Страница:
– Нет! – закричала Клер. – Это неправда!
Олли, не глядя на нее, положил руку на плечо ее отца.
– Ошибки нет – я сам ездил туда. Эми мертва.
Отец не сказал ничего, в холле слышалось лишь тяжелое дыхание Олли. Наконец Алекс развернулся и молча начал подниматься по ступенькам, оставив Клер с начальником полиции.
В их дом пришло горе. Олли пробормотал что-то насчет того, что ей надо поддержать отца в трудную минуту, и уехал. Клер стояла одна в холле, глядя в гостиную, где провела столько прекрасных часов со своей обожаемой матерью, и из ее глаз лились жгучие слезы…
Все в городе, за исключением Зака и его матери, присутствовали на похоронах Эми Холт. Отец был абсолютно спокоен – пугающе спокоен. Это было настолько не похоже на отца, что Клер впервые в жизни испугалась за него.
Она не решалась посмотреть на мать, боясь расплакаться, но, когда все вышли из церкви, на цыпочках подошла к гробу из красного дерева, обтянутого изнутри белым шелком. Клер видела свою мать в последний раз. Гроб был усыпан цветами, присланными друзьями и даже малознакомыми людьми. Волосы Эми были гладко причесаны, она являла собой само спокойствие, и это показалось Клер неестественным. Она молилась, чтобы душа ее матери покоилась в мире. Священник, отпевая Эми, сказал, что она уже с богом, но Клер все еще не верила в это. Она просто не могла поверить, что ее мать – молодая, красивая, жизнерадостная – умерла такой неестественной и трагической смертью.
«Почувствовала ли она боль? – думала Клер, стоя перед гробом. – Какими были ее последние мысли? Простила ли она свою дочь?»
Клер не помнила, сколько времени простояла так. Она мысленно разговаривала с матерью, отказываясь верить в то, что никогда больше не увидит ее, не поделится с ней своими проблемами. Между ними осталось так много всего невысказанного! Смириться с этим не было сил.
«Мамочка, ты всегда будешь в моей душе, – прошептала Клер. – Я люблю тебя и благодарю за все, что ты сделала для меня».
Она наклонилась к гробу и поцеловала мать в щеку. Кожа была такой же гладкой, какой она ее помнила, но всегда теплые щеки матери теперь были ужасающе холодными – из них ушла жизнь. Именно в ту секунду Клер осознала страшную реальность смерти. Все, что осталось от теплой, полной жизни, любимой матери, – это холодное, безжизненное тело. «Нет! Нет!» – кричала она, рыдая, и звуки гулким эхом отдавались в пустой церкви.
– Все готово, – сообщила медсестра, войдя в приемный покой.
Клер вернулась к реальности, отбросив тягостные воспоминания, и сжала руку отца. В его глазах застыли страх и тоска.
– Я подожду с Мод, – сказала Клер.
Алекс кивнул, а затем его увезли по коридору в какой-то кабинет. Тот отец, каким она знала его в детстве, исчез навсегда… Забыв о присутствии Мод, Клер села на диванчик у стены. Ей становилось страшно от одной мысли, что она может потерять отца, которого любила всей душой, несмотря на его сложный характер.
После того, как погибла мать, Алекс взял на себя заботу о дочери. Он не жалел времени на ее воспитание, поддерживал во всем, чем бы она ни занималась. Только единственный раз – когда она решила, что мир искусства является единственным делом, которому она хотела бы посвятить жизнь, – отец не согласился с ней.
Алекс Холт всегда был властным, а временами просто деспотичным человеком, но они всегда находили общий язык. Несмотря на все недостатки, он был ее отцом, и Клер не могла представить себе жизни без него.
– Может быть, я перестраховалась? – нарушила Мод тягостное молчание. – Но когда Алекс почувствовал боли в желудке, мне стало страшно, и я настояла, чтобы он сразу обратился к врачу. Осторожность не помешает.
– Ты правильно поступила, – кивнула Клер.
Внезапно в холле рядом с постом охраны раздался шум, и Клер увидела Зака Коултера, который вел двух задержанных в синяках и порезах. Зак и сам выглядел не лучшим образом – его черная форма была покрыта пылью, словно он катался по земле. Заметив Клер, он картинно закатил глаза, сетуя на свою беспокойную работу. Очевидно, после того, как Зак разнял дерущихся, этим двум бедолагам потребовалась первая медицинская помощь.
Клер наблюдала, как он разговаривает с сестрой приемного покоя, и думала, что эта работа не для Зака Коултера. У него никогда не было возможности проявить себя по-настоящему. Человек, добившийся всего своими собственными силами, достоин лучшей доли, чем разнимать пьяных на улице. Конечно, иногда он ведет себя вызывающе и просто отвратительно, но Клер знала, что он никогда бы не бросил ее на произвол судьбы в «Приюте беглеца», окажись он на месте Сета, который ходил в любимчиках у ее отца.
Когда медсестра увела двух пьяниц в кабинет, Клер встала и направилась к Заку.
– Как Алекс? – спросил он, когда она подошла.
– Врачи пока ничего не говорят. Он все еще на обследовании.
Клер удивилась, что он поинтересовался здоровьем ее отца. Вблизи Зак выглядел ужасно – усталый, изможденный, весь в пыли и ссадинах.
– А как ты?
Он улыбнулся, устремив на нее голубые лучистые глаза.
– Обычная пьяная потасовка. Игер и конный патруль отвезли остальных в участок.
Клер тоже попыталась улыбнуться.
– Я рада, что у тебя появился хороший помощник.
Ей не хотелось признаваться самой себе, что она занервничала, увидев его в таком состоянии. Конечно, он привык к своей опасной работе, но это почему-то пугало ее еще больше. Однако самое страшное было то, что она так сильно волновалась за него.
Клер вдруг стало душно в пропахшем лекарствами холле, и они вышли из приемного покоя на улицу. Ночной воздух был прохладным, хотя днем температура поднималась выше тридцати градусов. Луна уже проделала довольно большой путь по темному небосводу и сейчас высоко висела над горами.
– А где Лобо и Люси? – спросил Зак.
– Они в салоне. Я так испугалась за отца, что забыла о собаках, – призналась Клер.
– Не беспокойся. Дай мне ключ – я заберу их. Возможно, тебе придется пробыть здесь всю ночь. Если освободишься раньше, то поезжай домой к отцу вместе с Мод. Там ты будешь в безопасности.
Клер достала из кармана ключи.
– Спасибо… я…
Зак протянул руку, и Клер сама бросилась в его объятия. Она положила голову ему на грудь, прислушиваясь к биению сердца. Его крепкие, сильные руки дарили блаженное ощущение безопасности и покоя.
