Стародымов Николай. Гений Умирает Дважды

   - Она не пойдет, боится, - подал реплику Самурай. Он чуть успокоился - если бы Боксер хотел его убить, сделал бы это сразу. - У нее, похоже, крыша поехала...
   - А ты ее изнасиловал!..
   Взбунтовавшийся начальник охраны постарался вложить в эти слова как можно больше осуждения. Только для насильника это было не больше, чем сотрясение воздуха.
   - А какая разница? - хохотнул тот, правда, несколько нервно. - Дырка-то у нее, как и у всех, вдоль, а не поперек.
   - Дебил... - с досадой прокомментировал Боксер.
   Он уже снял с себя и накинул на девушку свой просторный пиджак.
   Карина торопливо закуталась в него. После этого доверчиво придвинулась к мужчине, позволила себя обнять и взять на руки.
   - А ты-то не дебил? - не обиделся Самурай - он и в самом деле не понимал поступок Боксера. - На нары собрался? - повторил он, искренне пытаясь понять, что же происходит.
   - На нары не хочу. Но и участвовать в этом дерьме больше не желаю.
   Боксер поднял Карину на руки. Стоял большой, сильный, с приплюснутым, перебитым когда-то носом, со сбившимся набок галстуком, с перетягивающими его мускулистое, чуть подернутое жирком тело ремнями пустой подплечной кобуры... Его большой автоматический пистолет торчал из-за пояса, руки были заняты свернувшейся в клубок девушкой.
   - Слушай, Самурай, - заговорил Боксер. - Мы с тобой не первый год знакомы, во многих делах вместе участвовали... Потому я тебя и пожалел, не убил. Прошу тебя только об одном: не останавливай меня, не поднимай тревогу хотя бы минут пятнадцать... Скажешь, что я тебя оглушил или связал - найдешь что сказать... Договорились?
   - Конечно, - торопливо согласился Самурай. - Ты же меня не тронул...
   Боксер ему не поверил. Но и выхода другого у него не было - Самурая убить он не мог: они всегда были в одной команде, еще у Мастера Стаса вместе начинали 1)., потом под покойным Самойловым вместе
   1). О Мастере Стасе и его воспитанниках подробнее рассказывается в романах "Убить, чтобы выжить" и "Тринадцатый сын Сатаны".
 
   ходили... Как бы он ни относился к этому убийце и насильнику, они с ним были одной крови...
   - Тогда прощай. Я тебя найду, если потребуешься.
   Было сделано только самое простое. Выбраться с территории дачи было куда труднее.
   Выйдя из камеры, Боксер повернул в замке ключ, запирая ее снаружи, торопливо прошел по коридору и, никем не замеченный, оказался в подземном гараже. Здесь тоже никого не было, что ничуть его не удивило - по случаю теплого времени все машины, которыми сейчас пользовались, размещались на летней площадке.
   В гараже стояло несколько машин. Ближе всех к выходу оказалась принадлежавшая ему белая "вольво". Впрочем, чья конкретно машина оказалась бы ближайшей к выходу, не имело никакого значения - можно было брать любую. Боксер знал, что каждая заправлена и готова к выезду в любой момент. Тут на аккумуляторах не экономили. Дверца чуть приоткрыта, ключи лежат на приборной панели...
   Мужчина осторожно, ногой, приоткрыл правую дверцу, опустил девушку на сиденье. Та безропотно покорилась, только судорожно сильнее закуталась в пиджак. Боксер натянул и защелкнул ремень безопасности, захлопнул дверь, повернулся в сторону телекамеры слежения, успокаивающе махнул рукой. Hа центральном пункте охраны, у блока мониторов, сейчас сидел кто-то из его подчиненных, который обязан докладывать обо всем непонятном, происходящем на "подведомственной" территории, своему начальству. Но теперь, когда само начальство что-то вынесло и собирается вывозить с территории - это уже дело самого начальства, пусть само разбирается. Так он должен рассудить, сидящий за пультом охранник, а потому его лучше успокоить, показать, что все в порядке. После этого Боксер неторопливо обошел машину, плюхнулся на сиденье водителя. Схватил ключи, отыскал нужный брелок, направил его в сторону двери, нажал кнопочку. Створка медленно, непозволительно медленно, раздражающе медленно, поползла вверх... Теперь бы не сорваться, не газануть излишне сильно, не заглохнуть ненароком, не привлечь внимания!..
