Сташеф Кристофер. Чародей поневоле (пер. В.М.Федоров)

   — Кажется, я уже слышал это прежде, — проворчал Род, — и воздух здесь какой угодно, только не разреженный.
   — И все же, — пробормотал Логайр, — это поступок обезумевшего!
   Большой Том громыхнул смехом.
   — Отнюдь, милорды. Этот человек разговаривает с духами.
   Род невесело усмехнулся.
   — С чего это ты вдруг так развеселился, Большой Том?
   Великан потянулся, зазвенев цепями.
   — На миг я подумал, что они побили тебя, мастер. Теперь я знаю, что то была глупая мысль.
   — Не будь столь уверен, Том. Чары холодного железа разбить тяжеловато.
   — Нет, мастер. — Веки Тома лениво опустились. — Ты найдешь к нему подход, гарантирую.
   Он сплел руки на животе и откинулся головой к стене.
   Род улыбнулся, когда Том принялся храпеть. Он посмотрел на Логайров и дернул головой в сторону Тома.
   — Вот вам образец уверенности. Пока я улаживаю дела, он предпочитает вздремнуть.
   — Давай надеяться, что сия вера обоснована, — сказал Туан и с сомнением посмотрел на Рода.
   — Давай, — мрачно откликнулся Род. Он кивнул герцогу. — Возобновили знакомство?
   Логайр улыбнулся.
   — Я рад снова видеть сына, хотя я и не возражал бы против более открытого приема.
   Туан нахмурился, глядя на руки:
   — Печальные новости он принес мне, Род Гэллоуглас, очень печальные и грустные. — Он посмотрел на Рода с ярким гневом на лице. — Я знал, что мой брат полон ненависти и честолюбия, но не думал, что он опустится до измены.
   — А, не будь очень крут с бедным парнем. — Род привалился спиной к стене, устало закрыв глаза. — Его зачаровал Дюрер. А если его магия так близко подошла к тому, чтобы подействовать на твоего отца, то как она могла не подействовать на сына?
   — Да, — сумрачно согласился Туан. — Я сам стал добычей Пересмешника.
   — Вот как? — открыл глаза Род. — Ты понял это, не так ли?
   — О, да, это отпетый злодей. Он будет кланяться тебе самым униженным образом, покуда его прихвостни срезают твой кошелек — и так вот он и служил мне!
   Род поджал губы.
   — Он-то и подал тебе мысль организовать нищих?
   — Да, — тяжело кивнул Туан. — Сперва я думал только облегчить их голод и холод, но его слова заставили подумать об армии для защиты королевы. А то, что я видел и слышал на юге, привело меня к мысли, что такая армия вполне может понадобиться.
   Старый герцог откашлялся.
   — Прости меня, отец, — сказа Туан, склонив голову. — Но я знал, что даже ты не сможешь удерживать их вечно. Но я не предполагал, что измена придет от Ансельма. — Голос его отвердел.
   Род завертелся, чувствуя себя решительно неудобно.
   — Ну, как я сказал, тебе не следует слишком уж винить его. В конце концов, он попытался удержать Дюрера от убийства отца. — Он подогнул под себя ноги, скрестив их. — Так значит, когда Пересмешник узнал, что юг взялся за оружие, то решил, что настало время утвердить свою истинную власть и свергнуть королеву, верно?
   — Да. — Губы Туана сжались, как будто он в первый раз попробовал неразбавленного спирта. — Тогда я выступил против него, говоря, что пришло время защитить королеву. Он назвал меня предателем и…
   Он нахмурился, слова с большим трудом выходили из него.
   — Один из нищих чуть было не убил меня. Но Пересмешник и слышать не хотел об этом, нет, он бросил меня сюда без еды и огня.
   Он поднял смущенный взор на Рода.
   — Что воистину крайне странно, Род Гэллоуглас. Ты не думаешь, что он хочет убить меня сам?
   — Нет. — Род закрыл глаза, покачав головой. — Ему нужен кто-то на место короля после того, как они скинут Катарину.
