Смит Уилбур. И грянул гром

   — Воды, Мбеджан.
   Зулус принес котелок от костра. Син энергично растер виски юноши.
   — Он действительно спит, — подтвердил Син, поджав губы. Ему очень не хотелось делать то, что он задумал, когда парень проснется. Но он должен сделать это, пока мальчик нетвердо стоит на ногах и не оправился после удара. Сдвинув ладони лодочкой, он плескал воду ему в лицо. Наконец мальчик открыл рот и повернул голову.
   — Просыпайся, — тихо приказал он по-голландски. — Просыпайся.
   — Умник Поль… — пробормотал юноша. — Где… Вы англичане? — Молодой воин разглядел униформу.
   — Да. — Син кивнул. — Мы — англичане. Вы — наши пленники.
   — Умник Поль? — Мальчик стал дико озираться по сторонам.
   — За него не беспокойся. На остров Святой Елены вы поплывете в одной лодке. Лероукс и Зиетсман взяты в плен вчера в Ваале. Мы поджидали их у Падды, и они попали в ловушку.
   — Умник Поль в плену! — Глаза мальчика расширились от ужаса. — Но как вы узнали? Должно быть, среди нас завелся предатель и он вам все рассказал. Как вы узнали о месте встречи? — Вдруг он замолчал, поняв, что проговорился. — Но как… Умник Поль не мог добраться до Вааля, ведь мы расстались с ним только вчера. — До него дошло, что он наделал. — Вы подловили меня, — прошептал он, — вы подловили меня.
   — Прости, — искренне произнес Син, встал и направился к Экклесу, сторожившему пленников.
   — Когда появится лейтенант Фридман, передайте, чтобы он отвел колонну в Вирнингинг и ждал меня там. Я поеду вперед со своим слугой. Мбеджан, приведи мне коня. — Он сам должен был сообщить эту новость Ачесону.
   На следующий день Син добрался до железной дороги и сел на поезд, идущий в северном направлении.
   Через сутки он вышел из вагона с покрасневшими глазами, уставший и грязный. Коуртни прибыл в Йоханнесбург.

Глава 52

   Жан-Поль проверил упряжь перед длинной дорогой. Позади остатки коммандос собирались в группы; Всадники поспешно двинулись вперед.
   Вааль — широкая бурая река с песчаными берегами, которые пересекали бесчисленные ручейки. Вдоль крутых берегов росли уродливые коричневые деревья. За ними могли скрыться тысячи три всадников. Но осторожный Лероукс выбрал место встречи там, где неглубокая Падда петляла среди холмов. В случае необходимости здесь можно было найти пути к отступлению. Но все равно конспирация была необходима. А Зиетсман считал это лишним.
   Длинные белые языки дыма от костров стелились по долине, лошади пили из реки, сотни людей громко плескались у берега, а выстиранные вещи были развешаны на ветках.
   — Дурак, — прорычал Лероукс и пришпорил пони. Он ворвался в лагерь, соскочил с коня и крикнул Зиетсману:
   — Сэр, я протестую!
   Старому генералу было около семидесяти. Его седая борода доходила до пятой пуговицы мундира. Он был священником, а не военным. И продержался так долго потому, что не любил связываться с англичанами и сохранил своих людей. Только под давлением Лероукса и Де Ла Рея он согласился принять участие в этой авантюре. Три дня, ожидая Лероукса, он мучился в сомнениях и раскаяниях. А еще очень переживал за жену, так как был единственным буром, который никогда не расставался со своей подругой жизни.
   Он встал со стула и пристально посмотрел на рыжебородого гиганта, лицо которого исказилось от гнева.
   — Сэр, — проворчал Зиетсман, — пожалуйста, помните, что говорите с человеком, который не только вас старше, но еще и является представителем церкви.
