Страница:
Распрощавшись, он не сразу покинул «рекламную комнату». Стало любопытно, что ещё тут можно найти.
Содержание более половины объявлений осталось для Дэвида загадкой. Расписывались достоинства товаров, о назначении которых он и понятия не имел. Рекламировались услуги, одни названия которых ставили его в тупик. Предлагалось обучение по специальностям, о которых он прежде никогда даже не слышал.
Впрочем, были и объявления, смысл которых сомнений не вызывал. Городская стража – далее следовал внушительный список нимрианских и хеллаэнских городов – приглашает выпускников Академии пополнить ее ряды, уровень подготовки – не ниже третьего курса системной и боевой магии; наличие гражданства обязательно. Банку «Седьмая сеть» требуются дипломированные системные маги. Служба Астральной Коммуникации обеспечит ваши заклинательные покои либо иную статичную магическую систему любым количеством энергии, в любой точке Хеллаэна или Нимриана. Семья кен Сапрек желает нанять бытового мага для присмотра за своими десятью деревнями. Скромный, но стабильный оклад, бесплатное питание и собственный дом в живописной местности гарантированы. Подписывающим контракт сразу на пять лет – бонус: любая деревенская девушка, по выбору. Либо парень, в зависимости от пола или интимных предпочтений наемника. Корпорации «Большой мир» для установления дружественного контакта с цивилизацией из соседнего потока требуется боевой маг с хорошо развитыми псионическими способностями. Чародеев с моральными предрассудками просят не беспокоиться. Торговая фирма «Новая жизнь» предлагает начинающим некромантам учебные пособия, справочники, артефакты, а также уникальные наборы костей. Специальное предложение в этом месяце: комплекты драконьих скелетов. Спешите, количество наборов ограничено.
…Дэвида привлекло объявление, приглашавшее всех желающих посетить фехтовальный клуб, размещавшийся в одном из корпусов Академии. Плата взималась чисто символическая. За два года жизни в Тинуэте Лэйкил прочно внушил своему ученику мысль о том, что боевой маг, не имеющий должной физической подготовки – уже наполовину покойник. Лэйкил дал ему хорошую основу, но за время пребывания в Академии легко было потерять форму и позабыть все, чему его учили. Запомнив место расположения тренировочного зала и время занятий, Дэвид освободил контур и покинул «рекламную комнату». Возможно, подумалось ему, Брэйда также заинтересует возможность помахать мечом в местном клубе…
Однако у Брэйда эта информация энтузиазма не вызвала. Дав предварительное согласие, уже на следующее утро он заявил, что тащиться куда бы то ни было в такую рань (тренировки начинались в семь) ему совершенно неохота. Вид у него при этом был до крайности раздраженный, а осунувшаяся физиономия свидетельствовала, что этой ночью он не спал.
– Смотри, обрастешь жирком, – поддел его Дэвид. Сам землянин был уже собран и готов к выходу. Даже располагал в запасе несколькими лишними минутами для того, чтобы попробовать растормошить приятеля-раздолбая.
– Не обрасту, – пробурчал Брэйд. – Пройду модификацию в клинике, если что… Какой смысл прыгать, как макака, размахивая железной палкой, если эти же самые навыки можно получить быстрее и проще?…
– Ай-яй-яй! – Дэвид поцокал языком. – Какие детские вопросы я слышу. А кто мне не так давно говорил, что загрузить информацию в память недостаточно, надо ещё ее понять, освоить?… А нашему телу, значит, запоминать и осваивать приемы не нужно?…
– В задницу. Я не собираюсь становиться чемпионом.
– Ну смотри сам… – Дэвид пожал плечами. Спросил о другом: – Как прошло свидание?
Брэйд сделался ещё мрачнее.
– Не спрашивай, – процедил он.
– Почему?
Брэйд некоторое время молчал, а затем выдал:
– У меня такое чувство, будто меня поимели.
– Да-а? – Дэвид постарался не засмеяться. – А что случилось?
– Да ничего. – Длинная пауза. – Слишком много о себе эта дрянь возомнила… – Взгляд хеллаэнца сделался рассеянным, внимание сосредоточилось на каких-то, видимых только ему одному, мысленных образах. Блуждавшая по губам болезненная усмешка заставляла предположить, что воспоминания эти – не из приятных. – Ублажал шлюшку всю ночь, и что в итоге? «И это все, что ты можешь?», «Ах, как же вы все одинаково скучны!..» – произнес Брэйд тонким разочарованным голоском, явно кого-то передразнивая.
– Дрянь… Сильных впечатлений ей захотелось…
Я ей устрою сильные впечатления… До смерти не забудет…
– Брэйд, – позвал Дэвид. Хеллаэнец поднял глаза, но было видно, что его внимание ещё находится в плену воспоминаний. – Брэйд, успокойся, – проникновенно повторил он. – Остынь. Не делай глупостей. Она не для тебя.
– Кто она такая? – хрипло спросил Брэйд. – Откуда ты вообще ее знаешь?
– Неважно. – Дэвид покачал головой. – Ты ещё легко отделался. Если ты расстроишь эту девочку, тебя могут поиметь по-настоящему. Кроме шуток.
– Она что, из высших?… – Брэйд разом сник.
– Не могу сказать.
– Почему?
– Просто не могу, и все. Зря ты с ней связался.
– М-да. Это точно.
– Ну так не усугубляй ситуацию. Я понимаю, ты привык чувствовать себя хозяином жизни, но она – не для тебя. Не надо лезть в игру, правил которой не знаешь. Ты мне сам это говорил.
– Ладно, хватит… – отмахнулся Брэйд. – Не учи меня жить. Я приму к сведению твой совет. А теперь катись в свой клуб. Мне надо выспаться.
– Спокойной ночи.
5
Содержание более половины объявлений осталось для Дэвида загадкой. Расписывались достоинства товаров, о назначении которых он и понятия не имел. Рекламировались услуги, одни названия которых ставили его в тупик. Предлагалось обучение по специальностям, о которых он прежде никогда даже не слышал.
