– Этого никто не знает, но я скажу тебе одну вещь. Этот аризонский проф стоит на очень шаткой почве. "Журнал Паркера" был спрятан почти столетие. Рисунки в нём предварили открытие и гигантопитека и австралопитека, которые состоялись после 1920 года. Как мог Паркер смешать признаки двух видов, если ни один из них даже не был известен в его время?
– Это если предполагать, что «Журнал» является подлинным.
– Так оно и должно быть, если учесть, где он был найден.
– А что, если целый профессор утверждает, что всё это ложь?
– Тогда инфракрасный преобразователь Фурье подтвердит возраст "Журнала". Джо Авакомович в Колорадо, но когда он вернётся, я поручу ему инфракрасную экспертизу книги. Отправим результаты профессору и пригрозим ему судебным иском.
Исторически это здание носило название Вересковых Зарослей. Переезд спецотдела «Х» на Западное Побережье привёл к тому, что дивизион Е был потеснён. Так как ни в 37-м здании, ни в Вересковых Зарослях не нашлось ни одной свободной комнаты, Мак-Дугал распорядился переместить учебную академию дальше по улице в 33-е здание. Спецотдел «Х» теперь захватил помещение, которое раньше занимал отдел Зодиака, и кабинет ДеКлерка в просторной, с высоким потолком комнате в здании времен Тюдоров. Его окна выходили на музыкальный салон на краю парка королевы Елизаветы.
Три викторианских библиотечных стола были установлены буквой «Н» возле стола старшего суперинтенданта. В обрамлении из ячменных колосьев и сахарного тростника высоко над головой ДеКлерка был подвешен крест Северо-западной конной полиции; его кресло было антиквариатом со времён становления Сил. Размышляя о звонке своего издателя, он в задумчивости откинулся на спинку кресла, затем потянулся за экземпляром "Волынок, крови и славы". Он раскрыл её на разделе, в котором воспроизводился "Журнал Паркера":
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ИМПЕРИАЛИСТ
В 1857 году Блэйк находился в лагере на Ганге и во время восстания сипаев оказался в осаждённом Каунпуре. В течение нескольких месяцев он засыпал под вопли солдат, прибитых гвоздями к грубо сколоченным крестам, затем ему удалось вырваться оттуда живым и он воочию видел возле Бибигара поле, усеянное отрезанными головами, туловищами и конечностями британских женщин и детей.
Последующие годы горцы упивались местью в Лакнаве, где одетый в кильт, хладнокровный и выкрикивающий "Каунпур!" в качестве своего боевого клича Блэйк проткнул своим штыком несчётное количество бунтовщиков, не беря никого в плен, следуя за ведущими его в бой волынками.
С 1847 по 1854 годы лорд Элджин был генерал-губернатором Канады. Во время китайской войны 1856 года Элджин был послан в Китай, чтобы выразить неудовольствие королевы по поводу несговорчивости Китая. Блэйк был в составе войск Элджина в 1861 году, когда они подожгли летний дворец императора, "нанеся верный удар по необузданной гордыне".
Во время Рьельского восстания 1870 года Блэйк сражался в Канаде вместе с людьми Висконта Уолсли. После того как метисы и кри были разбиты, он вместе с Уильямом Батлером зимой пересёк канадские прерии на собачьей упряжке, чтобы исследовать обстановку на Западе. Их рекомендации были взяты за основу при создании Северо-западной конной полиции.
Британцы присутствовали на Золотом Берегу в течении двухсот пятидесяти лет. Они построили цепочку фортов вдоль африканского побережья, сперва в качестве сборных пунктов для рабов, затем для ведения оживлённой торговли. Ашанти, жившие в глубине материка, постоянно угрожали Кэйп-Коаст-Каслу и в 1825 году обезглавили губернатора сэра Чарльза Макарти, когда тот отважился на путешествие в их владения. Ежегодно череп Макарти – используемый теперь в качестве кубка Асантахеной – проносился на шесте через Комасси.
