Домик был построен из брёвен, уложенных друг на друга, срубленных топором, с затёсами на концах, щели между брёвнами были заделаны дубовой корой. Сделанная в форме буквы «А» крыша была наклонена в соответствии с преобладающим направлением ветра – предусмотрительность, необходимая, чтобы уравнять снежную нагрузку.
Дверь выходила на крыльцо на уровне на второго этажа, чтобы избежать заносов.
Окна были закрыты ставнями, чтобы уберечь их от ураганов. Из очага шёл дым, затем рассеиваясь на ветру.
– Огонь горит, – сказал ДеКлерк, с облегчением вздрагивая.
– Сауна, если нам повезёт, – ответила Тэйт.
– Эта кому-то принадлежит. Достанем-ка наш ключ.
– Где наша хижина?
– Дальше по тропинке.
Стряхивая снег с обуви, они стали подниматься по лестнице.
Продев правую руку в лямку, Тэйт ухватилась за поручень.
Поднявшись на крыльцо, ДеКлерк сделал ей знак остановиться.
Сорванная с одной из петель дверь раскачивалась на ветру.
Оленьи рога, висевшие над порогом, разломанные, лежали на крыльце.
Когда Роберт шагнул внутрь, Кэрол вытащила свой "Кольт".
– Давайте-ка выбираться из этой горы прежде, чем произойдёт основной толчок.
– Основной толчок? – произнесли Цинк и Эд в один голос.
Джо первым направился к выходу из пещеры.
– Во время последнего ледникового периода этот район претерпел сжатие.
Изостатические удары происходили и раньше. Связанное с этим уменьшение давления приводило к землетрясениям. Если уж землетрясение началось, трещины и обвалы неизбежны. Шпиль Виндиго-Маунтин – самое слабое место в Скалистых горах.
Дверь хижины открывалась в "декомпрессионную камеру" с сосновой лавкой для того, чтобы можно было снять обувь. На колышках висела пара охотничьих лыж, по обеим сторонам от которых на крючках висела верхняя одежда. Слева вниз спускалась лестница, ведущая на спальный этаж. Рядом со входом располагалась тёмная прихожая, откуда можно было попасть в ванную, сауну и кухню. Гостиная в дальнем конце коридора была слабо освещена огнём, падающим из камина, гостеприимное тепло манило их к себе. Тэйт следовала на шаг позади ДеКлерка.
Приблизившись к концу коридора, они увидели стол на козлах с четырьмя сделанными из бочонков стульями, два из них были перевёрнуты, остальные – сломаны.
Затем в поле их зрения попал камин, по одну сторону от которого стоял бочонок, а по другую – молочный бидон.
На лежащем перед ним коврике из макраме было рассыпано домино.
Стоящая перед камином церковная скамья была сбита в сторону.
Каминная резьба была запачкана кровью.
Из лампы торчали выдернутые провода.
– Назад! – крикнул ДеКлерк, когда что-то перекрыло коридор.
Затем громадная волосатая рука схватила его за горло.
– Примёрз намертво, – сказал Ковбой, стоя на коленях между полозьями "Лонг-Рэнжера". – Придётся воспользоваться паяльной лампой, чтобы сорвать их.
Удар молнии в вертолёт расплавил под ним лёд, который затем снова замёрз вокруг лыж. «Бэлл» был теперь забетонирован в лёд террасы.
– С ротором всё в порядке, – сказал Ковбой, открывая кожух, чтобы проверить двигатель. 500-сильный турбодвигатель "Аллисон 250-С28В" был покрыт льдом.
Мак-Дугал находился в кокпите, проверяя радио.
Чудовище было похоже на те, что могут привидеться в кошмарном сне. К какому бы виду оно ни принадлежало первоначально, его голова по форме напоминала Жёлтый Череп – генетический инбридинг исказил его мутациями. Его туловище, напоминающее Кинг-Конга, было согнутым и неопределённой формы. Его тёмное, кожистое лицо было сплюснутым, как у Человека-слона. По волосам, свисавшим с его морщинистой, в грязно-розовых пятнах кожи на свалявшийся мех стекала слюна. Слюна, пахнущая протухшим яйцом, стекала с клыков длиной в два дюйма с кусочками застрявшего между ними сырого мяса. Налитые кровью глаза были совершенно безумными, состояние, которое подтверждалось и его каркающим рычанием. Ростом в девять футов, вымирающий сасквоч заполнял собой конец коридора.