Впрочем, были и объявления, смысл которых сомнений не вызывал. Городская стража – далее следовал внушительный список нимрианских и хеллаэнских городов – приглашает выпускников Академии пополнить ее ряды, уровень подготовки – не ниже третьего курса системной и боевой магии; наличие гражданства обязательно. Банку «Седьмая сеть» требуются дипломированные системные маги. Служба Астральной Коммуникации обеспечит ваши заклинательные покои либо иную статичную магическую систему любым количеством энергии, в любой точке Хеллаэна или Нимриана. Семья кен Сапрек желает нанять бытового мага для присмотра за своими десятью деревнями. Скромный, но стабильный оклад, бесплатное питание и собственный дом в живописной местности гарантированы. Подписывающим контракт сразу на пять лет – бонус: любая деревенская девушка, по выбору. Либо парень, в зависимости от пола или интимных предпочтений наемника. Корпорации «Большой мир» для установления дружественного контакта с цивилизацией из соседнего потока требуется боевой маг с хорошо развитыми псионическими способностями. Чародеев с моральными предрассудками просят не беспокоиться. Торговая фирма «Новая жизнь» предлагает начинающим некромантам учебные пособия, справочники, артефакты, а также уникальные наборы костей. Специальное предложение в этом месяце: комплекты драконьих скелетов. Спешите, количество наборов ограничено.
…Дэвида привлекло объявление, приглашавшее всех желающих посетить фехтовальный клуб, размещавшийся в одном из корпусов Академии. Плата взималась чисто символическая. За два года жизни в Тинуэте Лэйкил прочно внушил своему ученику мысль о том, что боевой маг, не имеющий должной физической подготовки – уже наполовину покойник. Лэйкил дал ему хорошую основу, но за время пребывания в Академии легко было потерять форму и позабыть все, чему его учили. Запомнив место расположения тренировочного зала и время занятий, Дэвид освободил контур и покинул «рекламную комнату». Возможно, подумалось ему, Брэйда также заинтересует возможность помахать мечом в местном клубе…
Однако у Брэйда эта информация энтузиазма не вызвала. Дав предварительное согласие, уже на следующее утро он заявил, что тащиться куда бы то ни было в такую рань (тренировки начинались в семь) ему совершенно неохота. Вид у него при этом был до крайности раздраженный, а осунувшаяся физиономия свидетельствовала, что этой ночью он не спал.
– Смотри, обрастешь жирком, – поддел его Дэвид. Сам землянин был уже собран и готов к выходу. Даже располагал в запасе несколькими лишними минутами для того, чтобы попробовать растормошить приятеля-раздолбая.
– Не обрасту, – пробурчал Брэйд. – Пройду модификацию в клинике, если что… Какой смысл прыгать, как макака, размахивая железной палкой, если эти же самые навыки можно получить быстрее и проще?…
– Ай-яй-яй! – Дэвид поцокал языком. – Какие детские вопросы я слышу. А кто мне не так давно говорил, что загрузить информацию в память недостаточно, надо ещё ее понять, освоить?… А нашему телу, значит, запоминать и осваивать приемы не нужно?…
– В задницу. Я не собираюсь становиться чемпионом.
– Ну смотри сам… – Дэвид пожал плечами. Спросил о другом: – Как прошло свидание?
Брэйд сделался ещё мрачнее.
– Не спрашивай, – процедил он.
– Почему?
Брэйд некоторое время молчал, а затем выдал:
– У меня такое чувство, будто меня поимели.
– Да-а? – Дэвид постарался не засмеяться. – А что случилось?
– Да ничего. – Длинная пауза. – Слишком много о себе эта дрянь возомнила… – Взгляд хеллаэнца сделался рассеянным, внимание сосредоточилось на каких-то, видимых только ему одному, мысленных образах. Блуждавшая по губам болезненная усмешка заставляла предположить, что воспоминания эти – не из приятных. – Ублажал шлюшку всю ночь, и что в итоге? «И это все, что ты можешь?», «Ах, как же вы все одинаково скучны!..» – произнес Брэйд тонким разочарованным голоском, явно кого-то передразнивая.
– Дрянь… Сильных впечатлений ей захотелось…
Я ей устрою сильные впечатления… До смерти не забудет…
– Брэйд, – позвал Дэвид. Хеллаэнец поднял глаза, но было видно, что его внимание ещё находится в плену воспоминаний. – Брэйд, успокойся, – проникновенно повторил он. – Остынь. Не делай глупостей. Она не для тебя.
– Кто она такая? – хрипло спросил Брэйд. – Откуда ты вообще ее знаешь?
– Неважно. – Дэвид покачал головой. – Ты ещё легко отделался. Если ты расстроишь эту девочку, тебя могут поиметь по-настоящему. Кроме шуток.
– Она что, из высших?… – Брэйд разом сник.
– Не могу сказать.
– Почему?
– Просто не могу, и все. Зря ты с ней связался.
– М-да. Это точно.
– Ну так не усугубляй ситуацию. Я понимаю, ты привык чувствовать себя хозяином жизни, но она – не для тебя. Не надо лезть в игру, правил которой не знаешь. Ты мне сам это говорил.
– Ладно, хватит… – отмахнулся Брэйд. – Не учи меня жить. Я приму к сведению твой совет. А теперь катись в свой клуб. Мне надо выспаться.
– Спокойной ночи.
5
Незаметно началась и прошла короткая, теплая зима. Ранним утром (а иногда и в середине дня, если занятий было немного) Дэвид тренировался в клубе, затем отсиживал пять-шесть часов на уроках, после чего возвращался в гостиницу, читал и практиковался в освоении заданного на дом материала. Свободного времени оставалось только чтобы поесть и поспать. Он не был одарен магическим талантом от природы, и там, где у Брэйда или у других соучеников землянина волшебство рождалось легко, как бы само собой, Дэвиду приходилось брать упорством и постоянной отшлифовкой уже освоенного. Когда начались занятия по стихиалке, он за счет прежнего опыта некоторое время держался впереди всех, но уже очень скоро выяснилось, что-то, что ему самому казалось довольно неплохими достижениями в этой области, таковыми отнюдь не являлось. Прочие ученики осваивали стихии гораздо быстрее, чем он когда-то. Было неприятно сознаваться себе в этом, но от правды не уйти: уже к концу первого курса он скатится от первых позиций к последним. Слабый природный Дар означал, помимо всего прочего, ещё и плохую способность к интуитивному постижению, а рационально обосновывалось далеко не все, что им говорили, немалая часть предлагаемой информации должна постигалась без участия логического аппарата. Впрочем, теории на уроках стихиалки было вообще очень мало, только краткие инструкции вначале и подведение итогов в конце, основным же содержанием урока, безусловно, являлась практика.
