спастись, если твердыню захватят враги.
- Нет, - покачал головой Джориан. - Я исследовал дворец, когда был
королем, поскольку подобный тайный ход дал бы мне возможность спастись от
ритуальной казни. Но хотя я обшарил нижние этажи дворца, обстучал все
стены и осмотрел старые планы здания, мне не удалось найти ни единого
секретного прохода. Просить ксиларцев прорыть мне такой ход было
бесполезно, поскольку они прикладывали все усилия, чтобы помешать моему
бегству.
- Нельзя ли прорыть ход снаружи и инструментами пробить стену камеры? -
спросила Гояния.
- Едва ли. Подкоп придется начинать за пределами города или снять дом в
городе, углубиться через пол в землю и рыть туннель горизонтально до
самого дворца. Такая задача займет много месяцев, и я сомневаюсь, что меня
за это время не опознают. Кроме того, надо будет как-то избавляться от
вырытой земли, не возбуждая подозрений. Поскольку город Ксилар построен на
мягком, наносном грунте, в туннеле придется устанавливать деревянные
подпорки, чтобы он не обрушился на голову.
Кроме того, как узнать наверняка, что подкоп идет именно к той камере,
какая нам нужна? Малейшая ошибка в расчетах - и мы попадем не к
Эстрильдис, а в арсенал или в казну. Поднятый шум привлечет внимание
стражей.
Наконец, если только шпионская сеть Ксилара со времени моего правления
не пришла в упадок, о любой подобной попытке скоро станет известно
Регентскому совету. А тогда... - Джориан резко провел ребром ладони по
горлу.
- Что же предпринять? - спросил Карадур.
- Поскольку ксиларцы перерезали все пути для прямого нападения,
полагаю, мы должны обратиться к магии. Что могут предложить наши знатоки
оккультных наук?
Гояния и Карадур обменялись взглядами. Волшебница сказала:
- Я в гораздо большей степени ясновидящая, нежели заклинатель или
чародей. Увы, у меня нет средств вызволить твою любимую из подземной
камеры.
- Не можешь ли ты, - спросил Джориан Карадура, - как-нибудь вызвать
Горакса с Пятой плоскости?
- Нет, сын мой. Мои колдовские силы сильно ограничены. Я подчинил себе
Горакса с помощью коллеги, доктора Вальдониуса, с которым ты встречался в
Тарксии. Я спас Вальдониуса от магической опасности, и в благодарность он
вызвал Горакса и передал его мне, заточив демона в этом кольце.
- А как насчет других демонов?
Карадур пожал плечами:
- Нет, это не моя специальность.
Джориан проворчал:
- Двое великих специалистов в магии оказались бессильны мне помочь. Не
знаете ли вы того, к кому можно обратиться с подобной просьбой?
Гвидериус сказал:
- Тебе мог бы помочь один из моих ученых коллег по Академии, доктор
Абакарус.
- В какой области он специализируется?
- Он - профессор оккультной философии и, насколько мне известно,
занимается магическими экспериментами на стороне. Если хочешь, я
познакомлю тебя с ним.
- Спасибо, очень хочу, - сказал Джориан. - Чем раньше, тем лучше.
Карадур зевнул:
- Простите меня, господа, что прерываю такой приятный вечер, но старый
человек быстро устает. Я удаляюсь, а вы продолжайте веселиться...
- Карадур! - сказала Гояния. - Ты не будешь здесь ночевать. Я хочу
обсудить с тобой новый способ астральной проекции, и ты проведешь ночь у
меня дома.
Джориан подал голос:
- Что ж, госпожа Гояния, если вы забираете доктора Карадура...
- Я не могу одновременно дать пристанище и вам, сударь, - ответила она
резко. - Во-первых, у меня дома мало места; во-вторых, доктор не составит
угрозу моей репутации, в отличие от похотливого юнца вроде тебя. Пойдем,
Карадур. Идемте, Босо и Ванора. Всем спокойной ночи!
И она удалилась в сопровождении своей свиты. Гвидериус вскоре тоже
покинул Джориана.
Джориан как раз снимал башмаки, когда в дверь постучали.
- Кто там? - спросил он.
- Я, Ванора! Позволь мне войти!
Джориан открыл дверь. Ванора, войдя, сказала:
- Ох, Джориан, как я рада снова тебя видеть! Какой дурой я была, что
бросила тебя, когда ты был моим!
- Кто тебе подбил глаз? - поинтересовался Джориан.
- Босо. Мы сегодня утром поссорились.
- Ублюдок! Хочешь, я дам ему сдачи?
- Нет. Пока я с ним живу, приходится время от времени терпеть его
взбучки.
- За что же он тебя так?
- По правде говоря, вина лежит не только на нем - я сама его
спровоцировала.
Джориану лично приходилось испытывать подобные провокации со стороны
Ваноры, поэтому он не удивился и даже почувствовал крупицу сочувствия к
Босо.
- Как тебе удалось улизнуть?
- Босо спит, а моя хозяйка и твой мульванийский заклинатель были так
поглощены магическими разговорами, что не заметили моего исчезновения. - В
ее глазах стояло то выражение мольбы, которое было хорошо известно
Джориану. - Ты знаешь, какая нынче ночь?
Джориан нахмурился.
- Кажется, последний день месяца Медведя?
- Да. Но неужели это ничего для тебя не значит?
Джориан был озадачен.
- Да нет, ничего особенного. Так в чем дело?
- Ровно два года назад мы расстались в Отомэ, когда я связалась в
мерзавцем Босо.
- Верно, но что с того?
Она подвинулась поближе:
- Ты не позволишь бедной потаскушке исправить свою ошибку? - Она
схватила руку Джориана и запихнула ее в вырез платья, прижав к своей
правой груди, одновременно глядя на него, чуть приоткрыв рот.
Джориан ощутил знакомое шевеление в штанах, но сказал:
- Моя дорогая Ванора, все это осталось в прошлом. - И он отнял руку,
несмотря на то что его пульс участился. - Я больше не играю в эти игры,
пока не верну себе жену.
- Ну, неужели! С каких пор ты стал святым анахоретом? Два года назад ты
не страдал от недостатка похоти, а дряхлеть в твоем возрасте рано. Сядь!
Ванора неожиданно толкнула его так, что он уселся на край кровати.
Тогда она расстегнула пряжку, отчего изумрудно-зеленое платье съехало по
ее ногам на пол, уселась Джориану на колени и принялась целовать и ласкать
его, приговаривая:
- Тогда ты был самым пылким из моих любовников, прочный, как лезвие
меча, и твердый, как гора Аравия. Ох, моя единственная любовь, позволь мне
снова стать твоей! Два года я жаждала ощутить твою любовь, чувствовать,
как проникает...
