Страница:
– Предатель!.. – выплюнул Гьёрт. Он почти не ощущал ненависти, которой хотел бы наполнить свои слова. Его внутренний мир стал холоден и пуст. Кто-нибудь со стороны мог сказать, что Гьёрт ещё не успел оправиться от пережитого шока. Сам Гьёрт сказал бы, что перестал что-либо чувствовать, ясно осознав близкую смерть. Чувства умерли чуть раньше, чем тело.
Раглес обернулся и – впервые за все время пути – открыто посмотрел ему в глаза.
– Пойми, – ничего не выражающим голосом произнес он. – У меня не было выбора. Когда мой караван погиб, меня поймали. Они… он… что-то сделали со мной. Я не хотел. У меня не было выбора. Прости, если сможешь.
Но Гьёрт не был в настроении прощать. Он все-таки попытался прорваться к выходу. Его гулейб, сорвавшись с места, расшвыривая кьютов и маневрируя между массивными гиорами, бросился к одному из ходов. Металлическая перчатка вспыхнула, выбрасывая вперед комок энергии. Гравитационный импульс выбил демонов, скопившихся у выхода, словно пробку из бутылки с шампанским. Гьёрту почти удалось уйти. Почти. Потому что избежать столкновения с мирмеколеонами, которые градом посыпались на него с потолка, он уже не смог. Гулейб погиб сразу – одна из бестий упала на голову ящерице-скороходу и тут же впрыснула яд. Навалились остальные. Всадник, хотя и был погребен под грудой насекомоподобных тел, прожил на несколько минут дольше. Силовое поле, генерируемое заколдованными доспехами, ненадолго защитило его от ядовитых жвал. Падая под натиском львиномуравьиных тел, он даже успел выхватить из ножен меч. Заколдованный клинок, окруженный призрачным огнем, разрезал плоть, почти не встречая сопротивления. Меч летал с неимоверной скоростью, Гьёрт словно превратился в вихрь из смертоносных движений и выпадов. Располовиненные трупы мирмеколеонов, разбрызгивая темную слизь, один за другим падали на землю.
Ему даже удалось сделать несколько шагов по направлению к выходу. Но затем искусство уступило численности. Профессионального бойца просто задавили массой. Защитные чары иссякли, и мирмеколеоны не замедлили вцепиться ему в ноги. Даже их необычный яд не сразу разъел заколдованное железо, но хватило и секундной задержки, чтобы прочие слуги Юийдиальи навалились на человека дружною толпой. Гьёрт убил нескольких гиоров, но они рухнули не назад – за ними просто не было места – а на него же, лишая его возможности двигаться. Он упал – и мгновенно был погребен под телами отвратительных рычащих и блеющих созданий. В ноздри ударила вонь, он почувствовал удушающую, страшную тяжесть. Свет начал гаснуть. Чьи-то зубы вцепились ему в лицо. Чьи-то когти разодрали доспехи. Ноги были как в огне – яд мирмеколеонов проникал в тело все глубже. Он умер прежде, чем успел закричать от боли.
Все твари, собравшиеся в пещере, в обычных условиях не очень-то ладили друг с другом. Каждый из представленных видов – кьюты, гиоры, мирмеколеоны и прыгуны – не имел ничего против того, чтобы полакомиться остальными. Кьюты – самые слабые – брали числом, поодиночке являя собой желанную добычу для всякого обитателя пустыни; гиоры – весом и силой, когтями, тяжелыми копытами и устрашающими рогами; мирмеколеоны – численностью, ядом и ловушками вроде пустот, скрытых под поверхностью земли, в которые проваливалась беспечная жертва. Прыгуны были самыми невкусными из всех – проглотив живого прыгуна, легко можно было стать его пищей, поскольку и оказавшись в чужом желудке, прыгун продолжал питаться всем, что его окружало.
Но сейчас обитатели Диких Пустошей не пытались напасть друг на друга. Воля их господина – неповоротливого демона Юийдиальи – заставляла их действовать сообща. Впрочем, послушание вознаграждалось: рабам было позволено полакомиться плотью Гьёрта и его гулейба – так же как два часа назад было разрешено закусить двумя группами разведчиков, также приведенными Раглесом.
После Гьёрта наступил черед Иуалли. Пытаясь разобраться со странными, почти неуловимыми ментальными «течениями», циркулировавшими в подземелье, Иуалли незадолго до того, как группа вошла в зал, снял защитный амулет и расплел охранные слои заклятий вокруг своего гэемона. Таким образом он собирался повысить собственную восприимчивость и действительно добился этой цели – но цена оказалась непомерной. Иуалли смог отследить источник тех незримых токов, легкое касание которых он ощущал уже давно. Но и демон не медлил. Поняв, что обнаружен, Юийдиалья отреагировал немедленно – вторгся в сознание двуликого колдуна. Иуалли был великолепным псиоником, но против мощи кьютского божка устоять не смог. Юийдиалья мгновенно взял контроль над функциями его тела, лишив двулицего возможности предупредить спутников об опасности, а заодно – подчинил своей воле и гулейба, который вез парализованного колдуна.
Иуалли сопротивлялся как мог. В течение нескольких минут он был оттеснен к последним рубежам своего сознания, заперт в последнем бастионе своего «я» – уже ничего не видящий, не слышащий и не ощущающий, потерявший большую часть памяти, но все ещё продолжавший бороться. Ментальная мощь демона многократно превосходила все, что мог выставить Иуалли, но чем глубже погружался демон в сознание своей жертвы, тем сильнее становилось сопротивление. Полностью подчинить двулицего он так и не сумел. Его мощи хватило, чтобы преодолеть последний барьер – но в результате он сломал, а не захватил разум Иуалли. Глаза синекожего мага остекленели, от краешка рта поползла ниточка слюны. Он превратился в растение, в полного дебила. Две или три головы демона разочарованно зашипели. Существо с испорченным разумом Юийдиалье было не нужно. Почуяв хозяйское дозволение, кьюты, гиоры, прыгуны и мирмеколеоны, плотным кольцом окружавшие синекожего мага, набросились на него и за минуту сожрали живьем.
