Страница:
Ребят подвело то, что они до последнего тянули, не открывая огонь, как будто это могло бы спасти их мертвого товарища, которого они, судя по всему, боялись задеть выстрелами. Я, боковым зрением заметив отведенный чуть в сторону ствол плазмомета, не раздумывая, бросился прямо на типа в броне, медленно наводящего на меня приличного размера разрядник. Выхватил одним движением у него из рук оружие и сбил с ног подсечкой. Сочленение, соединяющее защиту торса и шлем, оказалось достаточно гибким для того, чтобы взять его шею на излом — получилось с первого же раза. Противник озадаченно хрюкнул и примолк. Клим бросился на пол коридора рядом со мной, сразу же высунув ствол своего автомата между ног лежащего на боку тела и приготовившись к стрельбе. Мы перекинулись парой слов, после чего я крикнул:
— Эй, у нас тут ваш человек! Стреляйте аккуратнее, а то он прямо перед нами лежит, заденете еще!
В ответ прозвучало на неимоверно исковерканном интеркасте:
— На связи его нет. Вы убили его. Огонь будет открыт!
Когда этот деятель еще не дошел до середины фразы, в его голову уже летели останки боевого товарища, брошенные Стояновым через колодец шахты в сторону, откуда раздавался голос. Я же прицеливал ствол метателя точно на разделяющую встречные коридоры стенку, оставляя на всем, до чего дотрагивался, куски отслоившейся от ладоней кожи — во время акробатических номеров в коридоре все же пришлось ухватиться голыми руками за плавящийся край площадки.
Потом было так — заработал наш метатель, и его очереди потекли жидким пламенем сразу в оба ответвления. Удачно брошенный Климом труп попал в щиток, прикрывающий стрелка одного из плазмометов, вследствие чего их орудие развернуло — расчет из двух человек оказался накрыт очередью и перестал существовать. Двое других стрелков не захотели испытывать судьбу — когда вторая батарея нашего аппарата полностью иссякла, и огонь прекратился, то в их коридоре я не увидел ни одной живой души. Парни отползли назад, скрываясь за расплавленным корпусом метателя, и дали ходу в глубь коридора.
Клим сидел, привалившись к стенке, и тяжело дышал.
— Да, сначала нас освежевали, а теперь закоптили. Что ждать дальше?
— Теперь мы полностью готовы к употреблению — можно есть.
Покрытая гарью физиономия напарника растянулась в улыбке, от чего на губах выступила кровь.
Клим этого даже не почувствовал, а я не стал ему говорить об этом, чтобы лишний раз не расстраивать друга. Надо же, я назвал его другом! А знакомы мы всего несколько дней. Интересно, наверное, узнать, что он сам думает обо мне. Хотя наше знакомство вряд ли продлится больше чем несколько часов — не смотря на бодрый вид, мы оба в полном дерьме. Такие ожоги, как у нас, требуют первоклассного стационара и как можно быстрее. Как только принятые стимуляторы перестанут водить за нос мозг, то вслед за этим неизбежно наступит состояние болевого шока и конец.
Отогнав непрошенные мысли и сказав рефлексии окончательное «прощай!», я стал срочно определяться с дальнейшими действиями:
— Нам наверх. Продолжим подъем по шахте?
— Нет. Давай сделаем так — спустимся на ту самую счастливую обугленную площадку и подождем еще пару минут. Есть два варианта — те двое убежавших возвратятся, нас не найдут и как-то будут пробираться на уровень выше, если это можно сделать исключительно по центральной шахте. Это раз. Второй вариант — мы никого не дождемся. Тогда придется пойти им вслед — парни знают запасной выход. Ну, как план?
— Клим, когда все закончится — предлагаю тебе записаться в Адвентисты, ты нужен нам, вступай в ряды добровольцев!
Он довольно хмыкнул, и мы полезли в ствол шахты.
— Я ответственно заявляю — вся станция будет уничтожена! Прошу вас сообщить коды, ведь мы все приложили максимум усилий для противодействия нападавшим! Моя последняя группа уничтожена, резервы отсутствуют.
В динамиках незамедлительно прозвучало:
— Вы искажаете картину происходящего. В вашем последнем докладе прозвучало, что в шахте заложены заряды взрывчатки. Почему вы не произвели подрыв главной шахты?
— Но это может повредить и командный уровень, разрушить всю станцию еще до нашей эвакуации!
— Оставьте ваши домыслы при себе. Уровень абсолютно защищен. Произвести подрыв немедленно. Если это не остановит агрессора, то последуют дополнительные указания. Обладаете ли информацией по местонахождению Существа шестьсот сорок три МАНА двенадцать?
— Нет! Этот монстр убил моих людей! Не исключено, что Суховей вышел из-под контроля.
— Вы имеете прибор «корректор поведения». Он дает индикацию состояния. Живо ли Существо шестьсот сорок три МАНА двенадцать?
Хашхи замялся. После небольшой паузы он тихо ответил Принципалу:
— Прибор остался рядом с капсулой, его должны были доставить посланные на активацию люди, но…
Голос из динамика прервал речь злополучного Главного Координатора:
— Вы злоупотребляете доверием! Немедленно получите «корректор поведения» в свой доступ и следите за показаниями! Теперь связь будет происходить каждые пять минут, и к следующему сеансу вы мне доложите то, что должны, иначе исход неизбежен!
Связь отключилась. Толпа людей разных рас молчала — те из присутствующих, кто уже слышали раньше Принципалов, не могли припомнить, чтобы тембр голоса хозяев менялся, тем более так — до противного скрежета. Неофиты же просто оцепенели. Профессор Хашхи, с хвоста до небольшого рожка на торце головы, был покрыт заживляющей слизью — испытываемый им стресс отчетливо проявлялся в состоянии кожного покрова. Он бросил в микрофон:
— Произвести подрыв центрального транспортного узла. Немедленно!