В 1872 году Лондон приказал Уолсли высадиться на побережье.
Блэйк командовал огневой цепью в битве при Армоафо, когда волна за волной ашанти накатывали на армию Британской Империи. «Квадрат» глубиной в три шеренги, уступающий по численности противнику в пять раз, следовал его приказу "Стрелять пониже, стрелять пореже", в то время как гора мёртвых африканцев росла перед ружьями Чёрной Стражи. Горцы штурмом победоносно взяли Комасси, где Блэйк осквернил Рощу Смерти Асантахены, пинком опрокинув Золотой Стул, неизменно влажный от крови 120 000 жертв жертвоприношений. Королева наградила его Крестом Виктории.
В 1874 году Блэйк уволился из армии, чтобы вступить в Северо-западную конную полицию. В своей книге "Люди, одетые в туники" я писал о нём:
...Вилфред Блэйк был лучшим детективом в Северо-западной конной полиции. Он был лучшим следопытом среди всех "Всадников равнин". Этот офицер отличался честностью, дисциплиной, преданностью и самопожертвованием; инспектор воплощал в себе то сочетание патриотизма и "воинствующего христианства", которое создало Британскую Империю. Он был как раз такого сорта бойцом Сил, который требовался для установления закона на канадском Западе. То, как Блэйк поступил со сбежавшими сиу, которые пересекли границу Канады, преследуемые за "Последнюю стоянку Кастера", родило миф "конные всегда получают своих людей".
Пришло время пересмотреть легенду о Блэйке.
С 1882 по 1920 годы «Сборный» дивизион в Риджайне был штаб-квартирой Сил. В 1920 году (в том году, когда Северо-западная королевская конная полиция превратилась в КККП) штаб-квартира переместилась из Саскачевана в Оттаву. Сегодня «Сборный» дивизион размещается в учебной академии, Музее КККП и одной из криминологических лабораторий. Старые здания такие, как часовня, блок «А» и конный манеж сохранились до сих пор.
"Сборный" дивизион занимает 1640 акров земли. Под ним прорыто множество туннелей, по которым раньше подавался пар из котельной в остальные здания. С течением лет, по мере того, как строения оседали, туннелями переставали пользоваться, и некоторые из них, превращённые в хранилища, были забыты.
Случайно, когда в 1982 году восстанавливалась конструкция туннелей, куратор музея обнаружил сундук Блэйка. Он был оставлен в Риджайне, когда инспектор преследовал Железное Дитя в районе Виндиго-Маунтин. Сундук был сохранён, затем забыт – и дожидался возвращения хозяина.
Когда я писал свою первую книгу, то подружился с куратором музея. Он предоставил мне честь открыть сундук Блэйка, и вот таким образом в том декабре тот прибыл в мой дом…
Западный Ванкувер
среда, 29 декабря 1982 г. на рассвете
На следующий день после похорон Женевьевы ДеКлерк проснулся на рассвете. Его новый приятель, Наполеон, скакал по кровати. "Давай, приятель, – казалось говорил щенок. – Давай-ка доберёмся до этого шоу на дороге".
Пока немецкая овчарка резвилась на берегу, ДеКлерк сидел в выброшенном прибоем кресле. Дождь, который непрерывно шёл накануне, прекратился, но небо оставалось затянутым тучами. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака, были грязно-розовыми и слишком слабыми, чтобы окрасить покрытые белой пеной волны.
Вернувшись в дом и варя себе кофе, он наткнулся взглядом на записку Шатрана на пустом камине. "Я не буду говорить "Счастливого Нового Года", а только "Жизнь продолжается". Держа в руке чашку, он стоял на пороге гостиной, отмечая взглядом осыпавшуюся ёлку, увядшие розы из оранжереи, пустой аквариум.
"Соберись", – подумал он.
Комната за комнатой – он потратил около часа, приводя всё в порядок, затем после завтрака он уселся возле сундука Блэйка. Крышка его была открыта после того, как в него заглядывал Шатран.