Все это время Раглес молчал. Несколько месяцев назад Юийдиалья сделал с ним то же самое, что пытался сейчас провернуть с Иуалли – с той лишь разницей, что с Раглесом демон добился своего. Он проник в разум Раглеса и похитил что-то очень важное, какую-то частицу души, связующую «я» и волю. С тех пор все решения за мага принимал его новый хозяин – по сути, Раглес превратился в такой же придаток демона, каким были кьюты и прыгуны. Его отпустили на свободу и даже заботливо препроводили к границам Хеллаэна. Его задачей стало опять наняться в охрану и привести новый караван прямиком к логову Юийдиальи. Но все-таки, даже с полностью парализованной волей, Раглес оставался человеком, а не животным. Его «я», отсеченное от воли, иногда ощущало, как слабеет внимание демона. Тогда рабу предоставлялось чуть больше самостоятельности. Он не мог предупредить караванщиков или сделать что-либо, противоречащее желаниям своего хозяина; любая мысль о неповиновении мгновенно отслеживалась и пресекалась. Вместе с тем каким-то ограниченным правом выбора – в рамках поставленной хозяином задачи – Раглес все-таки обладал. Юийдиалье пришлось оставить ему толику свободы для того, чтобы не вызвать преждевременных подозрений у охранников и караванщиков. Пользуясь этой призрачной свободой, Раглес в те минуты, когда внимание демона слабело, пытался сделать хоть что-то. Он лгал, дурачил Джейназа, крал вещи у других охранников. Он пытался дать им понять: он не тот человек, которому можно доверять.
Правда, все его хитрости ни к чему так и не привели. Все серьезные попытки Юийдиалья пресекал на корню, а «мелочи» воспринимались его товарищами как дурацкие шутки. Да он и не пытался всерьез. Он сдался. Он почти убедил себя в том, что стоит ему выполнить приказ Юийдиальи – и демон вернет ему свободу. Юийдиалья неоднократно обещал ему это. Больше Раглесу верить было не во что.
– Господин, – повторил он, кланяясь. – Я исполнил то, что вы хотели… Прошу вас…
Юийдиалья несколько секунд рассматривал человека. Он знал все, что знал Раглес, читал в его разуме, как в открытой книге. Караванщики иллюзионисту больше не поверят. Если он вернется, его схватят и потребуют объяснений, и на этот раз ему не удастся отвертеться.
Ценность Раглеса – как агента среди людей – стала равна нулю. Он был больше не нужен.
Одно из щупалец демона обвилось вокруг Раглеса, подняло в воздух и поднесло к козлиным головам, выраставшим из жирного туловища. Со смесью безразличия и облегчения Раглес смотрел, как открываются рты, наполненные острыми зубами, вот-вот собираясь вцепиться в его тело. Его воля по-прежнему была парализована, сопротивляться не хотелось, и отчаянный крик разума «Это смерть!» не вызывал никаких эмоций. Он не боялся смерти – и даже осознав, что чуда не будет и ему не вернут свободу, не испытал слишком сильного разочарования. За месяцы рабства, осознаваемого ежедневно, ежеминутно, Раглес прошел все круги ада – улыбаясь, споря, смеясь, разговаривая «за жизнь» с теми, кого он вел на гибель. Теперь все это закончится – так или иначе.
Когда три или четыре пасти одновременно вцепились в его плоть и начали раздирать ее на части, Раглес закричал.
Он кричал, срываясь на визг, почти семь минут.
Хозяин Диких Пустошей предпочитал вкушать пищу неторопливо, смакуя каждый кусочек.
4
Раглес обернулся и – впервые за все время пути – открыто посмотрел ему в глаза.
– Пойми, – ничего не выражающим голосом произнес он. – У меня не было выбора. Когда мой караван погиб, меня поймали. Они… он… что-то сделали со мной. Я не хотел. У меня не было выбора. Прости, если сможешь.
Но Гьёрт не был в настроении прощать. Он все-таки попытался прорваться к выходу. Его гулейб, сорвавшись с места, расшвыривая кьютов и маневрируя между массивными гиорами, бросился к одному из ходов. Металлическая перчатка вспыхнула, выбрасывая вперед комок энергии. Гравитационный импульс выбил демонов, скопившихся у выхода, словно пробку из бутылки с шампанским. Гьёрту почти удалось уйти. Почти. Потому что избежать столкновения с мирмеколеонами, которые градом посыпались на него с потолка, он уже не смог. Гулейб погиб сразу – одна из бестий упала на голову ящерице-скороходу и тут же впрыснула яд. Навалились остальные. Всадник, хотя и был погребен под грудой насекомоподобных тел, прожил на несколько минут дольше. Силовое поле, генерируемое заколдованными доспехами, ненадолго защитило его от ядовитых жвал. Падая под натиском львиномуравьиных тел, он даже успел выхватить из ножен меч. Заколдованный клинок, окруженный призрачным огнем, разрезал плоть, почти не встречая сопротивления. Меч летал с неимоверной скоростью, Гьёрт словно превратился в вихрь из смертоносных движений и выпадов. Располовиненные трупы мирмеколеонов, разбрызгивая темную слизь, один за другим падали на землю.
Ему даже удалось сделать несколько шагов по направлению к выходу. Но затем искусство уступило численности. Профессионального бойца просто задавили массой. Защитные чары иссякли, и мирмеколеоны не замедлили вцепиться ему в ноги. Даже их необычный яд не сразу разъел заколдованное железо, но хватило и секундной задержки, чтобы прочие слуги Юийдиальи навалились на человека дружною толпой. Гьёрт убил нескольких гиоров, но они рухнули не назад – за ними просто не было места – а на него же, лишая его возможности двигаться. Он упал – и мгновенно был погребен под телами отвратительных рычащих и блеющих созданий. В ноздри ударила вонь, он почувствовал удушающую, страшную тяжесть. Свет начал гаснуть. Чьи-то зубы вцепились ему в лицо. Чьи-то когти разодрали доспехи. Ноги были как в огне – яд мирмеколеонов проникал в тело все глубже. Он умер прежде, чем успел закричать от боли.
Все твари, собравшиеся в пещере, в обычных условиях не очень-то ладили друг с другом. Каждый из представленных видов – кьюты, гиоры, мирмеколеоны и прыгуны – не имел ничего против того, чтобы полакомиться остальными. Кьюты – самые слабые – брали числом, поодиночке являя собой желанную добычу для всякого обитателя пустыни; гиоры – весом и силой, когтями, тяжелыми копытами и устрашающими рогами; мирмеколеоны – численностью, ядом и ловушками вроде пустот, скрытых под поверхностью земли, в которые проваливалась беспечная жертва. Прыгуны были самыми невкусными из всех – проглотив живого прыгуна, легко можно было стать его пищей, поскольку и оказавшись в чужом желудке, прыгун продолжал питаться всем, что его окружало.
Но сейчас обитатели Диких Пустошей не пытались напасть друг на друга. Воля их господина – неповоротливого демона Юийдиальи – заставляла их действовать сообща. Впрочем, послушание вознаграждалось: рабам было позволено полакомиться плотью Гьёрта и его гулейба – так же как два часа назад было разрешено закусить двумя группами разведчиков, также приведенными Раглесом.
