Страница:
— Синяки! Я видела, как они столкнулись. Если он умрет, это будет настоящее убийство!
— Верь мне так же, как я верю тебе. Единственная опасность исходит от этих ублюдков, которые подстрелили его два дня назад и только что пытались убить тебя и Крэйнака. Он поправится.
Сэм пристально смотрела на Макса: губы его скривились, на лбу блестели капельки пота, а в глазах светилась открытая мольба. Она перевела взгляд на Укию, который свернулся клубком на заднем сиденье машины.
— Как ты?
— Сэм, со мной все нормально. Просто очень хочется спать.
Молодая женщина тяжело вздохнула.
— Когда я перестану верить мужчинам? Ладно, хорошо. Я все сделаю. — Сэм взяла ключи. — Как мне с тобой связаться?
— У малыша есть мой номер в телефонной книжке. — Макс залез в салон, вытащил телефон Укии, проверил зарядку и положил обратно в карман юноши. Детектив взъерошил черные волосы друга и захлопнул дверцу. — Поезжайте, пока полиция не начнет его искать.
Сэм отвезла его в маленький домик, спрятанный в горах. Когда они выходили из машины, ночь уже спустилась на землю. На фоне неба темнели очертания сосен, в домике не горело ни одного огня. Укия прошел следом за Сэм и подождал, пока она откроет дверь.
Створки распахнулись в большую комнату, пахнущую угольями, жареной форелью и самой Сэм. Молодая женщина остановилась на пороге, ощупывая перед собой дорогу. Глаза Укии адаптировались к темноте, и он спокойно прошел к стулу и уселся на него. Он чувствовал себя опустошенным, изнутри грызла тупая боль, сердце то и дело подскакивало. Он старался лишний раз не шевелиться.
— Я снимаю этот домик у своего бывшего клиента. — Сэм прошла сквозь темноту, рукой касаясь кухонной стойки. — Когда я порвала со своим бывшим, у меня осталась квартира в городе, но ее легко было найти. Вся почта приходит в офис. А налоги оплачиваются через хозяина дома. Я каждый раз проверяю, нет ли за мной хвоста. К счастью, с шоссе не видно, есть ли машины на боковой дороге.
Она включила лампу в нише над раковиной. В сушилке стояла посуда после ее последней трапезы — миска, ложка и кружка.
— Люди, которые знают, что я живу здесь, находятся в Портленде.
— И никто из друзей не в курсе? — Кровяное давление начало падать. Укии стало холодно.
— Все мои друзья живут в Портленде. А здешние знакомые — это его друзья, — от первого до последнего.
Почему же она не вернулась в Портленд? Наверное, из-за денег. Они обычно управляют всей жизнью человека.
— А давно ты здесь живешь?
— Слишком давно. — Сэм оглядела Укию. — А сколько ты работаешь с Максом?
— Пять лет. Сначала два года был следопытом, когда требовалось, а потом Макс взял меня в долю.
— И ты ему доверяешь?
Сэм повторила вопрос Макса тем же тоном. Как будто они доверяли друг другу, а самим себе — нет.
— Больше всех. — Укию начала колотить дрожь. Она подошла ближе и положила горячую руку на его ледяной лоб.
— Черт подери, я же говорила ему, тебе нужно в больницу. Ты сейчас вырубишься.
— Это потому, что я сижу.
— Это потому, что тебя сбила машина.
— Мне нужно просто лечь, накрыться и согреться.
Она мягко выругалась — удивительно по-максовски!
— Кровать наверху. Тебе не нужно в туалет?
— Наверное, стоит. — В ту же секунду он почувствовал острую необходимость отлить. — Не то слово.
— Крепись, малыш, — усмехнулась Сэм и включила свет.
На первом этаже располагалась большая кухня, совмещенная со столовой и гостиной, а также ванная комната. Напротив кухни на индейском коврике стояли четыре стула с подлокотниками, все они чуть-чуть отличались по весу, высоте и форме ножек, но спинку и сиденье каждого покрывало темно-зеленое полотно, чтобы придать хотя бы видимость ансамбля. Треугольный кусок стекла, поставленный на большие речные камни, служил кофейным столиком. Лампы стояли на разнородных, но стильных столиках, расставленных по периметру.
Стены ванной до самого потолка покрывала плитка дымно-розового цвета с вкраплениями зеленого и серебристо-серого. Сэм извинилась за такое сочетание цветов, объяснив, что настоящий владелец домика держал магазин керамики и на отделку этого санузла пошел непроданный материал.
— Когда закончишь, поднимайся на чердак.
Укия облегчил мочевой пузырь, а потом долго пил из-под крана.
Он заметил, что ведущие на верхний этаж ступеньки отделаны твердой древесиной, которая не подходила по цвету к полам внизу. На самом чердаке пол вообще устилала настоящая мозаика из самых разных пород дерева.
— Тоже остаток? — Он указал на пригнанные рядом доски из вишни и белого дуба.
— Именно. — Сэм вытащила с полки голубую фланелевую рубашку. — Я купила ее для своего бывшего, но не успела подарить. — Укия смотрел на нее недоумевающе, и молодая женщина пояснила: — Надень ее. Ты не полезешь ко мне в койку в этих грязных шмотках.
Потолок треугольником уходил вверх. Вдоль стен стояли низенькие комоды из кедра. Пока Укия робко стягивал окровавленную рубашку, Сэм сняла покрывало с огромной кровати, достала из ящика свежие простыни и застелила постель, стараясь не смотреть, как он переодевается. Укия не справлялся с пуговицами из-за кошмарной дрожи в пальцах. Молодая женщина подошла ближе, убрала его руки и сама расстегнула ему рубашку.
— Помочь развязать шнурки?
Он взглянул на свои ноги, стоящие слишком далеко.
— Наверное.
Сэм едва успела подхватить Укию, а то бы он плюхнулся на чистую постель в грязных штанах. Она расстегнула молнию, стащила джинсы до колен и усадила парня на кровать. Сэм уселась на корточки, чтобы снять с него ботинки, лицо ее было хмуро, как будто она ожидала от него каких-то нежелательных поступков.
— Ни слова…
О нем? Наверное, это как-нибудь связано с сексом, но он все равно ничего не понял. Окончательно раздев юношу, она посмотрела на него еще более мрачно.
— Ты ведь не собираешься умереть у меня в кровати?
— Нет. — По крайней мере в его планы это не входило.
— Ладно, залезай.
Изможденный Укия заполз под одеяло, а Сэм выключила свет и пошла вниз, захватив предварительно пижаму. Он не мог сразу же уснуть, находясь в совершенно незнакомом месте; до его чуткого слуха донесся шелест воды в душе. Сэм почистила зубы, вышла из ванной, погасила свет на первом этаже, погружая домик в полную темноту. Она прошлепала босыми ногами по лестнице и улеглась на другую сторону кровати. От нее пахло фруктовым мылом, мятной зубной пастой, кожей, холодной сталью и оружейным маслом.
