Сойер Мерил. Бывший любовник

   – И ты решил рискнуть?
   Джейк кивнул:
   – Текилу получают только из одного вида агавы. Текила – это напиток из голубой агавы, выращенной в мексиканском северо-западном штате Халиско. Все остальное может называться как угодно – мескаль, пульке, сотол, баканора – но только не текила. Мы закупили все поля, которые раньше принадлежали Жозе Куево и Саузе.
   – Как шампанское, – сказала Алиса. – Шампанским можно называть только вино из Шампани, остальное – игристое или шипучее, но не шампанское.
   – Точно.
   – И то же самое с кьянти и шерри, – добавила Алиса.
   Джейк удивленно посмотрел на нее и кивнул.
   – Что ты так смотришь? Думал, я настолько тупа, что могу только нанизывать бусы на нитку? – спросила она.
   – Ты ловко ввела меня в заблуждение, – улыбнулся Джейк.
   Они мило болтали, подкалывая друг друга, но страх за тетю Тео не отпускал. Она не сможет успокоиться пока Теодора не выйдет из больницы.
   – Даже отец был поражен тем, как быстро текила завоевала рынок. Во всем мире открывались текила-бары, в которых подавали напиток многолетней выдержки, ее начали пить как виски.
   – И тебе удалось на этом заработать?
   – Да. Отец признал, что я вывел корпорацию на новый уровень. Текила – только один из моих проектов.
   – Например.
   – Да куча примеров. Отец был лучшим в своем роде, но времена меняются. Мы живем в маленьком мире. Сейчас век глобализации. «ТриТех» начиналась как небольшая группа фирм из нескольких южных штатов, сейчас она превратилась в международную корпорацию.
   «Интересно, какую роль здесь играет моя маленькая фирма», – подумала Алиса. Она никогда не размышляла о глобализации, просто рисовала бусы и представляла себе женщин, которым они будут к лицу.
 
   – Клай, я ждал тебя.
   – Что ты здесь делаешь так поздно? – удивленно спросил Клай.
   Было уже сильно за полночь. Он еще не переварил все, что сказали ему Мари и Данте, и не ожидал столь скорого разговора с шурином.
   Уайт встретил его в обшитом деревом холле клуба «Мейфер», на стенах которого висели фотографии крузов, получивших призы в разные годы. Как отличались наивные тележки прошлых лет от современных изысканно украшенных платформ! Несмотря на поздний час, из бара доносились оживленные голоса, но в холле, кроме них двоих, никого не было.
   – Нельзя недооценивать Джейка Уильямса, Клай, – серьезно сказал Уайт. – Он все еще копает под «Дюваль Энтерпрайзис».
   – Ну и что?
   Уайт нахмурился:
   – То, что он рано или поздно вытащит на свет все наши маленькие хитрости.
   – Не переживай. – Клай направился к бару. – «Дюваль Энтерпрайзис» – теперь часть «ТриТех». Он ничего не сможет сделать.
   – Хотелось бы, чтобы ты оказался прав. Но я не могу не волноваться.
   Они вошли в бар. Клай поприветствовал стариков, которые сиживали здесь еще во времена его деда. Когда-то они были столпами общества, а теперь целыми днями слонялись по клубу и пили в баре.
   – Два коньяка, – заказал Клай.
   Ему не нужно было уточнять марку. Джозеф столько прослужил в баре «Мейфера», что знал вкусы всех его завсегдатаев.
   – Есть еще одна проблема, – сказал Уайт, когда они устроились в одной из обитых красной кожей кабинок. – Феб.
   Клай даже немного жалел Уайта. Тот всю жизнь находился между двух огней. Уайту постоянно приходилось служить буфером между членами семьи Лекруа. И уже много лет Уайт был своего рода посредником между Клаем и Феб.
   Хетти Лекруа – настоящая сука, для которой существовали только ее амбиции. Ее мужа Гордона спасало только то, что он все время проводил или на работе или на поле для гольфа, то есть там, где Хетти не могла его достать.
