Страница:
Казалось странным, что такой человек ушел из большого и быстрорастущего бизнеса, променяв столь перспективное дело на рутинные занятия вашингтонского чиновника.
Но это казалось несколько странным только тем людям, кто не знал истинного положения вещей, – а таких в многочисленных правительственных учреждениях было подавляющее большинство.
Спайк должен был принять участие в совещании, которое проводилось спустя час после чисто протокольного появления президента страны перед многочисленными телекамерами, установленными на зеленой лужайке перед Белым домом. Обычно такого рода мероприятия проводятся в Овальном кабинете, но сейчас, учитывая сложившуюся обстановку, решено было провести его в одном из помещений Ситуационного центра, оборудованного в подвальной части Белого дома. Совещание было посвящено проблеме тайного производства и распространения новейших психотропных препаратов, таких, как «джанк» и его производные. Круг участников чрезвычайно узок: сам президент, четверо членов Группы стратегического планирования СНБ[24], глава федерального Бюро по наркотикам Роберт Кеннет, который только что вернулся из поездки на Западное побережье, его первый заместитель, а также пара научных консультантов, являющихся крупными экспертами в данной области.
Но буквально за минуту до начала совещания в сравнительно небольшой зал, где уже собралось большинство участников предстоящего мероприятия, миновав выставленную у входа охрану, прошел секретарь-референт Энтони Спайка. Прошептав на ухо последнему несколько слов, он вопросительно посмотрел на своего начальника. Спайк медленно кивнул, а затем, увидев появившегося в дверях президента – в этот момент все присутствующие встали со своих мест, – направился прямо к нему.
– Я должен ненадолго отлучиться, мистер президент, – сказал он негромким голосом, сохраняя при том спокойное выражение лица. – Надеюсь, вы не возражаете?
– Что-нибудь случилось, Энтони? – заметно побледнев, спросил своего помощника глава государства. – Может, нам следует отменить данное мероприятие?
– Прошел сигнальчик, но особых причин для беспокойства пока нет. Я хочу подняться наверх и выяснить, в чем там дело…
– Если будут важные новости, немедленно сообщите их мне.
– Да, сэр, я так и сделаю.
– Хорошо, Энтони, я открою совещание, ну а вы присоединитесь к нам, как только сможете.
Спайк и его помощник направились к кабине лифта, у которой дежурили двое сотрудников секретной службы, одетых в штатские костюмы.
– Кто? – отрывисто спросил Спайк, когда за ними закрылись дверцы лифта. – Я его знаю?
– Барчер, – негромко произнес помощник. – В аппарате работает с декабря прошлого года. Он выходец из Агентства национальной безопасности, у нас он курирует программы взаимодействия со своим бывшим ведомством.
– Где он сейчас находится?
– Его сопроводили в спецпомещение, рядом с вашим офисом, сэр. Сейчас его контролируют наши люди. Охране дано указание усилить бдительность и никого, даже сотрудников аппарата, не пропускать в эту часть здания.
– Барчер, говорите? – озабоченно произнес Спайк. – Это уже серьезно… Контроль над этим человеком, конечно, мог быть установлен еще до его прихода в аппарат, но в любом случае все это не может нас не настораживать…
Выйдя из дверей спецлифта, они направились по коридору в левое крыло здания, где располагались служебные помещения Энтони Спайка и его ближайших помощников. Здесь, как и в других помещениях Белого дома, дежурили прошедшие специальные курсы подготовки сотрудники Секретной службы, отвечающие за безопасность президента страны, а также некоторых других высокопоставленных персон.
Спайк и следовавший за ним тенью помощник прошли в спецпомещение, где помощника президента США по национальной безопасности ожидал доставленный сюда Барчер – третий по счету связник от Аваддона и первый, кто объявился в святая святых, непосредственно в Белом доме.
Барчер, плотный, коренастый мужчина лет сорока трех, одетый в темный штатский костюм, при появлении на пороге Спайка повернулся навстречу ему всем своим грузным корпусом. В помещении, совершенно лишенном мебели, находились также двое сотрудников секретной службы, стерегшие каждое движение «связника». Спайк, уловив их вопросительные взгляды, жестом велел обоим выйти из «бокса» и обождать за дверью.
– Я вас слушаю, Барчер, – спокойным тоном сказал Энтони Спайк. – Мне доложили, что вы пришли сюда с неким посланием?
Телекамеры, установленные в разных углах звукоизолированного помещения, бесстрастно снимали все происходящее на пленку. Изображение подавалось непосредственно в офис помощника по национальной безопасности, поэтому данный видеоматериал попасть в чужие руки не мог никоим образом. Все, что здесь произойдет, все произнесенные речи, уже заранее отнесены в разряд самых оберегаемых государственных тайн. К перечню тех самых тайн и секретов, которые, возможно, никогда и ни при каких условиях не станут достоянием широкой публики.
– У меня послание от организации Аваддона.
– Можете передать его мне, устно либо в письменной форме.
– Послание адресовано главе государства, – Барчер тоже был абсолютно спокоен, а его немигающие глаза не сходили с переносицы Спайка. – Время не терпит, господин помощник… Проводите меня немедленно к президенту!
– Вариант личного контакта с президентом страны полностью исключен!
– Я вас понял, Спайк… Вы гарантируете, что сообщение будет передано лично президенту, причем – немедленно?
– Да, конечно.
Барчер весь закаменел, и только шевелящиеся губы да срывающиеся с них слова позволяли судить о том, что перед Спайком не статуя, а живой человек, которому выпало несчастье быть избранным Аваддоном на роль его связника.