— Хочу тебя предупредить, — прошептала она. — Я всегда сплю с пистолетом.
Отлично. Значит, бояться нечего, даже если кто-то выследил путь в тайное убежище.
Еще несколько минут прошло в полной тишине и неподвижности, и Сэм вытянула теплую руку. Укию била дрожь, и она подкатилась ближе и осторожно обвилась вокруг юноши. Тепло ее тела смягчило боль.
ГЛАВА 10
— Верь мне так же, как я верю тебе. Единственная опасность исходит от этих ублюдков, которые подстрелили его два дня назад и только что пытались убить тебя и Крэйнака. Он поправится.
Сэм пристально смотрела на Макса: губы его скривились, на лбу блестели капельки пота, а в глазах светилась открытая мольба. Она перевела взгляд на Укию, который свернулся клубком на заднем сиденье машины.
— Как ты?
— Сэм, со мной все нормально. Просто очень хочется спать.
Молодая женщина тяжело вздохнула.
— Когда я перестану верить мужчинам? Ладно, хорошо. Я все сделаю. — Сэм взяла ключи. — Как мне с тобой связаться?
— У малыша есть мой номер в телефонной книжке. — Макс залез в салон, вытащил телефон Укии, проверил зарядку и положил обратно в карман юноши. Детектив взъерошил черные волосы друга и захлопнул дверцу. — Поезжайте, пока полиция не начнет его искать.
Сэм отвезла его в маленький домик, спрятанный в горах. Когда они выходили из машины, ночь уже спустилась на землю. На фоне неба темнели очертания сосен, в домике не горело ни одного огня. Укия прошел следом за Сэм и подождал, пока она откроет дверь.
Створки распахнулись в большую комнату, пахнущую угольями, жареной форелью и самой Сэм. Молодая женщина остановилась на пороге, ощупывая перед собой дорогу. Глаза Укии адаптировались к темноте, и он спокойно прошел к стулу и уселся на него. Он чувствовал себя опустошенным, изнутри грызла тупая боль, сердце то и дело подскакивало. Он старался лишний раз не шевелиться.
— Я снимаю этот домик у своего бывшего клиента. — Сэм прошла сквозь темноту, рукой касаясь кухонной стойки. — Когда я порвала со своим бывшим, у меня осталась квартира в городе, но ее легко было найти. Вся почта приходит в офис. А налоги оплачиваются через хозяина дома. Я каждый раз проверяю, нет ли за мной хвоста. К счастью, с шоссе не видно, есть ли машины на боковой дороге.
Она включила лампу в нише над раковиной. В сушилке стояла посуда после ее последней трапезы — миска, ложка и кружка.
— Люди, которые знают, что я живу здесь, находятся в Портленде.
— И никто из друзей не в курсе? — Кровяное давление начало падать. Укии стало холодно.
— Все мои друзья живут в Портленде. А здешние знакомые — это его друзья, — от первого до последнего.
Почему же она не вернулась в Портленд? Наверное, из-за денег. Они обычно управляют всей жизнью человека.
— А давно ты здесь живешь?
— Слишком давно. — Сэм оглядела Укию. — А сколько ты работаешь с Максом?
— Пять лет. Сначала два года был следопытом, когда требовалось, а потом Макс взял меня в долю.
— И ты ему доверяешь?
Сэм повторила вопрос Макса тем же тоном. Как будто они доверяли друг другу, а самим себе — нет.
— Больше всех. — Укию начала колотить дрожь. Она подошла ближе и положила горячую руку на его ледяной лоб.
— Черт подери, я же говорила ему, тебе нужно в больницу. Ты сейчас вырубишься.
— Это потому, что я сижу.
— Это потому, что тебя сбила машина.
— Мне нужно просто лечь, накрыться и согреться.
Она мягко выругалась — удивительно по-максовски!
— Кровать наверху. Тебе не нужно в туалет?
— Наверное, стоит. — В ту же секунду он почувствовал острую необходимость отлить. — Не то слово.
— Крепись, малыш, — усмехнулась Сэм и включила свет.
На первом этаже располагалась большая кухня, совмещенная со столовой и гостиной, а также ванная комната. Напротив кухни на индейском коврике стояли четыре стула с подлокотниками, все они чуть-чуть отличались по весу, высоте и форме ножек, но спинку и сиденье каждого покрывало темно-зеленое полотно, чтобы придать хотя бы видимость ансамбля. Треугольный кусок стекла, поставленный на большие речные камни, служил кофейным столиком. Лампы стояли на разнородных, но стильных столиках, расставленных по периметру.
Стены ванной до самого потолка покрывала плитка дымно-розового цвета с вкраплениями зеленого и серебристо-серого. Сэм извинилась за такое сочетание цветов, объяснив, что настоящий владелец домика держал магазин керамики и на отделку этого санузла пошел непроданный материал.
— Когда закончишь, поднимайся на чердак.
Укия облегчил мочевой пузырь, а потом долго пил из-под крана.
Он заметил, что ведущие на верхний этаж ступеньки отделаны твердой древесиной, которая не подходила по цвету к полам внизу. На самом чердаке пол вообще устилала настоящая мозаика из самых разных пород дерева.
— Тоже остаток? — Он указал на пригнанные рядом доски из вишни и белого дуба.
— Именно. — Сэм вытащила с полки голубую фланелевую рубашку. — Я купила ее для своего бывшего, но не успела подарить. — Укия смотрел на нее недоумевающе, и молодая женщина пояснила: — Надень ее. Ты не полезешь ко мне в койку в этих грязных шмотках.
Потолок треугольником уходил вверх. Вдоль стен стояли низенькие комоды из кедра. Пока Укия робко стягивал окровавленную рубашку, Сэм сняла покрывало с огромной кровати, достала из ящика свежие простыни и застелила постель, стараясь не смотреть, как он переодевается. Укия не справлялся с пуговицами из-за кошмарной дрожи в пальцах. Молодая женщина подошла ближе, убрала его руки и сама расстегнула ему рубашку.
— Помочь развязать шнурки?
Он взглянул на свои ноги, стоящие слишком далеко.
— Наверное.
Сэм едва успела подхватить Укию, а то бы он плюхнулся на чистую постель в грязных штанах. Она расстегнула молнию, стащила джинсы до колен и усадила парня на кровать. Сэм уселась на корточки, чтобы снять с него ботинки, лицо ее было хмуро, как будто она ожидала от него каких-то нежелательных поступков.
