Граллон сказал:
- Ваше Величество - негодяй, если вы простите мне эти слова. Одовальд
был лучшим бойцом в отряде, а вы его убили. Если бы мы были в Ксиларе, вы
бы ответили за это преступление!
- Бред собачий! - фыркнул Джориан. - Я предупреждал его, чтобы он
оставил меня в покое. Но он не послушался, и мне пришлось защищаться.
Кроме того, его убил не я, а тигр. Но хватит разглагольствований, марш
вперед!
Вскоре после заката судья Граллон с запястьями, связанными полоской
тканью, оторванной от одеяла Джориана, подковылял к входной двери
"Золотого козла". За ним шел Джориан, подгоняя его заряженным арбалетом;
потом - Маргалит и Кайнок, последний вел в поводу мула.
По приказу Джориана Кайнок зашел в дом и позвал своего дядю Таронуса,
который присвистнул, увидев это зрелище.
- Что это значит, мистер Никко? Ссора или вражда? Только не на моем
постоялом...
- Ваш постоялый двор тут ни при чем, - сказал Джориан. - За мной
охотились ваши новые гости. Прошу вас, дайте мне счет.
Таронус порылся в кармане передника и достал стопку тонких деревянных
дощечек, нанизанных на шнурок. Он перелистывал их, пока не добрался до
той, что относилась к Джориану.
- И счет этой дамы тоже, - сказал Джориан. Он передал Маргалит свой
кошелек, не желая возиться одновременно с оружием и деньгами. Пока
Маргалит отсчитывала монеты, в дверях появились швенийцы.
- Ваша честь! - воскликнул один из них, хватаясь за меч. - Что
происходит?
- Назад! - приказал судья. - Живо, пока этот разбойник не пробил меня
стрелой!
Джориан улыбнулся.
- А теперь, ваша честь, вам придется покататься. Кайнок, оседлай лошадь
судьи и подсади его в седло. Затем оседлай коня дамы и моего.
Через несколько минут Джориан и Маргалит скакали по дороге в Отомэ.
Джориан вел в поводу мула. Судья, схватившись связанными руками за гриву,
недовольно подпрыгивал на спине своей лошади, старой и жирной, как и он
сам.
- Я - ваш вечный должник, леди Маргалит, - сказал Джориан. - Зачем вы
тратите столько сил и рискуете, спасая мою недостойную шею?
- Я же говорила, что чувствую ответственность перед Эстрильдис за тебя.
Я вовсе не спасла тебя, поскольку швенийцы шли за мной по пятам. Тебя
спасла собственная доблесть.
Джориан усмехнулся.
- Если бы ты только знала, какой ужас я ощущал, когда волей-неволей
мчался на спине проклятого мула, ослепленный одеялом, - впрочем, Карадур
вечно ворчит на меня, запрещая мне показывать свои страхи. По крайней
мере, ты успела меня предупредить. Ты - замечательная женщина и достойна
самого лучшего мужа. Если бы я не был семейным человеком... - Чувствуя,
что неуправляемый язык опять понесло куда-то не туда, Джориан замолчал и
стал следить за дорогой.
После того как они много часов ехали сквозь тьму, судья Граллон
спросил:
- Ваше Величество, когда же вы меня отпустите? Я потрачу все утро на
то, чтобы вернуться.
- Я вас не отпущу, - ответил Джориан. - Вы поедете со мной в Отомэ.
- Во имя железного члена Имбала, зачем? Вы хотите убить меня там?
- Вовсе нет, ваша честь. У меня есть задача, для выполнения которой
подходите только вы.
- Задача? Вы с ума сошли? Какую задачу я могу выполнить для вас?
- Выступите как арбитр в споре. Вам будет заплачен гонорар по обычной
ставке, после чего вы сможете вернуться в Ксилар.
- Это самое странное предложение, какое я когда-либо слышал! -
воскликнул Граллон. - Но как вы можете надеяться, что я вынесу
справедливый вердикт после того, как грубо со мной обошлись?
- Потому что я давно вас знаю, еще с тех пор, как был королем. Ну что,
согласны?
Граллон колебался.
- Только если я смогу вынести вердикт непредвзято, не подвергаясь
принуждению или давлению.
- Я желаю точно того же. Я не прошу вас подсуживать в мою пользу из-за
моих напряженных отношений с Ксиларом, а главным образом - из-за тех
вынужденных мер, которые я принял ради самозащиты.
- Что ж, тогда хорошо, - сказал Граллон. - А сейчас должен заметить,
что я полумертв от тряской езды на этой проклятой твари. По крайней мере
развяжите меня. Вы собираетесь останавливаться на отдых?
- Нет. Скоро будет постоялый двор.
- А кто это юное существо?
- Узнаете со временем.
- Скажите, по крайней мере, мужчина это или женщина?
- Пока рано. Ах, кажется, я вижу свет между деревьев. Я буду называть
себя Никко из Кортоли, а вы будете мастер Граллон. Только не вздумайте
поднимать крик о похищении, поскольку мы уже далеко углубились на
территорию Отомэ, а вам известна взаимная любовь отомийцев и ксиларцев!
На постоялом дворе Джориан снял комнату для двоих постояльцев, никак не
объясняя мужской костюм Маргалит. Если кто-нибудь и заметил явно не
мужские округлости под курткой, то воздерживался от замечаний в
присутствии такого грозного с виду человека, как Джориан.
Приказав хозяину разогреть ужин, Джориан проводил своих спутников в
комнату. Когда он ставил багаж на пол, Маргалит сняла свою шляпу и по ее
плечам рассыпались кудри.
- Теперь я вас узнал! - сказал судья Граллон. - Вы - королевская
фрейлина, леди Маргалит Тотенская. Я слышал о вашем исчезновении из
дворца. Что вы здесь делаете, и что это за жуткие истории об алом демоне,
похитившем вас из апартаментов королевы?
- Всего лишь небольшое неудачное колдовство, - сказал Джориан.
- Но... но это не объясняет, как она оказалась с вами на горе Аравия!
Да вдобавок в мужском наряде! Она пропала из дворца в месяц Орла, а сейчас
уже почти весна! Чем вы оба занимались все это время?
- Хватит вопросов, - отрезал Джориан. - Вы забыли, что вы - мой
пленник, а не наоборот.
Судья обратился к Маргалит:
- Но вы, леди Маргалит? Что вы здесь делаете? Вы - заодно с этим беглым
королем?
Маргалит открыла рот:
- Ну, что касается... - Но тут она увидела, что Джориан, стоя за спиной
судьи, подает ей знаки, прикладывая ладонь ко рту. - Вам нужно спросить
мастера Джориана, - сказала она.
- Ха! Были бы мы в Ксиларе, вы бы скоро оказались за решеткой как
пособница преступлений короля Джориана!
- Преступлений? - переспросил Джориан.
