Страница:
– Вы сильно превысили свои полномочия. Вам не следовало вмешиваться.
– А вам не следовало угрожать лорду Реймонду, словно он настоящий преступник. Я знаю его с детства и утверждаю, что он невиновен.
– Понимаю. Вы требуете доказательств, что мою мать отравили. Но в отношении лорда Реймонда я лишена вашей привилегии и не имею права требовать доказательств его честности.
– Не имеете. А теперь идемте, пока весь Лондон не заметил, как мы ссоримся.
Изабелла, наконец, поняла, что на улице много людей, и не знает, сколько, любопытных глаз следило за ними.
Девушка подавила гнев и последовала за графом к коляске. Он помог ей сесть, а когда лошадь перешла на рысь и экипаж покатился по мостовой, повернулся к Изабелле.
– Назовите мне других мужчин, которых вы собираетесь опросить.
Как бы не так! Больше она не позволит ему вмешиваться в ее дела.
– Рискую повториться, но скажу вам опять: это моя тайна.
Лицо Керна посуровело, и он уставился на дорогу.
– Полагаю, все они описаны в воспоминаниях, которые вы упорно не хотите мне показать.
Изабелла поджала губы. Его цель не помочь ей, а предупредить себе подобных. Мужчины их положения составляют тесный круг, оберегая репутацию друг друга.
Граф посмотрел на нее так пристально, что девушка испугалась, как бы он не догадался, что дневник находится в пределах его досягаемости. Нет, он не знал. Просто не мог ничего знать. Ведь она настолько осторожна, что, переодеваясь, следила за тем, чтобы даже Кэлли ни о чем не заподозрила.
– Один из джентльменов в вашем списке – Джон Тримбл? – предположил граф.
Девушка похолодела. Значит, вспомнил ту карточную игру во время ее первого бала. Но Керн не должен был совать нос в прошлое Тримбла. Нельзя допустить, чтобы он понял, что от нее отвернулся собственный отец.
– Вы не можете быть в этом уверены.
– Не могу, но правду выяснить не так сложно. – Керн снова переключился на дорогу, и Изабелла заметила, что они едут на юг по оживленной Риджент-стрит.
– Куда мы направляемся?
– По-моему, Тримбл – член нескольких клубов, поэтому нам не составит труда его найти.
– Его нет в городе, – возразила девушка. – Вы же слышали, что он собирался в провинцию.
– А мы посмотрим, не вернулся ли он.
Несносный Керн! Она хотела настоять, чтобы граф отвез ее к Хатуэям, но потом испугалась, как бы он не поехал допрашивать Тримбла один и не испортил эффект неожиданности. По крайней мере, она услышит, как старик будет оправдываться, и объяснять смерть ее матери.
На Сент-Джеймс-стрит граф остановился перед зданием, которое выглядело очень симпатичным загородным особняком, хотя и было расположено в центре города. Керн нетерпеливо мотнул головой, и к ним заторопился привратник, который, приподняв шляпу и почесав лысеющую голову, ответил на заданный вопрос:
– Невысокий человек со шрамом? Кажется, я видел его в «Будлз». Милорд желает, чтобы я навел справки?
Милорд бросил ему монету. Слуга подхватил ее на лету, кинулся через дорогу в другой фешенебельный клуб и через несколько минут вернулся с нужными сведениями. Сэр Джон жил в довольно мрачном районе по соседству с Хаймаркетом.
Скрывая торжество, Керн направил фаэтон по указанному адресу. И хотя Изабелла сидела как примерная ученица гувернантки, он чувствовал, что внутри у нее все клокочет от возбуждения. Она, конечно, знала, где проживал Тримбл, но постаралась насолить Керну.
А он старался насолить ей.
Граф быстро проехал по запруженным улицам и отыскал и страшный дом среди таких же неприглядных строений. Удивительно, как человек, живущий в стесненных обстоятельствах, мог позволить столь дорогое удовольствие прием Авроры Дарлинг. Этот вопрос он и намеревался задать.
Но Тримбла дома не оказалось. Вышедшая на стук экономка сообщила, что он еще не вернулся из поездки, и Керну пришлось откланяться, сказав на прощание, что он заедет в пятницу утром.
– Видите, – усмехнулась Изабелла, – я же вам говорила, что он уехал. И не смейте приезжать сюда без меня. Теперь вопросы буду задавать я. Его преподобие рассказал бы гораздо больше, если бы обвинения были решительнее.
Керн мрачно посмотрел на девушку.
– Забудьте о нем, он не из тех, кто может оказаться в числе виновных.
– Почему? У него был мотив. Если вы и с Тримблом намереваетесь обойтись так же безрассудно, лучше предоставьте допрос мне.
– Черта с два! – вырвалось у графа, который никогда не ругался при женщинах, но Изабелла Дарлинг вывела его из себя. – Я намерен держать вас в узде. Иначе недостаток воспитания заведет вас неизвестно куда.
– Недостаток воспитания? Это говорит сын Линвуда?
– Именно недостаток воспитания. – Керн решил не поддаваться на провокацию. – Вдруг кто-нибудь заметит, что вы посещаете джентльмена без должного сопровождающего. – Граф чуть не сказал: «Вы же себя погубите». – Вы навлечете позор на леди Хелен и ее отца.
Изабелла с достоинством выпрямилась.
– Я прекрасно знаю, как должна вести себя леди. У меня тоже была гувернантка, которая учила, как делать реверанс и говорить с благородными людьми… Ох!
Встревоженный этим, восклицанием, Керн проследил за ее взглядом. На другой стороне группа уличных мальчишек с криками и насмешками разглядывала нечто находившееся в середине их кружка.
К удивлению Керна, Изабелла, схватив кнут, бросилась к подросткам.
– Боже правый! – изумился граф и кинулся следом. В какую еще нелепую историю попадет эта женщина из-за своего дурного воспитания?
Единственный взмах кнута, и маленькие оборванцы, бросились врассыпную. Девушка подхватила с мостовой испуганный рыжий с серыми подпалинами комочек и прижала к груди.
– Керн, собачка! Посмотрите, какая прелестная!
– Это он, – поправил граф, осматривая дрожащее создание, чтобы убедиться, что животное не ранено. Шерсть свалялась на его болтающихся ушах и коротком хвостике. – Он запаршивел, поэтому лучше опустите его на землю.
– Нет! – Изабелла грозно посмотрела на графа. – Несносные мальчишки вернутся и опять начнут его мучить.
– И что же вы намерены с ним делать?
– Заберу домой.
– Позвольте вам напомнить, что жилище Хатуэя не наш дом, и вы не вправе навязывать маркизу шелудивую дворнягу.
