Страница:
Подобравшись ближе, Волчонок понял, что его соседу тоже делали инъекцию, но его организм боролся с вторжением чужеродного вируса, поэтому трансформация задержалась. Впрочем, эту битву ему все равно выиграть не удастся, рано или поздно сдаться придется. Мальчик ощутил приступ вины — если бы он сразу рассказал большому мужчине правду о них, тот мог бы сопротивляться куда дольше и не дал бы забрать себя в вечное рабство. А так он страшно обрадовался, когда увидел ее, и пошел на смерть по собственному желанию, ничего не зная о своей горькой участи. Мальчик напряг все свои силы, чтобы освободить друга.
Большой мужчина взял его за подбородок и стал рассматривать его рану в голове, затем развернул и стал изучать ее с другой стороны. В голосе его появились гневные нотки, а Волчонок тем временем пытался разобраться с путами человека. Металлическое кольцо так плотно сжимало запястье, что оттуда чуть не текла кровь. Так что ему не поможешь, даже если сломать руку. Второе кольцо также болталось вокруг столба, позволяя ему вставать или ложиться.
Мужчина поймал мальчика, суровым взглядом заставил его утихомириться и в течение нескольких минут говорил — этих слов Волчонок так и не понял, но запомнил навсегда. Высокий человек встал, открыл окно и подставил мальчику плечи, чтобы тот вылез.
Спасти их не было никакой возможности, но все равно оставлять их там было очень неправильно.
Следующий после стрельбы день
Горы
Волчонок очень замерз и оголодал. Он шел дальше. Пил воду из горных ручьев, ел грибы, лишайники с ветвей и стволов сосен, перезревшие ягоды бузины и черники. Еды хватало, чтобы двигаться, но ему по-прежнему было холодно, а раны не залечивались.
Ночью он шел по звездам, названия которых уже не помнил. Его преследовали — он чувствовал их рядом с момента побега из домика. Он не мог определить, сколько их, в каком они виде. Так же и они шли по его следу, ведомые слабым следом родственной природы. Но у них не было ни знаний Стаи, ни опыта или умений Волчонка. Они не могли охотиться за невидимой добычей, и ночь прятала мальчика под своим темным покровом.
Подступал рассвет, и погоня становилась опасней. Крики ворон приближались. Когда он наклонился над ручьем, чтобы попить воды, показалась первая птица.
С мягким шорохом крыльев черная тварь приземлилась на соседнее дерево. Они смотрели друг на друга — Волчонок с ужасом, а ворона — с жадностью. В черных глазах птицы совсем не было зрачков, как у него, когда он много-много дней назад пытался убить мальчика.
Мысль эта заставила Волчонка действовать. Он подобрал выглаженный водой камень и запустил им во врага, совершенно не надеясь попасть. Наверное, именно поэтому снаряд настиг свою жертву, которая также не верила в успех противника и рассчитывала на собственную неприкосновенность. Неожиданно камень проломил грудную клетку вороны, во все стороны полетели куски мяса и сломанные перья, и маленькое тельце камнем рухнуло вниз.
Движимый слепым голодом Волчонок прыгнул вперед и попытался поймать добычу. Горячее свежее мясо! Он уже почти вцепился в тушку зубами, но тут вспомнил того, кто пригвоздил его к стене, и с отвращением отбросил ворону. Он не смог бы съесть ее — это ведь была не настоящая птица. Несмотря на теперешнюю форму, это был человек. Птица содрогнулась, когда клетки попытались излечить повреждения. Волчонок зарычал, схватил тельце и бросил его в речной поток. Вот тебе! Будь теперь лягушками! Будь рыбой! Будь мальками! Оставь его в покое!
Откуда-то из тени появилась небольшая речная форель, которая направлялась к останкам птицы. Глаза мальчика расширились при виде долгожданной добычи, и он мгновенно выудил рыбину, в который раз поблагодарив семидесятилетний опыт жизни в лесу.
Они все приближались, и Волчонок побежал снова, вгрызаясь в свежую рыбью плоть и наслаждаясь вкусом.
Они загоняли его в угол.
Он бежал по склону холма, который неожиданно закончился крутым обрывом. Но мальчик успел схватиться за дерево и крепко к нему прижаться, стараясь отдышаться. Деревья росли на самом краю и закрывали пропасть; корни их вгрызались в камень, а ветви шумели прямо над пустотой. Насколько он помнил, обрыв этот тянулся с севера на юг на несколько миль, а внизу, на дне, текла порожистая речка, каменистая, чистая и холодная.
Вместе с лучами восходящего солнца Волчонок чувствовал за спиной их приближение. Он не смог бы в нынешнем состоянии спуститься с крутого склона и не повредить себе ничего. Если он упадет и умрет, тогда они его схватят, более того, он даже не может позволить себе еще одну рану, тогда сил не хватит, чтобы поддерживать такую скорость.
Волчонок чувствовал их приближение, но не мог понять, сколько их и как они выглядят. Если его преследуют только вороны, то с этими тварями справиться не так уж и сложно. Он вспомнил свою первую жертву и весело улыбнулся.
Оно вороной не было. Оно оказалось высоким светловолосым полицейским. Его форма была в нескольких местах пробита пулями, то есть оно уже окончательно перестало притворяться человеком. В руке оно держало пистолет, направленный мальчику прямо в грудь. Зрелище это тут же напомнило ему момент его смерти от такого же точно оружия.
Волчонок рванулся куда-то в сторону, оно последовало за ним, похожее на большого медленного медведя. Он бежал вдоль обрыва и все время чувствовал, как они движутся в чаще, даже не пытаясь загнать его в ловушку. Почему? Они уже почти поймали свою добычу!
Неожиданно ему пришло в голову, что они не знают здешних мест, и тут же выработался новый план. Он вспомнил, как однажды в этих же местах удирал от гризли, но тут же оборвал свои мысли, чтобы не подсказать преследователю.
Он повернул к востоку, обогнул холм и ни разу не подумал о том, что ждет впереди. Оно повернуло и направилось следом, и благодаря его длинным ногам и быстрой походке разрыв между ними уменьшался.
Неожиданно впереди открылась зияющая пропасть. Он побежал прямо к обрыву, прыгнул…
… и схватился за ветку дерева. Ветка качнулась еще дальше в пустоту, а потом прижалась к стволу.
Как он и рассчитывал, оно повторило действия медведя гризли много лет назад. Слишком поздно оно поняло, что упадет. Одна его часть попыталась затормозить перед обрывом, другая — схватиться за ветку, а третья свернуть к дереву. Но ни одна попытка успехом не увенчалась — и тело оказалось в полете. Раздался протяжный яростный крик, и в качестве заключительного аккорда громкий плюх воды.