- Конечно! Король, пытающийся спастись от судьбы, предназначенной ему
нашими божественно установленными законами, - чудовищный преступник. Если
нам когда-нибудь удастся заставить вас завершить святотатственно
прерванную церемонию, то, прежде чем лишиться головы, вы будете наказаны
за свою богохульственность!
- Спасибо за предупреждение, - сказал Джориан. - Я постараюсь не
попадаться.
Судья сжал кулаки, топнул ногой и зашипел от праведного гнева; но он
был настолько разбит, что ни одного слова не вырвалось из его рта.
Наконец, он опустил руки и ссутулился, бормоча:
- Какое бесстыдство! На вас не действуют никакие моральные увещевания!
- Действуют или нет, - сказал Джориан, - а хозяин, наверное, уже
приготовил нам ужин. Возможно, полное брюхо поможет вам смириться с моими
проступками.
После ужина Джориан со спутниками вернулся в комнату.
- Маргалит, - сказал он, - судья ляжет на кровати, а из нас двоих один
будет спать рядом с ним, а другой караулить.
Граллон застонал.
- Если станет известно, что я провел ночь в постели с этой молодой
женщиной, моя репутация судьи будет загублена, не говоря уж о реакции моей
жены!
- Когда я говорю "спать", я имею в виду именно "спать", - сказал
Джориан. - И вообще, если вы будете молчать, то и мы никому не расскажем.
Верно, Маргалит?
Она засмеялась.
- Я уже настолько скомпрометирована, что лишний скандал ничего не
добавит. Ваша честь, я обещаю не допускать со своей стороны распутных
намерений.
- А теперь, - сказал Джориан, - ваша честь должны отдать мне башмаки,
нож и кошелек.
- Ага, так Ваше Величество превратились не только в похитителя, но и в
грабителя?
- Вовсе нет. Все это будет возвращено вам в должное время. Я просто
желаю быть уверенным в том, что, если караульный заснет, вы не зарежете
нас и сбежите. Маргалит, пока будешь сторожить, сиди на вещах судьи.
На возвращение в Отомэ им потребовалось на полдня больше, чем заняло
путешествие до "Золотого козла". Как Джориан обнаружил, двое спутников
неизбежно замедляли передвижение, тем более что один из них был немолод, а
конь Джориана сильно утомился. На четвертый день после выхода из "Золотого
козла" они вернулись в столицу Великого Герцога, слишком усталые, чтобы
сразу же заниматься спором Джориана с Абакарусом. Джориан, однако, нанял
одного из сыновей Райса отнести записку Абакарусу, а также Гоянии и
Карадуру.
Гояния и Карадур к обеду пришли в "Серебряный дракон". Сопровождавший
их Босо кисло поздоровался с Джорианом. Тот спросил:
- А где Ванора?
Гояния сказала:
- Очевидно: Маргалит рассказала тебе о ее признании. Я сочла нужным ей
заметить, что еще одна такая выходка - и она у меня больше не живет.
Следующие несколько дней она горевала. Но когда с помощью дара ясновидения
я сообщила ей, что ты спасся от отряда похитителей и возвращаешься в
Отомэ, она собрала свои пожитки и исчезла. Вероятно, решила, что ты по
приезде убьешь ее.
- Я не убиваю женщин, - сказал Джориан. - Но меня одолевает сильное
искушение исполосовать ей задницу.
Убедившись в том, что судья Граллон - точно тот, за кого он себя
выдает, доктор Абакарус согласился признать ученого юриста в роли арбитра.
Они с Джорианом записали условия спора на бумаге и передали свиток
Граллону. Затем оба противника выступили в защиту своей правоты, и каждому
дали возможность опровергнуть утверждения другого.
Когда они замолчали, Граллон удалился для размышлений. В ожидании его
вердикта Абакарус и Джориан убивали время игрой в шашки. Джориан считал
себя опытным игроком, но чародей побеждал его с такой легкостью, что
Джориан заподозрил магические трюки.
Наконец вернулся Граллон, заявив:
- После соответствующих размышлений я пришел к выводу, что мастер
Джориан прав. Доктор Абакарус, наш договор гласит, что я получаю свой
гонорар от проигравшего. Десять ноблей, пожалуйста.
Абакарус отсчитал деньги с таким выражением лица, как будто откусил
лимон.
- Неплохая плата за одно утро работы, - проворчал он.
- Таковы текущие расценки, сэр. Кроме того, ваше соглашение запрещает
каждой стороне дальнейшие враждебные акции - с помощью сумрачных призраков
или каким-либо иным образом, верно?
Абакарус кивнул, плотно сжав губы. Джориан пошел проводить судью. Он
сказал:
- Первый в этом году дилижанс в Ксилар отправляется завтра. Я заказал
для вас место. Позвольте поблагодарить вас за справедливый вердикт.
- Не за что, - пробурчал Граллон. - Случай был совершенно очевидным.
Признаться, я не оставил без внимания тот факт, что если бы Абакарус упек
вас в долговую тюрьму, наши шансы вернуть вас в Ксилар сильно уменьшились
бы. С другой стороны, негодяй заслуживал наказания. Он шепнул мне, что
если я решу дело в его пользу, то он не останется в долгу.
Вечером в таверне Джориан сообщил Маргалит о предстоящем отъезде судьи.
Она сказала:
- Видимо, я должна вернуться с ним в Ксилар.
- Не стоит, - покачал головой Джориан. - Помнишь, что он говорил о
твоей причастности к моим преступлениям? Если ты появишься в Ксиларе, он
немедленно привлечет тебя к суду. Судья Граллон - в своем роде фанатик.
Когда я был королем, он был превосходным Верховным судьей, абсолютно
неподкупным и бесстрашным. Ты же видела, как он нападал на меня, когда я
держал его жизнь в своих руках. Но эти добродетели становятся неудобными,
когда оказываешься с ним по разные стороны закона, каким бы абсурдным ни
был этот закон. А ты мне больше нравишься, пока твоя голова остается у
тебя на плечах.
Джориан рассказал ей о своем свидании с Шендеру, добавив:
- Не знаешь ли ты при дворе какого-нибудь мздоимца? Шендеру сказал, что
золотые стрелы чаще всего поражают заядлых игроков.
Маргалит нахмурилась.
- Сейчас подумаю... Ага! За расходы Эстрильдис отвечает младший
чиновник Теватас. Я не знаю за ним никаких растрат, но он страстный
любитель скачек. Он иногда приходил к нам со скачек, велеречиво восхваляя
красоту и скорость коня, на которого ставил, если тот победил, или же
обзывая лошадь, не оправдавшую его надежд, падалью для ворон.
- Если я только знаю подобных людей, - сказал Джориан, - он не может не
запускать руку в казну моей милой, чтобы возмещать свои убытки. Попробуем
найти к нему подход.
- Каким образом?
- Тебе этого лучше не знать. Достаточно сказать, что в следующем месяце
я ненадолго уеду. А тем временем нам нужно искать новый заработок.
Мельница закрыта до тех пор, пока не начнет прибывать зерно весеннего
урожая.