   — Нет, не короля, — задумчиво поправил Туан. — Он кричит, что у нас никогда не будет больше короля, но только своего рода вождь, выдвинутый народом.
   — Своего рода вождь, — нахмурился Род. — Каким именем он называет этого вождя?
   — Диктатором. — Туан пожевал щеку. — Крайне странный титул. Не будет ни знати, ни короля, только диктатор. Поистине, крайне странно.
   Рот Рода сжался.
   — Не так уж и странно, как кажется. Но не хочешь ли ты тогда сказать, что нищие думают, будто они смогут взять замок?
   — Нет, но известно, что юг взялся за оружие, а Катарина ни за что на свете не станет ждать, пока ей навяжут битву.
   — О. — Род переварил это сообщение. — Ты имеешь в виду, что Пересмешник уверен, будто она выступит на юг встретить их?
   — Вне всяких сомнений. А Пересмешник выступит на юг позади нее.
   Род кивнул.
   — Так, что когда армии сойдутся в битве, нищие атакуют королевские силы с тыла. Вечный их обычай, — прогромыхал Логайр.
   Туан кивнул согласно.
   — А оказавшись между двух сил, ее войско едва ли продержится полчаса.
   — А что Пересмешник собирается предпринять относительно советников и знати после того, как битва будет окончена? Дюрер-то намерен сделать королем твоего брата.
   — Кажется, так, — ответил Туан. — Но у Пересмешника есть ответ на это и на всех вельмож.
   — Вот как? — поднял бровь Род.
   — Да. То трубка из металла, насаженная на приклад арбалета, ничего более, но она выбрасывает свинцовый шарик, что может пронзить самые прочные доспехи.
   — И он намерен вложить по одной из них в руки каждого солдата своей армии?
   — О нет, — нахмурился Туан, — у него их всего пять, одна у него, и по одной для каждого его приспешника, в том числе одна для его четвертого помощника. — Туан дернул головой в сторону прислонившейся к стене громадной фигуры Тома. — Но тот в последнее время впал в немилость. Он уверяет нас, что пять трубок ответят на все силы знати и советников.
   Но Род уставился на Тома.
   — Большой Том? — Он сглотнул. — Помощник?
   — Да, — нахмурился Туан. — Разве ты не знал, что он из Дома Хлодвига?
   Том открыл один бдительный глаз и посмотрел на Рода.
   Род отвел взгляд, прочистил горло и поджал губы.
   — Ну, это объясняет несколько вещей. — Он переключил внимание обратно на Тома. — Так значит, ты являешься частью Внутреннего Круга?
   Большой Том кисло улыбнулся и поднял скованную руку; цепь лязгнула и зазвенела.
   — Являлся.
   — Он выступил против них, — прогромыхал Логайр. — Выступил против своих собратьев и этого, как вы его называете, Пересмешника? Выступил против Пересмешника и троих его шакалов, когда те приказали заточить меня вместе с сыном. «Нет, — рек твой слуга Том. — Я должен забрать его к моему мастеру, где он поможет вашим планам». «Планы изменились», — рекли они и не желали слушать о моем освобождении, и тогда твой слуга Том сражался бок о бок со мной и положил очень приличное число их.
   Это последнее было сказано тоном удивленного уважения.
   Том усмехнулся, а Род потрясенно рассматривал улыбку великана, в которой не хватало одного зуба.
   — Ты и сам буйный боец, — засмеялся Том. — Не думал я, что дворяне могут так хорошо драться без доспехов или меча.
   Род вгляделся в темноту томова конца камеры и увидел, что глаз великана заплыл и полиловел, а кроме того виднелся недавно затянувшийся порез поперек одной распухшей щеки.
   Он откинулся спиной к стене, улыбаясь одной стороной рта.
   — Сколько голов ты расколотил, Большой Том?
   — Едва ли круглые двунадесять, — недовольно ответствовал Большой Том. — У меня был только этот несгибаемый джентльмен, чтобы охранять тыл, а их было слишком много для нас.
