Скорее! Прочь отсюда! Позвать на помощь!
Диккенсон ухватил ее за ноги. Изабелла начала брыкаться и царапаться, после чего насильник с криком отпрянул, а она, всхлипывая и превозмогая дурноту, ринулась прочь. Однако путь ей преградила тетя Минни.
– Тебе не ускользнуть, дитя мое. Бежать некуда. Изабелла пыталась собрать разбегающиеся мысли.
– Тетя Кэлли… Тетя Ди… Тетя Перси…
– Эти шлюхи тебе не помогут, – сладко улыбнулась Минни. – Они крепко спят, я об этом позаботилась.
Надежда покинула Изабеллу. Она скрючилась на полу, завернув вокруг лодыжек подол ночной рубашки. Лишь так она могла себя защитить.
Джастин. О, Джастин!
Но она понимала, что Керн за ней не придет. Она сама его прогнала. Девушка обхватила руками голову. Боже мой! Оставалось полагаться только на свой одурманенный разум.
– Почему ты не заставила ее слушаться? – ныл Диккенсон, утирая кровь с расцарапанного лица. – Я же говорил, она такая злобная, что от нее вянет мужская плоть.
– Она красивее, чем ты заслуживаешь, – возразила Минни. – Не бойся, непослушание – вещь поправимая.
Тетка вытащила из кармана передника ложку и маленькую склянку, затем не спеша подошла к Изабелле.
– Я не причиню тебе вреда, детка. Одна капля – и ты окажешься в волшебной стране, где тебя ожидают удовольствия.
Изабелла дождалась, пока она присядет на колени, и ударила изо всех сил по забинтованной руке. Минни взвыла, ложка со склянкой полетели в сторону.
Она была уже на пороге будуара, и тут ее схватили за волосы. От боли у нее посыпались искры из глаз, и она упала рядом с дородной Минни.
Оберегая руку, та повернулась к Диккенсону.
– Ну-ка, неумеха, помоги. Держи ее.
Негодяй прижал девушку к полу, но она продолжала извиваться, и попытки освободиться лишили ее остатка сил. Когда Минни снова поднесла ей ко рту ложку, Изабелла только крепко сжала губы.
Тогда женщина зажала ей нос.
– Как с тобой трудно! – бормотала она. – Я хочу, чтобы ты оставалась в этом доме, а я бы ухаживала за тобой как мать. Чего я всегда желала. Но ты не соглашалась, и Аврора тоже. Собиралась уехать с тобой, а меня бросить одну.
Мама?
Изабелла старалась ухватить ускользающую мысль. Глаза застилала чернота, от недостатка воздуха жгло в груди. Дольше выдержать она не могла и разжала губы.
Построенный из того же светлого камня, что и соседние дома, бордель выделялся в темноте. Портик с колоннами, три гранитные ступени ведут к скромной белой двери. Свет лишь в одном окне наверху.
Бывшая спальня Авроры.
Кто там сейчас?
Керн потянулся к медному молотку, но, передумав, нажал на ручку. Заперто.
– Войдем через черный ход, – предложил он.
Хатуэй мрачно кивнул и последовал за графом. Видимо, у него тоже появилось дурное предчувствие оттого, что в спальне Авроры горел свет. Неужели Минни опять в той комнате?
Скорее всего, это она учинила погром, разбросала вещи Авроры, а потом сделала вид, что на нее напали. Зачем? В дневнике не содержалось ничего порочащего эту женщину.
Может, она не искала дневник. Может, сама порезала себе руку, чтобы вернуть домой Изабеллу.
Несмотря на теплый вечер, Керн чувствовал озноб. Он не должен был оставлять Изабеллу в этом доме. Какой же он глупец, что выпустил ее из поля зрения! И теперь не успокоится, пока не заключит ее в свои объятия.
В конюшне полная тьма, в стойле фыркала лошадь, сырость от Прошедшего накануне дождя усиливала запах навоза.
Керн отворил дверь для слуг. Войдя, они с маркизом постояли, чтобы глаза привыкли к темноте неосвещенного коридора. Странно, в доме не ощущалось запаха готовящегося ужина, только мускусный запах борделя.
Неужели все отсюда ушли?
Граф начал подниматься по узенькой черной лестнице, медленно прокладывая путь в темноте. Все в порядке, ничего не случилось, Изабелла наверняка в спальне, видимо, уснула, поэтому не было света в окне. Или вместе с тетушками сидит в комнате Авроры, а они успокаивают ее в сердечном горе.
Однако рассуждения Керна не облегчали гнет дурного предчувствия. Теперь он никуда Изабеллу не отпустит. Женится на ней. А она пусть клянется чтить его и слушаться.
Хатуэй указал на закрытую дверь будуара Авроры, и граф приложил ухо к белой створке. Изнутри доносились приглушенные голоса, но дверь была заперта.
Изабелла выплюнула снадобье в лицо Минни.
Старая шлюха отскочила и краем передника начала протирать глаза.
– Неблагодарная девчонка, я желаю тебе добра.
Изабелла свернулась клубком на полу. Несмотря на ее сопротивление, часть настойки попала в желудок, и она понимала, что, когда опиум подействует, ее участь будет решена.
Диккенсон воспользуется ею по своему усмотрению, тетя Минни станет его поощрять, а у нее не хватит сил сопротивляться.
Оружие.