   Уайт только и делал, что извинялся за одного из родных перед другим. Была даже такая семейная шутка: Лекруа говорили, что Уайту следовало стать не бухгалтером, а психоаналитиком. Хотя он, конечно, теперь сильно отличался от того мальчика, которого Хетти отправила в военное училище.
   Джозеф принес коньяк в бокалах с эмблемой клуба. Клай сделал глоток и с удовольствием отметил, что «Ле Парадис» стоит своих денег. Что ж, придется выслушать, как Уайт будет извиняться перед ним за Феб.
   – Мне очень трудно об этом говорить, – начал шурин, – но Феб хочет с тобой развестись.
   – Что? – Крик Клая привлек к себе общее внимание. – Как развестись? – переспросил он уже тише. – Ты ведь шутишь?
   Клай, конечно, сказал Алисе, что собирается разводиться, но это был всего лишь тактический ход. Когда они снова станут любовниками, он убедит ее, что его брак – это только брак по расчету. Клай не собирался делить с Феб свое состояние.
   – Я бы не стал так шутить, – сказал Уайт. – И Феб тоже не шутит. – Он проглотил свой коньяк одним глотком. – Знаешь, она в кого-то влюбилась.
   Чепуха какая-то. Этого не может быть, даже если Феб удалось убедить в этом своего глупого братца. Она влюблена в него, как кошка, еще со школы и подстроила ловушку, чтобы заставить его жениться. Конечно, Феб ему изменяла, но только чтобы заставить ревновать.
   – Посоветуй ей нанять адвоката, очень хорошего адвоката, – ответил Клай, решив не обращать внимания на этот блеф.
   – Она уже наняла Митчела Петерсена.
   Клай от неожиданности поперхнулся и закашлялся. Феб наняла лучшего адвоката по бракоразводным делам во всем штате. Что она задумала?
   – И еще одно, Клай. Я хочу попросить тебя об одной веши.
   Клай знал, что отказать он не сможет. Когда он пришел к Уайту в отчаянии, шурин помог ему спасти «Дюваль Энтерпрайзис».
   – Конечно. Что нужно делать?
   – Не говори родителям о разводе. Мать сразу сойдет с ума, если узнает. Страшно даже себе представить. Хетти тебя обожает. Она будет готова на все, лишь бы удержать Феб от развода.
   – Хорошо, не скажу, – ответил Клай.
   Он никак не мог заставить себя поверить в то, что этот разговор происходит не во сне, а наяву.
   – Хетти временами бывает абсолютно невменяема, – добавил он задумчиво.

ГЛАВА 15

   – Как дела у Тео? – шепотом спросил Джейк у Алисы.
   После приступа уже прошло два дня, и тетю Тео перевели из интенсивной терапии в обычную палату. Алиса постоянно находилась там, и каждый вечер к ней приезжал Джейк.
   – Ей лучше, она уже пытается разговаривать, но ей трудно из-за трубки в горле, – тихо ответила Алиса.
   – Наверное, ей очень больно.
   Алиса кивнула на дверь, и они вышли в коридор.
   Здесь можно было нормально разговаривать, не боясь разбудить Теодору.
   – Я тут понемногу работаю. Когда тетя спит, я рисую новые модели и готовлю коллекцию для зимнего показа.
   – Не беспокойся, ты все успеешь.
   В который раз она подумала о том, каким понимающим и заботливым может быть Джейк. А ведь в первую встречу во Флоренции он показался ей резким самодовольным типом.
   В коридоре появился рассыльный с двумя огромными вазами роз под мышками. Он остановился у палаты тети Тео.
   – Это для Теодоры Канали? – спросила Алиса.
   – Да, мисс.
   – Она сейчас спит. Оставьте здесь, я сама внесу цветы в палату, когда она проснется.
   Паренек поставил вазы у двери и ушел.
