Страница:
– Заплатите, – негромко произнес Дэвид.
Маркман кивнул, отводя взгляд.
– Вы получите свои деньги… но не тысячу.
Отряд, расслабившийся было после первых слов, снова напрягся.
– Тысяча была обещана, когда вас было одиннадцать. Значит, по девяносто монет каждому. Сейчас вас – шестеро…
– Тысяча была обещана всему отряду! – воскликнула Талеминка.
– …сейчас вас – шестеро, – повторил Маркман. – И каждый получит не по девяносто, как договаривались, а по целой сотне, то есть даже больше, чем полагается. – Он сделал паузу и мрачно оглядел всех членов отряда. – Это все.
Было ясно, что дальше давить бесполезно. Истолковывая условия таким образом, Маркман явно нарушал все представления о справедливости, но чувствовалось, что это максимальная уступка, на которую он может пойти. Заключая договор, ни Маркман, ни Стевольт не задумывались всерьез над тем, каково им будет, когда придется платить по счетам. Никто тогда еще толком не верил в то, что «Последнему союзу» удастся выполнить возложенную на них миссию. К слову сказать, скряжничал Маркман (давно уже считавший королевскую казну своей собственной) из-за денег не просто так, а потому что сумма действительно была очень большой. На триста золотых в Гоимгозаре можно было купить баронство вместе с небольшим замком. И еще остались бы деньги на взятки, на подарки соседям и на создание своей собственной «благородной» родословной.
– Пусть так, – тяжело сказал Родерик, понимая, что произнеси он «Нет» – и драка все-таки начнется, и неизвестно еще, чем она кончится. – Пусть так…
– Будет нажираться-то, – сказал Родерик, отставляя кубок. – Вечером еще с ними пить… чтоб они подавились…
– Может, не пойдем? – безнадежным голосом предложил Янган.
– Ага, не пойдем… А они тоже че-нть забудут. К примеру, оставшиеся четыре с половиной сотни выплатить.
Из дворца они ушли только с двумя мешочками и кошельком Маркмана. Остальные деньги им обещали отдать позже. Нет, мол, в данный момент в королевской казне такой суммы.
– Я же говорил – надо было на герцоговские две тыщи соглашаться… – протянул, было, Фили, но на этот раз терпение «Последнего союза» лопнуло. Все принялись орать на Филлера, объяснять, куда он может засунуть свои «предупреждения», предлагать ему надежные способы избавиться от дурного языка – например, вместе с головой… Фили орал не меньше, потихоньку наливаясь бешенством, уже тянул руки к топору…
– Хватит! – рявкнул Дэвид. Его никто не услышал. Тогда он хлопнул в ладоши, с помощью кольца «отключив» звук в радиусе трех метров. Члены «Последнего союза» еще несколько секунд беззвучно разевали рты, бешено вращали глазами и яростно тыкали друг в друга пальцами. Каждый, видимо, предполагал, что это только у него заложило уши, и продолжал еще некоторое время «орать» на остальных. Но, сообразив, наконец, что происходит что-то не то, они все перестали размахивать руками и посмотрели на Дэвида. Тот снова «включил» звук.
– Хватит, – в наступившей тишине повторил колдун. – Не хватало еще, чтобы мы из-за этих денег друг с другом перессорились…
…Он с трудом открыл глаза. Было позднее утро. Дэвид лежал посреди огромной постели, под парчовым балдахином… При воспоминании о вчерашнем его затошнило. «Первый и последний раз, – подумал Дэвид. – Первый и последний раз. Отныне – только безалкогольное… Счастье еще, что вчера они мне нож в печень сунуть не догадались… Впрочем, я смотрю, этот Маркман вообще не слишком быстро соображает».
Но пока Дэвиду хотелось воротить не дела, а собственный нос. Изо рта Маркмана пахло чесноком… а от того, что он говорил – несло, как от помойки.
Он вспомнил то, что видел сегодня днем во дворе. Какого-то человека затравили собаками. Когда он спросил, кто это, ему рассказали, что это очередной бунтовщик, выловленный в городе людьми графа Маркмана. Тогда Дэвид отправился в город и, в конце концов, оказался на базарной площади. Тела, вывешенные на всеобщее обозрение, еще не успели разложиться. Как ему рассказал какой-то прохожий, эти тела меняются едва ли не каждые два дня.
На очередной ночной пирушке появилась танцовщица. Рабыня-южанка, купленная кем-то из придворных по случаю. Удивительная смуглая кожа, черные глаза… Она исполняла завораживающий сладострастный танец, постепенно освобождаясь от одежды. Уставшие за день музыканты наигрывали какую-то тягучую томную мелодию… Придворные кидали в музыкантов кости, что-то орали… Почти все смотрели на танцовщицу, рты щерились в усмешках… Огни факелов отражались в глазах и в темных винах, разлитых по кубкам… Когда танцовщица вовсе осталась без одежды, Дэвид заметил на ее спине следы от застарелых шрамов. Веселье и гвалт между тем достигли апогея. Маркман взял со стола бутылку и, положив ее на пол, толчком ноги отправил к рабыне.
– На… Давай, засунь ее себе… – Хохоча, он жестами показал, куда именно ее надо засунуть.
Дэвид отвернулся. На противоположном конце стола король Стевольт, не отрывая глаз от рабыни, жадно грыз сочную баранью ногу. По подбородку Короля-Обжоры стекал жир.
«Все, хватит…», – подумал Дэвид. Его снова затошнило – но на этот раз не от вина, сегодня он почти ничего не пил. Он резко встал и вышел из обеденного зала Он не видел, как король посмотрел ему в спину своими водянистыми глазками, не видел, как перестал смеяться, глядя ему вслед, граф Маркман… Он ничего не видел.
Через несколько минут, откланявшись и несколько раз извинившись (хотя никто не обращал внимания ни на него самого, ни на его извинения), Родерик поднялся с места и также покинул помещение.
Колдун, закинув руки за голову, валялся на кровати.
– Что нельзя?
– Так не уходят. Ето все ж-таки королевский двор, не пивная. Ты б видел, как они на тебя смотрели.
– А мне плевать, – сказал Дэвид. – Не хочу сидеть за одним столом со свиньями. Ты говоришь, это не пивная?.. Да, ты прав – в пивной и то лучше.
– Ну, дык пошли в пивную!
– Не хочу.
Родерик всплеснул руками.
– А что ж ты хочешь-то, родной ты мой? При дворе не любо, в пивную не желаешь…
– Домой хочу, – сказал Дэвид.