- Убирайся! - резко приказал Джориан. Он понимал, что еще мгновение - и
все его самые лучшие намерения окажутся выброшенными на ветер, в то время
как Ванора не принесет ему ничего, кроме неприятностей. Как сказала ему
однажды Гояния, Ванора обладала несчастливым талантом портить жизнь не
только себе, но и всем, кто ее окружает. - Если ты не встанешь с моих
колен, то встану я и свалю тебя на пол!
Ванора с недовольным видом поднялась, но осталась стоять перед ним,
покачивая обнаженным телом.
- Джориан, что с тобой? Очередной приступ добродетели? Ты же знаешь,
что он пройдет.
Джориан поглядел на нее, втайне радуясь, что ему не пришлось вставать.
Это в данных обстоятельствах было бы непросто.
- Нет. Я всего лишь преисполнен решимости выполнить обещания, данные
самому себе. Если желаешь, можешь называть это закалкой характера - вроде
упражнений с гирями, чтобы накачать мышцы.
- Но к чему такие самоограничения? С тех пор, как волшебник Аэлло
открыл по-настоящему эффективное противозачаточное заклинание, никто - ну,
почти никто - не придерживается этих странных правил о том, кому и с кем
можно спать.
- Один философ из Академии говорил мне, что нынешняя моральная
распущенность - явление преходящее, вроде моды в одежде. И вообще, я
помню, как ты была небрежна с противозачаточными заклинаниями.
- Однако же я еще никогда не была беременной. Конечно, если бы отцом
был ты, я бы не возражала...
Джориан раздумывал, как поступить: повалить ее на кровать и овладеть ею
или выставить из комнаты, выбросив платье ей вдогонку... И в том, и другом
исходе скрывались свои опасности. Если грубо обойтись с ней, она может
пожаловаться Гоянии; а Джориан вовсе не сомневался в ее способности
заводить свары. Или же она может подговорить Босо напасть на него. Хотя он
не боялся Босо, очередных осложнений ему было не нужно, поскольку подобные
неприятности помешают спасению Эстрильдис.
Он пытался придумать предлог, чтобы прогнать ее, пусть и
разочарованной, но без намерения отомстить. Наконец его выручил талант
рассказчика. Он сказал:
- Садись в то кресло, моя дорогая, и я расскажу тебе, что со мной
происходит. Ты помнишь мои приключения в Реннум-Кезимаре, когда я спас
двенадцать девушек-рабынь от уволенных палачей из Крепости Топора?
- Да. Это был благородный подвиг, достойный моего Джориана.
- Спасибо. Но я не рассказал тебе вторую часть истории. Когда "Таларис"
направился к Джанарету, девушки, естественно, были благодарны, что
отставные палачи не продемонстрировали на них свое искусство в свежевании,
ослеплении, обезглавливании и прочих причудливых областях палаческого
мастерства. В первую ночь по отбытии с острова одна из девушек - ее звали,
кажется, Венна - пришла ко мне в постель, чтобы выразить свою
благодарность, и я не прогнал ее.
На следующий день эту самую Венну поразили ужасная боль и конвульсии.
Через час, несмотря на все усилия доктора Карадура, она была мертва. Мы
похоронили бедную крошку в море.
На следующую ночь ко мне пришла очередная девушка, и я снова постарался
ублажить ее. А затем на нее тоже напали колики и конвульсии, и она умерла.
Мы рыдали, предавая ее тело водной пучине.
Эти печальные события зародили сильное подозрение, что существует связь
между плотскими сношениями девушек со мной и их безвременной гибелью.
Тогда доктор Карадур с помощью могучих заклинаний вошел в транс и
обнаружил источник несчастья. Палачи, оставшиеся в живых после своей
междоусобной резни, естественно, пришли в ярость, обнаружив, что я увез
рабынь, на которых они во время банкета собирались демонстрировать свое
мастерство. Жена одного из них, как обнаружил Карадур, была ведьмой. По
просьбе мужа она наложила на меня проклятье, вызывающее смерть любой
женщины, совокуплявшейся со мной, в течение двенадцати часов. Так что,
дорогая Ванора, если желаешь проверить, не потеряло ли проклятье силу, то
вперед! Но только потом не говори, что я забыл предупредить тебя!
Она бросила на него косой взгляд.
- Твой длинный язык всегда умел находить отговорки, - сказала она, - и
я не знаю, можно ли тебе верить. В Метуро ты был вполне готов...
- Я был подвыпивши и забыл о проклятье. Кроме того, твоя красота
выгнала все прочие мысли у меня из головы.
- Хм-м... Вижу, что по части лести ты до сих пор не уступишь ни одному
кавалеру. А как же Эстрильдис? Если проклятье подлинное, за вашим
воссоединением последует ее кончина.
- Увы, придется мне не прикасаться к Эстрильдис, даже если я сумею
вытащить ее из Ксилара, пока проклятье не будет снято. Карадур уверен, что
они с Гоянией сумеют изобрести действенное противозаклятье.
- И все-таки я думаю, что ты совсем заврался.
- Проверить очень легко, - сказал Джориан, вставая и расстегивая
рубашку. - Если ты этого хочешь... - И он стащил с себя штаны.
- Я вижу, что не все твое тело заражено аскетизмом, - заметила она.
- А кто утверждал обратное? Если тебе не терпится попробовать, ложись и
вытянись.
Ванора стояла в нерешительности, затем нагнулась и подобрала платье.
- Нет, поймать тебя так же трудно, как жирного угря. Что случилось с
остальными девушками?
- Я отправил их домой из Джанарета. Ну что, будешь пробовать или нет? Я
не могу стоять так всю ночь.
Она со вздохом натянула платье.
- Нет, не буду. Я только подумала... Ладно, не важно. Босо, может быть,
и мерзавец, но все его члены в полном порядке, жаловаться не на что, разве
что на глупость. Спокойной ночи.
Джориан наблюдал, как она уходит, с кривой улыбкой и смешанным чувством
облегчения и сожаления. Ему понадобилась вся сила воли, чтобы не окликнуть
ее и признаться, что он все выдумал. На самом деле он не занимался любовью
ни с одной из двенадцати девушек-рабынь вплоть до ночи накануне их разлуки
в Тримандиламе, когда Мневис, старшая из рабынь, забралась к нему в
кровать, не спрашивая у него разрешения.
Он не рассказывал Ваноре, что выдавал Мневис и ее спутниц при
Тримандиламском дворе за королеву Альгарта и ее фрейлин. Мульванийцы и так
точили на него зуб за похищение Киста Авленского, и он не желал сообщать
Ваноре сведения, которые она в приступе злобы могла использовать против
него. От природы обладая честной, открытой, жизнерадостной душой, с
пристрастием к чрезмерной болтовне и опрометчивым поступкам, Джориан на
собственной шкуре научился осторожности.
Доктор Абакарус оказался лысым, толстым, безбородым, краснолицым
человеком с тонким голосом. Он напоминал Джориану евнухов, которых тот
встречал в Иразе; но Гвидериус сказал Джориану, что у Абакаруса есть
родные дети.