Взрывник ввел шифр в детонатор, прикрыл глаза и нажал на пускатель. Непосредственно за этим волна вибрации пошла по всем переборкам уровня, затем глухой рокот раздался откуда-то снизу. Всех ощутимо тряхнуло, многие попадали на пол. Освещение и приборы мигнули, после чего те экраны, которые еще не были полностью покрыты тревожными транспарантами, замигали в бешеном темпе — чередой пошли сообщения о выходе из строя различных узлов и систем. Прошло еще секунд десять — все успокоилось. Операторы доложили ситуацию — командный уровень остался в относительной целости, герметичность его сохранилась. Профессор Хашхи чуть расслабился, но требовалось выполнить еще один приказ Принципала. Глаз его заскользил по головам находящихся вокруг — одного из них нужно было послать за прибором контроля Суховея. Только он выбрал жертву, как в центральное помещение командного уровня ворвался лайс в обгорелой броне. На лице его читался смертельный ужас, проникший в самую глубь естества:
— Суховей безумен! В коридорах он напал на нас и убил моего бойца, разорвал на части! Я еле убежал! А эти двое людей уничтожили всех остальных! Был взрыв, я слышал — почему мы не эвакуируемся?! Быстрее!
Лайс метнулся к образующим длинный ряд входам в спасательные капсулы, но его остановил резкий окрик:
— Стой, бунтовщик!
Амфибия остановилась — ему в лицо был нацелен ствол пистолета. Пистолет находился в руках Главного Координатора.
— Ты ушел, нарушив приказ. Я готов привести казнь в исполнения прямо сейчас. Повинуешься?
Лайс задрожал, пытаясь что-то предпринять, его глаза забегали вокруг, но потом, поняв что выхода нет, обреченно застыл на месте, после чего лег навзничь.
— Повинуюсь.
— Есть только один шанс на спасение — ты пойдешь в арсенал, в помещение, где лежит кокон Суховея, и заберешь оттуда прибор контроля — он похож на коммуникатор. Не бойся — Суховей туда не вернется, а обладателя прибора он не тронет, — профессор предпочел промолчать о двух убитых — найди прибор и возвращайся, тебя будет ждать место в капсуле. Иди.
Хашхи повел стволом оружия, и уже смирившийся со своей смертью лайс, не поверив ни одному слову Главного Координатора, двинулся в арсенал.
Прошло уже больше минуты — никто так и не вернулся обратно к месту перестрелки. Клим оказался абсолютно прав — ребята знали, куда бегут. Поэтому ждать дальше смысла не было — я подтянулся на остатках троса и вылез в коридор.
— Как думаешь, взять метатель или оставить? Наш еще целый, а комплект батарей заберем свежий, от сломанного.
— Я не в настроении тащить эту дуру в семьдесят килограмм весом — мы с ней наперевес никогда ни за кем не угонимся. Побежали налегке.
Мы рванули со всей возможной скоростью вдоль коридора. На перекрестке, где тоннель раздваивался, я остановился и повел взглядом по сторонам. И там, и там все было чем-то заляпано и изгажено. Явных следов прошедших недавно боевиков не наблюдалось. Стоянов тихо кашлянул, привлекая мое внимание:
— Нам туда, — он показал рукой на левый коридор.
— Почему это?
— Смотри, здесь есть вот такие продолговатые следы — это от ранта подошвы — они не дураки, прошлись на вывернутых ступнях, знали, что мы пойдем за ними.
Я пригляделся — еле заметные узкие длинные штрихи виднелись в нескольких местах на полу левого туннеля. Справа такого я не увидел.
— Ты прав, идем.
Мы опять ускорились. Коридор закончился огромной, чудовищной толщины клинкетной дверью, распахнутой настежь.
— Вот уроды, совсем голову потеряли. То следы заметают, то дверь за собой забывают закрыть, — Стоянов хмыкнул.
— Стой. Тут что-то есть. Молчи.
Я неожиданно почувствовал определенный знакомый мне запашок. Часть этого запаха я распознал мгновенно — свежая человеческая кровь, много, еще не свернувшаяся — не более трех минут. А вот второй компонент — просто не хотелось в это верить, даже самому себе. Решив окончательно убедиться в своих подозрениях, я знаком попросил Клима оставаться на месте, а сам осторожно пошел вперед. Перешагнув через порог, я оказался в большом помещении. Мой взгляд скользнул по стенам и вдруг уперся в саму Кали.
Отвратительный арахнид колдовал над человеческими останками. Не совеем человеческими — шкура лайса, которой даже Кали побрезговала, лежала в углу помещения, а паукообразное, опрокинувшись на спину, медленно вживляла себе в особый орган еще живые мозги амфибии. Это все длилось не дольше каких-то долей секунды, потом Кали заметила мое присутствие. Паук мгновенно отбросил в сторону черепную коробку лайса с остатками плоти на ней и перевернулся. Я все отлично видел — тревожный знакомый запах заставил мою нервную систему сразу же перейти в ультрарежим. А вот насколько мне это поможет — должно было решиться в ближайшие секунды, которых мне-то и не хватало! Я аккуратно потянул руку из-за пазухи, стараясь не спровоцировать Кали, впрочем, не рассчитывая особо на это. Но, к моему удивлению, паук почему-то медлил. И тут раздался чудовищный взрыв. Резко заложило уши, а в следующий момент Клим ворвался в помещение с криком:
— Крути запор, вода пошла!
Я беспомощно переводил взгляд с моего напарника на арахнида, не зная, что предпринять, но тут произошло невероятное на первый взгляд событие — арахнид подскочил к герметичной двери и принялся ее затворять, орудуя всеми своими конечностями одновременно. Мы последовали примеру Кали и тоже уперлись в рычаги ручного привода клинкеты — вовремя! Только мы совместными усилиями прихватили дверь на два-три оборота, как одновременно в двух местах забили микроскопические водяные струи, буравя воздух с чудовищной силой. Всем нам удалось уклониться от воды, режущей плоть как масло. Нечеловеческое напряжение в течение следующих секунд заставило дверь окончательно закрыться и загерметизироваться — привод клинкеты согнуло по всем направлениям.
Все, принимавшие участие в процессе, перевели дыхание и посмотрели друг на друга.
— Взрыв произведен, все, кроме командного отсека, уничтожено! Прошу дать коды к спасательным капсулам, спасите нас, прошу!
Тон Хашхи перешел в тот, обладателей которого сам профессор всегда старался топтать ногами в прямом и переносном смысле слова. И ему было плевать на то, что свидетелями его унижения стали десятки разумных существ, собравшихся в зале.