– Ууууу… – протянул Родерик. – Хандришь, значит… Бывает. У меня тож бывает. Как горы вспомню, где в детстве жил, прям тоска сердце сжимать начинает… А если уж Кальван вспоминаю, так вообще жить не хочется. У меня ж там вся семья осталась…
– Зато ты, по крайней мере, отомстил этому графу… как его?..
– Джермену… Чтоб ему и на том свете покоя не было!
– Вот-вот. Ты-то ему уже отомстил… Можешь, по сути, начать жизнь сначала…
– Не так-то это просто, – возразил Родерик, – жизнь сызнова начать. Я, можбыть, только и живу, когда с вами, дурьи вы башки, в пивной напитками горячительными накачиваюсь… Или в битве, когда ярость из головы все мысли разом вышибает. А иначе… Не живу, а так… – Он сделал неопределенное движение пальцами.
– Может быть, это и не просто – начать жизнь сначала, – сказал Дэвид, – но, чтобы начать новую, надо, по меньшей мере, предыдущую закончить. А как закончить – я не знаю…
– Да что у тебя приключилось-то такое, толком-то говори!.. Я, чай, мыслев твоих читать не умею!
– Мой мир… мою страну захватил злой колдун, – вздохнул Дэвид. – Поработил всех людей.
– Так ты ж сам колдун! Чего ж с ним не сразишься?!
– Он во много раз сильнее. Он меня и отправил сюда, в ваш… в ваше королевство, то есть. И как вернуться назад, я не знаю.
– Во-он оно как… Так что ж ты лежишь-то? Надо в лавку книжную пойти, на карты взглянуть, обмыслить, как лучше возвращаться… Если что – на нас можешь положиться! Да мы ентого колдуна в капусту изрубим!.. Нынче поздно в лавку идти, а вот завтра с утра…
Дэвид чуть улыбнулся.
– Моя страна, – сказал он, – находится очень далеко. Ее нет ни на одной карте.
– Да и без карты можно! – возразил Родерик. – По сути-то ведь, к чему она? И без карты обойтись можно! Ты, главное, скажи, на севере она находится, на юге ли, на западе иль, можбыть, на востоке?
– Это необычная страна, Родерик. До нее только с помощью колдовских заклятий добраться можно, а я этих заклятий не знаю.
– А кто знает?
Дэвид покачал головой.
– Не знаю… Ваши колдуны еще слабее меня.
– А майрагины?
– Слышал, что про них герцог говорил? Что они колдуны – вранье. Да и сам подумай: будь они хотя бы такими же колдунами, как я, разве удалось бы Ратхару взять в плен их короля?
Родерик почесал бороду.
– Да, эт ты верно заметил… Что делать-то теперь будешь?
– Пока не решил… Я ведь с вами не только из-за денег пошел… Деньги – самая последняя причина. Хотел на ваш мир посмотреть, с людьми познакомиться, разведать, кто у вас тут есть… Вот теперь думаю – куда дальше податься?
– За границу, можбыть?
– К людям со слоновьими ушами?
Родерик ухмыльнулся.
– Однако, – заметил старейшина спустя минуту, – хандра – эт тоже не дело. Надо бы остаток денег из Маркмана вытрясти и двигать отсюда. Гнилое это место. Похоже, прав был господин Черный Герцог – недолго этому королевству осталось. Странно, как с такими-то правителями оно вообще еще существует.
Дэвид сел.
– Ты тоже об этом думаешь?.. Вот и я никак не могу избавиться от мысли, что зря мы влезли в эту авантюру.
– Ну не скажи! Златишка – хотя и поменее, чем хотели – получили все ж немало…
– Да при чем тут деньги!.. Деньги и другими способами достать можно! Не в этом дело. Просто… Мы-то герцогу не верили, а посмотри – все, как он говорил, происходит. Маркман своей будущей женитьбой на Биацке мне на днях хвалился…
– Дык! – пожал плечами Родерик. – Об этом всем уж целый год, как известно. Ее ж и похитили-то буквально за неделю до свадьбы с Маркманом!
– Понятно… – тихо сказал Дэвид. – Теперь понятно, почему он ведет себя так, как будто бы королевский дворец – его собственность… И почему Стевольт ему в рот смотрит.
– А ты как думал!
– Я ничего не думал. Я вообще в Гоимгозаре только третий месяц живу. Откуда я знаю, какие у вас тут порядки?!
– Порядки самые обычные, – ответил Родерик. – Плюй на всех, о себе думай, и, если на тебя сверху кто-нть плевком попадет, на обиду свою не жалуйся.
– Да? – с сомнением переспросил Дэвид. – Логика известная… А ты этой же логикой руководствовался, когда хотел вместе со мной против колдуна, который в сто раз меня сильнее, войной пойти?
– В сто раз? – Родерик смущенно почесал бороду. – Не, врешь ты… Такого колдуна и представить себе невозможно. Эт уж не колдун, а черт знает, кто выходит…
– Так что, не пойдешь?
– Я?! Не пойду?! – возмутился Родерик.
– А говорил же: плюй на всех, под себя греби…
– Да ты пойми, дурья твоя башка, у нас-то по-другому все! Отряд мы! Семья, можно сказать.
– Хорошо, – кивнул Дэвид. – Предположим, мы друзья… Нет, без «предположим». Просто – друзья. Поэтому вы и готовы идти за мной. Ну а герцог ради чего реформировать всю систему управления в королевстве хотел?.. Хотя ты мне и говорил, что это у него пустой треп, вроде как у депутатов перед выборами, но знаешь, посмотрел я поближе на графа Маркмана… И почти уже герцогу Ратхару верить начинаю.
– Да блажной он, герцог твой! – отмахнулся Родерик.
– Почему же блажной? Только потому, что хотел, чтобы это королевство по справедливости управлялось?
– Конечно, – кивнул гном. – Именно потому и блажной! Да ты не отворачивайся и головой не мотай, а меня лучше послушай… Хоть ты и колдун, но тож видно – как будто с облака свалился. А я, слава Хозяину Подгорья, уж шестой десяток размениваю… Я тебе легенду расскажу. Прытчу, так сказать. Вашу, меж прочим, человечью прытчу. Гномы таких глупых сказок не сочиняют. Так вот, как гритца в ентой прытче, когда боги творили мир, все они в него вложили, все, чем располагали. И небеса сделали, и землю, и воздух, и огонь, и молнию, и людей, и гномов, и птиц, и животных, и реки, и моря, и рыбу, и горы, и любовь, и ненависть, и злобу, и сострадание, и дружбу, и жалость в мир ентот запихнули… Как, скажем, хозяйка рачительная в пирог много всякой всячины накладывает, чтобы тот повкуснее получился. Только вот одну-единственную приправу забыли. Даж не забыли, а специально для себя оставили. Одну-единственную вещь в мир не вложили. Знаешь, какую? Справедливость. И вот потому люди, когда богов молят, справедливости у них простят. Надеются, значит, что есть она еще у богов, что не всю еще справедливость употребили те для своих нужд, никому кроме них самих не известных. А в мире самом нет никакой справедливости. Нет и не было никогда!.. И герцог твой – блажной и головой своею наверняка малость простуженный.
