Спенсер Уэн. Оборванный след

 
   Они оставили «харлей» Сэм на входе в парк, под присмотром статуи шерифа Тима Тэйлора. Макс припарковался перед мотоциклом, и все трое вышли. Под темными деревьями пролегла тихая тень, ни один листочек не шевелился, и покой улиц нарушала только нервная поступь Сэм.
   — Какого черта этот мачо о себе вообразил? — чуть не кричала молодая женщина. — Что это он так его схватил? Какое ему дело, спал малыш со мной или нет? Почему это неожиданно все стали интересоваться моей сексуальной жизнью?
   Укия беспомощно взглянул на Макса: он не мог разумно объяснить причины поведения Ренни — они были связаны с биологическими особенностями Онтонгардов, их тактикой захвата и тем фактом, что Укия оставался единственным производителем на Земле.
   Покинув свою родную планету, Онтонгарды обнаружили, что жители других планет чаще умирали, чем становились Тварями. И завоеватели выработали план разрешения вопроса: все последующие захваты начинались с создания полупроизводителей, то есть детей, в которых смешаны гены инопланетян и исконных жителей. Эти существа были способны к сношениям с исконными жителями и рождению детей с некоторыми генетическими изменениями. Сами производители сопротивлялись вирусу Онтонгардов, но вот из их потомков получались отличные «хозяева» для инопланетян-подселенцев.
   Укия и был единственным производителем, которого успели создать раньше, чем Прайм уничтожил корабль-разведчик, на котором они с Гексом прилетели на Землю. Стая полагала, что Укия погиб во время взрыва на корабле, и с ужасом обнаружила его живым. Сначала они хотели убить юношу, но, к счастью, Ренни заметил, что, несмотря на длящуюся вот уже более двухсот лет половую зрелость, тот еще не успел обзавестись детьми.
   Волки-Воины позволили бездетному производителю жить и даже не возражали против его отношений с Индиго, при условии отсутствия детей.
   Но Стая никогда не разрешила бы Укии завести вторую любовницу. Они просто убили бы его.
   И как теперь объяснить что-нибудь Сэм?
   — Мы тебя предупреждали. — Макс вытащил портсигар, что явно свидетельствовало о его волнении. — Шоу очень опасен.
   — Я вытащила в баре пушку! — Сэм изо всех сил старалась быть спокойной. — И теперь могу потерять разрешение на ношения оружия! Меня могут арестовать, и я должна знать за что.
   Макс очень внимательно и старательно прикуривал.
   — У Шоу есть свои пунктики по поводу отношений с Укией. Если бы я знал, что он появится, ни за что не стал бы вмешивать в это дело тебя. Лучше держаться от Шоу подальше.
   — Здрасьте! Я только что приставила к его башке пистолет! — Сэм начала понимать весь смысл произошедшего, и глаза ее наполнились страхом. — Вот дерьмо, я угрожала оружием маньяку-убийце!
   — Ренни ничего не будет иметь против тебя. — Укия постарался успокоить взволнованную женщину, как мог. — Он скорее всего зауважает тебя за то, что ты не побоялась ему противостоять.
   — Да, конечно. — Сэм кивнула в сторону Макса. — И этого человека Макс назвал опасным?
   Тот глубоко затянулся и выдохнул дым через нос. Еще одна затяжка, и он подобрал слова для ответа.
   — Ренни входит в состав милитаристской организации под названием «Стая». Об их целях тебе лучше ничего не знать, но именно они лежат в основе всех действий этой группировки. Они не психи и не случайные убийцы. Я бы не ушел из бара, если бы Ренни действительно мог убить кого-нибудь из тех идиотов. Он порычит на них, хорошенько напугает, а потом уйдет.
   — Ты уверен?
   Макс передернул плечами.
   — Абсолютно.
   — Ренни не станет убивать невинного человека, — выдавил Укия.
