– Управляющая матрица, сокращенно – УМ.
   – Хорошее название, – хмыкнул Романцев. – Но та вещица, заключенная в крытый фургон, что уничтожил пару дней назад ваш приятель Артем вместе с двумя обслуживающими «матрицу» спецами, не в пример более компактна…
   – Вы не только наблюдательны, но еще и весьма проницательны, Алексей Андреевич. – К изумлению Романцева, Сергей, казавшийся ранее исполнительным, но недалеким служакой, пустил в ход иронию. – Прогресс, однако…
 
   Они провели в демонстрационном зале еще около получаса, после чего Сергей отвел Романцева в его «келью». От приема пищи Романцев отказался. Во-первых, он уже слегка перекусил с утра, а во-вторых, после просмотра видеоматериалов, на которых были запечатлены такие чудовищные вещи, ему попросту кусок в горло не полезет…
   «Оставь надежду, всяк сюда входящий» – вот зловещее кредо тех человекоподобных особей, что тайно создали этот, с позволения сказать, «научный центр».
   Романцев был одним из аналитиков, кто в свое время обратил внимание на некоторые тревожные вещи, объяснить которые долгое время толком никто не мог. Его догадки строились на основе статистических данных, которые в России никогда не отличались особой точностью, а также на способности анализировать эти порядком искаженные данные и делать на их основании верные выводы. Так, например, анализ статистических данных позволил выяснить, что в последние годы резко участились случаи таинственных исчезновений ученых и врачей, по преимуществу биогенетиков, наркологов, психиатров, нейрохирургов, анестезиологов… Большинство из этих людей вроде как перебирались с семьями в развитые страны Запада, где по контрактам должны были трудиться согласно своему профилю и квалификации. Но никаких следов этих людей в зарубежных странах обнаружено не было. Бесследно исчезали и члены их семей…
   Когда Романцев углубился в эту тему, то выяснилось, что эпидемия исчезновений коснулась не только людей, обладающих большими знаниями и высокой квалификацией в сфере «хай-тек» и в медицине, но и простых смертных. Статистические данные ошеломляли. В той же Москве, к примеру, в начале девяностых годов ежемесячно объявлялось в розыск в среднем сто семьдесят человек, что-то около двух тысяч в год, причем три четверти «пропавших» удавалось впоследствии обнаружить. А уже к середине девяностых цифры выросли почти втрое, при том, что количество лиц, которые впоследствии «нашлись», оставалось прежним…
   Романцев закурил. Три года назад у Стоуна еще не было на руках этих видеоматериалов, иначе он непременно продемонстрировал бы их Романцеву как самый веский свой аргумент.
   Только сейчас Алексею пришло в голову, что, возможно, три года назад, перед той спецоперацией, его держали именно на этом объекте.
   Он не знал, так это или нет. Да и не суть важно, где именно держали тогда Романцева. Гораздо важнее другое: то, о чем они говорили с Карпинским в последнюю минуту, в канун отправки Алексея Романцева на секретный полигон «Медвежий ручей»…
 
   Стоун появился точно в срок. В руке он держал небольшой плоский чемоданчик цвета мокрого асфальта. Внутри кейса, снабженного кодированным замком и устройством самоликвидации, находилось нечто такое, чему попросту не было цены: дискеты с криптографическими программами, без которых невозможна связь с группами С-1, 2, 3, 4 и 5, а также пакет программ для базового компьютера, с которым предстояло иметь дело Романцеву и Феликсу Ураеву. В помещении имелось два стола, один, больших размеров, предназначался для работы с документами, другой был обеденным: там стоял кофейный аппарат и разная мелочь вроде пепельницы и сигарет. Именно за ним и сидел Романцев, откинувшись на спинку кресла. Его ноги покоились на крышке стола, рядом с пепельницей, заполненной доверху окурками. Стоун посмотрел на письменный стол. На нем возвышались аккуратные стопки папок с документами, словно к ним за все это время никто не прикасался. Компьютер был выключен. Стоун перевел взгляд на Романцева, который с мрачным видом рассматривал носки своих туфель.
   – Вы закончили? – сухо спросил Стоун.
   Романцев медленно затушил сигарету, стащил ноги со стола, поднялся и подошел вплотную к Стоуну. Тот лишь немногим уступал Романцеву в росте, поэтому они без труда могли заглянуть друг другу в глаза.