Вытянув руку поверх плеча ДеКлерка, Тэйт выстрелила ему в глаз.
Издав разъярённый вопль, бестия выпустила свою добычу.
Роберт упал на четвереньки, хватая ртом воздух.
Радио, которое он нёс, ударилось об пол.
Кэрол выстрелила ещё четыре раза.
Каждая из пуль попала в глаз, который являл теперь собой зияющую рану.
Большеног качнулся назад и рухнул с грохотом, который потряс домик до основания.
В дверях появился ещё один монстр.
Тэйт послала последнюю пулю ему в пасть.
– Бежим! – закричала она.
Паяльная лампа, заправленная горючим, проделала уже половину работы.
Ветер стал ещё холоднее во время затишья в буре, вонзаясь тысячей ледяных игл в открытую кожу.
Цинк плотнее запахнул капюшон парки на лице, затем обмотал голову шарфом.
Напрягая мышцы так, что их сводило судорогами, он пытался освободить полозья с помощью лопаты.
Внутри его рукавиц полопались волдыри.
С укусов пираний поотваливались струпья.
Перед глазами плясали вспышки света.
Затем его сердце сжалось, он потерял чувство реальности.
Среди урагана открылся проход к Викинг-Пик. Там, на вытесанных из скал тронах, сидели три гиганта: Один, Тор и Тир, окружённые валькириями. Один из богов выдувал ветер; другой грохотал громом; а третий – метал молнии. Валькирии манили его в Валгаллу.
– Легче, – сказал Джо, хватая его за руку. – Низкое давление азота воздействует на твой мозг. Если дыхание автоматически продолжается, наступает эффект Чейн-Стокса. Ты начинаешь кружиться на одном месте, издавая предсмертное бормотание, и тогда уже никто не в силах помочь.
– Голова у меня раскалывается.
– У-гу.
– И у меня галлюцинации.
– Что ты видишь сейчас?
– ДеКлерка. Зовущего нас.
Они неслись по лестнице, словно "Летучий Голландец": сломанная шея казалась предпочтительнее, чем то, что оставалось позади.
– Туда, – сказал ДеКлерк, показывая на тропинку. Он всё ещё сжимал в руке радио.
Заметённый снегом проход, ведший к остальным хижинам, был едва заметен среди вихрящихся хлопьев. Откуда бы ни появились эти великаны-людоеды, но, во всяком случае, не из домика, следовательно, за дверьми было безопасней, чем драться с ними в лесу. Под прикрытием кустов и нависающих ветвей они совершили шестидесятифутовый рывок к следующей хижине. Тэйт бежала впереди, а вплотную за ней – ДеКлерк.
– Джек? Джо? Эд? Вы меня слышите?
Роберт пытался на бегу связаться по радио.
– Мы возле хижин. На нас напали.
Волосатая рука метнулась из-за деревьев, хватая его поверх головы сильными пальцами.
ДеКлерк дёрнулся в сторону, оставив в руках бестии только шапку, затем создание выскочило ему наперерез.
Когда он повернулся, чтобы вернуться по пройденному пути, на него напал большеног, которому Кэрол выстрелила в рот. Он размахивал человеческой рукой, словно дубиной.
Попав в коробочку между двумя верзилами, он швырнул радио в монстра, рвавшего его шапку.
Гоминид отшатнулся, когда снаряд угодил ему по носу, дав конному шанс проскользнуть мимо него.
Тэйт была на середине лестницы следующей хижины, когда вспомнила, что у них нет ключа.
Это была задняя сторона хозяйского двора.
– Слыхали? – сказал Джек из кокпита. – Хватит там возиться вокруг, и давайте взлетать.