После Гьёрта наступил черед Иуалли. Пытаясь разобраться со странными, почти неуловимыми ментальными «течениями», циркулировавшими в подземелье, Иуалли незадолго до того, как группа вошла в зал, снял защитный амулет и расплел охранные слои заклятий вокруг своего гэемона. Таким образом он собирался повысить собственную восприимчивость и действительно добился этой цели – но цена оказалась непомерной. Иуалли смог отследить источник тех незримых токов, легкое касание которых он ощущал уже давно. Но и демон не медлил. Поняв, что обнаружен, Юийдиалья отреагировал немедленно – вторгся в сознание двуликого колдуна. Иуалли был великолепным псиоником, но против мощи кьютского божка устоять не смог. Юийдиалья мгновенно взял контроль над функциями его тела, лишив двулицего возможности предупредить спутников об опасности, а заодно – подчинил своей воле и гулейба, который вез парализованного колдуна.
Иуалли сопротивлялся как мог. В течение нескольких минут он был оттеснен к последним рубежам своего сознания, заперт в последнем бастионе своего «я» – уже ничего не видящий, не слышащий и не ощущающий, потерявший большую часть памяти, но все ещё продолжавший бороться. Ментальная мощь демона многократно превосходила все, что мог выставить Иуалли, но чем глубже погружался демон в сознание своей жертвы, тем сильнее становилось сопротивление. Полностью подчинить двулицего он так и не сумел. Его мощи хватило, чтобы преодолеть последний барьер – но в результате он сломал, а не захватил разум Иуалли. Глаза синекожего мага остекленели, от краешка рта поползла ниточка слюны. Он превратился в растение, в полного дебила. Две или три головы демона разочарованно зашипели. Существо с испорченным разумом Юийдиалье было не нужно. Почуяв хозяйское дозволение, кьюты, гиоры, прыгуны и мирмеколеоны, плотным кольцом окружавшие синекожего мага, набросились на него и за минуту сожрали живьем.
Все это время Раглес молчал. Несколько месяцев назад Юийдиалья сделал с ним то же самое, что пытался сейчас провернуть с Иуалли – с той лишь разницей, что с Раглесом демон добился своего. Он проник в разум Раглеса и похитил что-то очень важное, какую-то частицу души, связующую «я» и волю. С тех пор все решения за мага принимал его новый хозяин – по сути, Раглес превратился в такой же придаток демона, каким были кьюты и прыгуны. Его отпустили на свободу и даже заботливо препроводили к границам Хеллаэна. Его задачей стало опять наняться в охрану и привести новый караван прямиком к логову Юийдиальи. Но все-таки, даже с полностью парализованной волей, Раглес оставался человеком, а не животным. Его «я», отсеченное от воли, иногда ощущало, как слабеет внимание демона. Тогда рабу предоставлялось чуть больше самостоятельности. Он не мог предупредить караванщиков или сделать что-либо, противоречащее желаниям своего хозяина; любая мысль о неповиновении мгновенно отслеживалась и пресекалась. Вместе с тем каким-то ограниченным правом выбора – в рамках поставленной хозяином задачи – Раглес все-таки обладал. Юийдиалье пришлось оставить ему толику свободы для того, чтобы не вызвать преждевременных подозрений у охранников и караванщиков. Пользуясь этой призрачной свободой, Раглес в те минуты, когда внимание демона слабело, пытался сделать хоть что-то. Он лгал, дурачил Джейназа, крал вещи у других охранников. Он пытался дать им понять: он не тот человек, которому можно доверять.
Правда, все его хитрости ни к чему так и не привели. Все серьезные попытки Юийдиалья пресекал на корню, а «мелочи» воспринимались его товарищами как дурацкие шутки. Да он и не пытался всерьез. Он сдался. Он почти убедил себя в том, что стоит ему выполнить приказ Юийдиальи – и демон вернет ему свободу. Юийдиалья неоднократно обещал ему это. Больше Раглесу верить было не во что.
– Господин, – повторил он, кланяясь. – Я исполнил то, что вы хотели… Прошу вас…
Юийдиалья несколько секунд рассматривал человека. Он знал все, что знал Раглес, читал в его разуме, как в открытой книге. Караванщики иллюзионисту больше не поверят. Если он вернется, его схватят и потребуют объяснений, и на этот раз ему не удастся отвертеться.
Ценность Раглеса – как агента среди людей – стала равна нулю. Он был больше не нужен.
Одно из щупалец демона обвилось вокруг Раглеса, подняло в воздух и поднесло к козлиным головам, выраставшим из жирного туловища. Со смесью безразличия и облегчения Раглес смотрел, как открываются рты, наполненные острыми зубами, вот-вот собираясь вцепиться в его тело. Его воля по-прежнему была парализована, сопротивляться не хотелось, и отчаянный крик разума «Это смерть!» не вызывал никаких эмоций. Он не боялся смерти – и даже осознав, что чуда не будет и ему не вернут свободу, не испытал слишком сильного разочарования. За месяцы рабства, осознаваемого ежедневно, ежеминутно, Раглес прошел все круги ада – улыбаясь, споря, смеясь, разговаривая «за жизнь» с теми, кого он вел на гибель. Теперь все это закончится – так или иначе.
Когда три или четыре пасти одновременно вцепились в его плоть и начали раздирать ее на части, Раглес закричал.
Он кричал, срываясь на визг, почти семь минут.
Хозяин Диких Пустошей предпочитал вкушать пищу неторопливо, смакуя каждый кусочек.
4
Караван продвигался в глубь подземелья. Мрачное молчание, установившееся после того, как Мерклон запретил разыскивать пропавших разведчиков, повисло над путешественниками, как душное облако. Неотвязная мысль о том, что их, как дурачков, заманили в ловушку, преследовала всех и каждого. Но повернуть назад они не могли – хотя некоторые караванщики, услышав об исчезновении Раглеса, подняли большой крик, призывая немедленно двинуться вспять. Однако вернуться было попросту невозможно – не только из-за кьютов, которые вот-вот должны были подойти к разрушенному городу, но и из-за того, что сам туннель был слишком узок для того, чтобы в нем мог развернуться бразгор. В эти минуты, впрочем, мало кто мог размышлять здраво, и Мерклону с помощью магии пришлось обездвижить нескольких самых буйных паникеров.
С момента исчезновения Раглеса вместе с Гьёртом и Иуалли прошло более пяти часов. Караван миновал уже почти треть пути.
Дэвид ехал в авангарде и появления Джиля – охранника, оставленного следить за восточным входом – видеть не мог. Впрочем, известия, доставленные начинающим некромантом, быстро передались но цепочке. Кыоты вошли в город. Ещё не вся орда – только отдельные твари, наиболее быстрые, опередившие сородичей на полчаса или час. Едва не падая от усталости, они устремились к туннелю, как будто бы какая-то сила неудержимо влекла их к нему. Не вступая в бой, Джиль, как ему и было приказано, развернул гулейба и погнал его в подземелье.