   Род усмехнулся, раздумывая, знает ли Логайр, сколь крупного комплемента его удостоили.
   Он потянулся и зевнул.
   — Ну, это весьма кстати возвращает нас к настоящему. У кого-нибудь есть покерная колода?
   Оба Логайра озадаченно нахмурились, но в глазах Большого Тома промелькнул огонек понимания.
   Род кисло улыбнулся рослому крестьянину, и лицо Большого Тома одеревенело. Он ответил Роду пристальным взглядом.
   — Да брось ты, Большой Том, — резко произнес Род. — Твой секрет теперь официально известен. Больше нет смысла играть в игры, не так ли?
   Том сердито посмотрел на него, затем лицо его снова ожило, на нем появилось задумчивое глубокомысленное выражение.
   Он прислонился спиной к стене, полузакрыв глаза.
   — Да, тут ты прав. Да и когда ты неправ?
   С чувством внезапной слабости Род начал осознавать, что Том видел в нем больше, чем просто работодателя или фишку в игре.
   — Мой жребий ныне связан с тобой, — сказал Том. — Будет ли он у меня или нет, так с чего же мне лицемерить?
   — Лицемерить? — вскинул бровь Род. — Весьма напыщенный язык для крестьянина, Большой Том.
   Том нетерпеливо отмахнулся.
   — Кончай свои игры! Я снял маску, сделай мне милость, сними свою.
   Род замер.
   Затем медленно улыбнулся.
   — Ты быстрей, чем средний медведь, Большой Том. Ты давно понял?
   Логайры уставились на них, совершенно сбитые с толку.
   Большой Том издал короткий лающий смешок.
   — Да с тех пор, мастер, как ты применил ко мне дзю-до!
   — А, — поднял брови Род. — Значит, с самого начала? Так вот почему ты добивался места ординарца.
   Том лениво улыбнулся.
   — По приказу?
   Том кивнул.
   Род опустил взгляд, изучая цепь на запястье.
   — Что ты, мастер?
   — Чародей. — Род внутренне содрогнулся, но при данных обстоятельствах это был лучший ответ.
   Большой Том сплюнул.
   — Игры, мастер, игры! Ты сам сказал кончать с ними! Ты не из советников, или же ты не выкрал бы у них Логайра, и ты не из Дома Хлодвига, или бы я давно знал. Что же ты тогда?
   — Чародей, — сказал еще раз Род. — Новый игрок в матче, Большой Том, и тот, кто стоит точно за королевой. X — неизвестный фактор в уравнении советников и Хлодвига, оказавшийся здесь по чистой случайности и совпадению.
   — Черта с два! — снова сплюнул Большой Том. — Я не очень-то верю в случайности, мастер. Я знал, что ты поддерживаешь королеву, можно спросить, кто стоит за тобой?
   — Странная для пехотинца манера разговаривать со своим лордом, — проворчал Логайр, сердясь.
   — Очень странного пехотинца, милорд.
   — Да, и с очень странным лордом, — зарычал Большой Том. — Кто стоит за тобой, Род Гэллоуглас?
   Род изучил великана, затем пожал плечами. Для Логайров это слово все равно ничего не будет значить, а Том все одно был теперь на его стороне.
   — ПОИСК, — ответил он.
   Том уставился на него, затем почти шепотом произнес:
   — Я думал, они умерли все до последнего. — Он сглотнул и закусил губу. — Э, но ты-то жив. Может быть, ты и дух, но нет, ты живой, или же та ведьма едва ли привязалась бы так к тебе. Я слышал, что вас разогнали после того, как вы победили, но нет, мне следовало бы знать. То была тайна и, может быть, тайна от всех, но ты живой.
   — Победили, — нахмурился Род.
   И увидел в ответ мрачность от еще большего замешательства. Затем лицо великана прояснилось. Он усмехнулся, откинулся спиной к стене и заржал.
   Логайры пялились на него и на Рода поочередно. Род развел руками и покачал головой. Они посмотрели обратно на Тома, вытирающего глаза и испускающего остаточные смешки.