– А твой граф, значит… лучше?
– Да почему ж мой-то? – всплеснув руками, обиженно воскликнул Родерик.
– Да потому что выбор-то невелик. Или Ратхар, или Маркман. И с каждым днем у меня крепнет ощущение, что с выбором мы крупно ошиблись…
– Да что ж теперь-то спорить? – пожал плечами Родерик. – Что было – того не исправить. Ты при своем мнении будь, а я при своем останусь. В одном сойдемся: золото забирать надо, ноги в руки брать и поскорее отседова двигать куда подальше.
Дэвид почесал нос и сказал:
– Может быть, так и поступим… Может быть. Знаешь, о чем я подумал?..
– Не, откуда ж мне знать-то?
– Да ты не перебивай, послушай лучше!
– Ну?
– В этом дворце есть один человек, с которым мы так и не пообщались… Поговорить очень бы хотелось… а мы ее даже не видели.
– Эт ты о ком? – насторожился Родерик.
– О принцессе Биацке, о ком же еще.
Родерик поскреб щетину и спросил:
– Думаешь про похищение ейное с ней побеседовать?
– Вот именно.
– Можно, конечно… Хотя чего путного от девки услышать можно? Пусть даже и от прынцессы.
– Вот это мы завтра и узнаем, – сказал Дэвид. – А сейчас – спокойной ночи. Устал я, спать хочу.
– Ну, будь здрав. – И Родерик поднялся, чтобы уйти…
Они не слышали, как человек с тонкими усиками, чем-то напоминавший крысу, очень осторожно отодвинул голову от замочной скважины и буквально на цыпочках побежал по коридору прочь от апартаментов чужеземного колдуна Дэвида Брендома…
Найти комнату принцессы оказалось не так-то легко, особенно если учесть, что Дэвид и понятия не имел ни как выглядит Биацка, ни где расположены ее апартаменты. Пришлось отловить слугу и провести сеанс гипноза. Расспрошенный и тут же забывший обо всем слуга побежал по своим делам, а Дэвид поднялся в донжон, миновал один караул, затем второй, вытер ноги о половичок перед дверью и вошел в комнату принцессы.
Принцесса, как и положено приличной девушке, в свободное время занималась вышивкой. Судя по всему, она задумала монументальное полотно – то ли гобелен, то ли знамя – и в данный момент находилась в самом начале работы. К счастью, в комнате она была одна. Оглянулась на скрип открывающейся двери и удивленно подняла брови, никого не увидев.
Дэвид несколько секунда рассматривал ее.
Это была невысокая худенькая девушка лет семнадцати максимум. Она была по-своему красива… конечно, только с точки зрения тех, кому нравятся тощие девицы. С утра не причесывалась, тусклые золотистые волосы были заколоты кое-как на затылке. На лице было несколько веснушек. Не слишком богатое платье – так, удобный домашний наряд. Мягкие тапочки. Вообще, она не была похожа на принцессу. «Впрочем, – подумал Дэвид. – Ее папаша тоже на короля не похож».
Он щелкнул пальцами и сделался видимым. Принцесса, которая уже начала подниматься на ноги, чтобы выяснить, почему дверь в ее комнату так странно себя ведет, ахнула и упала обратно на стул. Она прижала ладони к подбородку и сейчас еще больше стала похожа на обычную тощую девчонку… перепуганную тощую девчонку. Глаза у нее округлились до такой степени, что Дэвид, смутившись, едва удержался от того, чтобы проверить, не расстегнута ли у него ширинка. Впечатление он произвел мощное, что и говорить…
– Не пугайтесь, – сказал он успокаивающе. – Я вам ничего не сделаю. Я хочу с вами поговорить. Меня зовут Дэвид Брендом… Можно сказать, я уже почти что придворный маг вашего отца…
Биацка вдруг спрятала лицо в ладонях и заплакала.
Дэвид удивился. Может, он не вовремя?.. Может, он ее слишком сильно напугал?.. Он открыл дверь, чтобы уйти… потом закрыл.
– Эээ… Принцесса?..
– Уйдите! – шмыгая носом, всхлипнула принцесса. – Слышите, уйдите!.. Вы, мерзкий, отвратительный, ничтожный колдунишка!
У Дэвида от удивления отвисла челюсть.
– Уйдите! Я ненавижу вас!.. – сквозь слезы воскликнула принцесса. – Я… я… я вас проклинаю!.. вот так!..
– Что я вам сделал?!.
– Вы?.. Вы еще спрашиваете?.. Уходите!.. Ну же, уходите!
Видя, что он и не собирается повиноваться, Биацка от бессильного гнева с каким-то трогательным, почти детским отчаянием топнула ножкой.
– Мы с вами даже не знакомы, – растерянно произнес Дэвид.
– Ну и что?!.. Разве помешало вам это разрушить всю мою жизнь!..
– О чем вы?!
Биацка вытерла слезы, шмыгнула носом и хрипло сказала:
– Я не желаю с вами разговаривать.
– Ну уж нет! – уперся Дэвид. – Я отсюда так просто не уйду!
– А я закричу!
– Кричите.
Он блефовал, но она, похоже, тоже – поскольку кричать принцесса не стала, а лишь поджала губки и прищурила глазки. Судя по всему, это выражение лица должно было обозначать крайнюю степень гнева вперемешку с презрением.
– Так и будете тут стоять?
– Так и буду.
– Да что вам еще от меня надо?! – крикнула Биацка и заплакала снова, на этот раз громко, навзрыд. Дэвид поспешно окружил комнату звукоизолирующим заклятием.
Дождавшись, пока принцесса немного успокоится, он взял свободный стул и сел напротив.
– Давайте поговорим. Чем я вас обидел?
– Будто бы вы сами не знаете!..
– Я ничего не знаю. Впрочем, я, кажется, догадываюсь… Герцог – очень обаятельный человек. Красивый, сильный… Говорить умеет красноречиво. Он вас похитил, но обращался очень галантно… и, в конце концов, сумел вас в себя… ну скажем так: он сумел вас очаровать. Так?