— Ни слова…
О нем? Наверное, это как-нибудь связано с сексом, но он все равно ничего не понял. Окончательно раздев юношу, она посмотрела на него еще более мрачно.
— Ты ведь не собираешься умереть у меня в кровати?
— Нет. — По крайней мере в его планы это не входило.
— Ладно, залезай.
Изможденный Укия заполз под одеяло, а Сэм выключила свет и пошла вниз, захватив предварительно пижаму. Он не мог сразу же уснуть, находясь в совершенно незнакомом месте; до его чуткого слуха донесся шелест воды в душе. Сэм почистила зубы, вышла из ванной, погасила свет на первом этаже, погружая домик в полную темноту. Она прошлепала босыми ногами по лестнице и улеглась на другую сторону кровати. От нее пахло фруктовым мылом, мятной зубной пастой, кожей, холодной сталью и оружейным маслом.
— Хочу тебя предупредить, — прошептала она. — Я всегда сплю с пистолетом.
Отлично. Значит, бояться нечего, даже если кто-то выследил путь в тайное убежище.
Еще несколько минут прошло в полной тишине и неподвижности, и Сэм вытянула теплую руку. Укию била дрожь, и она подкатилась ближе и осторожно обвилась вокруг юноши. Тепло ее тела смягчило боль.
ГЛАВА 10
Суббота. 28 августа 2004 года
Голубые горы. Восточный Орегон
Укия проснулся, когда Сэм выскользнула из постели и тем самым лишила его грелки. Он перегнулся через край кровати, отыскал брошенную вчера одежду, вытащил из кармана телефон и позвонил Максу.
Тот взял трубку на третьем звонке.
— Привет, малыш, как дела?
— Последние несколько дней я чувствую себя воздушным змеем. — В этот момент на первом этаже зашумел душ. — Тонкие фанерки и бумага, связанные веревками.
Макс рассмеялся, но в голосе слышалась усталость.
— Как Крэйнак?
— Они запретили ему шататься по лесам в поисках Алисии, — ответил Макс. — При этом говорят, что для полного выздоровления ему нужно только время.
— Ты сам еще в больнице?
— Нет. Они вышвырнули меня часа в два. Пришлось поболтаться по городу, пока не нашел свободную комнату в мотеле. Записался под подставным именем. — Значит, Макса одолел очередной приступ паранойи. — А ты где?
— В доме Сэм. Это в горах, примерно полчаса езды. Говорит, что никто не знает, где она живет.
— Ага, говорит. Теперь и ты усвоил, что такое паранойя.
— У меня хороший учитель.
— Ты готов сегодня работать?
— Наверное.
— Ты одет?
— Нет. Сэм только что вылезла из кровати, и я проснулся. Она сейчас в душе.
— То есть тебе понадобится как минимум час, чтобы добраться до города. Кровати? Вы что, спите вместе?
— Домик очень маленький. Думаю, твоя спальня больше всей этой хижины, вместе взятой.
— И нет дивана? Ни раскладушки?
— Нет.
— Кровать большая?
— Огромная.
— Ладно. — Макс уже переключился на другой предмет. — А ты не заглядывал в ежедневник Алисии?
— Я его пролистал.
— Отлично! Я разузнаю, можно ли нам снова вселиться в «Красного льва» или какую-нибудь другую приличную гостиницу. А то здесь слишком людно. Еще придется связаться с конторой по прокату машин. Они не слишком-то обрадуются, но нашей вины тут нет. Надеюсь, у них найдется свободное авто на замену.
— А почему мы не можем обойтись одним «блейзером»? У Сэм вот есть джип…
— Нет, не пойдет. Я люблю, когда у каждого своя машина. Вчера с одним «блейзером» нам бы пришлось туго.
Укии пришлось согласиться.
— И какой же план?
— Приезжай в Пендлтон. А я возьму еще одну машину и проведаю Крэйнака. Если ты видел ежедневник Алисии, можно попробовать его восстановить. Наверное, там было что-то, что вывело бы нас на похитителей, и поэтому они забрали его.
— Попытаться в любом случае стоит. — Благодаря фотографической памяти воспроизвести содержание ежедневника будет довольно просто. — Хочу позвонить сейчас Индиго, рассказать, как дела.
— Отличная идея. Она может обеспечить прикрытие, если местные следователи начнут копаться в нашем прошлом.
Укия поморщился.
С тех пор как Индиго узнала об инопланетных родственниках Укии, она постоянно подвергала риску свою репутацию, чтобы помочь ему. Она уничтожила копию контракта, который Макс подписал для ФБР, и стерла все следы участия Укии в поисках пропавшего агента Уила Трейса. Приключение это завершилось тем, что Стая похитила Укию. Индиго никогда не документировала связь между Онтонгардами и Стаей. Она представила сумасшествие доктора Дженет Хейз, убийство полицейского, сжигание тела Хейз, похищение разнообразных агентов ФБР, в том числе и ее самой, как совершенно не связанные между собой дела и практически не имеющие шансов на разгадку.
Укия точно не знал, как именно Индиго объяснила свои рейды в трущобы к Онтонгардам и постоянные перестрелки в аэропорту. Но был уверен на все сто, что в докладе ее нет ни слова о ключе от марсохода, который Стая превратила в пережженный уголь в конце все той же недели.
Индиго объясняла и оправдывала свои действия тем, что просто не может спокойно смотреть, когда кто-то угрожает Укии и его семье. И все же юноша беспокоился. Ему очень не хотелось втягивать Индиго в дело, пока не настанет крайний случай.
— А зачем местным органам проверять наше прошлое? Мы же сами жертвы.
— Кольцо Алисии, следы шин от фургона, несколько отпечатков и твои показания — вот и все имеющиеся у нас улики к версии похищения. Они могут полезть в твое прошлое просто от нечего делать. Единственный плюс от вчерашнего происшествия в том, что теперь у ФБР есть настоящие негодяи, которых надо поймать, а мы показали, что мы обычные люди, хотя и с улыбкой победителя. Ладно, мне пора. Посмотрим, не найдем ли еще чего, чтобы их занять.
— Договорились. Я скажу Индиго, что нас могут прощупывать.
— Перезвони, когда доберешься до города, там встретимся. Да, и еще: не говори Индиго, что вы спали в одной постели.
— Почему?
— Верь мне. Просто не говори.
Судя по разговорам на китайском языке и тихой гавайской музыке на заднем плане, Индиго находилась в семейном ресторанчике. В первую секунду Укия смутился — он рассчитывал поймать любимую на работе, — но потом понял, что сегодня суббота и она, как обычно, завтракает с семьей.
— Что было вчера? — спросила Индиго. — Ты не звонил.
— Алисия точно похищена, — ответил Укия. — Наши комнаты взломали, Крэйнака подстрелили, а меня сбила машина.