Изабелла оглядела комнату, но ничего подходящего не обнаружила. Тетя Минни все предусмотрела.
Догадка червем заползла в мозг девушки. Это Минни уничтожила мамины вещи, разорвала платья, разлила духи, опрокинула на столе чернильницу. Она ненавидела маму.
Она убила маму.
Страшная мысль оглушила Изабеллу. Тетя Минни хотела, чтобы она осталась, повторяла это снова и снова. А в дневнике мама писала, что собирается уехать с дочерью, а компаньонок оставить в борделе.
Мама боялась, что ее отравил кто-то из любовников. Но убийство не имело отношения к «Исповеди жрицы любви».
Оно произошло из-за того, что тетя Минни хотела удержать Изабеллу в борделе.
Сознание затуманилось. Опиум. Изабелла старалась не уснуть, сохранить ясность мысли, но теплая дымка окутала мозг-, все исчезло, осталось только смутное чувство опасности. Так хотелось спать, руки и ноги весили по сотне фунтов, внутри разгоралось желание. Джастин. Она хотела, чтобы он ее обнял. Девушка заметалась, ворсистый ковер царапал ее нежную кожу.
Издалека долетел голос Минни:
– Ну вот, дитя, похоже, ты глотнула достаточно, чтобы прийти в благостное расположение духа. Скоро ты поймешь, что это к лучшему.
– Посторонись. Она готова принять меня. Диккенсона.
Он возвышался над ней. Изабелла попыталась сосредоточить на нем взгляд, но его фигура раздвоилась. Не надо позволять до себя дотрагиваться.
– Неси ее на кровать, – приказала тетя Минни.
– За кого ты меня принимаешь, служанка?
– Делай, что тебе говорят. Я не позволю брать мою девочку на полу как суку.
Диккенсон с опаской подошел к Изабелле, словно ожидал, что она начнет драться. Но силы уже оставили ее, снадобье разлилось по жилам, лишило воли.
Диккенсон нагнулся, его холодные, потные руки вывели Изабеллу из дремы, и у нее вырвался крик ужаса:
– Не-е-ет!
Керн и Хатуэй шептались о том, что делать – стучать или нет, когда услышали за дверью вопль, который резанул графа, как осколок стекла. Изабелла!
– Отойдите! – приказал он маркизу.
Хатуэй едва успел отскочить, и Керн ударил плечом в белую створку. Деревянная панель застонала. Граф приналег, замок не выдержал, и дверь распахнулась.
Керн ворвался в будуар, за ним, не отставая, бежал маркиз. В комнате было темно и пусто, свет проникал из спальни.
Обезумев от страха, Керн молнией ворвался туда, и его глазам предстала леденящая душу картина.
У кровати с балдахином стоял голый по пояс Терренс Диккенсон, у изголовья суетилась Минни, гладила по волосам Изабеллу, что-то ворковала ей на ухо, а девушка неподвижно лежала с закрытыми глазами, облаченная лишь в тонкую белую рубашку, словно готовая к закланию жертва.
– Боже правый! – взорвался Хатуэй.
Кровавый туман ярости окутал графа, и, выкрикивая страшные проклятия, он бросился на Диккенсона. Тот проворно отскочил, но зацепился за стул и растянулся на ковре, протягивая вперед руку, чтобы остановить Керна.
– Я все объясню… меня втянула Минни… ничего не случилось… это ошибка…
– Ошибка? Черта с два!
Граф рванул Диккенсона с пола, кулак врезался ему в челюсть. Голова негодяя дернулась, глаза закрылись, и он, будто сломанная кукла, упал на пол.
Керн подошел к кровати. Минни попыталась закрыть собой Изабеллу, но маркиз, отстранив ее, завел ей руки за спину.
– О! – завопила она. – Как вы обращаетесь с моей рукой?
– Так же, как с ней будут обращаться в Ньюгейтской тюрьме!
– В Ньюгейте? По какому обвинению?
– По обвинению в убийстве Авроры Дарлинг, – безжалостно произнес маркиз.
Керн сел на кровать. Изабелла что-то невнятно бормотала, ее голова металась по подушке, соски приподнимали тонкую материю рубашки, обрисовывающей женственные линии тела. Боже! Шлюха привела сюда Диккенсона, чтобы тот изнасиловал Изабеллу!
Ярость снова захлестнула графа. И вместе с ней бесконечная нежность. Он дотронулся до теплой щеки девушки.
– Изабелла!
Веки вздрогнули, и она протянула к нему руки.
– Джастин?
– Я здесь, дорогая. – Керн нежно поцеловал ее. Изабелла открыла глаза, взгляд остановился на нем, губы сложились в улыбку.
– Я не… сплю?
Слова прозвучали неразборчиво. Обуреваемый страхом, Керн резко повернулся к Минни.
– Что ты ей дала? Яд?
– Конечно, нет, – возмутилась женщина. – Лишь капельку опиума. Я люблю ее гораздо сильнее вашего.
– Любовь? Тебе известны только эгоизм и зависть. Керн обнял Изабеллу, взял на руки и, наслаждаясь ее близостью, прижал к себе.
– Я здесь. И никогда тебя не оставлю.
– Нет! – закричала Минни. – Ты не можешь ее забрать.
– Может, – вмешался Хатуэй. – И если выйдет, по-моему, вы, мадам, никогда ее больше не увидите.
Он подтолкнул Минни к двери.