   Машина тронулась с места плавно, выехала из гаража и покатила по дорожке медленно, как и положено ездить по территории, прилегающей к особняку. Боксер на всякий случай достал из-за пояса свой пистолет, положил на колени - он объявил войну Вахе и его команде, тем самым поставив себя вне закона. Самурай же, по всей видимости, уже ломится в запертую дверь. При его силище она долго не выдержит.
   Блондинка (как же ее все-таки зовут? - мелькнула и тут же бесследно исчезла мысль) ждала его именно там, где он и назначил. Она торопливо стала дергать ручку дверцы, однако ее дрожащие пальцы никак не могли совладать с замком.
   - Успокойся! - Боксер перегнулся через спинку сиденья, подцепил ручку изнути и толкнул дверцу.
   А сам тут же поддал газу, удерживая сцепление выжатым. И, едва услышал сзади щелчок закрывшегося замка, стронул машину с места. Теперь бы только благополучно миновать ворота... Там тоже охрана, ворота можно заблокировать, так что если Самурай поднял тревогу, изнутри это уже могли сделать.
   ШВЕЙЦАРИЯ. ПЕННИНСКИЕ АЛЬПЫ
   По роду своей деятельности Александру Лосницкому по белу свету довелось поколесить немало. Европу он объехал едва не всю, бывал в некоторых странах Африки, Азии... Так что много чего повидал: бескрайние пустыни Австралии и Монголии, заоблачные вершины Тибета, индийские джунгли... Где он не бывал, так это в Америке, ни в Северной, ни в Южной, и от души надеялся, что еще успеет съездить - жизнь длинна.
   И все же среди всех виденных им ландшафтов Лосницкий отдавал предпочтение морю; лучше всего Средиземному, хотя не отказался бы и от Черного... В крайнем случае был согласен на отдых в лесу у костерка на берегу тихой, спокойной среднерусской речушки. И поэтому никогда не понимал всяких альпинистов и спелеологов, видевших красоту в каком-то хаотически-первозданном нагромождении камней. По его мнению, это происходило от элементарного недостатка эстетического воспитания. Или от извращенности вкуса, культивирующего дикую необузданную силу.
   Впрочем, именно сейчас, когда он только что вырвался из Лозанны, где по собственной глупости по самые уши вляпался в чреватую непредсказуемыми последствиями историю с какой-то иностранной (кстати, а какого именно государства?) разведкой, Лосницкому вообще было не до красот окружающей природы. Тем не менее несмотря ни на что он не мог не признать, пусть и помимо собственной воли, что в диком нагромождении скал, пропастей, снежных вершин, скачущих по камням потоков воды, ледников, судорожно цепляющихся оголенными корнями за самые крохотные расщелины скрюченных деревьев и кустов - во всем этом есть своя прелесть. Даже не прелесть - столь женственное слово совсем не подходит к этой величественной буйной красоте первозданного хаоса. Черт его знает, быть может, Высоцкий в чем-то был прав - и в самом деле можно испытывать пьянящую гордость, вскарабкавшись на одну из этих сияющих белых вершин, впившихся в бездонное синее небо.