Когда его руки коснулись вещей Блэйка, перед глазами ДеКлерка, казалось, ожила сама история. Форма, медали, дневники, трубки и фотографии: он извлекал из сундука предмет за предметом. Почти на самом дне находилась фотогравюра – портрет инспектора верхом на коне. Форма Блэйка была более пышной, чем нынешняя, с множеством золотых шнурков, прикреплённых к аксельбантам. Его кобура, сдвинутая назад, расширялась в передней части, на голове вместо широкополой стетсоновской шляпы был белый остроконечный шлем. ДеКлерк вгляделся в глаза Блэйка: холодные и надменные.
Начав распаковывать сундук, он вспомнил, что Шатран сказал о "двойном дне, заполненном непристойными фотографиями". Когда он прикинул глубину сундука внутри и снаружи, то обнаружил разницу в шесть дюймов.
Дерево растрескалось вдоль одного края днища. Засунув в щель кончик ножа, он приподнял дно. Фальшивое дно выскочило, словно чёртик из табакерки.
В тайнике были спрятаны пакеты, завёрнутые в клетчатую шерстяную ткань.
Записка, прикреплённая к каждому из пакетов, поясняла, что было внутри.
По выражению Блэйка, коллекция трофеев была отобрана "у цветных язычников, которых я спас во имя Господа".
Один за другим ДеКлерк развязал пакеты.
Первым фетишем была фигурка индуистского демона Кали Ма. Статуэтка изображала людоедку, обнажённую по бёдра, с ожерельем из змей и гирляндой человеческих черепов. Кали Ма, если верить жрецу, у которого она была отобрана, была супругой Шивы и чёрной матерью брахманского Хармы. Блэйк «спас» жреца, заколотив в его голову короткие гвозди.
Следующий пакет содержал китайский амулет с выгравированным изображением Зерцала Космоса. На нём "четыре стороны света были обозначены четырьмя горами, образованными телом П'ан-ку, первого человека на Земле". Блэйк вздёрнул его владельца, подвесив его на крюк за шею и оставив извиваться в футе от пола.
Третьим фетишем была маорийская вырезанная из дерева миска. Она использовалась для того, чтобы кормить, не оскверняя пищу губами, каннибальского вождя в то время, когда он впадал в священное состояние тапу. Заткнув все отверстия на теле новозеландца пеньковой верёвкой, Блэйк поджег фитиль и очистил его "варварскую душу".
Четвёртым сувениром был ларец ашанти, наполненный крокодильими зубами и шерстью слона гри-гри. Блэйк вырвал реликвии у африканского шамана, который пользовался ими при погребальных церемониях, скормив внутренности этого человека льву на глазах у "язычников".
В следующем пакете находился эскимосский пояс-талисман. Увешанный когтями и черепами птиц, он был посвящён Кодьянуку, духу, дарующему силу. Блэйк тащил эскимоса за собачьей упряжкой до тех пор, пока тот, с полусодранной кожей, не замёрз насмерть.
Среди оставшихся завёрнутых в шотландку пакетов один был больше по размерам.
Развязав его, ДеКлерк обнаружил книгу в кожаном переплёте. Сперва он был удивлён тем, как книга попала сюда, так как в отличие от остальных трофеев она не была напоминанием о смерти какой-нибудь причудливой языческой религии. Однако после её прочтения связь стала ясна:
...
"Для определения местоположения находки и её происхождения
см. мои "Путевые заметки"
Журнал Фрэнсиса Паркера
"Вит-те-ко… Дьявол". Может это быть предком Человека? То, что я готов предположить, действительно поразительно.
В году 1876 от рождества Господа нашего я был послан Йельским университетом в Бэдлэндз, в Западную Америку, чтобы отыскать Утерянное Звено, которое подтвердило бы теорию м-ра Дарвина о происхождении человека. Место, куда я направлялся, было выбрано из-за открытия в этом районе профессором О.С.Маршем два года назад останков гигантских динозавров. Может, кости первого человека так же хорошо сохранились?