Следом за неприятными новостями поступило распоряжение об очередной рокировке – нескольким боевым чародеям, в том числе и Дэвиду, приказывалось усилить арьергард. Прибыв в конец каравана, он обнаружил там полтора десятка магов, две трети всех огров и всех призраков, ещё остававшихся в распоряжений Джейназа. Последний, кстати, тоже был здесь – беседовал с Мерклоном. Дэвид услышал, как торговец спросил:
– Может, стоит выслать их навстречу?…
– Нет, – безапелляционно ответил кен Хезг. – Мы не будем разделяться.
Джейназ мог бы настоять на своем – битва с применением магии вплотную к его драгоценным тюкам была совсем не по душе торговцу – но предпочел не спорить. Он платил жалованье колдунам, а Мерклон, в свою очередь, организовывал охрану каравана так, как считал необходимым.
Командовать арьергардом Мерклон поручил Эйбу а тот первым же приказом отправил половину своей команды на отдых.
– Кьюты доберутся до нас не раньше чем через восемь-десять часов, – пояснил свое распоряжение худощавый хеллаэнец. – У вас есть четыре часа на сон. Потом поменяетесь. Идите.
Но напряжение бы то слишком сильным, и Дэвид, поставив гулейба в переносное «стойло», понял, что не сможет заснуть. Размерное покачивание бразгора действовало не успокаивающе, как обычно, а наоборот, нервировало, не позволяло расслабиться. Повалявшись некоторое время, Дэвид открыл глаза и огляделся по сторонам. Пришла паническая мысль: он заснул и проспал свое время. Нет, его бы живо подняли… На спине бразгора, шедшего впереди, Дэвид вдруг заметил пульсацию желтовато-коричневого света, который окружал темную фигуру, сидевшую на тюках, скрестив ноги. Присмотревшись, он узнал Мерклона. Свет, впрочем, исходил не от него, а от кристалла, висевшего в воздухе на расстоянии полуметра от груди чародея. Движимый любопытством, Дэвид вызвал Око, но так и не сумел понять, что за колдовство творит Мерклон. Пытается пробиться сквозь туманную ауру этого места и выяснить наконец, что же скрывается там, в глубинах подземелья? Или хочет связаться с кем-то из внешнего мира?… У Дэвида не хватало ни навыков, ни образования, чтобы вот так, «на глазок», разобраться в заклятиях Мерклона. Он видел лишь цвета энергий – Мерклон явно обращался к стихии Земли – и силу, вкладываемую в чары. Сила впечатляла. Сквозь Око Дэвид видел, как сгустки энергии, ведя какой-то сложный хоровод, один за другим втягиваются в кристалл, который своим ослепительным сиянием напоминал крохотную звезду.
Изгнав Око, Дэвид улегся и снова попытался заснуть. Чтобы снять напряжение, он принялся выполнять одно из релаксирующих упражнений, которым некогда обучил его Лорд Лэйкил кен Апрей. Это сработало, и молодой колдун, приказав себе проснуться через три часа, погрузился в бездну сновидений…
Проснувшись точно в срок, он ещё успел покормить гулейба и перекусить по дороге на боевое дежурство. Потянулись часы ожидания. В первое время Эйб оставлял через каждые сто-двести футов позади каравана эфирные датчики и сигнальные сети, которые должные были оповестить его о приближении кьютов, но странное излучение подземелья быстро разъедало его заклятья, и вскоре он прекратил это бессмысленное занятие.
Однако неудача Эйба навела Дэвида на одну интересную мысль, которую землянин и поспешил проверить. Он сотворил заклятье «датчика движения» и прикрепил его к ближайшему огру (в тот момент, когда тот смотрел в другую сторону). В последующие полчаса наблюдая за огром, Дэвид обнаружил, что его заклятье – точно такое же, как и те, что разбрасывал Эйб – и не думает разрушаться. Дэвид обратил на сей любопытный факт внимание своих спутников. Был подозван «помеченный» огр, и произошла короткая, но оживленная дискуссия относительно того, что все это может значить. Очевидный вывод – что энергетическое поле подземелья разрушает не все заклятья подряд, а выборочно – не понравился никому. Параноидальная мысль о том, что кто-то внимательно следит за ними и тщательно печется о том, как бы путешественники случайно не узнали чего лишнего, получила очередное подтверждение. Пока длилась дискуссия, огромный огр сиротливо переминался с ноги на ногу и мрачно поглядывал по сторонам. В обществе магов, сыплющих направо-налево незнакомыми, заумными словами, он чувствовал себя не очень уютно. Когда его наконец отпустили, своего облегчения огр даже не пытался скрыть.
Следующим, кому в голову пришла «умная мысль», оказался Тэльди. Парнишка привстал на стременах, огляделся и звучно крикнул:
– Эй! Ты! Который нас сюда заманил! Ты меня слышишь?! Думаю, да! Что тебе надо?! Может, поговорим?!..
Секунд пятнадцать все молчали. Ответа не было – никакого. То ли неизвестный злыдень не слышал их, то ли не хотел разговаривать.
«…то ли его вообще не существует», – мысленно добавил Дэвид. Но это была слишком оптимистичная идея, и Дэвид, как ни пытался, так и не сумел в нее поверить.
Тэльди покричал ещё немного, уже, впрочем, не слишком надеясь на ответ. В конце концов Эйб приказал ему заткнуться.
Через четыре часа в строй вернулась вторая половина отряда. Джейназ то и дело появлялся в хвосте или присылал кого-нибудь узнать, как обстоят дела. Мерклон по-прежнему не показывался. Прошел ещё час, затем яругой… Кто-то выдвинул здравое предположение, что эти «козлоголовые засранцы», напугав Джиля, остановились в разрушенном городе – передохнуть, а заодно подождать, пока подтянутся основные силы. Ивард немедленно принялся доказывать, что кьюты не обладают разумом и не способны планировать свои действия, однако его никто не стал даже и слушать.
Спустя ещё четыре часа – они как раз были на середине пути – что-то наконец начало происходить.
Эйб внезапно поднял руку, будто прислушиваясь к чему-то.
– Кьюты здесь, – сказал он. – Мы их увидим минут через двадцать.
– Откуда ты знаешь? – удивился Дэвид. Подмигнул: – Сумел-таки состряпать датчик, которое не смогло переварить это местечко?
Все гораздо проще. – Эйб коротко улыбнулся. – Звук. Заклятье на базе Воздуха, воспринимающее слабые колебания, которые мы уже не можем слышать. Я слышу, как они сюда идут. Я не хотел говорить…
Дэвид кивнул и быстро проверил свои ресурсы. Все боевые подвески – на месте, и он в любой момент мог пустить их в ход. Идея Эйба ему понравилась, но накладывать на себя аналогичные чары землянин не стал: враги были уже совсем близко.