– Нет!
– Нет?
– Нет! Никто меня не похищал!
И снова заплакала.
«Уп-пс… – подумал Дэвид (надо заметить, что заодно в его голове пронеслось еще множество мыслей, в большинстве своем непечатных). -…она что же, так и будет в истерику впадать после каждого моего вопроса?»
Дождавшись в третий раз, когда иссякнет поток биацкиных слез, он негромко спросил:
– Что же произошло?
– Когда?
– Когда он вас похитил… Хорошо, хорошо, он вас не похищал, но на всех дорогах кричали именно об этом. И награду обещали тому, кто вас обратно доставит.
– Я сама сбежала, – как нечто само собой разумеющееся, ответила принцесса. – Я записку оставила… И потом отцу два письма отправила…
– Гм… – Дэвид почесал подбородок.
– Вы этого не знали?
– Нет, не знал.
– А мне говорили, что вы все знаете… Вы же колдун!
– Я действительно колдун, но я не всеведущ… Извините за неуместный вопрос, а… почему вы сбежали?
– Я любила герцога Ратхара… И по-прежнему люблю! – По щекам принцессы снова побежали слезы. – Если хотите, можете смеяться, но я… я люблю его больше жизни!
– Ага, – мрачно сказал Дэвид. – Прямо сейчас.
– Что – прямо сейчас?
– Смеяться начну. Как видите, от хохота по полу катаюсь.
– Я так и думала, – оскорблено выпрямилась Биацка. – Вы мерзкий, отвратительный, жалкий и…
– Перестаньте, – устало вздохнул Дэвид. – Вы это уже говорили. Как вы его могли полюбить, если он при дворе почти не появлялся?
– Как и надлежит всякому истинно благородному человеку, – назидательно заметила Биацка, – герцогу Ратхару вовсе не нужно было постоянно созерцать предмет своей любви, чтобы проникнуться к нему возвышенными чувствами. То же самое можно сказать и обо мне… Мы переписывались.
– Вы влюбились в человека, которого знали только по письмам?! – изумился Дэвид.
– Да.
– И вы его ни разу не видели?
– Почему же, – возразила принцесса. – Видела. Пять лет назад, когда он приезжал в Лаутаган для того, чтобы дать присягу моему отцу.
– С тех пор вы и переписываетесь?
Биацка молча кивнула.
– И сколько лет вам тогда было?
– Вообще-то это не ваше дело. – Она помолчала, давая возможность Дэвиду сполна уразуметь допущенную им бестактность, – …но если вам так уж интересно, могу ответить. Двенадцать.
«Чушь собачья… – подумал Дэвид. – Так не бывает». Потом он вспомнил, как в возрасте шестнадцати лет влюбился в девушку… с которой познакомился по интернету, а жила девушка, между прочим, в России – в жутко холодной стране, где по улицам ходят белые медведи. Они так никогда и не встретились, хотя одно время он был твердо уверен в том, что рано или поздно эмигрирует из Винланда. Он даже освоил русский язык настолько, чтобы читать Достоевского… со словарем. Дэвид даже валенки купил… а вот на билет денег уже не хватило.
– Кроме того, – сказала принцесса таким тоном, что стало ясно – она собирается «добить» Дэвида каким-то железобетонным аргументом, – герцог сам встретил меня на дороге к Стринкху. Целых два дня пути… и еще потом неделю в городе, пока мы готовились к свадьбе… нам о таком множестве вещей надо было с ним поговорить!.. Так вот, я его очень хорошо узнала за это время! И он оказался даже еще лучше, чем я думала!
Дэвид молчал, переваривая услышанное.
– А вы… а вы…
– Пожалуйста, не начинайте опять, принцесса. Я уже понял, что с вашей точки зрения я – монстр, людоед и вообще последний негодяй в этом мире…
– Так вы еще и людоед?..
– Нет. Я не людоед.
– Да, – сказала принцесса. – Да, вы не людоед… Вы еще хуже!
– А что произошло потом? – спросил Дэвид.
– Когда?
– В городе. Когда вы к свадьбе готовились. Почему свадьба не состоялась?
– Потому что на севере майрагины напали на Приграничье. Ратхар должен был срочно уехать. Нам пришлось отложить свадьбу… а потом… а потом меня действительно похитили!
– Граф Маркман?
– Да! Его люди!
– Неужели герцог оставил вас без охраны?
– Охрана была… но очень маленькая. Это ведь был его город. Там его все любили… ну почти все… Стоило только крикнуть…
– И почему же вы не крикнули? – иронично поинтересовался Дэвид.
– Да потому что меня предали!
– Кто?
– Шпионы Маркмана подкупили тех людей, у которых я жила! Они накормили солдат Ратхара отравленной пищей, а меня связали, заткнули рот какой-то тряпкой… они ее даже не постирали перед этим!.. – Возмущению Биацки не было предела. – Положили в большой сундук и таким образом вывезли из города!
Маркман кивнул, отводя взгляд.
– Вы получите свои деньги… но не тысячу.
Отряд, расслабившийся было после первых слов, снова напрягся.
– Тысяча была обещана, когда вас было одиннадцать. Значит, по девяносто монет каждому. Сейчас вас – шестеро…
– Тысяча была обещана всему отряду! – воскликнула Талеминка.
– …сейчас вас – шестеро, – повторил Маркман. – И каждый получит не по девяносто, как договаривались, а по целой сотне, то есть даже больше, чем полагается. – Он сделал паузу и мрачно оглядел всех членов отряда. – Это все.
Было ясно, что дальше давить бесполезно. Истолковывая условия таким образом, Маркман явно нарушал все представления о справедливости, но чувствовалось, что это максимальная уступка, на которую он может пойти. Заключая договор, ни Маркман, ни Стевольт не задумывались всерьез над тем, каково им будет, когда придется платить по счетам. Никто тогда еще толком не верил в то, что «Последнему союзу» удастся выполнить возложенную на них миссию. К слову сказать, скряжничал Маркман (давно уже считавший королевскую казну своей собственной) из-за денег не просто так, а потому что сумма действительно была очень большой. На триста золотых в Гоимгозаре можно было купить баронство вместе с небольшим замком. И еще остались бы деньги на взятки, на подарки соседям и на создание своей собственной «благородной» родословной.