Этот случай лишний раз доказал преимущества бытия цельной личностью.
А Волчонок спрыгнул с дерева и побежал дальше.
Второй день после стрельбы
Горы
На следующее утро он услышал, как свистит Макс. Уже долгое время он не ощущал их позади. Свист пронзил его существо словно стрела, заставил остановиться на месте; Волчонок разрывался между желанием сбежать прочь, подальше от жестокого мира, где он никому не доверял, и оказаться рядом с тем, кого единственного он мог назвать своим другом.
В конце концов он выбрался из чащи и стал спускаться к дороге, на которой стояла машина и ждал Макс. Тут-то его окончательно покинула вся храбрость. Метрах в десяти от машины мальчик опустился на четвереньки, не решаясь ни ступить вперед, ни ретироваться.
Через мгновение Макс демонстративно вытащил весь свой арсенал и сложил его на капот, затем вытащил с заднего сиденья большую сумку и извлек на свет Божий поджаренного цыпленка, чей соблазнительный запах мгновенно распространился вокруг.
Медленно-медленно Макс подходил ближе, держа приманку на вытянутой руке и всем своим видом выражая мирные намерения. Волчонок осторожно подобрался ближе, недоверчиво принюхиваясь: но от человека исходил знакомый надежный запах без малейшей примеси их вони. А цыпленок был так хорошо прожарен, у него такое нежное белое мясо и чудесная хрусткая корочка…
Волчонок подполз совсем близко и вытянул руку. Макс сел на корточки, а мальчик ощупывал его ладонь. Наконец, полностью убедившись, что друг настоящий, Волчонок выхватил птицу и впился зубами в мясо. Глаза его зажмурились от наслаждения, он мягко урчал, отдирая нежную плоть, разгрызал кости, высасывал мозг. Цыпленок, казавшийся таким большим, через пару минут превратился в горстку старательно обглоданных белых косточек. Мальчик вылизал жирную фольгу, но желудок по-прежнему оставался неприятно пустым.
Макс тихо что-то проговорил и поманил Волчонка.
— Пошли.
Тот облизал сальные пальцы и изобразил на языке жестов вопрос.
— А еда?
— Еда, — утвердительно ответил Макс и хотел было положить мальчику руку на плечо, но тот отшатнулся. — Иди за мной.
На обочине грязной дороги стояла арендованная машина, а на панели управления тихонько мигал огонек, показывая местоположение Волчонка.
Еще один цыпленок, коробка шоколадных батончиков, пластиковый стакан с арахисовым маслом, буханка хлеба, галлон шоколадного молока и в завершение трапезы кусок вяленого мяса; только после этого мальчик забрался на заднее сиденье, свернулся клубочком под шерстяным одеялом и забылся тревожным сном. Его пугали запахи бензина, железа, шин, ночные звуки, но рядом спокойно дышал Макс, убеждая друга, что все в порядке.
Пятница. 3 сентября 2004 года
Голубые горы. Восточный Орегон
Он попал в ловушку! Как ни старайся, все равно отсюда не выбраться!
Укия рывком вскочил и оказался в темноте.
Он спал, свернувшись в плотный комок, как научился у волков. В груди его зарождалось глухое ворчание, но тут он узнал потолок в домике Сэм. На первом этаже горела одна лампочка, и ее тусклый свет придавал предметам в комнате таинственные очертания.
Внимание его привлек тихий звук: неподалеку на ночном столике находилась старомодная железная клетка, в которой сидела мышка. Зверек изо всех сил старался открыть тугую дверцу и пробраться к хозяину.
Укия встал и щелкнул замочком, мышь тут же вскарабкалась по руке и спряталась в длинных черных волосах. Она принесла с собой образ Ренни на мотоцикле, который едет к Дегасу и Дворнягам-Демонам. При мысли о Дегасе Укия недовольно зарычал.
Ренни хотел, чтобы Укии здесь уже не было к моменту, когда он вернется с Дегасом. Сколько времени прошло с тех пор, как в него стреляли? Укия сидел на огромной кровати и пытался сосчитать прошедшие дни.
Это было ночью — но вот какой именно? Алисия стреляла в него рано утром в среду. Весь день он был мертв и проснулся, когда в горах наступили сумерки. Или он умер больше чем на один день? Нет, вряд ли. У Онтонгардов было три пленника, и они наверняка вкололи им вакцину сразу же, чтобы превратить опасных врагов в послушных Тварей. Крэйнак практически еще не пострадал, а Зоя находилась на первой стадии изменений. Значит, Алисия стреляла в него совсем недавно. Тут он окунулся в поток воспоминаний.
Сбоку от него лежала Зоя и изо всех сил сопротивлялась памяти инопланетян, которая окружала девочку со всех сторон, пытаясь уничтожить ее личность.
— Нет, это не я! Я этого не помню! Со много такого не было! Почему так просто вспомнить не свою жизнь ?
— Укия? О Боже, малыш, я думал, ты умер. Что, черт подери, происходит ? — Крэйнак взял парня за подбородок и, не веря своим глазам, смотрел на его голову. — Вот дерьмо, малыш. Ты вообще понимаешь, что я говорю? Что эти сволочи сделали с Алисией? Они свернули ей крышу — она даже не моргнула, когда стреляла в тебя!
Укия попытался освободить Крэйнака, совершенно не понимая, что говорит этот человек.
— Нет, нет, нет. — Крэйнак схватил его за плечи и взглядом заставил утихомириться. — Пускай у тебя жизней больше, чем у кошки, но на эту поездку ты израсходовал уже три штуки. Это я втянул тебя, так что сейчас ты сваливаешь из этого бедлама — и без меня. Ты найдешь там помощь и приведешь ее к нам, если сможешь.
И он убежал, оставив их у врага, и даже не оглянулся назад.
На лестнице послышались шаги. Укия скатился с кровати на деревянный пол и затаился. Посетитель остановился на последней ступеньке и проговорил знакомым Максовым голосом:
— Укия?
Укия приподнял голову над краем кровати. Его партнер присел на корточки так, чтобы глаза их оказались на одном уровне, и тихо прошептал:
— Все в порядке, сынок. Это всего лишь я. Ты в безопасности.
Укия больше не мог сдерживаться. Он катался по полу, трясясь и рыдая; его переполняли страх и презрение к самому себе. Он оставил лучшего друга Макса беспомощно умирать!
— Все хорошо, все хорошо, — повторял старший детектив, не на шутку встревоженный поведением партнера.