Кьюты появились как по расписанию – вошли в световую зону, тянувшуюся позади каравана на расстоянии ста пятидесяти футов, ровно через треть часа. Их было много – сплошной поток уродливых серых тел. Смешно подпрыгивая, они торопливо бежали по туннелю. Дэвид поднял руки, почти синхронно повторяя движение остальных колдунов отряда, и почувствовал, как язычки пламени заиграли на кончиках его пальцев.
Как только кьюты оказались в зоне поражения, колдуны по команде Эйба нанесли удар. От переизбытка силы воздух стал густым, как желе. Сплошная стена пламени, поддерживаемая тремя огненными магами, перегородила туннель и потекла дальше, ежесекундно выжигая полтора-два десятка кьютов. Взвились клубы дыма, нестерпимо запахло паленой шерстью и жареным мясом. Отчаянное блеяние демонов раздирало уши. С теми немногими, которым повезло чуть-чуть опередить огненное заклятье, расправились Джиль, Ивард и Тэльди – каждый в своем стиле. Потоками ветра Тэльди отбрасывал бегущих врагов назад, в огонь, от которого они безуспешно пытались уйти; Ивард с помощью Воды и Крови превращал тела кьютов в желе; а неразличимое в дыму серое Облако Смерти, вызванное Джилем, исправно выкашивало последних «везунчиков».
Через четыре секунды боя в зоне прямой видимости не осталось ни одного живого кьюта. Впрочем, и сама зона существенно сократилась – туннель наполнился клубами дыма от сгоревших тел. Глаза Дэвида заслезились, легкие содрогнулись в кашле… «Мы идиоты, – подумал он. – Использовать огонь в закрытом пространстве…»
– Кто-нибудь, поставьте фильтр! – перемежая слова с кашлем, прохрипел Ивард.
Дэвид попытался последовать этому мудрому совету, но сочинить новое заклинание, задыхаясь от дыма, среди криков и хрипов, высматривая сквозь мутную пелену, не приближаются ли кьюты, было не так-то просто. Задержав дыхание, он даже успел наметить первые узлы заклятья – и понял, что завершить его не успеет: раньше задохнется от удушающей вони, источаемой полусгоревшими телами. Дэвид сделал судорожный вдох – и неожиданно почувствовал, что воздух стал чище. Со стороны каравана подул свежий ветер – кто-то из колдунов, не участвовавших в бою, исправил оплошность своих товарищей. Дэвид благодарно задышал, одновременно продолжая составлять собственное заклинание фильтра – на всякий случай. Благодарность его, впрочем, длилась ровно до той секунды, когда он заметил автора заклятья: Мерклон кен Хезг, окруженный воздушными потоками, скрестив руки на груди, полуснисходительно-полупрезрительно разглядывал своих бестолковых подчиненных.
– Команда олигофренов, – процедил черный маг. – Ничего сами сделать не могут…
Хотя Дэвид и мог мысленно обозвать себя идиотом, он отнюдь не был готов безропотно выслушивать подобное от кого-либо со стороны – пусть даже этот «кто-то» только что спас ему жизнь. Однако ситуация совершенно не располагала к немедленному выяснению отношений: сквозь стену дыма, отодвинутую от каравана воздушным заклятьем Мерклона, уже можно было видеть разрозненные группы кьютов, пробиравшихся через тела сородичей к вожделенной добыче. Ивард был прав в одном: что бы ни двигало этими тварями, голод или чья-то злая воля, инстинкт самосохранения у них отсутствовал начисто.
– Дэвид, Язанна, жгите их! – быстро распорядился Эйб. – Джиль, Ивард, не давайте им подойти. Тэльди, мы с тобой держим фильтр.
Последнее было совсем не лишним: оглянувшись, Дэвид заметил, что заклятье доброго дяди Мерклона потихоньку слабеет, а поддерживать и восстанавливать чары спаситель в черном плаще явно не собирается.
Остальные члены команды, не разделявшие страстной нелюбви Дэвида к начальству, попросту не обращали внимания на Мерклона. Тэльди, умудрившийся даже в этих обстоятельствах сохранить чувство юмора, предложил Эйбу:
– Давай сделаем большой вентилятор? Направим дым на кьютов. Пусть подышат.
Эйб, усмехнувшись, кивнул. Пока они трудились над выполнением этого замысла, остальные методично выполняли свою работу – Дэвид и Язанна поливали кьютов огнем, а Ивард и Джиль перехватывали тех, кому удавалось прорваться за завесу пламени. С каждой секундой ветер набирал силу, гоня пламя и дым на ряды козлоголовых бестий. Они гибли сотнями, но продолжали тупо идти вперед, будто желали, движимые каким-то самоубийственным порывом, поскорее свести счеты с жизнью. Закрепив воздушное заклятье и поручив Тэльди обновлять его по мере истощения, Эйб присоединился к Дэвиду и Язанне. Трое огненных магов, действуя сообща, разгулялись не на шутку, фактически оставив Иварда и Джиля не у дел. Группа огров, до сих пор так и не принявшая участия в битве (точнее – в бойне), прищурившись, поглядывала то на стену огня, в реве которой гасли голоса умирающих кьютов, то на магов, в который раз поражаясь: как такие хрупкие, тщедушные человечки могут повелевать столь грозными силами?
Колдуны настолько увлеклись избиением кьютов, что в тот момент, когда молния, вылетевшая из клубов дыма, поразила Джиля, так и не поняли, что происходит. Магического нападения со стороны козлоголовых уродцев, несмотря на все слухи и басни, не ожидал никто. Не поверил происходящему и Джиль – полуослепленный, дезориентированный, уцелевший только благодаря защитному полю амулета. Рефлексы тем не менее сработали раньше, чем разум – и о темно-серый, полупризрачный щит Смерти разбилась вторая молния.
Контратаки не последовало – колдуны, сообразившие наконец что к чему, судорожно занялись возведением собственных защитных полей.