Девушка побледнела, однако не выпустила щенка из рук, и гладила его по серому пятну на лбу до тех пор, пока сам не успокоился.
– У меня есть свой дом, где он потом и будет жить. А пока я с ним не расстанусь.
Она круто повернулась и направилась к коляске. Графу осталось только последовать за ней, досадуя на то, что Изабелла выставила его первостепенной скотиной. Кто он такой, чтобы противиться всякому проявлению доброты? Неужели он настолько ее презирал, что отрицал наличие у девушки всяких человеческих чувств?
Граф подсадил ее в экипаж, и Изабелла улыбнулась крошечному заморышу. Ветерок играл ее кудрями, луч солнца окрасил щеки. Истинная леди, исправляющая грубую несправедливость жизни. Керн поймал себя на мысли, что был бы доволен и половиной внимания, которое доставалось щенку.
Просто смешно, что все его нутро сводило от ревности к какому-то Богом забытому комочку шерсти. Тем не менее, он горел желанием узнать, кого еще Изабелла подозревала в убийстве. Кто в последние недели пользовался ее особым вниманием?
Например, Чарлз Мобри. Но Изабелла не добивалась его дружбы, лишь использовала его, чтобы ее представили сэру Джону Тримблу. С тех пор за ней ухаживали многие щеголи, но граф не мог представить, чтобы кто-нибудь из них стал бы посещать стареющую проститутку, когда легко получил бы женщину свежее и моложе.
Но к чему ломать над этим голову? Коль скоро Изабелла воздерживается от обвинений членов его семьи, ему нет дела до ее планов. Пусть обвиняет, кого хочет. Рано или поздно она встретит настоящего убийцу, который с ней разберется.
Похолодев, Керн взглянул на девушку. Щенок лизал ей подбородок, и она смеялась, как беззаботный ребенок. Графу вдруг захотелось удержать Изабеллу от опасного предприятия.
Тут она почувствовала его взгляд, и ее улыбка поблекла.
– Милорд, – прошептала она.
– Я вас слушаю.
– Так зовут его.
Неужели она установила личность убийцы? Керн натянул вожжи и резко повернулся к Изабелле.
– Кто он?
– Я говорю не о человеке, – озорно улыбнулась девушка и прижала к груди бездомного щенка. – Прекрасное имя для собаки. Отныне он будет зваться Милордом.
14 мая 1821 года
Хотя моя рука дрожит от слабости, я снова берусь за перо, чтобы записать свои мысли… нет, страхи. Неужели прошло две недели со дня моей болезни? Недуг держит меня в постели, высасывает силу, дает понять, насколько хрупким сосудом является смертное тело.
Господи! До того как меня поразила мерзкая хворь, я была здоровее телом и духом многих более молодых женщин. И жила ради удовольствий. А теперь у меня отняли возможность наслаждаться.
Меня отравили.
Дорогой читатель/ Ты можешь посмеяться над этими подозрениями, но попробуй меня понять. В последние недели мои любовники приходили сюда один за другим, требовали, чтобы бросила вести дневник. И теперь я опасаюсь, что среди них сеть Злодей, который хочет заставить меня замолчать.
Но меня не остановить. Безрассудно растратив и состояние, и любовь, я чувствую себя одинокой. Бог даст, выручка от книги позволит мне навсегда оставить этот дом свиданий и населиться с любимой дочерью в Оксфордшире, где мы будем жить вместе, я и она. Может, там я наконец обрету покой, которого не нашла с ее отцом…
Исповедь жрицы любви.
Глава 10
– А вам не следовало угрожать лорду Реймонду, словно он настоящий преступник. Я знаю его с детства и утверждаю, что он невиновен.
– Понимаю. Вы требуете доказательств, что мою мать отравили. Но в отношении лорда Реймонда я лишена вашей привилегии и не имею права требовать доказательств его честности.
– Не имеете. А теперь идемте, пока весь Лондон не заметил, как мы ссоримся.
Изабелла, наконец, поняла, что на улице много людей, и не знает, сколько, любопытных глаз следило за ними.
Девушка подавила гнев и последовала за графом к коляске. Он помог ей сесть, а когда лошадь перешла на рысь и экипаж покатился по мостовой, повернулся к Изабелле.
– Назовите мне других мужчин, которых вы собираетесь опросить.
Как бы не так! Больше она не позволит ему вмешиваться в ее дела.
– Рискую повториться, но скажу вам опять: это моя тайна.
Лицо Керна посуровело, и он уставился на дорогу.
– Полагаю, все они описаны в воспоминаниях, которые вы упорно не хотите мне показать.
Изабелла поджала губы. Его цель не помочь ей, а предупредить себе подобных. Мужчины их положения составляют тесный круг, оберегая репутацию друг друга.
Граф посмотрел на нее так пристально, что девушка испугалась, как бы он не догадался, что дневник находится в пределах его досягаемости. Нет, он не знал. Просто не мог ничего знать. Ведь она настолько осторожна, что, переодеваясь, следила за тем, чтобы даже Кэлли ни о чем не заподозрила.
– Один из джентльменов в вашем списке – Джон Тримбл? – предположил граф.
Девушка похолодела. Значит, вспомнил ту карточную игру во время ее первого бала. Но Керн не должен был совать нос в прошлое Тримбла. Нельзя допустить, чтобы он понял, что от нее отвернулся собственный отец.
– Вы не можете быть в этом уверены.
– Не могу, но правду выяснить не так сложно. – Керн снова переключился на дорогу, и Изабелла заметила, что они едут на юг по оживленной Риджент-стрит.
– Куда мы направляемся?
– По-моему, Тримбл – член нескольких клубов, поэтому нам не составит труда его найти.
– Его нет в городе, – возразила девушка. – Вы же слышали, что он собирался в провинцию.
– А мы посмотрим, не вернулся ли он.
Несносный Керн! Она хотела настоять, чтобы граф отвез ее к Хатуэям, но потом испугалась, как бы он не поехал допрашивать Тримбла один и не испортил эффект неожиданности. По крайней мере, она услышит, как старик будет оправдываться, и объяснять смерть ее матери.
На Сент-Джеймс-стрит граф остановился перед зданием, которое выглядело очень симпатичным загородным особняком, хотя и было расположено в центре города. Керн нетерпеливо мотнул головой, и к ним заторопился привратник, который, приподняв шляпу и почесав лысеющую голову, ответил на заданный вопрос:
– Невысокий человек со шрамом? Кажется, я видел его в «Будлз». Милорд желает, чтобы я навел справки?
Милорд бросил ему монету. Слуга подхватил ее на лету, кинулся через дорогу в другой фешенебельный клуб и через несколько минут вернулся с нужными сведениями. Сэр Джон жил в довольно мрачном районе по соседству с Хаймаркетом.