Поскольку профессор Марш предупредил меня, что местные индейцы настроены весьма недружелюбно – враждебность их я могу теперь подтвердить – перед приездом сюда я изучил их обычаи, чтобы не совершить неверного шага. Судя по тому, как сложились дела, сейчас соответствующая информация весьма пригодилась.
Ещё в 1636 году миссионер-иезуит Поль ле Жен писал своему настоятелю в Риме про чудовищных Демонов, которых боялись индейцы, так как те, будто бы, едят людей живьём. Этих созданий они называли Атчен.
В своём словаре слов индейцев-кри (1743 г.) торговец Джеймс Ишэм из Йорк-Фэктори на берегу Хадсона даёт им другое имя. "Дьявол… Вит-те-ко", пишет он.
Другой торговец, Эдвард Амфревилл, так описывает верование индейцев в 1790 году:
..."Дальше они рассказали, что существует злобное существо, которое всегда насылает на них чуму; они называют его Вит-те-ко. Они очень его боятся и редко съедают что-нибудь или выпивают хоть каплю брэнди без того, чтобы не бросить немного в огонь для Вит-те-ко. Если на них обрушивается какое-либо несчастье, они начинают распевать для него песни, вымаливая у него милосердия. Они часто убеждают сами себя в том, что видели его следы на иле или на снегу, и, как правило, описывают это в самых преувеличенных выражениях".
Шестью годами позже Дэвид Томпсон, один из первых поселенцев, писал:
..."Это весьма обычно, что аборигены приходят к торговцу, чтобы он дал им пинту грога: напиток, который я всегда использовал очень осторожно; это плохая привычка, но с ней невозможно бороться: Вискаху, как только получал его, обычно говорил задумчиво, делая глоток за глотком: "Не вит ту го" "Я должен был бы быть людоедом". Эти слова, похоже, означали: "Я обладаю достаточно злобным духом, чтобы есть человеческую плоть"; «Ви-ти-го» – это злобный дух, который ненавидит человечество".
Затем Эдвин Джеймс, доктор медицины, писал в 1830 году:
..."Виндегоаг, каннибалы. Эти последние являются воображаемой расой гигантских размеров".
И Пол Кэйн, художник, в 1846 году:
..."Они, как я узнал позже, считались людоедами, чьё индейское название было Виндиго или "Тот, кто ест человеческое мясо".
И так далее. Упоминания многочисленны и похожи одно на другое. Есть много чудовищ, населяющих северные леса, но ни одно не наводит большего ужаса на племена равнин, чем Виндиго. 21 июня 1876 года (четыре дня тому назад) я обнаружил гигантский окаменевший череп и челюсть поразительных пропорций. Это открытие произошло на северо-западном берегу Развилки Сумасшедшей Женщины реки Павдер у горы Бигхорн в округе Монтана. Черепная коробка была захоронена в пещере среди скал, чужеродных для окружающей их земли. Она была жёлтого цвета.
Я почти не сомневаюсь, что этот жёлтый череп является недостающим звеном, подтверждающим теорию м-ра Дарвина. Внешний вид этой окаменелости (как изображено ниже) соединяет в себе элементы и человека, и обезьяны. Черепная коробка сама по себе больше, чем у гориллы, однако она больше походит обезьяне, чем Человеку. Коренные зубы похожи на наши, но в три раза больше.
С момента этого открытия я всё время пребывал в движении. Местные жители с каждым днём становились всё более возбуждёнными и следили за мной со всё возрастающей враждебностью. Вскоре здесь ожидается прибытие кавалерийского отряда, так что вся моя надежда только на то, что я найду у него защиту. Боюсь, что жёлтый череп принесёт мне несчастье.
Это неизбежный результат моей собственной глупости. Вчера, когда я поил свою лошадь, я столкнулся с семьёй аборигенов. Я как раз осматривал череп, когда они приблизились. Один только взгляд на окаменелость, и они в страхе удрали, выкрикивая единственное слово "Виндиго!" Неужели это останки "Дьявола", преследующего Человечество?!