— Сообщите показания прибора контроля.
Голос Принципала оставался совершенно бесстрастным. Главный Координатор схватил только что принесенный «корректор поведения» и уставился на него с изумлением:
— Суховей жив! Был взрыв. Я не знаю, как такое может быть! Прибор неисправен.
Принципал перебил льющиеся в истерике из Хашхи слова:
— Это означает, что в командном уровне находится не только Существо шестьсот сорок три МАНА двенадцать, но и, по крайней мере, один из нападающих. Они локализованы. — В голосе вдруг неожиданно зазвучало что-то, похожее на удовлетворение. — Наши создания не ошибаются. Никогда. Произвожу передачу кодов доступа к спасательным капсулам, принимайте.
Связист с нейрошунтом в черепе приступил к обработке сигнала.
Я стоял и смотрел на Кали, а она стояла и смотрела на меня. Как будто дуэль в исторических фильмах, только у одного участника в руках настоящий пистолет, а у другого — игрушечный. Исход предрешен, казалось бы. Но…
В моей левой руке была зажата еще одна микроскопическая, по размерам не больше зернышка риса ампула, входящая в снаряжение специального агента Адвентистов, проводящего свои операции под прикрытием. Агент Адвентистов должен быть неуязвим. От него пули отскакивают, и он всех одной левой перетирает в пыль. Да, я такой, но всегда приятно сознавать, что на самые сильные аргументы врагов у тебя есть, чем ответить — ведь кто-то сидит в тесных лабораториях, спит на рабочем столе, а рукава его рубашки истерты в лохмотья. И он работает на тебя, на твою победу.
Я раздавил ампулу, нажав на ее края — в воздухе распространился резкий запах, не похожий ни на что.
« Кто — они? Почему этот запах? Родители-Инженеры! Мне довелось их увидеть, они существуют! Ошибка чуть не случилась!»
Неожиданно арахноид стал что-то говорить в наш адрес:
— Приношу свои извинения и удаляюсь. Мной был получен приказ на ваше уничтожение. Прошу милости исправить мою ошибку, Конструкторы.
— Дарую милость. — Неожиданно подал голос Клим.
— Благодарю. Отдавший преступный приказ на ваше уничтожение опознан по голосу и будет уничтожен.
С этими словами Кали исчезла в проходе напротив. Стоянов повернулся ко мне со словами:
— Ты вообще что-нибудь понял? Это ведь была Кали?
— Да, это Кали, Несущая Смерть. Ты ей правильно ответил. Вот эта штука, — я показал раздавленную в руке ампулу — спасла наши шкуры. Это специальный феромон. Наши ученые наткнулись на него в одном богом забытом складе, заброшенном со времен Войны Неизвестных, и смогли синтезировать. По надписям на образце удалось понять, для чего он нужен. Ты, наверное, тоже понял? Побежали за пауком — мы почти у цели.
Мы побежали туда же, куда и направила свои многочисленные ноги Кали. После прохода по длинному широкому коридору, с многочисленными прилегающими ответвлениями справа и слева, мы оказались у широкой, красиво оформленной двери, к которой и вели все указатели с надписями «Центральное помещение. Главная диспетчерская».
Одновременно все автоматические спасательные капсулы распахнули свои входы — обитатели станции ринулись занимать места, началась давка. Хашхи, с пистолетом в руке, соскочил со своего места и проследовал к своему спасательному устройству, предназначенному для высшего руководства. В капсуле уже находились несколько начальников служб и отделов, они подавали Хашхи нетерпеливые жесты, призывая того поспешить. Профессор, однако, решил хотя бы в конце сохранить видимость уверенности и спокойствия, обычно ему свойственных. Когда он уже переступал порог на входе, сзади раздался частый треск, и в воздухе вдруг резко запахло озоном.
— Что случилось? — С этими словами он обернулся и обмер — черная изящная туша Суховея, неведомо как оказавшаяся в помещении главной диспетчерской, косила бегущих кто куда людей из своего разрядника.
Профессор не стал размышлять, а одним броском влетел внутрь капсулы и ударом когтя нажал на стартер, запускающий всеобщую эвакуацию — все капсулы одновременно закрылись, оставив немалое количество людей снаружи. В одном случае входящего в капсулу перерезало пополам, вдоль — внутри капсулы осталось недоумевающее лицо, правая рука с плечом и частью груди и обрубок ступни вместе с ботинком.
Злополучному Главному Координатору не стоило открывать свою пасть — Кали почувствовала его голос, и за те мгновения, которые понадобились Хашхи на то, чтобы войти в капсулу и нажать на кнопку стартера, успела проникнуть внутрь спасательного аппарата вслед за профессором. Двери капсулы закрылись, произошел всеобщий старт.
Гидравлика вытолкнула все спасательные аппараты за пределы станции. Затем каждый из них окутался непроницаемым туманом и исчез. Это заняло не более минуты — но эта минута показалась Хашхи вечностью. Походя убив всех остальных пассажиров капсулы, Суховей принялся за тщательное потрошение лайса. Очищенный от кожных покровов продолговатый череп был вложен в пазуху на животе. Процесс полной интеграции мозга Хашхи в систему разума Кали потребовал бы от десяти до двенадцати суток, в зависимости от качества содержимого. Потом разум Хашхи попадал в безусловное рабство к Суховею, на весь ничем не ограниченный срок жизни монстра.
Хашхи повезло и на этот раз — так называемые спасательные капсулы не служили целям спасения работающих на подводной станции людей. Все аппараты имели субмолекулярный деструктор в основе своей конструкции — таким образом, их содержимое и сами они просто влились, в виде мелкодисперсного порошка, в воды океана планеты Олива, оставшись там навсегда.
— Пошли к компьютерам! Я прикрываю, давай скачивай все подряд!