– Как вы смеете? – упиралась та. – У вас нет права отнимать ее у меня!
– Есть. Вы это прекрасно знаете.
– Ха! Швыряли иногда любимой девочке несколько монет, и все! Я позаботилась, чтобы она не получала ваши жалкие крохи и не принимала их за любовь.
Продолжая выворачивать ей руку, Хатуэй прошипел:
– Воровство, любезная, тоже преступление и еще одна причина отвести вас к судье.
– Не осмелитесь. Тогда вам придется объявить всему миру о своей интрижке с Авророй и признать, что вы отец Изабеллы.
Девушка непонимающе моргнула.
– Отец?
Взгляд маркиза остановился на ней, и, хотя Минни продолжала вырываться, он не сводил с дочери глаз. Суровые черты разгладились.
– Да, это правда, я твой отец.
Изабелла медленно покачала головой, ее распущенные волосы щекотали Керну лицо.
– Вы… и мама…
– Я любил ее всем сердцем… И если бы я имел, хотя бы половину отваги Джастина… – Глаза Хатуэя подозрительно блеснули, заставив его отвернуться.
Минни воспользовалась моментом, неожиданно вырвалась и бросилась к двери. Но маркиз догнал ее, повалил на пол и для надежности шарфом связал ей руки. Шлюха изрыгала потоки грязных ругательств.
Изабелла содрогнулась, а граф крепче прижал ее к себе, оберегая от неприятных картин и звуков, мечтая унести ее подальше отсюда, чтобы она поскорее забыла пережитое нынешней ночью предательство.
Хатуэй заставил Минни подняться на ноги.
– Я прикажу кучеру вернуться за этим. – Он кивнул на лежащего без чувств Диккенсона.
– Я сам препровожу их на Боу-стрит. Вам лучше держаться подальше от неприятностей.
– Нет, – покачал головой маркиз, посмотрел на Изабеллу и улыбнулся. – Пора делать то, что я считаю правильным. Тем более что вам, похоже, не до того.
Изабелла выгнулась в объятиях графа, прижимаясь к нему всем телом. Наркотик явно раскрепостил ее: мягкие губы скользнули по его шее, и Керн ощутил соблазнительное прикосновение языка. И свою отнюдь не своевременную реакцию.
– Молодой человек, надеюсь, вы немедленно узаконите свои отношения с моей дочерью, – твердо заявил маркиз.
– Как вам угодно, милорд. – Керн не мог сдержать радостной улыбки.
Спустя два часа карета Линвуда выехала на Большую северную дорогу. Уютно устроившись в бархатном чреве экипажа, граф крепко прижал к себе Изабеллу, которая свернулась под мягкой накидкой, с головы до пят укрывавшей ее. Под накидкой была только ночная рубашка, ибо Керн не решился побеспокоить девушку, уснувшую во время торопливых сборов.
Слуги в доме Линвуда со всех ног бросились исполнять его приказания: камердинер паковал чемоданы, кухарка наполняла яствами большую плетеную корзину, конюхи выводили упряжку лошадей. Каждый бросал удивленные взгляды, но никто не решился спросить, почему хозяин отправляется ночью в дальнее путешествие. Да еще в обществе юной дамы, которую не сопровождала пожилая компаньонка. Милорд не удосужился ничего объяснить, хотя слуги понимали: через несколько дней они узнают ответ.
Узнает ответ и все светское общество, поползут мелочные слухи. Керн улыбнулся в темноту. Пусть катятся к дьяволу! Он получил то, чего желал.
Изабелла пошевелилась, расправила руки и ноги, глубоко вздохнула. Потом глаза раскрылись, и она посмотрела на Керна. Рука погладила его сюртук, будто Изабелла хотела убедиться, что любимый, в самом деле, рядом.
– Джастин?
– Как ты себя чувствуешь? – Он поцеловал ее в лоб.
– Немного лучше… Голова не так кружится. – Изабелла оглянулась по сторонам, наконец, поняв, что они в карете. – Ты везешь меня в дом Линвуда?
– Нет, дорогая, я тебя похитил.
– Похитил? – нахмурилась она. – Но… я готова бежать с тобой куда угодно. И хотела тебе об этом сказать, когда тетя Минни… – Изабелла прикусила губу. – Не могу поверить… Все эти годы она была мне как мать…
– Не терзай себя, любовь моя. Выходит, ты ее совершенно не знала. Никто из нас не знал.
– Помнишь, тетя Перси заболела, – всхлипнула Изабелла, – Минни, наверно, дала ей яд, чтобы вернуть меня домой… Господи, мои остальные тетки…
– Крепко спали, – докончил за нее Керн. – Я велел доктору Сэдлеру навестить их пораньше и убедиться, что действие наркотика осталось без последствий. Также просил его заглянуть к Тримблу.
– Значит, сэр Джон… все-таки не мой отец?
– Нет.
– Лорд Хатуэй… неужели, правда?..
У меня нет отца. И если ты станешь его искать, я этого никогда не прощу. Керн похолодел.
– Да, любимая, Хатуэй – твой отец. Я узнал об этом перед тем, как мы пришли за тобой. – Он обхватил ладонями ее лицо. – Извини, если эта новость причиняет тебе боль. Но пройдет время, и ты поймешь, что он действительно тебя любит и всегда любил. Из-за тебя ему пришлось испытать неизмеримую муку.
