Сойер Мерил. Поцелуй в темноте

   – Весь вчерашний день я укладывала вещи. Собираюсь продать дом. – Ройс воодушевилась, найдя пригодную для обсуждения тему.
   Воскресенье выдалось нескончаемым и скучным. На заре Митч отвез Джейсона домой, после чего улетел в Чикаго. Дженни оставалась в ветеринарной клинике. Ройс незамеченной добралась до своего дома и продолжила начатые раньше сборы. Проведя в одиночестве целый день, она только к полуночи вернулась в дом Митча.
   – Как ужасно! – посочувствовала Талиа.
   – Думаешь много за него выручить? – спросила Вал, как всегда более практичная. – Рынок сейчас в застое.
   – У меня нет выбора. – Она продавала даже свои немногочисленные драгоценности. Тщательный обыск всего дома так и не привел к обнаружению материнского браслета. Хорошо, что Митч подал заявку на страховое возмещение. Ройс ожидала скорой выплаты. Страховка была невелика, но ей был нужен каждый цент. Митч и Пол не брали с нее ни гроша, но и помимо этого расходов было через край.
   – Твоя входная дверь по-прежнему заколочена, – напомнила Вал.
   – Я закажу новую. В старой стоял папин самодельный витраж. Не Бог весть что, но мы колдовали над ним вдвоем. Новая дверь его не заменит.
   Видимо, Ройс не сумела скрыть уныние, потому что за ее словами снова последовало неловкое молчание. Ройс решила больше не говорить о своих неприятностях и перешла на беды подруг.
   – Как твой брат? – спросила она Вал.
   – Дэвид не протянет долго. Я возьму отгулы, чтобы быть с ним до самого конца.
   Талиа извлекла из-за уха черную прядь и снова заложила ее обратно – верный признак волнения. Из-за чего она нервничает? Не потому ли, что именно она рассказала Ройс о примирении Вал с братом?
   Прежде Вал сама бы посвятила Ройс в случившееся. Ройс обиделась, но потом решила, что Вал теперь более близка со своим загадочным ухажером, чем с ней. Еще одно неприятное изменение в ее положении. Ройс все больше убеждалась, что даже в случае, если ее оправдают, ей уже не суждено вернуться к прежней жизни.
   – Как тебе трудно, наверное! – сказала Ройс, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Талии, которая слишком нервничала, чтобы самостоятельно спросить Вал о Треворе и Дэвиде. – После всего, что было.
   – Ты имеешь в виду мою встречу с родней? – Вал являла собой образец самообладания.
   Ройс поняла, что подруга изменилась. Прежняя растерянность и насупленность исчезли, им на смену пришла внутренняя сила, которой Ройс оставалось только завидовать. Положение Вал было немногим лучше ее собственного, однако она не в пример достойнее справлялась с невзгодами.
   Ройс решила отбросить околичности.
   – Тебе было тяжело снова встретить мужа?
   – Сначала я испытала боль, но увидеть брата было во сто крат горше. Мне пришлось отказаться от предубеждений. До меня дошло, что ошибки совершает каждый. Каждый!
   Говоря это, Вал почему-то смотрела на Талию, а та отводила взгляд.
   – Дэвид любит меня. Он не собирался причинить мне боль. Наоборот, он меня оберегал, но от этого мне было еще больнее.
   Ройс задумалась о Митче. Постепенно она избавлялась от предубеждения к нему – оно уходило, как песчинки, просачивающиеся между пальцами. В крепко сжатой ладони осталось всего несколько крупинок, именуемых горечью.
   Горечь эта, усугубляемая чувством вины, никак не уходила. Дэвид обманывал сестру, потому что любил ее. Митч погубил ее отца из чистейшего честолюбия.
   Однако Ройс понимала, что ей следует простить ему этот грех. Кто знает, каким жутким было его прошлое? Это оно выковало из него личность с железной волей, не подчиняющуюся никаким правилам. Он действовал только по собственному усмотрению.