— Ну, наверное, все не так ужасно, — неуверенно проговорила она после нескольких секунд напряженного молчания. — Я только что узнала, что Ренни вчера вылетел из Питтсбурга. Сегодня он должен быть уже в городе.
— В городе? — Укия так и подскочил. — Ты имеешь в виду Пендлтон?
— Он приземлился в Портленде в три ночи.
Слушая объяснения, Укия пытался уловить покалывание, которое предшествовало появлению кого-нибудь из Стаи. Но ощущение не возникало, и поэтому ему было не по себе.
Обычно члены Стаи не путешествовали в одиночку — только в самых крайних случаях.
Во главе ближайшего клана, Дворняг-Демонов, стоял Герман Дегас. Укии они были совершенно незнакомы, но в воспоминаниях Ренни представали некоей темной силой. И ни Укия, ни Ренни не хотели бы с ними встретиться.
Но вряд ли Ренни полетел без спутника.
— А ты говорила с Хелленой или Медведем?
— Нет.
— Значит, ты не в курсе планов Ренни.
Дедушка Индиго перебил ее, Укия слышал его голос — китаец так плохо говорил по-английски, что юноша почти не узнал родной язык.
— Нет, Гонг Гонг, они еще не нашли девушку, — ответила Индиго в сторону и вернулась к разговору с Укией. — Думаю, он хочет обеспечить тебе подкрепление. Судя по всему, оно тебе не повредит, особенно поскольку Крэйнак теперь в больнице.
Индиго обещала сообщать ему новости от ФБР или из Стаи. Они попрощались.
Вопрос оставался открытым: Ренни приедет один или с ним будет Герман Дегас?
Зеркало в ванной отражало повзрослевшее лицо.
Удивительно, как же долго до него доходило, что он не человек. Все вокруг взрослели с каждым днем, во всех лицах происходили мельчайшие изменения. А у него нет. С тринадцати до восемнадцати лет он повзрослел всего дня на два — за счет периодических синяков, царапин и укусов полудиких собак мамы Джо. Лицо его казалось застывшим во времени, словно фотография.
Потом, на следующий день после того, как его подстрелил Джо Гэри, Укия не узнал себя в зеркале. Больше никто не обратил внимания. Тогда парень испугался, не понимая причины неожиданного изменения. Теперь он знал, что за день способен повзрослеть на месяцы. Когда клеткам приходилось очень быстро залечивать раны на теле, они делали маленькие ошибки, копируя сами себя. Процесс этот походил на старение у людей и стал неотъемлемой частью его генетического строения. В июне даже мамы заметили неожиданный скачок — больше года, — произошедший после целой недели страданий.
И зеркало Сэм отражало новые изменения. Не очень заметные. Наверное, никто больше не обратит внимания. Очень медленно, но столь же уверенно, как всякий человек, Укия взрослел. Он стоял перед зеркалом, стараясь привыкнуть к новому себе. В дверь постучала Сэм.
— Ты одет? — Она скользнула внутрь, когда он открыл дверь, и взяла с полочки дезодорант. — Забыла про него.
Молодая женщина с интересом рассматривала обнаженные плечи и грудь Укии.
— Да, значит, есть некая правда в легендах Брыкающихся Оленей. Вчера вечером я думала, ты коньки отбросишь, а теперь не понимаю, о чем волновалась. Черт подери, ты просто настоящий Чип и Дейл — от любой переделки остаются только синяки.
Укия пожал плечами, не находя ответа. Она поставила дезодорант обратно.
— Слушай, ты голубой, да?
Он удивленно покачал головой:
— Нет.
Лицо ее исказили смешанные чувства, и она издала какой-то непонятный звук.
— А?
— Слушай, сделай мне одолжение. Не говори своему партнеру, что мы спали в одной постели.
— Я уже сказал.
— Вот черт! — Она развернулась и вышла, бормоча: — Ну что ж! Он все равно из Питтсбурга.
Укия вел машину от Голубых гор до Пендлтона. Они планировали остановиться у «Красного льва», чтобы Сэм посмотрела на свой «харлей». Если на мотоцикле можно ездить, то они разделятся и поедут в казино «Дикая лошадь» каждый своим ходом. Сэм объяснила, что по субботам и воскресеньям там на время завтрака организуют шведский стол.
Укия внимательно всматривался во все встречные машины, пытаясь почувствовать Ренни или Других членов Стаи.
— Нервничаешь? — спросила Сэм.
— Мы с Максом ждем подмоги. Только неизвестно, когда он даст о себе знать.
— Вы вызвали еще одного детектива?
— Нет, он не детектив. Он… что-то вроде моего отца.
С технической точки зрения любой из Стаи являлся его отцом. Настоящим родителем был инопланетянин Прайм, мутант Онтонгардской расы. Уже раненный и не способный противостоять захвату Земли своими сородичами, Прайм передал свой генетический материал стае волков. Выжил только один и стал Тварью по имени Койот. Под влиянием памяти и желаний Прайма волк превратился в человека, который сначала жил с индейцами. Позднее Койот направился вслед за Гексом на Восточное побережье, создавая Стаю, чтобы воевать с Тварями Гекса.
В основе каждого из Стаи лежит повтор генной цепочки Прайма, а через Койота они получили волчьи черты — инстинктивное стремление защищать и пестовать своего единственного ребенка. Будучи изначально людьми, все они сохранили желание и надежду иметь детей. Ренни в свое время оставил своего новорожденного сына, чтобы продолжить войну Прайма, и Укия считал его самым надежным покровителем.
— Вроде отца? — удивилась Сэм. — Как это может быть?
Укия уже пожалел, что не солгал.
— Он не знал о моем существовании до июня этого года, когда все выяснилось.
— Он поимел твою мать и бросил ее?
Укия покачал головой. Если бы все было так просто. Прайм создал его, только чтобы отвлечь Гекса от программы самоуничтожения базового корабля, которую в то время настраивал. Прайм знал, что Гекс станет искать подходящую местную форму жизни, чтобы создать ребенка-полукровку и приготовить его для будущего размножения. Он заменил образец генов Гекса своими собственными, ввел их в организм матери Укии и для подстраховки начинил «родильный дом» взрывчаткой.
У Стаи сохранились воспоминания о том, как Укия был помещен в утробу своей матери. И они полагали, что взрывчатое вещество убило эту женщину задолго до его рождения — и уничтожило ребенка.
Но что-то нарушилось в плане Прайма.
— Ладно, — проговорила Сэм. — Он не отымел ее. Она получила его сперму в клинике, и произошло искусственное оплодотворение.
Он строго взглянул на Сэм, и она лучезарно улыбнулась.
— Что, угадала?
— Что-то в этом роде, — промямлил Укия. Наверное, это самое правдоподобное объяснение.