Провожая судью, Джориан сказал:
- Ваша честь, советую вам предупредить Регентский совет, чтобы он
больше не посылал за мной похитителей. Я имею небольшое влияние при дворе
Великого Герцога, и он заверял меня, что будет рассматривать подобные
вторжения как предлог для немедленной войны с Ксиларом.
Это был блеф; Джориан даже не был знаком с Великим Герцогом. Он
отсрочил свое предупреждение до самого последнего момента, чтобы у судьи
Граллона не было времени проверять его слова.
Граллон проворчал:
- Я понял Ваше Величество, - вслед за чем влез в экипаж, который
покатился по дороге в Ксилар.
Джориану хотелось отправиться в свой родной Ардамэ сразу же после
отбытия Граллона в Ксилар. Но первый дилижанс в Виндиум он уже пропустил,
а следующий отправлялся только через три недели. Верхом он ехать не мог,
потому что мерин Фимбри, на котором он путешествовал к отшельнику Шендеру,
заболел какой-то конской легочной хворью и сделался бесполезным для
верховой езды. Джориан был слишком мягкосердечен, чтобы продавать животное
на живодерню, поэтому он продолжал содержать коня, пока однажды утром не
нашел его мертвым в стойле. Живодер купил труп по самой низкой цене.
Новую лошадь Джориан решил пока что не покупать. Хороший конь стоил
больше, чем он мог себе позволить. Кроме того, за последнюю пару лет он
проехал в седле сотни лиг в любую погоду, и этого должно было хватить ему
до конца жизни.
Джориан заработал несколько ноблей как помощник Треморина, учителя
фехтования в Отомэ. Он даже подумывал о том, чтобы самому стать учителем
фехтования, но тщательные размышления убедили его в том, что это
непрактично. Во-первых, трое учителей фехтования в городе объединятся
против конкурента и при необходимости даже наймут головорезов, чтобы
запугать или убить его. Во-вторых, даже если он откроет дело, Великий
Герцог потребует с него не только обычный подоходный налог, но и
дополнительный сбор за то, что он - иностранец.
Однажды Джориан увидел прикрепленную к доске объявлений на площади
афишу:
"МЕРЛОИС, СЫН ГАУСА ПРЕДСТАВЛЯЕТ
свою величайшую, бесподобную, непревзойденную театральную труппу
"НЕСРАВНЕННЫЕ", исполняющую две новые пьесы Пселлеса Оссарского, "НЕВИННЫЙ
ВАМПИР" и "ЧУЖАЯ СПАЛЬНЯ", а также новую постановку классической комедии
Файсо "ФАЛЬШИВАЯ КОРОНА".
Дальше на афише шли сведения о времени и месте представления и ценах на
билеты. Джориан узнал, что объявление было вывешено человеком, которого
Мерлоис послал вперед. У него он выяснил, что сам Мерлоис с труппой
прибывает в тот же день к вечеру.
Когда Мерлоис вылез из своего экипажа, Джориан уже дожидался его. С
воплями радости пожилой актер и Джориан заключили друг друга в медвежьи
объятия.
Мерлоис прошептал:
- Какое имя ты нынче носишь?
- Никко из Кортоли, - ответил Джориан. - Итак, наконец у тебя появилась
своя труппа?
- Да. Я становлюсь слишком старым, чтобы прыгать с балконов, убивать
драконов и колошматить товарищей-актеров деревянным мечом, чего
тиранически требует моя профессия. Правда, я все еще исполняю небольшие
роли; увидишь, как я буду играть волшебника в "Невинном вампире". Ты
должен прийти на спектакль, дабы не вызвать моего августейшего
недовольства! Вот тебе контрамарка.
- Можно ли попросить еще одну для спутницы? - спросил Джориан.
- Ага, вот откуда ветер дует! Ну конечно; вот, держи. Приводи хоть
целый гарем, если желаешь.
- Ты ошибаешься; здесь всего лишь братская дружба. Мое сердце
по-прежнему принадлежит Эстрильдис, томящейся в ксиларской темнице.
Очевидно. "Невинный вампир" - это пьеса ужасов?
- Вот именно! Она заморозит кровь, текущую в твоих жилах, остановит
твое трепещущее сердце и заставит твои глаза вылезти на стебельках, как у
улитки.
- А "Чужая спальня" - вероятно, фарс?
- Разве солнце не встает на востоке? Разве тигр не питается мясом?
Разве вода не течет вниз по склону? Конечно, сударь, это величайший,
чистейший, воплощенный фарс! Твое пузо будет трястись от хохота до тех
пор, пока не заболят ребра, как будто тебя избил дубинками отряд
эллорнийских дикарей. Я не рекомендую лицам со слабым сердцем
присутствовать на представлении, чтобы они не померли от смеха. Но меня
беспокоит только одно.
- Что именно?
- Это короткая пьеса, в двух актах. Мне нужно чем-нибудь ее дополнить,
чтобы моя капризная аудитория не посчитала себя обманутой. Мы получили
несколько упреков на этот счет в Виндиуме.
- Хм-м... - произнес Джориан. - Со времени моего бегства из Ксилара мне
иногда приходилось зарабатывать на жизнь мастерством рассказчика.
Благодаря тому, что ты натаскал меня при моей подготовке к бегству из
Ксилара, я, осмелюсь сказать, неплохо держусь на сцене.
Мерлоис похлопал Джориана по спине.
- Как раз то, что надо! Должно быть, Зеватас послал тебя в ответ на мои
молитвы, или послал бы, если бы мне пришло в голову помолиться ему. Ты
будешь выходить между актами и рассказывать одну из своих увлекательных,
захватывающих, очаровывающих, заманчивых историй. Я припоминаю, что слышал
кое-что из твоего репертуара, когда учил короля Джориана сценическому
мастерству.
- А мне заплатят?
- Ох, ну да, по текущей ставке, установленной Актерской гильдией, за
вычетом твоего вступительного взноса в эту шайку вымогателей. Когда я был
простым актером, то считал антрепренеров самыми страшными тиранами,
вымогателями, мошенниками и живодерами в мире. Теперь я сам антрепренер, и
мне кажется, что актеры - самые жадные, тщеславные, надменные, капризные,
неразумные, ненадежные, распутные и совершенно бесполезные негодяи в мире
Зеватаса.
Когда в конце первого акта "Чужой спальни" упал занавес, Джориан
покинул Маргалит и направился ко входу на сцену. Вскоре на сцене появился
Мерлоис и представил "знаменитого, утонченного, прославленного,
очаровательного, многогранного, потрясающего и совершенно неотразимого
рассказчика, Никко из Кортоли".
Джориан поклонился и произнес:
- Я расскажу историю об одном из королей Кортоли по имени Форбоньян,
который влюбился в русалку. Да будет вам известно, что имена всех
кортолийских королей, начиная со времен Ардимана Жестокого, начинались на
"Ф". Этот Форбоньян был вполне приличным королем, не таким блестящим, как
Фузиньян Лиса, но гораздо лучше глупца Форимара Эстета. Форбоньян любил
гулять среди простого народа, интересуясь разными ремеслами, и временами
сам брался за ручку плуга, ткацкий станок или молот. В одну из таких
прогулок он оказался в рыбацкой деревне Сторум, помогая рыбакам тащить из
моря сеть.