   На похоронах ее отца Митч принес извинения за содеянное. Почему ей не принять их?
   – Послушайте… – Талиа откашлялась. – Есть новость – угадайте какая. – Не дав им ответить, она одной рукой перебросила волосы через плечо, другой взмахнула ложечкой и объявила: – Кэролайн Рэмбо дала графу от ворот поворот!
   – Неужто? – Ройс присвистнула. Уж не пронюхала ли Кэролайн, что претензии «графа» на титул – такая же липа, как история «принцессы Анастасии»?
   – Теперь Кэролайн снова встречается с Брентом, – доложила Талиа.
   – Ты удивлена?
   Ройс ждала, что ответит Талиа на язвительный вопрос Вал. Подозрения Ройс в отношении Талии зиждились в основном на незнании действительного отношения подруги к Бренту. Когда Брент предложил Ройс встретиться, Талиа склоняла ее к тому, чтобы принять предложение, но после ее ареста Талиа часто проводила время в его обществе. Делала ли она это, чтобы ей помочь, как сама заявляла, или руководствовалась совсем иными соображениями?
   – Нет, – решительно отозвалась Талиа. – То, что Брент и Кэролайн снова встречаются, меня совсем не удивляет. Фаренхолты всегда хотели женить его на ней.
   Ройс насторожилась, пытаясь уловить в тоне Талии нотки ревности, но услыхала лишь стремление изложить истину, не окрашенное эмоциями. Тогда она стала думать о Бренте. Накануне вечером он ей не звонил, зато звонил сутками раньше, в субботу, из родительского дома.
   Наверное, он был там с Кэролайн. Не в тот ли вечер они возобновили отношения? Может, именно поэтому он больше не звонил, нарушив обещание?
   Ройс нисколько не расстраивалась, что Брент снова переключился на Кэролайн, просто он не должен был выступать свидетелем обвинения. Пока он звонил ей, пока твердил, что она ему небезразлична, она могла повлиять на него, заставить не являться в суд. Кто знает, как обернется дело теперь?
   – Значит ли это, что они обручились? – спросила Вал.
   – Нет, – ответила Талиа. В этот момент Ройс заметила в дверях ресторана синие полицейские мундиры и похолодела от страха.
   – Кэролайн переживает разрыв с графом. Брент помогает ей в трудную минуту.
   – Те еще трудности! – отмахнулась Ройс, не сводя глаз с полицейских, беседующих с метрдотелем. Ее паника усиливалась с каждой секундой; она изо всех сил старалась сохранить внешнюю невозмутимость.
   Неужели печальный опыт навсегда испортил ей нервы? Чего ей бояться? Она не совершила ничего предосудительного. Полиция могла пожаловать в ресторан по тысяче всевозможных причин.
   – Конечно, Брент просто снисходителен к Кэролайн, – продолжала Талиа, не оставляя в покое волосы. – Сами знаете, какой он сострадательный.
   – А где он был, когда понадобился Ройс? – выпалила Вал.
   Талиа не уклонилась от ответа, что было ей совсем несвойственно.
   – Он был застигнут врасплох и не знал, как поступить. Когда он понял…
   – Долго же он ничего не понимал, – оборвала ее Вал. – Так долго, что нам пришлось самим нанимать адвоката.
   – Брент не хотел…
   Ройс решила, что такое ничтожество, как Брент, не должен становиться предметом спора и портить первый ее выход за несколько недель.
   – Не важно. Наплевать мне на Брента. Наверное, он и раньше был мне безразличен. Просто мне хотелось завести собственный дом, семью…
   – Он не то, что тебе нужно, – с легкостью согласилась Талиа. – Совершенно не то.
   Ройс не давали покоя полицейские, которые принялись сновать между столами. Она посмотрела Талии прямо в ее темно-карие глаза, стараясь сосредоточиться на беседе и забыть про полицию.