Скрывая торжество, Керн направил фаэтон по указанному адресу. И хотя Изабелла сидела как примерная ученица гувернантки, он чувствовал, что внутри у нее все клокочет от возбуждения. Она, конечно, знала, где проживал Тримбл, но постаралась насолить Керну.
А он старался насолить ей.
Граф быстро проехал по запруженным улицам и отыскал и страшный дом среди таких же неприглядных строений. Удивительно, как человек, живущий в стесненных обстоятельствах, мог позволить столь дорогое удовольствие прием Авроры Дарлинг. Этот вопрос он и намеревался задать.
Но Тримбла дома не оказалось. Вышедшая на стук экономка сообщила, что он еще не вернулся из поездки, и Керну пришлось откланяться, сказав на прощание, что он заедет в пятницу утром.
– Видите, – усмехнулась Изабелла, – я же вам говорила, что он уехал. И не смейте приезжать сюда без меня. Теперь вопросы буду задавать я. Его преподобие рассказал бы гораздо больше, если бы обвинения были решительнее.
Керн мрачно посмотрел на девушку.
– Забудьте о нем, он не из тех, кто может оказаться в числе виновных.
– Почему? У него был мотив. Если вы и с Тримблом намереваетесь обойтись так же безрассудно, лучше предоставьте допрос мне.
– Черта с два! – вырвалось у графа, который никогда не ругался при женщинах, но Изабелла Дарлинг вывела его из себя. – Я намерен держать вас в узде. Иначе недостаток воспитания заведет вас неизвестно куда.
– Недостаток воспитания? Это говорит сын Линвуда?
– Именно недостаток воспитания. – Керн решил не поддаваться на провокацию. – Вдруг кто-нибудь заметит, что вы посещаете джентльмена без должного сопровождающего. – Граф чуть не сказал: «Вы же себя погубите». – Вы навлечете позор на леди Хелен и ее отца.
Изабелла с достоинством выпрямилась.
– Я прекрасно знаю, как должна вести себя леди. У меня тоже была гувернантка, которая учила, как делать реверанс и говорить с благородными людьми… Ох!
Встревоженный этим, восклицанием, Керн проследил за ее взглядом. На другой стороне группа уличных мальчишек с криками и насмешками разглядывала нечто находившееся в середине их кружка.
К удивлению Керна, Изабелла, схватив кнут, бросилась к подросткам.
– Боже правый! – изумился граф и кинулся следом. В какую еще нелепую историю попадет эта женщина из-за своего дурного воспитания?
Единственный взмах кнута, и маленькие оборванцы, бросились врассыпную. Девушка подхватила с мостовой испуганный рыжий с серыми подпалинами комочек и прижала к груди.
– Керн, собачка! Посмотрите, какая прелестная!
– Это он, – поправил граф, осматривая дрожащее создание, чтобы убедиться, что животное не ранено. Шерсть свалялась на его болтающихся ушах и коротком хвостике. – Он запаршивел, поэтому лучше опустите его на землю.
– Нет! – Изабелла грозно посмотрела на графа. – Несносные мальчишки вернутся и опять начнут его мучить.
– И что же вы намерены с ним делать?
– Заберу домой.
– Позвольте вам напомнить, что жилище Хатуэя не наш дом, и вы не вправе навязывать маркизу шелудивую дворнягу.
Девушка побледнела, однако не выпустила щенка из рук, и гладила его по серому пятну на лбу до тех пор, пока сам не успокоился.
– У меня есть свой дом, где он потом и будет жить. А пока я с ним не расстанусь.
Она круто повернулась и направилась к коляске. Графу осталось только последовать за ней, досадуя на то, что Изабелла выставила его первостепенной скотиной. Кто он такой, чтобы противиться всякому проявлению доброты? Неужели он настолько ее презирал, что отрицал наличие у девушки всяких человеческих чувств?
Граф подсадил ее в экипаж, и Изабелла улыбнулась крошечному заморышу. Ветерок играл ее кудрями, луч солнца окрасил щеки. Истинная леди, исправляющая грубую несправедливость жизни. Керн поймал себя на мысли, что был бы доволен и половиной внимания, которое доставалось щенку.
Просто смешно, что все его нутро сводило от ревности к какому-то Богом забытому комочку шерсти. Тем не менее, он горел желанием узнать, кого еще Изабелла подозревала в убийстве. Кто в последние недели пользовался ее особым вниманием?
Например, Чарлз Мобри. Но Изабелла не добивалась его дружбы, лишь использовала его, чтобы ее представили сэру Джону Тримблу. С тех пор за ней ухаживали многие щеголи, но граф не мог представить, чтобы кто-нибудь из них стал бы посещать стареющую проститутку, когда легко получил бы женщину свежее и моложе.
Но к чему ломать над этим голову? Коль скоро Изабелла воздерживается от обвинений членов его семьи, ему нет дела до ее планов. Пусть обвиняет, кого хочет. Рано или поздно она встретит настоящего убийцу, который с ней разберется.
Похолодев, Керн взглянул на девушку. Щенок лизал ей подбородок, и она смеялась, как беззаботный ребенок. Графу вдруг захотелось удержать Изабеллу от опасного предприятия.
Тут она почувствовала его взгляд, и ее улыбка поблекла.
– Милорд, – прошептала она.
– Я вас слушаю.
– Так зовут его.
Неужели она установила личность убийцы? Керн натянул вожжи и резко повернулся к Изабелле.
– Кто он?
– Я говорю не о человеке, – озорно улыбнулась девушка и прижала к груди бездомного щенка. – Прекрасное имя для собаки. Отныне он будет зваться Милордом.
14 мая 1821 года
Хотя моя рука дрожит от слабости, я снова берусь за перо, чтобы записать свои мысли… нет, страхи. Неужели прошло две недели со дня моей болезни? Недуг держит меня в постели, высасывает силу, дает понять, насколько хрупким сосудом является смертное тело.
Господи! До того как меня поразила мерзкая хворь, я была здоровее телом и духом многих более молодых женщин. И жила ради удовольствий. А теперь у меня отняли возможность наслаждаться.
Меня отравили.
Дорогой читатель/ Ты можешь посмеяться над этими подозрениями, но попробуй меня понять. В последние недели мои любовники приходили сюда один за другим, требовали, чтобы бросила вести дневник. И теперь я опасаюсь, что среди них сеть Злодей, который хочет заставить меня замолчать.
Но меня не остановить. Безрассудно растратив и состояние, и любовь, я чувствую себя одинокой. Бог даст, выручка от книги позволит мне навсегда оставить этот дом свиданий и населиться с любимой дочерью в Оксфордшире, где мы будем жить вместе, я и она. Может, там я наконец обрету покой, которого не нашла с ее отцом…
Исповедь жрицы любви.