   В таком тоне они дискутировали четыре дня! Лероуксу казалось, что он увяз в болоте обсуждения очевидного. Он согласился лишь с тем, что первый день должен пройти в молитвах, так как считал, что без Божьего благословения не может быть удачи. Он потратил не менее двух часов на чтение отрывка из Книги Судеб, который начинался словами: «Должен ли я снова идти в бой против детей Бенджамина, братьев моих, или должен сдаться?», и Бог ответил: «Иди, так как завтра я все равно отдам их в твои руки».
   Следующий, и самый важный вопрос заключался в выборе главнокомандующего объединенных коммандос. Зиетсман был старше почти на тридцать, лет, и это говорило в его пользу. И еще он привел в Вааль тысячу шестьсот человек, а Лероукс — всего шестьсот. Но Жан-Поль одержал очень важные победы в Коленсо и у Шпионского холма. Да и после этого он не зря терял время, захватив восемь поездов и четыре большие колонны с боеприпасами и продовольствием.
   Зиетсман был вторым командиром в операции на реке Моддере, но с тех пор предпочитал не вступать в схватки с противником.
   Следующие три дня прошли в дебатах, так как Зиетсман категорически отказывался от проведения голосования, пока не убедился, что победа будет на его стороне. Лероукс очень хотел командовать, но не из-за личных амбиций. Он знал, будучи человеком предусмотрительным, что Зиетсману он нужен только для того, чтобы добраться до Оранжевой реки, а дальше старик предпочтет двигаться на мыс Доброй Надежды без него.
   По иронии судьбы счастливая карта выпала Зиетсману, который бездействовал последние восемнадцать месяцев.
   Когда лорд Роберте с победой вошел в Преторию два года назад, его встретили недружелюбно, но это выражалось лишь на словах, так как правительство Южно-Африканской Республики переехало по восточной железной дороге в Коматипурт. Вместе с ними переехала и казна в два миллиона фунтов в золотых соверенах. Позже, когда старый президент Крюгер перебрался в Европу, он прихватил с собой часть казны. Остаток разделили среди командиров коммандос с тем, чтобы они могли продолжить войну.
   Часть Лероукса была израсходована несколько месяцев, назад на закупку припасов у местного населения, боеприпасы и плату военным. Во время стычки с британцами, происшедшей вчерашней ночью, он потерял автомат, двадцать лучших людей и сотню незаменимых дорогих лошадей.
   А Зиетсман явился на встречу с мулами, которые везли тридцать тысяч золотых соверенов. От этого золота во многом зависел их успешный прорыв к мысу. Вечером на четвертый день он был выбран командиром с перевесом в двести голосов. На протяжении следующих двенадцати часов новый главнокомандующий демонстрировал, как хорошо справляется со своей должностью.
   — Итак, мы выступаем на следующее утро. — Один из буров, сидящих рядом с Лероуксом, хмыкнул.
   — Да, времени мы даром не теряем, — заулыбались другие. Они завтракали копченым мясом, так как Лероуксу с трудом удалось уговорить Зиетсмана запретить разжигать костры.
   — Никаких признаков людей Вандер Берга? — спросил Лероукс.
   — Еще нет, Умник Поль.
   — С ними все кончено, иначе они бы давно были здесь.
   — Да, с ними все кончено, — согласился Лероукс. — Двадцать отличных парней, — он вздохнул, — и Генни с ними. — Он очень гордился мальчиком, да и остальные тоже.
   — По крайней мере, они больше не попадут в передряги, — ляпнул кто-то, не подумав.
   Лероукс повернулся к говорившему:
   — Тогда иди и сдавайся британцам. Тебя никто не держит. — И хотя голос был обычным, его глаза горели яростью.
   — Я не это хотел сказать, Умник Поль.
   — Ну, тогда помолчи, — прорычал он, собираясь высказать все, что накопилось у него на душе, но не успел. Раздался крик. Люди вскочили на ноги.
   — Вернулся один из разведчиков!
   — Какой дорогой?
   — Вдоль реки. Он скачет как сумасшедший. Неожиданно голоса смолкли. Все смотрели только на всадника. В те дни всадники, несущиеся галопом, приносили только дурные вести.