Сидя за столом в Академии, философ говорил, сплетя пальцы:
- Итак, вы хотите, чтобы я вызвал демона и заставил его вытащить вашу
жену из подземной камеры в Ксиларе?
- Да, сэр. Осуществимо ли это?
- Думаю, что да.
- Сколько это будет стоить?
Абакарус сделал стилом несколько пометок на вощеной дощечке. Закончив
вычисления, он сказал:
- Я займусь этим делом за полторы тысячи отомийских ноблей. Успеха
гарантировать не могу, обещаю только стараться изо всех сил.
Джориан подавил искушение свистнуть.
- Позвольте вашу дощечку, доктор. Посмотрим... В пенембийских реалах
это составит... - Он произвел подсчеты и мрачно взглянул на Карадура. -
Если бы я только знал, то увез бы из Ираза полную ванну золота.
- Горакс не поднял бы такой вес в воздух, - возразил Карадур.
- Ты можешь заплатить? - спросил Абакарус.
- Могу, хотя останусь практически нищим. А почему так много?
- Заклинание состоит из редких ингредиентов, и чтобы собрать их,
потребуется по меньшей мере месяц. Более того, оно сопряжено с немалым
риском. Демоны с Пятой плоскости - грозные слуги.
Джориан предпринял вялую попытку поторговаться, но философ-чародей был
тверд. Наконец Джориан сказал:
- Только уговор такой: половину - сейчас, а вторую половину - когда моя
жена будет доставлена мне целой и невредимой.
- Кажется, это честно, - заметил Гвидериус.
Абакарус бросил кислый взгляд на своего коллегу, но пробормотал слова
согласия. Джориан отсчитал деньги. Когда они вернулись в "Серебряный
дракон", он сказал Карадуру:
- Нам бы надо найти себе источник существования, пока мы будем ждать
результата трудов Абакаруса. Иначе, когда проедим все деньги, окажемся на
улице. Ты можешь заняться хиромантией или чем-нибудь в этом роде, а я
поищу работу, на которую способен.
Через три дня Джориан, тщетно обегавший весь город на предмет
землемерной работы или часового дела, сообщил Карадуру, что получил место
на ветряной мельнице. Карадур же нашел новый повод для причитаний.
- Я только-только снял лавку и собрался обзавестись вывеской, - сказал
он, - когда появился человек из местной гильдии прорицателей, а с ним -
трое головорезов. Он вежливо сообщил мне, что я должен вступить в гильдию,
заплатив как чужестранец вдвое против обычного. Поскольку его конвой явно
искал предлог наброситься на меня с кулаками, я избежал спора, пообещав
заплатить, прежде чем начну практиковать.
- И сколько они хотели?
- Пятьдесят ноблей как вступительный взнос плюс сбор в один нобль за
квартал.
- При таких ценах мы не сможем уплатить Абакарусу остаток суммы, если
только богиня Элидора неожиданно не улыбнется нам!
- Почему бы тебе не продать меч? Хотя я слабо разбираюсь в оружии,
похоже, ты можешь выручить за него немалые деньги.
- И что мне потом делать, если на меня нападет дракон или банда
разбойников? Нет, я придумал кое-что получше. Давай обратимся к Гоянии.
Она наверняка обладает влиянием в гильдии прорицателей.
На следующий день, когда Карадур ушел к Гоянии, Джориан отправился
работать на мельницу. Мельник, пожилой отомиец по имени Лодегар, объяснил,
что он взял Джориана, потому что раньше на мельнице управлялись они с
женой. Он поворачивал лопасти по ветру, а она сидела у желоба, идущего от
жерновов, и собирала муку в мешки. Но сейчас он слишком стар для таких
гимнастических упражнений. Его сын, солдат, ничем помочь не может; так что
он будет наполнять мешки, а Джориан - следить за ветром.
У Джориана было смутное представление, что работа на мельнице не
требует большого труда: засыпать зерно в бункер, приладить лопасти к
скорости и направлению ветра и ждать, пока посыплется мука.
Но в действительности все оказалось иначе. Ветер постоянно менял
направление, и башенку, на которой были установлены лопасти, приходилось
все время поворачивать. По круглой верхушке мельницы были натыканы толстые
деревянные колья, а по внутренней стороне башенки напротив них пробиты
отверстия. Вставив лом в одно из отверстий между кольями и надавив на
него, можно было повернуть башенку на несколько градусов.
Снаружи же на главную ось башенки были насажены под углом друг к другу
четыре бруса, образуя лонжероны восьми треугольных лопастей, похожих на
корабельные кливера. Шкотовый угол каждой лопасти был привязан канатом к
концу соответствующего бруса. Чтобы затормозить движение лопасти, нужно
было остановить вращение брусьев, натянув канат, отвязать парусину
лопасти, обернуть ее несколько раз вокруг бруса, чтобы уменьшить
парусность, и снова привязать шкотовый угол к концу соседнего бруса. Чтобы
увеличить площадь лопасти, приходилось действовать в обратной
последовательности.
Джориан провел весь день на бегу. Когда ветер изменял направление, ему
приходилось браться за лом, чтобы поворачивать башенку. Когда ветер
свежел, он спешил вниз по лестнице, останавливал вращение вала, зарифлял
лопасти, чтобы жернова, вращаясь слишком быстро, не сожгли зерно. Затем
ветер стихал, и ему снова приходилось спускаться и увеличивать парусность,
чтобы механизм не останавливался. Время от времени мельник приказывал ему
смазывать деревянные оси и шестерни жидким мылом, которое хранилось в
ведре и намазывалось большой малярной кистью.
Еще утром, торопясь выполнить очередной приказ Лодегара, Джориан
споткнулся о ведро и перевернул его. Жидкое мыло растеклось по полу и
между половицами затекло в подвал мельницы. Лодегар взорвался:
- Да поразит тебя Вайзус громом и молнией, растяпа! Да нашлет Териус
болезнь на твои суставы и ослабит твой член! Иди ко мне домой, возьми у
моей жены ведро воды и тряпки и смой всю эту мерзость, чтобы не
поскользнуться!
Уборка заняла много часов, потому что Джориану то и дело приходилось
отрываться, чтобы изменить положение лопастей или их площадь.
Когда наступила ночь, Джориан вернулся в "Серебряный дракон", едва
переставляя ноги. Он повалился на скамью в общем зале, слишком усталый,
чтобы подниматься по лестнице в комнату, которую занимали они с Карадуром.
- Пива, мастер Райс! - прохрипел он.
Появился Карадур.
- Что случилось, Джориан? У тебя такой изможденный вид! Неужели работа
на мельнице настолько утомительна!
- Нет, напротив, такая легкая, как будто перебрасываешь перышко из
одной руки в другую. Как у тебя дела?