   – Должна признать, что Брент повел себя безупречно, когда Тобиас Ингеблатт поместил в газете нашу фотографию. Он взял на себя ответственность за нашу встречу. А ведь вполне мог обмануть прессу и позволить ей объявить меня роковой женщиной. Уверена, его родителям это доставило немало неприятных минут.
   Подняв глаза, Ройс увидела, что полицейские приближаются к их столику. Она оказалась во власти мерзкого страха. Что им надо?
   Талиа добродушно улыбнулась.
   – Брент всегда готов прийти на выручку. Поэтому я…
   Полицейские остановились у их столика. В кафе установилась неестественная тишина, как бывает в промежутке между молнией и неизбежным раскатом грома. Все посетители смотрели в их сторону.
   – Ройс Энн Уинстон? – сказал высокий полицейский.
   Ему никто не ответил. От тишины впору было оглохнуть. Не слышно было буквально ничего, даже звона льда в бокалах. Наконец Ройс подняла голову и взглянула на полицейских с отвагой, которой на самом деле была напрочь лишена.
   – Ройс Энн Уинстон – это я.
   – Вы арестованы за убийство Кэролайн Рэмбо.
 
   Ройс растянулась на койке, наблюдая за тараканом, путешествующим по потолку. Чувство полной безнадежности лишало ее воли и сил. Почему я? Кому понадобилось так со мной поступить? Ответа, как водится, не было.
   Какие у них могут быть улики? Она никогда не бывала у Кэролайн дома, их знакомство правильнее было назвать шапочным. С другой стороны, ее не арестовали бы за убийство, не будь каких-то красноречивых улик.
   Ройс беспокоилась из-за отсутствия вестей от Митча. После ее ареста прошло почти 12 часов. Пока у нее побывал только партнер Митча по адвокатской конторе, но тот был в замешательстве и не знал, что предпринять.
   Пока Митч находился в Чикаго, команда по организации защиты была беспомощна. Или им всем наплевать? Профессионал сразу чует заведомо проигрышное дело.
   А ее дело было проигрышным. Как она опровергнет обвинение в убийстве, раз у нее нет алиби как минимум на последние сутки с хвостиком?
   После отъезда Митча и Джейсона воскресным утром Ройс оставалась одна. Пока она паковала в родительском доме вещи, с ней не было никого, даже бессловесной Дженни. Она старалась остаться незамеченной и на свою голову добилась желаемого.
   Выше голову, Ройс! Помни, ты никогда не останешься одна… Сейчас утешительные отцовские слова совершенно не могли ее подбодрить. С каждой минутой она все больше задыхалась от гнева. Если бы она смогла понять, почему именно она избрана мишенью…
   И почему убили Кэролайн Рэмбо?
   Скорее всего из-за ее денег. Через несколько месяцев Кэролайн предстояло вступить во владение состоянием, которое превратило бы ее в одну из богатейших женщин страны. На протяжении многих лет этими деньгами ведал Уорд Фарен-холт.
   Деньги – вот ключ к разгадке. Пол Талботт внушил ей, что почти все преступники руководствуются либо страстью, либо алчностью.
   Если бы она могла поговорить с Митчем, то разобралась бы, как себя вести. Вряд ли он махнул на нее рукой. Конечно, он любит выигрывать, но она для него – не лицо в толпе. Или теперь она превратилась в помеху для его политических амбиций?
   Таинственное шестое чувство подсказывало ей, что Митч, испытавший на собственной шкуре утраты и предательства, хорошо понимает ее страдания и никогда не оставит в беде. Однако с ней произошло столько всего ужасного, что она все равно мучилась от мысли, что он отвернется от нее.
   Пускай это совершенно не в его характере – разве она знает его толком? В былые времена она дала бы голову на отсечение, что Талиа и Вал не достойны ни единого упрека, теперь же сильно в них сомневалась. Боже, она заподозрила даже Уолли! Если разобраться, то единственный человек, на которого она может беззаветно положиться, – она сама.