   Они видели, как он спешился на берегу, бросился в реку и переплыл ее, держась за седло лошади. Потом, выбравшись из воды, поскакал к лагерю.
   — Англичане! — кричал он. — Англичане! Лероукс схватил лошадь разведчика под уздцы:
   — Сколько?
   — Большая колонна.
   — Тысяча?
   — Намного больше. Щесть-семь тысяч.
   — Черт! — заорал Лероукс. — Кавалерия?
   — Пехота и артиллерия.
   — Как близко?
   — Они будут здесь в полдень.
   Лероукс побежал к фургончику Зиетсмана.
   — Вы слышали, сэр?
   — Да, слышал. — Зиетсман кивнул.
   — Мы должны садиться на коней! — кричал Лероукс.
   — А вдруг они нас не найдут, просто пройдут мимо? — Зиетсман не хотел сдаваться.
   — Вы сошли с ума? — прошептал Жан-Поль, старик сконфуженно покачал головой.
   — Мы должны как можно скорей убраться на юг. — Лероукс схватил Зиетсмана за отвороты сюртука и яростно затряс.
   — Нет, не к югу — это будет равносильно поражению. Мы должны вернуться, — бормотал старик. Вдруг его озарило: — Мы будем молиться, и Бог защитит нас от филистимлян.
   — Сэр, я требую… — начал было Лероукс, но взволнованные крики людей не дали ему говорить.
   — Всадники! С юга! Кавалерия!
   Подбежав к лошади, Лероукс вскочил в седло, схватил ее за гриву, развернул к холмам и помчался к вершине.
   — Там! — Буры указали ему направление. Напоминая цепочку степных муравьев, маленькая и незаметная на фоне огромного вельда и безграничного неба, группа англичан пробиралась к ним со стороны южных гор.
   — Мы не можем ехать туда. Мы должны вернуться. — Он повернулся к северу. — Отступаем.
   Вдруг он увидел клубы пыли на севере, и ему стало не по себе. Пыль стелилась так низко, что, казалось, ее поднимает легкий ветерок. Но он знал, что это на самом деле.
   — И там они, — прошептал он. — Ачесон приказал наступать с четырех сторон. Пути к отступлению отрезаны. Ван дер Берг! — с горечью прошептал Лероукс. — Он предал нас. — Жан-Поль бессмысленно смотрел на пыль, потом его осенило. — Река — наше единственное спасение, — пробормотал он. — Надо обойти холм с флангов. — Он снова посмотрел на маленькую площадку у воды, вспоминая мельчайшие детали местности и прикидывая, где лучше установить «максим» и спрятать резерв. — Пятьсот человек отправляются на северный холм, тысяча остаются у реки. — Он вскочил в седло и крикнул караульному: — Оставайся здесь! Я пришлю за тобой. Они должны построить укрепления вдоль гряды — там, там и там. Потом он поскакал вниз с холма, и коню приходилось тормозить задними ногами, пока они не добрались до равнины.
   — Где Зиетсман?
   — В фургоне.
   Жан-Поль резко откинул брезент.
   — Сэр, — начал он и остановился.
   Зиетсман сидел рядом с женой на кровати. У него на коленях лежала открытая Библия.
   — Сэр, у нас мало времени. Враг приближается со всех сторон. Они будут здесь часа через два.
   Зиетсман поднял на него ничего не выражающие глаза, и Лероукс понял, что его не слышат.
   — Не бойся ни стрелы днем, ни ночных кошмаров, — пробормотал он.
   — Я беру командование в свои руки, сэр, — заявил Лероукс.
   Зиетсман снова уткнулся в книгу, а жена положила руку ему на плечо.
   «Сегодня мы удержим их, а может быть, и завтра, — решил Лероукс, когда они залегли на самом высоком холме. — В горах они не смогут применить кавалерию, им придется идти на нас со штыками. Но в первую очередь мы должны все-таки опасаться артиллерии, а потом уже штыков».