   Причем именно этих. Альпы, конечно, не Гималаи и не Анды, но все же это самая высокая горная система Европы. А потому и в общечеловеческую культуру, становление которой пришлось на эпоху великого Рима, вклад они внесли неоценимый. Во всяком случае, терминологический. Такие понятия, как "альпийские луга", "альпийский рельеф", "альпийская растительность", "альпийский пояс", "альпинарий", и некоторые другие стали не просто понятиями - научными терминами. Да и само их название происходит от кельтского слова "alp", что означало "высокая гора". Не случайно же среди остальных военных подвигов преодоление именно этой горной страны ставится в особую заслугу и Ганнибалу, и Наполеону, и Суворову. Здесь находятся все четыре европейских "четырехтысячника", в том числе и Монблан - 4807 метров над уровнем моря...
   Уникальность Альп, естественно, сформировала своеобразный тип людей. Некоторые антропологи даже выделяют так называемую альпийскую человеческую расу, ведущую свою родословную еще от древних кельтов. Впрочем, раса расой, это вопрос спорный, но на территории какого бы государства альпийцы ни проживали, они неизменно чувствуют свою общность. Лосницкий, будучи сотрудником МИДа, конечно же, отлично знал о том, что местные сепаратисты (ох уж эти сепаратисты всех стран и всех мастей!) уже давно вынашивают идею о создании так называемой Альпийской республики, в которую вошли бы Австрия, Швейцария, Лихтенштейн, Словения, а также альпийские районы Франции, Италии и Германии. Причем в Италии даже образовалась партия, ставящая перед собой цель реализовать этот замысел...
   Черт, одернул себя Лосницкий, ты ведь сейчас не на работе. И пусть местные власти сами разбираются со своими проблемами! Мне бы сейчас вырваться отсюда, проскочить под всемирно известным перевалом, быстренько миновать Италию и оказаться во Франции - ну а там уже разберемся, как действовать дальше. Быть может, даже есть резон сразу мчаться в аэропорт, скажем в Марсель, и воспользоваться первой же возможностью, чтобы побыстрее оказаться дома. А там - будь что будет!
   ...Машина, в которой ехал Лосницкий, уже миновала Эгль. Впереди оставался только единственный более или менее крупный населенный пункт - Мартиньи-Виль, расположенный на берегу Роны. Дальше, думал Александр, он уже будет в относительной безопасности - вскоре за Мартиньи-Виль начинался построенный в 64-м году один из самых длинных в Европе, почти шестикилометровый, тоннель под перевалом Большой Сен-Бернар, который выныривал на поверхность уже в Италии, близ Аосты. Въезд в тоннель контролируют швейцарские пограничники, выезд - итальянские, а значит, рассуждал беглец, в самом тоннеле нападать на него или даже пытаться задержать никто не решится... Планируя побег, Александр специально избрал именно этот маршрут, надеясь сбить со следа преследователей, если за ним вдруг попытаются следить. Будь он глупее, рассуждал о себе Лосницкий, он бы сразу кратчайшей дорогой рванул на север, во Францию - через Берн и Базель на Страсбург или же прямиком на Дижон; или на запад, через Женеву на Анси. Он же предпочел окружной путь, через перевалы Большой и Малый Сен-Бернар и Турин на Гренобль. Таким образом он надеялся запутать следы.
   Ехать быстро он не решался - водителем был не слишком опытным, а дорога оказалась извилистой и слегка влажной от выползавших из ущелий языков тумана. Пристроившись за столь же осторожно ехавшим впереди "фольксвагеном", он аккуратно притормаживал на поворотах, чуть прибавлял скорость на нечастых прямых участках дороги...
   Миновал красивый мост через Рону, слева остались пики Бернских Альп. Теперь до Мартиньи-Виль осталось совсем ничего... Увлекшись своими мыслями, Лосницкий не сразу обратил внимание на еще один автомобиль, который догнал их "спарку" и теперь неотрывно катил сзади. А когда обратил, занервничал.
   - Ты не за мной случайно? - вслух спросил он, часто и нервно поглядывая в зеркальце заднего вида.
   Какое-то время они так и ехали, втроем, заднее авто не предпринимало попыток обогнать передние. Лосницкий начал немного успокаиваться.