Бешеный Пёс обыскал «Бэлл» в поисках сифона. Он появился с куском трубки в руках. Открыв топливный бак, он принялся всасывать через трубку горючее, пока она не заполнилась, затем разбрызгал бензин вдоль лыж.
– Нет, – предупредил Ковбой. – Это самоубийство.
– Запускай винт или…
Гора начала сотрясаться.
– Говорили же тебе, – сказал Джо. – Начинается.
Дверь оказалась не заперта, словно в предвидении их прихода. Ключ лежал на лавке в «декомпрессионной» комнате.
Эта хижина имела такую же планировку, как и предыдущая: прихожая при входе, упирающаяся в коридор; ванная комната, сауна и кухня, выходящие в него; в задней части – гостиная, защищённая от ветра. Дверь была сбита из сосновых досок, приколоченных по диагонали, с привинченными железными ушками и декоративным йельским замком. Здесь, в самой глуши, преступления были маловероятны, поэтому один хороший пинок сбил бы замок.
– Поищи топор, – сказал ДеКлерк, закрывая замок, когда один из монстров затопал по лестнице.
Тэйт пробежала коридором в кухню, обшаривая глазами помещения в поисках какого-либо оружия. Потолок из растрескавшихся брёвен. С одного из брёвен свисала пустая керосиновая лампа. На стенах была развешана старинная кухонная утварь. Полочки с основными пищевыми продуктами и бутылка рома. Большая эмалированная дровяная плита. Корзина из медной проволоки для дров и в ней топор с ореховой рукоятью.
Схватив топор, она побежала обратно.
ДеКлерк подпёр дверь лавкой для обуви. С помощью топора он вырубил в полу глубокую выемку. Подсунув один конец лавки под ручку двери, он опустил второй конец в выемку. Теперь дверь была укреплена.
– Окна, – сказала Тэйт.
Все восемь окон закрывались ставнями снаружи. Северные и восточные смотрели на лес. Южные и западные открывались на крыльцо. Так же, как и вторая дверь из гостиной. Им было слышно, как скрипят снаружи доски крыльца.
– Забудь про окна, – сказала Тэйт. – Баррикадируй дверь.
Они передвинули к двери мебель гостиной. Они приставили кресло к двери, выходящей на крыльцо, затем укрепили её столом и стульями. На камнях камина лежал заржавевший медвежий капкан столетней давности. Не имея больше ничего, чтобы перекрыть дверь в коридор, они поставили капкан на пороге, совместными усилиями разведя его челюсти.
Вспотев от напряжения, Тэйт торопливо открыла свой "Кольт". Она высыпала пустые гильзы в молочный бидон, затем сунула руку в карман, чтобы перезарядить револьвер. Патронов там не оказалось.
– Чёрт! – выругалась она, вспомнив о пальто. Она надела парку недалеко от Джаспера. Её собственное лёгкое пальто осталось в "Джипе".
– У меня кончились патроны. Мы на твоём снабжении.
– Я их не ношу, – ответил ДеКлерк.
Тэйт была в кухне, когда бестия ворвалась внутрь. Ставни в гостиной были сорваны, и окно, выходящее на крыльцо, разлетелось на куски. Держа топор, два ножа и бутылку рома, она возвращалась в гостиную, когда монстр просунул свою голову в комнату. ДеКлерк пустил ему в лицо струю из огнетушителя.
Весь домик затрясся, когда большеног пустился наутёк.
Сперва Кэрол подумала, что это бежал по крыльцу большеног, которого ослепил Роберт, прежде, чем свалиться через перила. Затем вся хижина вздрогнула, и крышу проломило дерево.
Поскользнувшись, она уронила один из ножей и бутылку рома. Лавка, подпирающая главную дверь, выскочила из углубления. Через секунду после того, как она свалилась на пол, дверь распахнулась под напором чьего-то плеча.
Беловолосый, с розовыми глазами и клыками цвета слоновой кости, в коридор ввалился большеног-альбинос.
Резко обернувшись, она увидела снаружи на крыльце самку-людоедку, её соски выпирали из меха, с них стекала желтоватая жидкость.