Сеть оказалась неожиданно тяжелой, и когда ценой великих усилий она
была вытащена на берег, выяснилось, что в ее ячеях застряла самая
натуральная русалка. Она была вовсе не рада тому, что ее вытащили из
родной стихии, и выкрикивала угрозы рыбакам на своем языке, которого никто
не понимал.
Один старый рыбак сказал: "Ваше Величество, нехорошо получилось. Хотя я
не разбираю ее речи, мой дед говорил, что русалки грозят тем, кто их
поймал, бурями и крушениями, и угрозы эти непременно выполняются. Поэтому
позвольте нам убить ее и закопать подальше от воды, чтобы она не вернулась
в море и не настроила против нас свое рыбье племя".
"Мне кажется, что это слишком сурово, - ответил король. - И я вполне
понимаю морскую деву. Я бы тоже пришел в гнев, если бы морской народ
опутал меня сетью и утащил в свою жидкую стихию. Позвольте мне отвезти ее
во дворец. Я постараюсь добрым обращением обратить ее вражду в дружбу".
Форбоньян призвал своих телохранителей, они сделали носилки из шестов и
привязали к ним русалку, несмотря на то, что та боролась и сильно укусила
одного из гвардейцев своими острыми, как иглы, зубами. Вернувшись в
столицу, король приказал телохранителям отпустить русалку в королевский
бассейн, который находился в небольшом дворе, под открытым небом. Похоже,
возвращение в воду немного успокоило русалку, хотя она продолжала
бормотать угрозы и проклятия.
В тот же самый день Форбоньян начал учить русалку своему языку. Этого
он добился, обещая русалке в награду рыбешку всякий раз, как она выучивала
новое слово по-новариански. Через две недели русалка впервые улыбнулась,
когда наступил час учебы. Она сказала: "Король, ты хороший человек. Я
люблю тебя".
Форбоньян проводил с русалкой все больше и больше времени, забывая о
делах королевства. Поскольку никто не мог произнести имя морской девы на
ее языке, Форбоньян стал называть ее Лелия.
Должен сказать, что настоящие русалки не слишком походят на тех
существ, что рисуют художники. Если вы представите нижнюю часть тела
русалки как хвост дельфина, а верхнюю половину - как гибрид человека и
тюленя, то поймете, что я имею в виду. На самом деле у русалок
действительно есть руки - такие же, как у человека, если не считать
перепонок между пальцами. Лицо ее было более-менее человеческим, но лоб и
подбородок плавно скашивались назад. В воде она держала голову носом
вперед, как тюлень, а ее голова, шея и тело плавно переходили одно в
другое. Под водой ее ноздри крепко смыкались, как у тюленя или выдры.
Более того, настоящие русалки не сидят на скалах, выступающих из моря,
расчесывая длинные волосы, падающие на пышную грудь. Их груди маленькие и
почти не нарушают плавных обводов тела, а волосы - всего лишь полоска меха
на черепе. Я не думаю, что многие из нас назовут такое существо
исключительно красивым по людским стандартам, хотя, без сомнения, они
бывают красивы в своем роде, как конь или тигр.
Однако же между Лелией и королем вспыхнуло взаимное чувство, так что
для Форбоньяна величайшим удовольствием стали часы, которые он проводил
около бассейна, обучая ее. Он начал раздеваться и плавать вместе с ней,
утверждая, что она учит его новым приемам плавания.
Женой короля Форбоньяна была Дионота, дочь Наследственного Узурпатора
Гованниана. Дионота была миловидной женщиной, но, увы, милой или
дружелюбной ее назвать было нельзя. Ее голос охрип от постоянных воплей на
короля или всякого, кто оказывался рядом с ней во время ее частых истерик.
Она стала ревновать к Лелии, невзирая на уверения короля, что русалка
значит для него не больше, чем хорошая лошадь или собака.
Однажды, когда король отсутствовал, Дионота вышла во двор и высыпала в
воду бассейна ведро щелока. Либо она ошибочно полагала, что щелок
немедленно убьет Лелию, либо не догадывалась, что русалка уже свободно
изъяснялась по-новариански и неизбежно рассказала бы королю, как с ней
обошлись.
Вопли Лелии заставили короля броситься бегом к бассейну, и он нашел
свою русалку извивающейся на плитах рядом с водоемом, с обожженной и
воспаленной кожей. Форбоньян вызвал королевского врача, который потратил
несколько банок бальзама, смазывая поврежденную кожу Лелии, а также
приказал спустить бассейн и наполнить его заново.
Лелия рассказала Форбоньяну про ведро щелока - правда, она не знала,
что такое щелок, но причина ее несчастий была вполне очевидна. Король в
ярости бросился к Дионоте и сказал: "Ну все, безмозглая сука! Собирай
вещички и проваливай. Я разрываю наш брак и отсылаю тебя назад к отцу".
Так и произошло. Месяцем позже Форбоньян получил письмо от
Наследственного Узурпатора Гованниана, гласившее: "Проклятье, я думал, что
избавился от этой сварливой обузы, когда отдавал ее тебе в жены, но
ошибся. Придется выдать ее за тирана Боэктиса, у которого недавно умерла
жена".
Форбоньян усмехнулся, ибо он знал, что Узурпатор и тиран были не в
ладах друг с другом. Таким образом, делая вид, что закладывает фундамент
вечной дружбы, Узурпатор собирался крепко насолить своему врагу.
Теперь между королем и его русалкой больше не было никаких преград.
Однажды он сказал ей: "Лелия, я и вправду люблю тебя. Станешь моей женой?"
Лелия ответила: "Но господин король, как это может быть? Мы с вами -
разные существа".
"Ничего, - сказал Форбоньян, - что-нибудь придумаем. Какая польза от
короны, если я не могу делать то, что невозможно для простых людей?"
Форбоньян отправился к Верховному жрецу Зеватаса и попросил его
освятить их союз, но жрец только отшатнулся в ужасе. Так же поступили
жрецы Херикса и других богов. Наконец Форбоньян просто-напросто издал
королевский указ, в котором объявлял Лелию своей законной женой.
Затем встала проблема исполнения супружеского долга. Все двери во
дворец были заперты, и освещали его только смеркающееся небо над головой и
несколько свечей, которые по приказу короля были расставлены вокруг
бассейна.
Форбоньян сказал своей невесте:
"Лелия, дражайшая, если ты вылезешь из бассейна, у нас все получится".
Лелии не хотелось выходить из воды, она утверждала, что от сухого воздуха
у нее чешется кожа. Все же она послушалась короля.