   – Это моя койка, – раздался голос. Ход ее мыслей нарушила низкорослая вьетнамка, говорившая с сильным акцентом.
   Ройс посмотрела с верхней полки на трех вьетнамок, появившихся в камере сразу следом за ней. Несмотря на детский рост, в них угадывалась сила; они стояли плечом к плечу, полные решимости одолеть ее. Вьетнамские банды славились безжалостностью.
   Унизительное чувство беспомощности сменилось у Ройс первобытной яростью. Как ей осточертело, что все, кому не лень, вьют из нее веревки! С нее довольно! Настало время постоять за себя. Она была готова к схватке, хотя подозревала, что это может кончиться для нее плачевно.
   Она никому больше не позволит над собой издеваться! Искра гнева мгновенно превратилась в бушующее пламя. Она спрыгнула с верхней полки, делая вид, что капитулирует, но в последнюю секунду заехала ногой в живот вьетнамке, в которой почуяла главную. Та упала и скорчилась от боли. Ройс схватила в охапку другую обидчицу, поволокла в угол, к унитазу, и запихнула в него головой.
   Третья вьетнамка прыгнула Ройс на спину, пытаясь выцарапать ей глаза ногтями. Но Ройс отказывалась сдаваться и упорно долбила противницу лбом о край унитаза. Она сама удивлялась, откуда в ней взялось столько силы и ярости; видимо, проснулась врожденная живучесть.
   Наконец из унитаза гулко раздалось:
   – Перестань!
   Ройс ослабила хватку, и женщина плюхнулась на пол. Не замечая кровавой царапины у себя на щеке, Ройс принялась за вьетнамку, не слезающую у нее со спины: она с размаху врезалась вместе с ней в прутья решетки.
   Прилив адреналина превратил ее в силачку; все несправедливости, жертвой которых она стала, теперь побуждали ее сражаться до полного уничтожения недругов. Победа или смерть! В данный момент Ройс устраивало и то, и другое.
   – Что у вас происходит? – раздался крик надзирательницы.
   Ройс отпустила вьетнамку и попятилась. Постороннее вмешательство подействовало на нее отрезвляюще. Что на нее нашло? Она никогда прежде не проявляла такой агрессивности, просто вовремя проснувшийся животный инстинкт подсказывал, что в этом зарешеченном «Хилтоне» выживает только сильнейший.
   Она старалась не показывать надзирательнице расцарапанную щеку.
   – Ничего.
   Надзирательница обвела арестованных подозрительным взглядом, но вьетнамки не стали оспаривать ответ Ройс. Им был хорошо известен закон джунглей: стукачам грозила гибель.
   Надзирательница убралась. Ройс воинственно посмотрела на троицу, жавшуюся на койке и поглядывавшую на нее, как на безумную.
   – Не трогайте меня, иначе я оставлю от вас мокрое место.
 
   Митч посмотрел на часы. Без нескольких минут шесть. Боже правый, как поздно! Обычно судьи ломались к четырем часам. Эксперт-свидетель, приглашенный обвинителем, был смертельно скучен. Старшина присяжных – и тот клевал носом. Митч нисколько не сомневался в выигрыше дела после многодневных выступлений свидетелей и бесчисленных экспертов, от которых дохли мухи.
   Играя карандашом, Митч заметил чей-то напряженный взгляд. Развернувшись, он посмотрел на дверь и увидел Пола.
   Откуда он тут взялся? Дженни? Митч встряхнулся. Нет, скорее всего Ройс. С ней случилось что-то ужасное.
   Следующие двадцать минут превратились в нескончаемую пытку. Наконец свидетель закончил показания, и судья объявил заседание закрытым. Митч бросился к Полу. Тот положил ему руку на плечо. Митч решил, что Ройс погибла. По какой еще причине Пол пересек бы полстраны и выглядел бы таким унылым?