   — Мартинус Ван дер Берг, — вслух произнес он, — когда мы встретимся в следующий раз, я тебя убью. — И он посмотрел на батареи за рекой.
   — Из ружья до них не достать, — проворчал какой-то бур рядом с ним. — Теперь они откроют огонь.
   — Да, — согласился Лероукс. — Скоро они начнут стрелять.
   В это мгновение дым вырвался из дула орудия, стоящего на равнине. Снаряд разорвался на нижнем склоне, и какое-то время дым напоминал танцующего желтого джина, который вертелся и кружился, пока ветер не развеял его. От едких паров все закашляли.
   Следующий снаряд разорвался у вершины, подбросив землю и камни высоко в воздух. И снова грянул залп изо всех батарей.
   Они лежали за построенными на скорую руку заграждениями из земли и камней. Огонь батарей велся по гребню горы. Шрапнель жужжала и отбивала куски от скал. От сильного взрыва содрогнулась земля, их так оглушило, что они едва слышали стоны раненых. Огромное облако пыли и дыма поднялось так высоко, что даже Син Коуртни, находящийся в пятнадцати милях от позиции буров, заметил его.
   — Кажется, Ачесон захватил их, — пробормотал Соул.
   — Да, — согласился Син и мягко добавил: — Идиоты.
   — Последнее, что они могут для нас сделать, так это позволить именно нам прикончить их, — проворчал майор Экклес. Отдаленные выстрелы будоражили кровь, и Даже усы подрагивали от разочарования. — Мне кажется несправедливым, что мы преследовали буров полтора года, а нас не поставили на передовые позиции.
   — Мы прикрываем артиллерию, Экклес. Генерал Ачесон хочет, чтобы они подались на юг, но если кто-то сможет выбраться, то мы не должны дать им уйти, — объяснил Син.
   — Ну, мне это кажется несправедливым, — повторил Экклес, но, вспомнив о своих манерах, добавил: — Прошу прощения, сэр.

Глава 53

   Ликующий генерал Ачесон смотрел в бинокль на горный массив. Из-за пыли и дыма он с трудом разглядел вершину.
   — Счастливая вершина! — Петерсон ухмыльнулся.
   — Действительно счастливая! — согласился Ачесон.
   Им приходилось перекрикивать шум битвы, топот и ржание лошадей. Подъехал посыльный, салютовал и протянул Петерсону послание.
   — Что это? — Ачесон не отрывался от бинокля.
   — Николе и Симеон заняли наступательные позиции. Кажется, они очень хотят начать атаку, сэр. — Петерсон посмотрел на столб огня и пыли над холмами. — Им повезет, если будет с кем сражаться.
   — Найдут с кем, — заверил его Ачесон. Обманчивая мощь заградительного огня не вводила его в заблуждение. Он усвоил ошибки, допущенные на Шпионском холме.
   — Вы разрешите им начать, сэр? — мягко настаивал Петерсон.
   Еще с минуту Ачесон смотрел на холмы, потом оторвался от бинокля и вынул часы из нагрудного кармана. Четыре часа. Еще три часа до рассвета.
   — Да, — произнес генерал. — Посылайте их. Петерсон написал указ и подал Ачесану на подпись.
   — Они идут.
   Лероукс услышал голоса, перекрывающие треск снарядов.
   — Они идут.
   — Черт! Они идут!
   Лероукс с трудом встал. Он отравился луддитовыми парами, его тошнило. Генерал заставил себя посмотреть в сторону реки. Через секунду пыль рассеялась, и он разглядел ряды солдат в форме цвета хаки.
   — Да, они идут. — Он побежал к линии заграждений, крича на ходу: — Подождите, пока они не подойдут. Не стреляйте, пока они не дойдут до отметки в тысячу ярдов.
   С вершины хорошо просматривался весь холм.
   — Я так и думал, — произнес он. — Они идут с двух сторон, чтобы захватить нас.
   Ряды сбивались, выпрямлялись снова, но все равно медленно приближались к вершине. Через пять минут идущие впереди должны были достичь вершины.