   Кто же мог послать Теодоре цветы, да еще такие дорогие? Алиса не звонила никому из ее итальянских друзей, так что розы не могут быть от них. Джейк принес милый букетик, а она сама купила орхидею – любимый цветок тети.
   Впрочем, зачем гадать? Алиса достала из специальных кармашков карточки и прочла их. Так и знала!
   – Это от Клая, – огорченно сказала она. – Но он даже незнаком с тетей. Они никогда не встречались.
   – На самом деле это для тебя.
   – Тогда он зря тратит деньги. Он что, не понимает, что значит «нет»? – рассердилась Алиса.
   – Это риторический вопрос, или ты хочешь знать, что я думаю по этому поводу?
   – Риторический. Но ты можешь высказаться, если тебе хочется.
   Странно было видеть сомнения Джейка. Он всегда выглядел таким решительным.
   – Клай Дюваль с самого рождения получал все, что хотел. Ему трудно даже представить, что может быть иначе. У него менталитет человека высшей касты.
   – Наверное, – согласилась Алиса.
   Интересно, Клай все еще влюблен в нее – хотя на ее решение это, конечно, не повлияет – или просто хочет добиться своего?
   – Мне пора, – сказал Джейк. – У меня деловой ужин в «Эмериле». Если освобожусь не слишком поздно, то еще загляну.
   – Желаю удачи, – ответила Алиса.
   Джейк ушел. Она задержалась в коридоре и задумалась, глядя ему вслед. Пиджак на спине слишком плотно облегал мышцы и был слишком свободен в талии. Да, костюмы шьют для таких, как Клай – для рафинированных городских жителей. Высокий, мускулистый и порывистый Джейк не создан для цивилизации.
   Тетя Тео не была знакома с Клаем, но знала историю с Патриком. Тогда Клай не обвинял Алису, но и не защищал ее. Зато Джейк понравился Теодоре с первого взгляда. У тети даже глаза сияли, когда Джейк вчера принес ей нежные гиацинты.
   Как-то слишком легко и просто он стал для них близким человеком. Алиса всегда опасалась заводить друзей на работе, но в этом случае события вырвались из-под ее контроля. В Италии в трудную минуту ее было кому поддержать, но здесь Алиса чувствовала себя одинокой и беззащитной. Отказаться от поддержки Джейка было просто выше ее сил.
   В конце коридора Джейк обернулся и с улыбкой помахал ей рукой. У него потрясающая улыбка. Неудивительно, что тетя Тео перед ней не устояла.
   Алиса на цыпочках вернулась в палату, внесла по одной вазы с розами и поставила так, чтобы тетя Тео увидела их сразу же, как проснется. Алиса устроилась у постели, чтобы свет от приборов, следящих за состоянием больной, падал на альбом, и принялась рисовать.
   Идеи появлялись одна за другой, она едва успевала закреплять их на бумаге. Когда Алиса случайно взглянула на часы, оказалось, что прошло уже два часа. За это время никто не зашел, чтобы проверить состояние тяжелой больной. Ничего удивительного, сестры перегружены, они надеются, что в случае критического состояния им об этом сообщат приборы.
   Но ведь больная может захотеть пить, или ей потребуется поправить постель, мало ли что. Алиса решила, что в таких условиях только она может обеспечить тете хороший уход. Поэтому Алиса спала в палате, сидя в кресле, и уходила домой, только чтобы принять душ и переодеться.
   Послышался хриплый свистящий шепот – тетя Тео пыталась говорить. Алиса наклонилась к ее изголовью.
   – Тебе что-то нужно? Позвать сестру?
   Тетя слабо покачала головой.
   – Ты… Я должна…
   Алиса склонилась ниже.
   – Что, тетя?
   – Сказать тебе…
   Все это время Теодора пыталась что-то рассказать племяннице, но была слишком слаба. Алиса успокаивала ее, как могла, и уговаривала отложить разговор до тех пор, пока не заживет горло. Но сейчас Теодора была настроена решительно. Лучше было уступить и не волновать ее.
   – Что сказать?