   – Ройс арестована за убийство Кэролайн Рэмбо.
   Прошло несколько секунд, прежде чем до Митча дошел смысл услышанного.
   – Кэролайн Рэмбо? Кому понадобилось ее убивать и вешать убийство на Ройс?
   – Вот и я в недоумении. – Пол сжал кулаки. – Я всегда чувствовал в этом деле какую-то странность.
   Митч отказывался верить в страшную весть.
   – У них нет никаких доказательств.
   – Я еще не говорил со следователями, но слышал, что у них в руках уличающие Ройс вещественные улики.
   Митч отвернулся. Дождался, гордец! Сперва он не сомневался, что опровергнет все обвинения и вытащит Ройс. Но день ото дня он все больше убеждался, что его гордыню вознамерился посрамить неведомый враг, упорно ведущий дело к тому, чтобы погубить Ройс. Митч спас многих преступников, нескольких убийц, даже свирепую пуму. Более того, он первый бросил вызов всемогущей ДНК!
   Но спасти ни в чем не повинную женщину он оказался не в силах. Он сам изолировал ее, сам устроил ей ловушку, постаравшись, чтобы никто не знал, где она находится. У нее не было алиби.
   – Пол… – начал Митч и осекся. У него получался только свистящий шепот. – Постарайся хоть что-то выяснить.
   – Постараюсь, но…
   Митчу не требовалось, чтобы Пол назвал вещи своими именами. Он сам знал правду. Он играл по-крупному и проигрался.

25

   Пол нырнул под черно-желтую ленту, которой было опутано место преступления – дом Кэролайн Рэмбо, – и крикнул:
   – Эй, Уилсон, ты здесь?
   – В гостиной. Входи.
   Рассказав Митчу об аресте Ройс, Пол вернулся в аэропорт, откуда тут же улетел обратно в Сан-Франциско. Никогда еще он не видел Митча таким понурым, как в тот момент, когда поведал ему о случившемся.
   Именно поэтому Пол предпочел пересечь полстраны и лично с ним встретиться. Не надо было обладать сверхпроницательностью, чтобы догадаться, что Митч без ума от Ройс. Пол знал, что услышит от Митча: брось все силы на расследование этого дела.
   Пол не предвидел подобного развития событий. Дело было не в утрате профессиональной смекалки: кто мог ожидать убийства Кэролайн Рэмбо? Кто знал, что полиция найдет на месте преступления отпечатки пальцев Ройс и другие доказательства ее присутствия?
   Пол знал, что даже самый хитроумный преступник в чем-то обязательно ошибается. Он решил не сдаваться и поймать его на ошибке. Безукоризненных преступлений не бывает!
   В мраморном вестибюле, где буквально пахло деньгами – старыми, в большом количестве, – Пол поднял упаковку спичек. Запах смерти ни с чем не спутать. Серный запах спичек несколько заглушил дух разлагающейся плоти.
   Он поневоле вспоминал свое первое появление в этом доме. Тогда ничто не указывало на грозящую хозяйке опасность. Как же он ошибся!
   Он вошел в гостиную, где специалисты занимались ковром, орудуя ручными мини-пылесосами, затягивающими в особые фильтры мельчайшие частицы. Впоследствии волоски и ниточки будут исследоваться с целью превращения в улики.
   На белом ковре были нарисованы красным мелом очертания тела Кэролайн Рэмбо; по обеим сторонам от контура осталось по огромному пятну крови.
   Какое кровопролитие!
   Пол воодушевился. Он никогда не признался бы в этом даже самому себе, но убийство всегда оказывало на него вдохновляющее действие. Самое преступное из всех преступлений! Разве есть на свете что-либо более ценное, чем жизнь? Нет. А для детектива верх удовлетворения – найти убийцу. Именно этого ему не хватало на теперешней работе.