Уверенный в том, что никто их не видит, король, мужчина примерно моего
размера, сбросил с себя одежду и начал ласкать и целовать Лелию. Когда он
- Ваше Величество - негодяй, если вы простите мне эти слова. Одовальд
был лучшим бойцом в отряде, а вы его убили. Если бы мы были в Ксиларе, вы
бы ответили за это преступление!
- Бред собачий! - фыркнул Джориан. - Я предупреждал его, чтобы он
оставил меня в покое. Но он не послушался, и мне пришлось защищаться.
Кроме того, его убил не я, а тигр. Но хватит разглагольствований, марш
вперед!
Вскоре после заката судья Граллон с запястьями, связанными полоской
тканью, оторванной от одеяла Джориана, подковылял к входной двери
"Золотого козла". За ним шел Джориан, подгоняя его заряженным арбалетом;
потом - Маргалит и Кайнок, последний вел в поводу мула.
По приказу Джориана Кайнок зашел в дом и позвал своего дядю Таронуса,
который присвистнул, увидев это зрелище.
- Что это значит, мистер Никко? Ссора или вражда? Только не на моем
постоялом...
- Ваш постоялый двор тут ни при чем, - сказал Джориан. - За мной
охотились ваши новые гости. Прошу вас, дайте мне счет.
Таронус порылся в кармане передника и достал стопку тонких деревянных
дощечек, нанизанных на шнурок. Он перелистывал их, пока не добрался до
той, что относилась к Джориану.
- И счет этой дамы тоже, - сказал Джориан. Он передал Маргалит свой
кошелек, не желая возиться одновременно с оружием и деньгами. Пока
Маргалит отсчитывала монеты, в дверях появились швенийцы.
- Ваша честь! - воскликнул один из них, хватаясь за меч. - Что
происходит?
- Назад! - приказал судья. - Живо, пока этот разбойник не пробил меня
стрелой!
Джориан улыбнулся.
- А теперь, ваша честь, вам придется покататься. Кайнок, оседлай лошадь
судьи и подсади его в седло. Затем оседлай коня дамы и моего.
Через несколько минут Джориан и Маргалит скакали по дороге в Отомэ.
Джориан вел в поводу мула. Судья, схватившись связанными руками за гриву,
недовольно подпрыгивал на спине своей лошади, старой и жирной, как и он
сам.
- Я - ваш вечный должник, леди Маргалит, - сказал Джориан. - Зачем вы
тратите столько сил и рискуете, спасая мою недостойную шею?
- Я же говорила, что чувствую ответственность перед Эстрильдис за тебя.
Я вовсе не спасла тебя, поскольку швенийцы шли за мной по пятам. Тебя
спасла собственная доблесть.
Джориан усмехнулся.
- Если бы ты только знала, какой ужас я ощущал, когда волей-неволей
мчался на спине проклятого мула, ослепленный одеялом, - впрочем, Карадур
вечно ворчит на меня, запрещая мне показывать свои страхи. По крайней
мере, ты успела меня предупредить. Ты - замечательная женщина и достойна
самого лучшего мужа. Если бы я не был семейным человеком... - Чувствуя,
что неуправляемый язык опять понесло куда-то не туда, Джориан замолчал и
стал следить за дорогой.
После того как они много часов ехали сквозь тьму, судья Граллон
спросил:
- Ваше Величество, когда же вы меня отпустите? Я потрачу все утро на
то, чтобы вернуться.
- Я вас не отпущу, - ответил Джориан. - Вы поедете со мной в Отомэ.
- Во имя железного члена Имбала, зачем? Вы хотите убить меня там?
- Вовсе нет, ваша честь. У меня есть задача, для выполнения которой
подходите только вы.
- Задача? Вы с ума сошли? Какую задачу я могу выполнить для вас?
- Выступите как арбитр в споре. Вам будет заплачен гонорар по обычной
ставке, после чего вы сможете вернуться в Ксилар.
- Это самое странное предложение, какое я когда-либо слышал! -
воскликнул Граллон. - Но как вы можете надеяться, что я вынесу
справедливый вердикт после того, как грубо со мной обошлись?
- Потому что я давно вас знаю, еще с тех пор, как был королем. Ну что,
согласны?
Граллон колебался.
- Только если я смогу вынести вердикт непредвзято, не подвергаясь
принуждению или давлению.
- Я желаю точно того же. Я не прошу вас подсуживать в мою пользу из-за
моих напряженных отношений с Ксиларом, а главным образом - из-за тех
вынужденных мер, которые я принял ради самозащиты.
- Что ж, тогда хорошо, - сказал Граллон. - А сейчас должен заметить,
что я полумертв от тряской езды на этой проклятой твари. По крайней мере
развяжите меня. Вы собираетесь останавливаться на отдых?
- Нет. Скоро будет постоялый двор.
- А кто это юное существо?
- Узнаете со временем.
- Скажите, по крайней мере, мужчина это или женщина?
- Пока рано. Ах, кажется, я вижу свет между деревьев. Я буду называть
себя Никко из Кортоли, а вы будете мастер Граллон. Только не вздумайте
поднимать крик о похищении, поскольку мы уже далеко углубились на
территорию Отомэ, а вам известна взаимная любовь отомийцев и ксиларцев!
На постоялом дворе Джориан снял комнату для двоих постояльцев, никак не
объясняя мужской костюм Маргалит. Если кто-нибудь и заметил явно не
мужские округлости под курткой, то воздерживался от замечаний в
присутствии такого грозного с виду человека, как Джориан.
Приказав хозяину разогреть ужин, Джориан проводил своих спутников в
комнату. Когда он ставил багаж на пол, Маргалит сняла свою шляпу и по ее
плечам рассыпались кудри.
- Теперь я вас узнал! - сказал судья Граллон. - Вы - королевская
фрейлина, леди Маргалит Тотенская. Я слышал о вашем исчезновении из
дворца. Что вы здесь делаете, и что это за жуткие истории об алом демоне,
похитившем вас из апартаментов королевы?
- Всего лишь небольшое неудачное колдовство, - сказал Джориан.
- Но... но это не объясняет, как она оказалась с вами на горе Аравия!
Да вдобавок в мужском наряде! Она пропала из дворца в месяц Орла, а сейчас
уже почти весна! Чем вы оба занимались все это время?
- Хватит вопросов, - отрезал Джориан. - Вы забыли, что вы - мой
пленник, а не наоборот.
Судья обратился к Маргалит:
- Но вы, леди Маргалит? Что вы здесь делаете? Вы - заодно с этим беглым
королем?
Маргалит открыла рот:
- Ну, что касается... - Но тут она увидела, что Джориан, стоя за спиной
судьи, подает ей знаки, прикладывая ладонь ко рту. - Вам нужно спросить
мастера Джориана, - сказала она.
- Ха! Были бы мы в Ксиларе, вы бы скоро оказались за решеткой как
пособница преступлений короля Джориана!
- Преступлений? - переспросил Джориан.