   Теодора попыталась сесть. Алиса подложила ей под спину подушки, стараясь не задеть шнур от капельницы, идущий к правой руке.
   – Так лучше?
   Теодора кивнула.
   – Ты должна это знать. – Ей было легче говорить сидя.
   – Может быть, все-таки подождем, пока ты поправишься?
   – Нет, – серьезно сказала тетя. – Я слишком долго откладывала.
   Серьезность Теодоры испугала Алису. Какие тайны могут быть у ее тети?
   – Мой брат Роберт Росси… – совсем тихо произнесла Теодора.
   – Ты говоришь о моем отце?
   Отец для Алисы был всего лишь лицом со старой фотографии. Темноволосый мужчина с глазами янтарного цвета, как у тети Тео. Она почти не помнила его.
   – Роберт встретил твою мать, когда она училась на втором курсе колледжа. И сразу же влюбился в нее. Да нет, что я говорю, он просто помешался на ней. Он без конца спрашивал меня, что ему сделать, чтобы Памела Ардмор его полюбила.
   – А почему она не любила его?
   – Кто может ответить на такой вопрос? Той весной они начали встречаться, но на лето твоя мама устроилась на работу в один из роскошных отелей на побережье.
   По ее тону Алиса поняла, что у этой истории будет грустное продолжение.
   – И что же дальше?
   – Там твоя мать встретила другого.
   Казалось, Теодора никак не могла решиться рассказать все.
   – И в результате этой встречи появилась на свет ты, – наконец произнесла она.
   – В результате встречи? – Алиса растерялась. Что все это значит? Она, наверное, ослышалась?
   – Твой отец не Роберт Росси, – вздохнув, объяснила тетя.
   Значит, человек, которого она называла папой, на самом деле ей не отец. Она – плод любовного приключения. Алиса растерянно смотрела на тетю.
   – Прости меня, девочка. Я должна была давно рассказать тебе об этом.
   – И кто же мой отец? – наконец выговорила Алиса.
   – Молодой человек из Нового Орлеана, который подрабатывал, играя по уикендам на барабане в оркестре в том же отеле. Он обожал твою мать.
   Тетя Тео говорила тихо и безучастно.
   – Но он не признался Памеле, что уже помолвлен.
   – Но почему?
   – Тридцать лет назад, да и сейчас, детям приходится считаться с родителями. Твой отец любил твою мать, но у него не хватило смелости пойти наперекор своей семье.
   Значит, мама полюбила его и забеременела, а у него не хватило смелости жениться на ней.
   – Но ведь мама могла бы…
   – Конечно, она могла бы сделать аборт, но она не захотела. Роберт тогда позвонил мне и сказал, что женится на твоей маме. Он знал, что Памела беременна, но это его не останавливало.
   – Почему?
   – Она была для Роберта единственной женщиной на свете. Потом Памела тоже полюбила его, и они были очень счастливы.
   – Почему ты мне раньше об этом не рассказала?
   – Потому что я чувствовала себя виноватой перед тобой. Я чувствовала себя чудовищно виноватой из-за того, что не удочерила тебя сразу же после смерти твоих родителей. Но я жила в Италии, а Чарльзу как раз поставили страшный диагноз – болезнь Паркинсона.
   – И ребенок стал бы обузой. Я понимаю, тетя Тео. Ты каждый месяц мне звонила и ни разу не пропустила мой день рождения.
   Зачем говорить, что больше никто его не помнил, и огорчать больного человека? Это ненужная жестокость.
   – Нет, ребенок не может быть обузой. Я просто решила, что тебе будет лучше с родным отцом.
   С родным отцом? Алиса обомлела. Значит, Гордон ее настоящий отец? Алиса вспомнила, как впервые оказалась в доме Лекруа. Все они были для нее одинаково чужими. Впервые она увидела их только накануне, на похоронах родителей.
   Феб оказалась удивительно похожей на нее, но сразу же приняла Алису в штыки. Уайт, напротив, вел себя довольно приветливо, а Гордон и Хетти оба встретили ее в молчании, с поджатыми губами.