– А вот и босс пожаловал, – пробормотал Дэвид. Свою ошибку он осознал не сразу – даже когда очередной кьют, смешно покачиваясь, выбрался из дымовой завесы. Поток пламени, исторгнутый жезлом Язанны, немедленно накрыл его, но, когда пламя опало, кьют остался невредим. Вызванное Око открыло Дэвиду необычную картину: на том месте, где стоял кьют, находилось насыщенное магическое образование, слегка напоминающее стеклянного дикобраза. Энергия, источаемая «иглами», окружала это существо сплошным голубоватым коконом. В данный момент кокон был серьезно поврежден заклятием Язанны, но восстанавливался на глазах. В нижней части «дикобраза» находилось некое подобие толстого хвоста, проникавшего сквозь камень и растворявшегося в мутной ауре подземелья. В этот момент в пределах видимости начали появляться и другие кьюты. Их энергетические поля выглядели совершенно иначе и, кроме того, были неизмеримо слабее геэмона того странного существа, на котором теперь сосредоточили свое внимание чародеи. Дэвид увидел, как летит, раскрываясь подобно цветку из жидкого хрусталя, заклятье Иварда и как кьют-колдун возводит на его пути барьер из световой паутины. Столкнувшись с барьером, заклятье Иварда почти мгновенно разъело его – но и само истощилось на этом. Серая когтистая тень, выпущенная Джилем секундой позже, прошла через разрушенный барьер и достигла врага. Но и она, впрочем, не повредила самому кьюту – защитная оболочка вокруг него к тому времени уже почти восстановилась. Эйб временно выбыл из игры – быстро, как мог, он плел какое-то сложное и мощное заклинание; Язанна продолжала упражняться с огнем; Тэльди поддерживал воздушный фильтр, и Дэвид, который, в общем-то, тоже был бы совсем не против испытать на кьютском колдуне пару своих собственных оригинальных заклинаний, был вынужден сосредоточиться на обычных кьютах. Те, кстати, ломились напролом и умирали так же бездарно, как и раньше – более «продвинутый» сотоварищ нисколько не пытался хоть как-то защитить их. Впрочем, у «сотоварища» хватало и собственных проблем, потому что Джиль, Язанна и Ивард взялись за него всерьез. Действуя сообща, они достигли большего успеха, чем прежде: Ивард разрушал магические щиты кьюта, расчищая дорогу огненным заклятьям Язанны (которая в этой троице была наиболее сильной колдуньей), а Джиль, по молчаливому согласию, блокировал любую попытку кьюта огрызнуться очередной молнией.
В это же время землянин как мог пытался в одиночку сдержать наступающих бестий. Полностью выполнить эту задачу ему не удалось, но он основательно опустошил их ряды. Когда немногие козлоголовые демоны, уцелевшие после взрывающихся огненных сфер, оказались на расстоянии тридцати-сорока футов от отряда и огры, нетерпеливо потиравшие палицы и топоры, уже готовились вступить в бой, опережая огров, вперед выплыли боевые призраки Джейназа. Внешне призраки напоминали воинов, полностью закрытых доспехами – только существенно с большим числом рук, чем у живых людей, и с разнообразнейшими видами колющего и рубящего оружия, которое эти руки сжимали. Плавно и стремительно скользя над землей, едва видимые, будто слегка прорисованные белой краской на многоцветном полотне реальности, они фаршировали кьютов с методичностью механизмов – которыми призраки, не имевшие собственной воли, собственно, и являлись. Огров, рванувших было следом за призраками, остановил повелительный окрик Джейназа: отвести назад своих астральных рабов он мог в любой момент, а огров, буде те вступят-таки в бой, оторвать от этого занятия будет уже никак невозможно. Между тем кьютский колдун, сгорая заживо, но ещё пытаясь кого-нибудь достать, доживал свои последние секунды. Джейназ понимал, что как только охранники добьют его, то сразу же займутся козлоголовыми, и тогда огры им только помешают – щадя их, массовые заклятья применять не станут, а отстреливать кьютов, вновь хлынувших вперед сплошным потоком, поодиночке просто бессмысленно.
С момента исчезновения Раглеса вместе с Гьёртом и Иуалли прошло более пяти часов. Караван миновал уже почти треть пути.
Дэвид ехал в авангарде и появления Джиля – охранника, оставленного следить за восточным входом – видеть не мог. Впрочем, известия, доставленные начинающим некромантом, быстро передались но цепочке. Кыоты вошли в город. Ещё не вся орда – только отдельные твари, наиболее быстрые, опередившие сородичей на полчаса или час. Едва не падая от усталости, они устремились к туннелю, как будто бы какая-то сила неудержимо влекла их к нему. Не вступая в бой, Джиль, как ему и было приказано, развернул гулейба и погнал его в подземелье.
Следом за неприятными новостями поступило распоряжение об очередной рокировке – нескольким боевым чародеям, в том числе и Дэвиду, приказывалось усилить арьергард. Прибыв в конец каравана, он обнаружил там полтора десятка магов, две трети всех огров и всех призраков, ещё остававшихся в распоряжений Джейназа. Последний, кстати, тоже был здесь – беседовал с Мерклоном. Дэвид услышал, как торговец спросил:
– Может, стоит выслать их навстречу?…
– Нет, – безапелляционно ответил кен Хезг. – Мы не будем разделяться.
Джейназ мог бы настоять на своем – битва с применением магии вплотную к его драгоценным тюкам была совсем не по душе торговцу – но предпочел не спорить. Он платил жалованье колдунам, а Мерклон, в свою очередь, организовывал охрану каравана так, как считал необходимым.
Командовать арьергардом Мерклон поручил Эйбу а тот первым же приказом отправил половину своей команды на отдых.
– Кьюты доберутся до нас не раньше чем через восемь-десять часов, – пояснил свое распоряжение худощавый хеллаэнец. – У вас есть четыре часа на сон. Потом поменяетесь. Идите.
Но напряжение бы то слишком сильным, и Дэвид, поставив гулейба в переносное «стойло», понял, что не сможет заснуть. Размерное покачивание бразгора действовало не успокаивающе, как обычно, а наоборот, нервировало, не позволяло расслабиться. Повалявшись некоторое время, Дэвид открыл глаза и огляделся по сторонам. Пришла паническая мысль: он заснул и проспал свое время. Нет, его бы живо подняли… На спине бразгора, шедшего впереди, Дэвид вдруг заметил пульсацию желтовато-коричневого света, который окружал темную фигуру, сидевшую на тюках, скрестив ноги. Присмотревшись, он узнал Мерклона. Свет, впрочем, исходил не от него, а от кристалла, висевшего в воздухе на расстоянии полуметра от груди чародея. Движимый любопытством, Дэвид вызвал Око, но так и не сумел понять, что за колдовство творит Мерклон. Пытается пробиться сквозь туманную ауру этого места и выяснить наконец, что же скрывается там, в глубинах подземелья? Или хочет связаться с кем-то из внешнего мира?… У Дэвида не хватало ни навыков, ни образования, чтобы вот так, «на глазок», разобраться в заклятиях Мерклона. Он видел лишь цвета энергий – Мерклон явно обращался к стихии Земли – и силу, вкладываемую в чары. Сила впечатляла. Сквозь Око Дэвид видел, как сгустки энергии, ведя какой-то сложный хоровод, один за другим втягиваются в кристалл, который своим ослепительным сиянием напоминал крохотную звезду.
Изгнав Око, Дэвид улегся и снова попытался заснуть. Чтобы снять напряжение, он принялся выполнять одно из релаксирующих упражнений, которым некогда обучил его Лорд Лэйкил кен Апрей. Это сработало, и молодой колдун, приказав себе проснуться через три часа, погрузился в бездну сновидений…
Проснувшись точно в срок, он ещё успел покормить гулейба и перекусить по дороге на боевое дежурство. Потянулись часы ожидания. В первое время Эйб оставлял через каждые сто-двести футов позади каравана эфирные датчики и сигнальные сети, которые должные были оповестить его о приближении кьютов, но странное излучение подземелья быстро разъедало его заклятья, и вскоре он прекратил это бессмысленное занятие.