– С твоим отцом все будет в порядке, – прошептал он, гладя ее волосы.
– Он – все, что у меня есть, – ответила Клер и только потом сообразила, что у Зака нет вообще никого—с семнадцати лет он жил один.
«Не стоило это говорить», – подумала она, прикусив язык. После того, как Эми и Джек погибли, у нер остался отец, который нежно заботился о ней. А у Зака на руках осталась больная мать, заботу о которой он взял на себя. Узнав о трагедии с отцом, он повзрослел за одну ночь…
Зак поднял ее подбородок, чтобы заглянуть в глаза.
– Все будет хорошо, поверь мне. – Он неожиданно нахмурился. – Я думаю, что Сет зайдет к тебе поинтересоваться здоровьем отца. Если он пригласит тебя на какую-нибудь вечеринку, то откажись, и вообще – держись от него подальше. Хорошо?
– Почему? Что случилось?
– Это я скажу тебе позже. – Зак крепко обнял ее. – Поверь мне, так надо. – Он несколько мгновений держал ее в объятиях, а потом резко опустил руки. – Мне пора бежать. Заберу собак и вернусь в участок. Позвони мне туда, когда узнаешь новости об отце.
Клер осталась у дверей. Зак сел в джип и, выезжая со стоянки, помахал ей рукой. «Он нравится мне, ужасно нравится!» – подумала Клер, провожая взглядом машину, которая, сверкнув габаритными огнями, исчезла за поворотом. Конечно, Зак всегда был самоуверенным и нахальным, и все-таки он хороший парень. Она пожалела, что раньше так дурно думала о нем.
Все последние годы Клер стремилась забыть тот день, когда они впервые встретились в горах. Она не хотела, чтобы в ней жили воспоминания о цветах, растущих на альпийских лугах, о мягкой траве, источающей пряный запах, о чистом хрустальном ручье, бегущем по гладким камням и впадающем в горное озеро. Она не хо!ела вспоминать о том, как в тот чудесный день они сидели на берегу этого озера и как вечером договорились встретиться на следующий день.
Но сейчас она, словно наяву, почувствовала дуновение прохладного горного ветра и увидела солнце, сверкающее над головой. Его яркие лучи проникали сквозь ветви сосен и падали на тропинку, по которой она шла к озеру.
Клер обошла огромный валун и увидела Зака Коултера, который сидел на поваленном дереве на берегу. От неожиданности она так резко остановилась, что пыль на тропинке закружилась вокруг ее туфель. Голова Зака была опущена, он что-то строгал. Клер попятилась назад, надеясь незаметно спрятаться за скалу, чтобы потом так же незаметно удрать оттуда. Внезапно Зак поднял голову.
– Посмотрите, кто к нам пожаловал! – воскликнул он. – Сама Клер Холт! Что же ты стоишь? Беги отсюда!
Любая девочка, даже самая полоумная, так и поступила бы – удрала бы от Зака Коултера как можно быстрее. Он был известным хулиганом, с ним вечно случались всякие неприятные истории. Ее отец говорил, что Зак весь в Коултера-старшего, а мать – что родители уделяют Заку слишком мало внимания. Обычно Клер, как и все в школе, сторонилась его. Но сейчас ей почему-то не хотелось признаваться в своей слабости.
– Вот еще – никуда я не побегу!
Зак перестал строгать и положил кусок дерева в карман, но нож остался у него в руках.
– Почему? Ведь ты боишься меня, угадал?
– Ни капли! – Клер с вызовом вздернула подбородок.
– Тогда иди сюда. Посидим поговорим…
Кроме насмешки, она уловила в его голосе какие-то другие, странные интонации. Здравый смысл подсказывал, что надо бежать без оглядки, но она не хотела, чтобы он видел ее сверкающие пятки. Кроме того, она была ужасно любопытной. Мальчишки, с которыми она общалась, воспитывались в благополучных семьях – таких же, как ее семья, – и это было совсем неинтересно. А о Заке Коултере говорили, что он уже курит. Один раз его забрали в комнату для несовершеннолетних за то, что он угнал полицейскую машину, а потом разъезжал на ней по городу. Говорили, что он встречается с девчонками. Было несколько распущенных девиц, которые хвастались, что гуляют с ним, – правда, вместе их никогда не видели. Естественно, все девчонки тайно посматривали в его сторону, наблюдали за ним и удивлялись.
– Что ты здесь делаешь? – скрывая дрожь в голосе, равнодушно поинтересовалась она.
Зак пожал плечами, словно говоря, что это должно быть ясно любому дураку. Он, очевидно, только что искупался в своих подрезанных выше колен джинсах, а, теперь загорал. Усмехнувшись, он начал разглядывать ее – бросил взгляд на спортивные туфли, потом его глаза скользнули по длинным худым ногам. Клер показалось, что ее шорты почему-то стали Короче. Когда Зак устремил взгляд на рубашку с короткими рукавами, которая обтягивала ее маленькие груди, она с вызовом посмотрела ему в глаза. Их взгляды встретились, и он улыбнулся. Это была очаровательная улыбка. Клер знала, что все девчонки сходили от нее с ума.
– Вода холодная? – Она знала, что вопрос дурацкий, но с чего-то надо было начать разговор и заполнить тягостную паузу.
– Поначалу кажется холодной, потом привыкаешь. – Зак вертел нож между пальцами. Острое лезвие отражало свет, посылая ей в лицо сверкающие блики. – Ты идешь купаться или собираешься болтать до бесконечности?
Его тон ее возмутил, но она знала, что он любил дразнить девчонок.
– Конечно, иду!
Клер скинула туфли и прямо в одежде вошла в воду, которая оказалась такой холодной, что захватывало дух. Ей сразу захотелось вернуться на покрытый травой теплый берег, но она знала, что Зак наблюдает за ней. Ступая по скользким гладким камням, Клер все глубже входила в ледяную воду. Внезапно она покачнулась и едва не упала, с трудом восстановив равновесие.
Сначала она услышала сдавленное фырканье а затем глубокий, звучный смех. Клер отважилась обернуться и увидела, что Зак стоит по щиколотку в воде, уперев руки в бедра, и смеется над ней.
– Не вижу ничего смешного! – высокомерно заявила она.
Заку не сразу удалось успокоиться.
– Ты чертовски смешная. Почему ты полезла в воду в одежде?
– Но здесь негде переодеться в купальник, – отозвалась Клер, не думая.
После ее слов Зак разразился таким веселым громким хохотом, что спугнул стаю птиц, которые с возмущенным криком поднялись с кустов.
– Вот умора! Здесь все купаются голышом.