   - Тоже, наверное, такой же Шумахер, как и я, - хмыкнул он. - Вот и тянется еле-еле...
   Словно услышав его слова, водитель задней машины вдруг резко прибавил скорость. Это было сделано в тот момент, когда ехавший впереди "фольксваген" едва скрылся за одним из многочисленных скальных выступов. Мгновенно преследователь оказался рядом с "рено", за рулем которого сидел Александр, и начал теснить его к обочине. Тот недовольно, еще не сообразив, что происходит, взглянул на обгоняющую его машину и увидел, что из ее открытого бокового окна ему в лицо глядит черная точка ствола пистолета. Инстинктивно отпрянув, Лосницкий нажал педаль тормоза, отпустил руль и закрыл голову руками. Потерявшая управление машина вильнула в сторону, слетела с асфальта, сбив столбик ограждения, проскочила неширокую обочину и заскользила по крутому, слегка припорошенному снежком склону к пропасти...
   - Черт, не успел выстрелить!.. Ну-ка, притормози на минутку...
   - Ладно.
   Машина, в которой ехали мужчины, получившие задание от "Джона" убить Лосницкого, съехала на обочину и остановилась. Пряча под полой пиджака пистолет, киллер едва не на ходу выскочил из нее, подбежал к обрыву. "Рено" не слишком быстро, не переворачиваясь, но безостановочно скользил боком, увлекая за собой поток влажных камней и снега.
   - О, черт! - еще раз выругался киллер. - Как же это я так, не успел...
   Он опять достал свой пистолет, вскинул его, сжимая рукоятку двумя руками. Всем телом откинувшись назад, он поймал на мушку удалявшуюся, подпрыгивавшую на неровностях коробочку автомобиля. Медленно нажал спусковой крючок. Потом еще раз, еще... Скалы дробно отразили эхо выстрелов.
   - Машина идет! - крикнул ему водитель .- Уезжаем!
   - Черт, черт и черт!..
   Свидетели сейчас им ни к чему. Киллер торопливо вернулся к своему автомобилю, плюхнулся на место. Водитель тут же вдавил в пол педаль акселератора, круто развернулся и рванул назад... Со встречным автомобилем они разминулись тотчас, едва повернули за выступ скалы, который огибало шоссе.
   - Вовремя слиняли, теперь даже если они что-то заметят, нас уже не вспомнят, - прокомментировал водитель. И тут же озабоченно поинтересовался: - Ну что там?
   - Не знаю, - честно признался киллер. - Его машина до пропасти не докатилась. А попал я в нее или нет - не знаю. Далеко было... Да и подпрыгивала она на камнях...
   Водитель покачал головой.
   - Плохо... Ну да ладно, сейчас все равно уже ничего не поделаешь...
   Какое-то время они ехали молча. Потом стрелок еще раз выругался. Водитель успокаивать не стал. Конечно, его главная задача состоит не в том, чтобы стрелять, а чтобы крутить "баранку". Да только работают-то они в паре, так что неприятности, которые теперь за неисполнение задания обрушатся на его напарника, рикошетом могут ударить и по нему. Слов нет, осечки случаются у каждого, да только лучше бы сегодня ее не было.
   - А впрочем... - вдруг раздумчиво проговорил водитель. - Впрочем, кто его знает, может, оно и к лучшему. Может, местная полиция, если в машине не будет дырки, сочтет это за простое дорожное происшествие.
   - Лишь бы этот русский подох, - мрачно отозвался киллер. - А я не видел, чтобы его машина упала в пропасть. - И опять со злостью повторил: - Черт, черт и черт!
   МОСКВА. КАБИНЕТ ИНГИБАРОВА
   Сергей Реисович Ингибаров смотрел на Вадима Вострецова своими черными непроницаемыми глазами и молчал. Этого взгляда Вадим боялся едва ли не больше всего на свете. Потому что молчать можно по-разному: благожелательно, рассеянно, раздраженно, осуждающе... Сергей Реисович всегда молчал одинаково. И потому никогда нельзя было понять, что именно кроется за этим молчанием.
