил! Что теперь делать? Я вовсе не хотела разводиться по-настоящему! – Слезы все-таки прорвались сквозь заслон из пушистых ресниц и шустрыми ручейками побежали по Тосиному лицу, тактично огибая миленькие ямочки на щечках.
   – Значит, вы не видели этого типа… извините, Типу с тех самых пор, как пытались устроить скандал? Не припомните, как давно это было?
   – Неделю назад, – всхлипнула Тося.
   – Неделя… – задумчиво протянул Иван. В голове его клубились смутные ассоциации. Неделю назад произошел взрыв в Институте. Незадолго до этого Антипов устроился работать в ИИИ маляром, «поправ идеалы» и «предав талант», что буквально потрясло его прежнего начальника. В одной из лабораторий он случайно оставил сборник самодельных репродукций, выполненных с восточных миниатюр, а обгоревший человек в Реабилитационном центре бредит на старотурецком…
   – Сходится!!! – в восторге завопил Иван.
   Тося икнула и быстро вытерла слезы:
   – Что сходится? Вы знаете, где мой муж?
   – Ну, – смутился Иван, сообразив, что пока не вправе раскрывать тайны следствия, – положим, не знаю, но начинаю догадываться.
   Лицо девушки озарилось надеждой. Птенчиков почувствовал, что обязан сказать что-то патетическое:
   – Обещаю вам, Тося, что верну обратно вашего Типу.
   – Ой, – радостно подпрыгнула девушка, – тогда я побегу в музыкальный магазин подбирать серенады.
   – Это еще зачем? – опешил «психотерапевт».
   – Ну, понимаете, на покупку космического корабля мне пока не наскрести, – честно призналась «пациентка».
 
   – Я знаю, это Антипов! – заявил Иван, врываясь в Лабораторию по переброскам во времени.
   – Что ты, это Сапожков, – убежденно возразил Аркадий, разглядывая чьи-то ноги, торчащие из-под огромного агрегата неизвестного предназначения, возвышающегося посреди комнаты.
   – Не, ребят, я Гвидонов! – раздался придушенный голос, и из щели под железным монстром выполз Егор. – Ой, Иван Иванович!
   Гений технической мысли крепко обнял учителя, и некоторое время в лаборатории были слышны лишь невразумительные возгласы типа: «Ты как?» – «Да так, а вы как?» – «Еще как!» Наконец эмоции улеглись, и Иван вспомнил, зачем, собственно, мчался к друзьям. Усевшись прямо на полу, он рассказал о последних событиях.
   – Так вот, я почти уверен, что обгоревший человек в Реабилитационном центре – это Антипов Антип Иннокентьевич, – подвел он итог.
   – Ясный перец! – восхитился Егор, но Аркадий лишь покачал головой:
   – Не думаю, что ты прав. Полиция с самого начала сверила физиологические параметры пострадавшего с базой данных брачного архива, но так и не смогла идентифицировать его личность.
   – Да ведь Антипов женат, – возразил Иван. – Его анкету уже изъяли из архива!
   – Из архива ничего не изымают. Во время заключения брака данные жениха и невесты просто перекладывают в другой раздел.
   – Ты хочешь сказать, что в этом архиве собраны характеристики на все население страны? – удивился Иван.
   – Не все, а только достигшее совершеннолетия. Но ведь нашему герою явно больше шестнадцати.
   Птенчиков пригорюнился.
   – Не расстраивайтесь, Иван Иванович, – заговорил Егор, – без Антипова тут точно не обошлось. Наверняка это он улетел на машине времени, а сюда по ошибке прибыл кто-то другой. Потому и произошел взрыв – пришелец из прошлого не справился с управлением сложной техникой. Вот соберем заново Центральный компьютер, отправимся в командировку и прищучим этого реставратора прямо посреди древнего Стамбула.
   – Еще бы знать, в какой отрезок времени отправляться, – подлил дегтя скептик Аркадий.
   – Что ж, придется это выяснить, – решительно тряхнул головой Иван. – В мои руки попала улика. Неспроста ведь Антипов копировал средневековые миниатюры, да еще и принес их с собой в ИИИ! Попробую-ка я узнать о них побольше. – Птенчиков ненадолго задумался. – Нужно звонить в реставрационную мастерскую.
 
   Бывший начальник Антипова визуально напоминал маяк: такой же высокий и сияющий.