Клер густо покраснела. Как хорошо, что она долго следила за полетом орла, парящего в восходящем потоке у самой вершины горы, – иначе со скалы увидела бы Зака Коултера в чем мать родила.
Он усмехнулся, словно догадался о ее мыслях, и по скользким валунам начал приближаться к ней.
– Разве не противно все время быть примерной пай-девочкой?
Клер напомнила себе, что он хочет ее позлить, и с уничижительной улыбкой произнесла:
– Мне нравится быть хорошей, а тебе нравится быть плохим. Только в результате ни одна девчонка не хочет с тобой встречаться.
Выражение его лица не изменилось, но она почувствовала, как напряжение повисло в спокойном летнем воздухе. Прикусив язык, который слишком часто доводил ее до неприятностей, Клер отвернулась, стараясь не смотреть на лезвие его большого ножа, отражающее солнечные лучи. Все дикие истории, которые рассказывали о Заке, разом пришли ей на память. Что она здесь делает с ним одна? Она бы могла кричать здесь до хрипоты, но никто бы ее не услышал, кроме белок, скачущих по соснам.
Одним движением руки Зак защелкнул нож и положил в карман.
– Знаешь, тебе все же лучше уйти отсюда, пока у тебя есть шанс. Я чертовски плохой парень и такое могу натворить, что ты даже не представляешь.
Клер, спотыкаясь, торопливо пошла к берегу, но внезапно вспомнила слова матери, что Зак прикидывается плохим только для того, чтобы на него обратили внимание. Она привыкла верить матери, поскольку та всегда оказывалась права.
Выйдя на берег, она села на землю и надела туфли. Зак стоял в воде спиной к ней. «Он сильный парень», – подумала Клер, бросив взгляд на его широкие плечи и крепкие бицепсы. Зак стремительно вырос за прошлое лето. Весной он был такого же роста, как все мальчишки в классе, а осенью вернулся просто огромным и с собственным мнением по любому вопросу. За это все невзлюбили его еще больше.
Никто не знал, где он провел лето и почему так внезапно повзрослел. Ходили слухи, что они с отцом путешествовали с палаткой по горам и делали фотографии.
– Что ты вырезаешь? – спросила Клер.
Зак обернулся и, кажется, удивился, увидев, что она все еще здесь. Выйдя из воды, он направился к ней. Клер положила подбородок на колени и обхватила их руками. Ее сердце учащенно билось, но она приписала это своему храброму, отчаянному поведению, а не тому, что Зак растянулся рядом с ней, широко раскинув ноги в мягкой траве. С какой-то смущенной улыбкой он вынул из кармана и протянул ей небольшой кусок тополиного корня, из которого индейцы вырезали статуэтки своих духов.
– Это орел?
– Волк! – обиженно протянул Зак.
– Да-да, теперь я вижу, – согласилась Клер, подумав, что волчий нос все-таки больше похож на клюв. – Я просто думала об орлах. Когда я шла сюда, надо мной один кружил высоко в небе. Гордый и красивый!
Глаза Зака загорелись, и Клер поняла, что он тоже любит природу.
Они проговорили до самого вечера. Если бы ее родители об этом узнали, то ей бы здорово досталось от них. Тени сгустились над лесом, когда Зак вывел Клер на проселочную дорогу, где она оставила свой велосипед.
– Встретимся завтра здесь же, – сказал он приказным тоном, словно боялся, что она не согласится.
– Хорошо, я принесу что-нибудь перекусить, – поспешно ответила Клер.
– Договорились, – невнятно пробормотал Зак и быстро скрылся в лесу.
Той ночью Клер смотрела на звезды, лежа в кровати, и думала, что он тоже, наверное, смотрит на звездное небо и вспоминает ее. Сегодня она узнала то, чего никто не знал. Зак Коултер оказался нормальным парнем, а вовсе не хулиганом, как думали все в городе. Просто он был гордым, и его, как и всех, можно было обидеть. Но в этот вечер ее слова о том, что никто не хочет с ним встречаться, задели Зака. Клер поняла, что он может быть и чутким, и добрым…
Клер помотала головой. Боже, зачем она вспоминает те светлые и счастливые дни? Почему не вспоминает, как закончилась их юная любовь, как со смертью родителей они стали одинокими; и в их сердцах поселилась боль, от которой невозможно избавиться до сих пор?
20
Олли, не глядя на нее, положил руку на плечо ее отца.
– Ошибки нет – я сам ездил туда. Эми мертва.
Отец не сказал ничего, в холле слышалось лишь тяжелое дыхание Олли. Наконец Алекс развернулся и молча начал подниматься по ступенькам, оставив Клер с начальником полиции.
В их дом пришло горе. Олли пробормотал что-то насчет того, что ей надо поддержать отца в трудную минуту, и уехал. Клер стояла одна в холле, глядя в гостиную, где провела столько прекрасных часов со своей обожаемой матерью, и из ее глаз лились жгучие слезы…
Все в городе, за исключением Зака и его матери, присутствовали на похоронах Эми Холт. Отец был абсолютно спокоен – пугающе спокоен. Это было настолько не похоже на отца, что Клер впервые в жизни испугалась за него.
Она не решалась посмотреть на мать, боясь расплакаться, но, когда все вышли из церкви, на цыпочках подошла к гробу из красного дерева, обтянутого изнутри белым шелком. Клер видела свою мать в последний раз. Гроб был усыпан цветами, присланными друзьями и даже малознакомыми людьми. Волосы Эми были гладко причесаны, она являла собой само спокойствие, и это показалось Клер неестественным. Она молилась, чтобы душа ее матери покоилась в мире. Священник, отпевая Эми, сказал, что она уже с богом, но Клер все еще не верила в это. Она просто не могла поверить, что ее мать – молодая, красивая, жизнерадостная – умерла такой неестественной и трагической смертью.
«Почувствовала ли она боль? – думала Клер, стоя перед гробом. – Какими были ее последние мысли? Простила ли она свою дочь?»
Клер не помнила, сколько времени простояла так. Она мысленно разговаривала с матерью, отказываясь верить в то, что никогда больше не увидит ее, не поделится с ней своими проблемами. Между ними осталось так много всего невысказанного! Смириться с этим не было сил.
«Мамочка, ты всегда будешь в моей душе, – прошептала Клер. – Я люблю тебя и благодарю за все, что ты сделала для меня».
Она наклонилась к гробу и поцеловала мать в щеку. Кожа была такой же гладкой, какой она ее помнила, но всегда теплые щеки матери теперь были ужасающе холодными – из них ушла жизнь. Именно в ту секунду Клер осознала страшную реальность смерти. Все, что осталось от теплой, полной жизни, любимой матери, – это холодное, безжизненное тело. «Нет! Нет!» – кричала она, рыдая, и звуки гулким эхом отдавались в пустой церкви.