– Пусть так, – тяжело сказал Родерик, понимая, что произнеси он «Нет» – и драка все-таки начнется, и неизвестно еще, чем она кончится. – Пусть так…
* * *
Они сидели в трактире и мрачно пили… но не пиво, как обычно, а самое дорогое вино, каковое только можно было достать, по выражению Фили, «в этом городе вонючих тупоголовых долговязых баранов».– Будет нажираться-то, – сказал Родерик, отставляя кубок. – Вечером еще с ними пить… чтоб они подавились…
– Может, не пойдем? – безнадежным голосом предложил Янган.
– Ага, не пойдем… А они тоже че-нть забудут. К примеру, оставшиеся четыре с половиной сотни выплатить.
Из дворца они ушли только с двумя мешочками и кошельком Маркмана. Остальные деньги им обещали отдать позже. Нет, мол, в данный момент в королевской казне такой суммы.
– Я же говорил – надо было на герцоговские две тыщи соглашаться… – протянул, было, Фили, но на этот раз терпение «Последнего союза» лопнуло. Все принялись орать на Филлера, объяснять, куда он может засунуть свои «предупреждения», предлагать ему надежные способы избавиться от дурного языка – например, вместе с головой… Фили орал не меньше, потихоньку наливаясь бешенством, уже тянул руки к топору…
– Хватит! – рявкнул Дэвид. Его никто не услышал. Тогда он хлопнул в ладоши, с помощью кольца «отключив» звук в радиусе трех метров. Члены «Последнего союза» еще несколько секунд беззвучно разевали рты, бешено вращали глазами и яростно тыкали друг в друга пальцами. Каждый, видимо, предполагал, что это только у него заложило уши, и продолжал еще некоторое время «орать» на остальных. Но, сообразив, наконец, что происходит что-то не то, они все перестали размахивать руками и посмотрели на Дэвида. Тот снова «включил» звук.
– Хватит, – в наступившей тишине повторил колдун. – Не хватало еще, чтобы мы из-за этих денег друг с другом перессорились…
* * *
…На обещанном пиру власть имущие, словно осознав свою оплошность, пытались всеми силами сгладить то негативное впечатление, которое на «Последний союз» произвел утренний спор из-за денег. Вернее, на самих наемников им было глубоко наплевать. Ни Маркман, ни прочие придворные не обращали на них почти никакого внимания. Но с Дэвида чуть ли не пылинки сдували, обихаживали, как только можно. Богато одетые, степенные бароны и рыцари уважительно заводили с ним разговор, знатные дамы кокетливо строили глазки, Маркман два или три раза (в разных вариациях) провозглашал тост в его честь. Дэвид быстро захмелел, чужие лица начали смазываться, накладываться одно на другое… Он помнил, как от большого количества выпитого испытывал неудержимые рвотные позывы. Помнил (но уже более смутно), как ему помогли добраться до его же собственной комнаты… чьи-то пахнущие медом губы… грудь, которую он терзал… сосок, торчащий перед его губами… белое тело в полутьме… острые ногти, впивавшиеся в его плечи и спину… Потом тьма.…Он с трудом открыл глаза. Было позднее утро. Дэвид лежал посреди огромной постели, под парчовым балдахином… При воспоминании о вчерашнем его затошнило. «Первый и последний раз, – подумал Дэвид. – Первый и последний раз. Отныне – только безалкогольное… Счастье еще, что вчера они мне нож в печень сунуть не догадались… Впрочем, я смотрю, этот Маркман вообще не слишком быстро соображает».
* * *
– …Пойми, Дэвид, дело не в деньгах, – убежденно говорил Маркман. Это был третий вечер, проведенный во дворце. Как всегда, пирушка заканчивалась далеко за полночь. – Пойми, золота нам не жалко. – Он говорил негромко, но с абсолютной уверенностью в своих словах. – Мы отдадим тебе оставшиеся деньги… именно тебе. Ну посмотри на них! – Он едва заметно кивнул в сторону сидевших на другом конце стола гномов. – Это же недолюди… Они тянут тебя вниз… Если бы не ты, они бы ничего не смогли сделать… Конечно, они вертятся вокруг тебя. Без тебя они никто. – Дыхание Маркмана обожгло землянину ухо. – Будь с нами… ты этого достоин… я сразу это увидел. Я сделаю тебя своим человеком… бароном… скоро… когда женюсь на Биацке… даже графом или герцогом… Да мы с тобой такие дела воротить станем!..Но пока Дэвиду хотелось воротить не дела, а собственный нос. Изо рта Маркмана пахло чесноком… а от того, что он говорил – несло, как от помойки.
Он вспомнил то, что видел сегодня днем во дворе. Какого-то человека затравили собаками. Когда он спросил, кто это, ему рассказали, что это очередной бунтовщик, выловленный в городе людьми графа Маркмана. Тогда Дэвид отправился в город и, в конце концов, оказался на базарной площади. Тела, вывешенные на всеобщее обозрение, еще не успели разложиться. Как ему рассказал какой-то прохожий, эти тела меняются едва ли не каждые два дня.
* * *
Янган, Талеминка, Фили и Алабирк почти не появлялись во дворце. Дэвида же, напротив, каждый день настойчиво звали к обеду и ужину. Родерика никто не звал. Он приходил сам и обычно молча сидел на своем месте, попивал винцо, отщипывал кусочек того, кусочек этого и поглядывал по сторонам.На очередной ночной пирушке появилась танцовщица. Рабыня-южанка, купленная кем-то из придворных по случаю. Удивительная смуглая кожа, черные глаза… Она исполняла завораживающий сладострастный танец, постепенно освобождаясь от одежды. Уставшие за день музыканты наигрывали какую-то тягучую томную мелодию… Придворные кидали в музыкантов кости, что-то орали… Почти все смотрели на танцовщицу, рты щерились в усмешках… Огни факелов отражались в глазах и в темных винах, разлитых по кубкам… Когда танцовщица вовсе осталась без одежды, Дэвид заметил на ее спине следы от застарелых шрамов. Веселье и гвалт между тем достигли апогея. Маркман взял со стола бутылку и, положив ее на пол, толчком ноги отправил к рабыне.
– На… Давай, засунь ее себе… – Хохоча, он жестами показал, куда именно ее надо засунуть.
Дэвид отвернулся. На противоположном конце стола король Стевольт, не отрывая глаз от рабыни, жадно грыз сочную баранью ногу. По подбородку Короля-Обжоры стекал жир.
«Все, хватит…», – подумал Дэвид. Его снова затошнило – но на этот раз не от вина, сегодня он почти ничего не пил. Он резко встал и вышел из обеденного зала Он не видел, как король посмотрел ему в спину своими водянистыми глазками, не видел, как перестал смеяться, глядя ему вслед, граф Маркман… Он ничего не видел.