Как и во всяком рожденном в естественных условиях ребенке, в нем смешались гены отца и матери. А овипозитор, осуществивший зачатие, сделал его максимально — насколько позволили инопланетные технологии — совершенным.
Чтобы избежать дальнейших расспросов о родстве с Ренни, Укия быстро сказал:
— Прошлое уже не важно. Важно, что он знает о моем ранении и поэтому вылетел вчера из Питтсбурга. Сейчас он уже должен быть в Пендлтоне.
— А у него есть имя, кроме «папа»?
— Я не зову его папой. Он Ренни. Ренни Шоу.
— Ну, тогда нам надо сначала заглянуть в гостиницу, вдруг он оставил письмо.
Укия сильно сомневался, что Ренни так поступит. Стая редко пользовалась обычными средствами связи: служащие гостиницы могли быть подкуплены, телефоны — прослушиваться. К тому же Ренни и так дал себя засечь радарам, когда полетел в Портленд. Он может ждать Укию в гостинице, не зная, где еще с ним встретиться.
Юноша содрогнулся при мысли о разгневанном Ренни и беззащитном Пендлтоне.
— Сэм, Ренни очень опасный человек. Он мой отец, но это не значит, что мы доверяем ему и находимся от него в безопасности. Если он решит, что у него есть веская причина, то убьет и меня.
— И он прилетает сюда тебе на помощь, а потом убивает?
Укия затормозил на стоянке перед гостиницей «Красный лев» рядом с помятым мотоциклом Сэм.
— Он думает не как обычный человек.
— То есть он сумасшедший?
Размышляя, Укия выключил двигатель. Если не знать о войне с Онтонгардами, которые собираются захватить планету, о том, что ДНК Ренни составляют клетки инопланетянина, волка и человека и что он родился в 1842 году, вожак Стаи любому покажется сумасшедшим.
— Да, наверное.
Вместе детективы поднялись в комнаты. Поскольку они и так заехали в гостиницу, Укия решил избавиться от грязной одежды. Сэм хотела узнать побольше подробностей о Ренни.
— А как выглядит твой кровожадный папаша-лунатик?
Укия позвонил Максу и договорился встретиться в казино. Уже на выходе они подошли к портье и спросили о письме: как и следовало ожидать, Ренни ничего не оставил.
Сэм осмотрела мотоцикл с тщательностью, достойной Макса.
— Похоже, повреждения чисто внешние. Давай ты поедешь за мной следом, на случай если он решит скончаться через милю.
— Отлично, — кивнул Укия. Он оглянулся туда, где вчера стреляли в Крэйнака: смятые машины уже убрали, а с ними исчезло и противное щемящее ощущение. Стоянка раскинулась пустым полем асфальта. — Сэм, спасибо, что позаботилась обо мне вчера.
Сэм рассмеялась и выпрямилась.
— Я ничего особенного не совершила.
— Ты оказалась рядом, когда была мне нужна. — Укия порывисто заключил ее в объятия. — Это для меня очень много значит.
На мгновение она напряженно замерла в его руках, но потом тоже обняла его.
— Конечно, можешь валиться ко мне в постель, когда захочешь. — Она взъерошила его длинные темные пряди. — Ты очень сладкий малыш, но мне жаль, что на твоем месте не оказался твой партнер.
Казино стояло посреди голой степи, компанию ему составляло только здание гостиницы. Видимо, архитектор имел в виду индейский стиль, но яркие краски и поставленные под разным углом шесты почему-то напоминали Укии о Скандинавии. Он не чувствовал, что эти вещи принадлежат его народу.
Макс ждал подле голубого «форда-тауруса», покусывая зажженную сигару. Сэм припарковалась между «таурусом» и «блейзером». С лица Макса сошло напряжение, его сменила ленивая, довольная улыбка.
— Привет, — поздоровался он с Сэм. — Отлично выглядишь.
Укия не мог того не признать: на молодой женщине были обтягивающие кожаные штаны и кожаный же пиджак, из-под которого выглядывал белый топ.
— Ребята, с вами можно иметь дело только в коже, — ухмыльнулась она.
— Ты не слишком пострадала вчера?
— Джинсы порвались, а со мной все отлично. Как Крэйнак?
— Страшно матерится, что не может встать с постели, — ответил Макс и похлопал Укию по плечу. — Я достал ежедневник. — Он вытащил книжку, такую же, как была у Алисии. — И блок листочков. Надо их разложить по порядку, когда сядем за стол, и запихнуть обратно в ежедневник.
— Разложить — это можно, — кивнул Укия. Они уже подходили к дверям ресторана, и Макс бросил сигару в большую пепельницу с песком.
— Сначала нужно накачать тебя едой.
Макс крепко сжал друга за плечо и открыл дверь. Укия понял причины Максова беспокойства: внутри казино было темно, шумно, накурено, мигали экраны игровых автоматов. После спокойной тишины стоянки этот гвалт ударом кулака обрушился на нервную систему Укии.
Старший детектив заметил это и успокаивающе пробормотал:
— Все нормально. Просто иди за мной.
Они продирались сквозь толпу играющих в помещение ресторана. К счастью, там почти не оказалось народу. Официантка встретила их на пороге и провела к столику на четверых.
Макс протянул Укии пачку листков.
— Сначала разложи разделы по порядку, а потом поедим.
Тот принялся раскладывать листочки с надписями «Задания», «Адрес/телефон» и прочие. Вернув аккуратные кучки Максу, он направился к стойке. Старший детектив тем временем засунул блоки в переплет ежедневника.
— Не понимаю, зачем это, — покачала головой Сэм, смотря, как Макс надевает странички на металлические кольца. — Не слишком ли много чести для чистой бумаги?
— У Укии фотографическая память, — объяснил тот. — Он видел книжку Алисии и может восстановить любою страницу.
— Ходячий «кодак».
Макс достал коробку желтых карандашей, острый канцелярский ножик и передал все это Сэм, чтобы и она не сидела без дела.
— Алисия писала карандашом номер два. Эти геологи считают, что все должно намокнуть и тушь потечет.
Сэм открыла упаковку, вытащила карандаши и принялась их точить.
— Неужели так принципиально пользоваться тем же карандашом, что и она?
— Кто знает? — Макс пролистал календарь до первой недели августа. — Начнем с отлета из Питтсбурга и дойдем до пропажи. Поехали.
Он протянул Укии пачку желтых страничек, а Сэм подала отточенный карандаш, хотя и наблюдала эксперимент с явным сомнением. Укия придвинул тарелку ближе, чтобы можно было есть левой рукой, а записывать правой.
— В первые дни не произошло ничего особенно интересного.
Укия начал заполнять листок под заголовком «1 августа, воскресенье». Алисия никогда не следовала отмеченным часам, и заметки располагались на странице в произвольном порядке.