   Том Уилсон был детективом из отдела расследования убийств, которому поручили вести следствие. Пол позвонил ему и назначил встречу. Том с готовностью согласился. Ему не надо было напоминать, что Пол спас его от тюрьмы.
   Пол никому не сказал, что именно Том взял деньги во время облавы, а это стоило ему места. Том сполна расплатился за свой поступок: деньги нужны были ему для того, чтобы спасти сына, но мальчик все равно умер от лейкемии.
   – Я тут, – позвал Том Пола.
   Пол преодолел ковер, утопая в нем, как в мягкой губке. Том сидел за карточным столиком и делал записи в следственном журнале, куда заносились в хронологическом порядке все следственные действия и отчеты коронера и различных экспертов.
   – Кто обнаружил тело? – спросил Пол.
   – Брент и Уорд Фаренхолты. Кэролайн была приглашена к ним на ужин. Она не показалась и не отвечала на телефонные звонки. Элеонора послала к ней мужа и сына.
   – Кто последним видел ее живой?
   – Те же Фаренхолты. У себя в гостях.
   Пол задумался. Статистика свидетельствовала, что убийство чаще всего бывает делом рук того, кто последним видел жертву или нашел тело. Однако существовали и исключения из правила. В этом деле пока что все происходило вопреки правилам.
   – Что будет с состоянием, которым Кэролайн вот-вот должна была завладеть?
   – Дальняя родственница в Риме сильно разбогатеет.
   – В Риме? – Пол решил, что не мешает еще разок повидаться с лжеграфом из Италии. – Можно взглянуть на фотографии?
   Том извлек из специального кармана своего журнала фотографии, сделанные на месте преступления. Даже мертвой Кэролайн осталась красавицей. На ней был пеньюар цвета слоновой кости. Пуля угодила ей в живот, и кровь выглядела на фотографиях почти осязаемой. Пол представил себе, как будут ахать присяжные.
   – Наша версия такова… – Тому не терпелось продемонстрировать свой профессионализм. – Жертва сама впустила преступника. Следы вторжения отсутствуют.
   Пол уже обратил на это внимание, но не стал говорить. Он заметил и то, что Уилсон по многолетней полицейской привычке говорит не «убийца», а «преступник». В газетах раструбили об аресте Ройс, но для полиции она оставалась невиновной, пока вина не будет доказана в суде.
   Пол собирался сделать все, чтобы сохранить ее доброе имя.
   – Кэролайн спокойно пила с преступником коку. – Уилсон указал на фотографию с двумя банками из-под кока-колы на круглом столике. – Они сидели вот в этих креслах и болтали.
   Пол оглянулся на два удобных белых кресла и антикварный столик между ними. Именно там он сидел, когда брал у Кэролайн интервью, прикинувшись журналистом. Он внимательнее посмотрел на фотографию.
   – А стаканы? Так и пили, прямо из банок?
   – Да. На одной банке остались отпечатки пальцев преступника.
   – Богатые дамочки, подобные Кэролайн, не подают гостям напитки в банках. Уилсон отмахнулся.
   – Потом они, видать, повздорили. Кэролайн Рэмбо встала, а преступник выстрелил ей вот сюда. – Уилсон ткнул себя в брюхо, свисавшее на ремень, и так застегнутый на первую дырочку.
   Пол кивнул – не потому, что полностью соглашался со сценарием Уилсона, а потому, что знал: Абигайль Карнивали, как и пресса, выстроит обвинение на версии ревности. Женщины поссорились из-за Брента Фаренхолта.
   – Отпечатки Ройс Уинстон найдены где-нибудь еще, кроме банки из-под коки?
   – Нет, – покачал головой Том. – Мы срезали с халата убитой перламутровые пуговицы и теперь колдуем над ними.
   Пол сомневался, что их ждет успех. Убийца был слишком осмотрителен, чтобы допустить столь очевидный промах.