   Дело в том, что это была полуправда. На самом же деле, если Ренни никак не мог обойтись без убийства, он расправлялся с жертвой как можно быстрее и чище. Просто никого в этом баре Ренни не нужно было убивать.
   — Он действительно опасен, — повторил Макс. — Но, защищая Укию, ты обеспечила себе практически полную неприкосновенность. Главное, не спи с ним, и все будет отлично.
   — Это ты специально говоришь, — хмыкнула Сэм.
   — Ничего подобного, — тихо вступился за друга Укия. — Ренни убил бы меня, если бы мы переспали.
   — Почему?
   — Есть некоторые вещи, о которых тебе не стоит знать, — хмуро проговорил Макс.
   Сэм взглянула на старшего детектива, который почти совсем спрятался за дымовой завесой.
   — Ладно, — покачала она головой, махнув рукой на идею прочитать выражение его лица. — Мне надо было догадаться, что раз ты не бросился на Шоу, когда тот схватил твоего партнера, то не стоит принимать все так близко к сердцу. А я тут же вытащила пушку. Вы не раскрываете своих секретов, и я буду хранить свои — это все равно недолго продлится. Но знай, Беннетт, если ты мне солгал, ты об этом пожалеешь.
   Макс сделал еще одну затяжку. Сэм сощурила глаза.
   — А вот сейчас ты должен был сказать: «Да, мэм, я не стану вам лгать».
   — Ни о чем меня не спрашивай, и я не буду лгать, — тихо отозвался Макс.
   — Это дерьмо, а не ответ.
   — Зато единственно честный.
   — Вот мужчины! — И Сэм повернулась к Укии. — Ну, Волчонок? Не хочешь ничего добавить?
   Укия покачал головой.
   — Так я и думала, — пробормотала молодая женщина. — Я устала и собираюсь домой, спать сама с собой!
   На лице Макса отразилось беспокойство. Он помахал Сэм рукой и долго смотрел, как та завела мотоцикл, обдала друзей ярким светом фар и скрылась из виду.
   — Мне очень жаль, Макс, — проговорил Укия, когда парк снова погрузился в темноту.
   Макс громко задышал, и огонек сигары запылал ярко-красным.
   — Тут очень уместен старинный афоризм: «Мы не в ответе за своих родственников».
   Юноша ощутил сильное покалывание, означавшее, что Ренни беспокоится и разыскивает его. Щенок ?
   — Ренни ищет меня. Мне нужно с ним поговорить. Лучше всего наедине.
   Макс тихонько выругался и ничего не ответил. Он подошел к «блейзеру», открыл багажник и вытащил маячок.
   — Надень его. Я должен знать, где тебя найти, раз уж ты уходишь с ним. Позвони, если понадобится помощь.
 
   Ренни появился откуда-то из тени, за спиной его развевались полы длинного черного плаща, а на плече он нес маленький рюкзак. В нем с равным успехом могли находиться и еда, и взрывчатка. С Ренни никогда нельзя быть уверенным до конца ни в чем. Укия знал, что вожак Волков-Воинов легко достает необходимое оружие, снаряжение и еду.
   — Не так-то просто было отыскать тебя сегодня.
   Ренни бросил рюкзак на землю и раскрыл объятия. В нем не осталось ни малейшего следа жестокости, наглядно проявленной в баре.
   И, несмотря ни на что, Укии было приятно встретиться со старым другом. Он крепко обнял Ренни и похлопал его по спине. Под крепким запахом сигарет, алкоголя и кожи от плаща исходил едва уловимый волчий аромат. Напоминая о положении младшего в Стае, Ренни слегка куснул Укию за ухо.
   — Тебе не следовало приезжать! — горячо прошептал юноша.
   — Как раз следовало. Ты здесь слишком один.
   — Но у меня есть Макс.
   — Щенок, подумай. Если ты ляжешь в больницу со смертельной раной и умрешь, они тут же проведут вскрытие. Вспомни, что было с Дженет Хейз. Они взрезали и выпотрошили ее и сложили все органы по отдельности.