– Спайк, передайте президенту Соединенных Штатов Америки следующее… Первое. Цели и задачи нашей организации остаются прежними. Мы настаиваем на том, чтобы в известные вам сроки были демонтированы либо уничтожены производственные объекты и научные центры, деятельность которых является, по нашему твердому убеждению, пагубной для всей цивилизации. Второе. Мы готовы к переговорам с Администрацией, но только при условии, что наши первоначальные требования будут выполнены целиком и полностью. Третье. Анализ известных нам фактов показывает, что Администрация либо не воспринимает серьезно наши предупреждения, либо пытается вести с нами двойную игру. Четвертое. Вам надлежит в известные сроки выполнить наши основные требования, в противном случае мы вынуждены будем прибегнуть к силовым аргументам. Пятое и последнее. Доказательства серьезности наших намерений вы получите уже в течение ближайшего часа.
– Это все, Барчер? – недрогнувшим голосом спросил Спайк. – У вас есть что добавить к сказанному? Какие-нибудь детали? Подробности?
– Нет, я все сказал.
Как по мановению волшебной палочки, в «боксе» появились двое сотрудников секретной службы.
– Займитесь вплотную Барчером, – распорядился Спайк. – Действуйте в том же ключе, что и с двумя его предшественниками: изолируйте, допросите, пробейте, с кем он контактировал в последние часы, и выясните, кто составляет его ближайшее окружение!
Сказав это, Спайк круто развернулся и, сопровождаемый референтом, покинул «бокс». Он не мог терять на дальнейшее общение с Барчером ни единой секунды, ибо настало время для молниеносных действий: в первую очередь требовалось поставить в известность о случившемся президента страны и одновременно с этим следовало объявить тревогу для структур Антикризисного центра.
Президент, открывший совещание по ИФС-наркотикам краткой вступительной речью, попросил каждого из присутствующих высказаться по сути проблемы. Хотя тема была более чем важная, он никак не мог сконцентрировать внимание на выступлениях экспертов ДЕА, каждый из которых подготовил краткий, емкий доклад. Как политик, он понимал, что такие вещи, как препарат «джанк» и его аналоги, должны быть либо запрещены – в этом случае их можно приравнять к «жестким» наркотикам, либо вся сфера их применения должна четко контролироваться властями и обществом. Его также сильно беспокоило то, что все попытки расследовать, кто именно причастен к разработке и производству ИФС-наркотиков, кто и с какой целью применяет данные технологии на практике, – никаких реальных результатов не дали. Содержание секретных докладов не позволяет пока установить истину: откуда пришла данная угроза. Если извне, то какие силы, какие государства стоят за всеми этими зловещими экспериментами? Если «джанк» является «национальным продуктом», то все равно нужно искать ответы все на те же вопросы – «кто?», «где?», «как долго?» и «зачем?». Можно допустить, что первоначальная разработка перспективной серии ИФС-препаратов велась в лабораториях одной из мощных фармацевтических корпораций, где засекречивают свои наработки почище, чем в Пентагоне. А потом, в стадии полузаконных, полулегальных экспериментов, контроль над «формулой», над самим изобретением мог быть утерян либо, что не исключено, этим делом с самого начала занимались люди, поставившие перед собой недобрые цели… Нельзя также сбрасывать со счетов спецслужбы. Контролировать эти сверхзакрытые структуры, с царящим среди высшего и среднего персонала корпоративным духом, бывает чертовски сложно; так что нельзя заранее исключать, что обкатка ИФС-препаратов происходит под тайным патронажем каких-нибудь высокопоставленных сотрудников американских спецслужб либо экс-сотрудников, которые ушли в большой бизнес, но не потеряли прежних связей.
Президент, хотя и старался держать себя в руках и не выказывать на людях свою обеспокоенность, все же заметно нервничал. Это проявлялось не только в его рассеянности, но и в том, что он бросал взгляды попеременно то на приставной столик, где выстроилась целая батарея телефонных аппаратов, то на дверь, где в любую минуту мог появиться Энтони Спайк либо кто-то из его помощников.
Президент наконец сфокусировал взгляд на фигуре директора ДЕА, который сидел за овальным столом в аккурат напротив него. Роберт Кеннет, пятьдесят лет, на должность директора федерального Бюро по наркотикам назначен полгода назад. Чуть выше среднего роста, волосы без малейших признаков седины, глубоко посаженные глаза, словно изнутри прикрытые полупрозрачными шторками, невыразительные, не запоминающиеся черты лица… Говорят, он умелый бюрократ, в хорошем смысле этого слова. И еще бытует мнение, что если бы не Кеннет и его мощное ведомство, то ущерб от тайного распространения ИФС-препаратов был бы на порядок выше.
– Скажите, Роберт… – президент бросил на одного из участников совещания рассеянный взгляд. – Как нам справиться с этой чудовищной проблемой? У вас, у всего вашего ведомства есть какие-то свежие идеи?
– Да, господин президент, – сохраняя бесстрастное выражение лица, сказал Кеннет. – У нас есть идеи, имеется также четкий план действий. Для его реализации нужна воля. Но еще более необходимо наделить широкими полномочиями тех людей, те организации, кому будет поручено решать столь сложные и необычные задачи.
– Мы и так уже в ряде случаев действуем на грани фола… Насколько я понимаю, вы требуете, чтобы я полностью развязал руки вам и вашим людям? И чтобы я наделил вас полномочиями, выходящими за рамки нашей Конституции?
Кеннет не успел ответить на эти вопросы, поскольку в малом зале для совещаний появился референт Спайка, и, нагнувшись к уху президента, полушепотом произнес несколько слов.
– Благодарю вас, господа, совещание закрыто, – чуть подсевшим голосом сказал хозяин Белого дома. – Дату и место проведения следующего такого мероприятия каждому из вас объявят дополнительно…
Президент, миновав «шлюз» и оставив своих телохранителей за дверью, прошел в звукоизолированное помещение, где его дожидался Энтони Спайк. Одна из стен была сооружена из армированного, высокопрочного стекла, а за ней располагался операционный зал Ситуационного центра.