Ванкувер
воскресенье, 16 марта 1987 г. 10:22 пополудни
ДеКлерк задумался над последней страницей "Журнала Паркера", воспроизведенной в "Волынках, крови и Славе".
Был ли рисунок Жёлтого Черепа незаконченным потому, что учёному помешали враждебные сиу?
Если череп принадлежал гигантопитеку, то не имел ли он форму, как у австралопитека потому, что данный вид находился на пути эволюции, который в конечном счёте привёл к нам?
Или это была шутка природы в сочетании с неумелостью Паркера как рисовальщика?
ДеКлерк вынужден был прерваться, когда Мак-Дугал просунул голову в дверь.
– Натягивай плащ. Ещё один судья мёртв.
ЧИМО
Сан-Франциско
9:05 пополудни
Кэрол заказала креветок под соусом.
Цинк – крабов.
– Суп или салат? – спросила официантка.
– Чашку устричного супа.
– Сделайте две, – сказал Цинк.
– И бокал белого вина.
– То же самое, – подтвердил Цинк.
– Побыстрее, пожалуйста.
Они сидели в "Сабелле и Ля Торре" на Рыбацкой верфи после того, как провели весь день в отделе "Зодиака". "Если Это плавает, то у нас Это есть" утверждало меню, но ни один из копов не ощущал в себе достаточно смелости, чтобы рискнуть.
– Пенни за твои мысли, – сказала Кэрол.
Цинк передвинул свидетельские показания, разложенные на столе.
– Я всё думаю о замечании Токуно о "северной связи" в свете того, что Мак и Мак сказали о пожарной лестнице. Прочти эти показания и скажи мне, что ты о них думаешь.
Кэрол просмотрела то, что Эрни Смоленски, Лотос и Мартин Кван и Чак Фрезер рассказали полиции. Когда она закончила, Цинк пододвинул к ней фотографию.
– Я просмотрел досье о канадцах, присутствовавших в отеле, когда застрелили Мэрдока. Смоленски является канадским связным с американской адвокатурой. Это он организовал выступление Мэрдока. Номер Смоленски был на верхнем этаже. «Х» на фотографии – окно его ванной комнаты. Видишь, как пожарная лестница проходит одним этажом выше от крыши до аллеи внизу?
Кэрол рассматривала внешний вид отеля.
– Пьяницы на аллее клянутся, что никто не спускался вниз. Предположим, что им можно верить, тогда это означает, что снайпер ускользнул в отель. Двери на крышу были заперты, а лифт находился внизу, следовательно, убийца должен был воспользоваться пожарной лестницей. Первое окно, до которого он мог добраться – окно ванной комнаты Смоленски.
– У Смоленски есть алиби, – сказала Кэрол. – Он пропустил речь Мэрдока ради того, чтобы лечь в постель с Лотос Кван.
– В своих показаниях Кван утверждает, что она задремала между траханьем. Что, если Смоленски вылез из постели, пока она спала, запер дверь ванной комнаты якобы для того, чтобы воспользоваться ею, затем взобрался на крышу и застрелил Мэрдока? Избавился от винтовки, сбежал вниз по лестнице и вернулся в постель?
– Если они с Лотос были сообщниками, то каждое из их алиби таковым не является.
– Ещё одна возможность, – сказал Цинк, – снайпером была Лотос. Она воспользовалась ванной и вылезла на крышу. Или, может, это был кто-нибудь ещё?
Третий соучастник? Помощник Смоленски или Кван?
Принесли вино, поэтому они оба сделали по глотку.
– Третий человек стреляет в Мэрдока и спускается по пожарной лестнице. Он мог находиться на крыше несколько часов. Смоленски или Кван отперли окно ванной.
Когда новость застаёт их на месте преступления, они спускаются вниз по лестнице, а убийца входит в комнату. Он прячется в отеле.