- Конечно! Король, пытающийся спастись от судьбы, предназначенной ему
нашими божественно установленными законами, - чудовищный преступник. Если
нам когда-нибудь удастся заставить вас завершить святотатственно
прерванную церемонию, то, прежде чем лишиться головы, вы будете наказаны
за свою богохульственность!
- Спасибо за предупреждение, - сказал Джориан. - Я постараюсь не
попадаться.
Судья сжал кулаки, топнул ногой и зашипел от праведного гнева; но он
был настолько разбит, что ни одного слова не вырвалось из его рта.
Наконец, он опустил руки и ссутулился, бормоча:
- Какое бесстыдство! На вас не действуют никакие моральные увещевания!
- Действуют или нет, - сказал Джориан, - а хозяин, наверное, уже
приготовил нам ужин. Возможно, полное брюхо поможет вам смириться с моими
проступками.
После ужина Джориан со спутниками вернулся в комнату.
- Маргалит, - сказал он, - судья ляжет на кровати, а из нас двоих один
будет спать рядом с ним, а другой караулить.
Граллон застонал.
- Если станет известно, что я провел ночь в постели с этой молодой
женщиной, моя репутация судьи будет загублена, не говоря уж о реакции моей
жены!
- Когда я говорю "спать", я имею в виду именно "спать", - сказал
Джориан. - И вообще, если вы будете молчать, то и мы никому не расскажем.
Верно, Маргалит?
Она засмеялась.
- Я уже настолько скомпрометирована, что лишний скандал ничего не
добавит. Ваша честь, я обещаю не допускать со своей стороны распутных
намерений.
- А теперь, - сказал Джориан, - ваша честь должны отдать мне башмаки,
нож и кошелек.
- Ага, так Ваше Величество превратились не только в похитителя, но и в
грабителя?
- Вовсе нет. Все это будет возвращено вам в должное время. Я просто
желаю быть уверенным в том, что, если караульный заснет, вы не зарежете
нас и сбежите. Маргалит, пока будешь сторожить, сиди на вещах судьи.
На возвращение в Отомэ им потребовалось на полдня больше, чем заняло
путешествие до "Золотого козла". Как Джориан обнаружил, двое спутников
неизбежно замедляли передвижение, тем более что один из них был немолод, а
конь Джориана сильно утомился. На четвертый день после выхода из "Золотого
козла" они вернулись в столицу Великого Герцога, слишком усталые, чтобы
сразу же заниматься спором Джориана с Абакарусом. Джориан, однако, нанял
одного из сыновей Райса отнести записку Абакарусу, а также Гоянии и
Карадуру.
Гояния и Карадур к обеду пришли в "Серебряный дракон". Сопровождавший
их Босо кисло поздоровался с Джорианом. Тот спросил:
- А где Ванора?
Гояния сказала:
- Очевидно: Маргалит рассказала тебе о ее признании. Я сочла нужным ей
заметить, что еще одна такая выходка - и она у меня больше не живет.
Следующие несколько дней она горевала. Но когда с помощью дара ясновидения
я сообщила ей, что ты спасся от отряда похитителей и возвращаешься в
Отомэ, она собрала свои пожитки и исчезла. Вероятно, решила, что ты по
приезде убьешь ее.
- Я не убиваю женщин, - сказал Джориан. - Но меня одолевает сильное
искушение исполосовать ей задницу.
Убедившись в том, что судья Граллон - точно тот, за кого он себя
выдает, доктор Абакарус согласился признать ученого юриста в роли арбитра.
Они с Джорианом записали условия спора на бумаге и передали свиток
Граллону. Затем оба противника выступили в защиту своей правоты, и каждому
дали возможность опровергнуть утверждения другого.
Когда они замолчали, Граллон удалился для размышлений. В ожидании его
вердикта Абакарус и Джориан убивали время игрой в шашки. Джориан считал
себя опытным игроком, но чародей побеждал его с такой легкостью, что
Джориан заподозрил магические трюки.
Наконец вернулся Граллон, заявив:
- После соответствующих размышлений я пришел к выводу, что мастер
Джориан прав. Доктор Абакарус, наш договор гласит, что я получаю свой
гонорар от проигравшего. Десять ноблей, пожалуйста.
Абакарус отсчитал деньги с таким выражением лица, как будто откусил
лимон.
- Неплохая плата за одно утро работы, - проворчал он.
- Таковы текущие расценки, сэр. Кроме того, ваше соглашение запрещает
каждой стороне дальнейшие враждебные акции - с помощью сумрачных призраков
или каким-либо иным образом, верно?
Абакарус кивнул, плотно сжав губы. Джориан пошел проводить судью. Он
сказал:
- Первый в этом году дилижанс в Ксилар отправляется завтра. Я заказал
для вас место. Позвольте поблагодарить вас за справедливый вердикт.
- Не за что, - пробурчал Граллон. - Случай был совершенно очевидным.
Признаться, я не оставил без внимания тот факт, что если бы Абакарус упек
вас в долговую тюрьму, наши шансы вернуть вас в Ксилар сильно уменьшились
бы. С другой стороны, негодяй заслуживал наказания. Он шепнул мне, что
если я решу дело в его пользу, то он не останется в долгу.
Вечером в таверне Джориан сообщил Маргалит о предстоящем отъезде судьи.
Она сказала:
- Видимо, я должна вернуться с ним в Ксилар.
- Не стоит, - покачал головой Джориан. - Помнишь, что он говорил о
твоей причастности к моим преступлениям? Если ты появишься в Ксиларе, он
немедленно привлечет тебя к суду. Судья Граллон - в своем роде фанатик.
Когда я был королем, он был превосходным Верховным судьей, абсолютно
неподкупным и бесстрашным. Ты же видела, как он нападал на меня, когда я
держал его жизнь в своих руках. Но эти добродетели становятся неудобными,
когда оказываешься с ним по разные стороны закона, каким бы абсурдным ни
был этот закон. А ты мне больше нравишься, пока твоя голова остается у
тебя на плечах.
Джориан рассказал ей о своем свидании с Шендеру, добавив:
- Не знаешь ли ты при дворе какого-нибудь мздоимца? Шендеру сказал, что
золотые стрелы чаще всего поражают заядлых игроков.
Маргалит нахмурилась.
- Сейчас подумаю... Ага! За расходы Эстрильдис отвечает младший
чиновник Теватас. Я не знаю за ним никаких растрат, но он страстный
любитель скачек. Он иногда приходил к нам со скачек, велеречиво восхваляя
красоту и скорость коня, на которого ставил, если тот победил, или же
обзывая лошадь, не оправдавшую его надежд, падалью для ворон.
- Если я только знаю подобных людей, - сказал Джориан, - он не может не
запускать руку в казну моей милой, чтобы возмещать свои убытки. Попробуем
найти к нему подход.
- Каким образом?
- Тебе этого лучше не знать. Достаточно сказать, что в следующем месяце
я ненадолго уеду. А тем временем нам нужно искать новый заработок.
Мельница закрыта до тех пор, пока не начнет прибывать зерно весеннего
урожая.