Глава 10
Изабелла нерешительно остановилась перед дверью в библиотеку.
Милорд ворочался у нее на руках, тыкался мокрым носом ей в подбородок. Хотя щенка как следует отмыли, ему потребуется хорошая еда для укрепления отощавшего тельца. После основательного купания шерсть у ее подопечного блестела. Лакей принес из конюшни старый ошейник, а кухарка вычистила кожаный поводок. Дворецкий Боттс заламывал руки и причитал, однако девушка заверила всех, что добьется разрешения у лорда Хатуэя.
Сняв мокрую одежду и надев лучшее платье чайного цвета, Изабелла готовилась к предстоящей встрече.
В последние недели маркиз вел себя вполне корректно, если учесть, что она пробралась в его респектабельный дом обманным путем, обращался с ней вежливо, хотя и сохранял дистанцию. Честно говоря, Хатуэй мог бы унижать ее по мелочам, но вместо этого купил ей туалеты и сделал, хотя и не без внутреннего сопротивления, компаньонкой дочери. В общем, был истинным джентльменом: открытым, честным и обаятельным. Она даже не подозревала, что такие люди существуют, по крайней мере, в аристократических кругах.
Лорд Керн, напротив, показал себя заносчивым снобом. Хотел, чтобы люди считали его благородным, а сам не обладал ни честностью, ни душевной теплотой.
Изабелла вспыхнула, подосадовав на непрошеное чувство, которое было лишь плотским желанием. Но она хотела Керна со всем бесстыдством, о котором рассуждали тетушки. Хотела ощутить жар его тела, прикосновение к своей обнаженной коже. Хотела, чтобы граф стал ее первым учителем в интимных отношениях.
Глупо желать мужчину, который может расстроить ее планы в восстановлении справедливости.
Недостойно флиртовать с женихом лучшей подруги.
Только очень испорченная женщина способна в таких обстоятельствах просить Хатуэя об очередной любезности.
Девушка взглянула на закрытую дверь библиотеки. Утром она поступила необдуманно, теперь следовало оценить свое поведение. Конечно, она бросилась спасать Милорда, движимая естественным человеческим желанием защитить обиженное животное, хотя никогда бы не призналась в этом Керну. Она видела в щенке себя, поскольку в детстве ее тоже обижали грубые мальчишки.
Изабелла крепче прижала щенка к груди. Он был таким миленьким, беззащитным. В спальне девушка приняла решение вынести его на улицу, однако малыш скулил, жался к ней, смотрел обожающими карими глазами, и ее сердце растаяло.
Никто не отнимет у нее Милорда. Никто.
Она протянула руку к двери, которая вдруг распахнулась, и маркиз вылетел в коридор.
Изабелла отскочила, больно ударившись о косяк. Хатуэй остановился, словно хотел ее поддержать, но тут же передумал.
– Это вы, – произнес он зловещим тоном. Несмотря на малый рост, он излучал такую властность, что показался Изабелле чуть ли не великаном, Густые белые брови сошлись у переносицы. С того злосчастного дня как она впервые представилась ему и лорду Реймонду, он не смотрел на нее с таким холодным презрением.
Сердце у Изабеллы екнуло. Должно быть, маркиз узнал о щенке, хотя не удостоил беднягу взглядом. Но девушка никогда не сдавалась без борьбы.
– Милорд, я хочу вам кое-что сказать, – начала она.
– Нет, это я хочу вам кое-что сказать.
Хатуэй отступил и решительным жестом пригласил ее в библиотеку. Прижимая щенка к груди, Изабелла повиновалась. Раньше ей не позволяли входить в личное святилище маркиза, где пахло табаком, кожей и ощущалось незримое присутствие родовых денег.
В другое время она с удовольствием просмотрела бы ряд за рядом все книги на полках и висящие на стенах портреты, но не теперь. Сейчас приходилось думать о благополучии Милорда.
Готовая к бою, Изабелла притворила дверь и обернулась к маркизу.
– Разумеется, статус гостьи не позволяет мне рассчитывать на особые привилегии, – сказала она, – поэтому должна извиниться, что вызвала ваше недовольство.
– Недовольство? – Тон маркиза стал ледяным. – Ваши наглые действия нетерпимы. Вы перешли всякие границы, мисс Дарлинг, а я не собираюсь это терпеть.
Милорд зарычал, и, чтобы успокоить щенка, Изабелла снова погладила его по шерстке. Гневные нападки Хатуэя разозлили девушку. Неужели он не потерпит, чтобы крохотное создание поселилось в его доме?
– Извините, что не пришла к вам сразу. Но я думала…
– Вы не думали! – Расхаживая перед резным камином, Хатуэй ерошил свои волосы. – Мало вашего дурного поведения, так я еще должен выслушивать оправдания!
– Я не оправдываюсь, а объясняю. Я думала, что будет неразумно вас беспокоить, пока я не вымыла Милорда.
Хатуэй, побледнев, замер на месте.
– Вот что, мисс, – произнес он и сжал кулаки, – если вы надумали забавляться в ванной с мужчиной, я из вас душу вытряхну.
– Нет-нет, все не так. Милорд – это моя собака. Я спасла ее от банды хулиганов.
– Ваша собака?
– Ну да. О ней я и говорю. Вы разрешите держать ее здесь? – Сбитая с толку взглядом маркиза, девушка замолчала.
Хатуэй уставился на щенка. Тот яростно тявкнул, но испортил все дело, вильнув хвостом.
– Мы явно говорим о разных вещах, – пробормотал маркиз. Он подошел к столу, взял несколько исписанных листков и потряс ими перед носом Изабеллы. – Я о письме, которое только что получил. Брат пишет о ваших грязных обвинениях против него.
От облегчения у Изабеллы закружилась голова, хотя радоваться было нечему. Лорд Реймонд жаловался лорду Хатуэю.
Девушка опустила щенка на ковер, но оставила в руке кожаный поводок, и Милорд поковылял к шкафу со словарями.
Маркиз сверкал на нее глазами, руки с побелевшими костяшками то и дело сжимались в кулаки.
– Вам нечего ответить, мисс Дарлинг?
– Да, утром я была у лорда Реймонда. – Она тщательно подбирала слова. – И задала несколько вопросов в связи со смертью матери.
– Вопросов! Нечего сказать! Возвели на брата напраслину, обвинив в убийстве Авроры Дарлинг. – Маркиз ударил кулаком по столу, отчего зазвенела серебряная чернильница и разлетелись перья. – Чушь! Несусветная чушь!