Проверить палатку насчет дырок. Полевые тетради — книжный Питта? Хозяйственное мыло. Белье из сушилки. Имодиум. Неоспорин. Тамс. Проверить бинты в аптечке. (И галочка рядом с этой строчкой.) Крем от солнца. Репеллент от насекомых. (Рядом нарисована закорючка, обозначающая дохлого комара.) Закрывающиеся пакеты — всех размеров. Посмотреть, водит ли Роза по бездорожью!!! (Подчеркнуто несколько раз.) Взять у дяди Рэя спальный мешок. Узнать про погоду в Укии.
Голубые горы. Восточный Орегон
Укия проснулся, когда Сэм выскользнула из постели и тем самым лишила его грелки. Он перегнулся через край кровати, отыскал брошенную вчера одежду, вытащил из кармана телефон и позвонил Максу.
Тот взял трубку на третьем звонке.
— Привет, малыш, как дела?
— Последние несколько дней я чувствую себя воздушным змеем. — В этот момент на первом этаже зашумел душ. — Тонкие фанерки и бумага, связанные веревками.
Макс рассмеялся, но в голосе слышалась усталость.
— Как Крэйнак?
— Они запретили ему шататься по лесам в поисках Алисии, — ответил Макс. — При этом говорят, что для полного выздоровления ему нужно только время.
— Ты сам еще в больнице?
— Нет. Они вышвырнули меня часа в два. Пришлось поболтаться по городу, пока не нашел свободную комнату в мотеле. Записался под подставным именем. — Значит, Макса одолел очередной приступ паранойи. — А ты где?
— В доме Сэм. Это в горах, примерно полчаса езды. Говорит, что никто не знает, где она живет.
— Ага, говорит. Теперь и ты усвоил, что такое паранойя.
— У меня хороший учитель.
— Ты готов сегодня работать?
— Наверное.
— Ты одет?
— Нет. Сэм только что вылезла из кровати, и я проснулся. Она сейчас в душе.
— То есть тебе понадобится как минимум час, чтобы добраться до города. Кровати? Вы что, спите вместе?
— Домик очень маленький. Думаю, твоя спальня больше всей этой хижины, вместе взятой.
— И нет дивана? Ни раскладушки?
— Нет.
— Кровать большая?
— Огромная.
— Ладно. — Макс уже переключился на другой предмет. — А ты не заглядывал в ежедневник Алисии?
— Я его пролистал.
— Отлично! Я разузнаю, можно ли нам снова вселиться в «Красного льва» или какую-нибудь другую приличную гостиницу. А то здесь слишком людно. Еще придется связаться с конторой по прокату машин. Они не слишком-то обрадуются, но нашей вины тут нет. Надеюсь, у них найдется свободное авто на замену.
— А почему мы не можем обойтись одним «блейзером»? У Сэм вот есть джип…
— Нет, не пойдет. Я люблю, когда у каждого своя машина. Вчера с одним «блейзером» нам бы пришлось туго.
Укии пришлось согласиться.
— И какой же план?
— Приезжай в Пендлтон. А я возьму еще одну машину и проведаю Крэйнака. Если ты видел ежедневник Алисии, можно попробовать его восстановить. Наверное, там было что-то, что вывело бы нас на похитителей, и поэтому они забрали его.
— Попытаться в любом случае стоит. — Благодаря фотографической памяти воспроизвести содержание ежедневника будет довольно просто. — Хочу позвонить сейчас Индиго, рассказать, как дела.
— Отличная идея. Она может обеспечить прикрытие, если местные следователи начнут копаться в нашем прошлом.
Укия поморщился.
С тех пор как Индиго узнала об инопланетных родственниках Укии, она постоянно подвергала риску свою репутацию, чтобы помочь ему. Она уничтожила копию контракта, который Макс подписал для ФБР, и стерла все следы участия Укии в поисках пропавшего агента Уила Трейса. Приключение это завершилось тем, что Стая похитила Укию. Индиго никогда не документировала связь между Онтонгардами и Стаей. Она представила сумасшествие доктора Дженет Хейз, убийство полицейского, сжигание тела Хейз, похищение разнообразных агентов ФБР, в том числе и ее самой, как совершенно не связанные между собой дела и практически не имеющие шансов на разгадку.
Укия точно не знал, как именно Индиго объяснила свои рейды в трущобы к Онтонгардам и постоянные перестрелки в аэропорту. Но был уверен на все сто, что в докладе ее нет ни слова о ключе от марсохода, который Стая превратила в пережженный уголь в конце все той же недели.
Индиго объясняла и оправдывала свои действия тем, что просто не может спокойно смотреть, когда кто-то угрожает Укии и его семье. И все же юноша беспокоился. Ему очень не хотелось втягивать Индиго в дело, пока не настанет крайний случай.
— А зачем местным органам проверять наше прошлое? Мы же сами жертвы.
— Кольцо Алисии, следы шин от фургона, несколько отпечатков и твои показания — вот и все имеющиеся у нас улики к версии похищения. Они могут полезть в твое прошлое просто от нечего делать. Единственный плюс от вчерашнего происшествия в том, что теперь у ФБР есть настоящие негодяи, которых надо поймать, а мы показали, что мы обычные люди, хотя и с улыбкой победителя. Ладно, мне пора. Посмотрим, не найдем ли еще чего, чтобы их занять.
— Договорились. Я скажу Индиго, что нас могут прощупывать.
— Перезвони, когда доберешься до города, там встретимся. Да, и еще: не говори Индиго, что вы спали в одной постели.
— Почему?
— Верь мне. Просто не говори.
Судя по разговорам на китайском языке и тихой гавайской музыке на заднем плане, Индиго находилась в семейном ресторанчике. В первую секунду Укия смутился — он рассчитывал поймать любимую на работе, — но потом понял, что сегодня суббота и она, как обычно, завтракает с семьей.
— Что было вчера? — спросила Индиго. — Ты не звонил.
— Алисия точно похищена, — ответил Укия. — Наши комнаты взломали, Крэйнака подстрелили, а меня сбила машина.
— Ну, наверное, все не так ужасно, — неуверенно проговорила она после нескольких секунд напряженного молчания. — Я только что узнала, что Ренни вчера вылетел из Питтсбурга. Сегодня он должен быть уже в городе.
— В городе? — Укия так и подскочил. — Ты имеешь в виду Пендлтон?
— Он приземлился в Портленде в три ночи.
Слушая объяснения, Укия пытался уловить покалывание, которое предшествовало появлению кого-нибудь из Стаи. Но ощущение не возникало, и поэтому ему было не по себе.
Обычно члены Стаи не путешествовали в одиночку — только в самых крайних случаях.