Провожая судью, Джориан сказал:
- Ваша честь, советую вам предупредить Регентский совет, чтобы он
больше не посылал за мной похитителей. Я имею небольшое влияние при дворе
Великого Герцога, и он заверял меня, что будет рассматривать подобные
вторжения как предлог для немедленной войны с Ксиларом.
Это был блеф; Джориан даже не был знаком с Великим Герцогом. Он
отсрочил свое предупреждение до самого последнего момента, чтобы у судьи
Граллона не было времени проверять его слова.
Граллон проворчал:
- Я понял Ваше Величество, - вслед за чем влез в экипаж, который
покатился по дороге в Ксилар.
Джориану хотелось отправиться в свой родной Ардамэ сразу же после
отбытия Граллона в Ксилар. Но первый дилижанс в Виндиум он уже пропустил,
а следующий отправлялся только через три недели. Верхом он ехать не мог,
потому что мерин Фимбри, на котором он путешествовал к отшельнику Шендеру,
заболел какой-то конской легочной хворью и сделался бесполезным для
верховой езды. Джориан был слишком мягкосердечен, чтобы продавать животное
на живодерню, поэтому он продолжал содержать коня, пока однажды утром не
нашел его мертвым в стойле. Живодер купил труп по самой низкой цене.
Новую лошадь Джориан решил пока что не покупать. Хороший конь стоил
больше, чем он мог себе позволить. Кроме того, за последнюю пару лет он
проехал в седле сотни лиг в любую погоду, и этого должно было хватить ему
до конца жизни.
Джориан заработал несколько ноблей как помощник Треморина, учителя
фехтования в Отомэ. Он даже подумывал о том, чтобы самому стать учителем
фехтования, но тщательные размышления убедили его в том, что это
непрактично. Во-первых, трое учителей фехтования в городе объединятся
против конкурента и при необходимости даже наймут головорезов, чтобы
запугать или убить его. Во-вторых, даже если он откроет дело, Великий
Герцог потребует с него не только обычный подоходный налог, но и
дополнительный сбор за то, что он - иностранец.
Однажды Джориан увидел прикрепленную к доске объявлений на площади
афишу:
"МЕРЛОИС, СЫН ГАУСА ПРЕДСТАВЛЯЕТ
свою величайшую, бесподобную, непревзойденную театральную труппу
"НЕСРАВНЕННЫЕ", исполняющую две новые пьесы Пселлеса Оссарского, "НЕВИННЫЙ
ВАМПИР" и "ЧУЖАЯ СПАЛЬНЯ", а также новую постановку классической комедии
Файсо "ФАЛЬШИВАЯ КОРОНА".
Дальше на афише шли сведения о времени и месте представления и ценах на
билеты. Джориан узнал, что объявление было вывешено человеком, которого
Мерлоис послал вперед. У него он выяснил, что сам Мерлоис с труппой
прибывает в тот же день к вечеру.
Когда Мерлоис вылез из своего экипажа, Джориан уже дожидался его. С
воплями радости пожилой актер и Джориан заключили друг друга в медвежьи
объятия.
Мерлоис прошептал:
- Какое имя ты нынче носишь?
- Никко из Кортоли, - ответил Джориан. - Итак, наконец у тебя появилась
своя труппа?
- Да. Я становлюсь слишком старым, чтобы прыгать с балконов, убивать
драконов и колошматить товарищей-актеров деревянным мечом, чего
тиранически требует моя профессия. Правда, я все еще исполняю небольшие
роли; увидишь, как я буду играть волшебника в "Невинном вампире". Ты
должен прийти на спектакль, дабы не вызвать моего августейшего
недовольства! Вот тебе контрамарка.
- Можно ли попросить еще одну для спутницы? - спросил Джориан.
- Ага, вот откуда ветер дует! Ну конечно; вот, держи. Приводи хоть
целый гарем, если желаешь.
- Ты ошибаешься; здесь всего лишь братская дружба. Мое сердце
по-прежнему принадлежит Эстрильдис, томящейся в ксиларской темнице.
Очевидно. "Невинный вампир" - это пьеса ужасов?
- Вот именно! Она заморозит кровь, текущую в твоих жилах, остановит
твое трепещущее сердце и заставит твои глаза вылезти на стебельках, как у
улитки.
- А "Чужая спальня" - вероятно, фарс?
- Разве солнце не встает на востоке? Разве тигр не питается мясом?
Разве вода не течет вниз по склону? Конечно, сударь, это величайший,
чистейший, воплощенный фарс! Твое пузо будет трястись от хохота до тех
пор, пока не заболят ребра, как будто тебя избил дубинками отряд
эллорнийских дикарей. Я не рекомендую лицам со слабым сердцем
присутствовать на представлении, чтобы они не померли от смеха. Но меня
беспокоит только одно.
- Что именно?
- Это короткая пьеса, в двух актах. Мне нужно чем-нибудь ее дополнить,
чтобы моя капризная аудитория не посчитала себя обманутой. Мы получили
несколько упреков на этот счет в Виндиуме.
- Хм-м... - произнес Джориан. - Со времени моего бегства из Ксилара мне
иногда приходилось зарабатывать на жизнь мастерством рассказчика.
Благодаря тому, что ты натаскал меня при моей подготовке к бегству из
Ксилара, я, осмелюсь сказать, неплохо держусь на сцене.
Мерлоис похлопал Джориана по спине.
- Как раз то, что надо! Должно быть, Зеватас послал тебя в ответ на мои
молитвы, или послал бы, если бы мне пришло в голову помолиться ему. Ты
будешь выходить между актами и рассказывать одну из своих увлекательных,
захватывающих, очаровывающих, заманчивых историй. Я припоминаю, что слышал
кое-что из твоего репертуара, когда учил короля Джориана сценическому
мастерству.
- А мне заплатят?
- Ох, ну да, по текущей ставке, установленной Актерской гильдией, за
вычетом твоего вступительного взноса в эту шайку вымогателей. Когда я был
простым актером, то считал антрепренеров самыми страшными тиранами,
вымогателями, мошенниками и живодерами в мире. Теперь я сам антрепренер, и
мне кажется, что актеры - самые жадные, тщеславные, надменные, капризные,
неразумные, ненадежные, распутные и совершенно бесполезные негодяи в мире
Зеватаса.
Когда в конце первого акта "Чужой спальни" упал занавес, Джориан
покинул Маргалит и направился ко входу на сцену. Вскоре на сцене появился
Мерлоис и представил "знаменитого, утонченного, прославленного,
очаровательного, многогранного, потрясающего и совершенно неотразимого
рассказчика, Никко из Кортоли".
Джориан поклонился и произнес:
- Я расскажу историю об одном из королей Кортоли по имени Форбоньян,
который влюбился в русалку. Да будет вам известно, что имена всех
кортолийских королей, начиная со времен Ардимана Жестокого, начинались на
"Ф". Этот Форбоньян был вполне приличным королем, не таким блестящим, как
Фузиньян Лиса, но гораздо лучше глупца Форимара Эстета. Форбоньян любил
гулять среди простого народа, интересуясь разными ремеслами, и временами
сам брался за ручку плуга, ткацкий станок или молот. В одну из таких
прогулок он оказался в рыбацкой деревне Сторум, помогая рыбакам тащить из
моря сеть.