Через несколько минут, откланявшись и несколько раз извинившись (хотя никто не обращал внимания ни на него самого, ни на его извинения), Родерик поднялся с места и также покинул помещение.
* * *
– …Дэвид, нельзя так, – укоризненно сказал Родерик, закрывая за собой дверь.Колдун, закинув руки за голову, валялся на кровати.
– Что нельзя?
– Так не уходят. Ето все ж-таки королевский двор, не пивная. Ты б видел, как они на тебя смотрели.
– А мне плевать, – сказал Дэвид. – Не хочу сидеть за одним столом со свиньями. Ты говоришь, это не пивная?.. Да, ты прав – в пивной и то лучше.
– Ну, дык пошли в пивную!
– Не хочу.
Родерик всплеснул руками.
– А что ж ты хочешь-то, родной ты мой? При дворе не любо, в пивную не желаешь…
– Домой хочу, – сказал Дэвид.
– Ууууу… – протянул Родерик. – Хандришь, значит… Бывает. У меня тож бывает. Как горы вспомню, где в детстве жил, прям тоска сердце сжимать начинает… А если уж Кальван вспоминаю, так вообще жить не хочется. У меня ж там вся семья осталась…
– Зато ты, по крайней мере, отомстил этому графу… как его?..
– Джермену… Чтоб ему и на том свете покоя не было!
– Вот-вот. Ты-то ему уже отомстил… Можешь, по сути, начать жизнь сначала…
– Не так-то это просто, – возразил Родерик, – жизнь сызнова начать. Я, можбыть, только и живу, когда с вами, дурьи вы башки, в пивной напитками горячительными накачиваюсь… Или в битве, когда ярость из головы все мысли разом вышибает. А иначе… Не живу, а так… – Он сделал неопределенное движение пальцами.
– Может быть, это и не просто – начать жизнь сначала, – сказал Дэвид, – но, чтобы начать новую, надо, по меньшей мере, предыдущую закончить. А как закончить – я не знаю…
– Да что у тебя приключилось-то такое, толком-то говори!.. Я, чай, мыслев твоих читать не умею!
– Мой мир… мою страну захватил злой колдун, – вздохнул Дэвид. – Поработил всех людей.
– Так ты ж сам колдун! Чего ж с ним не сразишься?!
– Он во много раз сильнее. Он меня и отправил сюда, в ваш… в ваше королевство, то есть. И как вернуться назад, я не знаю.
– Во-он оно как… Так что ж ты лежишь-то? Надо в лавку книжную пойти, на карты взглянуть, обмыслить, как лучше возвращаться… Если что – на нас можешь положиться! Да мы ентого колдуна в капусту изрубим!.. Нынче поздно в лавку идти, а вот завтра с утра…
Дэвид чуть улыбнулся.
– Моя страна, – сказал он, – находится очень далеко. Ее нет ни на одной карте.
– Да и без карты можно! – возразил Родерик. – По сути-то ведь, к чему она? И без карты обойтись можно! Ты, главное, скажи, на севере она находится, на юге ли, на западе иль, можбыть, на востоке?
– Это необычная страна, Родерик. До нее только с помощью колдовских заклятий добраться можно, а я этих заклятий не знаю.
– А кто знает?
Дэвид покачал головой.
– Не знаю… Ваши колдуны еще слабее меня.
– А майрагины?
– Слышал, что про них герцог говорил? Что они колдуны – вранье. Да и сам подумай: будь они хотя бы такими же колдунами, как я, разве удалось бы Ратхару взять в плен их короля?
Родерик почесал бороду.
– Да, эт ты верно заметил… Что делать-то теперь будешь?
– Пока не решил… Я ведь с вами не только из-за денег пошел… Деньги – самая последняя причина. Хотел на ваш мир посмотреть, с людьми познакомиться, разведать, кто у вас тут есть… Вот теперь думаю – куда дальше податься?
– За границу, можбыть?
– К людям со слоновьими ушами?
Родерик ухмыльнулся.
– Однако, – заметил старейшина спустя минуту, – хандра – эт тоже не дело. Надо бы остаток денег из Маркмана вытрясти и двигать отсюда. Гнилое это место. Похоже, прав был господин Черный Герцог – недолго этому королевству осталось. Странно, как с такими-то правителями оно вообще еще существует.
Дэвид сел.
– Ты тоже об этом думаешь?.. Вот и я никак не могу избавиться от мысли, что зря мы влезли в эту авантюру.
– Ну не скажи! Златишка – хотя и поменее, чем хотели – получили все ж немало…
– Да при чем тут деньги!.. Деньги и другими способами достать можно! Не в этом дело. Просто… Мы-то герцогу не верили, а посмотри – все, как он говорил, происходит. Маркман своей будущей женитьбой на Биацке мне на днях хвалился…
– Дык! – пожал плечами Родерик. – Об этом всем уж целый год, как известно. Ее ж и похитили-то буквально за неделю до свадьбы с Маркманом!
– Понятно… – тихо сказал Дэвид. – Теперь понятно, почему он ведет себя так, как будто бы королевский дворец – его собственность… И почему Стевольт ему в рот смотрит.
– А ты как думал!
– Я ничего не думал. Я вообще в Гоимгозаре только третий месяц живу. Откуда я знаю, какие у вас тут порядки?!
– Порядки самые обычные, – ответил Родерик. – Плюй на всех, о себе думай, и, если на тебя сверху кто-нть плевком попадет, на обиду свою не жалуйся.
– Да? – с сомнением переспросил Дэвид. – Логика известная… А ты этой же логикой руководствовался, когда хотел вместе со мной против колдуна, который в сто раз меня сильнее, войной пойти?
– В сто раз? – Родерик смущенно почесал бороду. – Не, врешь ты… Такого колдуна и представить себе невозможно. Эт уж не колдун, а черт знает, кто выходит…
– Так что, не пойдешь?
– Я?! Не пойду?! – возмутился Родерик.
– А говорил же: плюй на всех, под себя греби…
– Да ты пойми, дурья твоя башка, у нас-то по-другому все! Отряд мы! Семья, можно сказать.
– Хорошо, – кивнул Дэвид. – Предположим, мы друзья… Нет, без «предположим». Просто – друзья. Поэтому вы и готовы идти за мной. Ну а герцог ради чего реформировать всю систему управления в королевстве хотел?.. Хотя ты мне и говорил, что это у него пустой треп, вроде как у депутатов перед выборами, но знаешь, посмотрел я поближе на графа Маркмана… И почти уже герцогу Ратхару верить начинаю.