Клим отдал мне автомат и вдоль переборки побежал к управляющим устройствам. Я короткими очередями отгонял безумных в своей панике людей. На нас никто особенно не обращал внимания — все и каждый пытались как-то спасаться. Судя по сильной вибрации, недавно прошедшей по корпусу, и пустым нишам вдоль периметра помещения, обрамленным надписями тревожного содержания, части местного контингента удалось покинуть станцию и сохранить жизнь. Человек пятнадцать не успели и составили нам компанию в dance macabre. Пришлось пристрелить двух типов, почему-то бросившихся на меня. Клим тем временем распотрошил один из терминалов и подключил к нему свой чудом уцелевший коммуникатор. Повернувшись ко мне, он хотел что-то спросить, но вдруг все вокруг стало рушиться.
После отстрела капсул и их подрыва включилась система уничтожения подводного производственного комплекса. Установленные в реперных точках конструкции микрозаряды, о существовании которых никто никогда не догадывался, были взорваны по поданному автоматикой сигналу. Следствием явилось медленное, но неизбежное разрушение всей станции. Этого достаточно — остальное доделает давление воды на глубине двух километров.
— Мне конец, дружище. Две балки сразу — это слишком, я не успел, извини.
— Ты не о том думаешь. Быстро давай, решай — куда мы сейчас.
— Еще час-два отсрочки? Смысл?
— Не важно, там разберемся. Думаем, быстро.
Все-таки нас достало, особенно меня. При взрывах подвесные штанги на потолке оборвались и приложили так, что моя левая нога представляла собой сейчас месиво из обломков белых сахарных костей и мышечного повидла. Клим, неловко двигая раненой рукой, перетягивал мне обрезком гидрокостюма артерию, останавливая кровотечение. Ему повезло больше, чем мне — только повредило левое плечо, кажется, даже кость уцелела.
Боли не было. Пока он затягивал последний жгут, я лежал на спине и смотрел в потолок. Интересно, а куда делась Кали? Тут в голове что-то шевельнулось. Кали? Если она имела директиву на наше убийство, то тварь под контролем. Следовательно, ее тут держали, как говорится, на всякий случай.
— Клим, ищи в системе — вооружение, Кали, существо, кокон. Я нашел место, где мы сможем еще помучиться несколько часов.
Стоянов бросился к компьютеру и принялся за поиск. Мне пришлось подтянуться на здоровой — впрочем, относительно — руке, чтобы приподнять голову — потоки воды уже захлестнули пол в диспетчерской. Из небольших трещин в жестком корпусе уровня со всех сторон секли струи, кто-то уже попал под одну из них и сейчас непрерывно кричал, прижимая руками выпавшие из разрезанного живота кишки. Включилось аварийное освещение — система жизнеобеспечения станции все еще вела безнадежную борьбу за живучесть.
— Еле успел — почти все обесточено.
Клим присел и подставил свою шею. Я схватился рукой, стараясь не слишком тревожить его рану. Держа в руке автомат, Клим поволок меня к одному из выходов. Инвалидная команда.
— Нашел?
— Да, кокон Кали.
Через несколько переходов мы оказались перед искомым предметом — рядом валялись две отрубленные головы, едва заметные в полумраке. Я уже восстановил в своей памяти схемы управления коконом:
— Теперь помоги мне добраться до пульта, вон там, а сам лезь в ложемент. Вот, держи — кислородный регенератор, хватит на два часа.
Входная дверь помещения содрогнулась, резко заложило уши.
— Вода пошла по-настоящему. Быстрее!
Клим потащил меня, но не к пульту, а к ложу капсулы, и грубо скинул меня внутрь.
— Ты что делаешь?!
— Не ори, говори, что вводить.
Я скрипнул зубами, и начал быстро и отчетливо проговаривать порядок приведения кокона в исходное положение. Стоянов с такой же скоростью вводил команды с клавиатуры, подтверждая окончание каждой серии коротким «Да!».
После окончания последней комбинации я крикнул:
— Готово! Внутрь! — и со всем возможным усилием нажал на выступающие из ложа пластины.
Клим влез внутрь кокона, но хлопнул меня по плечу:
— Погоди! Еще пять секунд!
Сунул руку куда-то за пазуху, и вытащил оттуда странный треугольный медальон на цепочке. Клим глубоко вздохнул и резким движением сломал медальон пополам. Потом начал почему-то оглядываться. Ничего не происходило, если не считать, что дверь в помещение уже рвалась под напором воды.
— Ладно, давай!
Мы вдвоем навалились на пластины, они в какой-то момент вдавились в поверхность ложемента, и кокон стал сворачиваться, все быстрее и быстрее.
— Держись по центру, отодвинься от пластин, на которые мы нажимали и согни ноги.
Мой совет пришелся кстати — из щелей выскочили оковы конечностей Кали, а с одного из торцов вылез кабель с нейроразъемом. На месте пластин вылезли иглы дополнительной системы кровообращения. Кокон замкнул над нами свой бронированный колпак.
— Откуда кислородный патрон?
— Прихватил из ремонтной субмарины. А что это за медальон?
— Да так, ерунда — вроде бы уже взрослый, а в сказки верю.
Внутри бронированной капсулы царила абсолютная тьма. Разговор не клеился — не удивительно. Пошел второй час. Патрон еще справлялся с концентрацией углекислого газа, но чувствовалось, что его заряд подходит к концу. Моя нервная система заработала. Поток боли шел сразу отовсюду — мозг просто тонул в ней. Сознание немилосердно уплывало.
— Эй, ты как? Давай поговорим, не молчи. Я тут посмотрел то, что успел скачать — интересно, куча координат переходов, программы связи. Что скажешь?
— Слушай, Клим, у меня есть для тебя подарок. Я сейчас уеду окончательно, и не вернусь. Пришла очередь собираться в страну Счастливой Охоты. Если ничего хорошего не произойдет, а тебе вдруг тут надоест — вот сюда справа сзади, приложи палец — вот в эту точку ударь меня ножом, резко. И все закончится — там встроенная бомба. Хороший ты парень, могли бы подружиться.
— Ты чего? Даже не думай, нас сейчас вытащат, я уверен.
— Я ни в чем не уверен…
— Клирик, что ты замолчал? Ау! Очнись, друг, очнись…
Океан с интересом всматривался в маленький, но твердый комочек материи, лежащий на самом дне. Внутри копошились два живых существа. Вот одно из них перестало нелепо корчиться и застыло. Второй еще шевелился, но это ненадолго. Океан не смог сразу сломать твердую скорлупу, но он привык ждать — когда-нибудь скорлупа истлеет, и внутренности комочка обнажатся. Только смотреть уже будет не на что. Океан равнодушно отвернулся, но тут чудовищное давление вдруг пронзило все его естество…
Эпилог
— Эй, у нас тут ваш человек! Стреляйте аккуратнее, а то он прямо перед нами лежит, заденете еще!