Его страстность изумила девушку. Видимо, такая реакция будет повторяться по мере того, как будет увеличиваться число людей, узнающих об истории гибели Авроры Дарлинг.
– Нет, не чушь. Я сидела у постели матери, когда она умирала. И знаю все.
– Ничего вы не знаете. – Маркиз холодно посмотрел на нее. – Если бы свершилось преступление, известили бы судью, новость подхватили бы газеты и весь Лондон потряс бы скандал.
– Правда, написана в дневнике матери. Она клянется, что ее отравил бывший любовник. – По непонятной причине Изабелле очень хотелось убедить Хатуэя, и она сделала шаг вперед. – Мама так хорошо спрятала книжку, что я нашла ее только через несколько месяцев. Но к тому времени кто бы мне поверил?
– Действительно, кто бы?! – В голосе маркиза слышалось презрение. Теребя листки, он ходил вдоль стола. – Подумать только, Джастин не упомянул о ваших гнусных обвинениях! Надо будет с ним поговорить.
– Его это не касается. И вас тоже. Я решила найти человека, который разлучил меня с матерью. А у вас есть доказательства, что Реймонд не убийца?
Хатуэй окаменел.
– Не желаю больше слушать ваши глупости. – Он ткнул пальцем в ее сторону. – Запомните! И запомните хорошенько. Пока вы живете в моем доме, вы будете вести себя как леди. Прекратите ходить туда-сюда как невоспитанная крикливая девица, кем вы и являетесь, обвиняя людей намного благороднее вас. Я понятно выразился?
Потрясенная до глубины души, Изабелла молча смотрела на маркиза. Все же она сумела кивнуть, но отчаяние впилось острейшими зубами в то, что еще недавно было ее уверенностью в себе. Какое-то время Хатуэй ее терпел, даже вроде ставил на одну доску с собственной дочерью. Как она могла забыть, что это была только видимость? Они с Керном видели в ней лишь торговку собой. Для них она не лучше кухонной служанки, которая чистит кастрюли, или конюха, убирающего навоз.
Будь прокляты все эти знатные господа!
Но, и страдая от унижения, девушка продолжала удивляться необычному волнению маркиза. Почему он так побледнел, почему дрожит, словно получил сокрушительный удар? Отчего в глазах мелькают тени неведомых темных чувств?
Внезапно ее озарило, и она шагнула назад. Лорд Хатуэй напуган, боится, что его благочестивый, но когда-то поддавшийся страстям брат мог, в самом деле, оказаться убийцей.
– Убийство, фу, – ответила Минни. – Все это детские фантазии и ничего больше. Не знаю, что еще вам сказать, милорд.
В безжалостном свете дня гостиная приобрела налет увядающей вульгарности. Солнце высветлило темно-бордовую обивку мебели, превратило золото бахромы в тусклую медь; на сломанное плетеное кресло небрежно брошена шаль. На невыгоревших прямоугольниках обоев заметны места, где когда-то висели картины. Судя по убогости дома, отражавшей явную нужду, их, скорее всего, продали. В прошлые посещения борделя Керн этих изъянов не заметил, ведь темнота и блеск свечей многое скрывают.
Сказала ли Минни все, что знала?
Граф разглядывал плотную женщину, сидевшую напротив. Если бы не глубокий вырез зеленого платья, выставлявший напоказ почти все ее прелести, она могла бы сойти за вдовствующую тетушку герцога. Рядом в кресле устроилась Диана, которая бездумно вертела завиток огненных волос, уставившись в окно.
Чем скорее он решит загадку смерти Авроры, тем скорее Изабелла исчезнет из его жизни.
– Девичьи фантазии? – повторил Керн. – Так вы утверждаете, что Аврору Дарлинг не отравили?
– Пути Господни неисповедимы. – Минни покачала головой и горестно вздохнула, отчего ее впечатляющая грудь заходила ходуном. – Неудивительно, что бедное дитя расстроено. Она очень любила свою покойную мать, хотя Аврора не заслуживала подобной верности.
– Объясните.
– С самого рождения девочки мамаша уделяла ей немного внимания. Изабелла была еще младенцем, когда Аврора отправила ее с кормилицей в Оксфордшир, и крошка появлялась здесь только с краткими визитами. Я, конечно, наезжала к ней, кто-то ведь должен был присматривать за ребенком. – На лице Минни появилась искренняя тревога. – Ах, милорд, отправьте ее обратно домой! Нечего ей продолжать в том же духе, еще наживет себе неприятностей!
Керн и сам этого опасался. Он понимал, что следовало задавать вопросы о преступлении, но в то же время горел желанием больше узнать о прошлом Изабеллы.
– А вы, – повернулся он к Диане, – согласны с тем, что говорилось об Авроре?
Та потерла ногти о коричневый шелк узкого платья.
– Она не хотела, чтобы малышка крутилась возле приходивших сюда мужчин. И я не могу ее осуждать. – Диана оценивающе взглянула на графа, потом враждебно надула губы. – Слишком многие господа охочи до маленьких девочек. Мужчины вроде вас предпочитают возделывать юное поле.
Если бы она его ударила, Керн и то не почувствовал бы себя более оскорбленным. До сих пор он думал об Изабелле как о девушке, выросшей в обществе проституток. Но какая из версий ближе к правде? Была ли Аврора нерадивой матерью? Или ее следовало похвалить за то, что она прятала в деревне незаконнорожденное дитя? Керн предпочитал верить последнему, хотя его собственное сочувствие куртизанке раздражало.
Не меняя выражения лица, граф обвел глазами женщин, стараясь привлечь к себе изучающий взгляд Минни.
– Значит, Изабелла склонна к фантазиям. Однако накануне того дня, когда заболела Аврора, вы увидели какого-то мужчину, входившего к ней в спальню.
– Да, но в этом не было ничего особенного.
– Вы можете его описать?
Минни ухватилась за подлокотники и, опершись на них, изменила положение своего грузного тела.
– Нет, милорд. В темноте я различила только силуэт и поняла, что это клиент. Тогда я не придала его визиту никакого значения. Аврора любила скрытничать.
Керн повернулся к Диане.
– А вы его видели?
– Если б видела, разве стала бы до сих пор молчать? – Женщина тряхнула огненной гривой, и среди рыжих прядей мелькнули седые волосы. – Коли вам так необходимо знать, я была в постели.
– Одна?
– Одна. Стараюсь пореже развлекать этих свиней мужчин. – Диана улыбнулась, и граф понял, откуда у Изабеллы презрение к мужской половине человечества.
– Кто-нибудь из вас знает, где спрятан дневник Авроры?
– Вопрос к Изабелле, – пожала плечами Диана.