– Все готово, – сообщила медсестра, войдя в приемный покой.
Клер вернулась к реальности, отбросив тягостные воспоминания, и сжала руку отца. В его глазах застыли страх и тоска.
– Я подожду с Мод, – сказала Клер.
Алекс кивнул, а затем его увезли по коридору в какой-то кабинет. Тот отец, каким она знала его в детстве, исчез навсегда… Забыв о присутствии Мод, Клер села на диванчик у стены. Ей становилось страшно от одной мысли, что она может потерять отца, которого любила всей душой, несмотря на его сложный характер.
После того, как погибла мать, Алекс взял на себя заботу о дочери. Он не жалел времени на ее воспитание, поддерживал во всем, чем бы она ни занималась. Только единственный раз – когда она решила, что мир искусства является единственным делом, которому она хотела бы посвятить жизнь, – отец не согласился с ней.
Алекс Холт всегда был властным, а временами просто деспотичным человеком, но они всегда находили общий язык. Несмотря на все недостатки, он был ее отцом, и Клер не могла представить себе жизни без него.
– Может быть, я перестраховалась? – нарушила Мод тягостное молчание. – Но когда Алекс почувствовал боли в желудке, мне стало страшно, и я настояла, чтобы он сразу обратился к врачу. Осторожность не помешает.
– Ты правильно поступила, – кивнула Клер.
Внезапно в холле рядом с постом охраны раздался шум, и Клер увидела Зака Коултера, который вел двух задержанных в синяках и порезах. Зак и сам выглядел не лучшим образом – его черная форма была покрыта пылью, словно он катался по земле. Заметив Клер, он картинно закатил глаза, сетуя на свою беспокойную работу. Очевидно, после того, как Зак разнял дерущихся, этим двум бедолагам потребовалась первая медицинская помощь.
Клер наблюдала, как он разговаривает с сестрой приемного покоя, и думала, что эта работа не для Зака Коултера. У него никогда не было возможности проявить себя по-настоящему. Человек, добившийся всего своими собственными силами, достоин лучшей доли, чем разнимать пьяных на улице. Конечно, иногда он ведет себя вызывающе и просто отвратительно, но Клер знала, что он никогда бы не бросил ее на произвол судьбы в «Приюте беглеца», окажись он на месте Сета, который ходил в любимчиках у ее отца.
Когда медсестра увела двух пьяниц в кабинет, Клер встала и направилась к Заку.
– Как Алекс? – спросил он, когда она подошла.
– Врачи пока ничего не говорят. Он все еще на обследовании.
Клер удивилась, что он поинтересовался здоровьем ее отца. Вблизи Зак выглядел ужасно – усталый, изможденный, весь в пыли и ссадинах.
– А как ты?
Он улыбнулся, устремив на нее голубые лучистые глаза.
– Обычная пьяная потасовка. Игер и конный патруль отвезли остальных в участок.
Клер тоже попыталась улыбнуться.
– Я рада, что у тебя появился хороший помощник.
Ей не хотелось признаваться самой себе, что она занервничала, увидев его в таком состоянии. Конечно, он привык к своей опасной работе, но это почему-то пугало ее еще больше. Однако самое страшное было то, что она так сильно волновалась за него.
Клер вдруг стало душно в пропахшем лекарствами холле, и они вышли из приемного покоя на улицу. Ночной воздух был прохладным, хотя днем температура поднималась выше тридцати градусов. Луна уже проделала довольно большой путь по темному небосводу и сейчас высоко висела над горами.
– А где Лобо и Люси? – спросил Зак.
– Они в салоне. Я так испугалась за отца, что забыла о собаках, – призналась Клер.
– Не беспокойся. Дай мне ключ – я заберу их. Возможно, тебе придется пробыть здесь всю ночь. Если освободишься раньше, то поезжай домой к отцу вместе с Мод. Там ты будешь в безопасности.
Клер достала из кармана ключи.
– Спасибо… я…
Зак протянул руку, и Клер сама бросилась в его объятия. Она положила голову ему на грудь, прислушиваясь к биению сердца. Его крепкие, сильные руки дарили блаженное ощущение безопасности и покоя.
– С твоим отцом все будет в порядке, – прошептал он, гладя ее волосы.
– Он – все, что у меня есть, – ответила Клер и только потом сообразила, что у Зака нет вообще никого—с семнадцати лет он жил один.
«Не стоило это говорить», – подумала она, прикусив язык. После того, как Эми и Джек погибли, у нер остался отец, который нежно заботился о ней. А у Зака на руках осталась больная мать, заботу о которой он взял на себя. Узнав о трагедии с отцом, он повзрослел за одну ночь…
Зак поднял ее подбородок, чтобы заглянуть в глаза.
– Все будет хорошо, поверь мне. – Он неожиданно нахмурился. – Я думаю, что Сет зайдет к тебе поинтересоваться здоровьем отца. Если он пригласит тебя на какую-нибудь вечеринку, то откажись, и вообще – держись от него подальше. Хорошо?
– Почему? Что случилось?
– Это я скажу тебе позже. – Зак крепко обнял ее. – Поверь мне, так надо. – Он несколько мгновений держал ее в объятиях, а потом резко опустил руки. – Мне пора бежать. Заберу собак и вернусь в участок. Позвони мне туда, когда узнаешь новости об отце.
Клер осталась у дверей. Зак сел в джип и, выезжая со стоянки, помахал ей рукой. «Он нравится мне, ужасно нравится!» – подумала Клер, провожая взглядом машину, которая, сверкнув габаритными огнями, исчезла за поворотом. Конечно, Зак всегда был самоуверенным и нахальным, и все-таки он хороший парень. Она пожалела, что раньше так дурно думала о нем.
Все последние годы Клер стремилась забыть тот день, когда они впервые встретились в горах. Она не хотела, чтобы в ней жили воспоминания о цветах, растущих на альпийских лугах, о мягкой траве, источающей пряный запах, о чистом хрустальном ручье, бегущем по гладким камням и впадающем в горное озеро. Она не хо!ела вспоминать о том, как в тот чудесный день они сидели на берегу этого озера и как вечером договорились встретиться на следующий день.
Но сейчас она, словно наяву, почувствовала дуновение прохладного горного ветра и увидела солнце, сверкающее над головой. Его яркие лучи проникали сквозь ветви сосен и падали на тропинку, по которой она шла к озеру.
Клер обошла огромный валун и увидела Зака Коултера, который сидел на поваленном дереве на берегу. От неожиданности она так резко остановилась, что пыль на тропинке закружилась вокруг ее туфель. Голова Зака была опущена, он что-то строгал. Клер попятилась назад, надеясь незаметно спрятаться за скалу, чтобы потом так же незаметно удрать оттуда. Внезапно Зак поднял голову.