Спайк слово в слово воспроизвел сообщение, которое было передано «организацией Аваддона» столь необычным способом – через «посредника», который сам является жертвой самых современных, самых изощренных манипуляций над человеческим сознанием. Затем экс-директор ЦРУ доложил, что им были экстренно приведены в действие все структуры Антикризисного центра, которым, в свою очередь, запущена программа «специальных мероприятий».
– Что мы можем еще предпринять в этой связи, Энтони? – поинтересовался у своего помощника президент страны. – И насколько все это серьезно?
– К сожалению, нам неизвестна природа самой угрозы. Мы не знаем, где, в каком месте следует ожидать неприятностей, как и того, каковы будут их масштабы… Они могут ударить в любом месте, и в этом, собственно, весь ужас нашего положения…
Президент уселся на краешек стола, часть которого занимали телефонные аппараты правительственной связи. Предполагалось, что все линии связи закрыты от несанкционированного прослушивания, но сейчас, в нынешней ситуации нельзя быть уверенным ни в чем. В пяти шагах отсюда, в предбаннике, находится офицер ВМС с «ядерным чемоданчиком», одним из знаковых символов могущества Америки. Сам президент каких-то полтора часа назад подчеркнул в своей краткой речи перед камерами ведущих телекомпаний мира, что, несмотря на всю сложность и противоречивость современного миропорядка, США, как самой мощной державе планеты, а также их союзникам – никакие потрясения и катаклизмы не грозят. Но он уже тогда лукавил, потому что не мог, не имел права обнародовать известные лишь ему да еще узкому кругу правительственных чиновников, большинство среди которых представляют спецслужбы, зловещие, тревожные факты и сведения… Он пока не в силах эффективно применить сосредоточенное в его руках могущество, ибо не знает точно источника угрозы, а значит, не знает, куда, в какое именно место следует направить удар…
Хозяин Белого дома бросил задумчивый взгляд на стоящего вполоборота к нему Спайка. Этому человеку он доверяет, на то есть особые причины. Но кому он еще может доверять из числа своих ближайших помощников? Он не может ответить на этот вопрос. И в этом заключается весь трагизм, весь абсурд нынешней ситуации.
За псевдонимом «Аваддон» может скрываться кто угодно и что угодно. В существование таких фигур, как «О-мен», «Эвил» или «доктор Зло», могут верить только кретины, путающие киношный мир с реальностью. Скорее всего Аваддон – это не одно лицо, ибо если это так, то он должен быть настолько выдающейся личностью, что это находится уже за гранью человеческого понимания, а коллективный псевдоним, за которым скрывается группа людей, входящих скорее всего в высшие эшелоны власти и бизнеса, располагающих серьезными финансовыми возможностями, составляющих руководящее ядро хорошо законспирированной организации, которая, как следует из переданного через посредника послания, ставит перед собой цель «полного очищения общества от вредных технологий, дальнейшее неконтролируемое развитие которых способно поставить крест на всех ныне существующих ценностях свободного демократического мира».
Президент самой могучей страны мира в эти тревожные минуты напоминал каменное изваяние. С минуты на минуту должно случиться нечто экстраординарное, что могло бы, по мнению Аваддона, убедить Администрацию в серьезности его намерений, принудить власть к целой серии уступок, заставить ее пойти на поводу этой незримой и в то же время действующей весьма эффективно силы. И теперь, в ожидании докладов, оставалось лишь надеяться, что эта затея Аваддона не удастся, что его угрозы, высказанные столь необычным способом, на деле окажутся лишь пустым звуком.
Хозяин Белого дома думал о том, что в эту кризисную пору ему лучше всего было бы находиться на борту «ВВС-1», этой летающей крепости, нашпигованной самой современной электронной начинкой и укомплектованной отборными специалистами. Но его штабной лайнер был подвергнут капитальнейшей реконструкции. Пришлось заменить почти все оборудование, потому что прежнее уже не соответствовало решению основных задач дня, а кроме того, требовалось усилить меры безопасности. Теперь, после полного переоснащения, требовалось совершить ряд испытательных полетов; прежде чем президент и главнокомандующий всеми вооруженными силами страны сможет воспользоваться услугами своего воздушного «командного пункта»; следует убедиться, что новое оборудование работает четко и безотказно.
Сегодня как раз первый по счету такой испытательный полет: модернизированный «Боинг-737» примерно час тому назад поднялся в воздух со взлетной полосы авиабазы «Эндрюс».
Президент страны думал также о тех распоряжениях, которые он отдал в последние несколько дней. Некоторые из них, хотя и казались странными, все же следовали определенной логике. Так, например, глава государства распорядился тотально прослушивать линии связи правительственных учреждений, а также тщательно проверять компьютерные базы данных тех ведомств, что вошли в «особый список». Два ведомства, ФБР и АНБ, действуя независимо друг от друга, пытаются сейчас взять под недремлющий надзор ключевые участки информационного поля, для чего, помимо суперкомпьютеров, работающих на эту задачу, задействована также глобальная программа «Гидра», способная отслеживать и регистрировать передаваемые по самым разным линиям связи сообщения, ориентируясь на специально подобранные ключевые слова и понятия.