   Укию передернуло: каждая клеточка содрогнулась от такой перспективы.
   — Но Макс меня…
   — Щенок. — Ренни взял Укию за плечи и хорошенько потряс. — Он всего лишь человек. Один выстрел в голову, и его больше не будет.
   Честно говоря, Укия не мог себе представить, что с Максом что-нибудь случится.
   — Тогда почему ты прилетел один?
   — Я оставил Волков следить за твоим маленьким, — ответил Ренни. — Самый близкий отряд — это Дворняги-Демоны, но я доверяю Дегасу, только когда держу его на мушке. У него масса причин ненавидеть меня.
   В сознании Укии возникло одно из воспоминаний Ренни, и он сфокусировал внимание на картинке.
   … На плечи Ренни падал холодный дождь, а он все смотрел на распростертое внизу тело Дегаса, на кровь, вытекающую прямо в грязь. Стоящие вокруг Дворняги и Волки рычали и скалились. Надо навести порядок, а то они перегрызут глотки друг другу…
   — Ты убил его, — проговорил удивленно Укия.
   Воспоминание относилось к 1930 году, когда Ренни и Дегас последний раз вместе вели войну против Онтонгардов.
   В июне этого года Ренни созывал все пять кланов Стаи на битву с Гексом. Более века Стая считала, что Прайм уничтожил базовый корабль Онтонгардов, хотя на самом деле поврежденный корабль приземлился на Марсе, а его команду Прайм погрузил в криогенный сон. У Гекса был ключ, с помощью которого можно было разбудить команду, если предварительно снять защитные щиты с ракеты. И Онтонгарды десятилетиями руководили развитием науки и технологий, чтобы запустить марсоход и использовать его в своих целях.
   С Гексом бились всего четыре клана и едва не проиграли сражение. Марсоход успел опустить защитные щиты корабля, и Гекс воспользовался ключом, но Укия заменил нужную программу на программу самоуничтожения корабля — и вырвал победу из лап врага.
   Именно клан Дворняг-Демонов не принимал участия в битве. Раздумывая над воспоминаниями Ренни, Укия уже не мог понять, было ли отсутствие людей Дегаса чисто случайным или те не приехали нарочно.
   — Случайно, — ответил Ренни. — Тогда на карту было поставлено слишком многое. Если бы Гекс разбудил спящую команду, Земля не смогла бы противостоять завоевателям. Как бы ни была сильна ненависть Дегаса ко мне, он забудет ее, чтобы остановить Гекса.
   Укия недоверчиво на него посмотрел.
   — Запомни, щенок. — Ренни обернул к юноше холодный, как оружейный металл, взгляд. — На самом деле мы с Дегасом практически одно и то же существо.
   — Если вы одно и то же, почему ты убил его?
   — Чтобы преподать урок. Кровь твоего отца позволяет нам оставаться разными, и мы вырастаем по-разному, в зависимости от того, какими были людьми. Дегас в прошлом — это кровожадный пират, жестокий и бесчестный, со стальной силой воли. В качестве Твари он очень успешно расправляется с Онтонгардами — и именно поэтому я не уничтожил его окончательно.
   — Убить Дегаса — несколько экстремальный поступок. Была хоть какая-нибудь польза?
   — Я почувствовал себя лучше. — Ренни по-волчьи оскалился. — И Дегас усвоил своей тупой башкой, что нельзя делать производство Тварей массовым.
   — То есть сработало?
   — Не совсем, — трезво оценил ситуацию Ренни. — Убийство может быть необходимым, но иногда оно превращается в безумную резню. Грань очень тонкая, и те, кто служил в армии или в полиции, чувствуют ее хорошо. Мы делаем только то, что нужно, и не больше. А Дегас часто перегибает палку.
   Ренни кивнул в сторону «Речного истока».
   — Дегас опустошил бы этот бар и убил бы твою бесстрашную подругу только на основании подозрений. Тебе повезло, что это я нашел тебя в июне, а не он.