   — Приготовьтесь, — приказал Лероукс, осматривая разметку.
   Пока большинство возводило земляные укрепления на горе и на реке, остальные занимались разметкой позиций. Через каждые двести пятьдесят шагов они сооружали пирамиду из камней, и обмазывали илом из реки. Британцы не понимали, для чего это надо, но, когда дошли до отметки в тысячу ярдов, выстрелили ружья буров.
   — Река в безопасности, — решил Лероукс. — Там им не пробиться. — И он позволил себе ухмыльнуться. — Они никогда не поумнеют и всегда будут подходить не с той стороны. — Потом он переключил внимание на левый фланг. Там была наибольшая опасность, и он решил взять его на себя. Генерал поспешил туда, не обращая внимания на рвущиеся снаряды и луддитовые пары.
   Он упал на живот между двух буров, снял патронташ и положил за валун.
   — Удачи, Умник Поль, — крикнул бур.
   — И тебе, Хендрик, — ответил генерал, устанавливая маузер в расщелине.
   — Они подошли совсем близко, — пробормотал находящийся рядом с ним бур.
   — Очень близко. Удачи, и стреляйте метко.
   Неожиданно налетел ветер, и все смолкло. Тишина была ужасней рева снарядов. Пыль и дым улеглись. Показалось солнце и ярко осветило горы и золотисто-коричневую равнину. Вода сверкала, как бриллиант. А еще солнце высветило крохотные фигурки цвета хаки, их тени казались темными, и зловещими. Они дошли до отметки в тысячу ярдов.
   Лероукс прицелился в мужчину, который шел впереди всех. Генерал заметил, что он дважды останавливался, чтобы отдать приказ.
   — Ты будешь первым, мой друг. — Он взял его на мушку, целясь в грудь, мягко нажал на спусковой крючок и почувствовал отдачу. Плечо заболело. Оглушенный громким выстрелом, Жан-Поль наблюдал за упавшим в траву.
   — Есть! — произнес он и перезарядил ружье.
   Они стреляли не так, как в Коленсо, когда залпы всех ружей гремели одновременно через равные промежутки времени. Буры начали охоту, тщательно прицеливаясь, и каждый выстрел попадал в цель.
   — Они научились, — бормотал Лероукс, нажимая на спусковой крючок. — Они отлично научились. — И уложил еще одного. На вершине затрещали «максимы».
   Не дойдя до второго ряда отметок, первая линия пехоты была полностью уничтожена прицельным огнем буров, все остались лежать в траве. Вторая линия пехоты шла прямо за первой.
   — Посмотрите, как они идут! — кричали буры. Эти оборванные фермеры испытывали благоговейный страх перед наступающими стройными рядами пехотинцев.
   — Эти люди сражаются не для того, чтобы жить, а для того, чтобы умереть, — проворчал бур, залегший рядом с Лероуксом.
   — Тогда давайте им поможем! — крикнул Лероукс. — Пли! Стреляйте метко, друзья! — закричал Лероукс, заметив штыки. Зарядив целый магазин и вытерев пот со лба тыльной стороной ладони, он вскинул ружье и убил четырех врагов с шести выстрелов.
   Он заметил перемену. В одном месте линия выдвинулась клином, потому что те, что в центре, быстро пошли вперед, фланги изогнулись, часть же воинов отстала и спряталась за небольшими выступами.
   — Они дрогнули! — радостно закричал Лероукс. — Они не дойдут до вершины.
   Идущие впереди заколебались, не в состоянии больше удерживать занятые позиции. Они отступили, некоторые упали на землю. Офицеры приказывали идти вперед. Буры продолжали стрелять.
   — Они проиграли! — закричал Лероукс и услышал, тихий смех.
   Огонь буров усилился, внося все большее замешательство в ряды атакующих.
   — Покажем им, друзья!
   Еще одна шеренга дрогнула под оружейным огнем и очередями «максима», оставив своих офицеров.