Мало того. Над районом федерального округа Колумбия, где сосредоточена большая часть правительственных учреждений, вот уже несколько суток круглосуточно, сменяя друг друга, барражируют в воздухе самолеты-разведчики системы «Авакс», чья аппаратура позволяет прослушивать и фиксировать колоссальное количество каналов связи – собранная таким образом информация «сливается» в штаб-квартиру АНБ, где специалисты подвергают ее самому тщательному анализу…
На одном из телефонов тревожно замигала красная лампочка. Звук зуммера болезненно ударил по нервам. Президент кивком указал своему помощнику, чтобы тот снял трубку. Спайк с каменным лицом выслушал сообщение, затем, вернув трубку на место, негромко сказал:
– Поступило срочное сообщение от старшего авиадиспечера базы «Эндрюс»… Авиакатастрофа, сэр! Примерно пять минут назад в сорока милях западнее Вашингтона в воздухе столкнулись борт «ВВС-1» и самолет-разведчик «Авакс»…
Глава 24
Но это казалось несколько странным только тем людям, кто не знал истинного положения вещей, – а таких в многочисленных правительственных учреждениях было подавляющее большинство.
Спайк должен был принять участие в совещании, которое проводилось спустя час после чисто протокольного появления президента страны перед многочисленными телекамерами, установленными на зеленой лужайке перед Белым домом. Обычно такого рода мероприятия проводятся в Овальном кабинете, но сейчас, учитывая сложившуюся обстановку, решено было провести его в одном из помещений Ситуационного центра, оборудованного в подвальной части Белого дома. Совещание было посвящено проблеме тайного производства и распространения новейших психотропных препаратов, таких, как «джанк» и его производные. Круг участников чрезвычайно узок: сам президент, четверо членов Группы стратегического планирования СНБ[24], глава федерального Бюро по наркотикам Роберт Кеннет, который только что вернулся из поездки на Западное побережье, его первый заместитель, а также пара научных консультантов, являющихся крупными экспертами в данной области.
Но буквально за минуту до начала совещания в сравнительно небольшой зал, где уже собралось большинство участников предстоящего мероприятия, миновав выставленную у входа охрану, прошел секретарь-референт Энтони Спайка. Прошептав на ухо последнему несколько слов, он вопросительно посмотрел на своего начальника. Спайк медленно кивнул, а затем, увидев появившегося в дверях президента – в этот момент все присутствующие встали со своих мест, – направился прямо к нему.
– Я должен ненадолго отлучиться, мистер президент, – сказал он негромким голосом, сохраняя при том спокойное выражение лица. – Надеюсь, вы не возражаете?
– Что-нибудь случилось, Энтони? – заметно побледнев, спросил своего помощника глава государства. – Может, нам следует отменить данное мероприятие?
– Прошел сигнальчик, но особых причин для беспокойства пока нет. Я хочу подняться наверх и выяснить, в чем там дело…
– Если будут важные новости, немедленно сообщите их мне.
– Да, сэр, я так и сделаю.
– Хорошо, Энтони, я открою совещание, ну а вы присоединитесь к нам, как только сможете.
Спайк и его помощник направились к кабине лифта, у которой дежурили двое сотрудников секретной службы, одетых в штатские костюмы.
– Кто? – отрывисто спросил Спайк, когда за ними закрылись дверцы лифта. – Я его знаю?
– Барчер, – негромко произнес помощник. – В аппарате работает с декабря прошлого года. Он выходец из Агентства национальной безопасности, у нас он курирует программы взаимодействия со своим бывшим ведомством.
– Где он сейчас находится?
– Его сопроводили в спецпомещение, рядом с вашим офисом, сэр. Сейчас его контролируют наши люди. Охране дано указание усилить бдительность и никого, даже сотрудников аппарата, не пропускать в эту часть здания.
– Барчер, говорите? – озабоченно произнес Спайк. – Это уже серьезно… Контроль над этим человеком, конечно, мог быть установлен еще до его прихода в аппарат, но в любом случае все это не может нас не настораживать…
Выйдя из дверей спецлифта, они направились по коридору в левое крыло здания, где располагались служебные помещения Энтони Спайка и его ближайших помощников. Здесь, как и в других помещениях Белого дома, дежурили прошедшие специальные курсы подготовки сотрудники Секретной службы, отвечающие за безопасность президента страны, а также некоторых других высокопоставленных персон.
Спайк и следовавший за ним тенью помощник прошли в спецпомещение, где помощника президента США по национальной безопасности ожидал доставленный сюда Барчер – третий по счету связник от Аваддона и первый, кто объявился в святая святых, непосредственно в Белом доме.
Барчер, плотный, коренастый мужчина лет сорока трех, одетый в темный штатский костюм, при появлении на пороге Спайка повернулся навстречу ему всем своим грузным корпусом. В помещении, совершенно лишенном мебели, находились также двое сотрудников секретной службы, стерегшие каждое движение «связника». Спайк, уловив их вопросительные взгляды, жестом велел обоим выйти из «бокса» и обождать за дверью.
– Я вас слушаю, Барчер, – спокойным тоном сказал Энтони Спайк. – Мне доложили, что вы пришли сюда с неким посланием?
Телекамеры, установленные в разных углах звукоизолированного помещения, бесстрастно снимали все происходящее на пленку. Изображение подавалось непосредственно в офис помощника по национальной безопасности, поэтому данный видеоматериал попасть в чужие руки не мог никоим образом. Все, что здесь произойдет, все произнесенные речи, уже заранее отнесены в разряд самых оберегаемых государственных тайн. К перечню тех самых тайн и секретов, которые, возможно, никогда и ни при каких условиях не станут достоянием широкой публики.
– У меня послание от организации Аваддона.
– Можете передать его мне, устно либо в письменной форме.
– Послание адресовано главе государства, – Барчер тоже был абсолютно спокоен, а его немигающие глаза не сходили с переносицы Спайка. – Время не терпит, господин помощник… Проводите меня немедленно к президенту!
– Вариант личного контакта с президентом страны полностью исключен!
– Я вас понял, Спайк… Вы гарантируете, что сообщение будет передано лично президенту, причем – немедленно?
– Да, конечно.