– Да блажной он, герцог твой! – отмахнулся Родерик.
– Почему же блажной? Только потому, что хотел, чтобы это королевство по справедливости управлялось?
– Конечно, – кивнул гном. – Именно потому и блажной! Да ты не отворачивайся и головой не мотай, а меня лучше послушай… Хоть ты и колдун, но тож видно – как будто с облака свалился. А я, слава Хозяину Подгорья, уж шестой десяток размениваю… Я тебе легенду расскажу. Прытчу, так сказать. Вашу, меж прочим, человечью прытчу. Гномы таких глупых сказок не сочиняют. Так вот, как гритца в ентой прытче, когда боги творили мир, все они в него вложили, все, чем располагали. И небеса сделали, и землю, и воздух, и огонь, и молнию, и людей, и гномов, и птиц, и животных, и реки, и моря, и рыбу, и горы, и любовь, и ненависть, и злобу, и сострадание, и дружбу, и жалость в мир ентот запихнули… Как, скажем, хозяйка рачительная в пирог много всякой всячины накладывает, чтобы тот повкуснее получился. Только вот одну-единственную приправу забыли. Даж не забыли, а специально для себя оставили. Одну-единственную вещь в мир не вложили. Знаешь, какую? Справедливость. И вот потому люди, когда богов молят, справедливости у них простят. Надеются, значит, что есть она еще у богов, что не всю еще справедливость употребили те для своих нужд, никому кроме них самих не известных. А в мире самом нет никакой справедливости. Нет и не было никогда!.. И герцог твой – блажной и головой своею наверняка малость простуженный.
– А твой граф, значит… лучше?
– Да почему ж мой-то? – всплеснув руками, обиженно воскликнул Родерик.
– Да потому что выбор-то невелик. Или Ратхар, или Маркман. И с каждым днем у меня крепнет ощущение, что с выбором мы крупно ошиблись…
– Да что ж теперь-то спорить? – пожал плечами Родерик. – Что было – того не исправить. Ты при своем мнении будь, а я при своем останусь. В одном сойдемся: золото забирать надо, ноги в руки брать и поскорее отседова двигать куда подальше.
Дэвид почесал нос и сказал:
– Может быть, так и поступим… Может быть. Знаешь, о чем я подумал?..
– Не, откуда ж мне знать-то?
– Да ты не перебивай, послушай лучше!
– Ну?
– В этом дворце есть один человек, с которым мы так и не пообщались… Поговорить очень бы хотелось… а мы ее даже не видели.
– Эт ты о ком? – насторожился Родерик.
– О принцессе Биацке, о ком же еще.
Родерик поскреб щетину и спросил:
– Думаешь про похищение ейное с ней побеседовать?
– Вот именно.
– Можно, конечно… Хотя чего путного от девки услышать можно? Пусть даже и от прынцессы.
– Вот это мы завтра и узнаем, – сказал Дэвид. – А сейчас – спокойной ночи. Устал я, спать хочу.
– Ну, будь здрав. – И Родерик поднялся, чтобы уйти…
Они не слышали, как человек с тонкими усиками, чем-то напоминавший крысу, очень осторожно отодвинул голову от замочной скважины и буквально на цыпочках побежал по коридору прочь от апартаментов чужеземного колдуна Дэвида Брендома…
* * *
После завтрака, сообщив распорядителю слуг, чтобы с нынешнего дня ужин ему подавали в комнату, Дэвид зашел в ближайший закуток во дворце, убедился, что его никто не видит, и зачитал заклятие невидимости. Расспросы о Биацке могли вызвать у короля – и уж тем более у графа Маркмана – нездоровое любопытство. Даже если их и познакомят официально, наедине с принцессой поговорить не удастся, это было ясно как день.Найти комнату принцессы оказалось не так-то легко, особенно если учесть, что Дэвид и понятия не имел ни как выглядит Биацка, ни где расположены ее апартаменты. Пришлось отловить слугу и провести сеанс гипноза. Расспрошенный и тут же забывший обо всем слуга побежал по своим делам, а Дэвид поднялся в донжон, миновал один караул, затем второй, вытер ноги о половичок перед дверью и вошел в комнату принцессы.
Принцесса, как и положено приличной девушке, в свободное время занималась вышивкой. Судя по всему, она задумала монументальное полотно – то ли гобелен, то ли знамя – и в данный момент находилась в самом начале работы. К счастью, в комнате она была одна. Оглянулась на скрип открывающейся двери и удивленно подняла брови, никого не увидев.
Дэвид несколько секунда рассматривал ее.
Это была невысокая худенькая девушка лет семнадцати максимум. Она была по-своему красива… конечно, только с точки зрения тех, кому нравятся тощие девицы. С утра не причесывалась, тусклые золотистые волосы были заколоты кое-как на затылке. На лице было несколько веснушек. Не слишком богатое платье – так, удобный домашний наряд. Мягкие тапочки. Вообще, она не была похожа на принцессу. «Впрочем, – подумал Дэвид. – Ее папаша тоже на короля не похож».
Он щелкнул пальцами и сделался видимым. Принцесса, которая уже начала подниматься на ноги, чтобы выяснить, почему дверь в ее комнату так странно себя ведет, ахнула и упала обратно на стул. Она прижала ладони к подбородку и сейчас еще больше стала похожа на обычную тощую девчонку… перепуганную тощую девчонку. Глаза у нее округлились до такой степени, что Дэвид, смутившись, едва удержался от того, чтобы проверить, не расстегнута ли у него ширинка. Впечатление он произвел мощное, что и говорить…
– Не пугайтесь, – сказал он успокаивающе. – Я вам ничего не сделаю. Я хочу с вами поговорить. Меня зовут Дэвид Брендом… Можно сказать, я уже почти что придворный маг вашего отца…
Биацка вдруг спрятала лицо в ладонях и заплакала.
Дэвид удивился. Может, он не вовремя?.. Может, он ее слишком сильно напугал?.. Он открыл дверь, чтобы уйти… потом закрыл.
– Эээ… Принцесса?..
– Уйдите! – шмыгая носом, всхлипнула принцесса. – Слышите, уйдите!.. Вы, мерзкий, отвратительный, ничтожный колдунишка!
У Дэвида от удивления отвисла челюсть.
– Уйдите! Я ненавижу вас!.. – сквозь слезы воскликнула принцесса. – Я… я… я вас проклинаю!.. вот так!..