   – Мэтр Птенчиков! Проходите, проходите, – ворковал он на пороге реставрационной мастерской, буквально лучась радушием. «И этого человека адъютант начальника полиции называл мрачным типом?» – удивленно подумал Иван, отвечая на приветствия.
   – Вот радость-то какая, я даже не предполагал, что когда-нибудь познакомлюсь с вами лично! – продолжал меж тем реставратор, с умилением разглядывая гостя. – Скажу вам по секрету: я являюсь горячим поклонником вашего таланта.
   – Ну, знаете, для успешного расследования одного таланта недостаточно, – смутился Иван, – тут требуется изрядная доля везения…
   – Расследования? – презрительно скривился заведующий мастерской. – Что вы, мэтр, я говорил вовсе не о полицейских делах. Даже обидно, что вы уделяете им столько времени. Поверьте, я был на всех представлениях созданного вами экспериментального театра! Вот где раскрывается ваш поистине безграничный талант, озаряя своим светом юные дарования учеников и отражаясь во влажных от восторга глазах зрителей.
   – Э… – глубокомысленно изрек Птенчиков.
   – Позвольте воспользоваться случаем и спросить, над чем вы работаете сейчас?
   – О, об этом пока рано говорить, – выкрутился Иван и потряс головой, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Следовало срочно переходить к делу. – Вчера вечером с вами беседовал по телефону мой помощник…
   – Этот мило краснеющий молодой человек в полицейском мундире? – живо подхватил реставратор. – Кто-то из ваших учеников? Наверно, начинающий? Сразу видно, не хватает сценического опыта: настоящие полицейские никогда не краснеют!
   – Он еще исправится, – уныло пообещал Птенчиков.
   Заведующий хитро прищурился:
   – Сейчас я попробую угадать, зачем вы приехали в нашу мастерскую. Хотите обновить декорации? Заказать костюмы? О, неужели вам понадобился художник-оформитель для нового спектакля?!
   – Да-да, – малодушно принял его версию Иван. – Что бы вы могли сказать, например, о кандидатуре Антипа Антипова?
   Лицо реставратора стало медленно наливаться краской.
   – Впрочем, можете не отвечать, это я так – к слову пришлось, – засуетился детектив, прикидывая, что из мастерской может уже и не выйти.
   – Антипов?! – взревел оскорбленный в лучших чувствах художник. – Этот плебей, предавший Искусство? Но почему, почему ваш выбор пал именно на него? Будто мало вокруг достойных! – Он в отчаянии ударил себя кулаком в грудь и тут же закашлялся.
   – Вот только не надо себя калечить, – расстроился Иван. – Что вы, право, как маленький? Извините, что ввел вас в заблуждение: художники нам нужны, Антипова я разыскиваю совсем по другому вопросу.
   – Правда? – с подозрением взглянул на него заведующий мастерской.
   – Служение искусству не терпит вранья! – гордо заявил мэтр. Насладившись произведенным эффектом, он продолжил: – Дело в том, что в мои руки попали выполненные Антиповым репродукции старинных миниатюр. Как любителю литературы, мне было бы интересно прочесть все произведение, которое они иллюстрируют, но, к сожалению, большие куски текста были выпущены при копировании…
   – Да, такой вандализм вполне в духе этого субъекта, – убежденно покивал заведующий.
   – Словом, я надеялся, что вы поможете мне разыскать первоисточник. – Иван извлек из кармана найденную в ИИИ книгу.
   – Мэтр! – растроганно произнес художник. – Я счастлив, что могу быть вам полезным!
   Он нырнул в глубину мастерской и ловко застучал по клавиатуре компьютера, вводя задание для поисковой системы. Вскоре деловитый принтер выплюнул ответ: название музея, адрес, часы работы, номер книги в каталоге экспонатов и место ее размещения в общей экспозиции. Воспрянувший духом поклонник Ивана сунул листок в карман и радостно объявил:
   – Это не так уж и далеко от Москвы. Идемте, мэтр, я вас подвезу!
   Через пару минут Иван, даже не успевший сообразить, нужно ли ему так срочно мчаться в музей, сидел в расписанном под гжель аэроботе.
   – Только ничему не удивляйтесь, – наставлял его орудующий рычагом управления художник.
   – А чему я должен… вернее, не должен удивляться? – осторожно поинтересовался Птенчиков.
   – Увидите.