   — Хе, хе, теперь я понимаю, теперь, и какой же я был дурак, что не понял этого раньше. Какой твой год, мастер?
   — Год? — нахмурился Род. — Тридцать восьмой миновал, а что?
   — Нет, нет! — Том нетерпеливо замотал головой. — Из какого ты года?
   Рот Рода сформировал округлое безмолвное «О», когда до него дошло.
   — Это все-таки была машина времени!
   Лицо Большого Тома замерло, когда он уразумел все, что вытекало из сказанного Родом.
   — И, — надавил Род, — есть еще одна, спрятанная в этом здании, не так ли?
   — Хватит! — отрезал Большой Том, и глаза его стали холодными. — Ты и так уже слишком много знаешь, Род Гэллоуглас.
   Страх собрался в животе Рода и пополз по спине, когда он увидел закрадывающееся в глаза Тома холодное низменное убийство.
   — Большой Том. — Он прочистил горло и заговорил быстрым просительным монотонным голосом. — Большой Том, твои теперь повернули против тебя, ты не обязан хранить им верность, и все плохое, что они обещали исправить, я тоже могу исправить. Возвратись к ним, и они убьют тебя, я — нет, и ты это знаешь.
   Испепеляющий взгляд покинул глаза Тома, огромное тело расслабилось.
   — Да, — проговорил Том, — ты снова прав, хотя и не в том смысле, что ты думаешь. Они загнали меня в бутылку только на время, пока не будут совершены великие деяния, но они снова вытащат меня, ибо я слишком дорогостоящий человек, чтобы так легко выбрасывать. Но ты прав — они убьют меня, через год или два или через пять лет, когда моя служба кончится, а я желаю жить.
   Род скептически поднял бровь.
   — Они не сомневаются в твоей верности?
   Большой Том глухо рассмеялся.
   — А им и не нужно, мастер. Я не согласен только по средствам, а не по целям. Но я не согласен, и за это раньше или позже они меня убьют.
   — Род, — произнес тихий голос, который мог слышать только он.
   Род поднял руку.
   — Погоди, последние новости на Риальто ^[27].
   — Род, прибыл Князь Эльфов. Он ведет к вашей камере отряд эльфов. — В голосе робота звучал оттенок смеха.
   — Ладно, чего тут такого смешного? — пробурчал Род.
   — Тебя ждет сюрприз.
   К окну шмыгнули две горбатые, белобородые фигуры. Род нахмурился.
   — Векс, это гномы, а не эльфы.
   — Гномы? Ах, да, эльфы, работающие по металлу. Чистая семантика, Род. Но и они все же не способны иметь дело с железом.
   Гномы вытащили молоток и холодное зубило со слабым бронзовым отливом и вручили более рослой темной фигуре, загородившей солнечный свет.
   Логайры, прикованные под окном, выгнули шеи, пытаясь разглядеть, когда прозвучал первый удар.
   Большой Том нахмурился.
   — Есть что-то щекочущее мне память в той фигуре за окном. Ах, если бы свет дал мне возможность увидеть его лицо!
   Род помрачнел.
   — Чего такого особенного в его лице? Вероятно, очень безобразное.
   Том осклабился.
   — То послужит отличным рассказом для моих детей, если я проживу достаточно долго, чтобы зачать их. Еще ни один смертный не взглянул в лицо эльфа королевского дома, хотя говорят, они древние до невероятности. Они… у… а… хррр!
   Голова Большого Тома упала вперед, и он принялся храпеть.
   Ему ответили два других храпа. Повернувшись, Род увидел, что Логайры блаженно спят, уткнувшись подбородками в грудь.
   Род в недоумении уставился на них.
   Металлический прут выпал из окна и подскочил на полу. Концы его были перерублены.
   Род присвистнул. Этот Князь Эльфов, может быть, и был древним, но, определенно, не ослабевшим — какое там, если он все еще мог перерубить железо дюймовой толщины с помощью всего лишь киянки и зубила холодной закалки.
   Упал третий прут. Раздался царапающий звук, и приземистая широкая фигура пролезла через окно и спрыгнула на пол.