При освоении большей части магических техник одна из проблем состоит в том, что недостаточно просто объяснить, «как это работает» или провести наглядную демонстрацию. Слова, жесты, определенные цепочки образов, выстраиваемые сознанием, лишь сопровождают волшебство, балансируют и направляют его, но сам колдовской акт совершает гэемон мага. Между тем даже способность управлять своим энергетическим полем не значит почти ничего, когда это поле требовалось сконфигурировать в каком-то принципиально новом виде или выйти в какую-то новую область метамагической реальности. Точно так же как способность двигать рукой не дает автоматически умения писать, а умение выводить буквы, в свою очередь, не означает, что складывать их в слова ученик будет без ошибок. Знание же орфографии, в свою очередь, не означает ещё способности написать мало-мальски вразумительный текст. И так же как и в письме, в освоении магических техник существовали свои «уровни» и «степени постижения», притом выход на новую ступень означал не экстаз просветления, а лишь возрастающее число совершенно различных по существу задач, решать которые приходилось одновременно. Со временем, правда, наработанный навык позволял выполнять большую часть задач автоматически, не задумываясь об этом; выстраивание посредством гэемона сложнейших заклинательных схем превращалось по простоте исполнения в своеобразный аналог мышечного усилия. Но об этом уровне управления ученики, и Дэвид Брендом в том числе, могли только мечтать.
Освоение новой техники на уроке стихиальной магии обычно начиналось с того, что учитель – Финелла из Шэльёта, молодая девушка, на вид которой нельзя было дать больше двадцати пяти лет (на самом деле, ей было около семидесяти, но об этом мало кто знал) – дав необходимые инструкции, захватывала гэемон ученика своим собственным полем, после чего творила заклятье. Так взрослый, взяв руку ребенка в свою и аккуратно водя зажатым в детской ладошке карандашом, учит его, как пользоваться этим предметом. Запомнив состояние, пережитое в момент совместного колдовства, ученик теперь и сам мог воспроизвести его. В первое время использовались зрительные или звуковые ключ-образы, затем, по мере наработки навыка, они становились не нужны.
Конечно же, Брэйд и Идэль не были единственными, с кем Дэвид поддерживал хорошие отношения. Он перезнакомился не с одним десятком учеников, что было неизбежно, поскольку на занятиях по разным предметам состав групп был разным. Общими, например, для Брэйда, Дэвида и Идэль были уроки только по системной и стихиальной магии, а также по теории волшебства. На уроках астрологии Брэйд и Идэль сидели вместе, Дэвид в это же время мог изучать прикладную ритуалистику или боевку. На уроках демонологии дорожки Брэйда и Дэвида снова сходились, а Идэль отправлялась постигать азы астрального проектирования. На уроках же, посвященных отдельным стихиям, они занимались обычно порознь, ибо интересы их тут мало совпадали. К своим четырем стихиям Дэвид не рисковал пока добавлять новую – он помнил предупреждение Лэйкила о том, к чему может привести жадность в делах такого рода. Стихиями Брэйда были Земля, Вода, Кровь и Смерть, стихиями Идэль Свет, Воздух, Смерть и Вода.
Впрочем, несмотря на обилие знакомств, свободное время (если таковое все-таки удавалось выкроить) Дэвид предпочитал проводить либо с Брэйдом, либо с Идэлью. К концу зимы, правда, они стали собираться втроем все реже: у Дэвида завязался роман с девушкой, которая, как и Брендом, посещала местный фехтовальный клуб; завела себе приятеля и Идэль. Однако ни Меланта из Зергала – девушка Дэвида, ни любовник Идэль Кантор кен Рейз в компанию так и не вписались. Меланта была одержима идеей правильного образа жизни – занималась спортом, питалась строго по расписанию и даже пыталась убедить Дэвида, что по расписанию им следует заниматься и сексом. Она была готова вычерчивать графики и составлять таблицы, чтобы определить периоды, когда звезды будут благоприятствовать интимному взаимопроникновению их сексуальных энергий, а когда, наоборот, мешать. То, что Дэвид родился в весьма отдаленном мире, чрезвычайно ее расстраивало: небесный рисунок на Земле Т-1158А имел совершенно иной вид, чем в Нимриане, и вычисления, и без того нелегкие, превращались в каторжный труд. Естественно, Меланта на дух не выносила Брэйда, который во всем был ее полной противоположностью, и прилагала все усилия, чтобы избавить Дэвида от дурного влияния хеллаэнца. Брэйд, в свою очередь, не упускал случая позлить Меланту демонстрацией собственной неправильности: употреблением слов с явными ошиПками, заказом плохо сочетаемых блюд, и пространными рассуждениями на тему, в какие неприятности попадают люди, всегда и во всем соблюдающие правила.
Что касается Кантора кен Рейза, то его Дэвид невзлюбил с самого начала. Психологический тип, к которому принадлежал Кантор, Дэвид называл «сильными людьми» – когда у него было хорошее настроение, и «самодовольными ублюдками» – когда настроение становилось плохим. В самой силе, конечно, не было и не могло быть ничего плохого – отвращение у землянина вызывала не сила сама по себе, а навязчивая демонстрация оной, гипертрофированная мужественность, дополненная моральной недоразвитостью.
Кантору не было ещё и девятнадцати, но выглядел он, как минимум, лет на пять старше. Высокий рост и атлетическое телосложение, точеные черты лица, безграничная самоуверенность, подкрепленная врожденным магическим Даром, принадлежностью к благородной семье и кругленькой суммой на личном счету – все это создавало образ весьма привлекательный для женского взгляда. Кантор был убежден, что так и должно быть. Он чувствовал себя «хозяином жизни».