Кэрол засунула рукоятку топора себе за ремень. Она вонзила кухонный нож в руку монстра. Взвыв, самка просунула голову в окно, обдав Кэрол зловонным дыханием.
Перекрытие над головой закачалось, когда ноги затопали по чердаку. Одна или несколько тварей взобрались по дереву, упавшему на крышу.
Избегая медвежьего капкана, альбинос двинулся к ДеКлерку. Тот как раз обливал ещё одного сасквоча у окна, когда кулак гиганта отшвырнул его на средину комнаты.
Огнетушитель вылетел у него из рук. Он приземлился на ковёр из медвежьей шкуры перед камином. Он попытался встать на ноги, но толчок землетрясения опрокинул его на спину. Стоя на четвереньках, альбинос бросился на него.
По домику разнёсся грохот посуды, срывающейся со стен, рождая симфонию звенящего металла.
Тэйт с силой обрушила удар топора на череп самки так, что он угодил ей в сагиттальное сочленение. Клок волос, срезанный с кости, упал на пол.
Взвыв, полуоскальпированная бестия освободила ей дорогу.
Отшатнувшись назад, самка зацепила подоконник, который прижал её голову к оконной раме. Тэйт рубанула топором её по руке. Поросшие шерстью пальцы упали на пол.
Схватив Кэрол за парку окровавленной рукой, разъярённый монстр открыл свою пасть.
Тэйт наотмашь ударила её топором, выбив зубы обухом.
Откинувшись назад, она изо всех сил снова ударила обухом топора по черепу.
В другом конце комнаты, обнажив клыки, альбинос подбирался к горлу Роберта.
Тот сделал единственное, что ему оставалось.
Он затолкал свою руку ему в рот.
Стоя одной ногой в вертолёте, Бешеный пёс поджёг лыжи. Пламя взметнулось с громким вххууш! так, что он едва успел взобраться в вертолёт. Языки пламени лизнули голубой королевский герб КККП на его борту.
В кокпите глаза Ковбоя были прикованы к панели управления. Он следил за давлением в приводе и количеством оборотов ротора. Когда он перекрыл дроссель и поставил лопасти на подъём, стрелка прыгнула за ограничительную линию.
Снаружи пик держал его лыжи, словно обвившаяся змея. Толчок землетрясения привёл к тому, что лёд растрескался во всех направлениях, создав условия для схода снежной лавины. Устав держать его, промёрзшая полка освободилась от своей ноши, швырнув огромные плиты льда вдоль склона горы. Обнажившиеся скалы были покрыты трещинами.
Весь «Бэлл» тем временем продолжал сотрясаться. Пик, к которому они примёрзли, исполнял пляску святого Витта, дёргаясь взад и вперёд в соответствии с положением рукоятки управления.
Вертолёт содрогался, пока его двигатель набирал обороты, уменьшая подавляющий эффект Нода-Матика. Сколько это могло продолжаться? До тех пор, пока какой-нибудь разболтавшийся болт не вылетит прочь, если только обрушившиеся глыбы не накроют их раньше?
Одного булыжника было бы достаточно, чтобы вывести винт из строя.
С душераздирающим стоном утёс над головой пришёл в движение.
С приглушенным хрустом запястья ДеКлерка сломались. Клыки альбиноса вонзились в его плоть.
Большеног с размозжённой головой забился в конвульсиях, упав на настил крыльца, с топором, вонзившимся в череп.
Кэрол повернулась, когда конный закричал от боли. Острые белые осколки кости торчали из его запястья.
Рост альбиноса заставил её отбросить надежду на ножи. Сжав зубы, чтобы не разрыдаться, Тэйт обеими руками подняла с пола медвежий капкан. Она развернула его верхним концом к голове альбиноса.
Челюсти захлопнулись, словно акульи. Из-под металлических зубьев брызнули кровавые фонтанчики. Бестия стала двуцветной, красной сверху. С громовым грохотом она замертво повалилась рядом с ДеКлерком. Слишком большое для окна, чудовище на крыльце испустило ужасающий предсмертный вопль.