   – Погоди, это цветочки, ягодки впереди. – Уилсон подмигнул. Пол вздрогнул. Он успел отвыкнуть от юмора висельников, помогавшего полицейским сохранять душевное равновесие, несмотря на ежедневные столкновения с подноготной жизни.
   – Выстрел не был смертельным. Преступник сидел вот в этом кресле, попивал коку и ждал, пока Кэролайн испустит дух.
   – Господи! – Пол присвистнул. – Псих какой-то.
   – То ли еще будет. – Уилсон достал следующую фотографию. – Преступник перенес телефон поближе к Кэролайн. Видишь, он на полу, около ее головы.
   Пол увидел, что место телефона было на столике; чтобы поместить его у головы Кэролайн, пришлось сильно натянуть шнур.
   – Преступник хотел причинить ей побольше страданий. Пусть, мол, знает, что помрет. – Уилсон с отвращением поджал губы. – Телефон стоял совсем рядом, стоило ей набрать 9-1-1, и ее бы спасли.
   Пол отвернулся от фотографии. Почему-то он представил себе Вал, распростертую на полу, отданную на растерзание психопату. Он постарался взять себя в руки.
   – Сколько времени она прожила?
   – По заключению коронера, около трех часов.
   – Что же это за человек, если способен на такое? – Пол задал этот вопрос скорее самому себе. Авторы серийных убийств – обольстители, массовые убийцы – обычно мрачные антиобщественные личности. А кто совершил это убийство? Что за человека прикажете искать?
   – Невероятно! – Пол выругался и еще раз просмотрел фотографии, – Что это за кровоподтек у Кэролайн на запястье?
   Рядом с каждым объектом съемки клали линейку, чтобы был виден масштаб. Кровоподтек был крупный, с необычными, неровными краями. Судя по ярко-фиолетовой окраске, получая это повреждение, несчастная еще была жива.
   – Следов борьбы нет. Кровоподтек не имеет отношения к преступлению.
   Пол подошел к одному из криминалистов и попросил увеличительное стекло. Изучение кровоподтека заняло немало времени: Пол любовался на него под разными углами.
   – Вернись-ка к кровоподтеку, Уилсон. Уверен, ты выяснишь, что Кэролайн пыталась обмануть убийцу. Она притворилась мертвой, а потом схватила телефон. Преступник наступил ей на руку. Держу пари, он не снимал ногу, пока она не испустила дух.
 
   Пол поднялся в лифте на пятый этаж кондоминиума, где снимал апартаменты Джиан Вискотти. Отсюда было недалеко до дома Кэролайн. Подобно дому убитой, здесь все свидетельствовало о тонком вкусе, наследственном преуспевании, принадлежности к высшему обществу, не терпящему чужаков.
   Прежде чем постучаться, Пол посмотрел на часы. Он дошел сюда от дома Кэролайн за семь минут, причем шествовал не торопясь. Поздно ночью Джиан мог бы преодолеть это расстояние, оставшись незамеченным.
   Дверь открыл высокий господин еще более привлекательной внешности, чем можно было судить по фотографиям. Он был темноглазым брюнетом, вполне похожим на итальянца, тем более учитывая, что происходил он из Далхарта, штат Техас.
   – Что вам угодно? – спросил Джиан с едва заметным итальянским акцентом.
   Пол показал удостоверение частного детектива, но захлопнул книжечку, прежде чем Джиан успел как следует ее рассмотреть. Таким образом ему часто удавалось сойти за полицейского.
   – Мне нужно задать вам пару вопросов насчет Кэролайн Рэмбо.
   – Я уже дал показания, – сказал Джиан, однако посторонился, пропуская Пола. Тот сразу обратил внимание на богатую обстановку, семейные фотографии в серебряных рамочках, хрустальную пепельницу с горой выкуренных до середины сигарет.