Барчер весь закаменел, и только шевелящиеся губы да срывающиеся с них слова позволяли судить о том, что перед Спайком не статуя, а живой человек, которому выпало несчастье быть избранным Аваддоном на роль его связника.
– Спайк, передайте президенту Соединенных Штатов Америки следующее… Первое. Цели и задачи нашей организации остаются прежними. Мы настаиваем на том, чтобы в известные вам сроки были демонтированы либо уничтожены производственные объекты и научные центры, деятельность которых является, по нашему твердому убеждению, пагубной для всей цивилизации. Второе. Мы готовы к переговорам с Администрацией, но только при условии, что наши первоначальные требования будут выполнены целиком и полностью. Третье. Анализ известных нам фактов показывает, что Администрация либо не воспринимает серьезно наши предупреждения, либо пытается вести с нами двойную игру. Четвертое. Вам надлежит в известные сроки выполнить наши основные требования, в противном случае мы вынуждены будем прибегнуть к силовым аргументам. Пятое и последнее. Доказательства серьезности наших намерений вы получите уже в течение ближайшего часа.
– Это все, Барчер? – недрогнувшим голосом спросил Спайк. – У вас есть что добавить к сказанному? Какие-нибудь детали? Подробности?
– Нет, я все сказал.
Как по мановению волшебной палочки, в «боксе» появились двое сотрудников секретной службы.
– Займитесь вплотную Барчером, – распорядился Спайк. – Действуйте в том же ключе, что и с двумя его предшественниками: изолируйте, допросите, пробейте, с кем он контактировал в последние часы, и выясните, кто составляет его ближайшее окружение!
Сказав это, Спайк круто развернулся и, сопровождаемый референтом, покинул «бокс». Он не мог терять на дальнейшее общение с Барчером ни единой секунды, ибо настало время для молниеносных действий: в первую очередь требовалось поставить в известность о случившемся президента страны и одновременно с этим следовало объявить тревогу для структур Антикризисного центра.
Президент, открывший совещание по ИФС-наркотикам краткой вступительной речью, попросил каждого из присутствующих высказаться по сути проблемы. Хотя тема была более чем важная, он никак не мог сконцентрировать внимание на выступлениях экспертов ДЕА, каждый из которых подготовил краткий, емкий доклад. Как политик, он понимал, что такие вещи, как препарат «джанк» и его аналоги, должны быть либо запрещены – в этом случае их можно приравнять к «жестким» наркотикам, либо вся сфера их применения должна четко контролироваться властями и обществом. Его также сильно беспокоило то, что все попытки расследовать, кто именно причастен к разработке и производству ИФС-наркотиков, кто и с какой целью применяет данные технологии на практике, – никаких реальных результатов не дали. Содержание секретных докладов не позволяет пока установить истину: откуда пришла данная угроза. Если извне, то какие силы, какие государства стоят за всеми этими зловещими экспериментами? Если «джанк» является «национальным продуктом», то все равно нужно искать ответы все на те же вопросы – «кто?», «где?», «как долго?» и «зачем?». Можно допустить, что первоначальная разработка перспективной серии ИФС-препаратов велась в лабораториях одной из мощных фармацевтических корпораций, где засекречивают свои наработки почище, чем в Пентагоне. А потом, в стадии полузаконных, полулегальных экспериментов, контроль над «формулой», над самим изобретением мог быть утерян либо, что не исключено, этим делом с самого начала занимались люди, поставившие перед собой недобрые цели… Нельзя также сбрасывать со счетов спецслужбы. Контролировать эти сверхзакрытые структуры, с царящим среди высшего и среднего персонала корпоративным духом, бывает чертовски сложно; так что нельзя заранее исключать, что обкатка ИФС-препаратов происходит под тайным патронажем каких-нибудь высокопоставленных сотрудников американских спецслужб либо экс-сотрудников, которые ушли в большой бизнес, но не потеряли прежних связей.
Президент, хотя и старался держать себя в руках и не выказывать на людях свою обеспокоенность, все же заметно нервничал. Это проявлялось не только в его рассеянности, но и в том, что он бросал взгляды попеременно то на приставной столик, где выстроилась целая батарея телефонных аппаратов, то на дверь, где в любую минуту мог появиться Энтони Спайк либо кто-то из его помощников.
Президент наконец сфокусировал взгляд на фигуре директора ДЕА, который сидел за овальным столом в аккурат напротив него. Роберт Кеннет, пятьдесят лет, на должность директора федерального Бюро по наркотикам назначен полгода назад. Чуть выше среднего роста, волосы без малейших признаков седины, глубоко посаженные глаза, словно изнутри прикрытые полупрозрачными шторками, невыразительные, не запоминающиеся черты лица… Говорят, он умелый бюрократ, в хорошем смысле этого слова. И еще бытует мнение, что если бы не Кеннет и его мощное ведомство, то ущерб от тайного распространения ИФС-препаратов был бы на порядок выше.
– Скажите, Роберт… – президент бросил на одного из участников совещания рассеянный взгляд. – Как нам справиться с этой чудовищной проблемой? У вас, у всего вашего ведомства есть какие-то свежие идеи?
– Да, господин президент, – сохраняя бесстрастное выражение лица, сказал Кеннет. – У нас есть идеи, имеется также четкий план действий. Для его реализации нужна воля. Но еще более необходимо наделить широкими полномочиями тех людей, те организации, кому будет поручено решать столь сложные и необычные задачи.
– Мы и так уже в ряде случаев действуем на грани фола… Насколько я понимаю, вы требуете, чтобы я полностью развязал руки вам и вашим людям? И чтобы я наделил вас полномочиями, выходящими за рамки нашей Конституции?
Кеннет не успел ответить на эти вопросы, поскольку в малом зале для совещаний появился референт Спайка, и, нагнувшись к уху президента, полушепотом произнес несколько слов.