– Кто этот третий человек? Мартин Кван?
– Он единственный канадец, не имеющий алиби. Мартин утверждает, что в момент убийства он разыскивал Лотос. После того, как он обсудил дела с Фрэзером, он проверил в баре и в сквере. Я не могу найти никого – включая Фрэзера – кто бы был с ним в момент смерти Мэрдока.
– Комната кого-нибудь из Кванов выходит к пожарной лестнице?
– Нет, обе они выходят окнами на улицу.
– А как насчёт других окон вблизи пожарной лестницы?
– Смоленски был единственным жильцом-канадцем.
Принесли похлёбку, поэтому они освободили стол. Чандлер засунул показания обратно в папку.
– Всё это – если исходить из предположения, что мотив канадский.
– Что, – сказала Тэйт, – является делом долгим. Говорим, что мотив находится на севере и «Зодиак» ни при чём. «Происшествие» в Ванкувере замаскировало бы убийцу и стало бы гораздо проще. Зачем идти на весь этот риск и всё равно оставаться под подозрением?
– Странные произошли преступления.
– Когда я слышу цоканье копыт, то думаю о лошади, а не о зебре. Мне кажется, что убийца – местный псих. Мэрдок просто оказался один на сцене.
– Сколько теперь должно быть Зодиаку? Сорок или пятьдесят? Кроме того, обстоятельства были другими. Не было полнолуния и убийство было вдали от воды.
– Все мы меняемся, становясь старше, – сказала Кэрол.
После обеда они вернулись в его комнату в "Гайд-парк Свитс". Перед тем Цинк засунул бутылку «Шардоне» в ведёрко со льдом, чтобы охладить, поэтому они захватили вино, штопор и бокалы на крышу.
Здесь, над пересечением Нос-Ройнт и Гайд, Золотые Ворота были слева, Алькатрас прямо, Телеграф-Хилл справа. Внизу троллейбусная линия убегала на Ноб-Хилл, ведя к Китайскому кварталу, Юнион-сквер и расположенной по соседству Маркет-стрит.
Ночь была ясной, небо усыпано звёздами.
– Я расскажу тебе одну историю, – сказала Кэрол, когда Цинк откупорил вино. – Время действия 1851 год. Место действия – Сан-Франциско. Пожарные спасают маленькую девочку из бушующего пламени в отеле. С тех пор Лили Хичкок Коит, восьми лет, бегает за пожарными машинами на все вызовы. Когда престарелые родители отсылают её в школу, отрыв от мест пожаров делает её психически больной. В конце концов ей позволяют выполнять свой долг – быть талисманом на пожарах, с течением времени становясь легендой Сан-Франциско. Взрослая Лил становится сорвиголовой, курящей сигары и носящей робу пожарного. Она устраивает матчи по боксу в номерах отелей. Когда в двадцатых годах она умирает в возрасте восьмидесяти шести лет, пожарные Сан-Франциско устраивают ей пышные похороны.
Сегодня, – сказала Кэрол, указывая на Телеграф-Хилл, – Коит-Тауэр служит ей памятником. Башня олицетворяет наконечник брандспойта.
– Ты прямо ходячая энциклопедия, – сказал Цинк, протягивая ей бокал "Шардоне".
– У меня был здесь медовый месяц, – сказала Кэрол. – Влюблённые любят такие истории.
– Ты была замужем? Впервые слышу.
– Ты многого обо мне не знаешь, Цинк.
Она подняла свой бокал.
– Твоё здоровье.
"Гайд-парк Свитс" был уютным отелем. Большие пышные подушки в каждой комнате, газета на подносе за завтраком по утрам. С момента вселения сюда Цинком владела волнующая фантазия: возвратиться сюда сегодня вечером с Кэрол под руку, выпить вина и пофлиртовать до тех пор, пока не разгорится их взаимное влечение, а затем кататься по подушкам, до рассвета занимаясь безудержным сексом.