В ответ прозвучало на неимоверно исковерканном интеркасте:
— На связи его нет. Вы убили его. Огонь будет открыт!
Когда этот деятель еще не дошел до середины фразы, в его голову уже летели останки боевого товарища, брошенные Стояновым через колодец шахты в сторону, откуда раздавался голос. Я же прицеливал ствол метателя точно на разделяющую встречные коридоры стенку, оставляя на всем, до чего дотрагивался, куски отслоившейся от ладоней кожи — во время акробатических номеров в коридоре все же пришлось ухватиться голыми руками за плавящийся край площадки.
Потом было так — заработал наш метатель, и его очереди потекли жидким пламенем сразу в оба ответвления. Удачно брошенный Климом труп попал в щиток, прикрывающий стрелка одного из плазмометов, вследствие чего их орудие развернуло — расчет из двух человек оказался накрыт очередью и перестал существовать. Двое других стрелков не захотели испытывать судьбу — когда вторая батарея нашего аппарата полностью иссякла, и огонь прекратился, то в их коридоре я не увидел ни одной живой души. Парни отползли назад, скрываясь за расплавленным корпусом метателя, и дали ходу в глубь коридора.
Клим сидел, привалившись к стенке, и тяжело дышал.
— Да, сначала нас освежевали, а теперь закоптили. Что ждать дальше?
— Теперь мы полностью готовы к употреблению — можно есть.
Покрытая гарью физиономия напарника растянулась в улыбке, от чего на губах выступила кровь.
Клим этого даже не почувствовал, а я не стал ему говорить об этом, чтобы лишний раз не расстраивать друга. Надо же, я назвал его другом! А знакомы мы всего несколько дней. Интересно, наверное, узнать, что он сам думает обо мне. Хотя наше знакомство вряд ли продлится больше чем несколько часов — не смотря на бодрый вид, мы оба в полном дерьме. Такие ожоги, как у нас, требуют первоклассного стационара и как можно быстрее. Как только принятые стимуляторы перестанут водить за нос мозг, то вслед за этим неизбежно наступит состояние болевого шока и конец.
Отогнав непрошенные мысли и сказав рефлексии окончательное «прощай!», я стал срочно определяться с дальнейшими действиями:
— Нам наверх. Продолжим подъем по шахте?
— Нет. Давай сделаем так — спустимся на ту самую счастливую обугленную площадку и подождем еще пару минут. Есть два варианта — те двое убежавших возвратятся, нас не найдут и как-то будут пробираться на уровень выше, если это можно сделать исключительно по центральной шахте. Это раз. Второй вариант — мы никого не дождемся. Тогда придется пойти им вслед — парни знают запасной выход. Ну, как план?
— Клим, когда все закончится — предлагаю тебе записаться в Адвентисты, ты нужен нам, вступай в ряды добровольцев!
Он довольно хмыкнул, и мы полезли в ствол шахты.
***
— Я ответственно заявляю — вся станция будет уничтожена! Прошу вас сообщить коды, ведь мы все приложили максимум усилий для противодействия нападавшим! Моя последняя группа уничтожена, резервы отсутствуют.
В динамиках незамедлительно прозвучало:
— Вы искажаете картину происходящего. В вашем последнем докладе прозвучало, что в шахте заложены заряды взрывчатки. Почему вы не произвели подрыв главной шахты?
— Но это может повредить и командный уровень, разрушить всю станцию еще до нашей эвакуации!
— Оставьте ваши домыслы при себе. Уровень абсолютно защищен. Произвести подрыв немедленно. Если это не остановит агрессора, то последуют дополнительные указания. Обладаете ли информацией по местонахождению Существа шестьсот сорок три МАНА двенадцать?
— Нет! Этот монстр убил моих людей! Не исключено, что Суховей вышел из-под контроля.
— Вы имеете прибор «корректор поведения». Он дает индикацию состояния. Живо ли Существо шестьсот сорок три МАНА двенадцать?
Хашхи замялся. После небольшой паузы он тихо ответил Принципалу:
— Прибор остался рядом с капсулой, его должны были доставить посланные на активацию люди, но…
Голос из динамика прервал речь злополучного Главного Координатора:
— Вы злоупотребляете доверием! Немедленно получите «корректор поведения» в свой доступ и следите за показаниями! Теперь связь будет происходить каждые пять минут, и к следующему сеансу вы мне доложите то, что должны, иначе исход неизбежен!
Связь отключилась. Толпа людей разных рас молчала — те из присутствующих, кто уже слышали раньше Принципалов, не могли припомнить, чтобы тембр голоса хозяев менялся, тем более так — до противного скрежета. Неофиты же просто оцепенели. Профессор Хашхи, с хвоста до небольшого рожка на торце головы, был покрыт заживляющей слизью — испытываемый им стресс отчетливо проявлялся в состоянии кожного покрова. Он бросил в микрофон:
— Произвести подрыв центрального транспортного узла. Немедленно!
Взрывник ввел шифр в детонатор, прикрыл глаза и нажал на пускатель. Непосредственно за этим волна вибрации пошла по всем переборкам уровня, затем глухой рокот раздался откуда-то снизу. Всех ощутимо тряхнуло, многие попадали на пол. Освещение и приборы мигнули, после чего те экраны, которые еще не были полностью покрыты тревожными транспарантами, замигали в бешеном темпе — чередой пошли сообщения о выходе из строя различных узлов и систем. Прошло еще секунд десять — все успокоилось. Операторы доложили ситуацию — командный уровень остался в относительной целости, герметичность его сохранилась. Профессор Хашхи чуть расслабился, но требовалось выполнить еще один приказ Принципала. Глаз его заскользил по головам находящихся вокруг — одного из них нужно было послать за прибором контроля Суховея. Только он выбрал жертву, как в центральное помещение командного уровня ворвался лайс в обгорелой броне. На лице его читался смертельный ужас, проникший в самую глубь естества:
— Суховей безумен! В коридорах он напал на нас и убил моего бойца, разорвал на части! Я еле убежал! А эти двое людей уничтожили всех остальных! Был взрыв, я слышал — почему мы не эвакуируемся?! Быстрее!