Он крепко обнял Укию, словно опасаясь, что тот вздумает сбежать.
— Я… я… бросил Крэйнака, — всхлипывал Укия. — Он велел мне уходить, и я просто бросил его там. Я сбежал, а он остался.
Макс, казалось, не понимал, в чем дело. Он еще крепче обхватил друга.
— Ох, слава Богу!
— Я бросил Крэйнака и Зою!
— Эй, эй! Ты сделал все, что мог, то есть сбежал из лап Онтонгардов. Ты не растерял там мышей?
Укия прислушался к ощущениям собственного тела.
— Нет, все на месте.
— Вот и отлично. Что было с Крэйнаком и Зоей, когда ты ушел?
Лицо его исказилось, как будто он не хотел ни задавать этот вопрос, ни тем более слышать ответ.
— Оставались живыми, хотя и слабыми. Их обоих инфицировали.
Макс глубоко вздохнул.
— Я так и думал, что этим все закончится. Укия, ты поступил правильно. Ты все равно ничего не мог для них сделать. — Он взъерошил черные волосы друга. — Одевайся, малыш. Нам надо сесть на самолет. Хотя теперь они наверняка станут спрашивать, зачем я покупаю билеты и не улетаю.
— Мы уезжаем?
Макс достал стопку одежды. Укии пришлось изрядно потрудиться, чтобы правильно натянуть на себя все эти вещи. Он не узнавал ни рубашку, ни штаны, как будто короткая пробежка по лесу в качестве Волчонка смыла с него все следы цивилизации.
— Чем скорее нас не будет в Орегоне, тем лучше. — Макс принялся мерить комнатку длинными шагами; он чуть было не задевал потолок головой. — Факт похищения тебя, Крэйнака и Зои помещен в газеты. Все это становится слишком известным. Не знаю, как мы объясним твой отлет — ты ведь по-прежнему находишься в розыске. Но по мне, так лучше разбираться с этим из Питтсбурга, чем из Пендлтона.
Укия прокрутил в памяти последние мгновения; вспомнил затемненный коридор, освещенную солнцем стоянку и яркую огненную вспышку, сверкнувшую прямо ему в лицо. Где-то на заднем плане он уловил голос Сэм.
— Сэм?
— Я не знал, смогу ли я добыть тебя обратно, — тихо начал Макс. — Так что ничего ей не сказал. Дал ей тысячу наличными и отправил в Питтсбург в фургоне Крэйнака. — На лице его появилась самодовольная усмешка. — Ее ждет сюрприз.
— Будь я обычным человеком, мне пришлось бы нелегко во время этой поездки, — пробормотал Укия, потирая простреленный висок. Кость до сих пор слегка побаливала. — Странно, что она уехала. Я думал, она будет ждать до конца.
— Ну, я уверил ее, что улетаю на самолете вчера, но только потому, что она должна оказаться в Питтсбурге в воскресенье.
Укия задумался на краткое мгновение. Сэм уехала, так как таким образом хотела обеспечить Максу безопасность. А Макс притворился, что улетает, с одной только целью — защитить Сэм. Как-то все это слишком запутанно!
— И она уехала сегодня утром?
Макс кивнул.
— Сегодня она собиралась добраться до Солт-Лейк-Сити.
— Она очень расстроится, когда окажется в Питтсбурге.
— Предпочту видеть ее расстроенной, но живой, чем мертвой и веселой. Меня беспокоит только одно: после больницы я ни разу не видел Ренни.
— Он хотел найти Дегаса и Дворняг-Демонов.
— Дегаса? Этого что-то новенькое, — проговорил Макс после нескольких секунд молчания.
— Дворняги не принимали участия в июньской битве. Ренни опасается, что Дегас убьет меня.
— Ренни опасается? Да, все милее и милее. — Макс наклонил голову, словно прислушиваясь. — Это случайно не машина?
Укия различил знакомое рычание мотора.
— Фургон Крэйнака.
— Черт бы подрал эту женщину!
Макс развернулся и кубарем скатился с лестницы. На улице блеснули фары, но через секунду их выключили, и двор погрузился в еще более плотную темноту. Со стуком распахнулась кухонная дверь, и практически сразу же хлопнула дверца фургона.
— Что ты здесь делаешь? — заорал Макс посреди ночи. — Я же дал тебе денег на дорогу до Питтсбурга.
— Что я здесь делаю? — проорала Сэм в ответ, хотя они находились всего в паре шагов друг от друга. — Ты отсылаешь меня прочь, когда здесь происходит настоящая охота, врываешься в мой дом и к тому же лжешь мне! Ты сказал, что полетишь в Питтсбург! Я остановилась в Айдахо, позвонила в Портленд — знаешь, сколько мне пришлось потратить двадцатипятицентовиков, — и мне сказали, что ты так и не сел в этот сраный самолет!
— Я сяду в него! Сегодня же! Я просто хотел, чтобы ты была подальше от этого долбаного стрельбища!
— Ну да, конечно! Я не Красная Шапочка! Я частный детектив с лицензией — и не из самых плохих! Как ты посмел послать меня, а сам тут играешь в Рембо?
— Я не Рембо, а ты и вправду не Красная Шапочка. Если хочешь, отвези меня в аэропорт и проследи, чтобы я сел в этот гребаный самолет, если не веришь мне. Но мне нужно было, чтобы ты не болталась здесь, когда дерьмо полетит по все стороны.
Сэм неожиданно рассмеялась, как будто последнее замечание Макса лишило ее былой непреклонности.
— Если по-твоему мы еще не купаемся в нем по уши, то не хотелось бы мне узнать, что ты понимаешь под неприятностями.
Макс тоже усмехнулся, но тут же снова стал серьезным.
— Прости меня, Сэм. Не надо было тебе врать. Но я не вынес бы, если бы потерял вас обоих.
В этот момент Укия вышел на порог и увидел, как Сэм подошла к Максу и крепко к нему прижалась. Губы их слились в жадном, если не сказать яростном поцелуе. Укия почувствовал себя так, словно он подсматривал что-то запретное, и почел за лучшее удалиться. Но в этот момент Сэм заметила его и резко вырвалась из объятий Макса.
Старший детектив мгновенно развернулся, вытащил пистолет, но тут же расслабился, увидев Укию.
— Я посадил на него маячок, — объяснил Макс ошарашенной Сэм; из груди молодой женщины вырвалось нечто, похожее на всхлип. — Из-за того, что рядом ошивался Ренни, а у него странные привычки. Я и остался тут, чтобы выследить малыша.