Во главе ближайшего клана, Дворняг-Демонов, стоял Герман Дегас. Укии они были совершенно незнакомы, но в воспоминаниях Ренни представали некоей темной силой. И ни Укия, ни Ренни не хотели бы с ними встретиться.
Но вряд ли Ренни полетел без спутника.
— А ты говорила с Хелленой или Медведем?
— Нет.
— Значит, ты не в курсе планов Ренни.
Дедушка Индиго перебил ее, Укия слышал его голос — китаец так плохо говорил по-английски, что юноша почти не узнал родной язык.
— Нет, Гонг Гонг, они еще не нашли девушку, — ответила Индиго в сторону и вернулась к разговору с Укией. — Думаю, он хочет обеспечить тебе подкрепление. Судя по всему, оно тебе не повредит, особенно поскольку Крэйнак теперь в больнице.
Индиго обещала сообщать ему новости от ФБР или из Стаи. Они попрощались.
Вопрос оставался открытым: Ренни приедет один или с ним будет Герман Дегас?
Зеркало в ванной отражало повзрослевшее лицо.
Удивительно, как же долго до него доходило, что он не человек. Все вокруг взрослели с каждым днем, во всех лицах происходили мельчайшие изменения. А у него нет. С тринадцати до восемнадцати лет он повзрослел всего дня на два — за счет периодических синяков, царапин и укусов полудиких собак мамы Джо. Лицо его казалось застывшим во времени, словно фотография.
Потом, на следующий день после того, как его подстрелил Джо Гэри, Укия не узнал себя в зеркале. Больше никто не обратил внимания. Тогда парень испугался, не понимая причины неожиданного изменения. Теперь он знал, что за день способен повзрослеть на месяцы. Когда клеткам приходилось очень быстро залечивать раны на теле, они делали маленькие ошибки, копируя сами себя. Процесс этот походил на старение у людей и стал неотъемлемой частью его генетического строения. В июне даже мамы заметили неожиданный скачок — больше года, — произошедший после целой недели страданий.
И зеркало Сэм отражало новые изменения. Не очень заметные. Наверное, никто больше не обратит внимания. Очень медленно, но столь же уверенно, как всякий человек, Укия взрослел. Он стоял перед зеркалом, стараясь привыкнуть к новому себе. В дверь постучала Сэм.
— Ты одет? — Она скользнула внутрь, когда он открыл дверь, и взяла с полочки дезодорант. — Забыла про него.
Молодая женщина с интересом рассматривала обнаженные плечи и грудь Укии.
— Да, значит, есть некая правда в легендах Брыкающихся Оленей. Вчера вечером я думала, ты коньки отбросишь, а теперь не понимаю, о чем волновалась. Черт подери, ты просто настоящий Чип и Дейл — от любой переделки остаются только синяки.
Укия пожал плечами, не находя ответа. Она поставила дезодорант обратно.
— Слушай, ты голубой, да?
Он удивленно покачал головой:
— Нет.
Лицо ее исказили смешанные чувства, и она издала какой-то непонятный звук.
— А?
— Слушай, сделай мне одолжение. Не говори своему партнеру, что мы спали в одной постели.
— Я уже сказал.
— Вот черт! — Она развернулась и вышла, бормоча: — Ну что ж! Он все равно из Питтсбурга.
Укия вел машину от Голубых гор до Пендлтона. Они планировали остановиться у «Красного льва», чтобы Сэм посмотрела на свой «харлей». Если на мотоцикле можно ездить, то они разделятся и поедут в казино «Дикая лошадь» каждый своим ходом. Сэм объяснила, что по субботам и воскресеньям там на время завтрака организуют шведский стол.
Укия внимательно всматривался во все встречные машины, пытаясь почувствовать Ренни или Других членов Стаи.
— Нервничаешь? — спросила Сэм.
— Мы с Максом ждем подмоги. Только неизвестно, когда он даст о себе знать.
— Вы вызвали еще одного детектива?
— Нет, он не детектив. Он… что-то вроде моего отца.
С технической точки зрения любой из Стаи являлся его отцом. Настоящим родителем был инопланетянин Прайм, мутант Онтонгардской расы. Уже раненный и не способный противостоять захвату Земли своими сородичами, Прайм передал свой генетический материал стае волков. Выжил только один и стал Тварью по имени Койот. Под влиянием памяти и желаний Прайма волк превратился в человека, который сначала жил с индейцами. Позднее Койот направился вслед за Гексом на Восточное побережье, создавая Стаю, чтобы воевать с Тварями Гекса.
В основе каждого из Стаи лежит повтор генной цепочки Прайма, а через Койота они получили волчьи черты — инстинктивное стремление защищать и пестовать своего единственного ребенка. Будучи изначально людьми, все они сохранили желание и надежду иметь детей. Ренни в свое время оставил своего новорожденного сына, чтобы продолжить войну Прайма, и Укия считал его самым надежным покровителем.
— Вроде отца? — удивилась Сэм. — Как это может быть?
Укия уже пожалел, что не солгал.
— Он не знал о моем существовании до июня этого года, когда все выяснилось.
— Он поимел твою мать и бросил ее?
Укия покачал головой. Если бы все было так просто. Прайм создал его, только чтобы отвлечь Гекса от программы самоуничтожения базового корабля, которую в то время настраивал. Прайм знал, что Гекс станет искать подходящую местную форму жизни, чтобы создать ребенка-полукровку и приготовить его для будущего размножения. Он заменил образец генов Гекса своими собственными, ввел их в организм матери Укии и для подстраховки начинил «родильный дом» взрывчаткой.
У Стаи сохранились воспоминания о том, как Укия был помещен в утробу своей матери. И они полагали, что взрывчатое вещество убило эту женщину задолго до его рождения — и уничтожило ребенка.
Но что-то нарушилось в плане Прайма.
— Ладно, — проговорила Сэм. — Он не отымел ее. Она получила его сперму в клинике, и произошло искусственное оплодотворение.
Он строго взглянул на Сэм, и она лучезарно улыбнулась.
— Что, угадала?
— Что-то в этом роде, — промямлил Укия. Наверное, это самое правдоподобное объяснение.
Как и во всяком рожденном в естественных условиях ребенке, в нем смешались гены отца и матери. А овипозитор, осуществивший зачатие, сделал его максимально — насколько позволили инопланетные технологии — совершенным.
Чтобы избежать дальнейших расспросов о родстве с Ренни, Укия быстро сказал:
— Прошлое уже не важно. Важно, что он знает о моем ранении и поэтому вылетел вчера из Питтсбурга. Сейчас он уже должен быть в Пендлтоне.
— А у него есть имя, кроме «папа»?
— Я не зову его папой. Он Ренни. Ренни Шоу.