– Посмотрите, кто к нам пожаловал! – воскликнул он. – Сама Клер Холт! Что же ты стоишь? Беги отсюда!
Любая девочка, даже самая полоумная, так и поступила бы – удрала бы от Зака Коултера как можно быстрее. Он был известным хулиганом, с ним вечно случались всякие неприятные истории. Ее отец говорил, что Зак весь в Коултера-старшего, а мать – что родители уделяют Заку слишком мало внимания. Обычно Клер, как и все в школе, сторонилась его. Но сейчас ей почему-то не хотелось признаваться в своей слабости.
– Вот еще – никуда я не побегу!
Зак перестал строгать и положил кусок дерева в карман, но нож остался у него в руках.
– Почему? Ведь ты боишься меня, угадал?
– Ни капли! – Клер с вызовом вздернула подбородок.
– Тогда иди сюда. Посидим поговорим…
Кроме насмешки, она уловила в его голосе какие-то другие, странные интонации. Здравый смысл подсказывал, что надо бежать без оглядки, но она не хотела, чтобы он видел ее сверкающие пятки. Кроме того, она была ужасно любопытной. Мальчишки, с которыми она общалась, воспитывались в благополучных семьях – таких же, как ее семья, – и это было совсем неинтересно. А о Заке Коултере говорили, что он уже курит. Один раз его забрали в комнату для несовершеннолетних за то, что он угнал полицейскую машину, а потом разъезжал на ней по городу. Говорили, что он встречается с девчонками. Было несколько распущенных девиц, которые хвастались, что гуляют с ним, – правда, вместе их никогда не видели. Естественно, все девчонки тайно посматривали в его сторону, наблюдали за ним и удивлялись.
– Что ты здесь делаешь? – скрывая дрожь в голосе, равнодушно поинтересовалась она.
Зак пожал плечами, словно говоря, что это должно быть ясно любому дураку. Он, очевидно, только что искупался в своих подрезанных выше колен джинсах, а, теперь загорал. Усмехнувшись, он начал разглядывать ее – бросил взгляд на спортивные туфли, потом его глаза скользнули по длинным худым ногам. Клер показалось, что ее шорты почему-то стали Короче. Когда Зак устремил взгляд на рубашку с короткими рукавами, которая обтягивала ее маленькие груди, она с вызовом посмотрела ему в глаза. Их взгляды встретились, и он улыбнулся. Это была очаровательная улыбка. Клер знала, что все девчонки сходили от нее с ума.
– Вода холодная? – Она знала, что вопрос дурацкий, но с чего-то надо было начать разговор и заполнить тягостную паузу.
– Поначалу кажется холодной, потом привыкаешь. – Зак вертел нож между пальцами. Острое лезвие отражало свет, посылая ей в лицо сверкающие блики. – Ты идешь купаться или собираешься болтать до бесконечности?
Его тон ее возмутил, но она знала, что он любил дразнить девчонок.
– Конечно, иду!
Клер скинула туфли и прямо в одежде вошла в воду, которая оказалась такой холодной, что захватывало дух. Ей сразу захотелось вернуться на покрытый травой теплый берег, но она знала, что Зак наблюдает за ней. Ступая по скользким гладким камням, Клер все глубже входила в ледяную воду. Внезапно она покачнулась и едва не упала, с трудом восстановив равновесие.
Сначала она услышала сдавленное фырканье а затем глубокий, звучный смех. Клер отважилась обернуться и увидела, что Зак стоит по щиколотку в воде, уперев руки в бедра, и смеется над ней.
– Не вижу ничего смешного! – высокомерно заявила она.
Заку не сразу удалось успокоиться.
– Ты чертовски смешная. Почему ты полезла в воду в одежде?
– Но здесь негде переодеться в купальник, – отозвалась Клер, не думая.
После ее слов Зак разразился таким веселым громким хохотом, что спугнул стаю птиц, которые с возмущенным криком поднялись с кустов.
– Вот умора! Здесь все купаются голышом.
Клер густо покраснела. Как хорошо, что она долго следила за полетом орла, парящего в восходящем потоке у самой вершины горы, – иначе со скалы увидела бы Зака Коултера в чем мать родила.
Он усмехнулся, словно догадался о ее мыслях, и по скользким валунам начал приближаться к ней.
– Разве не противно все время быть примерной пай-девочкой?
Клер напомнила себе, что он хочет ее позлить, и с уничижительной улыбкой произнесла:
– Мне нравится быть хорошей, а тебе нравится быть плохим. Только в результате ни одна девчонка не хочет с тобой встречаться.
Выражение его лица не изменилось, но она почувствовала, как напряжение повисло в спокойном летнем воздухе. Прикусив язык, который слишком часто доводил ее до неприятностей, Клер отвернулась, стараясь не смотреть на лезвие его большого ножа, отражающее солнечные лучи. Все дикие истории, которые рассказывали о Заке, разом пришли ей на память. Что она здесь делает с ним одна? Она бы могла кричать здесь до хрипоты, но никто бы ее не услышал, кроме белок, скачущих по соснам.
Одним движением руки Зак защелкнул нож и положил в карман.
– Знаешь, тебе все же лучше уйти отсюда, пока у тебя есть шанс. Я чертовски плохой парень и такое могу натворить, что ты даже не представляешь.
Клер, спотыкаясь, торопливо пошла к берегу, но внезапно вспомнила слова матери, что Зак прикидывается плохим только для того, чтобы на него обратили внимание. Она привыкла верить матери, поскольку та всегда оказывалась права.
Выйдя на берег, она села на землю и надела туфли. Зак стоял в воде спиной к ней. «Он сильный парень», – подумала Клер, бросив взгляд на его широкие плечи и крепкие бицепсы. Зак стремительно вырос за прошлое лето. Весной он был такого же роста, как все мальчишки в классе, а осенью вернулся просто огромным и с собственным мнением по любому вопросу. За это все невзлюбили его еще больше.
Никто не знал, где он провел лето и почему так внезапно повзрослел. Ходили слухи, что они с отцом путешествовали с палаткой по горам и делали фотографии.
– Что ты вырезаешь? – спросила Клер.
Зак обернулся и, кажется, удивился, увидев, что она все еще здесь. Выйдя из воды, он направился к ней. Клер положила подбородок на колени и обхватила их руками. Ее сердце учащенно билось, но она приписала это своему храброму, отчаянному поведению, а не тому, что Зак растянулся рядом с ней, широко раскинув ноги в мягкой траве. С какой-то смущенной улыбкой он вынул из кармана и протянул ей небольшой кусок тополиного корня, из которого индейцы вырезали статуэтки своих духов.