   Род обалдело уставился на нее, потом зажмурил глаза и замотал головой. Затем снова посмотрел и понял, почему Том и Логайры внезапно задремали.
   Он сглотнул, поборолся за самообладание и улыбнулся.
   — Рад встрече, Бром О'Берин.
   — К твоим услугам. — Карлик поклонился, ехидно улыбнувшись. — У меня до тебя должок в удар по голове за то, как ты разговаривал с королевой: удар по голове, или большая благодарность, не знаю, что именно.
   Он повернулся и тихо позвал на странном певучем языке. Холодное долото описало в воздухе дугу и упало к его ногам. Он протянул руку и поймал влетевший молоток.
   — Ну, а теперь. — Он упал на колени и прижал к полу предплечье Рода. Звено отвалилось, перерубленное зубилом. Бром хмыкнул и переместился к другому боку Рода.
   — Ты будешь носить браслеты, когда я закончу, — проворчал он, — но никаких цепей. Кандалам придется подождать, пока мы не очутимся в замковой кузне.
   — Э… у тебя весьма твердая бронза, — рискнул заметить Род, следя, как зубило рассекает железо.
   — Самая твердая, — согласился Бром, атакуя цепи на лодыжках. — Старый рецепт, давно известный моему роду.
   — Твоему… э… роду?
   — Да, — поднял взгляд Бром. — В Затерянной Греции тоже были эльфы, разве ты не знал, Род Гэллоуглас?
   Род не знал, но считал, что сейчас не время упоминать об этом. Он встал, освобожденный по крайней мере от цепей, и молча следил, как Бром перерубает узы других. Сюрприз с Князем Эльфов многое объяснял в Броме: хотя бы его размеры и сложение.
   — Никак не думал, что ты королевской крови, Бром.
   — Хм? — Бром оглянулся через плечо. — Я думал, что ты догадался об этом. Почему же еще я назван так, как назван?
   Он вернулся к своей работе. Род нахмурился. Имя? Какое оно имело отношение к чему бы то ни было? Бром? О'Берин? Он не видел связи. ^[28]
   — Вот, последний, — произнес Бром, перерубая ножные кандалы Большого Тома. — Теперь ты должен одолжить в помощь мне твое плечо, мастер Гэллоуглас.
   Он прыгнул обратно в окно, Род просунул плечо под брюхо Тома и, качаясь, сумел кое-как дотащить его до окна, когда оттуда вылетела веревка.
   Род завязал ее под мышками Большого Тома, выбросил свободный конец в окно и закричал:
   — Майна!
   Он услышал кряканье Брома и снова удивился мускулам карлика, когда Большой Том стал рывками подниматься вверх по стене, все еще отчетливо похрапывая.
   Из-за пивного брюха, мускулов и малого размера окна Большой Том проходил туго.
   — Почему бы тебе не разбудить его и не дать ему вылезти самому? — крикнул Род, толкая Тома в обширный зад.
   — Я не желаю, чтобы мое положение было известно среди смертных, — ответил приглушенный голос Брома.
   Окно теперь обрамлялось только толстым задом Тома и объемистыми голенями Брома. Род посмотрел на первый, взвешивая достоинства хорошо нацеленного пинка, и решил, что не стоит.
   — Так почему же ты позволил мне остаться бодрствующим?
   — Один среди вас должен был помочь мне с другими, — ответил Бром. Но у Рода сложилось впечатление, что это не вся правда.
   Он, однако, оставил вопросы до той поры, когда его сокамерники будут сложены на земле под окном. Плечи Туана оказались даже большим препятствием, чем брюхо Тома, им пришлось поднять его спиной вверх, просунуть руки раньше головы, в то время как Род мельком подумал о предках этого кососаженного.
   Затем Бром втянул Рода, бормоча что-то о том, что рыба нынче измельчала. Род прорычал ответный комплимент, когда поднялся на ноги, затем согнулся пополам, поместив голову на уровень груди Брома.
   — А это для чего? — прорычал Бром.