- Гояния вызвала Неннио, начальника гильдии прорицателей, и убедила его
согласиться, чтобы я заплатил свой вступительный взнос в рассрочку в
течение года. На большие уступки он не пошел. Наедине она сказала мне, что
пятьдесят ноблей уйдут главным образом на взятку чиновникам гильдии. Едва
ли до сундуков гильдии дойдет десятая часть этой суммы, все остальное
осядет в кошельках мастера Неннио и его прихвостней.
- Но почему же какой-нибудь недовольный член гильдии не подаст в суд на
этих мошенников?
Карадур оглянулся и понизил голос:
- Потому что, по ее словам, он отсчитывает долю Великому Герцогу,
который взамен покрывает их проделки. Но только не говори об этом вслух во
владениях лорда Гуитлака, если тебе дорого твое здоровье.
Джориан вздохнул:
- Неудивительно, что сочинители выдумывают сказки об воображаемых
сообществах, все члены которых - честные, трудолюбивые, здравомыслящие и
целомудренные люди, поскольку в реальном мире ничего подобного не
существует. Может быть, следующий мир более добродетелен?
Карадур пожал плечами:
- Мы, без сомнения, узнаем об этом через какое-то время; и может быть,
очень скоро, если ты позволишь своему неугомонному языку выдать нас.
- Я слежу за своими словами. Но если такая страна всеобщей добродетели
существует, то, боюсь, жить в ней довольно скучно.
- Джориан, не стоит бояться, что нам придется попасть в подобное
царство занудства. Иногда немного скуки не помешает!
Вскоре Джориан привык к работе на мельнице, поскольку был крепким
человеком, хотя жизнь в Иразе несколько расслабила его. Для того, кому
приходилось зарабатывать на жизнь починкой часов, мельничный механизм
казался крайне примитивным. Когда бы машина ни останавливалась, Джориан
находил причину поломки раньше Лодегара. Один из зубцов деревянной
шестерни на главном валу отвалился, заклинив передачу, и Джориан быстро
все починил.
Месяц Орла летел к концу, когда Абакарус сообщил, что он готов вызвать
демона с Пятой плоскости. На следующий вечер, ступая по свежевыпавшему
снегу, Джориан и Карадур направились в лабораторию Абакаруса. Это была
маленькая круглая комнатка в одной из изящных башен Философского корпуса
Академии. Когда они появились, заклинатель рисовал мелом в центре комнаты
пятиугольник - вся мебель была отодвинута к стенам. Ученик Абакаруса,
похожий на ласку юноша по имени Октамон, держал другой конец измерительной
ленты.
- Отойдите в сторону! - приказал Абакарус. - Если вы наступите на
линию, то нарушите пентаграмму и выпустите демона прежде, чем он
подчинится моим приказам, и это может закончиться для всех нас очень
печально.
Они прижались к стене, наблюдая, как волшебники рисуют внутри
пятиугольника пентаграмму - пятиконечную звезду; внутри звезды маленький
круг и множество разных символов в углах всех этих фигур.
Октамон зажег пять толстых черных свечей, загоревшихся странным зеленым
пламенем, и расставил их по лучам звезды. Затем он погасил висевшую под
потолком лампу, освещавшую комнату, разжег огонь в кадиле и встал у стены,
раскачивая кадило на цепочке. По комнате разнеслись острые запахи, которые
напомнили Джориану одновременно цветущий весенний луг, рыбный рынок в
Виндиуме и дубильню в Ксиларе. Незаметно взглянув на лица присутствующих,
Джориан заметил, что пламя свечей окрасило их в зеленоватый оттенок.
Абакарус начал размахивать руками, одновременно распевая низким
голосом, не похожим на его обыкновенный высокий тенор, слова неизвестного
Джориану языка:
- Фоматос бенессет флиантер, литан изер оснас нантер, соутрам и
убарсиненс ребиам! Сирас этар бесанар, надис сурадис э... - Он все
бормотал и бормотал, а Джориан беспокойно переступал с ноги на ногу.
Пламя свечей колебалось, съеживалось в точку и вспыхивало красным.
- ...Манинер о садер простас... - бубнил Абакарус.
В почти полной тьме Джориан ощутил движение воздуха. Что-то начало
проступать в центре пентаграммы: что-то, похожее формой на человека, но
гораздо крупнее, чем человек. Комнату наполнил густой мускусный запах.
Абакарус закончил заклинание:
- ...Маммес и энайм перантес ра сонастос! Как тебя зовут?
Ему отвечал голос, похожий на бульканье болотного газа:
- Если для тебя это важно, меня зовут Руах. Что это за гнусное...
- Попридержи язык! - приказал Абакарус. - Я вызвал тебя с Пятой
плоскости, чтобы ты выполнил мой приказ. Пока ты не дашь клятву, которая
заставит тебя бесстрашно выполнить это требование и не причинять вреда
обитателям нашей плоскости во время своего пребывания здесь, а после
выполнения задания немедленно вернуться на свою плоскость, ты останешься
узником в моей пентаграмме.
Размытый силуэт зашевелился, как будто пытался прорваться сквозь
окружающий его невидимый барьер. Казалось, что барьер этот эластичный, ибо
он прогибался, когда тварь кидалась на невидимую стену, а затем отбрасывал
демона. Наконец существо из другого мира прекратило борьбу и сказало:
- Это крайняя несправедливость! Мы на нашей плоскости давным-давно
запретили рабство, а вы, дикари, по-прежнему цепляетесь за свой варварский
обычай. Рано или поздно мы, демоны, найдем способ...
- Все это не важно, - проворчал Абакарус. - Будешь ты делать, что тебе
сказано, или предпочтешь подождать наступления этого дня?
- Ты чудовище! - сказал демон. - Ты же знаешь, что у нас, жителей Пятой
плоскости, аллергия на ваше солнце! Если ты только когда-нибудь окажешься
в нашем мире...
- Будь ты проклят Вайзусом, да прекратишь ли ты спорить? Ни разу в
жизни не встречал такого сварливого демона! Ты от меня все равно ничего не
добьешься, поэтому закрой рот и приступим к делу.
- Я имею право напомнить тебе, что есть добро, а что - зло, поскольку,
похоже, ты не обладаешь ни пониманием...
- Заткнись! - заорал Абакарус.
- ...Ни хорошими манерами, - продолжал Руах. - Ну ладно, как говорят у
вас, на Первой плоскости, ты схватил меня за яйца, или схватил бы, если бы
у меня имелись эти отвратительные органы размножения, которые существа
вроде тебя скрывают под одеждой. Что тебе от меня нужно?
- Сперва ты должен дать клятву!
- Никакой клятвы я не дам, пока не узнаю, какое дело ты мне поручишь,
чтобы ты не послал меня искать лягушачьи перья или сухую воду.
Абакарус сказал:
- Жена вон того высокого молодого человека с черной бородой заточена в
темнице королевского дворца в Ксиларе. Он хочет, чтобы ты освободил ее из
темницы и доставил сюда.