   Хотя Алиса была еще маленькой девочкой, на нее давило это неестественное напряжение. В доме, который показался ей огромным, по сравнению с домом ее родителей, ее отвели маленькую комнатушку за кухней. Позднее она узнала, что на втором этаже, где жила вся семья, было две свободные спальни.
   Тогда Алиса поняла: они разрешают ей жить в их доме, но она никогда не станет членом семьи. Мир вокруг был враждебным и пугающим. Иногда Гордон пытался заговорить с ней, проявлял внимание, но тут же появлялась Хетти, и он растерянно отступал.
   – Алиса, – окликнула ее тетя Тео, возвращая к реальности. – Что с тобой? Ты очень расстроилась?
   Алиса покачала головой.
   – Неужели Гордон Лекруа мой настоящий отец? – спросила она, в глубине души отчаянно надеясь, что это окажется неправдой.
   – Да, – серьезно подтвердила Теодора.
   – Но ты ведь говорила, что он был барабанщиком в оркестре.
   – Он играл на барабане, когда был молодым. Гордон встретил твою маму, когда только что окончил юридический колледж. Отдыхал перед тем, как поступить на работу в контору отца.
   – Но он мне ни слова об этом не сказал. Мне бы и в голову никогда не пришло, что он мой отец.
   Алисе стало очень горько. Каким нужно быть человеком, чтобы так обращаться с собственным ребенком?
   – Гордон любил твою маму и после того, как женился на Хетти. Он пытался увидеться с ней, но она не хотела иметь с ним ничего общего.
   – Господи! Я почти повторила ее историю, – вздохнула Алиса.
   Теодора грустно улыбнулась:
   – Да. Я заметила.
   – Но мама должна была знать, что Гордон помолвлен с Хетти. Она что, надеялась, что сможет заставить его разорвать помолвку?
   – Нет. Хотя Памела и Хетти были двоюродными сестрами, их семьи почти не общались друг с другом – они принадлежали к разным слоям обшества. Ардморы были бедными родственниками, живущими в Батон-Руж. Помолвку Хетти официально объявили в конце сентября, когда она с родителями вернулась с юга Франции.
   – Но Гордон Лекруа… – Алиса не смогла назвать его отцом. – Он и пальцем не пошевелил, чтобы защитить, когда меня обвинили в похищении Патрика.
   Алиса снова испытала ужас, который охватил ее на первом допросе в полицейском участке, когда она поняла, в чем ее обвиняют. Некоторые раны не заживают - они открываются снова и снова.
   – Не осуждай Гордона, – тихо сказала тетя. – Он просто очень слабый человек. Он должен был разорвать помолвку и жениться на женщине, которую действительно любил и которая носила его ребенка, но он побоялся идти наперекор своему отцу. А когда пропал Патрик, он сразу позвонил мне. И это было лучшее, что он мог сделать.
   Алиса выпустила тетину руку, откинулась на спинку кресла и уставилась в окно. Она не видела потока мигающих, гудящих, проносящихся мимо машин. Алиса целиком погрузилась в прошлое. Она представляла себе дядю Гордона, каким он был все эти годы: отстраненным, рассеянным, погруженным в свои дела. Казалось, его интересовали только две вещи: работа и гольф.
   Алиса старалась вспомнить их разговоры. Обычно он спрашивал, как ее дела, но, похоже, не интересовался ее ответом. Каждую неделю он давал ей немного денег. «Это наш маленький секрет», – всегда говорил он при этом.
   – Как я жалею, что не забрала тебя тогда в Италию! – со слезами на глазах сказала Теодора. – Я и представить себе не могла, что тебе пришлось здесь вынести. Я верила, что Хетти простила Гордона и приняла тебя как дочь.
   – Ты не знаешь Хетти.
   – Но почему ты ничего не рассказывала мне, когда я тебе звонила? Хоть что-то, чтобы я поняла, что с тобой Плохо обращаются?