– Это орел?
– Волк! – обиженно протянул Зак.
– Да-да, теперь я вижу, – согласилась Клер, подумав, что волчий нос все-таки больше похож на клюв. – Я просто думала об орлах. Когда я шла сюда, надо мной один кружил высоко в небе. Гордый и красивый!
Глаза Зака загорелись, и Клер поняла, что он тоже любит природу.
Они проговорили до самого вечера. Если бы ее родители об этом узнали, то ей бы здорово досталось от них. Тени сгустились над лесом, когда Зак вывел Клер на проселочную дорогу, где она оставила свой велосипед.
– Встретимся завтра здесь же, – сказал он приказным тоном, словно боялся, что она не согласится.
– Хорошо, я принесу что-нибудь перекусить, – поспешно ответила Клер.
– Договорились, – невнятно пробормотал Зак и быстро скрылся в лесу.
Той ночью Клер смотрела на звезды, лежа в кровати, и думала, что он тоже, наверное, смотрит на звездное небо и вспоминает ее. Сегодня она узнала то, чего никто не знал. Зак Коултер оказался нормальным парнем, а вовсе не хулиганом, как думали все в городе. Просто он был гордым, и его, как и всех, можно было обидеть. Но в этот вечер ее слова о том, что никто не хочет с ним встречаться, задели Зака. Клер поняла, что он может быть и чутким, и добрым…
Клер помотала головой. Боже, зачем она вспоминает те светлые и счастливые дни? Почему не вспоминает, как закончилась их юная любовь, как со смертью родителей они стали одинокими; и в их сердцах поселилась боль, от которой невозможно избавиться до сих пор?
20
– Клер! – окликнула ее Мод. – Врач ждет нас в своем кабинете, он хочет поговорить с тобой. Алексу уже лучше.
Клер обняла добрую женщину, почувствовав невероятное облегчение, и тут же отругала себя: вместо того, чтобы волноваться за отца и ждать вестей о его здоровье, она болтала с Заком и предавалась глупым воспоминаниям.
Когда они вошли в коридор, Мод замедлила шаг.
– Мне неловко это говорить… Но твой отец разозлился, когда увидел, что ты танцуешь с шерифом. Если честно, то и я была поражена тем, как вы необычно танцевали. Вы оба в этот момент выглядели так, будто, наслаждались объятиями друг друга. Весьма эротично… – Мод усмехнулась. – Как бы то ни было, Алекс был оскорблен до глубины души.
Клер промолчала. Что она могла ответить? Да, она танцевала с Заком, и ей было приятно это делать.
– Это не мое дело, Клер, я бы не стала ничего говорить тебе, но, боюсь, ты огорчаешь отца. Мне больно на него смотреть в такие минуты.
Клер остановилась и с улыбкой спросила:
– Ты любишь отца, да?
– Да, – призналась Мод, смущенно опустив глаза. – Я даже надеялась, что однажды Алекс…
– Женится на тебе? – выпалила Клер, слишком поздно поняв, что ведет себя нетактично. Мод покраснела.
– Я не красавица и знаю это, а твоя мать была просто божественно красива. Но мне в самом деле нравится твой отец.
Клер отругала себя за несдержанность и положила руку на плечо Мод.
– Неужели ты не понимаешь, что красота не имеет никакого значения? Ты прекрасная женщина, и он должен быть счастлив, что ты любишь его. Мама была красавицей, ну и что? Это принесло отцу только горе.
– Я понимаю, но… Ты видела его реакцию на картину Уинфри? Алекс все еще любит твою мать и будет любить всегда.
Клер тяжело вздохнула. Отец не хотел расставаться с прошлым. Его любила удивительная женщина, а он цеплялся за воспоминания и не мог или просто не хотел смириться с неизбежным.
– Я была бы страшно рада, если бы вы поженились, – сказала она. – Ты замечательная женщина. Когда они вошли в кабинет, врач встал из-за стола.
– С вашим отцом все в порядке, но советую более тщательно следить за его диетой. Вы можете забрать его домой, однако до понедельника он должен оставаться в постели.
Они задали еще несколько вопросов относительно диеты, а затем в кабинет въехал ее отец. Он улыбнулся Клер, и от его сердечной улыбки она снова почувствовала себя виноватой.
– Я же говорил, что все обойдется, родная, – произнес он, когда Клер поцеловала его. – Мод любит сгущать краски. Я просто съел слишком много тамалевого пирога.
– Она сделала все правильно. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.
– Ты тоже, бедная, перенервничала. – Он был рад, что дочь беспокоится о его здоровье, и не скрывал этого.
Когда они направились к выходу, Клер украдкой бросила взгляд на Мод. Раньше она часто задумывалась, почему Мод не увольняется, до нее сиделки сбегали от Алекса Холта максимум через пару месяцев. Теперь она поняла почему и расстроилась: ей стало жалко Мод. Безответная любовь, должно быть, ужасна; Клер представляла себе, как тяжело приходится Мод. Она замечательная женщина и заслуживает счастья, но отец не замечает, что она любит его. Всегда такой наблюдательный, он иногда не замечает очевидных вещей…
– Салон Клер пользуется теперь громадным успехом, – сообщила Мод. – Я искала твою дочь по всему салону и обнаружила повсюду красные ярлычки с отметкой «продано». Разве что на собаках их не было.
– На собаках? Ты завела еще одну?
– Нет. У меня только Люси. Просто одна подруга попросила присмотреть за ее псом.
– Хорошо. Тебе не нужна еще одна собака.
Клер поспешила открыть для них дверь. Она была рада, что отец не поинтересовался, какая подруга ей оставила пса, но в душе обиделась, что он не поздравил ее с успехом. Отец начал сокрушаться, что теперь ему придется пропустить прием с шампанским у Фостеров, которые ждали гостей в воскресенье вечером. Они были ужасными снобами и приглашали к себе только местных богатеев, заезжих знаменитостей, вроде Ванессы Трент, и нескольких художников для колорита. Клер не понимала, почему отец так расстроился из-за этого приема.
Анжела нежилась в объятиях Пола, положив голову ему на грудь. Они уже трижды занимались любовью, и всякий раз самым традиционным способом, но Анжела осталась довольна. «Наверное, это потому, – думала она, – что Пол вкладывал все свои чувства в каждый поцелуй и ласку».
– Что ты собираешься делать завтра? – спросила она, надеясь, что он предложит поехать в Санта-Фе за красками и кистями.
– Я хотел бы отправиться в горы верхом. Анжела решила не настаивать на своем и радостно воскликнула:
– Прекрасно! Мы возьмем напрокат двух лам в туристическом бюро.