   Ну а теперь Вадим прекрасно понимал, что ничего хорошего начальник думать про него не может. Важный свидетель, который мог, мало того - должен был, оказать следствию огромную помощь, скончался непосредственно во время допроса, а потом на его же, следователя, глазах нелепо погиб врач, который этого свидетеля лечил... Какому руководителю понравится, если рядом с его подчиненным происходят такие события?..
   Вадим даже предположить сейчас не мог, что в голове его начальника бродят мысли совершенно иные.
   В свое время этого парня буквально навязали ему, Ингибарову, в отдел. Произошло это по банальной, извечной на Руси причине: когда-то отец Вадима Вострецова работал вместе с тогдашним начальником Ингибарова и попросил взять его чадо под свое крыло. Ну а Сергей Реисович никогда не любил папенькиных сынков, считая именно кумовство, семейственность и протекционизм едва ли не главными бедами всей страны. Так к подчиненному он и относился - с откровенной неприязнью и недоверием, будучи уверен, что из него никогда ничего путного не получится и его добровольный уход из отдела - только вопрос времени... А тот вдруг взял и раскрутил Барабаса. И теперь обратил внимание на шприц-тюбик, хотя вполне мог не заметить этого... Да, сегодня ему, Вадиму, повезло. Нет, не в том, понятно, что он стал свидетелем сразу двух убийств, а в том, что он заполучил в руки стопроцентное доказательство преднамеренности убийства. Так ведь везение в любом деле играет не последнюю роль. А уж в следствии...
   Чего ему не хватает, Вострецову, так это уверенности в себе, умения отстаивать свою точку зрения... Да что там отстаивать - просто сформулировать ее, четко изложить. И теперь Ингибаров, глядя на неловко ерзающего под его взглядом парня, прекрасно отдавал себе отчет, что именно он в значительной степени повинен в том, что этот парнишка так его боится.
   Вот и теперь, в данный момент, похоже, он опять передержал паузу.
   - Ладно, Вадим, поиграли в молчанку и хватит, - подчеркнуто дружелюбно произнес Ингибаров. - Давай-ка быстренько, в темпе вальса, все, что у нас накопилось по этому делу.
   - Да в том-то и дело, что у нас пока не так много чего имеется... - несмело пожал плечами Вострецов.
   - Сам знаю, - Ингибаров перебил его без привычного в их разговорах раздражения. - И все-таки, давай рассказывай, что знаем и что ты думаешь. Любую бредятину неси, все, что ты думаешь...
   Это было что-то новое. Вадим даже взглянул на начальника с некоторым удивлением, однако наткнулся на тот же непроницаемый взгляд и опять потупился.
   - Мы проморгали самое главное, Сергей, - начал он. В отделе было принято обращаться к Ингибарову по имени, минуя непривычное для русского языка отчество. - Я не проверил заранее, по какой причине Штихельмахер оказался в кардиологическом отделении больницы, сочли, что это случайное совпадение. А он туда попал в предынфарктном состоянии. Причина - обыск, произведенный неизвестно кем и невесть по какой причине у него в квартире. Да что там обыск - полнейший разгром! Ребята из районного уголовного розыска решили, что это обычная квартирная кража - мол, какие-то домушники рассудили, что у еврея, который работает в "закрытом" НИИ, всегда найдется чем поживиться. Никаких посторонних "пальчиков" они там не нашли, осмотр произвели формально - тем более что сам пострадавший в это время находился в больнице и не мог рассказать, что и где лежало у него там ценного и что могли унести... Ничем не смогли помочь нам в этом вопросе и его дочь и внук, проживающие отдельно и считающие, что у покойного вообще ничего ценного никогда не было и быть не могло. Тут я, конечно, тоже сомневаюсь, было ли у него что-нибудь... А там кто его знает...