Несмотря на то что на занятиях между учениками не проводилось никаких различий (за исключением успеваемости), сами собой возникав группы учеников, объединявшиеся по происхождению и социальному статусу.
Высшая аристократия Хеллаэна и Нимриана в Академии, как правило, не обучалась, постигая Искусство в частном порядке, либо, как Лайла и Лэйкил, обучаясь, использовала выдуманные имена и вообще старалась по возможности крутизну свою невообразимую лишний раз окружающим не демонстрировать. Таким образом, балом правили детишки мелких самостоятельных землевладельцев, вассалов более могущественных колдунов, а также безземельных аристократов, перебравшихся в города и составляющих городскую «элиту». В своем большинстве это были юноши и девушки шестнадцати – восемнадцати лет, вдобавок щедро наделенные магическими способностями от природы. Неудивительно, что они ощущали себя «золотой молодежью стержневой нации» – тем более что в известной степени так оно и было. Их самолюбование – качество, которое к зрелому возрасту перерастет либо в горделивое чванство, либо в ненавязчивое чувство собственного достоинства (у тех, которые к тому времени вообще останутся в живых) – в сочетании с юношеским максимализмом и психологической незрелостью давало убойный эффект. Дорогу подрастающим волчатам лучше было не переходить, а с теми, кто все-таки осмеливался это сделать, они расправлялись жестоко и быстро.
Впрочем, с другими группами учащихся их интересы пересекались крайне редко: прочие, с точки зрения «хозяев», стояли слишком низко даже для того, чтобы обращать на них внимание. «Прочие» предпочитали уступать «хозяевам» дорогу, воспринимая их появление как природное бедствие, с которым приходится только мириться, «хозяевам» же, в большинстве случаев, марать руки о более слабых, чем они, учеников-чародеев было попросту не престижно. Время от времени «волчата» сцеплялись друг с другом. Естественно, это происходило не в стенах Академии и другие ученики о таких стычках, как правило, ничего не знали. Одной из причин ссор среди «золотой молодежи» являлось то, что происходили они все из самых разных семей, многие из которых издревле враждовали между собой. Дети из дружественных семей объединялись, чтобы противостоять другой группе «волчат», объединявшихся по схожему принципу. Свое соперничество они предпочитали не выставлять на всеобщее обозрение, и Дэвид об этой подковерной борьбе знал не больше всех прочих. Наблюдал только, как неожиданно исчезает, переставая появляться на занятиях, то один, то другой юнец. Возможно, исчезнувший просто решил бросить учебу и заняться чем-нибудь другим, более интересным… а возможно, этого неоперившегося чародея никто и никогда больше не увидит. Иногда появлялись родители исчезнувших, но как-то мельком, и о содержании их бесед с преподавателями никто учеников не информировал. Среди учеников постоянно муссировались слухи о прошедших либо готовящихся дуэлях. Иногда исчезнувшие через некоторое время как ни в чем не бывало появлялись снова – не все дуэли заканчивались смертью. Но это, конечно, случалось редко.
Кантор кен Рейз, кстати, как раз и являлся предводителем одной из таких «волчьих стай». Впрочем, до настоящих «волков» (по местным меркам) им было ещё очень далеко. Но они старались. Изо всех сил старались. И можно было быть уверенным, что рано или поздно из Кантора и ему подобных вырастут настоящие хищники – безжалостные и беспринципные, как и большинство нимриано-хеллаэнских магов.
Ради справедливости стоит заметить, что далеко не все представители «золотой молодежи» делились на враждующие группы или относились ко всем, не принадлежавшим к их избранному кругу, как к недочеловекам и грязью под ногами. Среди них попадались и вполне «адекватные» (с точки зрения Дэвида) молодые люди, и даже такие, которые невольно вызывали в нем уважение. Хотя и они предпочитали заводить себе друзей среди учеников «своего круга» (социальная пропасть между ними и всеми остальными все-таки была слишком велика), тем не менее со своими сокурсниками, не столь богатыми, знатными и одаренными от природы они вели себя вполне нормально, поддерживая по возможности хорошие отношения со всеми. Таким человеком, например, был Эдвин кен Гержет, старший сын хеллаэнского барона – зрелая и вполне достойная личность, несмотря на свои девятнадцать лет. Как и большинство хеллаэнцев, он тяготел к темной магии. С Дэвидом они сблизились ещё и потому, что Эдвин также регулярно посещал местный фехтовальный клуб. Он был настоящим мастером меча.
На следующей за «кругом избранных» ступени стояли полноправные граждане – как правило, обеспеченные горожане либо их дети: в этой группе можно встречались люди всех возрастов. «Золотую молодежь» они побаивались, а на тех, кто стоял ниже, поглядывали с презрением. Впрочем, здесь были и те, кто не придавал кастовым различиям никакого значения – например, тот же Брэйд. К счастью, у него хватало ума не лезть к «избранным» со своим панибратством.
К самой низшей категории принадлежали эмигранты, бывшие по возрасту, как правило, значительно старше Дэвида.
Скеггель и Идэль, и им подобные «высокие иностранные гости» не имели четкого статуса. К Скеггелю, с его врожденными смертоубийственными навыками, даже «волчата» относились с некоторым уважением; Идэль же, принадлежавшая в Кильбрене по происхождению к самым высшим кругам общества, здесь по своему положению приравнивалась максимум к горожанке. И то – только потому, что с Кильбреном Нимриан соединяли давние торговые, культурные и исторические связи.
Далеко не все начинали обучение с первого курса. Особо талантливые или получившие необходимое образование дома, в семейном кругу, обычно пропускали первый курс системной, боевой, стихиальной и теоретической магии. Кантор и Эдвин начали обучение по этим предметам сразу со второго курса, а Лайла – с третьего.
Учитывая все вышеизложенное, роман, завязавшийся между Кантором и Идэль, вызвал у друзей кильбренийки только удивление. Трудно было представить себе людей, которые подходили бы друг другу меньше, чем эти двое. И все же…
– …Он, наверное, думает, что оказывает ей честь, – предположил Брэйд, когда они с Дэвидом в первый раз обсуждали эту новость, – когда ее трахает.