   Иван приготовился к самому худшему: мертвым петлям, нырянию в воздушные ямы, неисправностям аэробота и привычке водителя засыпать на полном ходу. Однако оказалось, что дружеское предупреждение к самому полету отношения не имело. Аэробот благополучно преодолел весь путь и приземлился на стоянке у внушительного здания. Точнее, архитектурного ансамбля, состоящего из множества разнообразных пристроек, громоздящихся друг на друга.
   – Я не стал извещать директора музея о нашем визите, – говорил меж тем реставратор. – Это совершенно непредсказуемый человек! Если бы он узнал, что мы хотим увидеть определенную книгу, то вполне мог бы припрятать ее в самом дальнем углу и водить нас по своему лабиринту до тех пор, пока мы не выучим наизусть всю экспозицию.
   – Этот музей построен по принципу лабиринта? – заинтересовался Иван, более внимательно разглядывая здание.
   – Да. Причем с легкостью видоизменяется в зависимости от возрастных и психологических особенностей посетителей. Если сюда забредает экскурсионная группа, состоящая из школьников, конечной целью становятся поиски «Макдоналдса». Этакий бег по залам с препятствиями из шедевров и призом в конце пути за проявленную смекалку и наблюдательность. Более сознательные зрители подвергаются многократному тестированию для перехода на каждый последующий «уровень». Для стимуляции самых азартных директор хотел открыть в последнем зале казино, но ему не разрешили. Даже самые неподготовленные и равнодушные к искусству люди бывают вынуждены обойти всю экспозицию: их гонит вперед стремление найти-таки выход из этой западни.
   – Но в музее могут одновременно собраться самые разные посетители, – растерялся Иван. – Под кого же тогда подстраиваться?
   Реставратор уныло цокнул языком:
   – Не соберутся. Посетители здесь вообще большая редкость.
   – Так не лучше ли вернуть музею первозданный вид и дать людям возможность наслаждаться искусством без психологического давления и глупых аттракционов? – нахмурился Иван.
   – Что вы! Тогда сюда вообще никто не придет. Между прочим, среди музеев нашей страны этот самый посещаемый. И все благодаря стараниям директора!
   И тут окончательно запутавшийся Иван узнал, что люди XXII века, глотающие книги в таблетированном виде и давно забывшие, что такое театр, вовсе не нуждаются в посещении музеев: к их услугам удобные электронные каталоги, снабженные подробнейшими комментариями экскурсоводов. Четкость изображения и насыщенность цветовой гаммы зачастую превосходит оригинал, к тому же можно не только полюбоваться шедеврами, но и перекроить их в соответствии с собственным вкусом, что-то подрисовав, что-то ликвидировав, увеличив существенное и отрезав лишнее. Музеи превратились, по существу, в складские помещения, где пылятся громоздкие, неудобные в обращении полотна и скульптуры.
   – Местный директор – настоящий энтузиаст своего дела. Чего только не изобретал он для привлечения посетителей! Устраивал викторины, конкурсы, даже соревнования типа «Мама, папа, я – интеллигентная семья». Снимал рекламные ролики, выдумывал скандальные истории для «желтой» прессы. Наконец, добился утверждения обязательных экскурсий в программе школьного образования, а взрослым стал попросту приплачивать за визит.
   – Из каких же фондов?
   – Сам рисует, он ведь художник. Посетителей мало, денег много…
   – Но это же уголовное преступление!
   – Преступление – это когда кому-то во вред, а у него все только на благо.
   – Но если кто-нибудь узнает…
   – А все и так знают. Думаете, люди бегут с этими деньгами в магазин? Нет, оставляют на память и хвастают перед знакомыми: прикинь, я побывал в настоящем музее!
   Они ступили в просторный холл и остановились у турникета.
   – Нужно вызвать кассира, – пояснил реставратор, нажимая на кнопку.
   В турникете отворилось окошечко, и электронный голос произнес:
   – Цель визита?
   – Наслаждение искусством.
   – Возраст, образование, профессиональные склонности?
   Посетители терпеливо ответили на вопросы, и в руки им вывалилась пачка банкнот.
   – Добро пожаловать! – произнес электрокассир, и турникет озарился приветливым зеленоватым свечением.
   – Вперед, – скомандовал реставратор, сжимая в руке автошпаргалку с планом музея. – Мы знаем номер зала, где хранится книга. Нужно пробежать как можно больше, пока за нас не взялась программа экскурсионного обслуживания.