Сэм что-то пробормотала и медленно, как лунатик, направилась к Укии. Она попыталась наклонить его голову, но тот отшатнулся с легким рычанием.
— Спокойнее, — тихо проговорил Макс из-за спины Сэм. — Ему пришлось многое пережить. Так что не торопись.
На этот раз она протянула одну руку, и Укия смиренно перенес прикосновение. Сэм ощупывала висок юноши, на котором не осталось даже маленького шрама.
— Но она стреляла в него. Я видела своими собственными глазами. Вот уже два дня у меня перед глазами стоит этот момент. Она в него выстрелила.
Укия почувствовал, что ему просто необходимо сказать хоть слово.
— Именно. Но я быстро выздоравливаю.
— Я не знал, смогу ли найти его, — тихо проговорил Макс. — И если да, то в каком он будет состоянии.
— Ты не человек, так ведь? — прошептала Сэм.
— Моя мать была из Брыкающихся Оленей.
— Ты что, будешь мне вешать на уши лапшу про это индейское колдовство? — разозлилась Сэм.
— Нет.
Укия чуть не плакал от обиды и собственной беспомощности.
— Сэм. — Макс заметил, что дело худо. — То, что я сказал тебе раньше, это чистая правда. Он действительно хороший мальчик. Он не хотел быть таким.
Сэм обратила внимание, что Укия расстроен, и спрятала свое недовольство.
— Все нормально, малыш. Просто на меня слишком много свалилось за последние несколько дней. — Она еще раз внимательно на него посмотрела. — А Ренни Шоу такой же, как ты, да? И поэтому он совершенно не беспокоится, когда ему к виску приставляют пушку, да?
— Примерно, — кивнул Укия.
— А Брыкающиеся Олени? Об их силе и выносливости ходят легенды.
— Они только совсем чуть-чуть как я, самую малость.
Укия взглянул на Макса.
Тот объяснил принцип действия вирусной трансформации: как только в организм попадает определенная инфекция, он становится неуничтожим.
— Существуют два типа вируса. У Ренни присутствует вирус Стаи, который делает его только слегка асоциальным. А вирус Онтонгардов превращает людей в маньяков-убийц. Квин, Броди, Алисия, а теперь еще Зоя с Крэйнаком заражены вторым типом.
Сэм посмотрела на Укию.
— Но малыш какой-то особенный. Поэтому когда ты понял, что здесь происходит, то попытался как можно скорее вытащить его из штата.
Макс объяснил, в чем состоит уникальность Укии, а также чем грозит его похищение.
— Поскольку сначала мама Укии родила его, а потом уже на свет появились предки Брыкающихся Оленей, весь род ощутил на себе определенное влияние. Из таких людей получаются первоклассные хозяева для вируса.
У Сэм перехватило дыхание.
— О Боже мой, Джаред!
— Что Джаред? — накинулся на нее Укия.
Сэм повернулась к Максу и даже не смотрела на Укию, словно опасаясь, что тот не выдержит ужасных новостей.
— Когда я выяснила, что тебя на самолете нет, я позвонила в полицейский участок, чтобы у Джареда узнать, где ты. Но там ответили, что шериф исчез. Он вызвал подкрепление, но когда они прибыли, там была уже только пустая машина.
— Нет! — Единственный человеческий звук, который Укия издал за последние тридцать секунд.
Макс схватил друга за плечи.
— Спокойно, спокойно. — Затем он мягко обратился к Сэм: — Когда это было?
— Часа четыре назад.
Молодой женщине очень хотелось как-то помочь Укии, но он сейчас был готов укусить за руку любого, кто сунется ближе, чем на метр.
Макс еще крепче сжал Укию.
— Слишком давно. Его уже не найти.
— Нет, — проворчал Укия сквозь сжатые зубы.
Он не мог убежать и бросить в беде тех, кого любил. Если бы он не пошел за Максом и Индиго, когда их схватили Онтонгарды, у него бы теперь не было ни возлюбленной, ни друга. Значит, надо идти.
Макс хорошенько встряхнул юношу.
— Укия, ты не пойдешь за ним. В Питтсбурге тебя ждет Стая.
— Нет. — Он упрямо наклонил голову.
— Малыш, если ты убежишь, тебе придется столкнуться с Алисией. Ты думаешь, можно убить ее и Крэйнака, чтобы спасти Джареда?
Эта мысль остановила Укию. Он с трудом мог убивать Онтонгардов с совершенно чужими лицами, даже чтобы спасти Индиго. Его выворачивало всякий раз, когда он спускал курок, и приходилось напоминать себе, что это уже давно не люди.
Но выстрелить в пришельца в теле Алисии он все равно не сможет. Пускай каждая клетка уже не принадлежит ей, пускай этот монстр оживет после любого повреждения и начнет убивать всех, кого он любил, — Укия все равно не смог бы убить это чудовище.
Он обессилел и навалился на Макса.
— Макс, что нам делать?
— Мы все равно ничего не можем. — Он слегка обнял юношу и поставил его на ноги. — Поехали домой.
Макс отпустил Укию. Тот сделал пару шагов и краем глаза уловил какое-то движение в лесной чаще, но уже через секунду повалился на землю под тяжестью чьего-то тела.
ГЛАВА 18
Большой мужчина взял его за подбородок и стал рассматривать его рану в голове, затем развернул и стал изучать ее с другой стороны. В голосе его появились гневные нотки, а Волчонок тем временем пытался разобраться с путами человека. Металлическое кольцо так плотно сжимало запястье, что оттуда чуть не текла кровь. Так что ему не поможешь, даже если сломать руку. Второе кольцо также болталось вокруг столба, позволяя ему вставать или ложиться.
Мужчина поймал мальчика, суровым взглядом заставил его утихомириться и в течение нескольких минут говорил — этих слов Волчонок так и не понял, но запомнил навсегда. Высокий человек встал, открыл окно и подставил мальчику плечи, чтобы тот вылез.
Спасти их не было никакой возможности, но все равно оставлять их там было очень неправильно.
Следующий после стрельбы день
Горы
Волчонок очень замерз и оголодал. Он шел дальше. Пил воду из горных ручьев, ел грибы, лишайники с ветвей и стволов сосен, перезревшие ягоды бузины и черники. Еды хватало, чтобы двигаться, но ему по-прежнему было холодно, а раны не залечивались.
Ночью он шел по звездам, названия которых уже не помнил. Его преследовали — он чувствовал их рядом с момента побега из домика. Он не мог определить, сколько их, в каком они виде. Так же и они шли по его следу, ведомые слабым следом родственной природы. Но у них не было ни знаний Стаи, ни опыта или умений Волчонка. Они не могли охотиться за невидимой добычей, и ночь прятала мальчика под своим темным покровом.