Наверху одно из тех, что находились на чердаке, направилось к лестнице, спускающейся в прихожую, перекрывая всякий путь к отступлению.
Теперь чудовища на крыльце направлялись к двери, сорванной с петель ударом альбиноса.
Тэйт подхватила с пола бутылку рома. Сто пятьдесят один раз испытанный для приготовления пунша после лыж, "Эпплтон Дж. Фэй" имел крепость 75 градусов.
Потянувшись к коробке со спичками над камином, она наткнулась на ещё один топор в ящичке с гвоздями. Зажав коробку со спичками в зубах, а бутылку под мышкой, она обвила ДеКлерка рукой, сжимающей топор. Его кисть болталась, когда она вела его коридором.
Большеног, которому она выстрелила в рот, появился в проёме двери.
Ещё двое спускались по лестнице, ведущей с чердака.
Отпустив ДеКлерка, Тэйт подрубила основание лестницы, свалив двоих, спускавшихся по ней.
Сменив топор на бутылку рома, она изо всех сил швырнула её в дверь.
"Эпплтон" разлетелся на мелкие осколки, обрызгав большенога в дверях и остальных на крыльце.
Тэйт зажгла спичку и швырнула её за дверь.
Вопя, словно ведьмы, поджариваемые на сковородке, чудовища снаружи вспыхнули.
Коридор наполнился запахом палёной шерсти.
Один из покалеченных сасквочей схватил её за ногу. Он лежал на полу у основания лестницы. Широко размахнувшись, она рубанула топором ему по лицу.
Снаружи пылающие чудовища колотились о крыльцо или же валились через поручни, чтобы приняться кататься по снегу.
Сопровождаемый Тэйт, ДеКлерк вывалился за дверь, истекая кровью из покалеченной руки. Схватив его за воротник парки, Кэрол постаралась направить его к лестнице.
Из леса доносился шум других монстров.
Тэйт поняла, что ДеКлерку через кусты не пройти.
Оставался только один путь.
Через ледник.
Проклиная турбину и свою боязнь того, что двигатель выйдет из строя, Ковбой выдернул дроссель и потянул ручку подъёма. Протестующе взвыв, ротор дёрнулся, отрывая «Лонг-Рэнжер» от ледяного поля.
Пилот наклонил ручку управления в направлении долины, уводя вертолёт с пути лавины.
Обломки утёса миновали их в каких-то дюймах.
– Мы сделали это! – воскликнул Ковбой, когда «Бэлл» набрал высоту.
– Хорошая работа, – сказал Мак-Дугал. – А теперь опусти нас вниз.
Пилот повернулся, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Вы с ума сошли? Мы едва спасли свою шкуру. Вы хотите подвергнуться риску посадки на лёд, лавин, порывов ветра, трещин и нулевой видимости? Вся эта трахнутая гора может рухнуть в любую минуту.
– Наши люди внизу, сынок. У нас нет выбора.
– Мы не сделаем этого, чёрт побери. Мы здесь – единственные, кто остался жив. Я капитан этого судна, и я говорю нет.
Джек Мак-Дугал окинул его взглядом сверху вниз. Страх говорил в одном из мужчин.
Традиция – в другом.
– Ты – старший констебль. Я – инспектор. Ты находишься на службе в конной, а здесь это так не делается. А теперь опускай нас вниз. Это приказ!
Кэрол обмотала свой пояс вокруг руки ДеКлерка, надеясь, что такой импровизированный жгут остановит его кровотечение.
Пик над головой проступал в последних хлопьях, падающих с неба, видимость увеличивалась по мере того, как уменьшался снегопад.
Отстав на сто футов, банда из четырёх монстров устремилась за ними.
Задувая вдоль долины, ветер завывал внутри полой горы, трещина у её основания преобразовывала звук в барабанную дробь.
Теперь же совершенно иной звук примешался к смертельной погоне на ветру; потрескивающий, скрипучий, стонущий шум над головой. С шипящим грохотом вершина Виндиго-Маунтин развалилась, обрушиваясь кусок за куском к подножию. Рассыпая осколки льда и разбитых скал, она покрыла край ледника обломками, словно атомный взрыв.