   - А что могли унести, как ты думаешь? - перебил его Ингибаров. - За чем эти неизвестные могли охотиться?..
   На его столе зазвонил телефон. Сергей Реисович поднял трубку.
   - Да!.. Я... Слышь, если не очень срочно, попозжее... Да, я занят... Ну, все-все, пока... Жду!
   Он бросил трубку на рычаг и вполголоса выругался.
   - Чем только не приходится заниматься, - проворчал Ингибаров. - Ну да ладно, на чем мы?.. А, да! Так что, по-твоему, там могли искать?
   - Теперь-то мы знаем, что это была, судя по всему, не простая кража... - заговорил Вострецов .- Расстрел в лаборатории, преступники выгребли все бумаги именно Штихельмахера, унесли "винты" из компьютеров, увели помощницу покойного Штихельмахера... Короче говоря, я так подумал, Сергей, и рассудил, что объяснение может быть тут только одно: кому-то стало известно, что Штихельмахер или уже сделал какое-то открытие или изобрел что-то, или же занимался очень перспективной работой, которая сулила или сулит большие барыши. Или же кто-то из криминала уверен, что такое открытие состоялось. Причем открытие, которое может принести большой навар. Какого-нибудь другого разумного объяснения всей этой истории я просто не могу придумать... Этот кто-то попытался выкрасть, и скорее всего ему не удалось, материалы его работы из дома. Однако там ничего важного для себя они не нашли. Тогда они совершили налет на лабораторию. А тут выяснилось, что сам Штихельмахер лежит с инфарктом в больнице, то есть связываться с ним - дело опасное. Тогда преступники вынуждают врача этой больницы сделать укольчик больному...
   - Каким образом вынуждают?
   Всякий раз, когда он не мог четко ответить на вопрос начальника, Вадим весь внутренне съеживался. Ингибаров это видел и отметил про себя, что надо бы попросить психолога управления побеседовать, поработать с парнем. Ну это же не дело - так трепетать перед начальником. Причем, перед непосредственным начальником, с которым нужен самый плотный контакт и максимальное взаимное доверие.
   - Это пока точно не известно, - неловко проговорил Вострецов. - Есть только версии... По некоторым данным, у Леваневича в последнее время были серьезные проблемы с деньгами. Якобы он играл в казино, надеясь, что таким образом поправит свое положение, но только еще больше запутался... Но это еще не точно.
   - Во всяком случае убедительно, - поощрительно кивнул Ингибаров. - Продолжай.
   Ободренный Вадим закруглился быстро.
   - Так вот, Леваневич делает укол свидетелю, а потом его убирают самого. Все концы обрублены.
   Ингибаров все это уже знал. Более того, ему было известно кое-что такое, чего пока подчиненный не знал. Однако когда кто-то излагает вслух даже известные факты, всегда есть шанс услышать что-то по-новому, обратить внимание на какой-то нюанс.
   Так было и теперь.
   - Все это выглядит, бесспорно, очень логично. Мне непонятно только одно, Вадим, - задумчиво проговорил начальник. - Зачем было убирать Леваневича? Он ведь дело сделал, да так, что не подкопаешься.
   - Ну почему же не подкопаешься? - не понял Вадим. - Яд в крови обязательно был бы выявлен экспертизой...
   Сергей Реисович позволил себе чуть усмехнуться.
   - Ты уверен?.. Не будь наивным, Вадим! Подумай сам: старый человек, которого обокрали, а его сотрудников почему-то всех убили, во время допроса умирает от острой сердечной недостаточности... Вполне объяснимая смерть, ему даже вскрытие могли бы не сделать... Знаешь, какая сейчас по Москве смертность среди стариков?.. Да если бы ты не заметил и не подобрал тот шприц-тюбик, ты бы сейчас не здесь, у меня в кабинете, сидел, твоим делом занимались бы совсем другие люди, из отдела собственной безопасности, и еще неизвестно, чем бы оно для тебя закончилось! Уж взыскание за непрофессионализм схлопотал бы - как пить дать!