– Наверное, – согласился землянин. – Видел я, как он на нее смотрит. Просто как на вещь. Не понимаю только, зачем ей все это нужно.
– А им нравится быть вещами, – откликнулся хеллаэнец. – Нравится чувствовать себя красивыми и дорогими вещами, которые кому-то принадлежат. Самыми красивыми и дорогими, конечно. И неважно, кем они родились, принцессами или служанками. Нам трудно понять это, но их от этого прёт, поверь мне.
Но Дэвид не поверил. В нем всегда жило смутное ощущение того, что взаимоотношения мужчины и женщины – это нечто большее, чем просто влечения самца и самки друг к другу. Он всегда был наивным романтиком, и даже несколько лет жизни в Нимриане так и не смогли убить в нем врожденный идеализм.
Вскоре, однако, его система морально-этических ценностей подверглась куда большему испытанию, чем роман близкой подруги с человеком, который, по мнению землянина, и «человеком»-то права называться не имел.
…Тот день начинался как обычно, и ничто не предвещало неприятностей. После полутора изнурительных часов, проведенных в клубе (Ёлло, его сегодняшний спарринг-партнер, блестяще владел навыком рукопашного боя и ничуть не стеснялся перемежать его собственно с фехтованием), Дэвид отправился в общую купальню – смывать пот и грязь. Погрузившись в теплую воду, он расслабился и забыл о времени. В чувство его привел только первый звонок, оповещающий учеников о скором начале занятий. Пулей вылетев из бассейна, Дэвид, наперегонки с остальными опаздывающими, бросился в «сушилку» – ту часть помещения, где горячий воздух, нагнетаемый заклинаниями, за несколько секунд высушивал и кожу, и волосы. Обжигающий поток омыл его, наполнив, как всегда, бодростью и силой. Впрыгнув в штаны и на ходу натягивая остальную одежду, Дэвид выбежал из купальни и помчался вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки. Коридоры уже были пусты. На втором этаже (купальня располагалась на «минус первом»), Дэвид притормозил перед входом в большую аудиторию, где проходили лекции по теории. Машинально пригладил волосы и, стараясь не шуметь, открыл дверь. Мерный голос Джебрина кен Хельта наполнял помещение. Чтобы не привлекать лишнего внимания, Дэвид наложил на себя заклинание невидимости и тихо пробрался на свое место.
Брэйд слушал теоретика вполуха – обложившись таблицами и звездными картами, доделывал домашнее задание по астрологии. Бросив мимолетный взгляд на соседнее место, но никого там не увидев, он потерял к источнику шума какой бы то ни было интерес и снова уткнулся в график, описывающий смещение орбиты одной из «блуждающих звезд» за последние сорок тысяч лет. С графиком явно что-то не ладилось. Буркнул:
– Это ты, что ли?…
– Нет, не я, – шепотом ответил Дэвид, снимая невидимость. – А где Идэль?
– Внизу, с Кантором. – Брэйд кивнул в сторону первых рядов.
Дэвид достал тетрадь и «запоминалку» – хрустальный кубик, записывающий все содержание урока. В тетрадь он заносил то, что надлежало не просто услышать, но понять и усвоить: формулы, а также некоторые ключевые термины и приемы чародейства.
– Какая у нас сегодня тема?
– Новый большой раздел. Шесть Царств. Как, что, зачем и почему. Пока разжевывает основы. Не отвлекай меня, мой мальчик… – Сказав так, Брэйд отвлекся сам: поднял вверх перо и торжественно (но тихо) провозгласил: – Внимай речам наставника, младой ученик, и со всем рвением постигай неземной мудрости азы…
– Уймись, – тихо посоветовал Дэвид. – Расскажешь потом, если теоретик случайно вдруг ляпнет что-нибудь интересное. – Брэйд вернулся к своим таблицам. – Хотя сомневаюсь, что он на это способен… Чем дальше, тем больше этот предмет меня в сон вгоняет.
Дэвиду, однако, вводный урок, посвященный устройству мироздания, не показался таким уж скучным. Некоторую часть того, о чем говорил Джебрин, он уже знал – из отрывочных рассказов Лэйкила кен Апрея, из библиотеки Тинуэта и из общения с другими колдунами за последние полгода. Немало полезной информации на этот счет имелось и в ИИП, куда Дэвид получил доступ, приобретя терминал (в форме серебряного браслета) вскоре после того, как Брэйд объяснил ему, что такое Искусственное Информационное Поле и с чем его едят. Но Джебрин подавал материал уже в систематизированном виде, сжато и ясно излагая картину мира, в которой миф и знание, полученное опытным путем, не противоречили друг другу, а шли рука об руку. Шесть Царств, из которых состоит мироздание, таковы: Сущее, Небеса, Преисподняя, Пределы, Безумие и Чары. Часто Царства воспринимаются как отдельные «части» Вселенной, сосуществующие рядом, хотя и разделенные колоссальными расстояниями: может быть, это и удобно, но не совсем верно. Царства, в первую очередь, суть истоки бытия и принципы, по которым формируется структура реальности; каждое Царство внутри себя и есть Вселенная, только устроенная иначе; чем остальные. Вместе с тем Вселенная только одна, а не шесть: Царства взаимопроникают друг в друга. Субъективно переход из одного Царства в другое воспринимается как движение от центра к границам Вселенной, а затем поворот назад, к центру – только вот центр уже совсем иной. На этот счет Джебрин выдал довольно странную фразу. «В некотором роде, – сказал он, – все Царства есть лишь плоскости восприятия». Но затем, отвечая на вполне закономерный вопрос одного из студентов – если все дело в восприятии, зачем вообще куда-то «идти», чтобы попасть в иное Царство? – добавил, что обычный человек слишком слаб и инертен, чтобы вслед за восприятием переместить в иную реальность и свою сущность. В результате такой попытки, как правило, происходит расщепление: наиболее косная часть естества (тело и самые «плотные» части энергетики) остается в прежней «плоскости», не переходя барьера, а сознание начинает функционировать по новым законам. При полном расщеплении человек умирает или впадает в кому, при частичном сознание и тело ещё остаются связанными друг с другом и продолжают взаимодействовать, хотя и искаженным образом. В последнем случае говорят, что этот человек сошел с ума.