   – Знаете, в чем проблема таких людей, как вы, Стоун?
   Стоун удивленно вскинул брови.
   – В чем?
   – Вы опасны. Да, вы опасны для людей в не меньшей степени, чем этот самый Аваддон, за которым вы охотитесь. Я считаю, что вы даже опаснее, чем он.
   Романцев произносил слова медленно и веско, словно клал из кирпичей стену, которая отныне должна отгородить его от этого человека. Лицо Стоуна приобрело землистый оттенок. На дне его холодных голубых глаз осела тусклая свинцовая муть.
   – Такие, как вы, – большая редкость. Если бы вас было много, нашему миру давно бы наступил конец. Вы появляетесь, когда у людей возникают большие сложности. Вам кажется, что вы знаете современный мир как собственные пять пальцев и потому можете сделать с ним все, что сочтете нужным. Вы сильны, умны и расчетливы. Только вы знаете, как нужно поступить в трудную минуту. Вы говорите правильные слова, и люди вам верят. Вам невозможно не верить, ведь вы так похожи на самого господа бога… Как и создатель, вы действуете быстро и эффективно. Вы возводите вначале конструкцию в собственном уме, а затем стремитесь воплотить ее в жизнь. Вам кажется, что это так просто – быть богом. Достаточно лишь поплевать на ладони, и если не за шесть дней, так за несколько лет сотворить новый мир.
   Романцев придвинулся еще ближе к Стоуну и говорил ему теперь прямо в лицо.
   – Но вы не бог, Стоун. Даже создатель допускает ошибки, куда уж вам до него. Вы поднимаете общество на дыбы, пытаясь разом повернуть его на верный, с вашей точки зрения, путь. Это очень опасно, ведь возникает хаос, пусть кратковременный, но хаос… Старого уже нет, а новое еще не народилось. Нет ничего привычного, знакомого, есть только люди, которые не понимают, как им жить в это смутное время. И весь ваш замысел летит к черту. А знаете, почему? Я скажу вам, Стоун… Потому что, кроме вас, есть еще такие существа, как Аваддон. Они терпеливо ждут своего часа, но без вас они неопасны. Ибо ждут они только одного – когда придете вы и посеете хаос… В этот момент они и наносят свой разящий удар!
   Романцев покачал головой, затем после небольшой паузы продолжил:
   – Нет, они не так сильны и умны, как вы, Стоун. Но они знают природу людей лучше вас. Они крупные знатоки человеческих душ, особенно их темной стороны. Им нужен хаос, и какая разница, сколько времени он будет длиться, – дни, месяцы или годы… Они всегда успевают воспользоваться шансом, который вы им предоставляете. Они всегда успевают в таких случаях взять власть в свои железные руки. И тут же принимаются создавать новый порядок, в корне отличный от того, который пытались создать вы.
   Именно благодаря таким, как вы, Стоун, появляются все эти Наполеоны, Гитлеры и Сталины, а миллионы обманутых людей распевают во все горло знакомую песню: «WIR MARSCHIEREN WEITER WENN ALLES SCHERBEN FLIGT…»[25] И с каждым разом цена избавления от порожденных вами чудовищ становится для человечества все более дорогой… А теперь, возможно, наступило время, когда мы так и не сможем избавиться от вызванного вами к жизни монстра…
   Стоун был раздавлен. И все же это был очень сильный человек. Он нашел в себе силы ответить Романцеву.
   – Вы выдвинули против меня чудовищные обвинения, – глухим безжизненным голосом сказал Стоун. – Я не буду с вами спорить. Возможно, вы правы. Если это поможет делу, я готов всю вину за случившееся взять на себя. Я готов также исправить допущенные ранее ошибки, если такая возможность еще существует. Но вы забыли сказать о себе.
   Настал черед Романцева удивленно вскинуть брови.