   Укия мог восстановить воспоминания Ренни о том дне, когда Стая гонялась за юношей, чтобы убить его. И поэтому знал, чем обязан способности Ренни к сочувствию.
   — Дегас пристрелил бы меня.
   — Дегас пристрелил бы любого, кто с тобой когда-нибудь встречался.
   Укия даже подскочил и тут же спросил:
   — Почему же?
   — Ты никогда не задумывался, почему собаки напали на Тварь Гекса, копировавшую тебя? Как они узнали, что это не член семьи и что Гекс хочет причинить вам зло?
   — Нет, — шепотом произнес Укия, боясь услышать правду.
   — Твоя кровь попала в этих псов и изменила их. Они ведь кусались и наверняка проглотили немного твоей крови, да?
   — И они теперь мои Твари?
   — Нет. — Ренни как-то неуютно поежился. — Я точно не знаю, что такое эти собаки. Кровь превратила бы их в Тварей, по крайней мере так должно было произойти с нормальным носителем. Наверное, причина в твоем отце.
   — Думаешь, оттого, что Прайм был сам мутирован, я… я… я — что?
   — Ты производитель. Но мутация твоего отца добавила какие-то неизвестные изменения. Можешь не сомневаться, во всей истории Онтонгарда не было зафиксировано случая, чтобы кровь сама вылезала из тела «хозяина». Первый — когда Гекс пытался сделать Макса твоей Тварью.
   Укию передернуло от воспоминаний о том, как шприц с его собственной кровью входил в вену Максу. Никогда он не испытывал такого отчаяния, как при мысли, что настоящего Макса больше не будет, что его заменит инопланетная издевка.
   Макса спасла только огромная любовь, которую к нему питал Укия. Ни одна клеточка юноши не желала причинить старшему другу вреда, и вместо того, чтобы начать размножаться в теле Макса, кровь собралась в длинную тонкую змею и вылезла наружу.
   — Слава Богу, что тогда все так хорошо кончилось! — вздохнул Укия. — Может быть, я вообще не способен создать Тварь. Может, моя кровь всегда…
   Ренни крепко схватил его за плечи, так что кости чуть не хрустнули.
   — Даже не смей думать так, а то сам поверишь. Раз ты способен вылечиться даже после смертельной раны, значит, ты способен и создать Тварь.
   — Ладно, ладно. Ренни смягчил хватку.
   — А собаки просто умирают и не оставляют мышей.
   — Что вы сделали с собаками моей мамы?
   — Мы убили всего одну.
   — Одну! Мама Джо с ума сойдет!
   — Но окажись кровь псов столь же опасной, как моя, неужели ты скрыл бы это от своей семьи?
   — Нет! Но зачем — же было убивать?
   Ренни равнодушно пожал плечами.
   — Надо идти до конца.
   — Вот черт! Мне надо позвонить ей и все рассказать. Какую именно вы убили?
   Ренни сообщил ему кличку собаки — к счастью, это оказалась не самая любимая. Но все равно мама Джо будет сильно переживать. Она относилась к псам словно к беспризорным детям; собирала их по всей стране, спасая от ужасных приютов и собаколовов. Непроизвольно глаза Укии наполнились слезами, когда он представил печаль мамы Джо.
   — Вот поэтому мы позволили тебе жить. — Как ни старался юноша скрыть волнение, Ренни все равно заметил. — Потому что ты умеешь сопереживать и сочувствовать. У тебя сердце человека, и оно наполнено только самым лучшим.
   — Так как отразилась моя инопланетная кровь на собаках? — Голос Укии выдавал всю внутреннюю горечь.
   — Похоже, они превратились в нечто, весьма похожее на твоих детей, когда они появятся. Вернее сказать, если.
   Укия поморщился. Конечно, у него был Киттаннинг, но малыш представлял собой точную копию отца, за исключением памяти. Юноша видел, как растет сестренка в животе у мамы Лары, лицезрел все радостные таинства, ее окружавшие. Кто будет — мальчик или девочка? Какого цвета волосы? Вопросы продолжились уже и после рождения. Будет Келли высокой? Станет ли хорошо учиться в школе? Кем захочет стать, когда вырастет?