Сила удара подбросила их в воздух.
Вертолёт боролся с восходящим потоком вдоль склона горы, уши им заложило, завихрения воздуха проверяли работу их дантистов.
Наблюдая за тем, как Рабидовски перезаряжал свой арсенал, Цинк думал о том, жива ли ещё Кэрол.
Всё зависит от этого, сэр. Когда человек знает, что наступающей ночью он должен быть повешен, это замечательно помогает ему собраться с мыслями.
Пуля в чайном домике, процарапавшая его голову, проделала это с ним.
Он обнаружил, что мечтает о жизни, о том, какой она должна была бы быть, прежде чем его мысли городского жителя не сделали его мир сюрреальным.
Как он будет любить зимние дни с покрытыми свежим снегом полями, с обдающими их своим тёплым дыханием лошадьми.
Как ему будет нравиться плавать в бассейне и ловить рыбу в хрустальных потоках, коротая летние дни, где бы это ни происходило.
Как ему будет нравиться прогуливаться по влажным тропинкам среди зарослей, опустив руки так, что зелень будет задевать его ладони.
Через сорок лет он завершит круг, придя к тому, что оставил позади.
Он затосковал по домику фермы.
Его потянуло к уходу за землёй.
Он позавидовал своему брату в Саскачеване.
Ему захотелось, чтобы во дворе играли дети, перепачканные в пыли.
Если бы он предложил это Кэрол, посчитала ли бы она его сумасшедшим?
Бешеный Пёс протянул ему лазерную винтовку.
Упав на сломанную руку, ДеКлерк потерял сознание.
Тэйт с трудом поднялась на ноги и увидела, что ледник покрылся паутиной трещин.
Перед ней зияла глубокая расщелина шириной в шесть футов. Позади, быстро приближаясь, были четыре чудовища.
Разбежавшись, она могла бы перепрыгнуть через трещину, оставив неуклюже ковыляющих тяжеловесов на этой стороне.
Они никак не смогли бы последовать за ней.
Она была бы спасена.
Нужно было только бросить ДеКлерка.
Завывая от жажды крови, голодные твари были в тридцати футах…
Двадцати пяти…
Двадцати…
Они обнажили свои клыки.
Что же делать, Тэйт?
Пора решать.
Леди или Тигр?
Кто из них победит?
Если она повернётся и побежит, никто даже не будет знать.
Кроме неё.
Каждый день видеть в зеркале трусиху.
Трусиху, которая доказала бы, что её отец был прав в отношении женщин.
Пятнадцать футов…
Четырнадцать Футов…
Они съедят её заживо.
Со слезами, струящимися по щекам, она двумя руками сжала топор.
Хрипло дыша, она пыталась успокоить нервы.
Как обычно говорили индейцы?
"Сегодня хороший день для смерти".
Издав отчаянный вопль в качестве боевого клича, Кэрол бросилась вперёд.
"Бэлл" двигался над белым пятном ледника, Рабидовски стоял на коленях возле открытой двери.
– Прольём-ка немного крови, – сказал Бешеный Пёс, целясь из "Ивер Джонсон".
– Не стреляй! – воскликнул Цинк. – Там Кэрол!
Треск выстрела заполнил "Лонг-Рэнжер". Пуля пролетела в шести дюймах над головой Тэйт, пробив отверстие точно в горле большенога.
– Думал, я промажу? – сказал Бешеный Пёс, извлекая гильзу.
– Нужно подобрать их одновременно, – сказал Мак-Дугал, – нам нельзя ошибиться.
Мы потеряем вертолёт, если приземлимся на эти трещины. Джо, возьми лебёдку.
Цинк, ты пойдёшь вниз. Бешеный Пёс…
– Давайте. По местам.
Чандлер одел обвязку, пока Джо прицепил к лебёдке три страховочных троса. С парой поясов в руках, Цинк свесился с вертолёта. Авакомович опустил его на лёд.
– Кэрол! – крикнул Цинк, бросаясь к ДеКлерку.
Позёмка, поднятая вертолётом, завихрилась вокруг них.