   – Вы считаете себя поборником правды, – продолжил Стоун, – отважным рыцарем, сражающимся на стороне сил добра. Раз за разом вы посылаете вызов многочисленным негодяям, но те не торопятся почему-то вступать с вами в открытую схватку. Ваш вызов попросту игнорируют, а ваши рыцарские доспехи и гордый, полный презрения к окружающим взор заставляют всех этих негодяев содрогаться от хохота. Вы остались в одиночестве на этом забытом ристалище, где уже давно не проводятся честные поединки. Ваши латы успели заржаветь, пока вы ожидали, что кто-то наконец поднимет брошенную вами перчатку. Поймите же, Романцев, люди давно забыли, что такое бои по правилам! Вы нелепы и смешны. Вы даже нелепее Дон Кихота, тот хоть сражался с ветряными мельницами, а вы торчите как истукан посреди заросшего ристалища и извергаете с высоты своего гордого одиночества пустые слова. Да, пустые слова. Потому что правда, которую вы изрекаете, никому не нужна. За ней ничего нет. А если есть, то это либо Стоун, либо Аваддон…
   – Крепко вы мне врезали, – признался Романцев. На смену раздражению постепенно пришло понимание, что этот человек во многом прав. – Продолжайте, Стоун.
   – Но вот приходит время, и вы понимаете, что миру, всем окружающим людям наплевать на вас, на вашу правду и ваши рыцарские доспехи. Вас перестают замечать или же показывают на вас пальцами, как на юродивого. Но они ошибаются. Вы – не юродивый. Вы даже хуже любого, кто пытается юродствовать.
   – Хуже? Почему?
   – Потому что вы – «VERSPERUM MUNDI EXPECTANS…».
   – Ожидающий заката мира, – эхом отозвался Романцев, переведя процитированное Стоуном латинское выражение. – Так, кажется…
   – Правильно, – кивнул Стоун. – Но даже этого самого «заката» вы не в силах дождаться. Вы так устали от собственных пророчеств и так возненавидели современный миропорядок, что готовы уже подставиться под любую смертельную опасность, лишь бы только не дожидаться предсказываемого вами «конца света»…
   – Что же мне делать? – мрачно спросил Романцев. – Как дальше жить?
   – Бороться, – ответил Стоун. – Исправлять собственные и чужие ошибки. Кто, кроме нас, этим займется? Нужно активно участвовать в нынешних боях без правил! И при этом стараться не растерять свое человеческое достоинство…
 
   Романцев, когда этот эпизод неожиданно всплыл из самых глубин его подсознания, был удивлен. Ведь это пока единственное воспоминание о тех злополучных событиях трехлетней давности, что были кем-то стерты из его памяти, теперь было пережито им как бы заново…
   Он был бы еще больше удивлен, если бы узнал, о чем сейчас разговаривают Лариса Сергеевна и прибывший недавно на объект Карпинский.
   – Лариса, ты знаешь, какую ставку я намерен сделать на этого человека, – сказал Стоун. – Твои технологии, конечно, позволяют творить чудеса…
   – Вы хотите, Игорь Юрьевич, чтобы все проходило по более жесткому сценарию?
   – Я просто хочу быть до конца в нем уверенным. Тебе тоже не помешает знать, с кем придется в дальнейшем иметь дело… Ты специалист, Лариса, тебе и карты в руки! И не забывайте о мерах безопасности, потому что вас могут пробить в любой момент…

Глава 25

Сьерра-Невада, штат
Калифорния, США,
спецобъект «Секвойя»,
3 декабря
   Специально оборудованный «Боинг-737», выделенный для нужд помощника президента по национальной безопасности и его команды, приземлился в начале девятого утра на бетонную полосу авиабазы «Эдвардс», что находится в пригороде Лос-Анджелеса Полмдейл. Двигатели лайнера еще работали, когда Спайк и трое его сотрудников уже забирались в салон небольшого элегантного «Лирджет-24В», дожидавшегося их прибытия на соседней полосе.
   Спустя сорок минут под крыльями серебристо-голубой «птички» проплывали ландшафты центральной Калифорнии. В иллюминаторы стали видны западные склоны гор Сьерра-Невада, поросшие густым сочным папоротником и деревьями хвойных пород. Оставив слева от себя автостраду, служившую границей Йосемитского национального парка, пилот плавно пошел на снижение. Спустя несколько секунд, перемахнув через двурядное проволочное заграждение, «Лирджет-24В» приземлился на скромных размеров площадке, которая располагалась уже внутри тщательно охраняемого пространства, на территории спецобъекта «Секвойя».