– Что я вам сделал?!.
– Вы?.. Вы еще спрашиваете?.. Уходите!.. Ну же, уходите!
Видя, что он и не собирается повиноваться, Биацка от бессильного гнева с каким-то трогательным, почти детским отчаянием топнула ножкой.
– Мы с вами даже не знакомы, – растерянно произнес Дэвид.
– Ну и что?!.. Разве помешало вам это разрушить всю мою жизнь!..
– О чем вы?!
Биацка вытерла слезы, шмыгнула носом и хрипло сказала:
– Я не желаю с вами разговаривать.
– Ну уж нет! – уперся Дэвид. – Я отсюда так просто не уйду!
– А я закричу!
– Кричите.
Он блефовал, но она, похоже, тоже – поскольку кричать принцесса не стала, а лишь поджала губки и прищурила глазки. Судя по всему, это выражение лица должно было обозначать крайнюю степень гнева вперемешку с презрением.
– Так и будете тут стоять?
– Так и буду.
– Да что вам еще от меня надо?! – крикнула Биацка и заплакала снова, на этот раз громко, навзрыд. Дэвид поспешно окружил комнату звукоизолирующим заклятием.
Дождавшись, пока принцесса немного успокоится, он взял свободный стул и сел напротив.
– Давайте поговорим. Чем я вас обидел?
– Будто бы вы сами не знаете!..
– Я ничего не знаю. Впрочем, я, кажется, догадываюсь… Герцог – очень обаятельный человек. Красивый, сильный… Говорить умеет красноречиво. Он вас похитил, но обращался очень галантно… и, в конце концов, сумел вас в себя… ну скажем так: он сумел вас очаровать. Так?
– Нет!
– Нет?
– Нет! Никто меня не похищал!
И снова заплакала.
«Уп-пс… – подумал Дэвид (надо заметить, что заодно в его голове пронеслось еще множество мыслей, в большинстве своем непечатных). -…она что же, так и будет в истерику впадать после каждого моего вопроса?»
Дождавшись в третий раз, когда иссякнет поток биацкиных слез, он негромко спросил:
– Что же произошло?
– Когда?
– Когда он вас похитил… Хорошо, хорошо, он вас не похищал, но на всех дорогах кричали именно об этом. И награду обещали тому, кто вас обратно доставит.
– Я сама сбежала, – как нечто само собой разумеющееся, ответила принцесса. – Я записку оставила… И потом отцу два письма отправила…
– Гм… – Дэвид почесал подбородок.
– Вы этого не знали?
– Нет, не знал.
– А мне говорили, что вы все знаете… Вы же колдун!
– Я действительно колдун, но я не всеведущ… Извините за неуместный вопрос, а… почему вы сбежали?
– Я любила герцога Ратхара… И по-прежнему люблю! – По щекам принцессы снова побежали слезы. – Если хотите, можете смеяться, но я… я люблю его больше жизни!
– Ага, – мрачно сказал Дэвид. – Прямо сейчас.
– Что – прямо сейчас?
– Смеяться начну. Как видите, от хохота по полу катаюсь.
– Я так и думала, – оскорблено выпрямилась Биацка. – Вы мерзкий, отвратительный, жалкий и…
– Перестаньте, – устало вздохнул Дэвид. – Вы это уже говорили. Как вы его могли полюбить, если он при дворе почти не появлялся?
– Как и надлежит всякому истинно благородному человеку, – назидательно заметила Биацка, – герцогу Ратхару вовсе не нужно было постоянно созерцать предмет своей любви, чтобы проникнуться к нему возвышенными чувствами. То же самое можно сказать и обо мне… Мы переписывались.
– Вы влюбились в человека, которого знали только по письмам?! – изумился Дэвид.
– Да.
– И вы его ни разу не видели?
– Почему же, – возразила принцесса. – Видела. Пять лет назад, когда он приезжал в Лаутаган для того, чтобы дать присягу моему отцу.
– С тех пор вы и переписываетесь?
Биацка молча кивнула.
– И сколько лет вам тогда было?
– Вообще-то это не ваше дело. – Она помолчала, давая возможность Дэвиду сполна уразуметь допущенную им бестактность, – …но если вам так уж интересно, могу ответить. Двенадцать.
«Чушь собачья… – подумал Дэвид. – Так не бывает». Потом он вспомнил, как в возрасте шестнадцати лет влюбился в девушку… с которой познакомился по интернету, а жила девушка, между прочим, в России – в жутко холодной стране, где по улицам ходят белые медведи. Они так никогда и не встретились, хотя одно время он был твердо уверен в том, что рано или поздно эмигрирует из Винланда. Он даже освоил русский язык настолько, чтобы читать Достоевского… со словарем. Дэвид даже валенки купил… а вот на билет денег уже не хватило.
– Кроме того, – сказала принцесса таким тоном, что стало ясно – она собирается «добить» Дэвида каким-то железобетонным аргументом, – герцог сам встретил меня на дороге к Стринкху. Целых два дня пути… и еще потом неделю в городе, пока мы готовились к свадьбе… нам о таком множестве вещей надо было с ним поговорить!.. Так вот, я его очень хорошо узнала за это время! И он оказался даже еще лучше, чем я думала!
Дэвид молчал, переваривая услышанное.
– А вы… а вы…
– Пожалуйста, не начинайте опять, принцесса. Я уже понял, что с вашей точки зрения я – монстр, людоед и вообще последний негодяй в этом мире…
– Так вы еще и людоед?..
– Нет. Я не людоед.
– Да, – сказала принцесса. – Да, вы не людоед… Вы еще хуже!
– А что произошло потом? – спросил Дэвид.
– Когда?
– В городе. Когда вы к свадьбе готовились. Почему свадьба не состоялась?
– Потому что на севере майрагины напали на Приграничье. Ратхар должен был срочно уехать. Нам пришлось отложить свадьбу… а потом… а потом меня действительно похитили!
– Граф Маркман?
– Да! Его люди!
– Неужели герцог оставил вас без охраны?
– Охрана была… но очень маленькая. Это ведь был его город. Там его все любили… ну почти все… Стоило только крикнуть…
– И почему же вы не крикнули? – иронично поинтересовался Дэвид.
– Да потому что меня предали!
– Кто?
– Шпионы Маркмана подкупили тех людей, у которых я жила! Они накормили солдат Ратхара отравленной пищей, а меня связали, заткнули рот какой-то тряпкой… они ее даже не постирали перед этим!.. – Возмущению Биацки не было предела. – Положили в большой сундук и таким образом вывезли из города!