- Нет, - покачал головой Джориан. - Я исследовал дворец, когда был
королем, поскольку подобный тайный ход дал бы мне возможность спастись от
ритуальной казни. Но хотя я обшарил нижние этажи дворца, обстучал все
стены и осмотрел старые планы здания, мне не удалось найти ни единого
секретного прохода. Просить ксиларцев прорыть мне такой ход было
бесполезно, поскольку они прикладывали все усилия, чтобы помешать моему
бегству.
- Нельзя ли прорыть ход снаружи и инструментами пробить стену камеры? -
спросила Гояния.
- Едва ли. Подкоп придется начинать за пределами города или снять дом в
городе, углубиться через пол в землю и рыть туннель горизонтально до
самого дворца. Такая задача займет много месяцев, и я сомневаюсь, что меня
за это время не опознают. Кроме того, надо будет как-то избавляться от
вырытой земли, не возбуждая подозрений. Поскольку город Ксилар построен на
мягком, наносном грунте, в туннеле придется устанавливать деревянные
подпорки, чтобы он не обрушился на голову.
Кроме того, как узнать наверняка, что подкоп идет именно к той камере,
какая нам нужна? Малейшая ошибка в расчетах - и мы попадем не к
Эстрильдис, а в арсенал или в казну. Поднятый шум привлечет внимание
стражей.
Наконец, если только шпионская сеть Ксилара со времени моего правления
не пришла в упадок, о любой подобной попытке скоро станет известно
Регентскому совету. А тогда... - Джориан резко провел ребром ладони по
горлу.
- Что же предпринять? - спросил Карадур.
- Поскольку ксиларцы перерезали все пути для прямого нападения,
полагаю, мы должны обратиться к магии. Что могут предложить наши знатоки
оккультных наук?
Гояния и Карадур обменялись взглядами. Волшебница сказала:
- Я в гораздо большей степени ясновидящая, нежели заклинатель или
чародей. Увы, у меня нет средств вызволить твою любимую из подземной
камеры.
- Не можешь ли ты, - спросил Джориан Карадура, - как-нибудь вызвать
Горакса с Пятой плоскости?
- Нет, сын мой. Мои колдовские силы сильно ограничены. Я подчинил себе
Горакса с помощью коллеги, доктора Вальдониуса, с которым ты встречался в
Тарксии. Я спас Вальдониуса от магической опасности, и в благодарность он
вызвал Горакса и передал его мне, заточив демона в этом кольце.
- А как насчет других демонов?
Карадур пожал плечами:
- Нет, это не моя специальность.
Джориан проворчал:
- Двое великих специалистов в магии оказались бессильны мне помочь. Не
знаете ли вы того, к кому можно обратиться с подобной просьбой?
Гвидериус сказал:
- Тебе мог бы помочь один из моих ученых коллег по Академии, доктор
Абакарус.
- В какой области он специализируется?
- Он - профессор оккультной философии и, насколько мне известно,
занимается магическими экспериментами на стороне. Если хочешь, я
познакомлю тебя с ним.
- Спасибо, очень хочу, - сказал Джориан. - Чем раньше, тем лучше.
Карадур зевнул:
- Простите меня, господа, что прерываю такой приятный вечер, но старый
человек быстро устает. Я удаляюсь, а вы продолжайте веселиться...
- Карадур! - сказала Гояния. - Ты не будешь здесь ночевать. Я хочу
обсудить с тобой новый способ астральной проекции, и ты проведешь ночь у
меня дома.
Джориан подал голос:
- Что ж, госпожа Гояния, если вы забираете доктора Карадура...
- Я не могу одновременно дать пристанище и вам, сударь, - ответила она
резко. - Во-первых, у меня дома мало места; во-вторых, доктор не составит
угрозу моей репутации, в отличие от похотливого юнца вроде тебя. Пойдем,
Карадур. Идемте, Босо и Ванора. Всем спокойной ночи!
И она удалилась в сопровождении своей свиты. Гвидериус вскоре тоже
покинул Джориана.
Джориан как раз снимал башмаки, когда в дверь постучали.
- Кто там? - спросил он.
- Я, Ванора! Позволь мне войти!
Джориан открыл дверь. Ванора, войдя, сказала:
- Ох, Джориан, как я рада снова тебя видеть! Какой дурой я была, что
бросила тебя, когда ты был моим!
- Кто тебе подбил глаз? - поинтересовался Джориан.
- Босо. Мы сегодня утром поссорились.
- Ублюдок! Хочешь, я дам ему сдачи?
- Нет. Пока я с ним живу, приходится время от времени терпеть его
взбучки.
- За что же он тебя так?
- По правде говоря, вина лежит не только на нем - я сама его
спровоцировала.
Джориану лично приходилось испытывать подобные провокации со стороны
Ваноры, поэтому он не удивился и даже почувствовал крупицу сочувствия к
Босо.
- Как тебе удалось улизнуть?
- Босо спит, а моя хозяйка и твой мульванийский заклинатель были так
поглощены магическими разговорами, что не заметили моего исчезновения. - В
ее глазах стояло то выражение мольбы, которое было хорошо известно
Джориану. - Ты знаешь, какая нынче ночь?
Джориан нахмурился.
- Кажется, последний день месяца Медведя?
- Да. Но неужели это ничего для тебя не значит?
Джориан был озадачен.
- Да нет, ничего особенного. Так в чем дело?
- Ровно два года назад мы расстались в Отомэ, когда я связалась в
мерзавцем Босо.
- Верно, но что с того?
Она подвинулась поближе:
- Ты не позволишь бедной потаскушке исправить свою ошибку? - Она
схватила руку Джориана и запихнула ее в вырез платья, прижав к своей
правой груди, одновременно глядя на него, чуть приоткрыв рот.
Джориан ощутил знакомое шевеление в штанах, но сказал:
- Моя дорогая Ванора, все это осталось в прошлом. - И он отнял руку,
несмотря на то что его пульс участился. - Я больше не играю в эти игры,
пока не верну себе жену.
- Ну, неужели! С каких пор ты стал святым анахоретом? Два года назад ты
не страдал от недостатка похоти, а дряхлеть в твоем возрасте рано. Сядь!
Ванора неожиданно толкнула его так, что он уселся на край кровати.
Тогда она расстегнула пряжку, отчего изумрудно-зеленое платье съехало по
ее ногам на пол, уселась Джориану на колени и принялась целовать и ласкать
его, приговаривая:
- Тогда ты был самым пылким из моих любовников, прочный, как лезвие
меча, и твердый, как гора Аравия. Ох, моя единственная любовь, позволь мне
снова стать твоей! Два года я жаждала ощутить твою любовь, чувствовать,
как проникает...