   По правде говоря, на бывшей базе ПВО, где некогда находились батареи ЗУР[26] и Центр «траккинг контроля», не было ни одного большого дерева, но зато на них можно было вдоволь полюбоваться в мощный бинокль: владения Национального секвойного парка начинались милях в пяти от проволочного заграждения. Не было здесь и бывших хозяев, «пэвэошников», поскольку данный объект, подвергшийся качественной модернизации, был в свое время передан на баланс вновь созданного Агентства по безопасности высоких технологий, который нынче, в связи с острым кризисом, вошел как важная составляющая часть в глобальную структуру ГИОП – последней руководит лично президент Соединенных Штатов, хотя, вернее сказать, его функции в данном случае являются чисто представительскими.
   Штабной комплекс упрятан в недрах пологого холма, внутри которого проложен настоящий лабиринт бетонированных тоннелей. Эндрю Сатер дожидался визитера из Вашингтона в малом операционном зале. Они обменялись крепкими рукопожатиями, после чего Сатер поинтересовался:
   – Какие новости вы привезли из столицы, Энтони?
   – О подробностях недавней авиакатастрофы, Эндрю, полагаю, вам уже все известно. В остальном ситуация остается прежней: Аваддон и его структуры наращивают давление, которому мы, по понятным причинам, сопротивляемся пока не слишком активно…
   Эти двое людей были знакомы уже довольно значительное время. Хотя Сатер был моложе, да и пост, который он занимал, с расплывчатой формулировкой «ведущий специалист», был вроде не слишком видным, многоопытный Спайк относился к нему в высшей степени уважительно, не просто как к равному партнеру, а как к личности, которая кое в чем, пожалуй, превосходит его самого.
   – Я получил любопытное донесение, – помолчав немного, сказал Спайк. – Оказывается, по инициативе Даркмена люди из его ведомства, а также по его запросу Налоговая служба и Секретная служба Минфина намерены провести расследование с целью выяснить личности основных держателей пакетов акций «новых компаний», активно захватывающих рынок «хай-тек».
   – Мы уже приняли свои контрмеры. В частности, по тем компаниям, в отношении которых Даркмен и Ко пытаются осуществить тотальную проверку, о чем, Энтони, вы не преминули нас немедленно предупредить.
   – По заданию президента эксперты сейчас пытаются подсчитать убытки на тот случай, если все же придется под давлением обстоятельств выполнить все условия Аваддона.
   – Но мы же знаем, что Аваддон не остановится на этом, – пожал плечами Сатер. – Это только первый шаг в цепи его стратегических замыслов. Если он добьется своего, важный для нас сектор «хай-тек» будет уничтожен, остальное вольется в его собственные структуры, пополнив тем самым его и без того сврхмощный арсенал «средств принуждения».
   – Я видел цифровые выкладки, которые были представлены президенту, – улыбнувшись краешком губ, сказал Спайк. – В том случае, если будет принято решение уничтожить новейший сектор «хай-тек», с последующей компенсацией убытков владельцам этого бизнеса из бюджета и специальных страховых фондов, только прямые затраты на эти цели составят от пятисот до шестисот миллиардов долларов.
   – Цифры значительно занижены. Но какое, в сущности, это имеет значение? Понятно, что Аваддон, обеспокоенный темпами роста нашего потенциала, будет стремиться ослабить нас, фактически разоружить. Точно так же понятно, что такой расклад нас абсолютно не устраивает. Тем более что наши оппоненты, как показывает анализ стекающихся сюда свежих разведданных, в последнее время сильно укрепили свои позиции.
   Они повернулись к огромному, длиной не менее шести метров плоскому экрану, занимавшему целиком одну из стен операционного зала. На экране тут же появилась карта графства Лос-Анджелес, с россыпью мерцающих красных огоньков, рядом с которыми столбиками были вписаны понятные только специалистам значки и символы.
   Это был один из самых милитаризованных районов страны, где не менее половины промышленного потенциала работало на военно-промышленный комплекс и тесно связанную с ним сферу высоких технологий в тех отраслях, которые, казалось бы, не имеют прямого отношения к «оборонке».
   Спайк, слушая комментарии Сатера, впитывал в себя детали и подробности той свежей обстановки, что была нанесена на оперативную карту. Он обратил внимание, что за последние несколько суток удалось «пробить» некоторые новые объекты Аваддона, а также выявить цепочки, выстроенные последним, которые тянулись к командным высотам значительной части расположенных в Калифорнии корпораций и фирм.