– Благодарю вас, господа, совещание закрыто, – чуть подсевшим голосом сказал хозяин Белого дома. – Дату и место проведения следующего такого мероприятия каждому из вас объявят дополнительно…
Президент, миновав «шлюз» и оставив своих телохранителей за дверью, прошел в звукоизолированное помещение, где его дожидался Энтони Спайк. Одна из стен была сооружена из армированного, высокопрочного стекла, а за ней располагался операционный зал Ситуационного центра.
Спайк слово в слово воспроизвел сообщение, которое было передано «организацией Аваддона» столь необычным способом – через «посредника», который сам является жертвой самых современных, самых изощренных манипуляций над человеческим сознанием. Затем экс-директор ЦРУ доложил, что им были экстренно приведены в действие все структуры Антикризисного центра, которым, в свою очередь, запущена программа «специальных мероприятий».
– Что мы можем еще предпринять в этой связи, Энтони? – поинтересовался у своего помощника президент страны. – И насколько все это серьезно?
– К сожалению, нам неизвестна природа самой угрозы. Мы не знаем, где, в каком месте следует ожидать неприятностей, как и того, каковы будут их масштабы… Они могут ударить в любом месте, и в этом, собственно, весь ужас нашего положения…
Президент уселся на краешек стола, часть которого занимали телефонные аппараты правительственной связи. Предполагалось, что все линии связи закрыты от несанкционированного прослушивания, но сейчас, в нынешней ситуации нельзя быть уверенным ни в чем. В пяти шагах отсюда, в предбаннике, находится офицер ВМС с «ядерным чемоданчиком», одним из знаковых символов могущества Америки. Сам президент каких-то полтора часа назад подчеркнул в своей краткой речи перед камерами ведущих телекомпаний мира, что, несмотря на всю сложность и противоречивость современного миропорядка, США, как самой мощной державе планеты, а также их союзникам – никакие потрясения и катаклизмы не грозят. Но он уже тогда лукавил, потому что не мог, не имел права обнародовать известные лишь ему да еще узкому кругу правительственных чиновников, большинство среди которых представляют спецслужбы, зловещие, тревожные факты и сведения… Он пока не в силах эффективно применить сосредоточенное в его руках могущество, ибо не знает точно источника угрозы, а значит, не знает, куда, в какое именно место следует направить удар…
Хозяин Белого дома бросил задумчивый взгляд на стоящего вполоборота к нему Спайка. Этому человеку он доверяет, на то есть особые причины. Но кому он еще может доверять из числа своих ближайших помощников? Он не может ответить на этот вопрос. И в этом заключается весь трагизм, весь абсурд нынешней ситуации.
За псевдонимом «Аваддон» может скрываться кто угодно и что угодно. В существование таких фигур, как «О-мен», «Эвил» или «доктор Зло», могут верить только кретины, путающие киношный мир с реальностью. Скорее всего Аваддон – это не одно лицо, ибо если это так, то он должен быть настолько выдающейся личностью, что это находится уже за гранью человеческого понимания, а коллективный псевдоним, за которым скрывается группа людей, входящих скорее всего в высшие эшелоны власти и бизнеса, располагающих серьезными финансовыми возможностями, составляющих руководящее ядро хорошо законспирированной организации, которая, как следует из переданного через посредника послания, ставит перед собой цель «полного очищения общества от вредных технологий, дальнейшее неконтролируемое развитие которых способно поставить крест на всех ныне существующих ценностях свободного демократического мира».
Президент самой могучей страны мира в эти тревожные минуты напоминал каменное изваяние. С минуты на минуту должно случиться нечто экстраординарное, что могло бы, по мнению Аваддона, убедить Администрацию в серьезности его намерений, принудить власть к целой серии уступок, заставить ее пойти на поводу этой незримой и в то же время действующей весьма эффективно силы. И теперь, в ожидании докладов, оставалось лишь надеяться, что эта затея Аваддона не удастся, что его угрозы, высказанные столь необычным способом, на деле окажутся лишь пустым звуком.
Хозяин Белого дома думал о том, что в эту кризисную пору ему лучше всего было бы находиться на борту «ВВС-1», этой летающей крепости, нашпигованной самой современной электронной начинкой и укомплектованной отборными специалистами. Но его штабной лайнер был подвергнут капитальнейшей реконструкции. Пришлось заменить почти все оборудование, потому что прежнее уже не соответствовало решению основных задач дня, а кроме того, требовалось усилить меры безопасности. Теперь, после полного переоснащения, требовалось совершить ряд испытательных полетов; прежде чем президент и главнокомандующий всеми вооруженными силами страны сможет воспользоваться услугами своего воздушного «командного пункта»; следует убедиться, что новое оборудование работает четко и безотказно.
Сегодня как раз первый по счету такой испытательный полет: модернизированный «Боинг-737» примерно час тому назад поднялся в воздух со взлетной полосы авиабазы «Эндрюс».
Президент страны думал также о тех распоряжениях, которые он отдал в последние несколько дней. Некоторые из них, хотя и казались странными, все же следовали определенной логике. Так, например, глава государства распорядился тотально прослушивать линии связи правительственных учреждений, а также тщательно проверять компьютерные базы данных тех ведомств, что вошли в «особый список». Два ведомства, ФБР и АНБ, действуя независимо друг от друга, пытаются сейчас взять под недремлющий надзор ключевые участки информационного поля, для чего, помимо суперкомпьютеров, работающих на эту задачу, задействована также глобальная программа «Гидра», способная отслеживать и регистрировать передаваемые по самым разным линиям связи сообщения, ориентируясь на специально подобранные ключевые слова и понятия.