Изабелла отвернулась к окну, за которым была ночь; только время от времени в каком-нибудь домике мелькал свет свечи.
– Почему-то я не чувствую к нему ненависти. Он подарил мне сестру, о которой я всегда мечтала. – Голос Изабеллы дрогнул. – А я так ее обидела.
Граф привлек ее к себе.
– Хелен потребуется время, чтобы осознать, что мы не подходили друг другу. Она все поймет, когда найдет свою любовь.
Вздохнув, Изабелла прижалась к любимому, рука зарылась под сюртук и поглаживала ему бок. Они были одни в полутемной карете, впереди долгие часы путешествия. Керн вспомнил, что под накидкой у нее только ночная рубашка. Стоило откинуть накидку и…
Но Изабелла перенесла страшное потрясение, ее следовало щадить, а не пользоваться беззащитным положением.
– Джастин, я слишком поторопилась отвергнуть твое предложение. Я хочу стать твоей любовницей. Всем сердцем.
Керн почувствовал, как в нем поднялась волна любви и желания. Изабелла еще не знала, куда они едут.
– Я хочу тебе кое-что сказать. – Граф осекся, ибо пальцы Изабеллы скользнули вниз и начали одну за другой расстегивать пуговицы на его брюках.
– Если ты, в самом деле, хочешь меня, то нужно договориться о некоторых правилах.
– Правилах? – отозвался Керн, неспособный ни о чем думать.
– Да. Ты посвятишь жизнь мне и нашим детям. Забудешь о других женщинах. Ни одна из них никогда не будет касаться тебя вот так.
Когда изящные пальцы обхватили его плоть, Керн застонал, из последних сил пытаясь сохранить хладнокровие.
– Изабелла… любимая, подожди. Это насчет тебя в роли моей любовницы.
– М-м… Если ты сделаешь так, как я говорю, я буду твоей на всю жизнь. И постараюсь всегда доставлять тебе удовольствие. – С неожиданным проворством Изабелла выскользнула из его объятий и встала на колени перед ним. Все мысли разом вылетели у Керна из головы, ибо ее пальцы медленно продолжали свою игру. – Ты мой, – шептала она. – Только мой.
Керн ощущал на чреслах ее горячее дыхание; пальцы нащупали капельку жидкости, размазали, и он сжал кулаки, чтобы удержаться от искушения.
– Знаешь, я подслушивала, когда мои тетушки шептались, – медленно продолжала Изабелла. – Их слова меня ужасали и привлекали. Но я никогда не думала, что смогу проделывать такие вещи с мужчиной, пока не встретила тебя.
Она потерлась щекой о его напрягшуюся плоть, затем наклонилась и подарила интимный поцелуй.
Керн почувствовал, что конец близится, и вцепился рукой в сиденье. А Изабелла ласкала его и руками, и ртом. Не в силах больше выносить сладкую муку, он рывком усадил ее к себе на колени, завернул до пояса накидку и рубашку, нащупал гладкие ягодицы. Изабелла оседлала его, вцепившись в плечи.
Он нежно прикоснулся к заветному треугольнику, ощутил влагу желания, потом усадил так, что весь его жар оказался в ней, и стал легонько массировать холмик. Изабелла застонала от наслаждения, мускулы ритмично сжимались вокруг его плоти. Керн разделил ее радость, выплеснув в нее семя и душу.
Он чувствовал величайшее удовлетворение. Немного погодя он снова начал ощущать покачивание кареты и свежий аромат ее волос.
– Я люблю тебя, Венера Изабелла Дарлинг, – хрипло произнес Керн.
– А я тебя. – Изабелла устроилась у него на плече. – Наверное, счастливее быть невозможно.
– Возможно, если ты узнаешь, куда мы направляемся. Пальцы скользнули по его щеке, словно она еще не могла поверить, что возлюбленный рядом.
– В Дербишир, в твое поместье.
Керн покачал головой.
– Попробуй угадать со второго раза.
Изабелла медленно выпрямилась, глядя в темноту ночи.
– Не могу себе представить, – наконец сказала она. – Куда?
– В местечко на границе с Шотландией.
– Шотландия? Почему?..
Керн ощутил ее напряжение, и решил дольше не мучить.
– Любовь моя, мы едем в Гретна-Грин, ближайшее место, где можем пожениться без всяких разрешений. – Изабелла не двинулась, не произнесла ни слова. – Ведь я не просил официально твоей руки. Ты согласна выйти за меня замуж?
Изабелла с радостным криком бросилась к нему в объятия.
– О, Джастин! Я даже не мечтала! Конечно, согласна! Керн удовлетворенно провел рукой по ее спутанным волосам.
– А теперь выслушай мои правила. Во-первых, и это самое главное, обещай всегда быть со мной и не ввязываться ни в какие неприятности.
– Обещаю! Как я могу разлучиться с тобой? С моим самым любимым? – нежно улыбнулась она. – Как замечательно быть такой счастливой! Замечательно и восхитительно!
– Так будет всегда. – Керн горячо поцеловал ее в щеку. – Я намерен посвятить жизнь тому, чтобы каждый день приносил тебе счастье.
Наслаждаясь биением его сердца, Изабелла положила голову ему на плечо и радостно вздохнула. Она почувствовала себя божественно свободной от тайн прошлого. Любимый дал ей так много: гордость за себя, силу неувядающего чувства и веру в счастливый конец сказки.