При освоении большей части магических техник одна из проблем состоит в том, что недостаточно просто объяснить, «как это работает» или провести наглядную демонстрацию. Слова, жесты, определенные цепочки образов, выстраиваемые сознанием, лишь сопровождают волшебство, балансируют и направляют его, но сам колдовской акт совершает гэемон мага. Между тем даже способность управлять своим энергетическим полем не значит почти ничего, когда это поле требовалось сконфигурировать в каком-то принципиально новом виде или выйти в какую-то новую область метамагической реальности. Точно так же как способность двигать рукой не дает автоматически умения писать, а умение выводить буквы, в свою очередь, не означает, что складывать их в слова ученик будет без ошибок. Знание же орфографии, в свою очередь, не означает ещё способности написать мало-мальски вразумительный текст. И так же как и в письме, в освоении магических техник существовали свои «уровни» и «степени постижения», притом выход на новую ступень означал не экстаз просветления, а лишь возрастающее число совершенно различных по существу задач, решать которые приходилось одновременно. Со временем, правда, наработанный навык позволял выполнять большую часть задач автоматически, не задумываясь об этом; выстраивание посредством гэемона сложнейших заклинательных схем превращалось по простоте исполнения в своеобразный аналог мышечного усилия. Но об этом уровне управления ученики, и Дэвид Брендом в том числе, могли только мечтать.
Освоение новой техники на уроке стихиальной магии обычно начиналось с того, что учитель – Финелла из Шэльёта, молодая девушка, на вид которой нельзя было дать больше двадцати пяти лет (на самом деле, ей было около семидесяти, но об этом мало кто знал) – дав необходимые инструкции, захватывала гэемон ученика своим собственным полем, после чего творила заклятье. Так взрослый, взяв руку ребенка в свою и аккуратно водя зажатым в детской ладошке карандашом, учит его, как пользоваться этим предметом. Запомнив состояние, пережитое в момент совместного колдовства, ученик теперь и сам мог воспроизвести его. В первое время использовались зрительные или звуковые ключ-образы, затем, по мере наработки навыка, они становились не нужны.
Конечно же, Брэйд и Идэль не были единственными, с кем Дэвид поддерживал хорошие отношения. Он перезнакомился не с одним десятком учеников, что было неизбежно, поскольку на занятиях по разным предметам состав групп был разным. Общими, например, для Брэйда, Дэвида и Идэль были уроки только по системной и стихиальной магии, а также по теории волшебства. На уроках астрологии Брэйд и Идэль сидели вместе, Дэвид в это же время мог изучать прикладную ритуалистику или боевку. На уроках демонологии дорожки Брэйда и Дэвида снова сходились, а Идэль отправлялась постигать азы астрального проектирования. На уроках же, посвященных отдельным стихиям, они занимались обычно порознь, ибо интересы их тут мало совпадали. К своим четырем стихиям Дэвид не рисковал пока добавлять новую – он помнил предупреждение Лэйкила о том, к чему может привести жадность в делах такого рода. Стихиями Брэйда были Земля, Вода, Кровь и Смерть, стихиями Идэль Свет, Воздух, Смерть и Вода.
Впрочем, несмотря на обилие знакомств, свободное время (если таковое все-таки удавалось выкроить) Дэвид предпочитал проводить либо с Брэйдом, либо с Идэлью. К концу зимы, правда, они стали собираться втроем все реже: у Дэвида завязался роман с девушкой, которая, как и Брендом, посещала местный фехтовальный клуб; завела себе приятеля и Идэль. Однако ни Меланта из Зергала – девушка Дэвида, ни любовник Идэль Кантор кен Рейз в компанию так и не вписались. Меланта была одержима идеей правильного образа жизни – занималась спортом, питалась строго по расписанию и даже пыталась убедить Дэвида, что по расписанию им следует заниматься и сексом. Она была готова вычерчивать графики и составлять таблицы, чтобы определить периоды, когда звезды будут благоприятствовать интимному взаимопроникновению их сексуальных энергий, а когда, наоборот, мешать. То, что Дэвид родился в весьма отдаленном мире, чрезвычайно ее расстраивало: небесный рисунок на Земле Т-1158А имел совершенно иной вид, чем в Нимриане, и вычисления, и без того нелегкие, превращались в каторжный труд. Естественно, Меланта на дух не выносила Брэйда, который во всем был ее полной противоположностью, и прилагала все усилия, чтобы избавить Дэвида от дурного влияния хеллаэнца. Брэйд, в свою очередь, не упускал случая позлить Меланту демонстрацией собственной неправильности: употреблением слов с явными ошиПками, заказом плохо сочетаемых блюд, и пространными рассуждениями на тему, в какие неприятности попадают люди, всегда и во всем соблюдающие правила.
Что касается Кантора кен Рейза, то его Дэвид невзлюбил с самого начала. Психологический тип, к которому принадлежал Кантор, Дэвид называл «сильными людьми» – когда у него было хорошее настроение, и «самодовольными ублюдками» – когда настроение становилось плохим. В самой силе, конечно, не было и не могло быть ничего плохого – отвращение у землянина вызывала не сила сама по себе, а навязчивая демонстрация оной, гипертрофированная мужественность, дополненная моральной недоразвитостью.
Кантору не было ещё и девятнадцати, но выглядел он, как минимум, лет на пять старше. Высокий рост и атлетическое телосложение, точеные черты лица, безграничная самоуверенность, подкрепленная врожденным магическим Даром, принадлежностью к благородной семье и кругленькой суммой на личном счету – все это создавало образ весьма привлекательный для женского взгляда. Кантор был убежден, что так и должно быть. Он чувствовал себя «хозяином жизни».
Несмотря на то что на занятиях между учениками не проводилось никаких различий (за исключением успеваемости), сами собой возникав группы учеников, объединявшиеся по происхождению и социальному статусу.