   Если он женится на Индиго, то познать все радости рождения ребенка можно будет только одним путем — придется воспользоваться чужой спермой.
   Ренни поднял Укию за подбородок и заглянул в глаза.
   Может быть, однажды ты станешь настоящим отцом. Гекс умрет. Если мы когда-нибудь полностью уничтожим Гекса, то дети перестанут быть недостижимой мечтой.
   Несколько минут Укия витал в прекрасных грезах, но потом неожиданно его осенило.
   — Значит, из собак, как из моих детей, получатся отличные «хозяева» для Тварей?
   Ренни вздохнул и отвернулся.
   — Ты сделал из пса Тварь? — Юноша схватил его за руку и повернул лицом к себе. — Да, Тварь? Но ты же сказал, что убил его! Он бы пережил вирус, зачем же…
   Через прикосновение Укия уловил вспышку воспоминания: перед ними стояла собака с разумом животного, волчьей натурой и идеалами Стаи во всех помыслах.
   — Мы не могли оставить его в живых, — хрипло проговорил Ренни. — Это как будто постоянно держишь перед собой зеркало и видишь там настоящее чудовище.

ГЛАВА 13

   Суббота. 28 августа 2004 года
   Пендлтон. Орегон
 
   Макс не особенно обрадовался, когда Ренни устроился на полу в гостиничном номере. Наутро детективы собирались съездить на Юбилейное озеро, тем более что Сэм предложила свои услуги в качестве гида. Ренни ничего не сообщил о своих планах, но за завтраком в «Шари» он присоединился к друзьям и своим угрожающим видом испортил рабочий день всем официанткам.
   — Это дело не имеет к Стае никакого отношения. — Макс сосредоточенно наливал в кофе молоко, пока напиток не приобрел ровный бежевый цвет. — Если ты поедешь с нами, то распугаешь всех местных.
   — Я поеду, чтобы следить за щенком. Не могу же я делать это с расстояния тридцати миль.
   — Наверное, мне даже не следует задавать вопрос, почему он зовет Укию щенком, да? — спросила Сэм, и все трое мужчин пристально на нее посмотрели. — Ладно, я так и думала. Почему бы Укии не взять большого, темного и страшного с собой, а мы с Максом поспрашиваем у людей на озере?
   Макс смерил Ренни хмурым взглядом, но под конец вздохнул и кивнул:
   — Пусть. Берем обе машины.
   Стоило им выйти на улицу и оказаться на стоянке, Макс отозвал друга в сторону и проверил наличие маячка.
 
   Если южная трасса от Пендлтона до Укии представляла собой однообразную череду холмов, то во время движения на восток путешественники не скучали. Около Вестона обе машины свернули с ровного шоссе № 11 и принялись карабкаться на гору. Через пять миль перед автомобилистами открылась огромная панорама плато, а еще через пять миль дорогу со всех сторон окружило плотное кольцо гор, откуда не виднелось ни кусочка равнины. Повсюду в небо упирались гигантские сосны, подбиравшиеся почти к самой дороге. Еще через десять миль асфальт неожиданно кончился, и путешественники оказались среди настоящей дикой природы.
   — Я помню Орегон именно таким, — пробормотал Укия.
   — Да, здесь все почти так же, как во время моего первого приезда, — отозвался Ренни, выглядывая из правого окна.
   Укия почувствовал, что старая ищейка высматривает что-то в горах.
   — Что-то потерял?
   — Давно уже. — Ренни не отрывал взгляда от пейзажа за окном. — Корабль-разведчик. В нашей памяти есть один пробел о том, как и где мы приземлились.
   Значит, Прайма ранили, и он уже не смог восстановить воспоминаний.
   — Думаешь, произошло крушение?