- Убирайся! - резко приказал Джориан. Он понимал, что еще мгновение - и
все его самые лучшие намерения окажутся выброшенными на ветер, в то время
как Ванора не принесет ему ничего, кроме неприятностей. Как сказала ему
однажды Гояния, Ванора обладала несчастливым талантом портить жизнь не
только себе, но и всем, кто ее окружает. - Если ты не встанешь с моих
колен, то встану я и свалю тебя на пол!
Ванора с недовольным видом поднялась, но осталась стоять перед ним,
покачивая обнаженным телом.
- Джориан, что с тобой? Очередной приступ добродетели? Ты же знаешь,
что он пройдет.
Джориан поглядел на нее, втайне радуясь, что ему не пришлось вставать.
Это в данных обстоятельствах было бы непросто.
- Нет. Я всего лишь преисполнен решимости выполнить обещания, данные
самому себе. Если желаешь, можешь называть это закалкой характера - вроде
упражнений с гирями, чтобы накачать мышцы.
- Но к чему такие самоограничения? С тех пор, как волшебник Аэлло
открыл по-настоящему эффективное противозачаточное заклинание, никто - ну,
почти никто - не придерживается этих странных правил о том, кому и с кем
можно спать.
- Один философ из Академии говорил мне, что нынешняя моральная
распущенность - явление преходящее, вроде моды в одежде. И вообще, я
помню, как ты была небрежна с противозачаточными заклинаниями.
- Однако же я еще никогда не была беременной. Конечно, если бы отцом
был ты, я бы не возражала...
Джориан раздумывал, как поступить: повалить ее на кровать и овладеть ею
или выставить из комнаты, выбросив платье ей вдогонку... И в том, и другом
исходе скрывались свои опасности. Если грубо обойтись с ней, она может
пожаловаться Гоянии; а Джориан вовсе не сомневался в ее способности
заводить свары. Или же она может подговорить Босо напасть на него. Хотя он
не боялся Босо, очередных осложнений ему было не нужно, поскольку подобные
неприятности помешают спасению Эстрильдис.
Он пытался придумать предлог, чтобы прогнать ее, пусть и
разочарованной, но без намерения отомстить. Наконец его выручил талант
рассказчика. Он сказал:
- Садись в то кресло, моя дорогая, и я расскажу тебе, что со мной
происходит. Ты помнишь мои приключения в Реннум-Кезимаре, когда я спас
двенадцать девушек-рабынь от уволенных палачей из Крепости Топора?
- Да. Это был благородный подвиг, достойный моего Джориана.
- Спасибо. Но я не рассказал тебе вторую часть истории. Когда "Таларис"
направился к Джанарету, девушки, естественно, были благодарны, что
отставные палачи не продемонстрировали на них свое искусство в свежевании,
ослеплении, обезглавливании и прочих причудливых областях палаческого
мастерства. В первую ночь по отбытии с острова одна из девушек - ее звали,
кажется, Венна - пришла ко мне в постель, чтобы выразить свою
благодарность, и я не прогнал ее.
На следующий день эту самую Венну поразили ужасная боль и конвульсии.
Через час, несмотря на все усилия доктора Карадура, она была мертва. Мы
похоронили бедную крошку в море.
На следующую ночь ко мне пришла очередная девушка, и я снова постарался
ублажить ее. А затем на нее тоже напали колики и конвульсии, и она умерла.
Мы рыдали, предавая ее тело водной пучине.
Эти печальные события зародили сильное подозрение, что существует связь
между плотскими сношениями девушек со мной и их безвременной гибелью.
Тогда доктор Карадур с помощью могучих заклинаний вошел в транс и
обнаружил источник несчастья. Палачи, оставшиеся в живых после своей
междоусобной резни, естественно, пришли в ярость, обнаружив, что я увез
рабынь, на которых они во время банкета собирались демонстрировать свое
мастерство. Жена одного из них, как обнаружил Карадур, была ведьмой. По
просьбе мужа она наложила на меня проклятье, вызывающее смерть любой
женщины, совокуплявшейся со мной, в течение двенадцати часов. Так что,
дорогая Ванора, если желаешь проверить, не потеряло ли проклятье силу, то
вперед! Но только потом не говори, что я забыл предупредить тебя!
Она бросила на него косой взгляд.
- Твой длинный язык всегда умел находить отговорки, - сказала она, - и
я не знаю, можно ли тебе верить. В Метуро ты был вполне готов...
- Я был подвыпивши и забыл о проклятье. Кроме того, твоя красота
выгнала все прочие мысли у меня из головы.
- Хм-м... Вижу, что по части лести ты до сих пор не уступишь ни одному
кавалеру. А как же Эстрильдис? Если проклятье подлинное, за вашим
воссоединением последует ее кончина.
- Увы, придется мне не прикасаться к Эстрильдис, даже если я сумею
вытащить ее из Ксилара, пока проклятье не будет снято. Карадур уверен, что
они с Гоянией сумеют изобрести действенное противозаклятье.
- И все-таки я думаю, что ты совсем заврался.
- Проверить очень легко, - сказал Джориан, вставая и расстегивая
рубашку. - Если ты этого хочешь... - И он стащил с себя штаны.
- Я вижу, что не все твое тело заражено аскетизмом, - заметила она.
- А кто утверждал обратное? Если тебе не терпится попробовать, ложись и
вытянись.
Ванора стояла в нерешительности, затем нагнулась и подобрала платье.
- Нет, поймать тебя так же трудно, как жирного угря. Что случилось с
остальными девушками?
- Я отправил их домой из Джанарета. Ну что, будешь пробовать или нет? Я
не могу стоять так всю ночь.
Она со вздохом натянула платье.
- Нет, не буду. Я только подумала... Ладно, не важно. Босо, может быть,
и мерзавец, но все его члены в полном порядке, жаловаться не на что, разве
что на глупость. Спокойной ночи.
Джориан наблюдал, как она уходит, с кривой улыбкой и смешанным чувством
облегчения и сожаления. Ему понадобилась вся сила воли, чтобы не окликнуть
ее и признаться, что он все выдумал. На самом деле он не занимался любовью
ни с одной из двенадцати девушек-рабынь вплоть до ночи накануне их разлуки
в Тримандиламе, когда Мневис, старшая из рабынь, забралась к нему в
кровать, не спрашивая у него разрешения.
Он не рассказывал Ваноре, что выдавал Мневис и ее спутниц при
Тримандиламском дворе за королеву Альгарта и ее фрейлин. Мульванийцы и так
точили на него зуб за похищение Киста Авленского, и он не желал сообщать
Ваноре сведения, которые она в приступе злобы могла использовать против
него. От природы обладая честной, открытой, жизнерадостной душой, с
пристрастием к чрезмерной болтовне и опрометчивым поступкам, Джориан на
собственной шкуре научился осторожности.
Доктор Абакарус оказался лысым, толстым, безбородым, краснолицым
человеком с тонким голосом. Он напоминал Джориану евнухов, которых тот
встречал в Иразе; но Гвидериус сказал Джориану, что у Абакаруса есть
родные дети.