Однако неудача Эйба навела Дэвида на одну интересную мысль, которую землянин и поспешил проверить. Он сотворил заклятье «датчика движения» и прикрепил его к ближайшему огру (в тот момент, когда тот смотрел в другую сторону). В последующие полчаса наблюдая за огром, Дэвид обнаружил, что его заклятье – точно такое же, как и те, что разбрасывал Эйб – и не думает разрушаться. Дэвид обратил на сей любопытный факт внимание своих спутников. Был подозван «помеченный» огр, и произошла короткая, но оживленная дискуссия относительно того, что все это может значить. Очевидный вывод – что энергетическое поле подземелья разрушает не все заклятья подряд, а выборочно – не понравился никому. Параноидальная мысль о том, что кто-то внимательно следит за ними и тщательно печется о том, как бы путешественники случайно не узнали чего лишнего, получила очередное подтверждение. Пока длилась дискуссия, огромный огр сиротливо переминался с ноги на ногу и мрачно поглядывал по сторонам. В обществе магов, сыплющих направо-налево незнакомыми, заумными словами, он чувствовал себя не очень уютно. Когда его наконец отпустили, своего облегчения огр даже не пытался скрыть.
Следующим, кому в голову пришла «умная мысль», оказался Тэльди. Парнишка привстал на стременах, огляделся и звучно крикнул:
– Эй! Ты! Который нас сюда заманил! Ты меня слышишь?! Думаю, да! Что тебе надо?! Может, поговорим?!..
Секунд пятнадцать все молчали. Ответа не было – никакого. То ли неизвестный злыдень не слышал их, то ли не хотел разговаривать.
«…то ли его вообще не существует», – мысленно добавил Дэвид. Но это была слишком оптимистичная идея, и Дэвид, как ни пытался, так и не сумел в нее поверить.
Тэльди покричал ещё немного, уже, впрочем, не слишком надеясь на ответ. В конце концов Эйб приказал ему заткнуться.
Через четыре часа в строй вернулась вторая половина отряда. Джейназ то и дело появлялся в хвосте или присылал кого-нибудь узнать, как обстоят дела. Мерклон по-прежнему не показывался. Прошел ещё час, затем яругой… Кто-то выдвинул здравое предположение, что эти «козлоголовые засранцы», напугав Джиля, остановились в разрушенном городе – передохнуть, а заодно подождать, пока подтянутся основные силы. Ивард немедленно принялся доказывать, что кьюты не обладают разумом и не способны планировать свои действия, однако его никто не стал даже и слушать.
Спустя ещё четыре часа – они как раз были на середине пути – что-то наконец начало происходить.
Эйб внезапно поднял руку, будто прислушиваясь к чему-то.
– Кьюты здесь, – сказал он. – Мы их увидим минут через двадцать.
– Откуда ты знаешь? – удивился Дэвид. Подмигнул: – Сумел-таки состряпать датчик, которое не смогло переварить это местечко?
Все гораздо проще. – Эйб коротко улыбнулся. – Звук. Заклятье на базе Воздуха, воспринимающее слабые колебания, которые мы уже не можем слышать. Я слышу, как они сюда идут. Я не хотел говорить…
Дэвид кивнул и быстро проверил свои ресурсы. Все боевые подвески – на месте, и он в любой момент мог пустить их в ход. Идея Эйба ему понравилась, но накладывать на себя аналогичные чары землянин не стал: враги были уже совсем близко.
Кьюты появились как по расписанию – вошли в световую зону, тянувшуюся позади каравана на расстоянии ста пятидесяти футов, ровно через треть часа. Их было много – сплошной поток уродливых серых тел. Смешно подпрыгивая, они торопливо бежали по туннелю. Дэвид поднял руки, почти синхронно повторяя движение остальных колдунов отряда, и почувствовал, как язычки пламени заиграли на кончиках его пальцев.
Как только кьюты оказались в зоне поражения, колдуны по команде Эйба нанесли удар. От переизбытка силы воздух стал густым, как желе. Сплошная стена пламени, поддерживаемая тремя огненными магами, перегородила туннель и потекла дальше, ежесекундно выжигая полтора-два десятка кьютов. Взвились клубы дыма, нестерпимо запахло паленой шерстью и жареным мясом. Отчаянное блеяние демонов раздирало уши. С теми немногими, которым повезло чуть-чуть опередить огненное заклятье, расправились Джиль, Ивард и Тэльди – каждый в своем стиле. Потоками ветра Тэльди отбрасывал бегущих врагов назад, в огонь, от которого они безуспешно пытались уйти; Ивард с помощью Воды и Крови превращал тела кьютов в желе; а неразличимое в дыму серое Облако Смерти, вызванное Джилем, исправно выкашивало последних «везунчиков».
Через четыре секунды боя в зоне прямой видимости не осталось ни одного живого кьюта. Впрочем, и сама зона существенно сократилась – туннель наполнился клубами дыма от сгоревших тел. Глаза Дэвида заслезились, легкие содрогнулись в кашле… «Мы идиоты, – подумал он. – Использовать огонь в закрытом пространстве…»
– Кто-нибудь, поставьте фильтр! – перемежая слова с кашлем, прохрипел Ивард.
Дэвид попытался последовать этому мудрому совету, но сочинить новое заклинание, задыхаясь от дыма, среди криков и хрипов, высматривая сквозь мутную пелену, не приближаются ли кьюты, было не так-то просто. Задержав дыхание, он даже успел наметить первые узлы заклятья – и понял, что завершить его не успеет: раньше задохнется от удушающей вони, источаемой полусгоревшими телами. Дэвид сделал судорожный вдох – и неожиданно почувствовал, что воздух стал чище. Со стороны каравана подул свежий ветер – кто-то из колдунов, не участвовавших в бою, исправил оплошность своих товарищей. Дэвид благодарно задышал, одновременно продолжая составлять собственное заклинание фильтра – на всякий случай. Благодарность его, впрочем, длилась ровно до той секунды, когда он заметил автора заклятья: Мерклон кен Хезг, окруженный воздушными потоками, скрестив руки на груди, полуснисходительно-полупрезрительно разглядывал своих бестолковых подчиненных.
– Команда олигофренов, – процедил черный маг. – Ничего сами сделать не могут…
Хотя Дэвид и мог мысленно обозвать себя идиотом, он отнюдь не был готов безропотно выслушивать подобное от кого-либо со стороны – пусть даже этот «кто-то» только что спас ему жизнь. Однако ситуация совершенно не располагала к немедленному выяснению отношений: сквозь стену дыма, отодвинутую от каравана воздушным заклятьем Мерклона, уже можно было видеть разрозненные группы кьютов, пробиравшихся через тела сородичей к вожделенной добыче. Ивард был прав в одном: что бы ни двигало этими тварями, голод или чья-то злая воля, инстинкт самосохранения у них отсутствовал начисто.