Высшая аристократия Хеллаэна и Нимриана в Академии, как правило, не обучалась, постигая Искусство в частном порядке, либо, как Лайла и Лэйкил, обучаясь, использовала выдуманные имена и вообще старалась по возможности крутизну свою невообразимую лишний раз окружающим не демонстрировать. Таким образом, балом правили детишки мелких самостоятельных землевладельцев, вассалов более могущественных колдунов, а также безземельных аристократов, перебравшихся в города и составляющих городскую «элиту». В своем большинстве это были юноши и девушки шестнадцати – восемнадцати лет, вдобавок щедро наделенные магическими способностями от природы. Неудивительно, что они ощущали себя «золотой молодежью стержневой нации» – тем более что в известной степени так оно и было. Их самолюбование – качество, которое к зрелому возрасту перерастет либо в горделивое чванство, либо в ненавязчивое чувство собственного достоинства (у тех, которые к тому времени вообще останутся в живых) – в сочетании с юношеским максимализмом и психологической незрелостью давало убойный эффект. Дорогу подрастающим волчатам лучше было не переходить, а с теми, кто все-таки осмеливался это сделать, они расправлялись жестоко и быстро.
Впрочем, с другими группами учащихся их интересы пересекались крайне редко: прочие, с точки зрения «хозяев», стояли слишком низко даже для того, чтобы обращать на них внимание. «Прочие» предпочитали уступать «хозяевам» дорогу, воспринимая их появление как природное бедствие, с которым приходится только мириться, «хозяевам» же, в большинстве случаев, марать руки о более слабых, чем они, учеников-чародеев было попросту не престижно. Время от времени «волчата» сцеплялись друг с другом. Естественно, это происходило не в стенах Академии и другие ученики о таких стычках, как правило, ничего не знали. Одной из причин ссор среди «золотой молодежи» являлось то, что происходили они все из самых разных семей, многие из которых издревле враждовали между собой. Дети из дружественных семей объединялись, чтобы противостоять другой группе «волчат», объединявшихся по схожему принципу. Свое соперничество они предпочитали не выставлять на всеобщее обозрение, и Дэвид об этой подковерной борьбе знал не больше всех прочих. Наблюдал только, как неожиданно исчезает, переставая появляться на занятиях, то один, то другой юнец. Возможно, исчезнувший просто решил бросить учебу и заняться чем-нибудь другим, более интересным… а возможно, этого неоперившегося чародея никто и никогда больше не увидит. Иногда появлялись родители исчезнувших, но как-то мельком, и о содержании их бесед с преподавателями никто учеников не информировал. Среди учеников постоянно муссировались слухи о прошедших либо готовящихся дуэлях. Иногда исчезнувшие через некоторое время как ни в чем не бывало появлялись снова – не все дуэли заканчивались смертью. Но это, конечно, случалось редко.
Кантор кен Рейз, кстати, как раз и являлся предводителем одной из таких «волчьих стай». Впрочем, до настоящих «волков» (по местным меркам) им было ещё очень далеко. Но они старались. Изо всех сил старались. И можно было быть уверенным, что рано или поздно из Кантора и ему подобных вырастут настоящие хищники – безжалостные и беспринципные, как и большинство нимриано-хеллаэнских магов.
Ради справедливости стоит заметить, что далеко не все представители «золотой молодежи» делились на враждующие группы или относились ко всем, не принадлежавшим к их избранному кругу, как к недочеловекам и грязью под ногами. Среди них попадались и вполне «адекватные» (с точки зрения Дэвида) молодые люди, и даже такие, которые невольно вызывали в нем уважение. Хотя и они предпочитали заводить себе друзей среди учеников «своего круга» (социальная пропасть между ними и всеми остальными все-таки была слишком велика), тем не менее со своими сокурсниками, не столь богатыми, знатными и одаренными от природы они вели себя вполне нормально, поддерживая по возможности хорошие отношения со всеми. Таким человеком, например, был Эдвин кен Гержет, старший сын хеллаэнского барона – зрелая и вполне достойная личность, несмотря на свои девятнадцать лет. Как и большинство хеллаэнцев, он тяготел к темной магии. С Дэвидом они сблизились ещё и потому, что Эдвин также регулярно посещал местный фехтовальный клуб. Он был настоящим мастером меча.
На следующей за «кругом избранных» ступени стояли полноправные граждане – как правило, обеспеченные горожане либо их дети: в этой группе можно встречались люди всех возрастов. «Золотую молодежь» они побаивались, а на тех, кто стоял ниже, поглядывали с презрением. Впрочем, здесь были и те, кто не придавал кастовым различиям никакого значения – например, тот же Брэйд. К счастью, у него хватало ума не лезть к «избранным» со своим панибратством.
К самой низшей категории принадлежали эмигранты, бывшие по возрасту, как правило, значительно старше Дэвида.
Скеггель и Идэль, и им подобные «высокие иностранные гости» не имели четкого статуса. К Скеггелю, с его врожденными смертоубийственными навыками, даже «волчата» относились с некоторым уважением; Идэль же, принадлежавшая в Кильбрене по происхождению к самым высшим кругам общества, здесь по своему положению приравнивалась максимум к горожанке. И то – только потому, что с Кильбреном Нимриан соединяли давние торговые, культурные и исторические связи.
Далеко не все начинали обучение с первого курса. Особо талантливые или получившие необходимое образование дома, в семейном кругу, обычно пропускали первый курс системной, боевой, стихиальной и теоретической магии. Кантор и Эдвин начали обучение по этим предметам сразу со второго курса, а Лайла – с третьего.
Учитывая все вышеизложенное, роман, завязавшийся между Кантором и Идэль, вызвал у друзей кильбренийки только удивление. Трудно было представить себе людей, которые подходили бы друг другу меньше, чем эти двое. И все же…
– …Он, наверное, думает, что оказывает ей честь, – предположил Брэйд, когда они с Дэвидом в первый раз обсуждали эту новость, – когда ее трахает.
– Наверное, – согласился землянин. – Видел я, как он на нее смотрит. Просто как на вещь. Не понимаю только, зачем ей все это нужно.