– Наверное, хранит эту книжицу при себе. – Минни нахмурилась и покачала головой. – Невероятная глупость – охотиться за джентльменами только из-за дикого предположения Авроры, что ее отравили.
– Кто-нибудь пытался украсть дневник? – спросил граф.
– Украсть?
– Ну да. Весьма странно, когда некий человек пытался убить Аврору, чтобы не позволить ей опубликовать воспоминания, но так и остался без дневника.
– Раньше я об этом не задумывалась. – Минни почесала голову под чепцом. – Может, он искал, да не нашел.
– Не исключено. – Тем не менее, Керн считал, что убийца перевернул бы вверх дном весь дом, только бы найти злополучную книжку. И как он поступит теперь, узнав, что дневник находится у Изабеллы? Тот, кто убил однажды, не станет колебаться во второй раз…
– Надеюсь, милорд, это все? – спросила Диана, нетерпеливо покачивая ногой. – У нас с Кэлли много хлопот. Изабелла уехала, а Перси никак не поправится.
– Да, мы слишком заняты, чтобы попусту болтать, – подтвердила Минни. – Вдруг подгорит капустный суп? Что тогда есть старым бедным женщинам? Сами видите, нам не до разговоров.
Пожалуй, это выход. Керн достал из кармана два золотых соверена и положил рядом с ободранной статуэткой нимфы.
Диана выпрямилась, скучающее выражение разом слетело с ее красивого стареющего лица, а Минни алчно уставилась на деньги.
– Теперь, – взял быка за рога Керн, – расскажите мне все, что знаете о любовниках Авроры.
Изабелла приехала на бал непростительно рано. Лишь несколько гостей болтали в вестибюле, дожидаясь когда им подадут лорд и леди Уилкинз. Мимо прошествовал дворецкий с серебряным подносом, уставленным бутылками. Лакеи в белых перчатках принял у Изабеллы накидку и плащ мисс Гилберт.
– О, дорогая, нам не следовало приезжать одним, – прошептала гувернантка, как обычно, приложив платок к глазам. – Надо было подождать лорда Керна, он бы нас сопровождал.
Но Изабелла потому и решила выехать задолго до намеченного времени, чтобы избавиться от графа.
– Глупости, леди с ее компаньонкой ехать на бал одним вполне допустимо.
– Но обходительный джентльмен взял бы нас под свое покровительство.
– И мы стали бы ему обузой. Нет, пока Хелен не поправилась, он должен радоваться, что мы освободили его от обязанностей сопровождающего.
По крайней мере, Изабелла на это рассчитывала. Она не желала тратить вечер на пустяки, забыв о возмездии, ибо в город прибыл еще один господин, который был связан с ее матерью. Она надеялась, что он тоже приглашен на это первое из событий сезона, и ей не хотелось, чтобы рядом маячил лорд Керн. Теперь, когда граф знает, что она собирается наказать представителя его круга, он начнет мешать каждому ее шагу. Если не удастся его опередить.
Но когда обе дамы поднялись по главной лестнице, все тревоги Изабеллы улетучились, осталось только приятное возбуждение, очарование детской мечты: она принцесса и сейчас встретит своего принца. Конечно, она понимала, что это невозможно, и все-таки страстно желала несбыточного.
Изабелла кивком ответила на приветствие господина, проходившего мимо. Пусть это было иллюзией, но ей нравилось уважение окружающих. Здесь, вдали от жестокостей детства, она чувствовала себя уверенно и спокойно. А добившись своей цели, вернется к реальной жизни в борделе, совершенно не подходящем для девственницы.
Милорд ворочался у нее на руках, тыкался мокрым носом ей в подбородок. Хотя щенка как следует отмыли, ему потребуется хорошая еда для укрепления отощавшего тельца. После основательного купания шерсть у ее подопечного блестела. Лакей принес из конюшни старый ошейник, а кухарка вычистила кожаный поводок. Дворецкий Боттс заламывал руки и причитал, однако девушка заверила всех, что добьется разрешения у лорда Хатуэя.
Сняв мокрую одежду и надев лучшее платье чайного цвета, Изабелла готовилась к предстоящей встрече.
В последние недели маркиз вел себя вполне корректно, если учесть, что она пробралась в его респектабельный дом обманным путем, обращался с ней вежливо, хотя и сохранял дистанцию. Честно говоря, Хатуэй мог бы унижать ее по мелочам, но вместо этого купил ей туалеты и сделал, хотя и не без внутреннего сопротивления, компаньонкой дочери. В общем, был истинным джентльменом: открытым, честным и обаятельным. Она даже не подозревала, что такие люди существуют, по крайней мере, в аристократических кругах.
Лорд Керн, напротив, показал себя заносчивым снобом. Хотел, чтобы люди считали его благородным, а сам не обладал ни честностью, ни душевной теплотой.
Изабелла вспыхнула, подосадовав на непрошеное чувство, которое было лишь плотским желанием. Но она хотела Керна со всем бесстыдством, о котором рассуждали тетушки. Хотела ощутить жар его тела, прикосновение к своей обнаженной коже. Хотела, чтобы граф стал ее первым учителем в интимных отношениях.
Глупо желать мужчину, который может расстроить ее планы в восстановлении справедливости.
Недостойно флиртовать с женихом лучшей подруги.
Только очень испорченная женщина способна в таких обстоятельствах просить Хатуэя об очередной любезности.
Девушка взглянула на закрытую дверь библиотеки. Утром она поступила необдуманно, теперь следовало оценить свое поведение. Конечно, она бросилась спасать Милорда, движимая естественным человеческим желанием защитить обиженное животное, хотя никогда бы не призналась в этом Керну. Она видела в щенке себя, поскольку в детстве ее тоже обижали грубые мальчишки.
Изабелла крепче прижала щенка к груди. Он был таким миленьким, беззащитным. В спальне девушка приняла решение вынести его на улицу, однако малыш скулил, жался к ней, смотрел обожающими карими глазами, и ее сердце растаяло.
Никто не отнимет у нее Милорда. Никто.
Она протянула руку к двери, которая вдруг распахнулась, и маркиз вылетел в коридор.
Изабелла отскочила, больно ударившись о косяк. Хатуэй остановился, словно хотел ее поддержать, но тут же передумал.
– Это вы, – произнес он зловещим тоном. Несмотря на малый рост, он излучал такую властность, что показался Изабелле чуть ли не великаном, Густые белые брови сошлись у переносицы. С того злосчастного дня как она впервые представилась ему и лорду Реймонду, он не смотрел на нее с таким холодным презрением.
Сердце у Изабеллы екнуло. Должно быть, маркиз узнал о щенке, хотя не удостоил беднягу взглядом. Но девушка никогда не сдавалась без борьбы.
– Милорд, я хочу вам кое-что сказать, – начала она.