   — Прайм постарался бы уничтожить корабль еще до прибытия на Землю. Он сделал все, чтобы посадка стала практически невозможной. Точно, что они сели не на равнине.
   — Уверен?
   Ренни хрипло рассмеялся.
   — Нет. Мы ни в чем не уверены. Сведения перемешаны, многого недостает. Никто ничего толком не знает!
   Макс учил Укию решать разные головоломки. Всегда имей представление о том, что вероятнее всего должно было произойти, а потом смотри, где последовательность нарушилась.
   — Ну, мы знаем, как все должно было быть, — возразил юноша, ворочая мозгами. — Гексадецималы — то есть все шесть Гексов — должны были обследовать место посадки базового корабля. Узнать про географические аномалии в этом районе. Принять меры предосторожности против местных форм жизни. — В голове Укии сохранился список приказов. — Прайму удалось войти в состав команды. — В те времена Онтонгарды еще не защищались от внутренних врагов, потому что, по сути, являлись единым существом. Сложно себе представить, что, например, нога нападает на остальное тело. — Мы помним, как разведчик подлетал к Земле, и знаем, что у них появились проблемы, потому что на корабле остались только двое — Прайм и Гекс.
   Ренни одобрительно помычал.
   — И Прайм отвлек Гекса, велев ему притащить какое-нибудь местное живое существо для запуска программы размножения.
   Укия зарделся.
   — Откуда я и появился.
   Ренни почесал нос и принялся размышлять вслух:
   — Гексу нужно было подвести марсоход к базовому кораблю на семьсот футов, чтобы снять защитное поле. Но, учитывая возможности человеческих технологий, чтобы посадить марсоход так точно, Гексу пришлось бы подавать сигналы с базового корабля. А это можно осуществить, только находясь на борту.
   — Базовый корабль стоит в целости и сохранности на Марсе, — продолжил Укия логическую цепочку. — Гекс должен был улететь с Земли на разведчике, если бы он не совсем разрушился.
   — Но вместо этого Гекс принялся размножаться.
   — Значит, из-за серьезных повреждений он отказался от идеи быстрого завоевания.
   — В результате остается вопрос: где корабль-разведчик? — Ренни не спускал глаз с горных пиков. — Мы не нашли ни единого следа. Они собирались приземлиться на равнине между Водопадными и Синими горами, но, видимо, промахнулись. Они должны были рухнуть куда-нибудь около реки, которая потом размыла место посадки. Или упали в горы. Самое раннее воспоминание Прайма о Земле — это горы, но какие?
   — И Койот не знает?
   Ренни рассмеялся.
   — Не знает и не желает знать. Несмотря на века в человеческом теле, в нем куда больше осталось от волка. Для него важно только сейчас. Он даже не может сказать, когда Прайм сделал из него Тварь. Бессчетные дни он провел в облике волка, хотя и принадлежащего Стае, и только потом начал превращаться в человека. Потом он жил с местными индейцами, по большей части с племенем нез перс, они-то и назвали его Койотом. Он помнит Льюиса и Кларка, которые проходили через Орегон в 1805 году. Это наша самая ранняя точная дата.
   — Кто это такие?
   Ренни мрачно посмотрел на юношу.
   — Подумай немного, щенок.
   Так тот и поступил, и уже через секунду воспоминания Ренни подсказали, что это белые первопроходцы, которые осмелились дойти до Западного побережья. Еще Укия узнал, что, будучи мальчишкой, Ренни избрал именно этих путешественников за образец героизма.
   — То есть я родился до 1805-го.
   Он взглянул на друга. Детство самого Ренни прошло в 1840-х годах, незадолго до Гражданской войны. Когда Койот нашел его умирающим на поле сражения, Ренни было немного за двадцать. С тех пор вожак Стаи повзрослел всего лет на десять и превратился в настоящего мужчину, а вот Укия по-прежнему казался всего лишь мальчишкой.
   — Да, щенок, ты старше меня.
   Какая странная у меня жизнь, подумалось Укии. Ренни рассмеялся.