Мало того. Над районом федерального округа Колумбия, где сосредоточена большая часть правительственных учреждений, вот уже несколько суток круглосуточно, сменяя друг друга, барражируют в воздухе самолеты-разведчики системы «Авакс», чья аппаратура позволяет прослушивать и фиксировать колоссальное количество каналов связи – собранная таким образом информация «сливается» в штаб-квартиру АНБ, где специалисты подвергают ее самому тщательному анализу…
На одном из телефонов тревожно замигала красная лампочка. Звук зуммера болезненно ударил по нервам. Президент кивком указал своему помощнику, чтобы тот снял трубку. Спайк с каменным лицом выслушал сообщение, затем, вернув трубку на место, негромко сказал:
– Поступило срочное сообщение от старшего авиадиспечера базы «Эндрюс»… Авиакатастрофа, сэр! Примерно пять минут назад в сорока милях западнее Вашингтона в воздухе столкнулись борт «ВВС-1» и самолет-разведчик «Авакс»…
СТРОГО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО!
ДОСТАВИТЬ ФЕЛЬДЪЕГЕРСКОЙ СВЯЗЬЮ.
Лицам, перечисленным в «особом списке», с получением настоящего циркуляра следует временно приостановить мероприятия Главного интегрированного оперативного плана (ГИОП).
В связи с отменой активных мероприятий ГИОП упраздняются особые полномочия Оперативного Руководства, за исключением лиц, указанных в Примечании.
Примечание.
Перечень лиц, чьи полномочия остаются на прежнем уровне:
1. Энтони Спайк, помощник президента по национальной безопасности.
2. Роберт Кеннет, директор федерального Бюро по наркотикам.
3. Дэниел Даркмен, первый заместитель директора ФБР.
4. Эндрю Сатер, ведущий специалист Агентства по безопасности высоких технологий.
02.15.00. Белый дом, 1. ГИОП.
Конфиденциально Э. Сатеру!
Передать лично в руки.
Дорогой Эндрю!
По моим сведениям, Даркмен развил в Сиэтле повышенную активность. Имеются данные, что одно из его подразделений пытается пробить «цепочки», а также занимается тщательной проверкой структур, завязанных на фирмы «Селери-2» и «М-софт ЛТД».
Полагаю, следует принять контрмеры.
Для координации дальнейших наших действий предлагаю провести встречу в узком кругу на объекте «Секвойя».
02.17.15. Э. Спайк.
Глава 24
Романцеву оставалось лишь удивляться тому, что от всех этих головоломных событий последних дней у него еще не съехала крыша… Из последней по времени «лекции», прочитанной ему Ларисой Сергеевной, он узнал, что «матрица» – это сленговое наименование психотронного оружия новейшего образца, действующие модели которого были одновременно разработаны в США и России. Данная установка, представляющая из себя генератор латентных полей, чье излучение способно оказывать деструктивное воздействие на человеческий мозг, вплоть до обеспечения летального исхода, может работать как стационарно, так и функционировать, поскольку она довольно компактна, в мобильном исполнении – к примеру, может быть размещена на шасси спецтранспорта…
В этом месте ученая дама вынуждена была прервать свою лекцию: у нее вдруг возникли какие-то «срочные дела». Она вызвала одного из охранников, а тот, в свою очередь, сопроводил Романцева в небольшой просмотровый зал, где было не более дюжины кресел.
– Меня зовут Сергеем, – неожиданно представился он. – А моего коллегу – Артем.
– Да я уж и сам как-то догадался, – усмехнулся Романцев. – Нехорошо, Сергей, заниматься киднеппингом…
– О чем это вы, Алексей Андреевич? – вполне натурально удивился охранник. – Боюсь, вы меня с кем-то спутали.
– Ладно, проехали, – сказал Романцев, усаживаясь в одно из кресел. – Ну-с, что за кино будем смотреть? Давненько я не бывал в кинотеатре…
– Сейчас мы просмотрим с вами видеоматериалы трехлетней давности. Лариса Сергеевна занята, поэтому комментировать картинку буду я.
В зале потух свет, и появилась картинка. Изображение было голографическим, с полным эффектом присутствия. Романцев разом оказался как бы внутри просторного помещения, залитого мертвенно-бледным светом, причем телекамера, которая служила как бы его глазами, перемещалась то слева направо, плавно, без рывков, то в обратном направлении… Помещение имело размеры примерно восемьдесят на шестьдесят метров, а высота его составляла примерно метров десять. Уйма всякого оборудования… Объект смахивает на суперсовременный сборочный цех высокотехнологичного производства.
– Это одна из лабораторий подземного комплекса, который впоследствии был назван Фабрикой смерти, – сказал Сергей, усаживаясь слева от Романцева. – Его строительство, как было установлено позднее, велось с восемьдесят четвертого по восемьдесят девятый год. В первое время здесь функционировал секретный филиал Института человеческого мозга АН СССР. Контроль над этим объектом, где проводились научные исследования и осуществлялись практические эксперименты по выявлению скрытых резервов человеческого мозга, организацией Аваддона был захвачен на рубеже восьмидесятых и девяностых годов. Комплекс лабораторий и объектов жизнеобеспечения за все годы несколько раз подвергался реконструкции, здесь полностью меняли технологии производства. Фабрика несколько меньших размеров функционировала на юге, в Ростове. Три года назад оба объекта были выявлены, после чего понадобились существенные усилия, чтобы прикрыть обе эти лавочки…
– Вы тоже участвовали в захвате этих объектов?
– Да, я был одним из участников тех событий.
В поле зрения телекамеры попадал практически весь огромный зал. Из одного его конца в другой протянулись технологические цепочки. Внешне это смахивало на транспортные линии или же на конвейерное производство в сфере «хай-тек», где роль сборщиков выполняют роботы, наделенные искусственным интеллектом. Проходы между «сборочными линиями», а их здесь было всего двенадцать, буквально завалены мертвыми людьми – некоторые из них были полностью обнаженными, другие одеты в черную униформу.