– Дэвид, Язанна, жгите их! – быстро распорядился Эйб. – Джиль, Ивард, не давайте им подойти. Тэльди, мы с тобой держим фильтр.
Последнее было совсем не лишним: оглянувшись, Дэвид заметил, что заклятье доброго дяди Мерклона потихоньку слабеет, а поддерживать и восстанавливать чары спаситель в черном плаще явно не собирается.
Остальные члены команды, не разделявшие страстной нелюбви Дэвида к начальству, попросту не обращали внимания на Мерклона. Тэльди, умудрившийся даже в этих обстоятельствах сохранить чувство юмора, предложил Эйбу:
– Давай сделаем большой вентилятор? Направим дым на кьютов. Пусть подышат.
Эйб, усмехнувшись, кивнул. Пока они трудились над выполнением этого замысла, остальные методично выполняли свою работу – Дэвид и Язанна поливали кьютов огнем, а Ивард и Джиль перехватывали тех, кому удавалось прорваться за завесу пламени. С каждой секундой ветер набирал силу, гоня пламя и дым на ряды козлоголовых бестий. Они гибли сотнями, но продолжали тупо идти вперед, будто желали, движимые каким-то самоубийственным порывом, поскорее свести счеты с жизнью. Закрепив воздушное заклятье и поручив Тэльди обновлять его по мере истощения, Эйб присоединился к Дэвиду и Язанне. Трое огненных магов, действуя сообща, разгулялись не на шутку, фактически оставив Иварда и Джиля не у дел. Группа огров, до сих пор так и не принявшая участия в битве (точнее – в бойне), прищурившись, поглядывала то на стену огня, в реве которой гасли голоса умирающих кьютов, то на магов, в который раз поражаясь: как такие хрупкие, тщедушные человечки могут повелевать столь грозными силами?
Колдуны настолько увлеклись избиением кьютов, что в тот момент, когда молния, вылетевшая из клубов дыма, поразила Джиля, так и не поняли, что происходит. Магического нападения со стороны козлоголовых уродцев, несмотря на все слухи и басни, не ожидал никто. Не поверил происходящему и Джиль – полуослепленный, дезориентированный, уцелевший только благодаря защитному полю амулета. Рефлексы тем не менее сработали раньше, чем разум – и о темно-серый, полупризрачный щит Смерти разбилась вторая молния.
Контратаки не последовало – колдуны, сообразившие наконец что к чему, судорожно занялись возведением собственных защитных полей.
– А вот и босс пожаловал, – пробормотал Дэвид. Свою ошибку он осознал не сразу – даже когда очередной кьют, смешно покачиваясь, выбрался из дымовой завесы. Поток пламени, исторгнутый жезлом Язанны, немедленно накрыл его, но, когда пламя опало, кьют остался невредим. Вызванное Око открыло Дэвиду необычную картину: на том месте, где стоял кьют, находилось насыщенное магическое образование, слегка напоминающее стеклянного дикобраза. Энергия, источаемая «иглами», окружала это существо сплошным голубоватым коконом. В данный момент кокон был серьезно поврежден заклятием Язанны, но восстанавливался на глазах. В нижней части «дикобраза» находилось некое подобие толстого хвоста, проникавшего сквозь камень и растворявшегося в мутной ауре подземелья. В этот момент в пределах видимости начали появляться и другие кьюты. Их энергетические поля выглядели совершенно иначе и, кроме того, были неизмеримо слабее геэмона того странного существа, на котором теперь сосредоточили свое внимание чародеи. Дэвид увидел, как летит, раскрываясь подобно цветку из жидкого хрусталя, заклятье Иварда и как кьют-колдун возводит на его пути барьер из световой паутины. Столкнувшись с барьером, заклятье Иварда почти мгновенно разъело его – но и само истощилось на этом. Серая когтистая тень, выпущенная Джилем секундой позже, прошла через разрушенный барьер и достигла врага. Но и она, впрочем, не повредила самому кьюту – защитная оболочка вокруг него к тому времени уже почти восстановилась. Эйб временно выбыл из игры – быстро, как мог, он плел какое-то сложное и мощное заклинание; Язанна продолжала упражняться с огнем; Тэльди поддерживал воздушный фильтр, и Дэвид, который, в общем-то, тоже был бы совсем не против испытать на кьютском колдуне пару своих собственных оригинальных заклинаний, был вынужден сосредоточиться на обычных кьютах. Те, кстати, ломились напролом и умирали так же бездарно, как и раньше – более «продвинутый» сотоварищ нисколько не пытался хоть как-то защитить их. Впрочем, у «сотоварища» хватало и собственных проблем, потому что Джиль, Язанна и Ивард взялись за него всерьез. Действуя сообща, они достигли большего успеха, чем прежде: Ивард разрушал магические щиты кьюта, расчищая дорогу огненным заклятьям Язанны (которая в этой троице была наиболее сильной колдуньей), а Джиль, по молчаливому согласию, блокировал любую попытку кьюта огрызнуться очередной молнией.
В это же время землянин как мог пытался в одиночку сдержать наступающих бестий. Полностью выполнить эту задачу ему не удалось, но он основательно опустошил их ряды. Когда немногие козлоголовые демоны, уцелевшие после взрывающихся огненных сфер, оказались на расстоянии тридцати-сорока футов от отряда и огры, нетерпеливо потиравшие палицы и топоры, уже готовились вступить в бой, опережая огров, вперед выплыли боевые призраки Джейназа. Внешне призраки напоминали воинов, полностью закрытых доспехами – только существенно с большим числом рук, чем у живых людей, и с разнообразнейшими видами колющего и рубящего оружия, которое эти руки сжимали. Плавно и стремительно скользя над землей, едва видимые, будто слегка прорисованные белой краской на многоцветном полотне реальности, они фаршировали кьютов с методичностью механизмов – которыми призраки, не имевшие собственной воли, собственно, и являлись. Огров, рванувших было следом за призраками, остановил повелительный окрик Джейназа: отвести назад своих астральных рабов он мог в любой момент, а огров, буде те вступят-таки в бой, оторвать от этого занятия будет уже никак невозможно. Между тем кьютский колдун, сгорая заживо, но ещё пытаясь кого-нибудь достать, доживал свои последние секунды. Джейназ понимал, что как только охранники добьют его, то сразу же займутся козлоголовыми, и тогда огры им только помешают – щадя их, массовые заклятья применять не станут, а отстреливать кьютов, вновь хлынувших вперед сплошным потоком, поодиночке просто бессмысленно.