   Лос-Анджелес был окружен россыпью мерцающих огоньков, которые свидетельствовали о попытках взять под контроль организации Аваддона, в том числе результативных, увенчавшихся успехом, – наиболее мощных, перспективных компаний, фирм, научно-исследовательских центров, концентрация которых в графстве, являющемся сердцевиной самого богатого штата США, велика, как ни в одном другом месте земного шара.
   Кулвер-сити – авиазаводы корпорации Хьюза, авионика, производство микрочипов. Инглвуд – авиационные заводы, ракетные технологии и лос-анджелесский международный аэропорт. Бербенк – центр авиационной промышленности, производство цифровых и оптико-волоконных систем связи. Лингвуд – микрочипы, самолетные части, научный центр, проводящий исследования в области генной инженерии. Лонг-бич – мощная военно-морская база, судоверфи. Монровия – электроника, технологии «стелс». Пасадена – корпорация «Джет пропалшн», работающая на НАСА, компьютерное производство, геномика. Помона – ракетное производство, производство микрочипов, научные лаборатории, Санта-Моника – здесь имеет место всемирно известная ежегодная церемония присуждения Оскара лучшим фильмам, но здесь же размещаются объекты не менее известной «РЭНД-корпорейшн», авиазавод и лаборатории по разработке технологий «стелс».
   И так далее, и тому подобное…
   Аваддон протягивал свои незримые щупальца к рычагам управления самыми перспективными высокотехнологичными отраслями, он пытался взять под контроль компании и научные центры, которые призваны олицетворять собой не только нынешнее, но и будущее могущество Соединенных Штатов.
   Картинка на экране сменилась картой Сиэтла, штат Вашингтон, и его ближних окрестностей. Это был еще один стратегически важный район, поскольку именно в этих краях по преимуществу ковалось будущее превосходство Америки над остальным миром в компьютерных технологиях и в деле создания глобальной сети Интернет – одна только компания «Майкрософт» чего стоит…
   После того, как сменилось несколько электронных проекций и прозвучали необходимые комментарии, которыми поочередно обменивались эти двое людей, на экране появилась карта огромной России, которая, путем почти мгновенных трансформаций, уменьшилась до размеров Москвы и Московской области.
   Некоторое время они задумчиво разглядывали нанесенную на карту обстановку, которая, хотя и не отличалась стопроцентной точностью, все же давала достаточно полное представление о том, каковы нынче позиции Аваддона в России.
   Они смотрели на россыпь крохотных красных огоньков, которых было гораздо меньше, чем на карте графства Лос-Анджелес, но в то же время больше, чем голубых светлячков, там и сям разбросанных по карте русской столицы и ее окрестностей.
   – Ситуация выглядит так, – задумчиво произнес Спайк, – что у Аваддона там имеется некоторый перевес в силах.
   – Вот на этом, Энтони, и строится весь наш расчет.
   Сохраняя все то же задумчивое выражение лица, Спайк негромко произнес:
   – У меня все время такое ощущение, что Аваддон находится где-то рядом, на расстоянии вытянутой руки…
   – У меня тоже, – сказал Сатер. – Особенно сильно эффект его присутствия ощущался во время моего последнего визита в Лос-Анджелес… В поле нашего пристального внимания находятся десятки людей, но на этот раз мы не имеем даже малейшего права на ошибку! Хотя мы продвинулись далеко вперед, наш главный оппонент тоже не терял времени даром. В индивидуальном плане он усилился безмерно, далеко выйдя за пределы своей прежней человеческой сущности. Не только мы научились защищаться от его чувствительных щупалец, но и он нарастил свои защитные барьеры. Обычные инструменты здесь не годятся. Для поиска, не говоря уже об уничтожении, такой сущности, как Аваддон, нужно придумать нечто экстраординарное – к этому, собственно, мы сейчас и стремимся.
   Спайк покивал головой. Аваддон мастерски затерялся в многомиллионной людской сутолоке, поэтому вычислить кукловода будет чертовски трудно. Он так многолик и многомерен, что его «фоторобот», образно выражаясь, не удается составить даже многоопытным в таких делах специалистам. Никто не знает в точности, как он сейчас выглядит, где, в каких местах обретается, через цикл каких метаморфоз он успел пройти. Не исключено, что он счел необходимым лично внедриться в верхние эшелоны власти такой мощной державы, как Америка, ибо это позволило бы ему контролировать те перемены, которые он исподволь подготавливает, а также более эффективно действовать против своих недругов.