Подступал рассвет, и погоня становилась опасней. Крики ворон приближались. Когда он наклонился над ручьем, чтобы попить воды, показалась первая птица.
С мягким шорохом крыльев черная тварь приземлилась на соседнее дерево. Они смотрели друг на друга — Волчонок с ужасом, а ворона — с жадностью. В черных глазах птицы совсем не было зрачков, как у него, когда он много-много дней назад пытался убить мальчика.
Мысль эта заставила Волчонка действовать. Он подобрал выглаженный водой камень и запустил им во врага, совершенно не надеясь попасть. Наверное, именно поэтому снаряд настиг свою жертву, которая также не верила в успех противника и рассчитывала на собственную неприкосновенность. Неожиданно камень проломил грудную клетку вороны, во все стороны полетели куски мяса и сломанные перья, и маленькое тельце камнем рухнуло вниз.
Движимый слепым голодом Волчонок прыгнул вперед и попытался поймать добычу. Горячее свежее мясо! Он уже почти вцепился в тушку зубами, но тут вспомнил того, кто пригвоздил его к стене, и с отвращением отбросил ворону. Он не смог бы съесть ее — это ведь была не настоящая птица. Несмотря на теперешнюю форму, это был человек. Птица содрогнулась, когда клетки попытались излечить повреждения. Волчонок зарычал, схватил тельце и бросил его в речной поток. Вот тебе! Будь теперь лягушками! Будь рыбой! Будь мальками! Оставь его в покое!
Откуда-то из тени появилась небольшая речная форель, которая направлялась к останкам птицы. Глаза мальчика расширились при виде долгожданной добычи, и он мгновенно выудил рыбину, в который раз поблагодарив семидесятилетний опыт жизни в лесу.
Они все приближались, и Волчонок побежал снова, вгрызаясь в свежую рыбью плоть и наслаждаясь вкусом.
Они загоняли его в угол.
Он бежал по склону холма, который неожиданно закончился крутым обрывом. Но мальчик успел схватиться за дерево и крепко к нему прижаться, стараясь отдышаться. Деревья росли на самом краю и закрывали пропасть; корни их вгрызались в камень, а ветви шумели прямо над пустотой. Насколько он помнил, обрыв этот тянулся с севера на юг на несколько миль, а внизу, на дне, текла порожистая речка, каменистая, чистая и холодная.
Вместе с лучами восходящего солнца Волчонок чувствовал за спиной их приближение. Он не смог бы в нынешнем состоянии спуститься с крутого склона и не повредить себе ничего. Если он упадет и умрет, тогда они его схватят, более того, он даже не может позволить себе еще одну рану, тогда сил не хватит, чтобы поддерживать такую скорость.
Волчонок чувствовал их приближение, но не мог понять, сколько их и как они выглядят. Если его преследуют только вороны, то с этими тварями справиться не так уж и сложно. Он вспомнил свою первую жертву и весело улыбнулся.
Оно вороной не было. Оно оказалось высоким светловолосым полицейским. Его форма была в нескольких местах пробита пулями, то есть оно уже окончательно перестало притворяться человеком. В руке оно держало пистолет, направленный мальчику прямо в грудь. Зрелище это тут же напомнило ему момент его смерти от такого же точно оружия.
Волчонок рванулся куда-то в сторону, оно последовало за ним, похожее на большого медленного медведя. Он бежал вдоль обрыва и все время чувствовал, как они движутся в чаще, даже не пытаясь загнать его в ловушку. Почему? Они уже почти поймали свою добычу!
Неожиданно ему пришло в голову, что они не знают здешних мест, и тут же выработался новый план. Он вспомнил, как однажды в этих же местах удирал от гризли, но тут же оборвал свои мысли, чтобы не подсказать преследователю.
Он повернул к востоку, обогнул холм и ни разу не подумал о том, что ждет впереди. Оно повернуло и направилось следом, и благодаря его длинным ногам и быстрой походке разрыв между ними уменьшался.
Неожиданно впереди открылась зияющая пропасть. Он побежал прямо к обрыву, прыгнул…
… и схватился за ветку дерева. Ветка качнулась еще дальше в пустоту, а потом прижалась к стволу.
Как он и рассчитывал, оно повторило действия медведя гризли много лет назад. Слишком поздно оно поняло, что упадет. Одна его часть попыталась затормозить перед обрывом, другая — схватиться за ветку, а третья свернуть к дереву. Но ни одна попытка успехом не увенчалась — и тело оказалось в полете. Раздался протяжный яростный крик, и в качестве заключительного аккорда громкий плюх воды.
Этот случай лишний раз доказал преимущества бытия цельной личностью.
А Волчонок спрыгнул с дерева и побежал дальше.
Второй день после стрельбы
Горы
На следующее утро он услышал, как свистит Макс. Уже долгое время он не ощущал их позади. Свист пронзил его существо словно стрела, заставил остановиться на месте; Волчонок разрывался между желанием сбежать прочь, подальше от жестокого мира, где он никому не доверял, и оказаться рядом с тем, кого единственного он мог назвать своим другом.
В конце концов он выбрался из чащи и стал спускаться к дороге, на которой стояла машина и ждал Макс. Тут-то его окончательно покинула вся храбрость. Метрах в десяти от машины мальчик опустился на четвереньки, не решаясь ни ступить вперед, ни ретироваться.
Через мгновение Макс демонстративно вытащил весь свой арсенал и сложил его на капот, затем вытащил с заднего сиденья большую сумку и извлек на свет Божий поджаренного цыпленка, чей соблазнительный запах мгновенно распространился вокруг.
Медленно-медленно Макс подходил ближе, держа приманку на вытянутой руке и всем своим видом выражая мирные намерения. Волчонок осторожно подобрался ближе, недоверчиво принюхиваясь: но от человека исходил знакомый надежный запах без малейшей примеси их вони. А цыпленок был так хорошо прожарен, у него такое нежное белое мясо и чудесная хрусткая корочка…
Волчонок подполз совсем близко и вытянул руку. Макс сел на корточки, а мальчик ощупывал его ладонь. Наконец, полностью убедившись, что друг настоящий, Волчонок выхватил птицу и впился зубами в мясо. Глаза его зажмурились от наслаждения, он мягко урчал, отдирая нежную плоть, разгрызал кости, высасывал мозг. Цыпленок, казавшийся таким большим, через пару минут превратился в горстку старательно обглоданных белых косточек. Мальчик вылизал жирную фольгу, но желудок по-прежнему оставался неприятно пустым.