   Однако преодолеть галереи в резвом марш-броске им не удалось: путь преградила выдвижная панель с диктофоном, экраном и множеством кнопок непонятного предназначения, и знакомый голос произнес:
   – Будьте любезны поделиться своим мнением по поводу представленной в Греческом зале…
   – Хватит издеваться! – не выдержал реставратор. – Я прихожу сюда уже который год и каждый раз должен отвечать на эти бесконечные вопросы. А ну, с дороги, глупая железяка, не то я расколочу тебя на запчасти!
   Панель покраснела – видимо, от негодования – и оглушительно взвыла в аварийном режиме. Заработали невидимые глазу шестеренки. Проход освободился, и ошарашенные произведенным эффектом посетители увидели спешащего к ним человека с разметавшимися по плечам прядями седых волос.
   – Это директор музея, – простонал заведующий реставрационной мастерской. – Умоляю, только не проговоритесь о книге, не то мы проторчим здесь до самого утра.
   Директор подбежал к нарушителям спокойствия и остановился, прожигая их огненным взором. Вдруг на лице его отразилось удивление, а затем и искренняя радость:
   – Акакий Сигизмундович?
   – Добрый день, Феропонт Никодимович. Позвольте представить вам моего друга: Иван Иванович Птенчиков. Вы, вероятно, о нем наслышаны…
   – Как же, как же: человек, возродивший интерес к «Камасутре», – просиял среброволосый директор музея и понимающе подмигнул мэтру. Иван покраснел гуще, чем адъютант начальника полиции, и почувствовал неодолимое желание провалиться сквозь землю. К сожалению, такой возможности ему не предоставили: директор уже подцепил своих гостей под белы рученьки и с силой тайфуна повлек в недра своего «лабиринта». Заведующий мастерской лишь скрипел зубами, неприметно поглядывая в план музея.
   На одном из перекрестков движение неожиданно застопорилось. Не умолкающий ни на минуту директор настойчиво пытался развернуть всю компанию направо, но реставратор, повинующийся голосу инстинкта и указаниям шпаргалки, упорно тянул налево. Страсти накалялись, взгляды суровели, лбы противоборствующих покрылись испариной. Не выдержав гнетущего напряжения, Иван принял единственно возможное решение и, неожиданно для всех, рванул прямо в распахнутые двери зала Альтернативной живописи.
   Учитель литературы морально подготовился увидеть нечто шокирующе-невразумительное, однако выставленная экспозиция его приятно удивила. На стенах скромно и с достоинством висели выполненные в реалистической манере сюжетные полотна. Почувствовав за спиной недовольное сопение реставратора, Иван поспешил придать своему лицу восторженное выражение и пошел вперед.
   Что-то в этой «альтернативной живописи» настораживало, вызывало подсознательный дискомфорт. «Иван Грозный в ожидании рождения своего сына», – прочел Птенчиков название ближайшего шедевра. «И снова пятерка», «Застройка Помпеи элитными коттеджами»…
   – Вам нравится? – с неожиданной робостью обратился к Ивану директор музея.
   Реставратор ткнул мэтра в бок и зашептал:
   – Это он сам рисовал…
   – О… очень неожиданная трактовка идеи альтернативы в искусстве, – промямлил Иван.
   – Каждый из нас должен стараться сделать мир чуточку лучше. Хотя бы в области, подвластной его дарованию. Меня часто приводит в недоумение выбор сюжетов творцами: к чему этот пессимизм, черные краски, надломленные линии? Я выбираю путь жизнеутверждения! Кстати, вам никогда не приходила в голову мысль переписать «Анну Каренину»? С вашим знанием «Камасутры»… – Седой борец за победу оптимизма мечтательно закатил глаза.
   Реставратор наступил на ногу задохнувшемуся от возмущения Птенчикову:
   – Не возражайте, это бесполезно.
   Учитель медленно сдулся.
   – Да, в ваших рассуждениях есть рациональное зерно… – Он невольно взглянул на лучащегося добродушием Грозного. – Только Иоанн Васильевич никогда не был таким курносым.
   – Откуда нам знать, как выглядел Грозный. Это все, батенька, ИСТОРИИ.
   «Я пил с ним в подвале мальвазию из литых подсвечников!» – чуть не брякнул Иван, но вовремя воздержался от сенсационных сообщений.
   Меж тем реставратор решил воспользоваться тем, что увлеченный разговором директор ослабил бдительность, и выскользнул из зала. К тому моменту, как его хватились, он успел проникнуть в галерею искусства Востока и склонился над интересующей Птенчикова книгой.