   Если это и так, то список подозреваемых все равно получается обширным: в него можно включить десятки персон, начиная от влиятельных членов президентской команды и заканчивая крупными деятелями Пентагона, Конгресса и элитных спецслужб.
   – «Программа» уже запущена, Энтони, – заметил Сатер. – Не только с нашей, но и с его стороны. Если не считать профилактических мер, которые мы намерены принять в отношении некоторых адептов Новой церкви, в течение ближайших трех или даже четырех суток, по нашим расчетам, ничего экстраординарного произойти не должно…
 
   Уже с наступлением полудня Спайк собрался в обратный путь на авиабазу «Эдвардс», куда он вызвал для личного общения руководство подведомственных ему структур, базировавшихся на Западном побережье страны. После этого совещания, ближе к вечеру, он намеревался вылететь в Вашингтон, откуда, если не произойдет ничего из ряда вон выходящего, не собирался отлучаться вплоть до развязки всей этой истории.
   – Эндрю, нам нужно определиться с кандидатурой человека, который замкнул бы на себя «информационную цепочку» непосредственно в самом Белом доме, – сказал на прощание Спайк. – К сожалению, мы не застрахованы от неприятных неожиданностей… Поэтому представляется крайне важным, чтобы даже в случае наступления острейшего кризиса мы имели возможность контролировать информацию, выплескивающуюся за пределы правительственных кабинетов.
   Сатер бросил на него задумчивый взгляд.
   – Кажется, я нашел нужного нам человека.
   – Я его знаю?
   – Это не он, а она. Речь идет о ведущей журналистке «Лос-Анджелес таймс» Элизабет Колхауэр. Мой помощник уже подготовил на нее досье, так что вы сможете лично с ним познакомиться. Кстати, она сейчас гостит на нашем объекте…
   – Она в курсе всей специфики сложившейся ситуации?
   – Колхауэр проводила собственное расследование и во многом преуспела… За ней даже охотились люди Даркмена, но мы успели вмешаться. Среди своих собратьев по перу она едва ли не самый информированный человек. Имеющийся недостаток знаний в некоторых специфических вопросах, во-первых, может быть устранен при помощи наших экспертов, а во-вторых, он с лихвой компенсируется блестящими деловыми качествами этой талантливой журналистки. Я пока, правда, не получил ее согласия, но уверен, что за этим дело не станет…
   – Ну что ж, возьмем эту вашу Колхауэр на заметку, – кивнул Спайк. – Желаю вам, Эндрю, как, впрочем, и всем нам удачной охоты…

Глава 26

Смоленская область, Россия,
полигон «Медвежий ручей»
   До наступления полуночи оставалось примерно полтора часа. Спустя несколько минут после того, как Романцев передал финальное, результирующее сообщение для группы С-5, то есть непосредственно для Стоуна, связь с внешним миром полностью прекратилась. Штурм длился уже около получаса, но Карпинский, складывается впечатление, в своих первоначальных замыслах даже не собирался давать команду на их спасение. Что ему теперь какие-то Романцев и Ураев, не говоря уже о небольшом, числом в восемь стволов, гарнизоне объекта – «мавр сделал свое дело, мавр может уйти…».
   Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Стоун сейчас целиком переключился на то, чтобы не дать ускользнуть Мороку из его секретного логова. Здесь, в этом медвежьем углу, в последние минуты происходят драматичные события, но для Стоуна, умеющего молниеносно просчитывать самые головоломные варианты, все это уже не слишком интересно, к тому же двое людей, целиком выполнивших свою задачу, даже перевыполнивших ее, для чего с их стороны потребовалось нечеловеческое напряжение сил, в его глазах теперь наверняка потеряли всякую ценность…
   Короче говоря, Стоун, как мыслилось в этой пиковой ситуации Романцеву, поставил на них с Феликсом жирный крест.
 
   Романцев испытывал в эти минуты смертельную усталость. Весь его жизненный ресурс, кажется, уже давно был исчерпан до донышка. И если бы не поддержка Феликса, если бы не мощнейшие психостимуляторы, которые он потреблял лошадиными дозами, к этому времени он скорее всего сломался бы, не выдержав того воистину дьявольского напряжения, которому подвергались его тело, его мозг и нервная система на протяжении нескольких последних суток…