   Вадим зябко передернул плечами, будто по спине прошелся леденящий ветерок.
   - А причем тут шприц-тюбик? - поторопился он перевести разговор в иное русло.
   - В том-то и дело, что причем, - покивал Ингибаров.- Очень даже причем. В нем оказались остатки какого-то препарата, не запомнил как называется - уж очень заумное название... Он вызывает остановку сердца со всеми симптомами именно приступа острой сердечной недостаточности. Более того, уже через пятнадцать - двадцать минут в крови даже следов его не остается...
   - Ну и ну! - не удержался Вострецов.
   - Вот тебе и "ну и ну"! - хмыкнул Ингибаров. - У наших специалистов есть основания полагать, что этот препарат используется не так уж редко, что с его помощью ушли из жизни некоторые известные артисты, в первую очередь стоящие на антисемитских позициях, политики и, конечно, бизнесмены. Только доказать это невозможно, если не найти шприц с остатками лекарства... Вспомни, к слову, сколько непонятных смертей было в августе девяносто первого...
   Вадим не помнил. Но признаваться в этом не стал - озадаченный полученной информацией, просто кивнул.
   - Но тогда можно установить, где производится этот препарат, и после этого...
   - К сожалению, не пойдет, - перебил Вадима Ингибаров. - Такой препарат у нас в стране вообще не производится. Ну а если и производится, то в таких сверхсекретных лабораториях, что мы с тобой до них не докопаемся... Знаешь, Вадим, при Сталине на Лубянке действовала такая секретная лаборатория, как ее называли, "Лаборатория-Х". Ее возглавлял некто Майоранский. Так вот он и его сотрудники уже тогда практиковали такой способ умерщвления инакомыслящих... В общем, так, Вадик, слушай меня внимательно. Линию шприц-тюбика будут прорабатывать ребята с Лубянки, я к ним обращусь, это их епархия. Это уже не простая уголовщина... Твоя задача состоит в следующем. Первое: линия компьютеров. Подключай наших спецов и крути лабораторию, где работал Штихель... как его... Штихельмейстер, или как его там, дал же Господь покойнику фамилию... Если у них в лаборатории была компьютерная сеть, хотя бы локальная, то где-нибудь в центральном банке данных обязательно могло сохраниться что-то о работах этого Арона и этой девчонки. Второе: линия телефона. У Леваневича в кабинете стоял кнопочный аппарат с автоматическим определителем номеров и с памятью, значит, есть возможность покрутить всех, с кем этот гиппократ общался последние пару дней. Третье: линия угнанной машины, на которой совершен наезд на Леваневича. Понятно, что ГАИ этим делом занимается вплотную, но только у них этих угонов полно, а потому их нужно сориентировать на то, что это не случайный наезд, а преднамеренное убийство... Четвертое - самое рутинное, но при этом самое перспективное - круг родных и знакомых всех троих: Штихель... ну, этого Арона, девочки этой несчастной, Леваневича... В общем, давай-ка, Вадим, все остальное оставляй побоку, впрягайся в это дело по полной программе! И держи меня в курсе!.. Уже не маленький, знаешь, что делать.
   И с удовольствием отметил, как Вадим зарделся от этих льстящих его самолюбию слов.
   ПОДМОСКОВЬЕ, РУЗСКИЙ РАЙОН. ЛЕСНАЯ ДОРОГА В РАЙОНЕ ОЗЕРНЯНСКОГО ВОДОХРАНИЛИЩА
   Машина медленно катилась по плавно изгибающейся по территории дачи дороге. До ворот было уже не так далеко, и Боксер боялся не выдержать и надавить педаль газа сильнее необходимого.