– Чимо, – сказал он, отгоняя от себя эти мысли. Подняв бокал, он другой рукой потёр свою грудь.
– Это что – канадский тост?
– Древнее эвенкийское приветствие.
– И что же оно означает?
– Обычно "Ты друг?" – А почему круговое движение?
– Ритуальное действие. Вроде пожатия рук у древних рыцарей.
– Чимо, – сказала Кэрол. – И что я должна делать?
– Я покажу тебе, – ответил Цинк, взяв её за руку. Согнув её кольцом, он погладил её груди. – Другой эскимос говорит: "Я – друг".
– А что говоришь ты?
– Твои соски напряглись.
– Просто холодно, – сказала она, останавливая его.
Расправив крылья, фантазия Цинка улетела прочь.
– Мы с мужем расстались в 1984 году после того, как я поймала его на том, что он меня обманывает. Женщина, с которой я его застала, не волновала меня. Он связался с ней, чтобы возбудить ревность своего любовника. Он сказал мне, что я не была достаточно "нежной".
Кэрол отстранилась от Цинка.
– После развода я решила всё изменить. Уехала из Техаса на Род-Айленд и начала всё сначала. Когда появился ты, я подумала: "Вот мужчина, который мне нужен.
Который уважает меня такой, какая я есть". Но я полностью заблуждалась потому, что у нас было так мало времени. Его хватило только на то, чтобы узнать, что ты трахаешь Дебору у меня за спиной. Что она давала тебе такого, дорогой, чего я не могла дать?
– Шанс быть спасителем, мне кажется.
– Сэр Галахад, да?
– Я сожалею, Кэрол. Я был глупцом. Я всегда питал слабость к девицам, которые находятся в отчаянии. В окружении беспомощных, мы, рыцари в запятнанных доспехах, чувствуем себя такими сильными.
– Недостаточно «нежная» для тебя, да?
Цинк протянул руку и дотронулся до её щеки.
– Проблема во мне, а не в тебе, – сказал он. – Я слишком долго жил, не обращая внимания на то, как песок высыпается из песочных часов. Время бежало для других людей, но не для меня. Год за годом я оправдывал себя, словно был своим собственным ребёнком, с удивительным искусством избегая каких-либо обязательств.
Внезапно я обнаружил, что обманываю сам себя, потому что моё прошлое поведение не давало мне возможности держаться на плаву. Я жил сегодняшним днём, не задумываясь о том, что «завтра» неминуемо превратится в "сегодня". Моя слепота по отношению к тебе была симптомом той же болезни.
– Не проскочи поворот, – сказала Кэрол. – Не пожалей двух сотен долларов. Кости в твоих руках, милый. Начни с начала.
Они забрали бутылку «Шардоне» обратно в комнату. Сбросив туфли, Кэрол калачиком свернулась в кресле. Цинк включил радио и пробежался по шкале. Найдя "Маленький кусочек мыла" Жармелса, он остановился.
– Давай потанцуем.
– Здесь?
– Ты ведь умеешь танцевать? Не так ли?
– Конечно, я умею танцевать, – ответила Кэрол.
– Старина Цинк Чандлер всегда присматривается к тому, как танцует женщина, чтобы найти хорошую любовницу. Гибкость в танце означает гибкость в постели. Почему-то с тобой у меня всё становится на свои места.
Тело Кэрол, прижатое к его телу, вызвало такую же эмоциональную бурю, какую он ощутил в аэропорту. Его разум говорил ему: "Держи её нежно", но его пальцы одеревенели, в горле пересохло, сердце стучало, как молот. Цинк чувствовал такое же головокружение, как и на своём первом свидании в восьмом классе, танцуя в амбаре с Линн Миллер. Тело Кэрол было твёрдым, словно камень, за исключением грудей и плавного изгиба её бёдер возле его паха. Её подбородок покоился у него на плече; они танцевали щека к щеке, снова напоминая ему о том, каким невероятным глупцом он был. Интуиция и рационализм Цинка вели войну.