   Алиса пожала плечами – какое значение это имело теперь?
   – Я боялась жаловаться. Страшно было даже представить, что сделала бы Хетти, если бы узнала об этом.
   Хетти вела себя жестоко не только по отношению к Алисе. Она была жестока ко всем трем детям, хотя Алисе доставалось больше всех. У Гордона не хватало мужества, чтобы противостоять жене. Теперь Алиса поняла, как Хетти заставила Гордона заплатить за любовь к Памеле Ардмор. Она издевалась над ребенком, который даже не знал, за что его ненавидят.
   Что ж, могло быть и хуже. Ведь Хетти и пальцем не тронула девочку. Большую часть времени она просто игнорировала Алису. Но когда злилась, то умела уничтожить ее несколькими словами. Такой эмоциональный садизм калечил душу ребенка сильнее побоев и пощечин.
   – Прости меня, девочка моя, прости, если можешь, – заплакала Теодора.
   Алиса встала и вытерла ей слезы.
   – Пожалуйста, не плачь, – сказала она. – Ты прилетела тогда, когда была нужна мне больше всего. Ты спасла меня тогда. Давай помнить только об этом.
   Теодора понемногу успокоилась.
   – А почему ты рассказала мне об этом сейчас? – спросила ее Алиса.
   – А вдруг я умру. Ты имеешь право знать правду.
   – Что ты говоришь, тетя Тео! Доктор сказал, что нет никакой опасности, это обычный сердечный приступ. Многим людям вшивают электрокардиостимуляторы, и они ведут после этого совершенно нормальный образ жизни.
   – Надеюсь, ты права, – слабым голосом сказала Теодора.
   Алиса села поудобнее и задумалась. Значит, Феб ее родная сестра по отцу? И все эти годы Феб наверняка знала об этом. Теперь она посмотрела на свое прошлое другими глазами.
   Господи, значит, маленький Патрик ее племянник! Она с самого начала ужасно переживала за судьбу мальчика. Что же случилось с бедным ребенком?
   – Иди домой, – сказала тетя Тео. – Тебе нужно выспаться. Мне уже лучше. Я не хочу, чтобы ты опять всю ночь промучилась в этом кресле.
   Алиса заколебалась. Она надеялась, что Джейк еще заедет в больницу, но время уже было позднее – до полуночи осталось совсем немного.
   – Ладно. Мне нужно принять душ. И я соскучилась по своей постели. Я приду завтра утром, ты еще не успеешь проснуться…
   Из динамика донесся встревоженный голос:
   – Внимание! Тревога! Код «розовый»!
   Алиса смертельно побледнела. Неужели ей придется пережить это во второй раз! В больнице пропал ребенок!

ГЛАВА 16

   – Что там, детка? – испуганно спросила тетя Тео.
   – Код «розовый» – это значит…
   У Алисы не хватило мужества договорить.
   – Ну, что это значит?
   – Это значит, что в больнице пропал ребенок, – обреченно произнесла Алиса.
   – Что ты говоришь!
   – По этому сигналу закрывают все выходы. Никто не может выйти без разрешения охраны.
   Алиса задумалась и добавила:
   – Если бы код использовался в то время, когда пропал Патрик, трагедию можно было бы предотвратить. Во многих других штатах эта система безопасности тогда уже была внедрена, только Луизиана отставала. Ее внедрили через несколько месяцев после похищения Патрика.
   – Раз прошло столько времени, никакие коды уже не могли помочь Патрику.
   – Ты права, конечно.
   Алиса попыталась представить себе, что бы она чувствовала, если бы пропал ее собственный ребенок. У нее, наверное, сердце бы разорвалось. Она горячо сочувствовала матери, у которой украли младенца.
   Послышался стук в дверь, и она сразу же распахнулась. На пороге появились охранник и молодой полицейский, за ними стояла растерянная медсестра.
   – В больнице чрезвычайное происшествие, – сказал полицейский. – Из родильного отделения пропал ребенок. Это этажом ниже.