– А им нравится быть вещами, – откликнулся хеллаэнец. – Нравится чувствовать себя красивыми и дорогими вещами, которые кому-то принадлежат. Самыми красивыми и дорогими, конечно. И неважно, кем они родились, принцессами или служанками. Нам трудно понять это, но их от этого прёт, поверь мне.
Но Дэвид не поверил. В нем всегда жило смутное ощущение того, что взаимоотношения мужчины и женщины – это нечто большее, чем просто влечения самца и самки друг к другу. Он всегда был наивным романтиком, и даже несколько лет жизни в Нимриане так и не смогли убить в нем врожденный идеализм.
Вскоре, однако, его система морально-этических ценностей подверглась куда большему испытанию, чем роман близкой подруги с человеком, который, по мнению землянина, и «человеком»-то права называться не имел.
…Тот день начинался как обычно, и ничто не предвещало неприятностей. После полутора изнурительных часов, проведенных в клубе (Ёлло, его сегодняшний спарринг-партнер, блестяще владел навыком рукопашного боя и ничуть не стеснялся перемежать его собственно с фехтованием), Дэвид отправился в общую купальню – смывать пот и грязь. Погрузившись в теплую воду, он расслабился и забыл о времени. В чувство его привел только первый звонок, оповещающий учеников о скором начале занятий. Пулей вылетев из бассейна, Дэвид, наперегонки с остальными опаздывающими, бросился в «сушилку» – ту часть помещения, где горячий воздух, нагнетаемый заклинаниями, за несколько секунд высушивал и кожу, и волосы. Обжигающий поток омыл его, наполнив, как всегда, бодростью и силой. Впрыгнув в штаны и на ходу натягивая остальную одежду, Дэвид выбежал из купальни и помчался вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки. Коридоры уже были пусты. На втором этаже (купальня располагалась на «минус первом»), Дэвид притормозил перед входом в большую аудиторию, где проходили лекции по теории. Машинально пригладил волосы и, стараясь не шуметь, открыл дверь. Мерный голос Джебрина кен Хельта наполнял помещение. Чтобы не привлекать лишнего внимания, Дэвид наложил на себя заклинание невидимости и тихо пробрался на свое место.
Брэйд слушал теоретика вполуха – обложившись таблицами и звездными картами, доделывал домашнее задание по астрологии. Бросив мимолетный взгляд на соседнее место, но никого там не увидев, он потерял к источнику шума какой бы то ни было интерес и снова уткнулся в график, описывающий смещение орбиты одной из «блуждающих звезд» за последние сорок тысяч лет. С графиком явно что-то не ладилось. Буркнул:
– Это ты, что ли?…
– Нет, не я, – шепотом ответил Дэвид, снимая невидимость. – А где Идэль?
– Внизу, с Кантором. – Брэйд кивнул в сторону первых рядов.
Дэвид достал тетрадь и «запоминалку» – хрустальный кубик, записывающий все содержание урока. В тетрадь он заносил то, что надлежало не просто услышать, но понять и усвоить: формулы, а также некоторые ключевые термины и приемы чародейства.
– Какая у нас сегодня тема?
– Новый большой раздел. Шесть Царств. Как, что, зачем и почему. Пока разжевывает основы. Не отвлекай меня, мой мальчик… – Сказав так, Брэйд отвлекся сам: поднял вверх перо и торжественно (но тихо) провозгласил: – Внимай речам наставника, младой ученик, и со всем рвением постигай неземной мудрости азы…
– Уймись, – тихо посоветовал Дэвид. – Расскажешь потом, если теоретик случайно вдруг ляпнет что-нибудь интересное. – Брэйд вернулся к своим таблицам. – Хотя сомневаюсь, что он на это способен… Чем дальше, тем больше этот предмет меня в сон вгоняет.
Дэвиду, однако, вводный урок, посвященный устройству мироздания, не показался таким уж скучным. Некоторую часть того, о чем говорил Джебрин, он уже знал – из отрывочных рассказов Лэйкила кен Апрея, из библиотеки Тинуэта и из общения с другими колдунами за последние полгода. Немало полезной информации на этот счет имелось и в ИИП, куда Дэвид получил доступ, приобретя терминал (в форме серебряного браслета) вскоре после того, как Брэйд объяснил ему, что такое Искусственное Информационное Поле и с чем его едят. Но Джебрин подавал материал уже в систематизированном виде, сжато и ясно излагая картину мира, в которой миф и знание, полученное опытным путем, не противоречили друг другу, а шли рука об руку. Шесть Царств, из которых состоит мироздание, таковы: Сущее, Небеса, Преисподняя, Пределы, Безумие и Чары. Часто Царства воспринимаются как отдельные «части» Вселенной, сосуществующие рядом, хотя и разделенные колоссальными расстояниями: может быть, это и удобно, но не совсем верно. Царства, в первую очередь, суть истоки бытия и принципы, по которым формируется структура реальности; каждое Царство внутри себя и есть Вселенная, только устроенная иначе; чем остальные. Вместе с тем Вселенная только одна, а не шесть: Царства взаимопроникают друг в друга. Субъективно переход из одного Царства в другое воспринимается как движение от центра к границам Вселенной, а затем поворот назад, к центру – только вот центр уже совсем иной. На этот счет Джебрин выдал довольно странную фразу. «В некотором роде, – сказал он, – все Царства есть лишь плоскости восприятия». Но затем, отвечая на вполне закономерный вопрос одного из студентов – если все дело в восприятии, зачем вообще куда-то «идти», чтобы попасть в иное Царство? – добавил, что обычный человек слишком слаб и инертен, чтобы вслед за восприятием переместить в иную реальность и свою сущность. В результате такой попытки, как правило, происходит расщепление: наиболее косная часть естества (тело и самые «плотные» части энергетики) остается в прежней «плоскости», не переходя барьера, а сознание начинает функционировать по новым законам. При полном расщеплении человек умирает или впадает в кому, при частичном сознание и тело ещё остаются связанными друг с другом и продолжают взаимодействовать, хотя и искаженным образом. В последнем случае говорят, что этот человек сошел с ума.