Макс тихо что-то проговорил и поманил Волчонка.
— Пошли.
Тот облизал сальные пальцы и изобразил на языке жестов вопрос.
— А еда?
— Еда, — утвердительно ответил Макс и хотел было положить мальчику руку на плечо, но тот отшатнулся. — Иди за мной.
На обочине грязной дороги стояла арендованная машина, а на панели управления тихонько мигал огонек, показывая местоположение Волчонка.
Еще один цыпленок, коробка шоколадных батончиков, пластиковый стакан с арахисовым маслом, буханка хлеба, галлон шоколадного молока и в завершение трапезы кусок вяленого мяса; только после этого мальчик забрался на заднее сиденье, свернулся клубочком под шерстяным одеялом и забылся тревожным сном. Его пугали запахи бензина, железа, шин, ночные звуки, но рядом спокойно дышал Макс, убеждая друга, что все в порядке.
Пятница. 3 сентября 2004 года
Голубые горы. Восточный Орегон
Он попал в ловушку! Как ни старайся, все равно отсюда не выбраться!
Укия рывком вскочил и оказался в темноте.
Он спал, свернувшись в плотный комок, как научился у волков. В груди его зарождалось глухое ворчание, но тут он узнал потолок в домике Сэм. На первом этаже горела одна лампочка, и ее тусклый свет придавал предметам в комнате таинственные очертания.
Внимание его привлек тихий звук: неподалеку на ночном столике находилась старомодная железная клетка, в которой сидела мышка. Зверек изо всех сил старался открыть тугую дверцу и пробраться к хозяину.
Укия встал и щелкнул замочком, мышь тут же вскарабкалась по руке и спряталась в длинных черных волосах. Она принесла с собой образ Ренни на мотоцикле, который едет к Дегасу и Дворнягам-Демонам. При мысли о Дегасе Укия недовольно зарычал.
Ренни хотел, чтобы Укии здесь уже не было к моменту, когда он вернется с Дегасом. Сколько времени прошло с тех пор, как в него стреляли? Укия сидел на огромной кровати и пытался сосчитать прошедшие дни.
Это было ночью — но вот какой именно? Алисия стреляла в него рано утром в среду. Весь день он был мертв и проснулся, когда в горах наступили сумерки. Или он умер больше чем на один день? Нет, вряд ли. У Онтонгардов было три пленника, и они наверняка вкололи им вакцину сразу же, чтобы превратить опасных врагов в послушных Тварей. Крэйнак практически еще не пострадал, а Зоя находилась на первой стадии изменений. Значит, Алисия стреляла в него совсем недавно. Тут он окунулся в поток воспоминаний.
Сбоку от него лежала Зоя и изо всех сил сопротивлялась памяти инопланетян, которая окружала девочку со всех сторон, пытаясь уничтожить ее личность.
— Нет, это не я! Я этого не помню! Со много такого не было! Почему так просто вспомнить не свою жизнь ?
— Укия? О Боже, малыш, я думал, ты умер. Что, черт подери, происходит ? — Крэйнак взял парня за подбородок и, не веря своим глазам, смотрел на его голову. — Вот дерьмо, малыш. Ты вообще понимаешь, что я говорю? Что эти сволочи сделали с Алисией? Они свернули ей крышу — она даже не моргнула, когда стреляла в тебя!
Укия попытался освободить Крэйнака, совершенно не понимая, что говорит этот человек.
— Нет, нет, нет. — Крэйнак схватил его за плечи и взглядом заставил утихомириться. — Пускай у тебя жизней больше, чем у кошки, но на эту поездку ты израсходовал уже три штуки. Это я втянул тебя, так что сейчас ты сваливаешь из этого бедлама — и без меня. Ты найдешь там помощь и приведешь ее к нам, если сможешь.
И он убежал, оставив их у врага, и даже не оглянулся назад.
На лестнице послышались шаги. Укия скатился с кровати на деревянный пол и затаился. Посетитель остановился на последней ступеньке и проговорил знакомым Максовым голосом:
— Укия?
Укия приподнял голову над краем кровати. Его партнер присел на корточки так, чтобы глаза их оказались на одном уровне, и тихо прошептал:
— Все в порядке, сынок. Это всего лишь я. Ты в безопасности.
Укия больше не мог сдерживаться. Он катался по полу, трясясь и рыдая; его переполняли страх и презрение к самому себе. Он оставил лучшего друга Макса беспомощно умирать!
— Все хорошо, все хорошо, — повторял старший детектив, не на шутку встревоженный поведением партнера.
Он крепко обнял Укию, словно опасаясь, что тот вздумает сбежать.
— Я… я… бросил Крэйнака, — всхлипывал Укия. — Он велел мне уходить, и я просто бросил его там. Я сбежал, а он остался.
Макс, казалось, не понимал, в чем дело. Он еще крепче обхватил друга.
— Ох, слава Богу!
— Я бросил Крэйнака и Зою!
— Эй, эй! Ты сделал все, что мог, то есть сбежал из лап Онтонгардов. Ты не растерял там мышей?
Укия прислушался к ощущениям собственного тела.
— Нет, все на месте.
— Вот и отлично. Что было с Крэйнаком и Зоей, когда ты ушел?
Лицо его исказилось, как будто он не хотел ни задавать этот вопрос, ни тем более слышать ответ.
— Оставались живыми, хотя и слабыми. Их обоих инфицировали.
Макс глубоко вздохнул.
— Я так и думал, что этим все закончится. Укия, ты поступил правильно. Ты все равно ничего не мог для них сделать. — Он взъерошил черные волосы друга. — Одевайся, малыш. Нам надо сесть на самолет. Хотя теперь они наверняка станут спрашивать, зачем я покупаю билеты и не улетаю.
— Мы уезжаем?
Макс достал стопку одежды. Укии пришлось изрядно потрудиться, чтобы правильно натянуть на себя все эти вещи. Он не узнавал ни рубашку, ни штаны, как будто короткая пробежка по лесу в качестве Волчонка смыла с него все следы цивилизации.
— Чем скорее нас не будет в Орегоне, тем лучше. — Макс принялся мерить комнатку длинными шагами; он чуть было не задевал потолок головой. — Факт похищения тебя, Крэйнака и Зои помещен в газеты. Все это становится слишком известным. Не знаю, как мы объясним твой отлет — ты ведь по-прежнему находишься в розыске. Но по мне, так лучше разбираться с этим из Питтсбурга, чем из Пендлтона.