Сидя за столом в Академии, философ говорил, сплетя пальцы:
- Итак, вы хотите, чтобы я вызвал демона и заставил его вытащить вашу
жену из подземной камеры в Ксиларе?
- Да, сэр. Осуществимо ли это?
- Думаю, что да.
- Сколько это будет стоить?
Абакарус сделал стилом несколько пометок на вощеной дощечке. Закончив
вычисления, он сказал:
- Я займусь этим делом за полторы тысячи отомийских ноблей. Успеха
гарантировать не могу, обещаю только стараться изо всех сил.
Джориан подавил искушение свистнуть.
- Позвольте вашу дощечку, доктор. Посмотрим... В пенембийских реалах
это составит... - Он произвел подсчеты и мрачно взглянул на Карадура. -
Если бы я только знал, то увез бы из Ираза полную ванну золота.
- Горакс не поднял бы такой вес в воздух, - возразил Карадур.
- Ты можешь заплатить? - спросил Абакарус.
- Могу, хотя останусь практически нищим. А почему так много?
- Заклинание состоит из редких ингредиентов, и чтобы собрать их,
потребуется по меньшей мере месяц. Более того, оно сопряжено с немалым
риском. Демоны с Пятой плоскости - грозные слуги.
Джориан предпринял вялую попытку поторговаться, но философ-чародей был
тверд. Наконец Джориан сказал:
- Только уговор такой: половину - сейчас, а вторую половину - когда моя
жена будет доставлена мне целой и невредимой.
- Кажется, это честно, - заметил Гвидериус.
Абакарус бросил кислый взгляд на своего коллегу, но пробормотал слова
согласия. Джориан отсчитал деньги. Когда они вернулись в "Серебряный
дракон", он сказал Карадуру:
- Нам бы надо найти себе источник существования, пока мы будем ждать
результата трудов Абакаруса. Иначе, когда проедим все деньги, окажемся на
улице. Ты можешь заняться хиромантией или чем-нибудь в этом роде, а я
поищу работу, на которую способен.
Через три дня Джориан, тщетно обегавший весь город на предмет
землемерной работы или часового дела, сообщил Карадуру, что получил место
на ветряной мельнице. Карадур же нашел новый повод для причитаний.
- Я только-только снял лавку и собрался обзавестись вывеской, - сказал
он, - когда появился человек из местной гильдии прорицателей, а с ним -
трое головорезов. Он вежливо сообщил мне, что я должен вступить в гильдию,
заплатив как чужестранец вдвое против обычного. Поскольку его конвой явно
искал предлог наброситься на меня с кулаками, я избежал спора, пообещав
заплатить, прежде чем начну практиковать.
- И сколько они хотели?
- Пятьдесят ноблей как вступительный взнос плюс сбор в один нобль за
квартал.
- При таких ценах мы не сможем уплатить Абакарусу остаток суммы, если
только богиня Элидора неожиданно не улыбнется нам!
- Почему бы тебе не продать меч? Хотя я слабо разбираюсь в оружии,
похоже, ты можешь выручить за него немалые деньги.
- И что мне потом делать, если на меня нападет дракон или банда
разбойников? Нет, я придумал кое-что получше. Давай обратимся к Гоянии.
Она наверняка обладает влиянием в гильдии прорицателей.
На следующий день, когда Карадур ушел к Гоянии, Джориан отправился
работать на мельницу. Мельник, пожилой отомиец по имени Лодегар, объяснил,
что он взял Джориана, потому что раньше на мельнице управлялись они с
женой. Он поворачивал лопасти по ветру, а она сидела у желоба, идущего от
жерновов, и собирала муку в мешки. Но сейчас он слишком стар для таких
гимнастических упражнений. Его сын, солдат, ничем помочь не может; так что
он будет наполнять мешки, а Джориан - следить за ветром.
У Джориана было смутное представление, что работа на мельнице не
требует большого труда: засыпать зерно в бункер, приладить лопасти к
скорости и направлению ветра и ждать, пока посыплется мука.
Но в действительности все оказалось иначе. Ветер постоянно менял
направление, и башенку, на которой были установлены лопасти, приходилось
все время поворачивать. По круглой верхушке мельницы были натыканы толстые
деревянные колья, а по внутренней стороне башенки напротив них пробиты
отверстия. Вставив лом в одно из отверстий между кольями и надавив на
него, можно было повернуть башенку на несколько градусов.
Снаружи же на главную ось башенки были насажены под углом друг к другу
четыре бруса, образуя лонжероны восьми треугольных лопастей, похожих на
корабельные кливера. Шкотовый угол каждой лопасти был привязан канатом к
концу соответствующего бруса. Чтобы затормозить движение лопасти, нужно
было остановить вращение брусьев, натянув канат, отвязать парусину
лопасти, обернуть ее несколько раз вокруг бруса, чтобы уменьшить
парусность, и снова привязать шкотовый угол к концу соседнего бруса. Чтобы
увеличить площадь лопасти, приходилось действовать в обратной
последовательности.
Джориан провел весь день на бегу. Когда ветер изменял направление, ему
приходилось браться за лом, чтобы поворачивать башенку. Когда ветер
свежел, он спешил вниз по лестнице, останавливал вращение вала, зарифлял
лопасти, чтобы жернова, вращаясь слишком быстро, не сожгли зерно. Затем
ветер стихал, и ему снова приходилось спускаться и увеличивать парусность,
чтобы механизм не останавливался. Время от времени мельник приказывал ему
смазывать деревянные оси и шестерни жидким мылом, которое хранилось в
ведре и намазывалось большой малярной кистью.
Еще утром, торопясь выполнить очередной приказ Лодегара, Джориан
споткнулся о ведро и перевернул его. Жидкое мыло растеклось по полу и
между половицами затекло в подвал мельницы. Лодегар взорвался:
- Да поразит тебя Вайзус громом и молнией, растяпа! Да нашлет Териус
болезнь на твои суставы и ослабит твой член! Иди ко мне домой, возьми у
моей жены ведро воды и тряпки и смой всю эту мерзость, чтобы не
поскользнуться!
Уборка заняла много часов, потому что Джориану то и дело приходилось
отрываться, чтобы изменить положение лопастей или их площадь.
Когда наступила ночь, Джориан вернулся в "Серебряный дракон", едва
переставляя ноги. Он повалился на скамью в общем зале, слишком усталый,
чтобы подниматься по лестнице в комнату, которую занимали они с Карадуром.
- Пива, мастер Райс! - прохрипел он.
Появился Карадур.
- Что случилось, Джориан? У тебя такой изможденный вид! Неужели работа
на мельнице настолько утомительна!
- Нет, напротив, такая легкая, как будто перебрасываешь перышко из
одной руки в другую. Как у тебя дела?