   Горько прозвучал рожок, и последние из оставшихся впереди стали быстро отступать, обходя убитых и раненых.
   Одиночный снаряд был выпущен по бурам. Они встретили его откровенным смехом.
   — Что на реке? — волнуясь, спросил Лероукс.
   — Они не дошли до реки. Их и там разбили. Лероукс, сняв шляпу, вытер пот и пыль с лица.
   Потом посмотрел на закат:
   — Благодарю Бога за этот день и прошу быть милостливым к нам и в следующие.
   Орудийные снаряды били по холмам, как штормовое море по прибрежным скалам. Огонь велся до ночи. Потом в темноте они видели бивачные огни англичан на равнине, напоминающие сад с диковинными, искрящимися цветами.

Глава 54

   — Завтра мы должны убираться отсюда. — Лероукс посмотрел на Зиетсмана, сидящего напротив у костра.
   — Нет, — мягко возразил старик, отводя взгляд.
   — Почему?
   — Мы можем удержать эти горы. Им не выкурить нас отсюда.
   — Конечно. Завтра мы их удержим. Может, еще два дня, в крайнем случае неделю. Но потом все будет кончено. Только сегодня мы потеряли пятьдесят человек.
   — А они — несколько сотен. Бог покарает их, и они погибнут. — Зиетсман поднял глаза, и голос его окреп. — Мы останемся здесь и будем полагаться на Господа.
   Послышались одобрительные возгласы.
   — Сэр, — произнес Лероукс и потер сильно покрасневшие от луддитовых паров глаза. Вообще-то он смертельно устал. Проще будет остаться. В этом нет ничего плохого, ведь они сражались как львы и заслужили отдых. Остаться хотя бы дня на два. — Сэр, если мы не уйдем сегодня, то не уйдем никогда. Завтра у нас совсем не будет сил. — Он помолчал, так как говорить было трудно, язык едва ворочался во рту от усталости. Он посмотрел на руки и заметил, что они слегка дрожат. Но не от трусости. Буры могли бы сразиться еще раз, но тогда все будет кончено. — Нет, это не от трусости, — пробормотал он.
   Жан-Поль встал, и все замолчали, глядя на него. Он растерянно развел руками. Свет костра освещал его нос и подбородок, глаза оставались в тени, напоминая дыры в черепе.
   — Бюргеры… — начал он, но понял, что ничего нового сказать не может, а лишь повторится о необходимости продолжить борьбу. Он опустил руки. — Я уезжаю, — сказал он. — Когда взойдет луна. — И он пошел прочь от костра.
   Один за другим люди поднимались и шли за ним. Они все были из его коммандос.
   Шестеро мужчин сидели на корточках и смотрели, как из-за гор появляется луна. Лошади были оседланы, ружья вычищены. Шестьсот лошадей ржали и рвались вперед, а буры, завернувшись в одеяло, пытались уснуть.
   — Теперь повторим, что каждый из нас должен делать. — Лероукс оглядел своих командиров. — Я пойду первым с сотней людей к реке и дальше на восток. А что должен делать ты, Хендрик?
   — На юг, через ряды кавалерии, потом за горы. Лероукс кивнул и обратился к следующему:
   — Ты?
   — На запад, по реке.
   — Ага, а ты?
   Он проверил всех по очереди, потом продолжил:
   — Встречаемся в старом лагере у горы Инглозана. Все согласны?
   Они ждали, глядя на луну и прислушиваясь к вою шакалов. Луна взошла полностью, и Лероукс с трудом встал.
   — С Богом, братья, удачи вам.
   Он взял поводья и направил коня вниз к Ваалю, сто человек молча следовали за ним. Когда они проезжали мимо одинокого фургона у Падды, то увидели старого Зиетсмана, который поджидал их, держа в руках уздечку нагруженного мула.
   — Вы уезжаете? — спросил он.
   — Да, сэр. Мы должны.