Укия прокрутил в памяти последние мгновения; вспомнил затемненный коридор, освещенную солнцем стоянку и яркую огненную вспышку, сверкнувшую прямо ему в лицо. Где-то на заднем плане он уловил голос Сэм.
— Сэм?
— Я не знал, смогу ли я добыть тебя обратно, — тихо начал Макс. — Так что ничего ей не сказал. Дал ей тысячу наличными и отправил в Питтсбург в фургоне Крэйнака. — На лице его появилась самодовольная усмешка. — Ее ждет сюрприз.
— Будь я обычным человеком, мне пришлось бы нелегко во время этой поездки, — пробормотал Укия, потирая простреленный висок. Кость до сих пор слегка побаливала. — Странно, что она уехала. Я думал, она будет ждать до конца.
— Ну, я уверил ее, что улетаю на самолете вчера, но только потому, что она должна оказаться в Питтсбурге в воскресенье.
Укия задумался на краткое мгновение. Сэм уехала, так как таким образом хотела обеспечить Максу безопасность. А Макс притворился, что улетает, с одной только целью — защитить Сэм. Как-то все это слишком запутанно!
— И она уехала сегодня утром?
Макс кивнул.
— Сегодня она собиралась добраться до Солт-Лейк-Сити.
— Она очень расстроится, когда окажется в Питтсбурге.
— Предпочту видеть ее расстроенной, но живой, чем мертвой и веселой. Меня беспокоит только одно: после больницы я ни разу не видел Ренни.
— Он хотел найти Дегаса и Дворняг-Демонов.
— Дегаса? Этого что-то новенькое, — проговорил Макс после нескольких секунд молчания.
— Дворняги не принимали участия в июньской битве. Ренни опасается, что Дегас убьет меня.
— Ренни опасается? Да, все милее и милее. — Макс наклонил голову, словно прислушиваясь. — Это случайно не машина?
Укия различил знакомое рычание мотора.
— Фургон Крэйнака.
— Черт бы подрал эту женщину!
Макс развернулся и кубарем скатился с лестницы. На улице блеснули фары, но через секунду их выключили, и двор погрузился в еще более плотную темноту. Со стуком распахнулась кухонная дверь, и практически сразу же хлопнула дверца фургона.
— Что ты здесь делаешь? — заорал Макс посреди ночи. — Я же дал тебе денег на дорогу до Питтсбурга.
— Что я здесь делаю? — проорала Сэм в ответ, хотя они находились всего в паре шагов друг от друга. — Ты отсылаешь меня прочь, когда здесь происходит настоящая охота, врываешься в мой дом и к тому же лжешь мне! Ты сказал, что полетишь в Питтсбург! Я остановилась в Айдахо, позвонила в Портленд — знаешь, сколько мне пришлось потратить двадцатипятицентовиков, — и мне сказали, что ты так и не сел в этот сраный самолет!
— Я сяду в него! Сегодня же! Я просто хотел, чтобы ты была подальше от этого долбаного стрельбища!
— Ну да, конечно! Я не Красная Шапочка! Я частный детектив с лицензией — и не из самых плохих! Как ты посмел послать меня, а сам тут играешь в Рембо?
— Я не Рембо, а ты и вправду не Красная Шапочка. Если хочешь, отвези меня в аэропорт и проследи, чтобы я сел в этот гребаный самолет, если не веришь мне. Но мне нужно было, чтобы ты не болталась здесь, когда дерьмо полетит по все стороны.
Сэм неожиданно рассмеялась, как будто последнее замечание Макса лишило ее былой непреклонности.
— Если по-твоему мы еще не купаемся в нем по уши, то не хотелось бы мне узнать, что ты понимаешь под неприятностями.
Макс тоже усмехнулся, но тут же снова стал серьезным.
— Прости меня, Сэм. Не надо было тебе врать. Но я не вынес бы, если бы потерял вас обоих.
В этот момент Укия вышел на порог и увидел, как Сэм подошла к Максу и крепко к нему прижалась. Губы их слились в жадном, если не сказать яростном поцелуе. Укия почувствовал себя так, словно он подсматривал что-то запретное, и почел за лучшее удалиться. Но в этот момент Сэм заметила его и резко вырвалась из объятий Макса.
Старший детектив мгновенно развернулся, вытащил пистолет, но тут же расслабился, увидев Укию.
— Я посадил на него маячок, — объяснил Макс ошарашенной Сэм; из груди молодой женщины вырвалось нечто, похожее на всхлип. — Из-за того, что рядом ошивался Ренни, а у него странные привычки. Я и остался тут, чтобы выследить малыша.
Сэм что-то пробормотала и медленно, как лунатик, направилась к Укии. Она попыталась наклонить его голову, но тот отшатнулся с легким рычанием.
— Спокойнее, — тихо проговорил Макс из-за спины Сэм. — Ему пришлось многое пережить. Так что не торопись.
На этот раз она протянула одну руку, и Укия смиренно перенес прикосновение. Сэм ощупывала висок юноши, на котором не осталось даже маленького шрама.
— Но она стреляла в него. Я видела своими собственными глазами. Вот уже два дня у меня перед глазами стоит этот момент. Она в него выстрелила.
Укия почувствовал, что ему просто необходимо сказать хоть слово.
— Именно. Но я быстро выздоравливаю.
— Я не знал, смогу ли найти его, — тихо проговорил Макс. — И если да, то в каком он будет состоянии.
— Ты не человек, так ведь? — прошептала Сэм.
— Моя мать была из Брыкающихся Оленей.
— Ты что, будешь мне вешать на уши лапшу про это индейское колдовство? — разозлилась Сэм.
— Нет.
Укия чуть не плакал от обиды и собственной беспомощности.
— Сэм. — Макс заметил, что дело худо. — То, что я сказал тебе раньше, это чистая правда. Он действительно хороший мальчик. Он не хотел быть таким.
Сэм обратила внимание, что Укия расстроен, и спрятала свое недовольство.
— Все нормально, малыш. Просто на меня слишком много свалилось за последние несколько дней. — Она еще раз внимательно на него посмотрела. — А Ренни Шоу такой же, как ты, да? И поэтому он совершенно не беспокоится, когда ему к виску приставляют пушку, да?
— Примерно, — кивнул Укия.
— А Брыкающиеся Олени? Об их силе и выносливости ходят легенды.
— Они только совсем чуть-чуть как я, самую малость.
Укия взглянул на Макса.
Тот объяснил принцип действия вирусной трансформации: как только в организм попадает определенная инфекция, он становится неуничтожим.