Лайс метнулся к образующим длинный ряд входам в спасательные капсулы, но его остановил резкий окрик:
— Стой, бунтовщик!
Амфибия остановилась — ему в лицо был нацелен ствол пистолета. Пистолет находился в руках Главного Координатора.
— Ты ушел, нарушив приказ. Я готов привести казнь в исполнения прямо сейчас. Повинуешься?
Лайс задрожал, пытаясь что-то предпринять, его глаза забегали вокруг, но потом, поняв что выхода нет, обреченно застыл на месте, после чего лег навзничь.
— Повинуюсь.
— Есть только один шанс на спасение — ты пойдешь в арсенал, в помещение, где лежит кокон Суховея, и заберешь оттуда прибор контроля — он похож на коммуникатор. Не бойся — Суховей туда не вернется, а обладателя прибора он не тронет, — профессор предпочел промолчать о двух убитых — найди прибор и возвращайся, тебя будет ждать место в капсуле. Иди.
Хашхи повел стволом оружия, и уже смирившийся со своей смертью лайс, не поверив ни одному слову Главного Координатора, двинулся в арсенал.
***
Прошло уже больше минуты — никто так и не вернулся обратно к месту перестрелки. Клим оказался абсолютно прав — ребята знали, куда бегут. Поэтому ждать дальше смысла не было — я подтянулся на остатках троса и вылез в коридор.
— Как думаешь, взять метатель или оставить? Наш еще целый, а комплект батарей заберем свежий, от сломанного.
— Я не в настроении тащить эту дуру в семьдесят килограмм весом — мы с ней наперевес никогда ни за кем не угонимся. Побежали налегке.
Мы рванули со всей возможной скоростью вдоль коридора. На перекрестке, где тоннель раздваивался, я остановился и повел взглядом по сторонам. И там, и там все было чем-то заляпано и изгажено. Явных следов прошедших недавно боевиков не наблюдалось. Стоянов тихо кашлянул, привлекая мое внимание:
— Нам туда, — он показал рукой на левый коридор.
— Почему это?
— Смотри, здесь есть вот такие продолговатые следы — это от ранта подошвы — они не дураки, прошлись на вывернутых ступнях, знали, что мы пойдем за ними.
Я пригляделся — еле заметные узкие длинные штрихи виднелись в нескольких местах на полу левого туннеля. Справа такого я не увидел.
— Ты прав, идем.
Мы опять ускорились. Коридор закончился огромной, чудовищной толщины клинкетной дверью, распахнутой настежь.
— Вот уроды, совсем голову потеряли. То следы заметают, то дверь за собой забывают закрыть, — Стоянов хмыкнул.
— Стой. Тут что-то есть. Молчи.
Я неожиданно почувствовал определенный знакомый мне запашок. Часть этого запаха я распознал мгновенно — свежая человеческая кровь, много, еще не свернувшаяся — не более трех минут. А вот второй компонент — просто не хотелось в это верить, даже самому себе. Решив окончательно убедиться в своих подозрениях, я знаком попросил Клима оставаться на месте, а сам осторожно пошел вперед. Перешагнув через порог, я оказался в большом помещении. Мой взгляд скользнул по стенам и вдруг уперся в саму Кали.
Отвратительный арахнид колдовал над человеческими останками. Не совеем человеческими — шкура лайса, которой даже Кали побрезговала, лежала в углу помещения, а паукообразное, опрокинувшись на спину, медленно вживляла себе в особый орган еще живые мозги амфибии. Это все длилось не дольше каких-то долей секунды, потом Кали заметила мое присутствие. Паук мгновенно отбросил в сторону черепную коробку лайса с остатками плоти на ней и перевернулся. Я все отлично видел — тревожный знакомый запах заставил мою нервную систему сразу же перейти в ультрарежим. А вот насколько мне это поможет — должно было решиться в ближайшие секунды, которых мне-то и не хватало! Я аккуратно потянул руку из-за пазухи, стараясь не спровоцировать Кали, впрочем, не рассчитывая особо на это. Но, к моему удивлению, паук почему-то медлил. И тут раздался чудовищный взрыв. Резко заложило уши, а в следующий момент Клим ворвался в помещение с криком:
— Крути запор, вода пошла!
Я беспомощно переводил взгляд с моего напарника на арахнида, не зная, что предпринять, но тут произошло невероятное на первый взгляд событие — арахнид подскочил к герметичной двери и принялся ее затворять, орудуя всеми своими конечностями одновременно. Мы последовали примеру Кали и тоже уперлись в рычаги ручного привода клинкеты — вовремя! Только мы совместными усилиями прихватили дверь на два-три оборота, как одновременно в двух местах забили микроскопические водяные струи, буравя воздух с чудовищной силой. Всем нам удалось уклониться от воды, режущей плоть как масло. Нечеловеческое напряжение в течение следующих секунд заставило дверь окончательно закрыться и загерметизироваться — привод клинкеты согнуло по всем направлениям.
Все, принимавшие участие в процессе, перевели дыхание и посмотрели друг на друга.
***
— Взрыв произведен, все, кроме командного отсека, уничтожено! Прошу дать коды к спасательным капсулам, спасите нас, прошу!
Тон Хашхи перешел в тот, обладателей которого сам профессор всегда старался топтать ногами в прямом и переносном смысле слова. И ему было плевать на то, что свидетелями его унижения стали десятки разумных существ, собравшихся в зале.
— Сообщите показания прибора контроля.
Голос Принципала оставался совершенно бесстрастным. Главный Координатор схватил только что принесенный «корректор поведения» и уставился на него с изумлением:
— Суховей жив! Был взрыв. Я не знаю, как такое может быть! Прибор неисправен.
Принципал перебил льющиеся в истерике из Хашхи слова:
— Это означает, что в командном уровне находится не только Существо шестьсот сорок три МАНА двенадцать, но и, по крайней мере, один из нападающих. Они локализованы. — В голосе вдруг неожиданно зазвучало что-то, похожее на удовлетворение. — Наши создания не ошибаются. Никогда. Произвожу передачу кодов доступа к спасательным капсулам, принимайте.