Сеть оказалась неожиданно тяжелой, и когда ценой великих усилий она
была вытащена на берег, выяснилось, что в ее ячеях застряла самая
натуральная русалка. Она была вовсе не рада тому, что ее вытащили из
родной стихии, и выкрикивала угрозы рыбакам на своем языке, которого никто
не понимал.
Один старый рыбак сказал: "Ваше Величество, нехорошо получилось. Хотя я
не разбираю ее речи, мой дед говорил, что русалки грозят тем, кто их
поймал, бурями и крушениями, и угрозы эти непременно выполняются. Поэтому
позвольте нам убить ее и закопать подальше от воды, чтобы она не вернулась
в море и не настроила против нас свое рыбье племя".
"Мне кажется, что это слишком сурово, - ответил король. - И я вполне
понимаю морскую деву. Я бы тоже пришел в гнев, если бы морской народ
опутал меня сетью и утащил в свою жидкую стихию. Позвольте мне отвезти ее
во дворец. Я постараюсь добрым обращением обратить ее вражду в дружбу".
Форбоньян призвал своих телохранителей, они сделали носилки из шестов и
привязали к ним русалку, несмотря на то, что та боролась и сильно укусила
одного из гвардейцев своими острыми, как иглы, зубами. Вернувшись в
столицу, король приказал телохранителям отпустить русалку в королевский
бассейн, который находился в небольшом дворе, под открытым небом. Похоже,
возвращение в воду немного успокоило русалку, хотя она продолжала
бормотать угрозы и проклятия.
В тот же самый день Форбоньян начал учить русалку своему языку. Этого
он добился, обещая русалке в награду рыбешку всякий раз, как она выучивала
новое слово по-новариански. Через две недели русалка впервые улыбнулась,
когда наступил час учебы. Она сказала: "Король, ты хороший человек. Я
люблю тебя".
Форбоньян проводил с русалкой все больше и больше времени, забывая о
делах королевства. Поскольку никто не мог произнести имя морской девы на
ее языке, Форбоньян стал называть ее Лелия.
Должен сказать, что настоящие русалки не слишком походят на тех
существ, что рисуют художники. Если вы представите нижнюю часть тела
русалки как хвост дельфина, а верхнюю половину - как гибрид человека и
тюленя, то поймете, что я имею в виду. На самом деле у русалок
действительно есть руки - такие же, как у человека, если не считать
перепонок между пальцами. Лицо ее было более-менее человеческим, но лоб и
подбородок плавно скашивались назад. В воде она держала голову носом
вперед, как тюлень, а ее голова, шея и тело плавно переходили одно в
другое. Под водой ее ноздри крепко смыкались, как у тюленя или выдры.
Более того, настоящие русалки не сидят на скалах, выступающих из моря,
расчесывая длинные волосы, падающие на пышную грудь. Их груди маленькие и
почти не нарушают плавных обводов тела, а волосы - всего лишь полоска меха
на черепе. Я не думаю, что многие из нас назовут такое существо
исключительно красивым по людским стандартам, хотя, без сомнения, они
бывают красивы в своем роде, как конь или тигр.
Однако же между Лелией и королем вспыхнуло взаимное чувство, так что
для Форбоньяна величайшим удовольствием стали часы, которые он проводил
около бассейна, обучая ее. Он начал раздеваться и плавать вместе с ней,
утверждая, что она учит его новым приемам плавания.
Женой короля Форбоньяна была Дионота, дочь Наследственного Узурпатора
Гованниана. Дионота была миловидной женщиной, но, увы, милой или
дружелюбной ее назвать было нельзя. Ее голос охрип от постоянных воплей на
короля или всякого, кто оказывался рядом с ней во время ее частых истерик.
Она стала ревновать к Лелии, невзирая на уверения короля, что русалка
значит для него не больше, чем хорошая лошадь или собака.
Однажды, когда король отсутствовал, Дионота вышла во двор и высыпала в
воду бассейна ведро щелока. Либо она ошибочно полагала, что щелок
немедленно убьет Лелию, либо не догадывалась, что русалка уже свободно
изъяснялась по-новариански и неизбежно рассказала бы королю, как с ней
обошлись.
Вопли Лелии заставили короля броситься бегом к бассейну, и он нашел
свою русалку извивающейся на плитах рядом с водоемом, с обожженной и
воспаленной кожей. Форбоньян вызвал королевского врача, который потратил
несколько банок бальзама, смазывая поврежденную кожу Лелии, а также
приказал спустить бассейн и наполнить его заново.
Лелия рассказала Форбоньяну про ведро щелока - правда, она не знала,
что такое щелок, но причина ее несчастий была вполне очевидна. Король в
ярости бросился к Дионоте и сказал: "Ну все, безмозглая сука! Собирай
вещички и проваливай. Я разрываю наш брак и отсылаю тебя назад к отцу".
Так и произошло. Месяцем позже Форбоньян получил письмо от
Наследственного Узурпатора Гованниана, гласившее: "Проклятье, я думал, что
избавился от этой сварливой обузы, когда отдавал ее тебе в жены, но
ошибся. Придется выдать ее за тирана Боэктиса, у которого недавно умерла
жена".
Форбоньян усмехнулся, ибо он знал, что Узурпатор и тиран были не в
ладах друг с другом. Таким образом, делая вид, что закладывает фундамент
вечной дружбы, Узурпатор собирался крепко насолить своему врагу.
Теперь между королем и его русалкой больше не было никаких преград.
Однажды он сказал ей: "Лелия, я и вправду люблю тебя. Станешь моей женой?"
Лелия ответила: "Но господин король, как это может быть? Мы с вами -
разные существа".
"Ничего, - сказал Форбоньян, - что-нибудь придумаем. Какая польза от
короны, если я не могу делать то, что невозможно для простых людей?"
Форбоньян отправился к Верховному жрецу Зеватаса и попросил его
освятить их союз, но жрец только отшатнулся в ужасе. Так же поступили
жрецы Херикса и других богов. Наконец Форбоньян просто-напросто издал
королевский указ, в котором объявлял Лелию своей законной женой.
Затем встала проблема исполнения супружеского долга. Все двери во
дворец были заперты, и освещали его только смеркающееся небо над головой и
несколько свечей, которые по приказу короля были расставлены вокруг
бассейна.
Форбоньян сказал своей невесте:
"Лелия, дражайшая, если ты вылезешь из бассейна, у нас все получится".
Лелии не хотелось выходить из воды, она утверждала, что от сухого воздуха
у нее чешется кожа. Все же она послушалась короля.
Уверенный в том, что никто их не видит, король, мужчина примерно моего
размера, сбросил с себя одежду и начал ласкать и целовать Лелию. Когда он