   — Для порки, — ответил Род. — У тебя до меня должок в удар по голове, помнишь?
   Карлик засмеялся и хлопнул его по плечу.
   — Нет, малыш, ты только сделал то, что следовало сделать мне самому много лет назад, да никак духу не хватало. Но теперь идем, нам надо убираться отсюда.
   Бром подхватил Туана посередине. Гномы взяли его за плечи и ноги и отнесли к разрушенному фонтану в центре двора.
   Из камней материализовались новые гномы и подсунули плечи под Большого Тома.
   Род, дивясь, покачал головой и нагнулся перекинуть Логайра через плечо. Бром нащупал камень в основании фонтана и открыл его, обнажив темную пасть маленького туннеля.
   — А разве не было бы намного легче, если бы мы сперва разбудили их?
   Бром уставился на него, скандализированный, затем лицо его потемнело.
   — Мы идем в страну эльфов, мастер Гэллоуглас! И ни один смертный не может путешествовать туда и помнить об этом!
   — А я?
   — Ну, верно, — признал Бром, возвращаясь к проблеме Туана. — Но, впрочем, ты не такой смертный, как некоторые. Ты — чародей.
   И исчез в норе.
   Род начал было отвечать, затем подумал, что лучше не стоит. Он удовлетворился несколькими буркнутыми замечаниями о дискриминации и о докладе в Комиссию по Правам Человека, пока волок в туннель Логайра.
   — Векс, — прошептал он, глядя на конюшню. — Мы на пути. Выбирайся из этой дыры и встречай меня в замке.
   Наступило молчание, затем на конюшне раздался треск ломающегося дерева. Дверь распахнулась, и огромный черный конь выскочил рысью на утреннее солнце, высоко подняв голову с развевающейся гривой.
   Из щелей трактира высунулись головы, когда из конюшни выбежал, спотыкаясь, разбуженный Вексом конюх с осоловелыми глазами, крича коню остановиться.
   — Брось, убирайся, — зарычал Род.
   Но Векс вместо этого остановился и оглянулся через плечо на конюха.
   Юнец подбежал, крича, и вытянул руку, чтобы схватить Векса за узду. Огромная голубая электрическая искра с треском пролетела от шкуры Векса к руке юнца.
   Конюх завизжал, упал на спину, держась за руку, и стеная принялся кататься по камням. Векс пропал в вихре и цокоте копыт.
   — Выпендриваешься, — проворчал Род, когда конь исчез.
   — Вовсе нет, Род, — раздался спокойный голос коня. — Всего лишь инструктивный предметный урок на низкой силе тока. Это тряхнет его, но не повредит; я укрепляю твою репутацию чародея.
   Род медленно покачал головой.
   — Как будто она нуждается в укреплении!
   — Ай, мастер Гэллоуглас, — засмеялся один из гномов голосом, сильно напоминающим ржавый консервный нож. — Ты хочешь, чтобы мы поверили тебе, будто ты не чародей?
   — Да! Э… то есть я… э… — Род оглянулся на туннель. — Чародей? Конечно, чародей! По крайней мере, пока мы не проберемся через страну эльфов. Идем, ребята?
   В скором времени они сидели вокруг камина в королевской палате Совета. Катарина многословно извинялась перед Логайром, в то же время подчеркнуто игнорируя Туана, и, покончив с любезностями, вернулась к своему обычному поведению.
   Туан сидел слева от очага, не отводя задумчивых глаз от пламени.
   Катарина сидела в углу комнаты как можно дальше от Туана, заботливо расположив между собой и им тяжелый стол и Брома О'Берина.
   — …и такова вот полная обстановка на юге, моя королева, — говорил Логайр, разминая узловатые руки. Он закончил свой доклад, изобиловавший нюансами интриги, которых Род и вовсе не мог проследить. — Я больше не герцог, и мятежники уже в походе.
   Катарина пошевелилась.
   — Ты снова будешь герцогом Логайром, — холодно заявила она, — когда мы раздавим этих предателей!
   Логайр печально улыбнулся.