Диккенсон ухватил ее за ноги. Изабелла начала брыкаться и царапаться, после чего насильник с криком отпрянул, а она, всхлипывая и превозмогая дурноту, ринулась прочь. Однако путь ей преградила тетя Минни.
– Тебе не ускользнуть, дитя мое. Бежать некуда. Изабелла пыталась собрать разбегающиеся мысли.
– Тетя Кэлли… Тетя Ди… Тетя Перси…
– Эти шлюхи тебе не помогут, – сладко улыбнулась Минни. – Они крепко спят, я об этом позаботилась.
Надежда покинула Изабеллу. Она скрючилась на полу, завернув вокруг лодыжек подол ночной рубашки. Лишь так она могла себя защитить.
Джастин. О, Джастин!
Но она понимала, что Керн за ней не придет. Она сама его прогнала. Девушка обхватила руками голову. Боже мой! Оставалось полагаться только на свой одурманенный разум.
– Почему ты не заставила ее слушаться? – ныл Диккенсон, утирая кровь с расцарапанного лица. – Я же говорил, она такая злобная, что от нее вянет мужская плоть.
– Она красивее, чем ты заслуживаешь, – возразила Минни. – Не бойся, непослушание – вещь поправимая.
Тетка вытащила из кармана передника ложку и маленькую склянку, затем не спеша подошла к Изабелле.
– Я не причиню тебе вреда, детка. Одна капля – и ты окажешься в волшебной стране, где тебя ожидают удовольствия.
Изабелла дождалась, пока она присядет на колени, и ударила изо всех сил по забинтованной руке. Минни взвыла, ложка со склянкой полетели в сторону.
Она была уже на пороге будуара, и тут ее схватили за волосы. От боли у нее посыпались искры из глаз, и она упала рядом с дородной Минни.
Оберегая руку, та повернулась к Диккенсону.
– Ну-ка, неумеха, помоги. Держи ее.
Негодяй прижал девушку к полу, но она продолжала извиваться, и попытки освободиться лишили ее остатка сил. Когда Минни снова поднесла ей ко рту ложку, Изабелла только крепко сжала губы.
Тогда женщина зажала ей нос.
– Как с тобой трудно! – бормотала она. – Я хочу, чтобы ты оставалась в этом доме, а я бы ухаживала за тобой как мать. Чего я всегда желала. Но ты не соглашалась, и Аврора тоже. Собиралась уехать с тобой, а меня бросить одну.
Мама?
Изабелла старалась ухватить ускользающую мысль. Глаза застилала чернота, от недостатка воздуха жгло в груди. Дольше выдержать она не могла и разжала губы.
Построенный из того же светлого камня, что и соседние дома, бордель выделялся в темноте. Портик с колоннами, три гранитные ступени ведут к скромной белой двери. Свет лишь в одном окне наверху.
Бывшая спальня Авроры.
Кто там сейчас?
Керн потянулся к медному молотку, но, передумав, нажал на ручку. Заперто.
– Войдем через черный ход, – предложил он.
Хатуэй мрачно кивнул и последовал за графом. Видимо, у него тоже появилось дурное предчувствие оттого, что в спальне Авроры горел свет. Неужели Минни опять в той комнате?
Скорее всего, это она учинила погром, разбросала вещи Авроры, а потом сделала вид, что на нее напали. Зачем? В дневнике не содержалось ничего порочащего эту женщину.
Может, она не искала дневник. Может, сама порезала себе руку, чтобы вернуть домой Изабеллу.
Несмотря на теплый вечер, Керн чувствовал озноб. Он не должен был оставлять Изабеллу в этом доме. Какой же он глупец, что выпустил ее из поля зрения! И теперь не успокоится, пока не заключит ее в свои объятия.
В конюшне полная тьма, в стойле фыркала лошадь, сырость от Прошедшего накануне дождя усиливала запах навоза.
Керн отворил дверь для слуг. Войдя, они с маркизом постояли, чтобы глаза привыкли к темноте неосвещенного коридора. Странно, в доме не ощущалось запаха готовящегося ужина, только мускусный запах борделя.
Неужели все отсюда ушли?
Граф начал подниматься по узенькой черной лестнице, медленно прокладывая путь в темноте. Все в порядке, ничего не случилось, Изабелла наверняка в спальне, видимо, уснула, поэтому не было света в окне. Или вместе с тетушками сидит в комнате Авроры, а они успокаивают ее в сердечном горе.
Однако рассуждения Керна не облегчали гнет дурного предчувствия. Теперь он никуда Изабеллу не отпустит. Женится на ней. А она пусть клянется чтить его и слушаться.
Хатуэй указал на закрытую дверь будуара Авроры, и граф приложил ухо к белой створке. Изнутри доносились приглушенные голоса, но дверь была заперта.
Изабелла выплюнула снадобье в лицо Минни.
Старая шлюха отскочила и краем передника начала протирать глаза.
– Неблагодарная девчонка, я желаю тебе добра.
Изабелла свернулась клубком на полу. Несмотря на ее сопротивление, часть настойки попала в желудок, и она понимала, что, когда опиум подействует, ее участь будет решена.
Диккенсон воспользуется ею по своему усмотрению, тетя Минни станет его поощрять, а у нее не хватит сил сопротивляться.
Оружие.