— Существуют два типа вируса. У Ренни присутствует вирус Стаи, который делает его только слегка асоциальным. А вирус Онтонгардов превращает людей в маньяков-убийц. Квин, Броди, Алисия, а теперь еще Зоя с Крэйнаком заражены вторым типом.
Сэм посмотрела на Укию.
— Но малыш какой-то особенный. Поэтому когда ты понял, что здесь происходит, то попытался как можно скорее вытащить его из штата.
Макс объяснил, в чем состоит уникальность Укии, а также чем грозит его похищение.
— Поскольку сначала мама Укии родила его, а потом уже на свет появились предки Брыкающихся Оленей, весь род ощутил на себе определенное влияние. Из таких людей получаются первоклассные хозяева для вируса.
У Сэм перехватило дыхание.
— О Боже мой, Джаред!
— Что Джаред? — накинулся на нее Укия.
Сэм повернулась к Максу и даже не смотрела на Укию, словно опасаясь, что тот не выдержит ужасных новостей.
— Когда я выяснила, что тебя на самолете нет, я позвонила в полицейский участок, чтобы у Джареда узнать, где ты. Но там ответили, что шериф исчез. Он вызвал подкрепление, но когда они прибыли, там была уже только пустая машина.
— Нет! — Единственный человеческий звук, который Укия издал за последние тридцать секунд.
Макс схватил друга за плечи.
— Спокойно, спокойно. — Затем он мягко обратился к Сэм: — Когда это было?
— Часа четыре назад.
Молодой женщине очень хотелось как-то помочь Укии, но он сейчас был готов укусить за руку любого, кто сунется ближе, чем на метр.
Макс еще крепче сжал Укию.
— Слишком давно. Его уже не найти.
— Нет, — проворчал Укия сквозь сжатые зубы.
Он не мог убежать и бросить в беде тех, кого любил. Если бы он не пошел за Максом и Индиго, когда их схватили Онтонгарды, у него бы теперь не было ни возлюбленной, ни друга. Значит, надо идти.
Макс хорошенько встряхнул юношу.
— Укия, ты не пойдешь за ним. В Питтсбурге тебя ждет Стая.
— Нет. — Он упрямо наклонил голову.
— Малыш, если ты убежишь, тебе придется столкнуться с Алисией. Ты думаешь, можно убить ее и Крэйнака, чтобы спасти Джареда?
Эта мысль остановила Укию. Он с трудом мог убивать Онтонгардов с совершенно чужими лицами, даже чтобы спасти Индиго. Его выворачивало всякий раз, когда он спускал курок, и приходилось напоминать себе, что это уже давно не люди.
Но выстрелить в пришельца в теле Алисии он все равно не сможет. Пускай каждая клетка уже не принадлежит ей, пускай этот монстр оживет после любого повреждения и начнет убивать всех, кого он любил, — Укия все равно не смог бы убить это чудовище.
Он обессилел и навалился на Макса.
— Макс, что нам делать?
— Мы все равно ничего не можем. — Он слегка обнял юношу и поставил его на ноги. — Поехали домой.
Макс отпустил Укию. Тот сделал пару шагов и краем глаза уловил какое-то движение в лесной чаще, но уже через секунду повалился на землю под тяжестью чьего-то тела.
ГЛАВА 18
Пятница. 3 сентября 2004 года
Голубые горы. Восточный Орегон
Укия рухнул на землю, а нападавший придавил его сверху. Он чувствовал запах кожи, стали, смешанный дух человека и волка, ощущал покалывание, сопутствующее Стае. Дегас, подумал он, пытаясь сбросить наездника. Укию застали врасплох — не прошло и двух секунд, как он уже лежал на земле, придавленный страшной тяжестью. Подбородок его сжимали железные пальцы, а откуда-то со стороны доносился рокот, похожий на рев двигателя мотоцикла. Все-таки это не Дегас, а Ренни.
— О Господи, Укия! — удивленно и тревожно воскликнул Макс.
Голова Укии была запрокинула назад, так что он мог видеть только темные вершины деревьев и тонкий серп растущей луны.
— Смирно! — проговорил у него в голове голос Ренни.
Укия зарычал в ответ — его переполняли страх и ярость. Он услышал, как Макс вытащил пистолет. Неожиданно все вокруг осветилось, словно наверху включили большой прожектор.
— Шоу! — теперь уже зарычал Макс. — Отвали от парня! Знаю, что даже двадцать пуль всего лишь наделают в тебе дыр, но сейчас я не в настроении терпеть твои глупости!
— Я не причиню вреда мальчику, — мрачно отозвался Ренни. — Я просто хочу убедиться, что это точно он.
— «Пожалуйста» еще никто не отменял, — заметил Макс.
— Пожалуйста, можно ты заткнешься?
Укия снова зарычал и попытался выбраться из-под Ренни.
— Считаю, что ты согласился, потому что ответ «нет» я все равно не принимаю, — продолжал вожак Стаи. — Дегас и Дворняги идут по моему следу. Я должен все успеть до их появления.
Голубые горы. Восточный Орегон
Укия рухнул на землю, а нападавший придавил его сверху. Он чувствовал запах кожи, стали, смешанный дух человека и волка, ощущал покалывание, сопутствующее Стае. Дегас, подумал он, пытаясь сбросить наездника. Укию застали врасплох — не прошло и двух секунд, как он уже лежал на земле, придавленный страшной тяжестью. Подбородок его сжимали железные пальцы, а откуда-то со стороны доносился рокот, похожий на рев двигателя мотоцикла. Все-таки это не Дегас, а Ренни.
— О Господи, Укия! — удивленно и тревожно воскликнул Макс.
Голова Укии была запрокинула назад, так что он мог видеть только темные вершины деревьев и тонкий серп растущей луны.
— Смирно! — проговорил у него в голове голос Ренни.
Укия зарычал в ответ — его переполняли страх и ярость. Он услышал, как Макс вытащил пистолет. Неожиданно все вокруг осветилось, словно наверху включили большой прожектор.
— Шоу! — теперь уже зарычал Макс. — Отвали от парня! Знаю, что даже двадцать пуль всего лишь наделают в тебе дыр, но сейчас я не в настроении терпеть твои глупости!
— Я не причиню вреда мальчику, — мрачно отозвался Ренни. — Я просто хочу убедиться, что это точно он.
— «Пожалуйста» еще никто не отменял, — заметил Макс.
— Пожалуйста, можно ты заткнешься?
Укия снова зарычал и попытался выбраться из-под Ренни.
— Считаю, что ты согласился, потому что ответ «нет» я все равно не принимаю, — продолжал вожак Стаи. — Дегас и Дворняги идут по моему следу. Я должен все успеть до их появления.