   — Бог с вами. — Зиетсман протянул руку, и они обменялись крепкими рукопожатиями. — Мул нагружен деньгами. Возьмите его с собой. Здесь они нам не понадобятся.
   — Спасибо, сэр. — Кивком Лероукс приказал одному из воинов взять животное. — Удачи вам.
   — Удачи и вам, генерал. — Впервые Зиетсман вспомнил о титуле Жан-Поля.
   При первых признаках рассвета они проехали линию британских укреплений.

Глава 55

   Син с Соулом стояли у шотландской повозки и ждали, когда Мбеджан принесет им кофе.
   — Боже, так холодно, что начальство совсем отморозит себе мозги. — Син обхватил горячую кружку двумя руками и с шумом отхлебнул.
   — По крайней мере, у них есть капюшоны, чтобы прикрыть темечко, — отвечал Соул. — Хотя нам лучше было бы двигаться побыстрей, а то мы можем совсем примерзнуть к земле.
   — Через час рассветет. Нам пора выступать. — Син крикнул Мбеджану: — Затуши костер и приведи лошадь!
   Шеренгой по два с шотландской повозкой в центре они тряслись на ухабах, направляясь к переднему ряду дозорных.
   За последние четыре дня они успели подробно изучить эту дорогу, когда по приказу Ачесона изъездили ее взад и вперед. Трава была прибита морозом и копытами лошадей.
   Впереди, напоминая охотничьих собак, ехали зулусы, позади колонны, кутаясь в шинели, плелись
   Син с Соулом. Они вели бесконечную беседу о том, что их ждет в будущем. Иногда они заходили так далеко, что обсуждали федерацию при достойном доверия правительстве, заботящемся о людях, живущих к югу от Замбези.
   — Но именно так пытался править Родос в последние десять лет, — подчеркнул Соул.
   — Не хочу говорить об этом хитром ублюдке, — многозначительно произнес Син. — Он утомил всех, держась за юбку своей жены. Лучше от него поскорей отделаться. Милнер — вот лучший правитель.
   — Ты хочешь отделаться от королевского правления? — спросил Соул.
   — Конечно. Закончить войну и послать их всех обратно за море. Мы сами справимся со своими делами.
   — Полковник, мне кажется, вы не за тех сражаетесь, — заметил Соул.
   Син закашлял.
   — Но серьезно, Соул… — Ему так и не удалось договорить.
   Из темноты появился бегущий Мбеджан.
   — Мбеджан?
   — Враги!
   — Где? Сколько?
   Он выслушал торопливое объяснение зулуса, потом повернулся к Экклесу, который подъехал, запыхавшись.
   — Вы — первая ласточка, майор. Их около сотни или чуть больше, они в миле от нас и двигаются навстречу. — Голос Сина дрожал от возбуждения так же, как и кончики усов Экклеса. — Они развернулись в линию и в темноте наткнулись на наш авангард.
   — Едем вниз с горы, сэр?
   — Нет, — ответил Син. — Встретим пулеметным огнем, когда они покажутся. Но сейчас, ради Бога, тише.
   Стоило Сину с Соулом сесть на коней, как появились две шеренги врагов. Они ехали молча, слышался только цокот подкованных копыт, шорох шинелей и тихое потрескивание возводимых курков.
   — Снова пора идти напролом, дорогие друзья, — прошептал Соул, но Син не ответил, он боролся со страхом. Даже при холодном ветре его ладони потели. Он вытер их о бриджи и достал ружье. — Как насчет «максима»? — поинтересовался Соул.
   — Нет времени устанавливать его. — Голос Сина дрожал, пришлось прокашляться, прежде чем продолжить: — Он и не нужен. Нас шесть к одному.
   Он оглядел примолкших людей. Они ехали, наклонившись вперед в седлах, положив ружья на колени. В полумраке ощущалось сильное напряжение, которое, казалось, передалось даже лошадям. О Боже, только бы какая-нибудь из них не заржала.
   Он молился в темноте, забыв про сковавший всех страх, который, казалось, даже издавал особый запах.