Изабелла оглядела комнату, но ничего подходящего не обнаружила. Тетя Минни все предусмотрела.
Догадка червем заползла в мозг девушки. Это Минни уничтожила мамины вещи, разорвала платья, разлила духи, опрокинула на столе чернильницу. Она ненавидела маму.
Она убила маму.
Страшная мысль оглушила Изабеллу. Тетя Минни хотела, чтобы она осталась, повторяла это снова и снова. А в дневнике мама писала, что собирается уехать с дочерью, а компаньонок оставить в борделе.
Мама боялась, что ее отравил кто-то из любовников. Но убийство не имело отношения к «Исповеди жрицы любви».
Оно произошло из-за того, что тетя Минни хотела удержать Изабеллу в борделе.
Сознание затуманилось. Опиум. Изабелла старалась не уснуть, сохранить ясность мысли, но теплая дымка окутала мозг-, все исчезло, осталось только смутное чувство опасности. Так хотелось спать, руки и ноги весили по сотне фунтов, внутри разгоралось желание. Джастин. Она хотела, чтобы он ее обнял. Девушка заметалась, ворсистый ковер царапал ее нежную кожу.
Издалека долетел голос Минни:
– Ну вот, дитя, похоже, ты глотнула достаточно, чтобы прийти в благостное расположение духа. Скоро ты поймешь, что это к лучшему.
– Посторонись. Она готова принять меня. Диккенсона.
Он возвышался над ней. Изабелла попыталась сосредоточить на нем взгляд, но его фигура раздвоилась. Не надо позволять до себя дотрагиваться.
– Неси ее на кровать, – приказала тетя Минни.
– За кого ты меня принимаешь, служанка?
– Делай, что тебе говорят. Я не позволю брать мою девочку на полу как суку.
Диккенсон с опаской подошел к Изабелле, словно ожидал, что она начнет драться. Но силы уже оставили ее, снадобье разлилось по жилам, лишило воли.
Диккенсон нагнулся, его холодные, потные руки вывели Изабеллу из дремы, и у нее вырвался крик ужаса:
– Не-е-ет!
Керн и Хатуэй шептались о том, что делать – стучать или нет, когда услышали за дверью вопль, который резанул графа, как осколок стекла. Изабелла!
– Отойдите! – приказал он маркизу.
Хатуэй едва успел отскочить, и Керн ударил плечом в белую створку. Деревянная панель застонала. Граф приналег, замок не выдержал, и дверь распахнулась.
Керн ворвался в будуар, за ним, не отставая, бежал маркиз. В комнате было темно и пусто, свет проникал из спальни.
Обезумев от страха, Керн молнией ворвался туда, и его глазам предстала леденящая душу картина.
У кровати с балдахином стоял голый по пояс Терренс Диккенсон, у изголовья суетилась Минни, гладила по волосам Изабеллу, что-то ворковала ей на ухо, а девушка неподвижно лежала с закрытыми глазами, облаченная лишь в тонкую белую рубашку, словно готовая к закланию жертва.
– Боже правый! – взорвался Хатуэй.
Кровавый туман ярости окутал графа, и, выкрикивая страшные проклятия, он бросился на Диккенсона. Тот проворно отскочил, но зацепился за стул и растянулся на ковре, протягивая вперед руку, чтобы остановить Керна.
– Я все объясню… меня втянула Минни… ничего не случилось… это ошибка…
– Ошибка? Черта с два!
Граф рванул Диккенсона с пола, кулак врезался ему в челюсть. Голова негодяя дернулась, глаза закрылись, и он, будто сломанная кукла, упал на пол.
Керн подошел к кровати. Минни попыталась закрыть собой Изабеллу, но маркиз, отстранив ее, завел ей руки за спину.
– О! – завопила она. – Как вы обращаетесь с моей рукой?
– Так же, как с ней будут обращаться в Ньюгейтской тюрьме!
– В Ньюгейте? По какому обвинению?
– По обвинению в убийстве Авроры Дарлинг, – безжалостно произнес маркиз.
Керн сел на кровать. Изабелла что-то невнятно бормотала, ее голова металась по подушке, соски приподнимали тонкую материю рубашки, обрисовывающей женственные линии тела. Боже! Шлюха привела сюда Диккенсона, чтобы тот изнасиловал Изабеллу!
Ярость снова захлестнула графа. И вместе с ней бесконечная нежность. Он дотронулся до теплой щеки девушки.
– Изабелла!
Веки вздрогнули, и она протянула к нему руки.
– Джастин?
– Я здесь, дорогая. – Керн нежно поцеловал ее. Изабелла открыла глаза, взгляд остановился на нем, губы сложились в улыбку.
– Я не… сплю?
Слова прозвучали неразборчиво. Обуреваемый страхом, Керн резко повернулся к Минни.
– Что ты ей дала? Яд?
– Конечно, нет, – возмутилась женщина. – Лишь капельку опиума. Я люблю ее гораздо сильнее вашего.
– Любовь? Тебе известны только эгоизм и зависть. Керн обнял Изабеллу, взял на руки и, наслаждаясь ее близостью, прижал к себе.
– Я здесь. И никогда тебя не оставлю.
– Нет! – закричала Минни. – Ты не можешь ее забрать.
– Может, – вмешался Хатуэй. – И если выйдет, по-моему, вы, мадам, никогда ее больше не увидите.
Он подтолкнул Минни к двери.