– Нет, это я хочу вам кое-что сказать.
Хатуэй отступил и решительным жестом пригласил ее в библиотеку. Прижимая щенка к груди, Изабелла повиновалась. Раньше ей не позволяли входить в личное святилище маркиза, где пахло табаком, кожей и ощущалось незримое присутствие родовых денег.
В другое время она с удовольствием просмотрела бы ряд за рядом все книги на полках и висящие на стенах портреты, но не теперь. Сейчас приходилось думать о благополучии Милорда.
Готовая к бою, Изабелла притворила дверь и обернулась к маркизу.
– Разумеется, статус гостьи не позволяет мне рассчитывать на особые привилегии, – сказала она, – поэтому должна извиниться, что вызвала ваше недовольство.
– Недовольство? – Тон маркиза стал ледяным. – Ваши наглые действия нетерпимы. Вы перешли всякие границы, мисс Дарлинг, а я не собираюсь это терпеть.
Милорд зарычал, и, чтобы успокоить щенка, Изабелла снова погладила его по шерстке. Гневные нападки Хатуэя разозлили девушку. Неужели он не потерпит, чтобы крохотное создание поселилось в его доме?
– Извините, что не пришла к вам сразу. Но я думала…
– Вы не думали! – Расхаживая перед резным камином, Хатуэй ерошил свои волосы. – Мало вашего дурного поведения, так я еще должен выслушивать оправдания!
– Я не оправдываюсь, а объясняю. Я думала, что будет неразумно вас беспокоить, пока я не вымыла Милорда.
Хатуэй, побледнев, замер на месте.
– Вот что, мисс, – произнес он и сжал кулаки, – если вы надумали забавляться в ванной с мужчиной, я из вас душу вытряхну.
– Нет-нет, все не так. Милорд – это моя собака. Я спасла ее от банды хулиганов.
– Ваша собака?
– Ну да. О ней я и говорю. Вы разрешите держать ее здесь? – Сбитая с толку взглядом маркиза, девушка замолчала.
Хатуэй уставился на щенка. Тот яростно тявкнул, но испортил все дело, вильнув хвостом.
– Мы явно говорим о разных вещах, – пробормотал маркиз. Он подошел к столу, взял несколько исписанных листков и потряс ими перед носом Изабеллы. – Я о письме, которое только что получил. Брат пишет о ваших грязных обвинениях против него.
От облегчения у Изабеллы закружилась голова, хотя радоваться было нечему. Лорд Реймонд жаловался лорду Хатуэю.
Девушка опустила щенка на ковер, но оставила в руке кожаный поводок, и Милорд поковылял к шкафу со словарями.
Маркиз сверкал на нее глазами, руки с побелевшими костяшками то и дело сжимались в кулаки.
– Вам нечего ответить, мисс Дарлинг?
– Да, утром я была у лорда Реймонда. – Она тщательно подбирала слова. – И задала несколько вопросов в связи со смертью матери.
– Вопросов! Нечего сказать! Возвели на брата напраслину, обвинив в убийстве Авроры Дарлинг. – Маркиз ударил кулаком по столу, отчего зазвенела серебряная чернильница и разлетелись перья. – Чушь! Несусветная чушь!
Его страстность изумила девушку. Видимо, такая реакция будет повторяться по мере того, как будет увеличиваться число людей, узнающих об истории гибели Авроры Дарлинг.
– Нет, не чушь. Я сидела у постели матери, когда она умирала. И знаю все.
– Ничего вы не знаете. – Маркиз холодно посмотрел на нее. – Если бы свершилось преступление, известили бы судью, новость подхватили бы газеты и весь Лондон потряс бы скандал.
– Правда, написана в дневнике матери. Она клянется, что ее отравил бывший любовник. – По непонятной причине Изабелле очень хотелось убедить Хатуэя, и она сделала шаг вперед. – Мама так хорошо спрятала книжку, что я нашла ее только через несколько месяцев. Но к тому времени кто бы мне поверил?
– Действительно, кто бы?! – В голосе маркиза слышалось презрение. Теребя листки, он ходил вдоль стола. – Подумать только, Джастин не упомянул о ваших гнусных обвинениях! Надо будет с ним поговорить.
– Его это не касается. И вас тоже. Я решила найти человека, который разлучил меня с матерью. А у вас есть доказательства, что Реймонд не убийца?
Хатуэй окаменел.
– Не желаю больше слушать ваши глупости. – Он ткнул пальцем в ее сторону. – Запомните! И запомните хорошенько. Пока вы живете в моем доме, вы будете вести себя как леди. Прекратите ходить туда-сюда как невоспитанная крикливая девица, кем вы и являетесь, обвиняя людей намного благороднее вас. Я понятно выразился?
Потрясенная до глубины души, Изабелла молча смотрела на маркиза. Все же она сумела кивнуть, но отчаяние впилось острейшими зубами в то, что еще недавно было ее уверенностью в себе. Какое-то время Хатуэй ее терпел, даже вроде ставил на одну доску с собственной дочерью. Как она могла забыть, что это была только видимость? Они с Керном видели в ней лишь торговку собой. Для них она не лучше кухонной служанки, которая чистит кастрюли, или конюха, убирающего навоз.
Будь прокляты все эти знатные господа!
Но, и страдая от унижения, девушка продолжала удивляться необычному волнению маркиза. Почему он так побледнел, почему дрожит, словно получил сокрушительный удар? Отчего в глазах мелькают тени неведомых темных чувств?
Внезапно ее озарило, и она шагнула назад. Лорд Хатуэй напуган, боится, что его благочестивый, но когда-то поддавшийся страстям брат мог, в самом деле, оказаться убийцей.
– Убийство, фу, – ответила Минни. – Все это детские фантазии и ничего больше. Не знаю, что еще вам сказать, милорд.
В безжалостном свете дня гостиная приобрела налет увядающей вульгарности. Солнце высветлило темно-бордовую обивку мебели, превратило золото бахромы в тусклую медь; на сломанное плетеное кресло небрежно брошена шаль. На невыгоревших прямоугольниках обоев заметны места, где когда-то висели картины. Судя по убогости дома, отражавшей явную нужду, их, скорее всего, продали. В прошлые посещения борделя Керн этих изъянов не заметил, ведь темнота и блеск свечей многое скрывают.
Сказала ли Минни все, что знала?
Граф разглядывал плотную женщину, сидевшую напротив. Если бы не глубокий вырез зеленого платья, выставлявший напоказ почти все ее прелести, она могла бы сойти за вдовствующую тетушку герцога. Рядом в кресле устроилась Диана, которая бездумно вертела завиток огненных волос, уставившись в окно.