– В то время Аваддон стал уже пользоваться другими, не столь варварскими технологиями, что использовались на фабриках смерти, – ровным голосом сказал Сергей. – От использования технологий нейрохирургии и первых прототипов препарата «джанк» он перешел к более эффективным нанотехнологиям, к использованию достижений геномики и препаратам серии ИФС.
– Откуда здесь столько мертвых людей?
– Их успели уничтожить еще до нашего появления там. Но это еще цветочки – в накопителе обнаружилось около двух тысяч трупов. Алексей Андреич, вам должно быть известно не хуже меня, что Аваддона человеческие существа интересуют только как исходный материал для производства, если так можно выразиться, управляемых марионеток…
– «Аваддон» – это коллективный псевдоним для внутреннего пользования, – пробормотал себе под нос Романцев. – На вершине пирамиды нет места двоим. Либо этот гениальный злодей Морок до последнего своего дня находился под контролем еще более хитроумной личности, либо вакантный пост в Суперорганизации был кем-то занят уже после его гибели…
Тем временем картинка на экране поменялась. Посреди зала несколько меньших размеров, чем «сборочный цех», возвышалось странное сооружение, напоминающее по своей характерной форме увеличенный в сотни раз человеческий мозг – эта штуковина издавала изнутри слабое свечение и, кажется, даже чуть заметно пульсировала…
– Что это? – резко спросил Романцев.
В этом месте ученая дама вынуждена была прервать свою лекцию: у нее вдруг возникли какие-то «срочные дела». Она вызвала одного из охранников, а тот, в свою очередь, сопроводил Романцева в небольшой просмотровый зал, где было не более дюжины кресел.
– Меня зовут Сергеем, – неожиданно представился он. – А моего коллегу – Артем.
– Да я уж и сам как-то догадался, – усмехнулся Романцев. – Нехорошо, Сергей, заниматься киднеппингом…
– О чем это вы, Алексей Андреевич? – вполне натурально удивился охранник. – Боюсь, вы меня с кем-то спутали.
– Ладно, проехали, – сказал Романцев, усаживаясь в одно из кресел. – Ну-с, что за кино будем смотреть? Давненько я не бывал в кинотеатре…
– Сейчас мы просмотрим с вами видеоматериалы трехлетней давности. Лариса Сергеевна занята, поэтому комментировать картинку буду я.
В зале потух свет, и появилась картинка. Изображение было голографическим, с полным эффектом присутствия. Романцев разом оказался как бы внутри просторного помещения, залитого мертвенно-бледным светом, причем телекамера, которая служила как бы его глазами, перемещалась то слева направо, плавно, без рывков, то в обратном направлении… Помещение имело размеры примерно восемьдесят на шестьдесят метров, а высота его составляла примерно метров десять. Уйма всякого оборудования… Объект смахивает на суперсовременный сборочный цех высокотехнологичного производства.
– Это одна из лабораторий подземного комплекса, который впоследствии был назван Фабрикой смерти, – сказал Сергей, усаживаясь слева от Романцева. – Его строительство, как было установлено позднее, велось с восемьдесят четвертого по восемьдесят девятый год. В первое время здесь функционировал секретный филиал Института человеческого мозга АН СССР. Контроль над этим объектом, где проводились научные исследования и осуществлялись практические эксперименты по выявлению скрытых резервов человеческого мозга, организацией Аваддона был захвачен на рубеже восьмидесятых и девяностых годов. Комплекс лабораторий и объектов жизнеобеспечения за все годы несколько раз подвергался реконструкции, здесь полностью меняли технологии производства. Фабрика несколько меньших размеров функционировала на юге, в Ростове. Три года назад оба объекта были выявлены, после чего понадобились существенные усилия, чтобы прикрыть обе эти лавочки…
– Вы тоже участвовали в захвате этих объектов?
– Да, я был одним из участников тех событий.
В поле зрения телекамеры попадал практически весь огромный зал. Из одного его конца в другой протянулись технологические цепочки. Внешне это смахивало на транспортные линии или же на конвейерное производство в сфере «хай-тек», где роль сборщиков выполняют роботы, наделенные искусственным интеллектом. Проходы между «сборочными линиями», а их здесь было всего двенадцать, буквально завалены мертвыми людьми – некоторые из них были полностью обнаженными, другие одеты в черную униформу.
– В то время Аваддон стал уже пользоваться другими, не столь варварскими технологиями, что использовались на фабриках смерти, – ровным голосом сказал Сергей. – От использования технологий нейрохирургии и первых прототипов препарата «джанк» он перешел к более эффективным нанотехнологиям, к использованию достижений геномики и препаратам серии ИФС.
– Откуда здесь столько мертвых людей?
– Их успели уничтожить еще до нашего появления там. Но это еще цветочки – в накопителе обнаружилось около двух тысяч трупов. Алексей Андреич, вам должно быть известно не хуже меня, что Аваддона человеческие существа интересуют только как исходный материал для производства, если так можно выразиться, управляемых марионеток…
– «Аваддон» – это коллективный псевдоним для внутреннего пользования, – пробормотал себе под нос Романцев. – На вершине пирамиды нет места двоим. Либо этот гениальный злодей Морок до последнего своего дня находился под контролем еще более хитроумной личности, либо вакантный пост в Суперорганизации был кем-то занят уже после его гибели…
Тем временем картинка на экране поменялась. Посреди зала несколько меньших размеров, чем «сборочный цех», возвышалось странное сооружение, напоминающее по своей характерной форме увеличенный в сотни раз человеческий мозг – эта штуковина издавала изнутри слабое свечение и, кажется, даже чуть заметно пульсировала…
– Что это? – резко спросил Романцев.