— Ну, тогда нам надо сначала заглянуть в гостиницу, вдруг он оставил письмо.
Укия сильно сомневался, что Ренни так поступит. Стая редко пользовалась обычными средствами связи: служащие гостиницы могли быть подкуплены, телефоны — прослушиваться. К тому же Ренни и так дал себя засечь радарам, когда полетел в Портленд. Он может ждать Укию в гостинице, не зная, где еще с ним встретиться.
Юноша содрогнулся при мысли о разгневанном Ренни и беззащитном Пендлтоне.
— Сэм, Ренни очень опасный человек. Он мой отец, но это не значит, что мы доверяем ему и находимся от него в безопасности. Если он решит, что у него есть веская причина, то убьет и меня.
— И он прилетает сюда тебе на помощь, а потом убивает?
Укия затормозил на стоянке перед гостиницей «Красный лев» рядом с помятым мотоциклом Сэм.
— Он думает не как обычный человек.
— То есть он сумасшедший?
Размышляя, Укия выключил двигатель. Если не знать о войне с Онтонгардами, которые собираются захватить планету, о том, что ДНК Ренни составляют клетки инопланетянина, волка и человека и что он родился в 1842 году, вожак Стаи любому покажется сумасшедшим.
— Да, наверное.
Вместе детективы поднялись в комнаты. Поскольку они и так заехали в гостиницу, Укия решил избавиться от грязной одежды. Сэм хотела узнать побольше подробностей о Ренни.
— А как выглядит твой кровожадный папаша-лунатик?
Укия позвонил Максу и договорился встретиться в казино. Уже на выходе они подошли к портье и спросили о письме: как и следовало ожидать, Ренни ничего не оставил.
Сэм осмотрела мотоцикл с тщательностью, достойной Макса.
— Похоже, повреждения чисто внешние. Давай ты поедешь за мной следом, на случай если он решит скончаться через милю.
— Отлично, — кивнул Укия. Он оглянулся туда, где вчера стреляли в Крэйнака: смятые машины уже убрали, а с ними исчезло и противное щемящее ощущение. Стоянка раскинулась пустым полем асфальта. — Сэм, спасибо, что позаботилась обо мне вчера.
Сэм рассмеялась и выпрямилась.
— Я ничего особенного не совершила.
— Ты оказалась рядом, когда была мне нужна. — Укия порывисто заключил ее в объятия. — Это для меня очень много значит.
На мгновение она напряженно замерла в его руках, но потом тоже обняла его.
— Конечно, можешь валиться ко мне в постель, когда захочешь. — Она взъерошила его длинные темные пряди. — Ты очень сладкий малыш, но мне жаль, что на твоем месте не оказался твой партнер.
Казино стояло посреди голой степи, компанию ему составляло только здание гостиницы. Видимо, архитектор имел в виду индейский стиль, но яркие краски и поставленные под разным углом шесты почему-то напоминали Укии о Скандинавии. Он не чувствовал, что эти вещи принадлежат его народу.
Макс ждал подле голубого «форда-тауруса», покусывая зажженную сигару. Сэм припарковалась между «таурусом» и «блейзером». С лица Макса сошло напряжение, его сменила ленивая, довольная улыбка.
— Привет, — поздоровался он с Сэм. — Отлично выглядишь.
Укия не мог того не признать: на молодой женщине были обтягивающие кожаные штаны и кожаный же пиджак, из-под которого выглядывал белый топ.
— Ребята, с вами можно иметь дело только в коже, — ухмыльнулась она.
— Ты не слишком пострадала вчера?
— Джинсы порвались, а со мной все отлично. Как Крэйнак?
— Страшно матерится, что не может встать с постели, — ответил Макс и похлопал Укию по плечу. — Я достал ежедневник. — Он вытащил книжку, такую же, как была у Алисии. — И блок листочков. Надо их разложить по порядку, когда сядем за стол, и запихнуть обратно в ежедневник.
— Разложить — это можно, — кивнул Укия. Они уже подходили к дверям ресторана, и Макс бросил сигару в большую пепельницу с песком.
— Сначала нужно накачать тебя едой.
Макс крепко сжал друга за плечо и открыл дверь. Укия понял причины Максова беспокойства: внутри казино было темно, шумно, накурено, мигали экраны игровых автоматов. После спокойной тишины стоянки этот гвалт ударом кулака обрушился на нервную систему Укии.
Старший детектив заметил это и успокаивающе пробормотал:
— Все нормально. Просто иди за мной.
Они продирались сквозь толпу играющих в помещение ресторана. К счастью, там почти не оказалось народу. Официантка встретила их на пороге и провела к столику на четверых.
Макс протянул Укии пачку листков.
— Сначала разложи разделы по порядку, а потом поедим.
Тот принялся раскладывать листочки с надписями «Задания», «Адрес/телефон» и прочие. Вернув аккуратные кучки Максу, он направился к стойке. Старший детектив тем временем засунул блоки в переплет ежедневника.
— Не понимаю, зачем это, — покачала головой Сэм, смотря, как Макс надевает странички на металлические кольца. — Не слишком ли много чести для чистой бумаги?
— У Укии фотографическая память, — объяснил тот. — Он видел книжку Алисии и может восстановить любою страницу.
— Ходячий «кодак».
Макс достал коробку желтых карандашей, острый канцелярский ножик и передал все это Сэм, чтобы и она не сидела без дела.
— Алисия писала карандашом номер два. Эти геологи считают, что все должно намокнуть и тушь потечет.
Сэм открыла упаковку, вытащила карандаши и принялась их точить.
— Неужели так принципиально пользоваться тем же карандашом, что и она?
— Кто знает? — Макс пролистал календарь до первой недели августа. — Начнем с отлета из Питтсбурга и дойдем до пропажи. Поехали.
Он протянул Укии пачку желтых страничек, а Сэм подала отточенный карандаш, хотя и наблюдала эксперимент с явным сомнением. Укия придвинул тарелку ближе, чтобы можно было есть левой рукой, а записывать правой.
— В первые дни не произошло ничего особенно интересного.
Укия начал заполнять листок под заголовком «1 августа, воскресенье». Алисия никогда не следовала отмеченным часам, и заметки располагались на странице в произвольном порядке.
Проверить палатку насчет дырок. Полевые тетради — книжный Питта? Хозяйственное мыло. Белье из сушилки. Имодиум. Неоспорин. Тамс. Проверить бинты в аптечке. (И галочка рядом с этой строчкой.) Крем от солнца. Репеллент от насекомых. (Рядом нарисована закорючка, обозначающая дохлого комара.) Закрывающиеся пакеты — всех размеров. Посмотреть, водит ли Роза по бездорожью!!! (Подчеркнуто несколько раз.) Взять у дяди Рэя спальный мешок. Узнать про погоду в Укии.