В десяти футах от него Тэйт повернулась, чтобы броситься бежать.
Её нога попала в одну из трещин, и она упала.
Ближайший монстр схватил её за предплечье.
Раздалось такое количество выстрелов, что Цинк не смог различить, какое оружие стреляет. "Ивер Джонсон" разорвал лицо напавшего на Кэрол, дав ей возможность отползти по направлению к нему. Джо выпустил два заряда из "Франчи", дважды поразив дальнюю тварь. Джек срезал третьего из лазерной винтовки.
Когда Цинк застёгивал один из поясов вокруг ДеКлерка, над головой раздался грохот.
Словно твёрдая лава, сто тысяч тонн камней обрушилось с Виндиго-Маунтин.
В пяти футах от него Кэрол тянулась к Цинку.
Он выдвинулся, насколько позволила стропа.
В зависшем вертолёте Ковбой запаниковал. Каждый, кто не привязан к вертолёту, должен быть оставлен, или они все превратятся в окровавленные останки, раздавленные валунами. Он поднял вертолёт и направил его к Викинг-Пик.
Пальцы Кэрол и Цинка соприкоснулись в тот момент, когда ротор взвыл.
Ещё секунда – и она соскользнёт.
Он натянул страховочный канат, словно двухлетний ребёнок, противящийся воле своей матери.
Его рука сомкнулась вокруг её запястья и держала дорогую для него жизнь.
Они поднялись вверх, словно марионетки, а ледник провалился вниз Гонконг вторник, 28 марта, 10:22 пополудни вниз вниз вниз Цинк Чандлер лежал на операционном столе с пулей в мозге. Его голова была полностью обрита, приготовленная к операции. К черепу были прикреплены электроды, снабжающие информацией нейрологические установки, чьи мониторы отражали его альфа, бета и дельта ритмы.
Несколько специалистов изучали пики его мозговых волн на экранах.
– Сны? Истории? Мифы? Что происходит там?
– Сказать, что вызывает это – непосильная задача.
Валлиец посмотрел на лондонца поверх своих очков.
– Чувствуем философское настроение, а, Тэйлор?
– Эти ритмы имеют очень глубокое основание. Скорей всего, они лимбического происхождения. Может быть, высвобождается его коллективное подсознание.
– Боже правый, – вздохнул валлиец. – Последователь Юнга – среди нас.
– Какой позор, – сказал кениец. – Такой приличный с виду мужчина. Что с ним произошло? К чему все эти полицейские?
– Парень обвиняется в убийстве на Гавайях, как я слышал. Убийство на сексуальной почве женщины и её ребёнка. Болтают, что он заколол суперинтенданта Онга.
– Террор Триад?
– Зарезал его здесь, на Пике. Санг говорит, что Онг находится в нашем морге.
– Кто оперирует?
– Готовится Хуанг.
– Я думал, что он был в Австралии.
– Конференция закончилась.
– Говорят, что перед смертью видишь всю свою жизнь. Может быть, как раз это и происходит в голове у парня.
– Говорят, что после смерти тело становится легче на шесть унций. Может, как раз имеет место эта потеря веса.
Валлиец одарил лондонца осуждающим взглядом.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что веришь в существование души, Тэйлор? И это говоришь ты, врач?
Часть пятая
ДУША
Самым величайшим достижением природы вплоть до наших дней безусловно остается изобретение ДНК. Мы получили её с самого начала, встроенной в первую клетку, появившуюся где-то в напоминающих суп водах остывающей планеты.
Льюис Томас
ВОЛНЫ МОЗГА
10:43 пополудни
Кэрол стояла и не думая о сне в коридоре госпиталя. Конные ушли, пытаясь выяснить, что произошло в чайном домике. ДеКлерк оказался прав в своём предположении, что Цинк вернётся в Гонконг, поддавшись искушению отомстить убийце, всё ещё не имеющему лица. При таких маниях получить пулю – дело почти предопределённое. На Востоке "И Цзин" определяет судьбу человека. Теперь она осталась наедине с пониманием того, что, быть может, никогда не произойдёт.