Связист с нейрошунтом в черепе приступил к обработке сигнала.
***
Я стоял и смотрел на Кали, а она стояла и смотрела на меня. Как будто дуэль в исторических фильмах, только у одного участника в руках настоящий пистолет, а у другого — игрушечный. Исход предрешен, казалось бы. Но…
В моей левой руке была зажата еще одна микроскопическая, по размерам не больше зернышка риса ампула, входящая в снаряжение специального агента Адвентистов, проводящего свои операции под прикрытием. Агент Адвентистов должен быть неуязвим. От него пули отскакивают, и он всех одной левой перетирает в пыль. Да, я такой, но всегда приятно сознавать, что на самые сильные аргументы врагов у тебя есть, чем ответить — ведь кто-то сидит в тесных лабораториях, спит на рабочем столе, а рукава его рубашки истерты в лохмотья. И он работает на тебя, на твою победу.
Я раздавил ампулу, нажав на ее края — в воздухе распространился резкий запах, не похожий ни на что.
« Кто — они? Почему этот запах? Родители-Инженеры! Мне довелось их увидеть, они существуют! Ошибка чуть не случилась!»
Неожиданно арахноид стал что-то говорить в наш адрес:
— Приношу свои извинения и удаляюсь. Мной был получен приказ на ваше уничтожение. Прошу милости исправить мою ошибку, Конструкторы.
— Дарую милость. — Неожиданно подал голос Клим.
— Благодарю. Отдавший преступный приказ на ваше уничтожение опознан по голосу и будет уничтожен.
С этими словами Кали исчезла в проходе напротив. Стоянов повернулся ко мне со словами:
— Ты вообще что-нибудь понял? Это ведь была Кали?
— Да, это Кали, Несущая Смерть. Ты ей правильно ответил. Вот эта штука, — я показал раздавленную в руке ампулу — спасла наши шкуры. Это специальный феромон. Наши ученые наткнулись на него в одном богом забытом складе, заброшенном со времен Войны Неизвестных, и смогли синтезировать. По надписям на образце удалось понять, для чего он нужен. Ты, наверное, тоже понял? Побежали за пауком — мы почти у цели.
Мы побежали туда же, куда и направила свои многочисленные ноги Кали. После прохода по длинному широкому коридору, с многочисленными прилегающими ответвлениями справа и слева, мы оказались у широкой, красиво оформленной двери, к которой и вели все указатели с надписями «Центральное помещение. Главная диспетчерская».
***
Одновременно все автоматические спасательные капсулы распахнули свои входы — обитатели станции ринулись занимать места, началась давка. Хашхи, с пистолетом в руке, соскочил со своего места и проследовал к своему спасательному устройству, предназначенному для высшего руководства. В капсуле уже находились несколько начальников служб и отделов, они подавали Хашхи нетерпеливые жесты, призывая того поспешить. Профессор, однако, решил хотя бы в конце сохранить видимость уверенности и спокойствия, обычно ему свойственных. Когда он уже переступал порог на входе, сзади раздался частый треск, и в воздухе вдруг резко запахло озоном.
— Что случилось? — С этими словами он обернулся и обмер — черная изящная туша Суховея, неведомо как оказавшаяся в помещении главной диспетчерской, косила бегущих кто куда людей из своего разрядника.
Профессор не стал размышлять, а одним броском влетел внутрь капсулы и ударом когтя нажал на стартер, запускающий всеобщую эвакуацию — все капсулы одновременно закрылись, оставив немалое количество людей снаружи. В одном случае входящего в капсулу перерезало пополам, вдоль — внутри капсулы осталось недоумевающее лицо, правая рука с плечом и частью груди и обрубок ступни вместе с ботинком.
Злополучному Главному Координатору не стоило открывать свою пасть — Кали почувствовала его голос, и за те мгновения, которые понадобились Хашхи на то, чтобы войти в капсулу и нажать на кнопку стартера, успела проникнуть внутрь спасательного аппарата вслед за профессором. Двери капсулы закрылись, произошел всеобщий старт.
Гидравлика вытолкнула все спасательные аппараты за пределы станции. Затем каждый из них окутался непроницаемым туманом и исчез. Это заняло не более минуты — но эта минута показалась Хашхи вечностью. Походя убив всех остальных пассажиров капсулы, Суховей принялся за тщательное потрошение лайса. Очищенный от кожных покровов продолговатый череп был вложен в пазуху на животе. Процесс полной интеграции мозга Хашхи в систему разума Кали потребовал бы от десяти до двенадцати суток, в зависимости от качества содержимого. Потом разум Хашхи попадал в безусловное рабство к Суховею, на весь ничем не ограниченный срок жизни монстра.
Хашхи повезло и на этот раз — так называемые спасательные капсулы не служили целям спасения работающих на подводной станции людей. Все аппараты имели субмолекулярный деструктор в основе своей конструкции — таким образом, их содержимое и сами они просто влились, в виде мелкодисперсного порошка, в воды океана планеты Олива, оставшись там навсегда.
***
— Пошли к компьютерам! Я прикрываю, давай скачивай все подряд!
Клим отдал мне автомат и вдоль переборки побежал к управляющим устройствам. Я короткими очередями отгонял безумных в своей панике людей. На нас никто особенно не обращал внимания — все и каждый пытались как-то спасаться. Судя по сильной вибрации, недавно прошедшей по корпусу, и пустым нишам вдоль периметра помещения, обрамленным надписями тревожного содержания, части местного контингента удалось покинуть станцию и сохранить жизнь. Человек пятнадцать не успели и составили нам компанию в dance macabre. Пришлось пристрелить двух типов, почему-то бросившихся на меня. Клим тем временем распотрошил один из терминалов и подключил к нему свой чудом уцелевший коммуникатор. Повернувшись ко мне, он хотел что-то спросить, но вдруг все вокруг стало рушиться.
***
После отстрела капсул и их подрыва включилась система уничтожения подводного производственного комплекса. Установленные в реперных точках конструкции микрозаряды, о существовании которых никто никогда не догадывался, были взорваны по поданному автоматикой сигналу. Следствием явилось медленное, но неизбежное разрушение всей станции. Этого достаточно — остальное доделает давление воды на глубине двух километров.