Даже при рассеянном свете луны она заметила, что Пол удивленно посмотрел на нее.
– Лам? Я, признаться, думал о лошадях – о резвом скакуне, который мчится, как стрела, и ветер теребит его гриву.
– Лошади – это слишком буднично, а ламы нам подарят незабываемые ощущения. Неужели тебе не хотелось бы испытать что-то новое, возбуждающее?
– Нет. – Пол начал гладить ее грудь, лаская соски. Он вновь был готов к акту любви! У Анжелы создалось впечатление, будто он всю жизнь провел на необитаемом острове и истосковался по сексу. – Я простой человек и очень люблю ездить на лошадях.
Руки Пола заскользили по ее телу. Анжела закрыла глаза и подумала, что избавится от Коула, как только вернется домой. Пол сможет переехать к ней, и там ей будет легче вернуть ему интерес к живописи.
Впрочем, она не только поэтому хотела, чтобы он переехал к ней на виллу. Анжела учла также и его неутолимый сексуальный аппетит. Конечно, он был немолод и не похож на героя-любовника, но его творческая одаренность и искренность чувств компенсировали эти маленькие недостатки.
Пол глубоко вошел в нее плавным рывком и, приподнявшись на руках, попросил:
– А теперь позаботься обо мне. Ты, кажется, этого хотела?
Клер открыла тяжелую дверь своего особняка и внезапно испугалась. Вернее, на нее напал просто панический страх. Причины для беспокойства, разумеется, у нее были: кто-то подложил в почтовый ящик змею, кто-то хочет повесить на нее убийство Моррела… Раньше рядом с ней всегда находилась Люси, но сегодня обе собаки были у Зака. Теперь Клер жалела, что не послушалась его и не осталась на ночь у отца. Однако стоило ей представить, как отец читает свои нравоучения, ее страх почти пропал.
Впрочем, сегодня была и другая причина, почему она не поехала к нему. Клер впервые по-настоящему поняла, насколько ее отец эгоистичный и бесчувственный человек.
Его любила прекрасная женщина, а он не желал платить ей взаимностью. Он носил в сердце любовь к ее матери как терновый венец. Клер считала, что он упивается своим несчастьем, наслаждается своими страданиями.
Клер не знала, как помочь отцу. Его сегодняшний эмоциональный срыв в ее салоне свидетельствовал о глубоких психологических проблемах. Ему явно был нужен совет, помощь психолога, но Клер боялась даже представить, как он отреагировал бы, если бы она предложила ему обратиться к врачу.
Она вошла в гостиную, не глядя по сторонам, поскольку боялась, что в темных углах комнаты кто-то прячется, и вздохнула спокойно только после того, как включила сигнализацию и свет во всех комнатах. Спать не хотелось, и Клер снова пожалела, что с ней нет Люси. Вспомнив о ней, она нашла в телефонной книжке номер окружного участка и попросила к телефону шерифа.
– Да, – отрывисто произнес Зак.
– Ты просил позвонить… – Клер уже ругала себя, что поддалась глупому импульсу.
– Как твой отец? – Голос Зака звучал уже более дружелюбно.
Клер хотела сказать, что отец в ужасном состоянии и она не знает, как помочь ему, но решила, что сама во всем разберется.
– Ложная тревога. У него обычное несварение желудка.
– Рад, что все обошлось. Ты звонишь из его дома? Клер хмыкнула в трубку что-то неопределенное в надежде, что он примет это за утвердительный ответ.
– Я уже в кровати.
– Тебе повезло. А я еще, наверное, часа два буду возиться с этими забулдыгами. Они уже протрезвели и дружно облевали весь пол в камере.
«Какой он все-таки грубый, – подумала Клер. – И почему меня к нему так влечет?»
– Бедная Люси! Она видит весь этот кошмар. Наверное, мне лучше приехать и забрать ее.
– Не выйдет. Она сейчас занята – обслуживает Лобо, вылизывает его…
– Интимное место, – поспешила произнести Клер, поскольку догадывалась, что сейчас скажет Зак. Господи, до чего он груб!
– Клер, с чего ты это взяла? На самом деле она лижет его лапу. Видимо, он поранил ее стеклом от бутылки, которую какой-то забулдыга разбил о мою голову.
Клер обняла добрую женщину, почувствовав невероятное облегчение, и тут же отругала себя: вместо того, чтобы волноваться за отца и ждать вестей о его здоровье, она болтала с Заком и предавалась глупым воспоминаниям.
Когда они вошли в коридор, Мод замедлила шаг.
– Мне неловко это говорить… Но твой отец разозлился, когда увидел, что ты танцуешь с шерифом. Если честно, то и я была поражена тем, как вы необычно танцевали. Вы оба в этот момент выглядели так, будто, наслаждались объятиями друг друга. Весьма эротично… – Мод усмехнулась. – Как бы то ни было, Алекс был оскорблен до глубины души.
Клер промолчала. Что она могла ответить? Да, она танцевала с Заком, и ей было приятно это делать.
– Это не мое дело, Клер, я бы не стала ничего говорить тебе, но, боюсь, ты огорчаешь отца. Мне больно на него смотреть в такие минуты.
Клер остановилась и с улыбкой спросила:
– Ты любишь отца, да?
– Да, – призналась Мод, смущенно опустив глаза. – Я даже надеялась, что однажды Алекс…
– Женится на тебе? – выпалила Клер, слишком поздно поняв, что ведет себя нетактично. Мод покраснела.
– Я не красавица и знаю это, а твоя мать была просто божественно красива. Но мне в самом деле нравится твой отец.
Клер отругала себя за несдержанность и положила руку на плечо Мод.
– Неужели ты не понимаешь, что красота не имеет никакого значения? Ты прекрасная женщина, и он должен быть счастлив, что ты любишь его. Мама была красавицей, ну и что? Это принесло отцу только горе.
– Я понимаю, но… Ты видела его реакцию на картину Уинфри? Алекс все еще любит твою мать и будет любить всегда.
Клер тяжело вздохнула. Отец не хотел расставаться с прошлым. Его любила удивительная женщина, а он цеплялся за воспоминания и не мог или просто не хотел смириться с неизбежным.
– Я была бы страшно рада, если бы вы поженились, – сказала она. – Ты замечательная женщина. Когда они вошли в кабинет, врач встал из-за стола.
– С вашим отцом все в порядке, но советую более тщательно следить за его диетой. Вы можете забрать его домой, однако до понедельника он должен оставаться в постели.
Они задали еще несколько вопросов относительно диеты, а затем в кабинет въехал ее отец. Он улыбнулся Клер, и от его сердечной улыбки она снова почувствовала себя виноватой.