– Как вы смеете? – упиралась та. – У вас нет права отнимать ее у меня!
– Есть. Вы это прекрасно знаете.
– Ха! Швыряли иногда любимой девочке несколько монет, и все! Я позаботилась, чтобы она не получала ваши жалкие крохи и не принимала их за любовь.
Продолжая выворачивать ей руку, Хатуэй прошипел:
– Воровство, любезная, тоже преступление и еще одна причина отвести вас к судье.
– Не осмелитесь. Тогда вам придется объявить всему миру о своей интрижке с Авророй и признать, что вы отец Изабеллы.
Девушка непонимающе моргнула.
– Отец?
Взгляд маркиза остановился на ней, и, хотя Минни продолжала вырываться, он не сводил с дочери глаз. Суровые черты разгладились.
– Да, это правда, я твой отец.
Изабелла медленно покачала головой, ее распущенные волосы щекотали Керну лицо.
– Вы… и мама…
– Я любил ее всем сердцем… И если бы я имел, хотя бы половину отваги Джастина… – Глаза Хатуэя подозрительно блеснули, заставив его отвернуться.
Минни воспользовалась моментом, неожиданно вырвалась и бросилась к двери. Но маркиз догнал ее, повалил на пол и для надежности шарфом связал ей руки. Шлюха изрыгала потоки грязных ругательств.
Изабелла содрогнулась, а граф крепче прижал ее к себе, оберегая от неприятных картин и звуков, мечтая унести ее подальше отсюда, чтобы она поскорее забыла пережитое нынешней ночью предательство.
Хатуэй заставил Минни подняться на ноги.
– Я прикажу кучеру вернуться за этим. – Он кивнул на лежащего без чувств Диккенсона.
– Я сам препровожу их на Боу-стрит. Вам лучше держаться подальше от неприятностей.
– Нет, – покачал головой маркиз, посмотрел на Изабеллу и улыбнулся. – Пора делать то, что я считаю правильным. Тем более что вам, похоже, не до того.
Изабелла выгнулась в объятиях графа, прижимаясь к нему всем телом. Наркотик явно раскрепостил ее: мягкие губы скользнули по его шее, и Керн ощутил соблазнительное прикосновение языка. И свою отнюдь не своевременную реакцию.
– Молодой человек, надеюсь, вы немедленно узаконите свои отношения с моей дочерью, – твердо заявил маркиз.
– Как вам угодно, милорд. – Керн не мог сдержать радостной улыбки.
Спустя два часа карета Линвуда выехала на Большую северную дорогу. Уютно устроившись в бархатном чреве экипажа, граф крепко прижал к себе Изабеллу, которая свернулась под мягкой накидкой, с головы до пят укрывавшей ее. Под накидкой была только ночная рубашка, ибо Керн не решился побеспокоить девушку, уснувшую во время торопливых сборов.
Слуги в доме Линвуда со всех ног бросились исполнять его приказания: камердинер паковал чемоданы, кухарка наполняла яствами большую плетеную корзину, конюхи выводили упряжку лошадей. Каждый бросал удивленные взгляды, но никто не решился спросить, почему хозяин отправляется ночью в дальнее путешествие. Да еще в обществе юной дамы, которую не сопровождала пожилая компаньонка. Милорд не удосужился ничего объяснить, хотя слуги понимали: через несколько дней они узнают ответ.
Узнает ответ и все светское общество, поползут мелочные слухи. Керн улыбнулся в темноту. Пусть катятся к дьяволу! Он получил то, чего желал.
Изабелла пошевелилась, расправила руки и ноги, глубоко вздохнула. Потом глаза раскрылись, и она посмотрела на Керна. Рука погладила его сюртук, будто Изабелла хотела убедиться, что любимый, в самом деле, рядом.
– Джастин?
– Как ты себя чувствуешь? – Он поцеловал ее в лоб.
– Немного лучше… Голова не так кружится. – Изабелла оглянулась по сторонам, наконец, поняв, что они в карете. – Ты везешь меня в дом Линвуда?
– Нет, дорогая, я тебя похитил.
– Похитил? – нахмурилась она. – Но… я готова бежать с тобой куда угодно. И хотела тебе об этом сказать, когда тетя Минни… – Изабелла прикусила губу. – Не могу поверить… Все эти годы она была мне как мать…
– Не терзай себя, любовь моя. Выходит, ты ее совершенно не знала. Никто из нас не знал.
– Помнишь, тетя Перси заболела, – всхлипнула Изабелла, – Минни, наверно, дала ей яд, чтобы вернуть меня домой… Господи, мои остальные тетки…
– Крепко спали, – докончил за нее Керн. – Я велел доктору Сэдлеру навестить их пораньше и убедиться, что действие наркотика осталось без последствий. Также просил его заглянуть к Тримблу.
– Значит, сэр Джон… все-таки не мой отец?
– Нет.
– Лорд Хатуэй… неужели, правда?..
У меня нет отца. И если ты станешь его искать, я этого никогда не прощу. Керн похолодел.
– Да, любимая, Хатуэй – твой отец. Я узнал об этом перед тем, как мы пришли за тобой. – Он обхватил ладонями ее лицо. – Извини, если эта новость причиняет тебе боль. Но пройдет время, и ты поймешь, что он действительно тебя любит и всегда любил. Из-за тебя ему пришлось испытать неизмеримую муку.