Чем скорее он решит загадку смерти Авроры, тем скорее Изабелла исчезнет из его жизни.
– Девичьи фантазии? – повторил Керн. – Так вы утверждаете, что Аврору Дарлинг не отравили?
– Пути Господни неисповедимы. – Минни покачала головой и горестно вздохнула, отчего ее впечатляющая грудь заходила ходуном. – Неудивительно, что бедное дитя расстроено. Она очень любила свою покойную мать, хотя Аврора не заслуживала подобной верности.
– Объясните.
– С самого рождения девочки мамаша уделяла ей немного внимания. Изабелла была еще младенцем, когда Аврора отправила ее с кормилицей в Оксфордшир, и крошка появлялась здесь только с краткими визитами. Я, конечно, наезжала к ней, кто-то ведь должен был присматривать за ребенком. – На лице Минни появилась искренняя тревога. – Ах, милорд, отправьте ее обратно домой! Нечего ей продолжать в том же духе, еще наживет себе неприятностей!
Керн и сам этого опасался. Он понимал, что следовало задавать вопросы о преступлении, но в то же время горел желанием больше узнать о прошлом Изабеллы.
– А вы, – повернулся он к Диане, – согласны с тем, что говорилось об Авроре?
Та потерла ногти о коричневый шелк узкого платья.
– Она не хотела, чтобы малышка крутилась возле приходивших сюда мужчин. И я не могу ее осуждать. – Диана оценивающе взглянула на графа, потом враждебно надула губы. – Слишком многие господа охочи до маленьких девочек. Мужчины вроде вас предпочитают возделывать юное поле.
Если бы она его ударила, Керн и то не почувствовал бы себя более оскорбленным. До сих пор он думал об Изабелле как о девушке, выросшей в обществе проституток. Но какая из версий ближе к правде? Была ли Аврора нерадивой матерью? Или ее следовало похвалить за то, что она прятала в деревне незаконнорожденное дитя? Керн предпочитал верить последнему, хотя его собственное сочувствие куртизанке раздражало.
Не меняя выражения лица, граф обвел глазами женщин, стараясь привлечь к себе изучающий взгляд Минни.
– Значит, Изабелла склонна к фантазиям. Однако накануне того дня, когда заболела Аврора, вы увидели какого-то мужчину, входившего к ней в спальню.
– Да, но в этом не было ничего особенного.
– Вы можете его описать?
Минни ухватилась за подлокотники и, опершись на них, изменила положение своего грузного тела.
– Нет, милорд. В темноте я различила только силуэт и поняла, что это клиент. Тогда я не придала его визиту никакого значения. Аврора любила скрытничать.
Керн повернулся к Диане.
– А вы его видели?
– Если б видела, разве стала бы до сих пор молчать? – Женщина тряхнула огненной гривой, и среди рыжих прядей мелькнули седые волосы. – Коли вам так необходимо знать, я была в постели.
– Одна?
– Одна. Стараюсь пореже развлекать этих свиней мужчин. – Диана улыбнулась, и граф понял, откуда у Изабеллы презрение к мужской половине человечества.
– Кто-нибудь из вас знает, где спрятан дневник Авроры?
– Вопрос к Изабелле, – пожала плечами Диана.
– Наверное, хранит эту книжицу при себе. – Минни нахмурилась и покачала головой. – Невероятная глупость – охотиться за джентльменами только из-за дикого предположения Авроры, что ее отравили.
– Кто-нибудь пытался украсть дневник? – спросил граф.
– Украсть?
– Ну да. Весьма странно, когда некий человек пытался убить Аврору, чтобы не позволить ей опубликовать воспоминания, но так и остался без дневника.
– Раньше я об этом не задумывалась. – Минни почесала голову под чепцом. – Может, он искал, да не нашел.
– Не исключено. – Тем не менее, Керн считал, что убийца перевернул бы вверх дном весь дом, только бы найти злополучную книжку. И как он поступит теперь, узнав, что дневник находится у Изабеллы? Тот, кто убил однажды, не станет колебаться во второй раз…
– Надеюсь, милорд, это все? – спросила Диана, нетерпеливо покачивая ногой. – У нас с Кэлли много хлопот. Изабелла уехала, а Перси никак не поправится.
– Да, мы слишком заняты, чтобы попусту болтать, – подтвердила Минни. – Вдруг подгорит капустный суп? Что тогда есть старым бедным женщинам? Сами видите, нам не до разговоров.
Пожалуй, это выход. Керн достал из кармана два золотых соверена и положил рядом с ободранной статуэткой нимфы.
Диана выпрямилась, скучающее выражение разом слетело с ее красивого стареющего лица, а Минни алчно уставилась на деньги.
– Теперь, – взял быка за рога Керн, – расскажите мне все, что знаете о любовниках Авроры.
Изабелла приехала на бал непростительно рано. Лишь несколько гостей болтали в вестибюле, дожидаясь когда им подадут лорд и леди Уилкинз. Мимо прошествовал дворецкий с серебряным подносом, уставленным бутылками. Лакеи в белых перчатках принял у Изабеллы накидку и плащ мисс Гилберт.
– О, дорогая, нам не следовало приезжать одним, – прошептала гувернантка, как обычно, приложив платок к глазам. – Надо было подождать лорда Керна, он бы нас сопровождал.
Но Изабелла потому и решила выехать задолго до намеченного времени, чтобы избавиться от графа.
– Глупости, леди с ее компаньонкой ехать на бал одним вполне допустимо.
– Но обходительный джентльмен взял бы нас под свое покровительство.
– И мы стали бы ему обузой. Нет, пока Хелен не поправилась, он должен радоваться, что мы освободили его от обязанностей сопровождающего.
По крайней мере, Изабелла на это рассчитывала. Она не желала тратить вечер на пустяки, забыв о возмездии, ибо в город прибыл еще один господин, который был связан с ее матерью. Она надеялась, что он тоже приглашен на это первое из событий сезона, и ей не хотелось, чтобы рядом маячил лорд Керн. Теперь, когда граф знает, что она собирается наказать представителя его круга, он начнет мешать каждому ее шагу. Если не удастся его опередить.
Но когда обе дамы поднялись по главной лестнице, все тревоги Изабеллы улетучились, осталось только приятное возбуждение, очарование детской мечты: она принцесса и сейчас встретит своего принца. Конечно, она понимала, что это невозможно, и все-таки страстно желала несбыточного.
Изабелла кивком ответила на приветствие господина, проходившего мимо. Пусть это было иллюзией, но ей нравилось уважение окружающих. Здесь, вдали от жестокостей детства, она чувствовала себя уверенно и спокойно. А добившись своей цели, вернется к реальной жизни в борделе, совершенно не подходящем для девственницы.