   — Их будет нелегко разбить, Катарина!
   — «Ваше Величество»! — огрызнулась она.
   — «Катарина»! — рявкнул Род.
   Она испепелила его взглядом.
   Он испепелил ее таким же.
   Катарина надменно отвернулась.
   — Бром, что я?
   — «Ваше Величество», — ответил Бром с призрачной улыбкой, — но для своего дяди и его сына, вашего кузена, вы должны быть Катариной.
   Род подавил улыбку, когда Катарина погрузилась в кресло, ошеломленно уставившись на Брома.
   Она взяла себя в руки и подарила Брому наилучший взгляд «и ты, Брут» в ее репертуаре.
   — Я думала, что ты за меня, Бром О'Берин.
   — Да, так оно и есть, — улыбнулся Бром. — А также и этот кречет, — он ткнул пальцем в сторону Рода, — если бы только ты это заметила.
   Катарина удостоила Рода холодным взглядом.
   — Да, кречет. — Ее голос отвердел. — А что же дятел?
   Голова Туана вскинулась, словно от пощечины. Он потрясенно уставился на нее с распахнутыми от боли глазами.
   Затем его рот сжался и между бровей пролегла морщина.
   «В один прекрасный день, — подумал Род, — она толкнет его самую малость чересчур далеко, и это может стать счастливейшим днем в ее жизни, если она переживет его».
   — Я за тебя, — выдохнул Туан, — даже теперь, моя королева Катарина.
   Она улыбнулась, надменно и презрительно.
   — Да, я знала, что так будет.
   «Вот сука! — подумал Род. — Сука!»
   Катарина заметила безмолвное движение его губ.
   Она криво улыбнулась.
   — Что за слова вы бормочете, сударь?
   — А, э, просто проделываю упражнение для дыхания, которому меня научил мой старый постановщик голоса и дикции. — Род прислонился к стене, сложив руки на груди. — Но насчет мятежников, дорогая королевушка, что же ты все-таки намереваешься предпринять против них?
   — Мы выступим в поход на юг, — отрезала она. — И встретим их на Бреденской равнине!
   — Нет! — Логайр вскочил с кресла. — У них силы десять на одного нашего, если не больше!
   Катарина прожгла дядю взглядом, уголки рта изогнулись крючками.
   — Мы не станем забиваться в щель, как крысы, оставшись здесь!
   — Тогда, — сказал Род, — вы проиграете.
   Она посмотрела на него сверху вниз (нелегкий фокус, так как она сидела, а он стоял).
   — В этом нет бесчестья, Род Гэллоуглас.
   Род стукнул себя по лбу и закатил глаза.
   — А что еще мне делать? — фыркнула она. — Готовиться к осаде?
   — Ну, теперь, после того, как вы помянули об этом, — сказал Род, — да.
   — Есть еще что-нибудь, — ровным голосом вставил Туан, — что будет охранять твой тыл от Дома Хлодвига?
   Она оттопырила губы.
   — Нищие!
   — Нищие и головорезы, — напомнил ей Род, — с очень острыми ножами.
   — Станет королева страшиться нищих? — отрезала она. — Нет! Они прах у моих ног!
   — То, что ползает во прахе у твоих ног, есть змея, — прогромыхал Бром. — И зубы ее остры и ядовиты.
   Она закусила губу и опустила глаза в неуверенности, затем снова вскинула подбородок и прожгла Туана испепеляющим взглядом.
   — Так значит, ты вооружил их против меня и сколотил их в армию, навел среди них порядок и выковал из них кинжал для моей спины. Прехрабро сделано, Король Бродяг!
   Род вскинул голову; он устремил свой взгляд в пространство, затем медленно обратил к Туану взор со странным блеском в глазах.
   — Я выступаю в поход, — заявила Катарина. — Вы идете со мной, милорд Логайр?
   Старый лорд медленно склонил голову в подтверждение.
   — Ты валяешь дурака, Катарина, и погибнешь, но я погибну вместе с тобой.
   Ее самообладание на миг поколебалось, а глаза увлажнились.