Изабелла отвернулась к окну, за которым была ночь; только время от времени в каком-нибудь домике мелькал свет свечи.
– Почему-то я не чувствую к нему ненависти. Он подарил мне сестру, о которой я всегда мечтала. – Голос Изабеллы дрогнул. – А я так ее обидела.
Граф привлек ее к себе.
– Хелен потребуется время, чтобы осознать, что мы не подходили друг другу. Она все поймет, когда найдет свою любовь.
Вздохнув, Изабелла прижалась к любимому, рука зарылась под сюртук и поглаживала ему бок. Они были одни в полутемной карете, впереди долгие часы путешествия. Керн вспомнил, что под накидкой у нее только ночная рубашка. Стоило откинуть накидку и…
Но Изабелла перенесла страшное потрясение, ее следовало щадить, а не пользоваться беззащитным положением.
– Джастин, я слишком поторопилась отвергнуть твое предложение. Я хочу стать твоей любовницей. Всем сердцем.
Керн почувствовал, как в нем поднялась волна любви и желания. Изабелла еще не знала, куда они едут.
– Я хочу тебе кое-что сказать. – Граф осекся, ибо пальцы Изабеллы скользнули вниз и начали одну за другой расстегивать пуговицы на его брюках.
– Если ты, в самом деле, хочешь меня, то нужно договориться о некоторых правилах.
– Правилах? – отозвался Керн, неспособный ни о чем думать.
– Да. Ты посвятишь жизнь мне и нашим детям. Забудешь о других женщинах. Ни одна из них никогда не будет касаться тебя вот так.
Когда изящные пальцы обхватили его плоть, Керн застонал, из последних сил пытаясь сохранить хладнокровие.
– Изабелла… любимая, подожди. Это насчет тебя в роли моей любовницы.
– М-м… Если ты сделаешь так, как я говорю, я буду твоей на всю жизнь. И постараюсь всегда доставлять тебе удовольствие. – С неожиданным проворством Изабелла выскользнула из его объятий и встала на колени перед ним. Все мысли разом вылетели у Керна из головы, ибо ее пальцы медленно продолжали свою игру. – Ты мой, – шептала она. – Только мой.
Керн ощущал на чреслах ее горячее дыхание; пальцы нащупали капельку жидкости, размазали, и он сжал кулаки, чтобы удержаться от искушения.
– Знаешь, я подслушивала, когда мои тетушки шептались, – медленно продолжала Изабелла. – Их слова меня ужасали и привлекали. Но я никогда не думала, что смогу проделывать такие вещи с мужчиной, пока не встретила тебя.
Она потерлась щекой о его напрягшуюся плоть, затем наклонилась и подарила интимный поцелуй.
Керн почувствовал, что конец близится, и вцепился рукой в сиденье. А Изабелла ласкала его и руками, и ртом. Не в силах больше выносить сладкую муку, он рывком усадил ее к себе на колени, завернул до пояса накидку и рубашку, нащупал гладкие ягодицы. Изабелла оседлала его, вцепившись в плечи.
Он нежно прикоснулся к заветному треугольнику, ощутил влагу желания, потом усадил так, что весь его жар оказался в ней, и стал легонько массировать холмик. Изабелла застонала от наслаждения, мускулы ритмично сжимались вокруг его плоти. Керн разделил ее радость, выплеснув в нее семя и душу.
Он чувствовал величайшее удовлетворение. Немного погодя он снова начал ощущать покачивание кареты и свежий аромат ее волос.
– Я люблю тебя, Венера Изабелла Дарлинг, – хрипло произнес Керн.
– А я тебя. – Изабелла устроилась у него на плече. – Наверное, счастливее быть невозможно.
– Возможно, если ты узнаешь, куда мы направляемся. Пальцы скользнули по его щеке, словно она еще не могла поверить, что возлюбленный рядом.
– В Дербишир, в твое поместье.
Керн покачал головой.
– Попробуй угадать со второго раза.
Изабелла медленно выпрямилась, глядя в темноту ночи.
– Не могу себе представить, – наконец сказала она. – Куда?
– В местечко на границе с Шотландией.
– Шотландия? Почему?..
Керн ощутил ее напряжение, и решил дольше не мучить.
– Любовь моя, мы едем в Гретна-Грин, ближайшее место, где можем пожениться без всяких разрешений. – Изабелла не двинулась, не произнесла ни слова. – Ведь я не просил официально твоей руки. Ты согласна выйти за меня замуж?
Изабелла с радостным криком бросилась к нему в объятия.
– О, Джастин! Я даже не мечтала! Конечно, согласна! Керн удовлетворенно провел рукой по ее спутанным волосам.
– А теперь выслушай мои правила. Во-первых, и это самое главное, обещай всегда быть со мной и не ввязываться ни в какие неприятности.
– Обещаю! Как я могу разлучиться с тобой? С моим самым любимым? – нежно улыбнулась она. – Как замечательно быть такой счастливой! Замечательно и восхитительно!
– Так будет всегда. – Керн горячо поцеловал ее в щеку. – Я намерен посвятить жизнь тому, чтобы каждый день приносил тебе счастье.
Наслаждаясь биением его сердца, Изабелла положила голову ему на плечо и радостно вздохнула. Она почувствовала себя божественно свободной от тайн прошлого. Любимый дал ей так много: гордость за себя, силу неувядающего чувства и веру в счастливый конец сказки.