- Гояния вызвала Неннио, начальника гильдии прорицателей, и убедила его
согласиться, чтобы я заплатил свой вступительный взнос в рассрочку в
течение года. На большие уступки он не пошел. Наедине она сказала мне, что
пятьдесят ноблей уйдут главным образом на взятку чиновникам гильдии. Едва
ли до сундуков гильдии дойдет десятая часть этой суммы, все остальное
осядет в кошельках мастера Неннио и его прихвостней.
- Но почему же какой-нибудь недовольный член гильдии не подаст в суд на
этих мошенников?
Карадур оглянулся и понизил голос:
- Потому что, по ее словам, он отсчитывает долю Великому Герцогу,
который взамен покрывает их проделки. Но только не говори об этом вслух во
владениях лорда Гуитлака, если тебе дорого твое здоровье.
Джориан вздохнул:
- Неудивительно, что сочинители выдумывают сказки об воображаемых
сообществах, все члены которых - честные, трудолюбивые, здравомыслящие и
целомудренные люди, поскольку в реальном мире ничего подобного не
существует. Может быть, следующий мир более добродетелен?
Карадур пожал плечами:
- Мы, без сомнения, узнаем об этом через какое-то время; и может быть,
очень скоро, если ты позволишь своему неугомонному языку выдать нас.
- Я слежу за своими словами. Но если такая страна всеобщей добродетели
существует, то, боюсь, жить в ней довольно скучно.
- Джориан, не стоит бояться, что нам придется попасть в подобное
царство занудства. Иногда немного скуки не помешает!
Вскоре Джориан привык к работе на мельнице, поскольку был крепким
человеком, хотя жизнь в Иразе несколько расслабила его. Для того, кому
приходилось зарабатывать на жизнь починкой часов, мельничный механизм
казался крайне примитивным. Когда бы машина ни останавливалась, Джориан
находил причину поломки раньше Лодегара. Один из зубцов деревянной
шестерни на главном валу отвалился, заклинив передачу, и Джориан быстро
все починил.
Месяц Орла летел к концу, когда Абакарус сообщил, что он готов вызвать
демона с Пятой плоскости. На следующий вечер, ступая по свежевыпавшему
снегу, Джориан и Карадур направились в лабораторию Абакаруса. Это была
маленькая круглая комнатка в одной из изящных башен Философского корпуса
Академии. Когда они появились, заклинатель рисовал мелом в центре комнаты
пятиугольник - вся мебель была отодвинута к стенам. Ученик Абакаруса,
похожий на ласку юноша по имени Октамон, держал другой конец измерительной
ленты.
- Отойдите в сторону! - приказал Абакарус. - Если вы наступите на
линию, то нарушите пентаграмму и выпустите демона прежде, чем он
подчинится моим приказам, и это может закончиться для всех нас очень
печально.
Они прижались к стене, наблюдая, как волшебники рисуют внутри
пятиугольника пентаграмму - пятиконечную звезду; внутри звезды маленький
круг и множество разных символов в углах всех этих фигур.
Октамон зажег пять толстых черных свечей, загоревшихся странным зеленым
пламенем, и расставил их по лучам звезды. Затем он погасил висевшую под
потолком лампу, освещавшую комнату, разжег огонь в кадиле и встал у стены,
раскачивая кадило на цепочке. По комнате разнеслись острые запахи, которые
напомнили Джориану одновременно цветущий весенний луг, рыбный рынок в
Виндиуме и дубильню в Ксиларе. Незаметно взглянув на лица присутствующих,
Джориан заметил, что пламя свечей окрасило их в зеленоватый оттенок.
Абакарус начал размахивать руками, одновременно распевая низким
голосом, не похожим на его обыкновенный высокий тенор, слова неизвестного
Джориану языка:
- Фоматос бенессет флиантер, литан изер оснас нантер, соутрам и
убарсиненс ребиам! Сирас этар бесанар, надис сурадис э... - Он все
бормотал и бормотал, а Джориан беспокойно переступал с ноги на ногу.
Пламя свечей колебалось, съеживалось в точку и вспыхивало красным.
- ...Манинер о садер простас... - бубнил Абакарус.
В почти полной тьме Джориан ощутил движение воздуха. Что-то начало
проступать в центре пентаграммы: что-то, похожее формой на человека, но
гораздо крупнее, чем человек. Комнату наполнил густой мускусный запах.
Абакарус закончил заклинание:
- ...Маммес и энайм перантес ра сонастос! Как тебя зовут?
Ему отвечал голос, похожий на бульканье болотного газа:
- Если для тебя это важно, меня зовут Руах. Что это за гнусное...
- Попридержи язык! - приказал Абакарус. - Я вызвал тебя с Пятой
плоскости, чтобы ты выполнил мой приказ. Пока ты не дашь клятву, которая
заставит тебя бесстрашно выполнить это требование и не причинять вреда
обитателям нашей плоскости во время своего пребывания здесь, а после
выполнения задания немедленно вернуться на свою плоскость, ты останешься
узником в моей пентаграмме.
Размытый силуэт зашевелился, как будто пытался прорваться сквозь
окружающий его невидимый барьер. Казалось, что барьер этот эластичный, ибо
он прогибался, когда тварь кидалась на невидимую стену, а затем отбрасывал
демона. Наконец существо из другого мира прекратило борьбу и сказало:
- Это крайняя несправедливость! Мы на нашей плоскости давным-давно
запретили рабство, а вы, дикари, по-прежнему цепляетесь за свой варварский
обычай. Рано или поздно мы, демоны, найдем способ...
- Все это не важно, - проворчал Абакарус. - Будешь ты делать, что тебе
сказано, или предпочтешь подождать наступления этого дня?
- Ты чудовище! - сказал демон. - Ты же знаешь, что у нас, жителей Пятой
плоскости, аллергия на ваше солнце! Если ты только когда-нибудь окажешься
в нашем мире...
- Будь ты проклят Вайзусом, да прекратишь ли ты спорить? Ни разу в
жизни не встречал такого сварливого демона! Ты от меня все равно ничего не
добьешься, поэтому закрой рот и приступим к делу.
- Я имею право напомнить тебе, что есть добро, а что - зло, поскольку,
похоже, ты не обладаешь ни пониманием...
- Заткнись! - заорал Абакарус.
- ...Ни хорошими манерами, - продолжал Руах. - Ну ладно, как говорят у
вас, на Первой плоскости, ты схватил меня за яйца, или схватил бы, если бы
у меня имелись эти отвратительные органы размножения, которые существа
вроде тебя скрывают под одеждой. Что тебе от меня нужно?
- Сперва ты должен дать клятву!
- Никакой клятвы я не дам, пока не узнаю, какое дело ты мне поручишь,
чтобы ты не послал меня искать лягушачьи перья или сухую воду.
Абакарус сказал:
- Жена вон того высокого молодого человека с черной бородой заточена в
темнице королевского дворца в Ксиларе. Он хочет, чтобы ты освободил ее из
темницы и доставил сюда.