– Я же говорил, что все обойдется, родная, – произнес он, когда Клер поцеловала его. – Мод любит сгущать краски. Я просто съел слишком много тамалевого пирога.
– Она сделала все правильно. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.
– Ты тоже, бедная, перенервничала. – Он был рад, что дочь беспокоится о его здоровье, и не скрывал этого.
Когда они направились к выходу, Клер украдкой бросила взгляд на Мод. Раньше она часто задумывалась, почему Мод не увольняется, до нее сиделки сбегали от Алекса Холта максимум через пару месяцев. Теперь она поняла почему и расстроилась: ей стало жалко Мод. Безответная любовь, должно быть, ужасна; Клер представляла себе, как тяжело приходится Мод. Она замечательная женщина и заслуживает счастья, но отец не замечает, что она любит его. Всегда такой наблюдательный, он иногда не замечает очевидных вещей…
– Салон Клер пользуется теперь громадным успехом, – сообщила Мод. – Я искала твою дочь по всему салону и обнаружила повсюду красные ярлычки с отметкой «продано». Разве что на собаках их не было.
– На собаках? Ты завела еще одну?
– Нет. У меня только Люси. Просто одна подруга попросила присмотреть за ее псом.
– Хорошо. Тебе не нужна еще одна собака.
Клер поспешила открыть для них дверь. Она была рада, что отец не поинтересовался, какая подруга ей оставила пса, но в душе обиделась, что он не поздравил ее с успехом. Отец начал сокрушаться, что теперь ему придется пропустить прием с шампанским у Фостеров, которые ждали гостей в воскресенье вечером. Они были ужасными снобами и приглашали к себе только местных богатеев, заезжих знаменитостей, вроде Ванессы Трент, и нескольких художников для колорита. Клер не понимала, почему отец так расстроился из-за этого приема.
Анжела нежилась в объятиях Пола, положив голову ему на грудь. Они уже трижды занимались любовью, и всякий раз самым традиционным способом, но Анжела осталась довольна. «Наверное, это потому, – думала она, – что Пол вкладывал все свои чувства в каждый поцелуй и ласку».
– Что ты собираешься делать завтра? – спросила она, надеясь, что он предложит поехать в Санта-Фе за красками и кистями.
– Я хотел бы отправиться в горы верхом. Анжела решила не настаивать на своем и радостно воскликнула:
– Прекрасно! Мы возьмем напрокат двух лам в туристическом бюро.
Даже при рассеянном свете луны она заметила, что Пол удивленно посмотрел на нее.
– Лам? Я, признаться, думал о лошадях – о резвом скакуне, который мчится, как стрела, и ветер теребит его гриву.
– Лошади – это слишком буднично, а ламы нам подарят незабываемые ощущения. Неужели тебе не хотелось бы испытать что-то новое, возбуждающее?
– Нет. – Пол начал гладить ее грудь, лаская соски. Он вновь был готов к акту любви! У Анжелы создалось впечатление, будто он всю жизнь провел на необитаемом острове и истосковался по сексу. – Я простой человек и очень люблю ездить на лошадях.
Руки Пола заскользили по ее телу. Анжела закрыла глаза и подумала, что избавится от Коула, как только вернется домой. Пол сможет переехать к ней, и там ей будет легче вернуть ему интерес к живописи.
Впрочем, она не только поэтому хотела, чтобы он переехал к ней на виллу. Анжела учла также и его неутолимый сексуальный аппетит. Конечно, он был немолод и не похож на героя-любовника, но его творческая одаренность и искренность чувств компенсировали эти маленькие недостатки.
Пол глубоко вошел в нее плавным рывком и, приподнявшись на руках, попросил:
– А теперь позаботься обо мне. Ты, кажется, этого хотела?
Клер открыла тяжелую дверь своего особняка и внезапно испугалась. Вернее, на нее напал просто панический страх. Причины для беспокойства, разумеется, у нее были: кто-то подложил в почтовый ящик змею, кто-то хочет повесить на нее убийство Моррела… Раньше рядом с ней всегда находилась Люси, но сегодня обе собаки были у Зака. Теперь Клер жалела, что не послушалась его и не осталась на ночь у отца. Однако стоило ей представить, как отец читает свои нравоучения, ее страх почти пропал.
Впрочем, сегодня была и другая причина, почему она не поехала к нему. Клер впервые по-настоящему поняла, насколько ее отец эгоистичный и бесчувственный человек.
Его любила прекрасная женщина, а он не желал платить ей взаимностью. Он носил в сердце любовь к ее матери как терновый венец. Клер считала, что он упивается своим несчастьем, наслаждается своими страданиями.
Клер не знала, как помочь отцу. Его сегодняшний эмоциональный срыв в ее салоне свидетельствовал о глубоких психологических проблемах. Ему явно был нужен совет, помощь психолога, но Клер боялась даже представить, как он отреагировал бы, если бы она предложила ему обратиться к врачу.
Она вошла в гостиную, не глядя по сторонам, поскольку боялась, что в темных углах комнаты кто-то прячется, и вздохнула спокойно только после того, как включила сигнализацию и свет во всех комнатах. Спать не хотелось, и Клер снова пожалела, что с ней нет Люси. Вспомнив о ней, она нашла в телефонной книжке номер окружного участка и попросила к телефону шерифа.
– Да, – отрывисто произнес Зак.
– Ты просил позвонить… – Клер уже ругала себя, что поддалась глупому импульсу.
– Как твой отец? – Голос Зака звучал уже более дружелюбно.
Клер хотела сказать, что отец в ужасном состоянии и она не знает, как помочь ему, но решила, что сама во всем разберется.
– Ложная тревога. У него обычное несварение желудка.
– Рад, что все обошлось. Ты звонишь из его дома? Клер хмыкнула в трубку что-то неопределенное в надежде, что он примет это за утвердительный ответ.
– Я уже в кровати.
– Тебе повезло. А я еще, наверное, часа два буду возиться с этими забулдыгами. Они уже протрезвели и дружно облевали весь пол в камере.
«Какой он все-таки грубый, – подумала Клер. – И почему меня к нему так влечет?»
– Бедная Люси! Она видит весь этот кошмар. Наверное, мне лучше приехать и забрать ее.
– Не выйдет. Она сейчас занята – обслуживает Лобо, вылизывает его…
– Интимное место, – поспешила произнести Клер, поскольку догадывалась, что сейчас скажет Зак. Господи, до чего он груб!
– Клер, с чего ты это взяла? На самом деле она лижет его лапу. Видимо, он поранил ее стеклом от бутылки, которую какой-то забулдыга разбил о мою голову.