 
   Первая машина с Максом и Сэм повернула к Юбилейному озеру, а вторая под руководством Ренни покатила дальше. Вскоре путешественники выехали на лесную дорогу № 93, такую же грязную и узкую, но в конце нее, мили через три, виднелась стоянка.
   Первый раз в жизни Укия работал с человеком, который видел и чувствовал все то же, что и он сам. Ренни обнаружил, где девушки припарковали «фольксваген» Крэйнака, и, словно две ищейки, друзья побежали по следу студенток. Когда те разделились, Ренни пошел за Розой, а Укия — за Алисией.
   Судя по неторопливой походке и хаотичному движению, девушки точно не знали своей цели.
   — Что именно они искали?
   — Думаю, дыру в земле, — ответил Укия.
   — Размером с кротовую нору? Или больше?
   Укия остановился на скалистом уступе.
   — Больше. — Он наклонился, чтобы рассмотреть перед собой участок разрытой земли. — Что-то в этом роде.
   Ренни тут же оказался рядом и присвистнул от удивления.
   Укия сел на корточки, взял в руку гальку и бросил ее в дыру. Это место очень походило на место падения корабля. И Онтонгарды, и Стая прочесали Орегон, Вашингтон и Айдахо и, конечно, не могли не заметить такой достопримечательности.
   — Я впервые увидел эту дыру, — пробормотал Ренни, читая мысли Укии, — когда в последний раз разъезжал по горам на лошади. Сюда было не так-то легко добраться.
   Да и сейчас не всякий проедет по грязной дороге между ям и колдобин, но все-таки вряд ли инопланетный корабль упал так, чтобы до него могли добраться две девушки-студентки из Пенсильвании. И все же…
   — Ты действительно думаешь, что это разведчик? — Укия поднял камень размером с кулак и послал его вслед за галькой.
   — Может быть.
   — А как это проверить?
   — По мне, так пускай он останется похоронен и забыт, — сказал Ренни. — Это куда проще, чем выкопать корабль и охранять его потом от Онтонгардов и людей.
   Укия удивленно посмотрел на друга.
   — Зачем же тогда его искать?
   — Чтобы убедиться, что его не нашли враги.
   Юношу пробрала дрожь при мысли, что инопланетяне получили доступ к кораблю — ко всему запасу оружия и техники.
   — Думаешь, именно поэтому Онтонгарды продолжают приезжать в Пендлтон? Они знают, где корабль?
   — Честно говоря, вряд ли. Иначе Гекс сосредоточился бы на ремонте разведчика и не стал бы возиться с марсоходом.
   Укия нахмурился.
   — При использовании марсохода всю работу делали люди, а вот если ремонтировать разведчик, то пришлось бы тщательно скрывать это — и не только от Стаи.
   Долгое время Ренни молча размышлял, уставившись на большой завал, под которым мог находиться корабль. Укия чувствовал, как сознание Ренни анализирует долгие годы войны: операции и контроперации, замыслы и диверсии. Привычка Прайма внедрять свой план в глобальные действия была свойственна всем Онтонгардам и происходила от их способности думать о нескольких вещах сразу. К счастью, после восстания Прайма у Гекса появились параноидальные страхи, и он не доверял ни одной рожденной на Земле Твари. И все же из-за своего огромного количества они становились угрожающей силой.
   Раньше Стая попросту уничтожала все, что имело запах Гекса, даже не пытаясь постичь законы вражеской логики. А теперь Ренни пытался решить задачку посерьезнее.
   После долгих раздумий Ренни тихо проговорил:
   — Гексу нужен был ты. Будь у него корабль, он починил бы овипозитор и делал бы новых производителей. Он не искал бы тебя, если бы имел надежду создать хоть одного нового производителя. Я имел дело с Тварями Гекса и знаю, что он скорее отрежет и сожжет себе руку, чем оставит в живых что-нибудь, принадлежащее Прайму. И ты, единокровный сын Прайма, ему нужен только потому, что у него нет другого выхода.