***
— Мне конец, дружище. Две балки сразу — это слишком, я не успел, извини.
— Ты не о том думаешь. Быстро давай, решай — куда мы сейчас.
— Еще час-два отсрочки? Смысл?
— Не важно, там разберемся. Думаем, быстро.
Все-таки нас достало, особенно меня. При взрывах подвесные штанги на потолке оборвались и приложили так, что моя левая нога представляла собой сейчас месиво из обломков белых сахарных костей и мышечного повидла. Клим, неловко двигая раненой рукой, перетягивал мне обрезком гидрокостюма артерию, останавливая кровотечение. Ему повезло больше, чем мне — только повредило левое плечо, кажется, даже кость уцелела.
Боли не было. Пока он затягивал последний жгут, я лежал на спине и смотрел в потолок. Интересно, а куда делась Кали? Тут в голове что-то шевельнулось. Кали? Если она имела директиву на наше убийство, то тварь под контролем. Следовательно, ее тут держали, как говорится, на всякий случай.
— Клим, ищи в системе — вооружение, Кали, существо, кокон. Я нашел место, где мы сможем еще помучиться несколько часов.
Стоянов бросился к компьютеру и принялся за поиск. Мне пришлось подтянуться на здоровой — впрочем, относительно — руке, чтобы приподнять голову — потоки воды уже захлестнули пол в диспетчерской. Из небольших трещин в жестком корпусе уровня со всех сторон секли струи, кто-то уже попал под одну из них и сейчас непрерывно кричал, прижимая руками выпавшие из разрезанного живота кишки. Включилось аварийное освещение — система жизнеобеспечения станции все еще вела безнадежную борьбу за живучесть.
— Еле успел — почти все обесточено.
Клим присел и подставил свою шею. Я схватился рукой, стараясь не слишком тревожить его рану. Держа в руке автомат, Клим поволок меня к одному из выходов. Инвалидная команда.
— Нашел?
— Да, кокон Кали.
Через несколько переходов мы оказались перед искомым предметом — рядом валялись две отрубленные головы, едва заметные в полумраке. Я уже восстановил в своей памяти схемы управления коконом:
— Теперь помоги мне добраться до пульта, вон там, а сам лезь в ложемент. Вот, держи — кислородный регенератор, хватит на два часа.
Входная дверь помещения содрогнулась, резко заложило уши.
— Вода пошла по-настоящему. Быстрее!
Клим потащил меня, но не к пульту, а к ложу капсулы, и грубо скинул меня внутрь.
— Ты что делаешь?!
— Не ори, говори, что вводить.
Я скрипнул зубами, и начал быстро и отчетливо проговаривать порядок приведения кокона в исходное положение. Стоянов с такой же скоростью вводил команды с клавиатуры, подтверждая окончание каждой серии коротким «Да!».
После окончания последней комбинации я крикнул:
— Готово! Внутрь! — и со всем возможным усилием нажал на выступающие из ложа пластины.
Клим влез внутрь кокона, но хлопнул меня по плечу:
— Погоди! Еще пять секунд!
Сунул руку куда-то за пазуху, и вытащил оттуда странный треугольный медальон на цепочке. Клим глубоко вздохнул и резким движением сломал медальон пополам. Потом начал почему-то оглядываться. Ничего не происходило, если не считать, что дверь в помещение уже рвалась под напором воды.
— Ладно, давай!
Мы вдвоем навалились на пластины, они в какой-то момент вдавились в поверхность ложемента, и кокон стал сворачиваться, все быстрее и быстрее.
— Держись по центру, отодвинься от пластин, на которые мы нажимали и согни ноги.
Мой совет пришелся кстати — из щелей выскочили оковы конечностей Кали, а с одного из торцов вылез кабель с нейроразъемом. На месте пластин вылезли иглы дополнительной системы кровообращения. Кокон замкнул над нами свой бронированный колпак.
— Откуда кислородный патрон?
— Прихватил из ремонтной субмарины. А что это за медальон?
— Да так, ерунда — вроде бы уже взрослый, а в сказки верю.
Внутри бронированной капсулы царила абсолютная тьма. Разговор не клеился — не удивительно. Пошел второй час. Патрон еще справлялся с концентрацией углекислого газа, но чувствовалось, что его заряд подходит к концу. Моя нервная система заработала. Поток боли шел сразу отовсюду — мозг просто тонул в ней. Сознание немилосердно уплывало.
— Эй, ты как? Давай поговорим, не молчи. Я тут посмотрел то, что успел скачать — интересно, куча координат переходов, программы связи. Что скажешь?
— Слушай, Клим, у меня есть для тебя подарок. Я сейчас уеду окончательно, и не вернусь. Пришла очередь собираться в страну Счастливой Охоты. Если ничего хорошего не произойдет, а тебе вдруг тут надоест — вот сюда справа сзади, приложи палец — вот в эту точку ударь меня ножом, резко. И все закончится — там встроенная бомба. Хороший ты парень, могли бы подружиться.
— Ты чего? Даже не думай, нас сейчас вытащат, я уверен.
— Я ни в чем не уверен…
— Клирик, что ты замолчал? Ау! Очнись, друг, очнись…
***
Океан с интересом всматривался в маленький, но твердый комочек материи, лежащий на самом дне. Внутри копошились два живых существа. Вот одно из них перестало нелепо корчиться и застыло. Второй еще шевелился, но это ненадолго. Океан не смог сразу сломать твердую скорлупу, но он привык ждать — когда-нибудь скорлупа истлеет, и внутренности комочка обнажатся. Только смотреть уже будет не на что. Океан равнодушно отвернулся, но тут чудовищное давление вдруг пронзило все его естество…
Эпилог
Андрей Борисов, командир группы захвата, помог бригаде врачей уложить конверт с раненым на носилки, потом проследил взглядом, как хрупкая тележка, увлекаемая дюжими санитарами, скрылась за герметичным клапаном операционной. Он тяжело вздохнул и, стянув с головы шлем, вытер набежавшие на глаза капли пота. Очень хотелось, чтобы парень выжил.