   – Какой ужас! – сказала Теодора.
   Алиса едва нашла в себе силы кивнуть. Во время разговора медсестра заглянула под кровать, а охранник обследовал ванную комнату. Алиса тщетно пыталась убедить себя, что ей нечего бояться.
   – Вы не видели ничего подозрительного? – спросил полицейский.
   – Нет. Я уже несколько часов не выходила из палаты, – ответила Алиса.
   – Я должен записать вашу фамилию.
   Алиса ответила, надеясь, что он слишком молод и не помнит историю похищения Патрика, но по его лицу поняла, что ее надежда была напрасно д.
   – Алиса Росси, – повторил полицейский. – Почему-то ваша фамилия кажется мне знакомой.
   Алиса попыталась улыбнуться и пожала плечами. Но тут вперед выступила рыжая медсестра. Она дежурилa в отделении две последние ночи.
   – Равель недавно показывала ее в новостях.
   – Правда? И что там было?
   Ясно. Полицейский знал, кто такая Равель, но не видел трансляцию с приема Макса Уильямса. Алисе было очень неуютно под его изучающим взглядом, но она не отводила глаз.
   – Она была замешана в похищении ребенка, – припомнила медсестра. – Когда-то давно. Спроси у нее.
   Сестра протиснулась к двери и вышла.
   – Это правда? – сурово спросил полицейский, глядя на Алису так, словно ожидал обнаружить у нее под юбкой украденного ребенка.
   – Да. Это случилось много лет назад. – У Алисы сдавило горло, и звук выходил какой-то неживой. – У моей кузины пропал ребенок. Но я здесь ни при чем.
   – Я помню это дело, – перебил ее пузатый охранник. – Ребенка так и не нашли.
   Он передвинулся и закрыл собой проем двери, словно ожидая, что Алиса бросится к ней и убежит.
   – Полиция решила, что ребенка украли, чтобы продать на усыновление, – вмешалась Теодора.
   Полицейский какое-то время внимательно изучал носки своих ботинок. Затем принял решение:
   – Оставайтесь в палате. Не выходите отсюда. Я обязан доложить…
   Снова ожили больничные динамики:
   – Отмена кода «розовый»! Ложная тревога! Отмена кода «розовый»!
   Алиса повернулась спиной к мужчинам и подошла к тете.
   – Похоже, они нашли ребенка, – сказала Теодора.
   – Теперь я могу уйти? – спросила Алиса, не поворачиваясь.
   – Конечно, – ответил полицейский. – Извините за беспокойство.
   Как только дверь за мужчинами захлопнулась, Алиса бросилась в кресло и закрыла лицо руками.
   – Я думала, что меня снова обвинят в похищении, – глухо сказала она.
   – Я бы этого не допустила, – успокоила ее Теодора.
   – Спасибо. Какое счастье, что у меня есть ты.
   Хотя тетя Тео улыбалась, в глазах ее стояли слезы.
   – Я не могла бы любить тебя больше, даже если бы ты была моей родной дочерью, поверь.
   – Я тоже тебя люблю. И то, что ты мне рассказала сегодня, ничего не изменит в наших отношениях. Хотя, честно говоря, меня это потрясло. Мне противно, что моим отцом оказался такой трус и ничтожество, как Гордон Лекруа.
   – Ты похожа на свою мать. Ты унаследовала не только ее красоту, но и ум и талант.
   – Надеюсь, я не такая равнодушная, как Гордон. Я хотела бы, чтобы те, кого я люблю, знали об этом.
   – Ты всегда была очень нежной и заботливой. Ты будешь прекрасной женой и матерью, детка. Не волнуйся.
   Теодора прикрыла глаза, и Алиса поняла, что тетя очень устала.
   – Поезжай домой и выспись, а я тоже засну, – сказала Теодора.
   Алиса поцеловала тетю в щеку.
   – Ты не успеешь проснуться, а я уже буду здесь.